Текст книги "Потому что люблю"

– Мисс Беннет, – негромко спросил дворецкий. – Я распоряжусь, чтобы вам подали чай?

Джоан кивнула:

– Да, спасибо, Смайт.

Он поклонился и ушел, Джоан осталась в холле. Она не могла вспомнить, когда в последний раз оставалась совершенно одна дома. Чувствуя себя неприкаянной, медленно прошла в утреннюю комнату. Что она будет делать без надзора матери? Позволит ли ей Эванджелина выходить, или отец дал строгие инструкции? Что собой представляет тетя Эванджелина?

Несмотря на все тревоги, когда Джоан подумала о своей мятежной тетушке, у нее начало подниматься настроение. Джоан не видела Эванджелину с тех пор, как мать отказалась принимать ее в своем доме, но до нее доходили такие слухи, хотя, конечно, слухам нельзя доверять. Джоан могла поверить, что Эванджелина выпивает и носит более смелые наряды, чем сочла бы приличным ее мать. Кроме того, Джоан однажды видела на другой стороне улицы сэра Ричарда Кэмпиона и без труда могла поверить, что ради такого мужчины Эванджелина махнула рукой на осуждение со стороны общества. Но остальное наверняка было преувеличением. Не может быть, чтобы графиня посещала боксерские поединки и делала на них ставки. И конечно же, леди не станет в кожаных штанах разъезжать верхом по своему имению и помогать чинить изгороди. Ну и, разумеется, рассказы о том, как Эванджелина на пари правила почтовым дилижансом, – чистейшая выдумка.

В это время, словно вызванная ее мыслями, по улице загремела карета и вскоре остановилась перед все еще открытой дверью парадного входа.

Джоан с немалым любопытством вышла встретить свою печально знаменитую тетушку.

Эванджелина, леди Кортни, спустилась из открытого ландо и заключила Джоан в объятия.

– Дорогая моя девочка! – воскликнула она. – Твои родители уже уехали? Я приехала сразу же, как только получила записку от твоего отца, но возникла задержка из-за колеса экипажа. Как ты себя чувствуешь? – Она отстранилась и внимательно всмотрелась в лицо Джоан. – Слез нет, это хороший знак. Я вижу, ты такая же стойкая, как остальные Беннеты.

– О! – Джоан в изумлении посмотрела на тетку. – Я не хотела расстраивать маму.

Леди Кортни улыбнулась и взяла Джоан под руку.

– Хорошая девочка! Пойдем в дом? Я привезла с собой только саквояж с предметами первой необходимости, горничная привезет сундуки с моими вещами позже. Надеюсь, ты не долго оставалась одна?

– Нет, совсем не долго.

Они прошли в дом. В холле тетушка сняла шляпку и длинную белую ротонду. Джоан с интересом разглядывала платье графини. Оно не было сшито по последней моде, вовсе нет, но все оно было потрясающим. Лиф точно обрисовывал фигуру чистыми простыми линиями, почти без всяких украшений. Вырез на груди был глубоким, но все же не слишком глубоким, и открывал такую же пышную грудь, как у Джоан. Юбка, казалось, льнула к бедрам и книзу резко расширялась, доходя почти до пола. На рукавах-колокольчиках сверкали бусинки, прямо как у жены турецкого паши, которую Джоан видела на картинке. Но больше всего Джоан поразила ткань: тонкий блестящий хлопок ярко-оранжевого цвета с вкраплениями желтой нити. Она никогда в жизни не видела ничего подобного.

– Ну надо же! – прошептала леди Кортни, оглядываясь в холле. – Давно я здесь не была. – На мгновение выражение ее лица стало грустным. – Твой брат Дуглас здоров? Я помню, как он съезжал по этим перилам, сидя на атласе, принесенном из классной комнаты. Он был страшно горд собой, а твою мать это чуть не убило.

Джоан сдержала смех.

– С ним все в порядке. Отец послал его в Норфолк следить за работами в Эшвуд-Хаусе. Там было наводнение, теперь нужно все восстанавливать и… В общем, папа почему-то решил, что Дуглас должен туда поехать.

Лицо ее тети снова озарила улыбка, на этот раз более слабая.

– Ах да, я помню, что мой отец поступил примерно так же с моим братом. Что ж, надеюсь, Дугласу это пойдет на пользу, как пошло на пользу твоему отцу.

– Тетя Кортни, что вы имеете в виду?

Леди Кортни подмигнула Джоан.

– Там он познакомился с твоей матерью. Но хватит воспоминаний. Давай-ка, расскажи, как ты поживаешь. Я думаю, мы отлично поладим, а ты как думаешь? И пожалуйста, зови меня Эванджелиной. «Тетя Кортни» звучит так, будто я чудаковатая старуха, и чудаковатая не в приятном смысле слова. Надеюсь, ты не против, мне совершенно необходимо посетить моего портного. За весь прошлый год я ни разу не приезжала в Лондон, не могу же я расхаживать по городу в платьях двухлетней давности.

Джоан встрепенулась, прогоняя отвлекающую мысль о первой встрече ее родителей.

– О нет, я нисколько не возражаю! – воскликнула она. – Но… – Она снова с завистью посмотрела на платье Эванджелины. – У какой портнихи вы шьете платья? Я не узнаю эту работу.

– Тс-с! – прошептала Эванджелина, и ее глаза засветились озорной улыбкой. – Не рассказывай об этом своей матери. У меня не портниха, а портной. Он итальянец, и у него великолепное чутье на цвет и фактуру. Он шьет мне платья, которые подходят лично мне, а не последней моде. Тебе нравится вот это? – Она показала на свое платье.

Оно было великолепно – и в нем было все, что мать никогда не позволила бы ей носить. Джоан вдруг больше всего на свете захотелось иметь платье вроде этого. Она кивнула.

– Да, очень нравится.

– Тогда мы велим Федерико сшить платье и для тебя тоже.

Эванджелина посмотрела на платье Джоан и, казалось, впервые по-настоящему его увидела. Ее глаза расширились, и Джоан могла догадаться почему. Желтое утреннее платье пестрело бантами из голубой ленты на оборке и на лифе. По сравнению с аристократической простотой платья Эванджелины оно выглядело девчачьим и вычурным, несмотря на то что было скопировано из последнего номера «Ля бель ассамбле».

– Или, может быть, у тебя есть собственный стиль? – вежливо сказала Эванджелина.

Джоан опустила взгляд на собственное платье. Миленькое, неяркое, оно идеально подходило бы для миниатюрной девицы шестнадцати лет. Но для высокой упитанной особы двадцати четырех лет от роду…

– Этот фасон выбрала мама, – призналась Джоан. – Он очень модный.

– Платье интересное, – быстро сказала Эванджелина. – Только мне кажется, что бледно-желтый – не самый подходящий для тебя цвет.

– А как насчет золотистого?

Эти слова вырвались у Джоан сами собой, она выпалила их необдуманно и, услышав собственный голос, невольно поморщилась.

– Цвет золота тебе, безусловно, подойдет! – воскликнула Эванджелина. – Да, действительно, при твоих глазах и волосах этот цвет будет смотреться очень выигрышно. Я уверена, Федерико сумеет что-нибудь сотворить. Может быть, юбку сделать лиловой, а сверху пустить слой золотистого крепа, и лиф сделать тоже золотистый? А еще – он никогда этого не предложит, но, я думаю, это будет великолепно – бусинки из гагата! Они выглядят просто потрясающе, и их больше никто не носит.

Джоан заморгала, мысль показалась ей странной: стремиться носить то, что никто другой не носит? Разве это не противоположность моде? Но тут она посмотрела на ослепительное платье Эванджелины. Чтобы носить такой цвет, нужно быть очень смелой и уверенной в себе, даже притом, что покрой ей очень идет. Она неуверенно сказала:

– Или, может быть, голубое. Голубой цвет мне тоже нравится.

– Превосходно! – Эванджелина просияла. – Мы закажем тебе платье, как только сможем. О, Смайт!

Дворецкий подошел уже некоторое время назад и молча ждал. Когда Эванджелина повернулась к нему и издала этот радостный возглас, на обычно строгом лице дворецкого неожиданно появилась улыбка.

– Как приятно снова тебя видеть, Смайт.

Дворецкий поклонился:

– С возвращением, миледи.

Эванджелина повернулась к Джоан:

– Я помню Смайта, когда он был еще новеньким лакеем. Однажды он спас меня от ужасной взбучки тем, что впустил меня в дом через окно буфетной. Я удрала посмотреть, как два лакея бегают наперегонки. Это было на той стороне Темзы, около Воксхолла, и я добиралась обратно до дома целую вечность. Мне было запрещено туда ходить, но, бог ты мой, это было нечто потрясающее. Господи, отец чуть ли не волосы на себе рвал, пытаясь понять, как я ухитрилась попасть обратно в дом. Я очень рада, что ты все еще здесь, – сказала она дворецкому с искренней теплотой.

– Я тоже, миледи. Мисс Беннет, я подал чай в гостиную.

– О, я бы тоже не отказалась от чая. Я носилась в панике с той минуты, как получила записку от твоего отца. – Эванджелина снова взяла Джоан под руку. – Ты должна рассказать мне обо всем, что тебе нравится в городе.

Джоан смогла только кивком поблагодарить дворецкого, и тетя потянула ее в гостиную. Мир перевернулся с ног на голову. Дуглас, самый безответственный повеса во всей Британии, отправлен присматривать за ремонтом охотничьего поместья отца. Эванджелина, которая, по всем признакам, в самом деле такая необузданная, как опасалась леди Беннет, прислана к Джоан в качестве дуэньи. Смайт, который, сколько Джоан его помнит, всегда был чопорным и официальным, как епископ, оказывается, когда-то помогал Эванджелине проскользнуть в дом через окно буфетной, чтобы избежать родительского гнева!

У Джоан возникло сильное предчувствие, что следующие несколько недель окажутся более необычными, чем она может себе представить.

Глава 10

– Берк! Вот ты где. Я хочу попросить тебя об одном одолжении.

Тристан настороженно остановился наверху лестницы. После перепалки с Беннетом в боксерском клубе он его почти не видел, причем избегал его сам. Проводить большую часть дня вне дома было не так уж трудно, но избегать любимых мест Беннета по вечерам оказалось гораздо сложнее. К тому, что Беннет может велеть ему выметаться из дома, он уже мысленно приготовился – невелика беда, но потерять друга из-за какого-то дурацкого вальса ему бы очень не хотелось. Оно того не стоило, ему было приятно танцевать, но не настолько. А то, что произошло после вальса, – об этом лучше вовсе не задумываться.

Тристан последовал за хозяином дома, который уже ушел обратно в комнату для переодевания, и спросил от двери:

– О каком?

Беннет взлохматил руками волосы, хотя они и так уже стояли торчком.

– Где, черт возьми, мои сапоги? Не те, которые от Хоуби, а для деревни. – Он наклонился и заглянул под кровать, потом выпрямился и взревел: – Мердок! Где мои сапоги?

Тристан отошел в сторону – мимо него в дверь влетел обеспокоенный Мердок, держа в каждой руке по сапогу.

– Вот они, сэр, я их чистил. – Действительно, один сапог был уже вычищен, а на втором оставались мазки и кляксы прилипшей грязи. – Еще несколько минут и…

– Плевать на грязь! – Беннет схватил сапоги и бросил их в открытый сундук, который стоял тут же. Сухая грязь с сапога посыпалась на одежду, лежавшую в сундуке. Слуга поморщился, но Беннет не обратил на это внимания. – А мое пальто? А непромокаемый плащ?

– Да, сэр.

Мердок юркнул обратно.

– Собираешься в путешествие? – спросил Тристан.

Он наконец расслабился настолько, что прислонился плечом к дверному косяку. Было не похоже, что Беннет собирался дать ему в нос.

– Да. – Беннет отшвырнул в сторону помятую рубашку, открыт ящик письменного стола и стал рыться в бумагах. – Мне нужно ехать в Норфолк.

Тристан приподнял одну бровь.

– В это время года?

– Немедленно. – Дуглас чертыхнулся, схватил из ящика бумаги и бросил их в сундук поверх сапог. – Сейчас нет времени с ними разбираться. – Мердок, ты уже велел подать дорожный фаэтон? – крикнул он.

Тристан прислушался и, услышав, что снизу донеслось приглушенное «Да!», доложил:

– Он велел. А почему такая спешка?

Беннет снова остановился и повернулся кругом, словно не мог решить, за какое дело хвататься в первую очередь.

– Отец посылает меня в Эшвуд-Хаус. Две недели назад в тех краях произошло наводнение, и несколько зданий оказались повреждены. Я должен следить за ходом ремонта.

Тристан приподнял и вторую бровь. На его памяти это был первый случай, когда отец Беннета что-то поручил сыну. И тот факт, что простые сборы в дорогу довели Дугласа до состояния, которое больше подошло бы какой-нибудь всполошившейся женщине, показался ему не очень-то хорошим знаком.

– Как неудобно.

– Да, это чертовски неудобно. – Дуглас умолк с таким видом, как будто собирался с духом. – Дело в том, что моя мать серьезно заболела. Отец увозит ее в Корнуолл дышать морским воздухом, чтобы поправить здоровье легких. Он собирался следить за делами в Норфолке из Лондона, а через месяц, когда закончится сезон, планировал поехать туда сам, но теперь… В общем, вместо этого он посылает меня, вот и все.

Он с новым всплеском энергии продолжил сборы, сгреб бритвенные принадлежности и бросил их в сундук.

«Ах вот как, значит, обстоит дело, – подумал Тристан. – Сэр Джордж руководствовался не столько верой в сына, сколько необходимостью».

– Желаю твоей матери скорейшего выздоровления. – Беннет бросил на него благодарный взгляд. Тристан добавил: – О каком одолжении ты хотел попросить?

Тристан был в настроении пойти другу навстречу. Вероятно, такой вариант для него лучше всего. Проведя несколько недель в Норфолке, Беннет и думать забудет про тот злополучный вальс. И если повезет, к его возвращению ремонт в доме Тристана закончится, и это избавит их от дальнейшего напряжения, связанного с жизнью под одной крышей. Чем дальше Тристан будет держаться от любого и каждого, кто носит фамилию Беннет, тем лучше будет для него.

– Ах да, чуть не забыт! – Беннет отбросил волосы со лба. – Ты не мог бы присмотреть вместо меня за Джоан?

Тристан застыл.

– Не понял?

– Родители оставили ее в Лондоне. Отец боится, что она может заразиться от матери, и не хочет рисковать. Он оставляет ее на попечение нашей тетки, леди Кортни, а она несколько… скажем так, если бы не эта проблема в Норфолке, мне нужно было бы оставаться в Лондоне и присматривать за ними обеими.

– Что ты имеешь в виду под «присмотреть за ней»?

Тристан старался как можно тщательнее выбирать слова, его сердце тяжело ухало в груди, как молот по наковальне. Присматривать за Фурией? Рисковать своим рассудком, проводя время в ее обществе? И ведь он недавно дал клятву – причем по настоянию Беннета, черт бы его побрал! – держаться от нее подальше.

Беннет неопределенно махнул рукой.

– Смотреть за тем, чтобы она не попала в какую-нибудь неприятность. Позаботиться, чтобы она иногда развлекалась. Потанцевать с ней разок-другой, когда она выходит в свет. Ну, ты понимаешь, просто чтобы она могла отвлечься. Большинство парней бегут от нее как от огня, но, по-моему, ей нравится иногда потанцевать. Кажется, я прошу не так уж много. – Он вдруг бросил на Тристана неожиданно резкий взгляд. – Насколько я помню, ты говорил, что позавчера вечером тебе было приятно танцевать с ней вальс.

– А насколько я помню, ты в том же самом разговоре потребовал, чтобы я к ней больше не приближался, – парировал Тристан. – Твоя мать даже это приказала. А теперь твоя уважаемая родительница уехала из города, и ты поручаешь мне опекать твою сестру? Я что, по-твоему, похож на полного идиота?

У Беннета покраснели уши.

– Не вижу в этом ничего идиотского. Тебе не нужно постоянно ходить вокруг нее на задних лапках, просто делай то, что мог бы сделать я, будь я в городе.

Тристан прищурился.

– И что бы ты, разрази меня гром, для нее делал, будь ты в городе? Когда я последний раз видел вас в одной комнате, помнится, ты осыпал ее проклятиями.

– Ну да. – Беннет прочистил горло. – Это было раньше. Но ситуация изменилась. Конечно, в отсутствие отца я бы присматривал за сестрой. Заботился о том, чтобы она выходила в свет, чтобы не вляпывалась в неприятности. Ходил к ней на чай и слушал ее щебетание. В общем, все в таком роде.

– Беннет, – абсолютно честно признался Тристан, – это самая идиотская мысль, какая у тебя только возникала.

Его друг поморщился.

– Дело в том, что мне больше некого попросить. Данвуд – остолоп, Хукмен – пьяница, а Спенс… Спенса я ни при каких обстоятельствах не хочу даже близко подпускать к моей сестре. Старина, ты уже с ней танцевал и не сбежал от нее как угорелый. У тебя против нее иммунитет, неужели не понимаешь?

Тристан сжал кулаки, в то же время его сердце забилось быстрее – от тревожного предчувствия, а вовсе не от предвкушения, сказал он себе.

– Ты сошел с ума, если думаешь, что я соглашусь провести остаток сезона, терпя уколы ее ядовитого языка.

– Попытайся ее очаровать. – Беннет вдруг усмехнулся. – Однажды она взяла над тобой верх, неужели ты не хочешь ответить ей тем же? Готов поспорить на десять гиней, что ты за две недели сумеешь укротить ее нрав.

Тристан нахмурился и ответил очень грубо.

Беннет улыбнулся еще более самонадеянно.

– Ставлю двадцать гиней!

– Иди к черту! – прорычал Тристан.

Он бы предпочел, чтобы Беннет просто захотел провести с ним несколько раундов на боксерском ринге. Опекать мисс Беннет – это намного хуже. Снова танцевать с ней вальс? Снова терпеть уколы ее острого языка? И все это, не получив взамен даже поцелуя, потому что он дал клятву, что это больше не повторится. Право, Беннет, должно быть, повредился в рассудке, если считает, что это хорошая мысль или хотя бы просто прилично. Уж кому, как не Беннету знать, каких женщин Тристан предпочитает: вдовушек или замужних, охочих до развлечений и склонных к приключениям. Если бы леди Беннет услышала, что предложил ее сын, ее бы хватил удар.

– Берк. – Беннет перестал смеяться и посерьезнел. – Черт возьми, Трис! Моего отца здесь нет, чтобы за ней присмотреть, меня тоже не будет. С Джоан бывает трудно, но она не плохая, и в конце концов она моя сестра. Я не хочу, чтобы ей причинили вред. Нет никого, кому бы я мог доверять так же, как тебе. Если ты сделаешь это для меня, я буду вечно перед тобой в долгу.

«Трис». Услышав это детское прозвище, Тристан закрыт глаза. Они с Беннетом дружили уже почти двадцать лет, прошли вместе трудности и невзгоды, другие приятели приходили и уходили, но Беннет ни разу его не бросил. И то, что Беннет не считал, что поручает волку охранять овечку, было проявлением этой дружбы. Хотя мисс Беннет не казалась Тристану беззащитной овечкой, а больше походила на старую грубую овцу, которая ничего не боится. Тристана беспокоило, что, несмотря на это, его инстинкты по отношению к мисс Беннет все равно приближались к волчьим.

– Очень хорошо. – Он еще раз глубоко вздохнул и открыт глаза. – Я буду просто за ней присматривать. Если она велит мне убираться, я подчинюсь ее желаниям. Договорились?

На лице Беннета отразилось облегчение.

– Договорились. – Он протянул другу руку. – Спасибо.

Тристан пожал его руку, от души надеясь, что не совершает огромную ошибку.

– Помни, что ты сам уговорил меня этим заняться.

– Конечно, я буду помнить. – Беннет вернулся к своему занятию – продолжил укладывать вещи. – Я ее попрошу, чтобы она быта с тобой не слишком резкой.

«Это не то, что я имел в виду», – подумал Тристан. Он молча кивнул и поспешил удалиться, пока не попал еще в какую-нибудь ловушку.

Глава 11

На следующий день Джоан получила более ясное представление о том, на что будет похожа ее жизнь с Эванджелиной. Были доставлены сундуки леди Кортни, с ними приехала и Солли, ее горничная. Солли оказалась высокой статной африканкой. На левой руке у нее недоставало двух пальцев. Говорила она с мелодичным акцентом, из-за которого казалось, что ее слова текут как жидкий мед. Она улыбалась и смеялась вместе с Эванджелиной в такой фамильярной манере, что у Джанет бы от этого, наверное, случилась истерика.

Но больше всего Джоан поразил гардероб ее тетки. Платье, в котором Эванджелина приехала, не было исключением, вся ее одежда была яркой, смелой и нетрадиционной. Тетя пригласила Джоан посмотреть весь ее гардероб, пообещав, что они в тот же день заедут к ее портному.

– Если тебе что-нибудь особенно понравится, обязательно скажи мне, – предупредила Эванджелина, пока Солли распаковывала вещи и раскладывала наряды, образуя настоящую радугу красок. – Федерико сам решит, что он хочет тебе сшить, такой уж он есть, трудный. Но если он откажется тебя слушать, Солли сможет подогнать любое из моих платьев так, чтобы оно подошло тебе. Мы с тобой обе высокие.

Это было верно. У Джоан были более светлые волосы, чем у тети. Она дотронулась до богатой вышивки, вьющейся по корсажу темно-красного платья. Большинство платьев Эванджелины по цвету и фасону были слишком смелыми для незамужней девицы в возрасте Джоан. Но это не мешало ей мечтать о том, что она могла бы их носить. Правда, если мать узнает, что она появлялась в Лондоне в оранжевом или алом платье…

– Тетя Эванджелина, как вы нашли мистера Сальваторе? Я никогда не слышала о мужчине – женском портном.

– Он портной сэра Ричарда. Мы встретились с ним мимоходом, а через несколько дней он прислал мне эскиз платья. Ему не очень понравилось то, что на мне было надето, когда мы встретились, поэтому он предложил мне более подходящий фасон. – Эванджелина рассмеялась. – Мне это показалось забавным, я заказала это платье – и, о чудо, оказалось, что я в нем выгляжу намного лучше! Сэр Ричард со мной согласился, и с тех пор я шью у Федерико.

– Наверное, нескромно обсуждать некоторые детали одежды с мужчиной?

Эванджелина состроила гримасу.

– Нескромно! Он же не потребует, чтобы ты стояла перед ним в белье. У него есть очень респектабельная и умелая помощница. Да и что такое вообще скромность? Десять лет назад девушки твоего возраста носили прозрачные белые платья, которые в наше время сочтут не подходящими даже в качестве белья, и не у одной леди скромность пострадала от сильного ветра. К твоему сведению, джентльмены обсуждают женскую одежду. Осмелюсь даже сказать, они думают о ней почти столько же, сколько дамы.

В памяти Джоан прозвучал голос лорда Берка: «Вам следует носить золотистое». «Вы похожи на полураскрытый зонтик». Джоан покраснела.

– Да, наверное, так и есть, – пробормотала она. – Но это не означает, что они что-нибудь понимают.

– Федерико понимает, – заверила Эванджелина и встала. – Давай-ка, я напишу ему прямо сейчас. А потом велю Солли показать тебе все, что ты хочешь увидеть.

Солли оказалась очень активной помощницей. Она встряхивала и демонстрировала Джоан утренние платья и вечерние наряды, ротонды и шали. В отличие от гардероба самой Джоан одежда Эванджелины поражала разнообразием.

– Какая красота! – мечтательно проговорила Джоан, поглаживая платье для прогулок из кремового шелка в узкую темно-синюю полоску. Из этой ткани мог бы получиться идеальный модный жилет для джентльмена, но женское платье из нее смотрелось неожиданно и дерзко.

– Леди Кортни любит выглядеть наилучшим образом, – с нежностью сказала Солли.

Джоан вздохнула и передала платье для прогулок горничной. Она тоже хотела выглядеть наилучшим образом. Вернее, так: она хотела выглядеть красиво, но опасалась, что это нечто большее, чем реально возможно. Джоан посмотрела на себя в зеркало и попыталась увидеть хотя бы какие-то скрытые возможности. Она по-прежнему высокая и полная, у нее по-прежнему каштановые прямые волосы, пригодные только для того, чтобы заплетать их в косы или мучить железными щипцами, завивая в кудряшки. Эванджелина такая же высокая и почти такая же полная. Пока что Джоан не видела на ее голове ни одной кудряшки. И хотя ее одежда явно не сошла со страниц последнего номера журнала мод, тем не менее Эванджелина смотрится сногсшибательно и ее одежда вовсе не напоминает зонтик. Так что, возможно, и у Джоан еще есть надежда.

Солли откладывала в сторону шляпные коробки.

– Мисс, хотите взглянуть? Мне кажется, вот эта должна вам понравиться.

Она открыта одну из коробок.

Джоан подняла шляпку – довольно простую, не такую необычную, как ожидалось. Она приподняла ее над головой, пытаясь представить, как шляпка будет смотреться на ней. В шляпках фасона, который был сейчас в моде, она неизменно выглядела великаншей.

– Примерьте, – прошептала Солли. – Она не будет против.

После недолгих колебаний Джоан широко улыбнулась и согласилась:

– Только на минутку.

Она быстро подошла к туалетному столику и села перед зеркалом. Надев шляпку, она повертела головой из стороны в сторону. Тулья шляпы была мягче и не такой высокой, как требовала мода, поля были шире и не такие острые. Единственное перо загибалось вокруг тульи и совсем не прибавляло роста. Но лучше всего было то, что в этой шляпе ее лицо не казалось круглым. Джоан довольно улыбнулась. Да, определенно у нее есть надежда.

В дверь негромко постучали.

– Мисс Беннет, к вам визитер, – доложил Смайт.

Джоан так увлеклась, любуясь собой в шляпке Эванджелины, что едва взглянула на дворецкого.

– Да? Кто это?

– Лорд Берк.

В подтверждение своих слов Смайт протянул ей серебряный поднос, на котором лежала просто оформленная визитная карточка. Джоан уставилась на нее в тревоге. Что могло понадобиться лорду Берку?

– Сказать ему, что вас нет дома? – спросил дворецкий после затянувшейся паузы.

– Э-э… – Джоан убрала шляпку обратно в коробку. – Нет, я его приму.

Джоан твердила себе, что ею движет простое любопытство и ничего более. В конце концов после того поцелуя прошло пять дней. Как ни хотелось бы Джоан это отрицать, но за это время она с волнением и слабой надеждой не раз думала, нанесет ли он ей визит. Если – ну вдруг? – тот поцелуй оказался для него чем-то чуточку большим, нежели средством заставить ее за время замолчать. Если – по какой-то удивительной случайности – он поразил его так же, как ее. Но по тому, что лорд Берк ничем не напоминал о себе, она заключила, что на него, проклятого распутника, это так не повлияло.

И все же сегодня он здесь, в ее гостиной. Проходя по коридору, Джоан быстро посмотрела в зеркало. С лицом все в порядке, зубы чистые, волосы, к счастью, лежат ровно. Ее сердце вдруг взволнованно застучало, но она подняла подбородок в надежде, что ей удастся скрыть волнение под маской холодного спокойствия, и пошла в гостиную.

– Добрый день, лорд Берк, – промолвила она и едва присела в реверансе.

Лорд Берк стоял у противоположной стены комнаты и смотрел в окно. Услышав ее приветствие, он резко повернулся. На мгновение он, казалось, застыл, пристально глядя на нее с выражением, опасно близким к яростному, потом поклонился.

– Мисс Беннет. – Возникла долгая пауза. – Примите мои самые искренние пожелания скорейшего выздоровления леди Беннет.

– Благодарю вас.

Он что же, пришел только за этим? Джоан ждала, но лорд Берк просто стоял и смотрел на нее, чересчур привлекательный, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. Наконец она спросила:

– Вы принесли сообщение от Дугласа?

Он поджал губы.

– В некотором роде. Но записку как таковую он не передавал.

– Да и зачем бы ему это делать? Насколько я понимаю, он должен был уехать в Норфолк, вообще-то я ожидала, что он уже уехал. Не думаю, что перед отъездом ему понадобилось что-нибудь мне сообщить.

Лорд Берк на мгновение закрыт глаза, как будто пытался взять себя в руки. Этот визит все больше озадачивал Джоан. Она спросила:

– С Дугласом что-нибудь случилось?

– Я пришел, чтобы предложить вам мое сопровождение, – коротко сказал он. – Если вы пожелаете куда-то пойти.

Джоан от удивления захлопала ресницами.

– Сопровождение?

– По настоянию вашего брата, – добавил он. – Беннет опасался, что в отсутствие родителей вы будете сидеть дома одна.

Дуглас прислал его, чтобы он был ее спутником? Выходит, он пришел сюда только в порядке любезности ее брату? Джоан яростно втянула воздух. Как Дуглас посмел прислать своего распутного приятеля следить за каждым ее шагом в городе? И как лорд Берк посмел на это согласиться после того, как она ясно дала понять, что ей не нравятся его манеры и он сам? Ну ничего, она им обоим покажет… она покажет… Джоан осенила дьявольская мысль. Вместо того чтобы наброситься на лорда Берка, она мило улыбнулась. Она преподаст им обоим урок и в процессе получит большое удовольствие.

– Вот как? Какая трогательная забота и внимательность с его стороны! Вы очень добры, что выделили так много времени ради моего развлечения.

Лорд Берк, очевидно, ожидал другого ответа. Его живые зеленые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь.

– Да, с моей стороны это очень великодушно, не так ли?

– Вы выполнили просьбу моего брата с таким вниманием и энтузиазмом! – Джоан положила руку на грудь, все еще лучезарно улыбаясь. – Сэр, репутация вашего обаяния вполне заслужена.

Он фыркнул:

– Надеюсь. Советую вам об этом помнить.

Джоан нарочно захихикала, как одна из тех жеманных девиц, которые ухитряются отхватить мужей уже в свой первый сезон.

– Как я могу забыть?! Я хочу сказать – после нашей последней встречи.

– О? – Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее с заинтересованным видом. – И что же конкретно в нашей последней встрече показалось вам таким запоминающимся?

– Дайте подумать…

Она постучала пальцем по губам, растягивая момент. Его взгляд, казалось, озарял ее, словно яркий свет. Джоан знала, что это ужасно неправильно, но ничего не могла с собой поделать, очень уж приятно было его дразнить. Она жаждала отплатить ему за то, что он тогда взял и ушел от нее, оставив ее в полнейшем смятении от поцелуя. Ей хотелось отплатить ему за то, что он от нее ушел, а не стоять тут растерянной и задыхающейся, охваченной совершенно безумной надеждой, что он может снова ее поцеловать. Если он способен поцеловать женщину так, как он поцеловал, а потом совершенно беззаботно уйти, то он заслужил, чтобы его помучили. Она даже считала себя обязанной это сделать – ради всех женщин.

– Может быть, то, как вы пригласили меня танцевать? Нет, это было сделано довольно неуклюже. Или ваше извинение за то, что вы меня оскорбили? – Он издал горлом невнятный звук, в котором Джоан послышалось пренебрежение. Она продолжала: – Нет, это тоже было проделано неважно. – Она укоризненно цокнула языком. – Возможно, то, как вы предложили вернуть мне мою вещь.

– Вообще-то за нее заплатил я.

– И если бы у вас было хоть немного здравого смысла, вы поручили бы слуге ее доставить, – сказала Джоан.

Его сверкающий взгляд скользнул по ее фигуре.

– Я понял, что будет намного приятнее вернуть ее лично.

На какое-то мгновение Джоан снова, как наяву, почувствовала на спине его пальцы, почувствовала, как они расшнуровывают застежку ее платья. Ее щекам стало жарко.

– Это признак необдуманных поступков. Обычно то же самое можно сказать обо всем, для чего требуется прятаться за деревьями в кадках.

Она слишком поздно вспомнила, для чего еще нужно было прятаться за деревьями в кадках. Ее лицу стало еще жарче. На губах лорда Берка мелькнуло подобие кривой улыбки, доказывающей, что он тоже об этом помнил.

– Не обо всем, – возразил он шепотом.