Текст книги "Лама-детектив знает твой мотив"

IV

– Он и правда талантливый, не так ли?

Я подпрыгнула и моргнула, обнаружив, что Брэнди вытаскивает стул из-за соседнего стола. Она устроилась рядом со мной и кивнула в сторону Натана, сидевшего перед нами лицом к залу. Он играл на гитаре и пел фолк-кавер-версию Walking on Sunshine[1]1
  Walking on Sunshine (англ. «Прогулка в солнечном свете») – песня американской поп-рок группы Aly & AJ.


[Закрыть].

– Да, правда, он очень хорош.

Честно говоря, я не услышала ни единого звука. Я была слишком занята перевариванием того, что он на меня вывалил. Надо многое обдумать. Но предполагается, что я провожу собеседование и прослушивание, так что придется сосредоточиться.

Я окинула взглядом толпу дневных посетителей. Хотя слово «толпа» – это преувеличение. Тем не менее занятые столы с явным удовольствием слушали игру Натана за исключением сердитой Элеанор Холл. Ну разумеется. Но эта вздорная старушенция не является нашей целевой аудиторией. И теперь, когда я начала слушать его исполнение, должна признать, у него неплохой голос. Богатый, хрипловатый.

В дверях задней комнаты я заметила Дина. Он с непроницаемым видом наблюдал за Натаном. О боже, неужели это еще один человек, которого недолюбливает Дин? Сначала они с Джастином обменивались странными взглядами. Теперь он пялится на Натана. Я начинаю думать, что Дин терпеть не может половину города. Хорошо хоть я вроде не вхожу в их число, судя по нашему вчерашнему разговору.

Но сейчас-то в чем дело? Честно говоря, у меня нет сил гадать, что означает его загадочный взгляд. Я повернулась к Натану, который перешел к исполнению кавера Sugar Magnolia[2]2
  Sugar Magnolia (англ. «Сахарная магнолия») – песня группы Grateful Dead.


[Закрыть], песни, которую я узнала, потому что много раз слушала бабулины пластинки, которые мне достались вместе с домом. Бабушка любила Grateful Dead[3]3
  Grateful Dead (англ. «Благодарные мертвецы») – американская рок-группа, основанная в 1965 году.


[Закрыть]. Постойте, может, это ключ к ее истинной природе убийцы? Ладно, я выдумываю на ровном месте, это чересчур даже для меня.

Я повернулась к Брэнди.

– Удивлена, что ты пришла сегодня на работу. Я бы поняла, если бы ты взяла выходной.

Брэнди перевела взгляд с Натана на меня.

– Ой, мне надо было отвлечься. Я не знала тетю Мэнди лично, но я в курсе, что пережила моя семья. Обнаружить, что они были правы в своих предположениях, что ее исчезновение связано с преступлением, – тот еще стресс. – Она скривилась. – Но я рада за маму, понимаешь, наконец у нее есть какие-то ответы. Я понимаю, что это облегчение.

Мне трудно представить, как может принести облегчение тот факт, что тело твоей тети обнаружено в стене, но я примерно поняла, что она имеет в виду.

– Значит, твоя мама хорошо держится?

Брэнди кивнула и перевела взгляд на Натана:

– Да. Она печалится, что мы не нашли ее раньше, до смерти бабушки, но она рада, что мы наконец можем похоронить тетю Мэнди. Мама хочет купить участок рядом с бабушкиной могилой.

– Это хорошо. Значит, твоя мама уверена, что это тетя Мэнди?

– Да, она уже позвонила в полицию и поговорила с шерифом Пеллетье. Он перечислил еще кое-что, что было обнаружено на трупе. Все эти вещи принадлежали тете Мэнди, как сказала мама.

– Хорошо, что Джастин решил поговорить об этом с твоей мамой.

– Шериф понимает, что мы долго, очень долго ждали ответы. Поэтому он охотно сотрудничает. Не говоря уже о том, что скоро это будут обсуждать все. В маленьком городке ничего нельзя скрыть.

– Кто-то умудрился держать в секрете твою тетю больше тридцати лет, – заметила я. И люди до сих пор умудряются держать в секрете сплетни, окружавшие моих бабушку и дедушку. Я с трудом сдерживалась, чтобы не спросить свою новую подругу, знает ли она об этих слухах, но она заговорила первая:

– Разумеется, нам придется дождаться официального опознания, но мы все уверены, что Дин и Дуги нашли именно ее. Это значит, что у нас есть ответ, что с ней случилось, но мы не знаем, кто это сделал. Новый вопрос.

Некоторое время мы молчали, слушая игру Натана. Вернее, Брэнди слушала, постукивая ногой по полу. Я продолжала размышлять, кто мог убить Мэнди и спрятать в стене моего гостевого дома. Теперь, когда я знала, что бабушку подозревали в убийстве дедушки, я не могла отделаться от мысли, что эти смерти связаны. Хотя я понятия не имела как.

– У твоей мамы есть предположения, кто хотел причинить вред твоей тете? – поинтересовалась я.

Брэнди отрицательно покачала головой, не отводя взгляда от музыканта.

– Никаких конкретных идей. Когда тетя Мэнди исчезла, маме было всего четырнадцать. По ее словам, бабушка считала, что тем летом тетя сбежала с кем-то из веселой толпы. Мэнди было семнадцать, тем летом она работала на острове с подростками постарше.

– На острове?

Брэнди оторвалась от рассматривания Натана и улыбнулась мне.

– Я все время забываю, что ты новичок. Остров – так все называют заведения в гавани. Она работала в одном из тамошних ресторанов официанткой, и там было много детей из колледжей, так что она постоянно ходила на вечеринки и «шаталась», как говорила бабушка. Она всегда утверждала, что я унаследовала свой свободолюбивый нрав от тети Мэнди. – Брэнди подмигнула. – Как будто это что-то плохое.

Я рассмеялась, потом взглянула на Натана. Я не хотела, чтобы он подумал, будто я смеюсь над его версией Grateful Dead. Закрыв глаза, он тянул длинную ноту, так что я подумала, что меня пронесло.

– Мама говорит, что бабушке не нравилось то, чем тетя занималась тем летом. В том году Мэнди окончила колледж, и вряд ли бабушка предполагала, что стоит натянуть поводья посильнее, ведь тете было всего семнадцать. Она очень жалела об этом. О том, что не была строже. Что не подумала познакомиться с ее коллегами.

– Ну, это было бы непросто. Я уверена, что она понимала, что твоя тетя уже фактически взрослый человек. Кроме того, тинейджерам нужна свобода.

Брэнди кивнула и нахмурилась:

– На самом деле мама упоминала одно имя. Тетя Мэнди сдружилась с девочкой по имени Энни Уолтон, хотя мама говорит, что помнит только одну встречу с ней. На той самой ярмарке, где тетя Мэнди купила парные браслеты.

А вот это интересно. Может, эта Энни вспомнит что-то о том лете?

– Энни Уолтон до сих пор живет в этих краях?

Брэнди пожала плечами.

– Не знаю. Я никогда не слышала о ней до прошлого вечера, а я многих в городе знаю. Особенно работая здесь. Я спрошу у мамы, хотя она тоже вряд ли знает.

Она поднялась.

– Ладно, думаю, пора вернуться к работе. Кажется, Дин смотрит на меня сурово. Хотя сейчас все равно особенно нечего делать.

Я взглянула в сторону бара. Там снова стоял Дин, уставившись в нашу сторону, но я не уверена, что он смотрел именно на Брэнди. У меня было такое чувство, что он снова рассматривает меня. Мне ужасно захотелось скорчить ему гримасу. Казалось, прошлым вечером мы заключили перемирие, и к чему снова эти ледяные взгляды?

Натан допел последние ноты песни и тоже встал. Посетители захлопали, он благодарно наклонил голову и робко улыбнулся своей немногочисленной публике. Перекинул ремень гитары через плечо, убрал ее в чехол и подошел к нам.

Похоже, он популярен. По крайней мере, может развлечь завсегдатаев. Как по мне, он был похож на любого другого исполнителя с акустической гитарой с умеренным талантом, но вряд ли я могу рассчитывать на гения в маленьком городке в штате Мэн.

– Это было потрясающе, – выдохнула Брэнди. – Обожаю живую музыку, ты знаешь.

Натан хмыкнул.

– Знаю, конечно.

О, намек очевиден. Значит, между этими двумя что-то было. И Брэнди хочет это повторить. Интересно, может быть, Натан – отец ее сына? Но если так, вряд ли она бы с ним флиртовала. Я тоже встала, пытаясь определиться, что делать – закончить собеседование или дать им возможность перемолвиться словом, но тут Натан обратился ко мне:

– Ну что скажешь?

– Скажу, что ты крут. Кажется, всем присутствующим очень понравилось, – ответила я, осматривая бар, и протянула ему руку: – Работа твоя. Я предполагала платить сто пятьдесят долларов в неделю плюс бесплатный обед в перерыв. Давай начнем днем в эту субботу. У меня будет время сделать рекламу. А потом, думаю, вечером по пятницам и днем по субботам.

– Звучит отлично. Договорились. – Он ухмыльнулся, проигнорировал мою руку и сгреб меня в очередное медвежье объятие. Я обняла его в ответ с меньшим энтузиазмом. Вообще-то я считаю себя человеком, который любит прикосновения, но не уверена, что мне хочется, чтобы при каждой встрече меня хватал мой новый музыкант, который с полной непосредственностью вывалил на меня без подготовки старую сплетню.

Я люблю людей. Считаю себя человеком, который хочет дать шанс каждому, даже если он, по мнению Оливера, этого не заслуживает. В качестве примера он мог бы привести моих трех последних бойфрендов – вещественные доказательства А, В и С.

Так что обычно я не полагаюсь на первое впечатление. Однако Натан либо считает, что убийство и новые неизвестные родственники – вполне обычное дело, либо каким-то образом старается задеть меня. А это нехорошо.

Поверх его плеча я заметила, что Брэнди пялится на его зад, что сподвигло меня освободиться как можно скорее. Брэнди не только моя сотрудница, она моя подруга, и последнее, чего я хочу, – это даже намек на интерес к этому парню. Тем более что он меня не интересует. Я отодвинулась, но сначала поискала взглядом Дина. Он стоял за баром и был занят мойкой стаканов в маленькой раковине.

– Извини, что вывалил на тебя все эти безумные семейные истории, – сказал Натан. – Давай как-нибудь сходим куда-нибудь, и я покажу тебе свой анализ ДНК.

Почему это предложение звучало так зловеще?

– Нет-нет, не волнуйся на этот счет.

Я натянуто улыбнулась ему и Брэнди. По выражению ее больших голубых глаз было понятно, что она точно в курсе этих историй. Значит, о моей бабушке знают все, в то время как я порхаю тут в полнейшем неведении. Но опять-таки, это не та тема, которую Брэнди могла обсудить, помогая мне обслуживать столик.

– О’кей, увидимся в субботу, – сказал он, переводя взгляд с меня на нее. – В семь?

Я кивнула, поражаясь собственному безразличию.

– Годится.

Он снова расплылся в улыбке и повернулся облапать Брэнди. Слава богу, не меня.

Помахал напоследок и вышел из паба с таким видом, как будто он только что не перевернул мой мир с ног на голову.

– Он рассказал тебе о твоих бабушке и дедушке, да?

Видимо, я выглядела не настолько безразлично, как предполагала. Я сделала глубокий вдох.

– Да.

Она сочувственно кивнула:

– Извини, что я тебе ничего не рассказала. Наверное, стоило.

Я отмахнулась от ее извинений:

– Я понимаю, почему ты этого не сделала. Но получается, весь город в курсе?

Брэнди быстро покачала головой.

– Нет. Может быть, кое-кто что-то слышал. Но я сомневаюсь, что сейчас кто-то считает это чем-то бо́льшим, чем дурацкие старые сплетни. В конце концов, это давняя история.

– Похоже, ты начинаешь знакомиться с другими членами твоей семьи.

Я обернулась и увидела надутую Элеанор Хилл, тяжело опирающуюся на трость. За ней маячила ее бедняжка-дочь, которая за ней присматривает.

– Уверена, Санни сейчас вертится в гробу. Этот парень – хулиган, ты в курсе?

Я нахмурилась, не сразу сообразив, что она имеет в виду Натана.

– Мама, – вмешалась Милли, – это тебя не касается.

Она фыркнула:

– Из-за твоего дедушки в этом городе крутилась постоянная мыльная опера. Я не стала бы винить твою бабушку за то, что она пришила Нила. Вонючий обманщик.

Я моргнула, совершенно выбитая из колеи злобой, которую источала эта пожилая женщиа. Чересчур для старого забытого слуха.

– Мама, прекрати, – резко сказала Милли, хватая мать за руку и утаскивая ее к двери. – Извини, – крикнула она через плечо, уходя из паба.

Я осторожно огляделась. На нас никто не смотрел, и я понадеялась, что гнусные намеки пожилой леди остались неуслышанными.

Мой взгляд остановился на Дине. Он стоял за барной стойкой, разговаривая с Джорджем Спрейгом, главным городским тусовщиком. Но, взглянув на меня и встретившись со мной глазами, он перестал улыбаться. Теперь его взгляд был не холодным, а скорее напряженным, и, клянусь, там угадывался намек на чувство вины.

Он знает. И вчера вечером у него была прекрасная возможность рассказать мне об этом, но я не могу его винить. Это вовсе не милая уютная сказка на ночь.

– Мне нужно покормить Джека Керуака, – сказала я, желая побыть в одиночестве и решить, как себя вести. В глубине души я чувствовала, что все откровения последних двух дней как-то связаны.

– Софи, ты в порядке? – поинтересовалась Брэнди.

Я остановилась, улыбнувшись ей.

– Да, не волнуйся.

Она кивнула, по-прежнему переживая за меня, но я в порядке. Я не верю, что моя бабушка убила дедушку. Или ее тетю Мэнди. Мне просто надо немного отдохнуть в обществе моей ламы, а потом я пойду в библиотеку и займусь кое-какими исследованиями.

К загончику Джека я подошла в состоянии сосредоточенности и готовности выяснить, что же на самом деле случилось летом 1985 года. Джек отдыхал на свежем воздухе, и на фоне садящегося солнца его мех казался оранжевым. Дни становятся короче. Не уверена, что мне это нравится. Однако надо признать, меня впечатляют четыре настоящих времени года. Поскольку я девушка из Калифорнии, я знаю только солнечную погоду с перерывом на сезон дождей. Не могу дождаться, когда здешние листья окончательно изменят цвет. И еще снежного Рождества. Несмотря на вертевшиеся в голове вопросы, я чуть не пустилась в пляс. Свежий осенний воздух и лама воистину поднимают настроение.

– Эй, Джек, ты готов обе… – я остановилась на полуслове и использовала правильное мэнское слово, – ужинать?

Джек взглянул на меня, потом поднял голову, как будто уже чувствуя запах свежего сена и сухого корма, которым я скоро его накормлю. Вместо того чтобы поздороваться со мной, он неторопливо двинулся к амбару.

– Ты и правда сообразительный малыш, да? – Я отодвинула новый, более прочный засов, который установила на калитке. Дополнительная предосторожность, которую я предприняла вскоре после моего приезда и выходки в стиле Гудини. Не хочу, чтобы моя лама бродила где попало и снова стала подозреваемой в убийстве. Хотя, откровенно говоря, с убийственными повадками ламы справляться куда проще.

Я повернулась, чтобы закрыть калитку на засов.

– Эй, Софи!

Я подпрыгнула и обернулась, увидев выглядывающую из амбара Ханну Куинн.

Прижав руку к груди, я хрипло хихикнула:

– Ханна, ты меня напугала.

Она бросила на меня страдальческий взгляд.

– Извини. Надо было написать тебе, что я вернулась.

Я покачала головой и улыбнулась, обрадовавшись девочке, помогающей мне с Джеком. Ханна отсутствовала с неделю, уезжала с семьей на каникулы перед учебным годом, который начнется на следующей неделе после Дня труда.

Она вышла из сарая. Клянусь, с тех пор как я последний раз ее видела, она еще выросла. Длинные худые ноги в вылинявших джинсах-скинни. Что-то еще изменилось.

– Ты подстриглась! – воскликнула я.

Она кивнула, неуверенно трогая свои волосы. Длина до подбородка и стрижка каскадом делали ее натуральные кудри более очерченными, и она казалась старше.

– Выглядит обалденно, – сказала я, обнимая ее за плечи, и мы вернулись обратно в сарай. – Ты выглядишь абсолютно готовой к первому курсу в колледже.

– Я купила кое-какие классные шмотки в Портленде. И немножко косметики. Ну знаешь, известные бренды. Не всякое дешевое барахло из аптеки.

– Очень круто. Мне нравится макияж. Я подписана на кучу визажистов на ютубе.

– Я тоже. Приходится, куда деваться. Мама пользуется только тушью и помадой.

– Ну, она красавица от природы, – заметила я.

У Ханны появилось такое выражение лица, будто она не может подумать о своей матери в таком ключе. Уверена, я тоже так думала в четырнадцать лет.

Джек уже стоял в стойле, уткнувшись в свою кормушку, приделанную к деревянной стене чуть ниже его груди.

– Джек, я думала, ты такой умный мальчик, догадался, что я пришла накормить тебя ужином. А ты знал, что Ханна тут и все приготовила, – сказала я питомцу. Он поднял голову, продолжая жевать и чмокать губами. Навострил уши, а потом опустил морду в миску.

– Чем ты еще занималась на каникулах? – спросила я, дернув Ханну за локон.

Она рассказала о поездке в Портленд. Я знала, что для девочки, выросшей в маленьком городишке, это все равно что поехать в мегаполис. Они сходили в Музей искусства и в парк развлечений под названием «Веселый город». Да, очень говорящее название. Я захихикала. Кто откажется сходить в «Веселый город»? Она даже показала мне на телефоне пару фотографий пляжа Олд Орчард, который в это время года напомнил мне короткие променады на побережье Калифорнии.

– Звучит прекрасно. Я рада, что ты хорошо провела время, – сказала я, когда она закончила свой рассказ. – И я знаю, что Джек в восторге от твоего возвращения.

Она потрепала его по меху.

– Думаю, он тоже по мне скучал. – Она прислонилась головой к его боку и вздохнула. – Ладно, думаю, мне пора. Мама обзвонится, если я опоздаю на ужин.

Она обняла Джека напоследок и устремилась на выход.

– Не забудь принести косметику в следующий раз! – крикнула я ей вслед.

– Хорошо, – ответила она, исчезая.

– Мне нравится эта девочка, – сказала я Джеку. Он снова навострил уши и подвинулся к свежему стогу сена.

Я погладила его и закрыла стойло. Вытащила телефон из заднего кармана узнать, который час. На экране высветились три пропущенных от мамы. И Ханна еще беспокоилась, что ее мать звонит ей слишком часто?

– Не хочется расстраивать тебя, Ханна, но с возрастом это не проходит.

Я вздохнула и удалила пропущенные звонки. Не хочу с ней сейчас разговаривать. С учетом моих сегодняшних открытий я не смогу удержаться от вопросов, которые не вызовут у мамы ничего, кроме волнения. И я не могу ее винить. Вырасти в городе, где ходили упорные слухи, что ее мать убила ее отца, – это ужасно. Начинаю понимать, почему она не любит эти края.

Я посмотрела, который час. Начало шестого. Библиотека открыта до восьми. Пора выяснить об этом доме все, что можно. И о смерти моего дедушки. И о том, что писали об исчезновении Мэнди.

Невозможно, чтобы моя бабушка была убийцей. Я в это не верю.

Осталось только доказать это.

V

Мне очень нравится библиотека, хотя внутри я не бывала. За исключением одного раза, когда мне надо было собрать информацию о Клиффе Робишо – городском Казанове, в убийстве которого обвинили мою ламу. У бабушки было столько книг – читать – не перечитать, так что у меня не было повода ходить в библиотеку. Мне нравилось сидеть на крыльце или в загончике рядом с Джеком и читать ее книги. Так я могла лучше узнавать бабушку по читательским привычкам.

Теперь, если призадуматься, стало ясно, что бабушка любила детективы об убийствах. И возможно, Клифф – не единственный Казанова в Бухте Дружбы. Может быть, дедушка был таким же.

Хоть я и не посещала библиотеку, я часто ходила мимо этого величественного здания во время прогулок по городу. Люблю эту улицу с высокими дубами и кленами. Но ее главное украшение – библиотека. По словам Дейва – бармена, курильщика марихуаны и любителя истории, – когда-то это был дом капитана. Я представляла обеспокоенную жену, которая ходит туда-сюда по площадке на крыше и ждет, когда же на горизонте покажутся паруса корабля ее мужа. Я влюблена в огромные арочные окна и колонны. Великолепная застекленная терраса с одной стороны дома была пристроена позже, но идеально вписывалась в стиль.

Когда я подошла к библиотеке, солнце почти село. Внутри я полной грудью вдохнула запах книг.

– Добрый вечер, – приветствовала меня женщина, которую я встретила во время первого визита. Совершенно без возраста, с глубокими ямочками и в смешных черепаховых очках. Ее каштановые волосы разбавляли рыжеватые пряди.

– Здравствуйте, – ответила я. – Вы Бекки, верно?

Она улыбнулась, явно польщенная тем, что я ее запомнила.

– Верно. А вы Софи.

– Хорошая память.

Она пожала плечами.

– У меня есть преимущество. А вы, должно быть, встретили кучу людей с момента вашего приезда.

– Это да. Работа в баре способствует.

– Я все собираюсь заскочить. Но по вечерам я обычно работаю и к тому времени, как моя смена заканчивается, хочется уже пойти домой и задрать ноги.

– Не могу винить вас за это, – улыбнулась я. Бекки мне нравилась. Она излучала доброту. – Вы покрасили волосы?

Она снова впечатлилась.

– И кто еще говорит про хорошую память? Да, мне захотелось оттенков осени.

– Выглядит замечательно.

Ей было приятно это слышать.

– Спасибо. Что привело вас сегодня?

– Мне снова нужны ваши газетные архивы.

– Вы помните, где стоят компьютеры?

Я махнула рукой в сторону главного коридора:

– На застекленной террасе. Помню.

Она кивнула и улыбнулась.

Прошлый раз здесь было пусто. Сегодня здесь была изящная хорошенькая женщина. Она сидела на каменной плите перед камином. Справа и слева от дымохода было стекло. Вокруг нее на матах сидели дети. Женщина говорила бойко и оживленно, и ее интонации напомнили мне Бриттани Ротшильд – главную чирлидершу в моем колледже. У нее еще больше учительского духа, чем у меня, а это кое о чем говорит.

Несколько детей болтали между собой, не слушая. Еще пара с утомленным видом развалилась на своих креслах. Если подумать, довольно позднее время для чтения.

– Софи, – тихо сказала Бекки, возникшая в дверях рядом со мной. – Я забыла сказать тебе, что по вторникам у нас вечера чтения. В здании за библиотекой есть детский сад, поэтому мисс Колдуэлл приводит детей сюда и читает им вслух. Родители забирают их около шести.

– Ясно, спасибо.

Какой-то дошкольник издал душераздирающий вопль, и она взглянула на меня со смесью изумления и ужаса.

– Может, вам лучше подождать ухода детей, перед тем как вы займетесь своими поисками?

Должна признаться, поиски статей о смерти дедушки и о пропаже девушки плохо сочетаются с компанией детишек, пусть даже они далеко от компьютеров.

– Да, может быть…

И тут бойкая мисс Бойкинсон, как прозвал бы ее Оливер, объявила со своего места у камина:

– Кто готов слушать новую историю о ламе?

Я повернулась к ней. Дети взбодрились и придвинулись ближе. Мисс Колдуэлл была примерно моего возраста. Темные волосы собраны в высокий хвост. Зубы словно из рекламы зубной пасты. Она одарила детей такой широкой улыбкой, будто ждала, что они сейчас выстроятся в шеренгу для танца чирлидеров.

Но больше всего меня заинтриговало то, что она читает истории о ламе. Разве это не знак? Мне надо остаться и заняться поисками.

– Думаю, я останусь, – прошептала я. – Воспользуюсь компьютером в дальнем углу. Они меня даже не заметят.

– Они скоро разойдутся, – успокоила меня Бекки. – Обычно родители их быстро разбирают.

Я кивнула и села за компьютер, развернутый монитором к окну, чтобы никто не мог заглянуть мне через плечо и увидеть, что я делаю. Не то чтобы эти дети были достаточно взрослыми, чтобы что-то понять или интересоваться такими вещами. Просто я предпочитаю держать свои изыскания в тайне.

Я пошевелила мышкой, запуская поисковик по архиву, когда воспитательница детского сада заставила меня замереть.

– На этот раз наша крошка лама собирается навестить бабушку и дедушку. Все готовы?

Я уставилась на женщину, даже не подозревавшую о моем присутствии. Ламы, бабушки и дедушки. Определенно знак. Пора заняться делом.

Я щелкнула по окошку поиска, впечатала имя Аманда и снова остановилась. Я даже не знаю ее фамилии. Но сколько пропавших девушек по имени Аманда может быть в Бухте Дружбы? Я даже не знаю, это ее полное имя или нет. Просто догадка. Поэтому я впечатала ее имя, слово «пропала» и год. Готово! Нашлось только две статьи, где говорилось примерно то же, что рассказала Брэнди. Но я все равно нажала на иконку «распечатать». На другом конце стола зажужжал принтер. Я взглянула на детей, но никто из них не обратил внимания на шум, они были слишком заняты рассказом.

– «Ты забыла зубную пасту, – вдохновенно читала мисс Колдуэлл. – Что же нам делать?»

«Мы продолжим расследование», – мысленно ответила я.

Потом я впечатала имя Нила Маршала.

Первой статьей в поиске оказался некролог дедушки. Я прочитала прекрасные слова о нем и его жизни. Ни одного упоминания о чем-то необычном, это обнадеживало. Не хотелось бы, чтобы последнее воспоминание о дедушке было замарано намеком на скандал. Хотя, предполагаю, в некрологах в любом случае о таком не пишут. «Был выпускником Корнелла и крутил роман с женщиной в два раза моложе» – не то, чем будет хвастаться семья. Я узнала, что он родился в Уэтчестере, штат Нью-Йорк, в возрасте между двадцатью и тридцатью годами путешествовал по всей Америке, пока не осел в Бухте Дружбы в 1970 году вместе со своей спутницей Маргарет Лафлер по прозвищу Санни. В 1975 году он основал туристическую компанию «Хорошие времена», которой владел и управлял до конца дней. Он был страстным путешественником, любил природу и суровую красоту Мэна. После его смерти остались Санни и две их дочери – Азалия Рейн и Чайна Кэт Санфлауэр.

Я широко открыла глаза. Настоящее имя моей мамы – Азалия Рейн? Никогда не слышала, чтобы ее называли иначе, чем Леа. А тетушку Кэтрин на самом деле зовут Чайна Кэт Санфлауэр? Я не смогла сдержать смешок. Да уж, дедуля и бабуля были хиппи до мозга костей. Я попыталась представить первый день в детском саду среди детей с именами Карен и Диана. Неудивительно, что мама вечно злилась на родителей. Хотя, по правде говоря, ей повезло по сравнению с тетей. Чайна Кэт Санфлауэр – это просто кислотный трип, а не имя.

Я покачала головой, продолжая читать. В остальном некролог был самый обыкновенный, если не считать упоминания партнера по туристической компании. Некоего Фрэнка Ходжкинса. И, разумеется, слов о том, что дедушка умер неожиданно. Аккуратная формулировка для подозрительного, судя по всему, происшествия – падения с утеса, как я уже выяснила. Я распечатала себе и эту статью тоже.

До сих пор я не узнала ничего такого, чего еще бы не знала.

Я щелкнула по стрелочке назад и начала изучать результаты поиска по имени дедушки.

«“Хорошие времена” приходят в Бухту Дружбы». Я кликнула по заголовку и наткнулась на статью, объявляющую об открытии дедушкиной туристической компании. Черно-белая фотография дедушки, бабушки и Фрэнка Ходжкинса. Они обнявшись позировали на фоне старого фермерского дома, который словно сошел с декораций «Гроздьев гнева»[4]4
  «Гроздья гнева» – роман Джона Стейнбека, написанный в 1939 году. Лауреат Пулитцеровской премии.


[Закрыть]. Я видела его на фотографиях у нас дома. Это первый дом детства матери. Я не могла представить, как она росла в прекрасном викторианском особняке, который я унаследовала, и уж тем более не могла представить, что она и тетя Кэтрин жили в подобном месте.

Несмотря на не самое лучшее качество фотографии, я видела, что мой дедушка был красивым мужчиной, хотя я это уже знала по фотоальбомам, найденным в бабушкином доме. Он немного напоминал Джонни Деппа в период косматых волос. Он улыбался не столько в камеру, сколько моей бабушке. Тонкая, гибкая, с длинными волнистыми распущенными волосами. Босиком и в сарафане. Она тоже не смотрела в камеру. Она улыбалась своему возлюбленному. На их лицах читалась любовь и гордость.

Я не смогла сдержать улыбку. Могу представить, как эта счастливая пара танцует в грязи на Вудстоке. Путешествуют по всей стране с рюкзаками, питаясь любовью и приключениями. Протесты за мир. Концерты Grateful Dead, ночи под звездами. Потом они обосновались здесь. Праздновали рождения дочерей, Азалии и Чайна Кэт. И открытие нового бизнеса.

Я подавила очередной смешок. Могу только представить, как мама и тетя ненавидели свои имена. Готова поспорить на свой паб, что они поменяли их официально. Хотя это открытие подбивало меня на то, чтобы поменять их имена в телефоне.

Но эксцентричные хиппи или нет, пара на этой фотографии не выглядела людьми, которые могут быть замешаны в обмане и убийстве. Не вижу этого. У них не такие лица.

Еще я не могла не заметить, как сильно я напоминаю бабушку на этой фотографии. Уверена, что я тоже не похожа на убийцу. Это все равно что представить, как Ширли Темпл[5]5
  Ширли Темпл – американская актриса, политик (1928–2014).


[Закрыть] отплясывает чечетку[6]6
  Речь о сцене из фильма «Маленькая мятежница» (1935).


[Закрыть].

Теперь Фрэнк Ходжкинс. Он кажется моложе, чем мои бабушка и дедушка, хотя по зернистой фотографии понять сложно. Но меня поразила одна деталь. Он уж точно не выглядел безмятежным хиппи. Мужчина стоял прямо и неподвижно, улыбаясь в камеру. Коротко подстриженные волосы, приглаженные на военный манер. Аккуратно застегнутая на все пуговицы рубашка и шорты, напомнившие мне форму бойскаутов. Я внимательно рассматривала фотографию, пытаясь представить, как они с дедушкой смогли объединиться для общего бизнеса. Это не казалось очевидным решением.

Я снова нажала иконку печати. На этот раз шорох принтера утонул в суете у камина.

– Ладно, дети, строимся в линейку. – Мисс Колдуэлл встала и хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание галдящих и смеющихся детей. Она положила руки на бедра. – Маты в кладовку, пожалуйста.

Точно чирлидерша.

Почему-то я даже не заметила, как женщина закончила читать. Она помогла детям собрать маты, которые они тащили к кладовке в дальнем конце помещения.

– Не забудьте вещи, – велела она все так же бойко. – Ваши родители здесь.

Я высунулась из-за компьютера и увидела в коридоре группу взрослых, машущих детям, которые хватали куртки, пакеты для еды и рюкзаки. Топот маленьких ножек эхом отдавался на террасе, пока дети бежали навстречу родителям.

– Надеюсь, мы не сильно вам мешали, – сказала мисс Колдуэлл, попрощавшись с детьми и родителями. Она подошла к компьютерам, где я работала.

– О, вовсе нет, – заверила ее я. – На самом деле я так увлеклась, что ничего не слышала.

– Хорошо. – Она протянула руку: – Я – Карли Колдуэлл.

– Софи Лаффлер, – представилась я, пожимая ее ладонь. Такая миниатюрная. Легко могу представить ее на вершине человеческой пирамиды с руками, раскинутыми в форме буквы «V».

Она кивнула:

– О, я вас знаю. Вы новая хозяйка «С пылу с жару». На самом деле я вас там пару раз видела.

– Чудесно, – ответила я, мысленно поморщившись. Не люблю, когда не могу узнать своих клиентов. В маленьком городке это плохо для бизнеса. И пусть Карли маленькая, она определенно запоминающаяся.

– Я хожу по средам играть в викторину. Обычно сижу в углу со своей командой «Всезнайки».

Я ждала, что она сделает колесо. Но она просто улыбнулась, что очень меня разочаровало.

Название ее команды оказалось знакомым.

– Конечно, я помню вашу команду. Да вы крутые ребята. Слышала, как вас несколько раз объявляли победителями.

– Мы серьезные соперники, – улыбнулась она, и ее большие карие глаза засверкали.

Карли выглядела победительницей, и я не могла не заметить, что она в отличной форме. На самом деле ее подтянутое здоровое тело заставило меня задуматься о том, что пора перестать обжираться моллюсками во фритюре. Хотя я их обожаю. Мой девиз: «Моллюски во фритюре, вперед!»

Она взглянула на принтер рядом с собой и вынула распечатки статей из лотка. Протянула мне: