Текст книги "Дом Чародея"

Остаток этого дня прошёл весьма напряжённо – во всяком случае, для Джун. Ей удалось-таки разжечь камин, и с тёплым оранжевым пламенем в гостиной как-то сразу стало уютнее, так что они обосновались там. Мириам было скучно, и она всё что-то щебетала, делясь светскими сплетнями, которых за неделю с их последней встречи успело накопиться на удивление много. Казалось, она уже совсем забыла обо всех своих бедах.

– Ой, к нам тут на днях заходила на чай мадам Фаррелл, и оказалось, что у её внучатой племянницы скоро свадьба, а какие там были страсти! За ней приударяло два молодых лорда, ты наверняка знаешь, и так получилось, что они оба пришли к ней просить руки и столкнулись прямо у неё во дворе! И вот значит эти двое повыхватывали шпаги, прямо во дворе своей дамы сердца, представляешь? И начали, значит, драться, серьёзно так ещё. И ты не поверишь, что случилось дальше! Какая-то девушка, со своей шпагой, влезла прямо в их драку! А это же такой скандал! И вот они стали драться, уже втроём, сначала каждый сам за себя, потом парни вроде как объединились, а она как будто этого и ждала, потому что она так ловко выбила у них шпаги, и им по правилам дуэли пришлось сдаться. И само собой внучатая племянница мадам Фаррелл выбрала эту девушку, потому что а кто не стал бы? Но само собой, это же ужасный позор для молодых лордов, и они всё пытаются эти слухи отрицать и как-нибудь не дать людям судачить об этом, но мы-то узнали об этом считай из первых уст! А свадьба будет шикарная, я туда обязательно пойду, ты же знаешь, как я обожаю всё такое, может быть, даже сумею как-нибудь напроситься в подружки невесты, хоть какой-то из них! А ещё говорят, что те юные лорды и сами после этого сдружились. Не удивлюсь, если и они когда-нибудь решат, что дамы им ни к чему! Ох, а ещё через месяц наконец-то возвращается принц из своей заграничной школы, а значит, они с Пе… то есть, леди Рэдвинг наконец-то смогут сыграть свадьбу! Вот уж там меня точно возьмут в подружки невесты. Как думаешь, мне пойдёт красный?

Джун не слушала, и до её слуха из общего потока сплетен долетали лишь отдельные слова. Вообще-то, она пыталась читать «Базовые заклинания», чтобы найти там что-нибудь, что поможет ей с просушкой мокрых ковров, но с чтением у неё тоже не задавалось. Так что в конечном итоге она просто смотрела в одну точку, задумчиво кивая в такт сплетням, чего, похоже, Мириам вполне хватало.

К вечеру дождь стал стихать, и Джун отправилась за продуктами, чтобы приготовить ужин, оставив дома Мириам наедине с Мороженкой. Ей было страшно представить, какие бедствия могут случиться в её отсутствие, и она была очень рада обнаружить по возвращении, что дом цел, никаких магических смещений в нём, по всей видимости, не произошло, кошка с совершенно невинным видом спала под дверью каморки для швабр, а Мириам копошилась в кабинете. Наверняка ей стало так скучно, что она решила поискать себе чего-нибудь почитать, что означало, что она прямо-таки на стену лезла. Джун же, громко объявив о своём возвращении, тут же отправилась на кухню.

Всё шло тихо и мирно, и Джун даже почти успела забыть, что кроме неё в доме был кто-то ещё, пока вдруг в стене кухни примерно на уровне груди не открылось небольшое квадратное окошко створкой вниз, и из него показалось воодушевлённо улыбающееся личико Мириам.

– Смотри, что я нашла! Окошко для еды!

И действительно, откинутая в сторону кухни створка образовывала нечто вроде маленького столика, а со стороны кабинета была полка шкафа – видимо, окошко было спрятано среди книг. Весьма удобно, если ты практически живёшь в кабинете, и в доме есть кто-нибудь, кто для тебя готовит. Впрочем, если гостевая спальня на самом деле предназначалась для прислуги, то им тут очень даже неплохо жилось. Вопреки своему недовольству от необходимости снова делить крышу с Мириам, Джун была впечатлена находкой, хотя ей это пригодится вряд ли – разве что, чтобы избавить себя от необходимости далеко ходить с едой, если вдруг возникнет необходимость ужинать за книгами.

Остаток дня прошёл без особых событий, если не считать того, что Джун пришлось собирать посуду за Мириам по всему дому, чтобы её вымыть, потому что у той была весьма неприятная привычка оставлять грязные вещи как можно дальше от раковины. Джун это было очень уж хорошо знакомо, и никакие упрёки никогда не помогали, так что она старательно успокаивала себя тем, что Мириам переехала к ней всего на несколько деньков.

А вот ночью кое-что произошло.

Джун проснулась от того, что чья-то мягкая пушистая лапа мягко бьёт её по щеке. Она что-то пробормотала, но кошка в очень человеческой манере вдруг прикрыла ей рот лапками в весьма однозначном жесте, и это особенно привлекло внимание Джун. Мороженка никогда ещё не будила её без причины. Должно быть, что-то случилась, и кошка хотела, чтобы она держалась тихо.

Мороженка мягко спрыгнула с кровати и подошла к приоткрытой двери – должно быть, именно так она и попала в спальню. Джун встала и последовала за ней, стараясь производить как можно меньше шума.

Стоило им выглянуть в освещённый лунным светом коридор, как Джун сразу же бросилось в глаза, что, помимо её спальни, приоткрыто было ещё две комнаты: гостевая спальня, где должна была мирно спать Мириам, и чулан, где никого быть не должно было… Именно к нему повела её кошка, держась вдоль стены, где деревянный пол не скрипел. Почему-то вполне ожидаемо в каморке для швабр оказалась Мириам.

Она стояла к двери спиной и внимательно осматривала заднюю стенку комнатки при голубом пламени длинной чёрной свечи. Затаив дыхание, она медленно и осторожно передвинула метлу, явно стараясь не издавать ни звука, и наклонилась к стене чуть поближе, словно пыталась там что-то разглядеть.

– Что ты здесь делаешь, – уже второй раз за последние сутки процедила Джун, широко распахивая дверь чулана. Мириам вздрогнула, едва не уронив свечу, и резко обернулась. В первое мгновение она даже не нашлась, что ответить – плохой знак, да и выглядела она какой-то испуганной. То ли дело было в голубом свете свечи, то ли она действительно побледнела.

– А… О… Я… Я искала, ммм, свечи, – неубедительно выдавила она. Джун перевела взгляд на длинную чёрную свечку с пляшущим на её конце голубым огоньком, лампу с которой Мириам держала в руке, а затем – на две коробки свечек, стоявшие на самом видном месте у самой двери. Похоже, она не рассчитывала, что её вот так вот просто поймают, и даже не потрудилась придумать отмазку.

– Выметайся.

– Джун, я могу всё объяснить, ты…

– О, я не сомневаюсь. Уж трепаться ты умеешь, – Джун серьёзно посмотрела ей прямо в глаза. Подумать только, и она её пожалела! – Собирайся и проваливай из моего дома.

– Джун…

– Вон! – прикрикнула Джун, указав в сторону двери. Её лицо было преисполнено яростной решимости. Мириам съёжилась и, кажется, у неё на глаза навернулись слёзы, но Джун уже твёрдо решила для себя прекратить совершать одну и ту же ошибку и каждый раз жалеть её. Мириам протиснулась мимо, опустив голову, и убежала в отведённую ей комнату, а Джун направилась следом. Мороженка запрыгнула ей на руки, и они стояли в дверях спальни, пока Мириам спешно переодевалась из одолженной ей ночной сорочки. Она то и дело тихонько всхлипывала, но Джун с удивлением обнаружила, что вообще-то её это представление совсем не трогает. Вероятно, дело было в позднем часе, но на душе у неё было пусто, как в полуночной церкви, ни злости, ни облегчения, одно лишь рвение довести до конца начатое дело.

Мириам притормозила у входной двери, пока Джун отпирала её. Снаружи снова накрапывал дождик.

– Чтобы ноги твоей здесь больше не было, – твёрдо заявила Джун. Мириам нетвёрдой походкой пересекла порог, повесив голову, и обернулась, чтобы что-то сказать, но дверь захлопнулась прямо у неё перед носом.

– Так и думала, что ничем хорошим её визит не кончится, – посетовала Джун, и Мороженка устало мяукнула в ответ.

И вот, выпроводив нежеланную гостью, которая умудрилась с завидной скоростью исчерпать весь свой кредит доверия, девушка и её кошка направились обратно спать. Однако Джун долго лежала, уткнув взгляд в теряющийся в полумраке полог кровати, и заснула лишь тогда, когда в щель между тяжёлыми тёмными шторами начал пробиваться слабый свет восходящего солнца.

Глава седьмая,

в которой Джун прибегает к неординарным магическим средствам

Я стою перед дверью. Какая-то необъяснимая тревога пожирает меня изнутри, и вдруг я осознаю её причину: дверь приоткрыта, и из щели льётся зловеще мерцающий красный свет. Я крадусь к двери, не производя ни малейшего звука, словно тень, будто меня здесь и нет, и робко заглядываю в щель. Перед моими глазами открывается комната с зеркалами. Я уже бывала здесь, но теперь зеркала отражают друг друга, и сами себя, и комната скорее напоминает головокружительный лабиринт уходящих в бесконечность зеленоватых проходов. А в центре комнаты завис шар красного света. Он пульсирует и иногда словно искрится. С моим приходом свет меняется. Красный шар начинает отливать голубизной, а воздух словно наэлектризовывается от какого-то незримого, но очень ощутимого сопротивления. Я чувствую покалывание на коже, будто вот-вот ударит молния. Я слышу голоса, шелестящий шёпот, словно зеркала тихонько переговариваются между собой. Я не узнаю их и не знаю, что они говорят, но почему-то отчётливо различаю голоса мужчины и женщины, а ещё чьё-то приглушённое хныканье. А потом вдруг я скорее чувствую, чем слышу, оглушительный грохот, вижу, а не ощущаю, как меня обдаёт волной обжигающего холода, чую, а не вижу, как сотни зеркал разбиваются, и на этом всё прекращается, и мне становится так легко, но очень и очень страшно во внезапно наступившей непроглядной темноте, потому что я ожидаю, что это конец, но, похоже, на самом деле это ещё только начало чего-то другого, но я не могу ухватить мысль об этом, и мне кажется, что я забываю, как думать, говорить, существовать…

Джун бы предпочла, чтобы ей перестали сниться всякие непонятные вещи. Она не могла припомнить ни одного сна за последнее время, который бы не окончился для неё тем, что она резко просыпается с бешено колотящимся сердцем и вынуждена остаток дня раздумывать о своём жалком существовании, хотя так сильно встревоживший её сон забывался почти мгновенно.

Джун казалось, что она проспала целую вечность, но на самом деле за окном едва ли стало светлее, да и отдохнувшей она себя совсем не чувствовала. И всё же её глаза были распахнуты, и хотя она совсем не отдохнула за эту ночь, она понимала, что уже вряд ли уснёт.

Она лежала на спине, вперив невидящий взгляд в пространство где-то чуть ниже балдахина кровати, а в голове у неё курсировала всего одна мысль, та же самая, что не давала ей уснуть несколько часов назад: что искала Мириам? Ответ на этот вопрос был слишком очевидным, и оттого Джун лишь отчаяннее пыталась найти что-то ещё, какую-то новую версию, чтобы за неё зацепиться.

Там была тайная комната, в той самой кладовке, со входом в той самой стене. Маленькая комнатка, где, кроме тонны паутины, было одно-единственное старое и, очевидно, волшебное, зеркало. В комнатке, о которой должны были знать лишь двое: Джун и её кошка. И уж точно не её бывшая соседка, так вовремя заявившаяся к ней на порог. И ведь она и правда сразу же стала совать свой нос во всё подряд! Она даже нашла спрятанное окошечко между кухней и кабинетом. Но совать свой нос, куда не нужно, было настолько в духе Мириам, что Джун тогда даже не придала этому значения. И всё же она так целенаправленно изучала ту стену, будто точно знала, что где-то там что-то должно быть…

Итак, насколько же может быть важно это зеркало, и что она собиралась с ним делать? Вряд ли она решила просто поискать себе более вовлечённого собеседника.

Наконец Джун решила, что больше валяться смысла нет. Она встала, умылась и оделась, всё время думая о том, что делать дальше, и после этого решила пойти изучить зеркало поближе, вооружившись свечкой. На этот раз там не должно оказаться злобных диких кошек, которые будут грозиться откусить ей руку, стоит ей хотя бы подумать о том, чтобы прикоснуться к зеркалу. Мороженка вела дозор, посапывая под дверью каморки для швабр, но тут же вскочила и пропустила девушку внутрь, не отрывая от неё пристального взгляда.

– Доброе утро, месье Зеркало! – учтиво поздоровалась она, расставляя зажжённые свечи на полках чулана, чтобы иметь хотя бы немного больше света. – Позвольте взглянуть на вас поближе.

– Доброе утро… – прошелестело в ответ зеркало. Похоже, оно не возражало, или же у него просто не хватало словарного запаса. Но она твёрдо решила сегодня со всем этим разобраться, поэтому не стала переспрашивать.

Для начала она решила попробовать, сумеет ли его поднять. Если вынести его в какую-нибудь другую комнату, да хотя бы даже коридор, изучать всё явно станет проще. Однако как оказалось, она не может его сдвинуть ни на миллиметр. Зеркало было слегка прислонено к стене, но она не сумела его даже приподнять, причём почему-то ей казалось, что это было связано не с его весом. Даже будь зеркало очень тяжёлым, она бы наверняка смогла хотя бы как-то на него воздействовать. Но оно как будто было накрепко приклеено к месту.

– Месье Зеркало, скажите-ка на милость, вот вы же в каком-то роде зачарованное, да?

– Зачарован…

– То есть с вас должно быть можно снять какие-то чары, так?

– Должно быть, так…

– Ага… – Джун задумалась, пытаясь мысленно собрать всё, что ей было известно. Что там зеркало сказало ей в первую их беседу? Что-то про то, что кого-то где-то заперли?

– Месье Зеркало. Послушайте меня, пожалуйста. Я ничего не смыслю в магии. Да, возможно, я не лучшая кандидатура, чтобы поселиться в старом доме колдуна, но тут уж что имеем. Но в этом самом доме есть целая куча книжек по магии, в которых я могу найти нужные чары. Однако почти все они слишком сложны для меня, потому что я не колдунья. Я могу более-менее уверенно орудовать только самыми простыми базовыми чарами, и то очень осторожно и с опорой на книги. И вот мне нужно как-то вас расколдовать. Я не знаю, что произошло и какие чары на вас лежат, чтобы их снять, но я подозреваю, что наверняка это что-то очень сложное. И я очень боюсь напортачить и сделать только хуже. Поэтому я хочу спросить, если вы вдруг что-нибудь об этом знаете: могу ли я навредить вам своими попытками снять чары? О, вам или себе, или этой замечательной белой вредине? Или что бы я ни делала, хуже не будет?

На некоторое время повисла тишина. Джун не была уверена, что зеркало раздумывает над ответом, и уже почти успела испугаться, что наговорила слишком много, когда наконец раздался тихий натруженный шелестящий шёпот.

– Не… знаю… Сложно… расколдовать… зеркало… Но… хуже… мне… не будет… Осторожно… Не… навреди… себе…

Нельзя сказать, чтобы этот ответ сильно ей помог. На самом деле, он звучал скорее пессимистично, как что-то, что может сказать человек, которому уже жизнь не мила. Возможно, дело было в интонации бестелесного голоса, похожего на шелест ветра, умирающего в кронах деревьев.

– Хорошо. Я вас поняла. Наверное… Скоро вернусь.

Джун отправилась в спальню, где на тумбочке лежала начатая ею накануне книга про обращение с магическими предметами. Это было неплохим стартом. Она быстро нашла место, на котором остановилась, перечитала его, и вдруг ей в голову пришла одна заманчивая мысль, так что она захлопнула книгу.

Вернулась в тайную комнату она, волоча за собой стул. Мороженка тут же вздыбилась и преградила ей дорогу к зеркалу, но Джун сгребла её и выставила за дверь, что оказалось непросто, потому что со стулом в маленькой комнатушке стало совсем невозможно развернуться.

– Месье Зеркало, я хочу попробовать самый простой метод снятия заклятий. Надеюсь, это вас не убьёт, но на всякий случай, простите меня.

И с этими словами, она с размаху саданула стулом о зеркало, из которого, кажется, раздался тихий взволнованный ропот. Ей пришлось отвернуться, чтобы осколки не попали в лицо, но её чуть не оглушило звуком разбитого стекла. Она повернулась, чтобы оценить свою работу, не вполне уверенная, чего ей следует ожидать.

На полу валялись осколки зеркала. Однако само оно казалось абсолютно целым, ни трещинки, ни малейшего скола, и оно продолжало отражать ошарашенную девушку с длинной тёмной косой со стулом в одной руке и чёрной свечкой – в другой. Джун попыталась снова ударить по стеклу, на этот раз не отворачиваясь, по теперь эффект был совсем иной: стул как будто прошел сквозь что-то очень плотное и вязкое, почти желеподобное, и она поспешила его вытащить. Мороженка умудрилась открыть дверь, и теперь опасливо подбиралась к зеркалу, всё время принюхиваясь и осторожно ступая между осколками. В комнате как будто стало прохладнее.

Джун подхватила Мороженку как раз в тот момент, когда та хотела сунуть в зеркало нос, выставила её теперь уже в коридор и плотно закрыла дверь. Стул она тоже вытащила в коридор, потому что, по всей видимости, разбивать тут больше нечего, хотя на первый взгляд ничего особо и не изменилось. Джун стояла перед зеркалом, сжимая в руках свечу, и её призрачный голубой огонёк отбрасывал на стены причудливые тени и, казалось, выхватывал что-то из глубин самого волшебного зеркала.

Вот только казалось ли?

Джун всё отчётливее видела, что в зеркале действительно есть какая-то странная тень. Её контуры колебались вразрез с горением свечи. Тень становилась больше и чётче, словно что-то медленно приближалось с той стороны, и в конце концов Джун почти перестала видеть собственное отражение. По гладкой поверхности пошла рябь, сначала мелкая, а затем всё крупнее и крупнее, как круги по воде, колебания и волны. Девушка отступила на шаг и застыла в проходе в тайную комнату, готовясь выскочить оттуда и закрыть её за собой при первом же настоящем признаке опасности.

И вот, поверхность зеркала неохотно расступилась, и оттуда вывалилась чья-то высокая фигура. Джун инстинктивно отбросила свечку в сторону, чиркнув ей о стену, чтобы потушить, и бросилась вперёд, чтобы поймать того, кто вышел из зеркала, потому что он как будто и не намеревался держаться на ногах. Однако он оказался для неё неожиданно тяжёлым, и Джун под его весом рухнула на колени, но всё же умудрилась несколько смягчить его падение и даже перевернуть на спину, прежде чем положить его на пол. Девушка схватила с полки зажжённую свечку и поднесла её почти вплотную к лицу мужчины, затаив дыхание. Голубой огонёк затрепетал, и Джун с облегчением выдохнула, потому что это должно было означать, что этот человек дышит, а значит, живой. Она решила рассмотреть его поближе, игнорируя громкие мяуканья скребущейся в дверь кладовки кошки.

Это оказался довольно молодой мужчина, пусть и постарше Джун, хотя осунувшееся лицо и аккуратная козлиная бородка определённо добавляли ему несколько лет. Он был очень худым и выглядел уставшим, а его густые тёмные брови были слегка напряжены, хоть он и спал, и, должно быть, дело было в неверном голубоватом свете свечи, но он казался мертвенно-бледным. Левая сторона лица у него была исполосована странными золотыми порезами, почему-то казавшимися свежими, хотя он явно нигде не мог успеть получить такие раны в последнее время. А растрёпанные волосы, доходившие ему до плеч, были совершенно белыми, как, впрочем, и бородка. Одет он был в обтягивающую чёрную рубашку и элегантные чёрные брюки, но выглядел он как-то неопрятно, будто собирался в спешке, а потом ещё и попал в передрягу.

Джун осторожно дотронулась до порезов и тут же отдёрнула руку: кожа мужчины оказалась просто ледяной! Неудивительно, что он такой бледный. Однако даже от этого мимолётного прикосновения на её пальцах осталась золотая субстанция («Неужели это кровь»?), пока что слабо сочившаяся из ран на щеке. Джун вскочила на ноги и побежала искать что-нибудь, чем можно обработать раны. С тем, кто это и что случилось, она разберётся потом. Пока что надо решать более насущные проблемы.

Выбегая из каморки для швабр, она едва не споткнулась о юркнувшую внутрь Мороженку, а вернувшись со стаканом воды, кусочками чистой ткани и пластырями, обнаружила, что кошка крутится возле мужчины, жалобно мяукая.

– Это твой хозяин, да? – тихо спросила Джун, словно боялась каким-то образом вторгнуться во что-то личное.

И всё же ей нужно было кое-что сделать. Она присела рядом с ними, что было нелегко в столь ограниченном пространстве, и кошка подозрительно на неё посмотрела, тут же взъерошившись.

– Серьёзно, Мороженка? Ты же уже должна была понять, что я только хочу помочь. Дай мне обработать раны.

Кошка села с другой стороны и пристально наблюдала за тем, как Джун сначала промыла порезы мокрой тряпочкой, а затем как можно аккуратнее их заклеила, хотя, конечно, одна царапина упиралась прямо в левый глаз, и её пришлось оставить, как есть.

Мужчина, кажется, и не собирался приходить в себя. За всё это время единственным его движением было дыхание, и то какое-то поверхностное. Оставлять его валяться на полу было бы как-то некрасиво, и Джун взяла его под руки и попыталась тащить, но тут же отказалась от этой идеи, потому что ей едва ли удалось сдвинуть его, и на кровать она его уж точно не взгромоздит. Поэтому она решила устроить ему спальное место прямо тут. Вернувшись с несколькими подушками, одеялом и пледами, Джун обнаружила, что Мороженка лежит на груди мужчины и трётся о его спящее лицо. От этой картины сердце Джун больно сжалось. Она разложила подушки на полу, постаралась устроить мужчину поудобнее и укрыла его вместе с кошкой одеялами, потому что он выглядел как кто-то, кому не помешает немного тепла. Зеркало, теперь уже пустое, она укрыла простынёй. Так, на всякий случай.

– Мороженка, зови меня обязательно, если… То есть, когда он начнёт просыпаться. Я буду на кухне, готовить, а потом, наверное, в кабинете, может быть, найду что-нибудь полезное в книгах… Всё будет хорошо, не волнуйся, – Джун погладила кошку, а та печально мурлыкнула и уткнулась мордой в шею мужчины, и на том Джун их и оставила.

У неё был впереди целый день, но он обещал быть полон хлопот. Джун надеялась, что мужчина, который наверняка был как-то связан с жившим здесь раньше колдуном, если вообще сам им не являлся, очнётся поскорее, но это также означало, что ей надо бы приготовить еды на двух взрослых людей. Хорошо, что, живя несколько месяцев с Мириам, ей пришлось научиться готовить.

Само собой, у неё были мысли позвать кого-нибудь на помощь. Вызвать врача там, или поискать какого-нибудь ещё колдуна в этом городе. У Мириам наверняка должны были быть какие-то такие связи, она же всегда этим очень кичилась, и Джун была готова даже обратиться к ней, несмотря на всё, что произошло ночью… Но вообще-то, она не могла сделать ничего из этого, потому что дом снова не хотел её выпускать, будто самому зданию была вверена какая-то важная тайна, и сохранить её можно было, только лишь заперев их всех здесь. На этот раз справиться с дверью ей не помогла даже «печать открытия». Так что это стало лишь ещё одной причиной надеяться, что мужчина из зеркала поскорее очнётся. Продуктов для готовки у неё было недостаточно много, чтобы пережить магическую оккупацию.

Но делать он этого, по всей видимости, не собирался. Джун весь день то и дело заглядывала в чулан, но мужчина продолжал неподвижно лежать на полу, вытянувшись почти на всю длину обеих маленьких каморок, а кошка всё тёрлась вокруг, жалобно помяукивая. Она даже отказывалась отойти, чтобы поесть, и в конце концов Джун пришлось выбросить кусок пирожка с мясом, который она оставила под дверью чулана.

А Джун не могла просто сидеть и весь день наблюдать за человеком во сне, поэтому решила заняться чем-нибудь более продуктивным, так что до самого вечера проторчала в кабинете, листая волшебные книги и свитки один за другим в поисках чего-нибудь, где было бы написано о волшебных зеркалах и запертых в них людях, но нашла только краткую заметку в одной очень старой рукописи, где говорилось, что какого-то торговца арестовали за торговлю волшебными зеркалами. И всё. Даже в текстах, посвящённых зачарованным предметам – из тех, что она была способна прочитать – о зеркалах не было ни слова, а если что-то и было, то настолько незначительное упоминание, что она его даже не заметила при поверхностном просматривании текстов.

Когда она, разочарованная, захлопнула последнюю книжку и вышла в коридор, оказалось, что уже наступил вечер. Солнце за окном садилось, выглядывая из-под раскрасневшихся облаков между домами на той стороне улицы. Длинная тень Джун тянулась до самой арки со шторкой из бус по пустому коридору, и ей вдруг пришло в голову, что тут как-то пусто, да и вообще во всём доме кроме колдовских безделушек и цветов (которые поначалу ей показались искусственными, но, когда она отмыла их от пыли, оказались настоящими, но наверняка заколдованными, чтобы не умереть без ухода) ничего не было, ни картин, ни каких-либо ещё украшений, и, хотя она и жила здесь уже больше недели, дом всё ещё казался печально неживым, будто на самом деле здесь по-прежнему никто не обитает, а она лишь пришла сюда прибраться и вот-вот снова покинет это место навсегда.

– Ну уж нет, – пробормотала Джун, решительно стиснув кулаки. – Меня отсюда никакой силе не выселить. Вот устроюсь на работу, когда это всё закончится, заработаю денег и обязательно куплю сюда каких-нибудь картин. Может, даже ремонт сделаю. А то тут можно антикварную лавку открывать, честное слово.

Она заглянула в каморку для швабр до и после ужина, но не было похоже, чтобы что-то изменилось. Она снова осмотрела заклеенные царапины на лице мужчины и решила, что повязка пока держится нормально, а значит, можно её не менять. Положив ладонь ему на лоб, Джун обнаружила, что он уже не такой холодный, каким был утром. Наверняка это было хорошим знаком. Мороженка лежала у него на плече и сопела ему в ухо. Джун погладила кошку, и та сонно мурлыкнула.

– Спокойной ночи, Мороженка, – прошептала она. – Буди меня, если он очнётся. Спокойной ночи, месье из Зеркала. Просыпайтесь поскорее, пожалуйста.

И она сама отправилась спать. Ей в этом доме ещё не доводилось как следует выспаться, и, с учётом всех произошедших событий, она просто валилась с ног. Целый день, проведённый за листанием книг, не прибавлял бодрости, и хотя она правда хотела, чтобы тот человек очнулся как можно скорее, в то же время глубоко в душе было у неё затаённое желание, чтобы он повременил с этим до утра. Всё же ей очень уж хотелось выспаться.

Но разумеется, посреди ночи Джун резко проснулась от того, что Мороженка с разбега прыгнула на неё. У девушки ушло несколько секунд, чтобы понять, что произошло, а кошка уже успела умчаться обратно. Если уж Мороженка её подняла, значит, либо что-то стряслось, либо тот мужчина просыпается. В любом случае сон ей вряд ли ещё грозит. Поэтому она постаралась как можно скорее выбраться из кровати, укуталась в один из халатов колдуна, потому что одеваться было некогда, и выбежала из комнаты в тёмный коридор, освещённый лишь блёклым светом луны.