Текст книги "Доверься мне"

– Почему такой человек, как ты, стал полицейским? – спросила она так, будто была самоуверенным новичком на чаепитии с интересным гостем в университетском клубе.

Спросила и сразу же устыдилась. Ей захотелось забраться под софу и там умереть.

– Такой, как я? – рассмеялся он.

– О господи, какой дурацкий вопрос.

– Не более дурацкий, чем если бы я спросил, почему ты решила стать преподавателем. Расслабься. Я просто последовал семейной традиции.

Он указал на пунш, который она едва пригубила. Она покачала головой. Опьянение так обманчиво. Нужно проделать это трезвой или не делать вовсе.

– Один из моих предков-копов умер во время эпидемии желтой лихорадки в 1878 году из-за того, что не захотел покинуть Мемфис, как это сделали его товарищи-полицейские.

– Доказывает, что ни одно хорошее дело не остается безнаказанным, – сказала она и отвернулась.

Рэнди наклонился вперед, поставил локти на колени и уставился в огонь.

– Я стараюсь наказывать плохих людей за проступки, вне зависимости, когда они были совершены.

Когда он раскрыл объятия, она охотно нырнула в них. Все произошло естественно, без принуждения. Она действительно хотела его, льнула к нему, и не потому, что так было удобно или что он оказался рядом или мог стать временным вариантом, но потому, что он был мужчиной, настоящим мужчиной.

Она чувствовала себя такой слабой и податливой. Его язык, пахнувший ромом, обежал ее губы, потом их языки встретились и стали поддразнивать друг друга. Сегодня вечером он разденет ее догола в своей постели, нежными прикосновениями, ласками заставит ее проявить ту страсть, отблески которой только иногда пробивались на поверхность.

Когда касалось секса, он не был альтруистом, но сегодня вечером все было для нее. Он взял ее за руку и притянул к себе. Она придвинулась охотно, даже со страстью, приникла к нему и так и пошла за ним через кухню туда, где у него была спальня. На случай того, что она этим вечером приедет к нему, он застелил кровать новой египетской хлопковой простынею – самой дорогой из тех, что смог найти. Он даже чуть сбрызнул белье лавандовым маслом. Этой уловке научила его одна давняя подружка.

Он хотел создать атмосферу свежести, чистоты и покоя. Никакого нажима. Прядка должна чувствовать себя уверенно, так, будто все происходит в иной вселенной, не в той, в которой над ней совершилось насилие.

Но ему не следовало расслабляться. Ему пришлось очень сильно сдерживать себя от того, чтобы просто не сорвать с нее одежду и пройтись по каждому сантиметру ее тела губами, руками и языком – пока она сама не начнет умолять взять ее.

Она ответила на его ласки. Она не отрывалась от его губ, пока он расстегивал «молнию» на ее спине. Ему доставляло удовольствие ощущать шелковистость ткани и шелковую гладкость кожи ее спины по мере того, как «молния» открыла ее до самой талии. Он похолодел, когда она отступила на шаг. Неужели ей не понравилось?

Он поймал ее взгляд, когда платье соскользнуло с плеч и легло вокруг ее ног. Темные глаза Хелены то ли просили о поддержке, то ли умоляли не смотреть на нее.

Поэтому он прикрыл глаза, снова прижал ее к себе и поцеловал, нежно и глубоко. Он почувствовал ее руки у себя на плечах, ее бедра прижимались к нему. Он расстегнул ее лифчик, отбросил и положил ладони на ее грудь. Она судорожно вздохнула и прогнулась, чтобы он мог поцеловать ямку у основании шеи, а потом и ниже, и двигался, пока его язык не достиг сначала одного, а потом другого соска.

Когда он почувствовал, как ее рука спускается по его спине к талии, а потом и ниже, он подхватил ее на руки и положил на постель. На ней были черные кружевные трусики и черные чулки с кружевным верхом до самых бедер.

Как он мог оставаться в здравом уме, далее себя сдерживать? Он выдернул рубашку из брюк, сдернул ее через голову, услыхав при этом, как с треском отскочила пара пуговиц. Он расстегнул ремень, скинул ботинки, стянул шелковые черные носки и отбросил их в темноту, схватился за «молнию» на брюках…

И остановился. Хелена лежала перед ним полуобнаженная, ее глаза сверлили его. Инстинкт предупредил Рэнди, что она должна почувствовать то, что чувствует он, тоже войти в тот экстаз, с которым он хотел заняться с ней любовью. Он встал над ней на колени, пробежал пальцами по ее телу сверху донизу, прямо до ее трусиков. Он раздвинул ей ноги, прикоснулся к ней, ощутив, как увлажнилась и налилась ее плоть. Она прикрыла глаза, чуть застонала и подалась ему навстречу. Он склонился над ней и притянул ее бедра к своим…

Совершенно неожиданно Хелена скорчилась, будто от боли. В следующее мгновение она вцепилась в него ногтями, будто сумасшедшая, принялась отбиваться от него, пытаясь вывернуться, колотя его по плечам кулаками. Брыкаясь под ним, она выгнулась дугой и пронзительно закричала.

Он скатился с постели, приземлившись на руки.

– Все в порядке, – сказал он. – С тобой все в порядке… Хелена! Прядка!

Она закрыла ладонью рот и, содрогаясь, выскочила из постели, отбежав к самому окну.

– О господи, господи!

Он стоял в тени молча.

– Извини, – тихо всхлипывала Хелена. – Я ужасно виновата. – Она прислонилась лбом к холодному стеклу. – Это было непростительно с моей стороны.

– Ты ничего такого не сделала.

– Нет, сделала.

Она начала поворачиваться, чтобы взглянуть на него, но не смогла встретиться с ним глазами и принялась опять смотреть, как снаружи идет дождь со снегом.

– Я поклялась, что пройду через это. Мне так хотелось двинуться дальше, снова стать нормальной женщиной… Мне надо было с кем-то попробовать.

Внутри у него все содрогнулось. Слышать такого ему не приходилось. Он всегда поддерживал свою репутацию мачо, так что вряд ли следовало удивляться, что она выбрала именно его. Правильно его использовала. Но этот тезис ничуть не охладил его возмущения.

– Так я был для тебя подопытным кроликом?

Рэнди-злюка, азартный игрок на сексуальном поле. Никаких обещаний, никаких прочных связей, никаких неожиданностей. Секс без обязательств.

– Ты был моим другом. Я доверяла тебе. Я думала, с тобой я смогу доверять самой себе.

В конце концов, она видела в нем друга. Это не похоже на пулю, выпущенную из пистолета, но при некоторых обстоятельствах ранит еще больнее.

– Я подумала, ты, наверное, опытный любовник, и я поняла, что это так.

– Если ты опять сможешь вытерпеть секс? – огрызнулся он.

– Мне надо было знать, готова ли я опять. Очевидно, нет. Возможно, никогда и не буду. О господи, я так виновата!

Она закрыла лицо руками. Он видел, как опустились ее обнаженные плечи, взял с изножья постели одеяло и протянул ей. Она вздрогнула так, словно ожидала удара, и прикрыла руками грудь. Не говоря ни слова, он осторожно накинул одеяло ей на плечи, а потом вернулся и прилег на подушки в изголовье кровати. Он чувствовал, что устал и разбит, но его раздражение испарилось.

– Значит, преображения не наступило.

Она кивнула:

– Почти. Ты бы не посмотрел на меня во второй раз, если б я выглядела, как выглядела еще вчера. Но когда-то я была привлекательна, и Микки решил, что на мне стоит жениться. И тому, – она содрогнулась, – тому мужчине я показалась достаточно…

«Это самое невероятное признание, которое я когда-либо слышал от женщины», – пронеслось в голове Рэнди.

– Это было до того, как я встретила тебя.

– Ты можешь в это не поверить, но я хотел тебя почти с того самого момента, как увидел. – Он усмехнулся. – Возможно, с того момента, когда ты попыталась убить меня.

– Даже когда я выглядела и вела себя так, как я это делала?

– Ха, я же первоклассный бабник. Я могу моментально разглядеть все, даже под одеждой.

– Что я могу сказать, кроме того, что я прошу меня извинить… А ты на самом деле не такой.

– Я именно такой. – Собственный голос показался звучащим жестко, даже жестоко.

Да, черт побери, он всегда был именно таким и надеялся таким остаться. Лиз Слотер была права. В итоге он получил свое.

– Сегодня вечером на приеме ты был таким замечательным и таким нежным… Я была от тебя без ума, – прошептала она.

– Не без ума.

– С того момента, когда ты поцеловал меня, я хотела тебя, – сказала она. – Действительно.

– А потом ты вспомнила о нем.

– Я перестала думать. Я только чувствовала, правда. – Она протянула ему руку, не глядя ему в глаза. Он подался вперед, чтобы взять ее, и ее пальцы стиснули его ладонь. – Это было как в сказке. Ты был просто великолепен. Я хотела, чтобы ты взял меня, занялся со мной любовью, но когда я почувствовала на себе твой вес…

– Я перестал быть собой и превратился в него?

Она отдернула руку и заговорила холодно, в деловом тоне:

– Дай мне одеться. Домой поеду в такси. И на твои занятия я больше ходить не буду.

– Такси в такую непогоду? В Мемфисе? Дохлый номер. – Он стукнул кулаком по кровати. – Присядь. Я тебя не трону, обещаю. И ты, конечно, будешь ходить на занятия.

Хелена подняла голову, но от окна не отошла.

– Наверное, я поторопился, – сказал он.

– Нет! – Она повернулась, чтобы поглядеть на него, и прислонилась к стеклу позади себя. Стеганое одеяло соскользнуло с ее плеч, но она не попыталась прикрыть грудь. – Это я все испортила, а не ты. Я думала, все это в прошлом, правда.

– Значит, нам надо подумать, как сделать так, чтобы это действительно осталось в прошлом.

Она подобрала свой лифчик и платье, лежавшие на полу рядом с кроватью.

– Как? Я говорила со специалистами и другими жертвами, рассказывала им мою историю и слушала их исповеди.

– И сколько среди специалистов было мужчин?

Она недоуменно посмотрела на него:

– Ни одного.

– Тогда расскажи мне. Было бы просто рассказать мне все – так, чтобы я понял. Но я никогда не слышал этого от тебя. Ты всегда рассказывала скорее о своих переживаниях, а не о фактах.

Она повернулась спиной и застегнула на себе лифчик. Этот жест огорчил его своей безнадежностью, но он уже знал, что на сегодня она для него потеряна.

– Микки не хотел, чтобы я хоть о чем-то таком упоминала.

Она накинула через голову платье. Рэнди с трудом отказался от намерения предложить свою помощь в застегивании «молнии». А она, поерзав, успешно выполнила это без его помощи. Он никогда не был в состоянии понять, как женщины это делают. Наблюдать то, как она одевается, было почти так же волнующе, как и раздевать ее.

– Полагаю, муж чувствовал себя виноватым за то, что не смог защитить меня, что было абсолютно нелепо. Он более виноват в ином. Ведь в глубине души он был убежден в том, что я это заслужила.

Она замолкла и стала искать свои туфли.

– Ты делилась с кем-то из своей семьи?

– У меня не осталось близких родственников. С Марси я тогда знакома не была, Майло и Ви в больницу не пускали, так что это были только мой муж и моя лучшая подруга, у которой, как потом оказалось, несколько месяцев была интрижка с Микки. Первые годы у нас был счастливый брак, а потом он развалился. – Она повернулась к Рэнди с глазами полными слез. – Многих из нас в детстве учат, как бороться с трудностями, но Микки никогда не переживал настоящего удара по своему эго – до того, как с ним не продлили контракт. Это было тогда, когда он начал играть по-крупному и завел связь на стороне. Я пыталась ему помочь, но неожиданно он стал смотреть на меня как на соперницу, а не как на партнера. В каком-то смысле, когда, после нападения, я сама стала нуждаться в поддержке, это заставило его почувствовать превосходство.

– Не сказать, что это необычная реакция, – сказал Рэнди, подумав, однако, что этот Микки – рядовой придурок. – Мужчины всегда чувствуют себя виноватыми, если не могут защитить своих жен, а потом, когда они не справляются со своей реакцией, они начинают обвинять женщину.

Рэнди удивлялся тому, что О'Хара никогда не рассматривал Микки в качестве потенциального подозреваемого. Он был обижен на собственную жену. Возможно, даже хотел причинить ей вред и нанял кого-то, чтобы тот это выполнил. Возможно, Микки хотел ее смерти, но нанятый им киллер просто занервничал и ограничился изнасилованием. Не очень похоже на правду, но надо бы это проверить до того, как вычеркнуть ее бывшего из списка.

– Думаешь, это началось сегодня вечером? Если б ты видел мой первый приступ страха… Я набросилась на Микки как тигрица, когда он попробовал коснуться меня в первый раз.

– Да черт с ним. Сядь и расскажи мне.

Если у них обоих и есть хоть какой-то шанс – такой, какой хотел Рэнди, – тогда ему надо знать о том, что сделало ее такой, какова она сейчас. Возможно, он тоже сможет открыть для себя то, что сделало его таким, каким он является.

Хелена стояла молча так долго, что он засомневался, что она его услышала. Затем она глубоко вздохнула и скинула туфли, которые покатились по бетонному полу. Рэнди похлопал по постели рядом с собой. Вместо этого она села в изножье кровати. Платье вздернулось выше колен, по самые кружевные манжеты ее черных чулок.

Она и не подозревала, как много она на него взвалила. Он наклонился до середины кровати и прикрыл себя до пояса одеялом.

– Смешно, что говорят в телешоу о психологическом ущербе, который наносит изнасилование, – так, поверхностный взгляд…

Снаружи кристаллики льда тихо царапали оконное стекло и сползали по нему холодными слезинками. Она содрогнулась, но голос зазвучал сильнее.

– Ты уверен, что хочешь это услышать?

– Да, – уверенно ответил он.

– Изнасилование – это как если бы тебя раз за разом протыкали раскаленной иглой.

Он даже и не пытался вообразить, чего ей стоило говорить, но знал достаточно, чтобы держать рот на замке и позволить ей двигаться туда, куда она сама пожелает.

– Как только я начала ходить к тебе на занятия, сразу вернулись воспоминания, как он меня бил. Мне было необходимо заблокировать это. Воспоминания о побоях – это то, что я пыталась уравновесить, когда мы боксировали.

– Так, значит, ты в целом была в сознании во время нападения?

– Кто знает? – Она пожала плечами. – То была, то не была, полагаю. Я пытаюсь поставить точку на своей травме. Мой консультант говорит, что некоторые женщины годами стараются вытравить из памяти мучительные сцены. Это, должно быть, именно то, что я делала, потому что я до сих пор не могу припомнить хоть что-нибудь об этом человеке. Черная маска на лице – иногда, время от времени.

– О'Хара говорит, он не оставляет следов.

Она шумно выдохнула.

– Он многое забирает. Мое чувство безопасности, чувство личного пространства и больше всего – сознание того, что я сама в своей жизни хозяйка. Он из меня сделал нечто… нечеловеческое. С тех пор я сама не пойму – жива я или мертва. – Она обхватила себя руками, откинулась на спинку кровати и прошептала: – И это не проходит.

– А ты была в сознании, когда тебя нашли? На Олд-Форест-Роуд в темное время движения нет.

– Я продиралась через кусты, но у меня, должно быть, было совсем плохо с головой, потому что все, о чем я могла думать, – это как бы найти свое белье и брюки до того, как кто-то меня увидит. Чудно, да? – Они встретились взглядами, и она потрясла головой. – Чуднее не бывает. Я могла перенести то, что сделал со мной насильник, но после всего этого боже сохрани меня от того, чтобы копы из отдела сексуальных преступлений увидели, что у меня не сделана эпиляция на зоне бикини.

Он не отважился шевельнуться, хотя ему очень хотелось заключить ее в объятия – просто прижать ее к себе.

– Я нашла брюки, но белья – нет. О'Хара считает, что преступник унес его в качестве сувенира. – Она тихо рассмеялась. – Мамы часто говорят детям, чтобы те всегда надевали чистые трусики – на случай, если они попадут в больницу. Я в конце концов попала в больницу, но никакого нижнего белья у меня не было вовсе.

Рэнди подумал – а она вообще когда-нибудь сможет пройти через этот последний, самый трудный рубеж?

– Он забрал всю мою наличность, но оставил сумку и не нашел моего мобильника в кармане брюк. Копы отследили мой вызов по 911 и отвезли в «скорой» в кризисный центр для жертв насилия, чтобы там меня осмотрели – вот это был настоящий праздник! Укол морфина – благословение Господне! Два дня меня не отпускали домой, а на работу я вернулась только через месяц. Микки принялся изводить меня почти сразу, начинал обычно, если рядом оказывался кто-то чужой. Он представлял это так, будто надо мной подшучивает, но это не было шуткой. Полагаю, он просто указывал мне на мое место.

Рэнди уже ненавидел всех, у кого была ученая степень.

– Если б я не красилась так сильно, если б я носила короткую стрижку, если б не виляла бедрами, если б не водила БМВ, если б я не держалась на равных со студентами… Умом-то я понимаю, что это чепуха, но в определенном смысле я не могу избавиться от чувства вины. Женщины часто винят самих себя, хотя бы немного. Если я виновата лишь отчасти, то все-таки имею власть над моей жизнью.

Рэнди наклонился и поставил локти на колени.

– Почему ты стала ходить на занятия?

Она вскочила, быстро нашла свои туфли и сунула в них ноги.

– Рано или поздно он придет за мной. Он это сделает, и я намерена встретить его во всеоружии.

На минуту он озадачился, но почти сразу понял:

– Боже, ты что – задумала его убить?

– Не будь смешным. – Она пошла прочь. – Если ты собираешься отвезти меня домой, тебе лучше одеться. Я буду ждать в гостиной.

Он бросился за ней, повернул ее к себе:

– Ты попадешь в тюрьму.

– За то, что пристрелила насильника, который пытался убить меня? Необходимая оборона, ваша честь!

– Черт побери, Прядка, у тебя нет шансов перед этим психопатом. Ты хочешь, чтобы Майло и Ви воспитывал Микки? Ты не можешь быть настороже сутки напролет, надеясь, что он появится перед тобой с мишенью на груди. Он терпелив, и он отвязный ублюдок. А как ты планируешь найти его, если у полиции нет ни малейшего понятия, кто он?

Она заплакала, и по щекам побежали струйки туши.

– Если его убьешь ты, кого тогда буду убивать я?

Глава 13

Марси встала, чтобы открыть дверь Хелене.

– Ты что так рано?

– Спасибо, что посидела тут, – сказала Хелена. – Ступай к себе.

– Дети спят уже несколько часов. Хочешь поговорить об этом?

– Не сейчас. Я иду спать.

– Все прошло плохо, да?

Хелена начала подниматься по лестнице, опираясь на перила.

– Устала ужасно… Это я прошла плохо.

– Насколько? – спросила Марси с подножия лестницы. – Давай я тебе какао сделаю.

– Какао тут не поможет. Мышьяк был бы в самый раз, но в аптечке его нет. Спокойной ночи.

В тот момент, когда его голова коснулась подушки, Рэнди впал в какой-то вязкий, почти наркотический сон.

Проснулся он воскресным утром от солнечного света, а когда глянул в окно, блеск сосулек, повисших на телефонных проводах, почти ослепил его. Лед уже начинал таять, но, скорее всего, школы в понедельник будут закрыты. Город не был готов к борьбе со льдом или снегом, и такое решение будет обосновано тем, что имеется гипотетическая возможность аварии школьных автобусов.

Несомненно, сегодня Хелена оставит Майло и Ви дома. У Рэнди не было ни малейшего представления, посещает ли она хоть иногда церковь, а если и да, то какую. Посмотрев по телевизору сводку погоды, он прочел на бегущей строке, что большая часть служб отменены.

Он позвонил ей и с облегчением услыхал, что трубку поднял Майло.

– Привет, дружок. Горячими пончиками интересуешься? – спросил он.

– Да! Мама, это Рэнди. Он хочет привезти нам горячих пончиков.

Секундой позже Рэнди услышал ее голос. Хелена была холодна, потом он различил в ее голосе нечто завлекающее.

– Очень любезно с вашей стороны, но лучше вам не ездить по скользкой дороге.

– Я полицейский. Мы ездим по любой дороге.

– Прошлым вечером…

– …то прошлый вечер. Я буду у вас через час.

Он был рад увидеть, что она не вернулась к своей привычке рядиться в мешковатые свитера, но все-таки ее глаза выглядели покрасневшими. Плакала? Лежала без сна, думая о нем?

Рэнди протянул пакет с пончиками Майло, который завопил и бросился с ним в кухню.

– Мама сварила кофе, – позвал он. – Давай сюда.

– Сейчас мы придем, боец. Доброе утро, Ви, – сказал он, увидев на лестнице девочку.

– Доброе утро, мистер Рэйлзбек, – ответила она. – Спасибо за пончики.

Она проследовала в кухню, не глядя на него.

– Почему она меня не любит? – шепнул он.

– Она считает, что ты грубо играешь.

– С Майло?

Хелена усмехнулась:

– Со мной. Я объяснила ей насчет занятий, но она все еще что-то подозревает.

Он посмотрел вслед Ви:

– И какие соображения имеются насчет того, как мне убедить ее в моей безвредности?

– А кто говорит, что ты безвреден? Ладно, пошли. Я приведу ее в четверг посмотреть, чем мы там на самом деле занимаемся. Дай мне твою куртку.

Он отдал куртку, и она повесила ее на латунную вешалку у передней двери.

– Принести пончики – это традиционный для полицейских способ помириться.

– Нам не надо мириться. – Она повернула в кухню.

– Нет, надо. Рассматривай это как профессиональный визит.

Она остановилась на полушаге.

– Что-то еще случилось?

Он поднял руку:

– Ничего. Но мне нужно обещание, что ты не будешь пытаться найти того парня самостоятельно.

Она округлила глаза, изображая полную невинность. Ему захотелось как следует встряхнуть ее.

– Как я могу его найти, если вся полиция не может? – спросила она.

Он указал ей на гостиную и пошел за ней. Через открытую дверь кухни он мог слышать, как потихоньку пикируются Майло и Ви. Это означало, что они его слышать не могут, и он процедил сквозь зубы:

– Думаешь, это легко – убить другое человеческое существо?

– Если он попытается убить меня и забрать меня от моих детей – нет, не трудно.

– Поверь мне, это не так. Помоги мне найти его, и полиция прижмет подонка. А ты будешь цела.

Она недоверчиво взглянула на него:

– И как ты планируешь это сделать?

Рэнди указал ей на красное кресло у камина. За решеткой горел огонь, на кушетке были разбросаны воскресные газеты. Чисто, но небольшой беспорядок, как в каждой комнате, которую используют для проживания. Так не похоже на гостиную председателя попечительского совета колледжа, которая отдавала нафталином и открывалась только по случаю торжественных мероприятий. Здесь Рэнди чувствовал себя почти как дома.

Хелена с недовольным видом села, готовая уйти, если услышит нечто, чего слушать не захочет. Рэнди сел напротив, наклонился вперед, свесив руки между колен.

– Все жертвы встречались или виделись с этим человеком, возможно, даже говорили, может быть, даже нанимали его или работали вместе с ним. Я сейчас делаю то, что обычно и делают в отделах, занимающихся висяками. Я собираюсь снова допросить всех жертв, людей, которые могли бы что-то знать и направить нас по верному пути.

– Мы все это проделывали не один раз…

– Тогда мы проделаем это еще много раз. Пожалуйста.

– Ах, почему нет!

– Нет, это мой пазл! – послышался из кухни голос Ви. – Он подойдет сюда.

– Мы же договорились, что ты складываешь обезьянку, – сказал Майло. – Оставь моего дракона в покое.

Рэнди вынул из кармана джинсов желтый блокнот и щелкнул авторучкой.

– Ты сейчас назовешь мне всех, с кем ты говорила на той неделе, когда произошло нападение.

– Рэнди, это было два года назад. Кроме того, у О'Хары уже имеется такой список.

Он не обратил на эту реплику внимания.

– Где вы покупаете продукты?

Через полчаса он вошел в кухню, чтобы подлить им кофе, в то время как Прядка сидела, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Люди и не подозревают, как могут выматывать допросы в полиции. Но они помогают раскрывать преступления. Прядка была удивлена не только его вопросами, но и тем, сколько информации Рэнди из нее вытянул.

Майло и Ви стояли коленями на кухонных стульях на противоположных сторонах стола. Между ними лежал наполовину собранный пазл. Картинка на коробке выглядела китайской головоломкой. Он наполнил кружки, а они продолжали спорить по поводу того, куда какой кусочек подставить. Он вернулся в гостиную и подал Прядке ее кружку.

– Не могли ли мы сделать перерыв? – попросила она. – У меня голова раскалывается.

– Извини. Пять минут, а потом начнем опять.

Когда она снова села в кресло, он спросил:

– Почему колледж? Почему не средняя школа? Нашла на рынке труда местечко получше, да?

Она открыла один глаз.

– Больше свободы в работе и в жизни. Для работы в средней школе пришлось бы ходить на скучные учебные курсы. Мои родители были школьными учителями, так что уж поверь мне. Я знаю, что такое проводить каждый вечер и все выходные, перекладывая бумажки. Жуть. Они следовали одним семейным курсом. – Она махнула рукой в сторону книжных полок. – Мы генетически предрасположены к собиранию книг, никогда не продали ни единой и все еще продолжаем покупать новые. Многие из этих – это книги моих родителей.

– Их обоих уже нет?

– С того года, как пошла в выпускной класс. Торнадо разрушил спортзал той школы, где все прятались. Двадцать учеников и учителей погибли. Похоже, меня тоже убили, когда это случилось. Я поклялась, что получу в их честь ученую степень, даже если мне придется мыть полы, чтобы оплатить учебу.

Рэнди записал: «Упряма, самодостаточна, ориентирована на конечный результат». Ее просто так не свалишь. Ему бы она солгала не моргнув глазом.

Он посмотрел на часы:

– Время вышло. Давай за работу. Скажи-ка, где обслуживался твой автомобиль два года назад?

Он, задавая вопросы, придерживался все той же линии, а потом, незаметно, перешел к тем, за ответами на которые сюда и явился.

– Если б тебя убили во время нападения, кто бы унаследовал твое имущество?

Она открыла глаза и наклонилась вперед:

– Извини?

Он повторил вопрос.

– Да у меня же нет ничего особенного.

– Пять центов уже имущество. У тебя есть завещание? Страховка жизни?

– У нас у обоих была. Мы друг у друга и душеприказчики, и преемники. Стандартные отношения мужа и жены. – Она тряхнула головой. – Микки не имеет никакого отношения к тому, что со мной случилось. Тот человек появился случайно.

– Ты уверена? Он мог нанять кого-то.

– Какая для него в этом выгода?

– Возможно, не предполагалось, что все закончится так, как в самом деле закончилось.

– Ты думаешь, Микки нанял кого-то убить меня? Кого-то, кто сорвался в самую последнюю минуту? Кого-то, кто, по стечению обстоятельств, превратился в сексуального маньяка? Это смешно.

– А сейчас как с этим? Кто твой наследник?

Она крепко обхватила себя руками, будто защищаясь от самой этой мысли.

– Имущество отписано детям. Марси – душеприказчица и законный опекун.

– Не Микки?

– Разумеется, нет. Он не платит алиментов, и, если он находится вне Теннесси, штат не может что-либо сделать, чтобы эти деньги с него получить. Он может быть, насколько я знаю, или в Галфпорте, или в Вегасе, или в Рино, или в Монте-Карло.

– Или в Тюнике или Мемфисе?

– Полагаю, да. Но если бы он был где-то поблизости, он бы обязательно пришел повидаться с детьми. – Она поколебалась. – Или нет?

– Об этом тебе стоило поговорить с Фрэнсин. Она разбирается в таких парнях куда лучше меня.

– Он не «такой парень». Он их отец.

– Если он не опустил в щелочку ни цента с тех пор, как исчез, он все-таки игроман, который готов на все ради возможности сделать ставку.

«Даже на похищение собственных детей или нападение на свою жену». Но он не стал произносить это вслух.

Сразу от Прядки Рэнди направится в отдел и попытается определить, где сейчас может находиться Майкл Норкросс, доктор философии. Одного взгляда на расстроенное лицо Хелены было достаточно, чтобы понять, что к настоящему моменту он достаточно далеко продвинулся в выяснении обстоятельств. Как только он уедет, она примется обдумывать все, о чем он ее спрашивал. Он вернется к этому еще раз и проверит, не вспомнила ли она еще чего-то о своем бывшем муже и его дружках.

– Следующий вопрос, – продолжал он. – Скажи, куда ты ехала, что делала и кто тебя мог видеть непосредственно перед тем, что случилось?

– Когда «перед»? День? Неделя? Год?

– Десять дней – вот это в самый раз. – Ему нужна была еще доза кофеина, но его кофе остыл. – Он потянулся за своей кружкой.

Отлучаясь в кухню, он давал Прядке возможность собраться с мыслями и заодно хотел проверить, чем заняты Майло и Ви. Они притихли, прекратив взаимную перебранку.

Но в кухне их не было.

И в тот же момент он услыхал пронзительные детские крики.

Потом вступило сопрано:

– Мама! Мамочка!

Хлопнула задняя дверь, и кто-то из детей, громко топая, пробежал через холл. В гостиную ввалился Майло:

– Мамочка! Иди скорей!

Рэнди вытащил пистолет и побежал к задней двери. Со двора по-прежнему доносились вопли Ви.

Он поскользнулся на пороге, но ухватился за дверной косяк, хотя ноги разъезжались на ступеньках. Мертвой хваткой вцепившись в металлические перила, он едва избежал падения с лестницы прямо во двор, вперед спиной и с пистолетом в руке.

Лестница выглядела как полоса препятствий. Лед на ней был куда толще, чем тот, что покрывал центральную часть города, которую обдували потоки воздуха с Миссисипи.

Он услышал, что к нему сзади подбежали Прядка и Майло.

– Оставайтесь здесь, – бросил он им.

По-прежнему крича, Ви копошилась у подножия лестницы, пытаясь встать с колен. Лоб у нее был залит кровью.

Рэнди окинул задний двор взглядом – нет ли тут чужих? – никого не увидел и спрятал оружие в подплечную кобуру. Он миновал обледеневшую лестницу, обойдя ее по сухой траве сбоку от дорожки.

– Малышка! – закричала Прядка.

– Мамочка! – взвизгнула Ви.

– Не пытайтесь спускаться здесь – шею сломаете, – сказал Рэнди. – Я возьму ее.

Рэнди опустился рядом с ребенком на колени. Кровь бежала из пореза на лбу Ви, стекала на личико и капала на землю. Он быстро достал из кармана сложенный вчетверо носовой платок и промокнул ранку. Ви прекратила пищать и уставилась на него своими темными, как у олененка, глазами.

– Я упала, – сказала она и чихнула.

– Она стукнулась головой о перила, – доложил Майло из-за спины матери.

– А еще я оцарапала коленки и лоб. – Ви изогнулась, чтобы посмотреть на своего братца.

– Я сейчас приду, – сказала Прядка и принялась спускаться по лестнице.

– Тогда у нас будет двое истекающих кровью. Не закрывайте дверь. Я смогу это сделать. – Рэнди глянул на Ви. – Думаю, ты сможешь взять меня за шею, а я тебя подниму и занесу в дом?

Когда он отнял свой платок от лобика девочки, кровь уже не лилась так сильно, только слегка, хотя и упорно, сочилась. Он подвел руки под Ви и поднял ее. С колен он никогда бы не поднял взрослого, но весу в девочке было как в ангелочке с новогодней елки. Он прислонился к перилам и осторожно ступил на лестницу. Если он упадет вместе с ребенком, Ви может серьезно пострадать.

Прядка дотянулась до него, чтобы поддержать, он переступил через порог. Когда он внес Ви в гостиную и осторожно положил ее на кушетку, мать отпихнула его и опустилась рядом на колени.