Текст книги "Нерешительный поклонник"

– Ты верно говоришь, дорогая, – согласился Джайлз. – С ним необходимо потолковать. Я всеми силами постараюсь объяснить ему что наша дочь должна выйти за равного ей по положению…

Но Адриана отчаянно замотала головой.

– Нет, отец, не нужно, Роджер оскорбится.

– Да? А что он такого сделал, чтобы изменить свою участь? – бросил Джайлз. Если бы Роджер не так откровенно пользовался сочувствием Адрианы, он не был бы так жесток к молодому простолюдину. Но теперь…

– Так или иначе, ему нужно сообщить, что у тебя есть определенные обязательства и ты не можешь больше принимать его.

Адриана заломила руки. Она сама во всем виновата: не нужно было приглашать Роджера в Уэйкфилд-Мэнор. Он принял ее участие за нечто большее!

– Я сама поговорю с ним. В конце концов, именно я все это затеяла.

– Ты просто была к нему чересчур добра, дорогая, – вмешалась мать. – И не понимала, что он желает заполучить тебя в жены.

– Пф-ф! Это все упрямый щенок Колтон Уиндем! Вот кого следовало бы отделать кнутом, – мрачно пробормотал Джайлз. – Если бы не его своеволие, мне не приходилось бы постоянно иметь дело с наглыми петушками, считающими, будто делают мне огромное одолжение, сражаясь за руку Адрианы… можно подумать, она какая-нибудь высохшая старая дева, обреченная на одиночество! Да Уиндем поразился бы, узнав, скольких женихов пришлось мне отвадить за это время! Не будь Седжуик так уверен в том, что его сын предназначен Адриане самим Господом, я давно убедил бы его оставить этот замысел. А я уже было подумал, что все в прошлом и молодой Уиндем не вернется. И вот теперь все началось сначала.

– Он вовсе не так молод, дорогой, – поправила Кристина мужа. – Ему уже за тридцать.

– Тридцать, говоришь? – удивленно протянул Джайлз.

– Точнее, тридцать два, – добавила Адриана.

– В его годы я уже был женат, и Кристина ждала первого ребенка, – объявил Джайлз, явно возмущенный мыслью о том, что мужчина способен так долго пренебрегать своими обязанностями наследника титула. – Уиндему давно уже следовало бы иметь семью.

– Очевидно, леди Уиндем все-таки рассказала ему о контракте, – промолвила Адриана дрогнувшим голосом, – потому что к вечеру он уже все знал. Но упомянул только о трехмесячном сроке на размышление, который дал ему отец. О самой помолвке не было сказано ни слова. Может, он по-прежнему упорствует в своем решении не жениться по воле отца? В любом случае он просил меня передать вам привет и сказал, что пошлет записку, в которой справится о наиболее подходящем времени для визита.

Кристина заметила, как ярко заалели щеки дочери, – верный признак того, что девушка расстроена.

– Он сильно изменился, дорогая? – с любопытством осведомилась она.

Адриана отчаянно старалась не думать, каким красавцем стал ее возможный жених за время своего отсутствия, о его мускулистом бронзовом теле, широких плечах, узких бедрах и могучей груди, покрытой порослью темных волос.

– Более, чем ты можешь представить, матушка. Рука Кристины так задрожала, что пришлось отложить вилку.

– И он сильно изуродован? Покрыт шрамами?

– Шрамами? – рассеянно повторила Адриана, глядя в окно. – Да, Колтона тяжело ранили при Ватерлоо, что и помешало ему вовремя вернуться домой.

– О Боже! – ахнула мать, предположив худшее. – Надеюсь, ты смогла вынести вид несчастного?

– Признаюсь, это не так легко, – вздохнула Адриана, вспоминая, какое возбуждение охватило ее в объятиях Колтона. Озноб и слабость в ногах были для нее внове. Она в жизни не подозревала, что такие ощущения могут быть вызваны одной лишь близостью мужчины… До этой поры она, оскорбленная недвусмысленным отказом, оставалась холодна ко всем своим поклонникам, чтобы защититься от новых разочарований. Однако Колтону удалось пробудить в ней совершенно новые чувства.

Представив изуродованного шрамами Колтона, Кристина прижала к губам салфетку.

– Это так ужасно?

– Хм-м, – пробормотала Адриана, пытаясь не вспоминать, что испытала в тот момент, когда Колтон прижимал ее к себе. До чего же унизительно сознавать, что мужчина, отвергший ее много лет назад, пробудил в ней совсем не девические желания.

– О Господи, – прошептала мать. Боевые шрамы – еще не причина для расторжения контракта, но при мысли о том, что ее прелестная дочь попадет во власть жуткого чудовища, в Кристине все содрогалось. Страдания несчастной матери с каждой секундой становились все более невыносимыми.

Адриана с трудом подняла голову и злобно уставилась на дверь, откуда доносился настойчивый стук. Отец уехал из дома вскоре после завтрака, и она потащилась в спальню в надежде немного отдохнуть. Мать была слишком хорошо воспитана, чтобы вот так ломиться в комнату. Очевидно, это проделки Мэлоры.

– Заходи, если посмеешь, – раздраженно проворчала Адриана. – А еще лучше убирайся. Я никого не желаю видеть.

Как и следовало ожидать, дверь широко распахнулась. Адриана уже хотела выставить надоедливую сестру, но, к ее изумлению, на пороге возникла Саманта в плаще и шляпке.

– Да ты еще валяешься в постели?! Лентяйка! – удивилась она. Сама любившая поспать допоздна, она часто получала нагоняй от подруги и теперь обрадовалась случаю ответить тем же. – Как не стыдно! Возлежать на шелковых простынях, когда другие погибают от голода и холода! Немедленно вставай и одевайся. У нас дела в Брэдфорде.

Адриана, застонав, уткнулась лицом в подушку.

– Я себя неважно чувствую, – промямлила она. – Что бы там ни случилось, займись этим сама. Голова вот-вот лопнет. Я собралась весь день провести в постели.

– И не думай! – отрезала Саманта, стягивая с нее одеяло. – По словам конюха, у той судомойки, которую вчера пришлось отвезти домой, трое детей. Все грязные, голодные и оборванные. Так что придется как-то помочь беднягам.

– Кто поможет мне, если я заболею? – закапризничала Адриана.

– Не следовало так много пить вчера, – наставительно заметила Саманта. – Сама знаешь, что потом бывает. Кроме того, свежий воздух тебе не повредит. Ну же, поднимайся. Я от тебя все равно не отстану. Нечего прятаться в спальне только потому, что мой братец вернулся!

Но Адриана, что-то пробурчав, перевернулась на спину.

– За что Господь наградил меня такой бессердечной подругой?

– Если желаешь, чтобы я перечислила причины, придется потратить немало времени, а его у нас нет, – отмахнулась Саманта, принимаясь рыться в шкафу. – Умывайся и, пожалуйста, поторопись! Не желаю слушать твое нытье! Ты едешь со мной, вот и все!

– Иногда я тебя просто ненавижу!.. – охнула Адриана.

– Знаю, но чаще всего боготворишь землю, по которой я ступаю.

– Пф-ф!

Менее чем через час кучер Берков остановил четверку лошадей перед маленькой убогой лачугой рядом с другой каретой, владелец которой, очевидно, успел добраться сюда раньше. Саманта высунулась из окна и приветливо помахала вознице в щегольской ливрее, с первого взгляда узнав Бентли, семейного кучера Уиндемов.

– Интересно, что это Колтон тут делает?!

Адриана в ужасе отшатнулась, мгновенно забыв про головную боль. Больше всего на свете ей хотелось оказаться на другом конце земли!

– Почему бы тебе не пойти спросить его, пока я подожду здесь? – предложила она. – Если Колтон уже успел позаботиться о детях, мы здесь не нужны.

– Вздор! Ты от меня так легко не отделаешься, – заявила Саманта. – Пойдешь со мной, даже если придется тащить тебя силой.

– Мне дурно, – пожаловалась Адриана, прижимая ко лбу ледяную руку. При одной мысли о встрече с маркизом у нее в желудке все переворачивалось. Неизвестно, что с ней станется при виде его самоуверенной улыбки, имеющей силу лишать ее остатков гордости.

– Буде еще хуже, если я пошлю Колтона внести тебя на руках, – предупредила подруга.

Адриана с тяжким вздохом сдалась:

– В тебе нет никакой жалости.

– Это почему? Потому что я не позволяю тебе предаваться самоуничижению? А я-то считала тебя храброй! Трусиха! Противно на тебя смотреть!

Адриана вызывающе вскинула подбородок.

– Мое самочувствие не имеет ничего общего с твоим братом.

– Вот и прекрасно. Значит, тебе безразлично его присутствие!

– Знаешь, – съязвила Адриана, – если ты и с Перси так обращаешься, просто чудо, что он еще не удрал через границу в Шотландию.

– Он не может! Неужели не заметила ядро и цепь вокруг его щиколотки?! – парировала Саманта, бодро шагая по вымощенной булыжниками дорожке. Адриана, что-то бормоча про себя, оперлась о руку кучера, перед тем как спуститься и последовать за подругой в тесный, сырой, скудно обставленный домик.

Заслышав шаги, Колтон отступил от топчана, на котором лежало укрытое с головой тело, грустно улыбнулся сестре и скользнул взглядом по Адриане. Та заметила, что он стоит спиной к пустому очагу. В дальнем углу жались друг к другу трое малышей, широко открытыми глазами глядя на незнакомых людей. Увидев, какие они тощие и грязные, Адриана тут же позабыла про свои невзгоды. Сердце ее сжалось.

– Я рад, что вы обе здесь, – тихо сказал Колтон.

Саманта отвела глаза от топчана и вопросительно посмотрела на брата. Тот кивнул, подтверждая ее подозрения. Несчастная умерла.

– Видимо, она отошла вскоре после того, как ее привезли сюда, – объяснил он. – Когда я приехал, бедняжка уже остыла. Не представляю, как она смогла выпить столько бренди. Должно быть, это ее и убило. Я до сих пор не смог поговорить с детьми. Они меня боятся.

Адриана поспешила к малышам, сбросила плащ и закутала младшенькую, крохотную девочку с растрепанными сальными светлыми волосами и чумазым личиком. Обняв ее одной рукой, Адриана протянула другую среднему.

– Пойдемте, дети, – велела она, – мы отвезем вас в уютный теплый дом, где живут очень добрые люди, которые любят малышей.

Но самый старший покачал головой:

– Нет. Останусь здесь, пригляжу за сестрой и братом. Так мама наказывала. Чтобы из дома ни ногой.

– Можешь присмотреть за ними у Абернати, – уговаривала его Адриана, – но там ты будешь сыт, одет и в тепле. Ты знаешь Абернати?

Мальчик снова покачал головой.

– Мама не велит уходить из дома, пока ее нет. Сказала, чужие люди отвезут нас в работный дом.

– Давай я расскажу тебе об Абернати. Это уже немолодые люди, которые живут недалеко отсюда. У них нет своих детей, но они очень хотели иметь большую семью, вот и берут сирот и растят их, как своих. И животных у них много. Ты любишь животных? Там и кошки, и собаки, и куры, и гуси, и овцы, и козы, и лошади, и коровы… – перечисляла она нараспев, пока не задохнулась, и, помолчав немного, вдруг спросила: – А ты когда-нибудь доил корову?

– Никогда. Мы редко видели коров, разве что какая-то пройдет мимо окна. Живем здесь с тех пор, как папу убили на войне. Мама запрещала нам выходить.

– Бедные крошки, значит, вы никогда не играли на травке? Не видели деревьев или солнца?

– Только из окна.

Неужели мать способна так обращаться с детьми?

– Там просто чудесно! Солнце светит, бабочки порхают, и воздух такой свежий! Правда, бывают злые люди, которых дети должны остерегаться, но Абернати очень добры и хорошо обращаются с приемышами. Учат читать, писать и считать. Вы ведь ничего такого не умеете? – Дети дружно замотали головами. – А вот мистер Абернати – прекрасный учитель. И может вырезать из дерева животных. Хотите иметь такие фигурки? – На этот раз мальчик кивнул. – В таком случае у вас наверняка будут игрушки еще до конца дня. Но чтобы добраться до дома Абернати, нужно сесть в тот красивый блестящий экипаж, что ждет у дверей. Согласны?

Сироты настороженно переглянулись.

– Не знаю, – промямлил наконец старший. – Никогда не ездил в таких.

Адриана рассмеялась и прижала к себе малышку.

– Значит, впервые поедешь в карете, которой не погнушался бы и принц. Мы отвезем вас к Абернати и познакомим с детьми, которые у них живут. Можете расспросить, хорошо ли с ними обращаются. Если нет, мы найдем вам другой дом, но, бьюсь об заклад, тамошние ребятишки счастливы жить с Абернати. Подумай хорошенько.

– Мама умерла? – выпалил старший. Адриана медленно наклонила голову.

– Мне очень жаль, но это так. Поэтому мы и приехали… помочь вам. Но сначала я хочу узнать, как вас зовут. Маленькая птичка прочирикала мне, что ты Томас. Верно?

– Джошуа. Джошуа Дженнингс, – объявил он и ткнул пальцем в стоящего рядом крохотного оборванца. – А это Джеремия. Сестру зовут Сара.

– Похоже, всех вас назвали в честь библейских персонажей. Это большая честь. Ваша мама придумала имена?

– Не, это папа. Мама не шибко любила читать. А папа, когда был жив, читал нам из святой книги. Он и мне буквы показывал, да вот потом пошел на войну, и там его застрелили.

– Мне очень жаль, – сочувственно вздохнула Адриана, – Ты никогда не слышал историю об Иисусе Навине и битве при Иерихоне? Как людям было приказано, взяв ковчег со священным заветом, шесть дней обходить город по одному разу, а на седьмой обойти его семь раз и подуть в бараньи рога… Ко всеобщему изумлению, стены Иерихона разрушились до основания.

– Не помню. И больше не слышал никаких историй с тех пор, как папа ушел на войну. Мне тогда было вот сколько. – Он поднял четыре грязных, как сажа, пальца. – После этого мама не рассказывала историй. Отдала святую книгу за бутылку джина и съестное. Пила джин да валялась в постели, а когда спиртное кончалось, шла мыть полы и опять покупала бутылку.

– А вот миссис Абернати часто читает Библию и будет рада почитать и тебе. Видишь этого красивого джентльмена? Это лорд Рэндвулф. Он поможет вам остаться у Абернати, пока не подрастете и не сможете обучаться ремеслу. Если позволите ему и леди Берк посадить вас в новую карету, я поеду следом с вашей сестрой.

Колтона поистине потряс дар юной красавицы обращаться с детьми, которые при виде его с криками удрали в самый дальний угол и отказывались выходить. Как он ни пытался убедить, что желает им добра, маленькие оборванцы начинали пронзительно вопить, стоило ему сделать к ним шаг, словно ожидали побоев или пыток. Но как только появилась Адриана, все переменилось. Очевидно, у нее был природный талант обращаться с детьми. Из нее выйдет прекрасная мать… возможно… даже для тех детей, которых она родит ему.

Как только все вышли из лачуги, Колтон усадил малышей в экипаж сестры, помог сесть Саманте и повернулся к Адриане, оттягивая момент, когда их пальцы соприкоснутся.

– Я в долгу перед вами, – пробормотал он. – Похоже, я не слишком умею обращаться с детьми, особенно с такими запуганными. Я совершенно растерялся. Спасибо за помощь и доброту.

Адриана невольно улыбнулась. Его голос, мягкий, теплый, успокаивающий, действовал на нее, как волшебный бальзам.

– Бедные малыши, лишенные любви и заботы. Но у Абернати им будет хорошо. Они прекрасные люди. Не сомневаюсь, что дети со временем их полюбят, как те счастливчики, которым повезло к ним попасть. Миссис Абернати клянется, что Господь благословил их большой дружной семьей. Все же теперь им приходится тяжко трудиться, чтобы накормить и одеть приемышей. Если бы вы, милорд, согласились помочь в их трудном подвиге, как они были бы благодарны вам! Если же нет, уверена, что папа сможет давать немного больше, чем сейчас…

– Не стоит беспокоить его, Адриана. Я с радостью позабочусь о детях. Собственно говоря, я и приехал сюда именно за этим, после того как Гаррисон рассказал мне о несчастных детишках, но, обнаружив, что их мать мертва, никак не мог придумать, что теперь делать и где найти подходящий дом или женщину, которая согласилась бы за ними присматривать. И тут появляетесь вы! Выручили меня и утешили детей. Если бы не вы, я, возможно, до сих пор пытался бы их уговорить.

– Наверное, когда-нибудь они захотят узнать, где похоронена их матушка, – прошептала Адриана, довольная, что он согласился давать деньги на содержание детей.

– Ее положат на кладбище и поставят плиту с именем. Я позову священника, чтобы прочел заупокойную службу, – пообещал Колтон. – Сообщу Абернати о времени похорон, чтобы они смогли привезти детей. Но по правде говоря, им было бы приятно видеть и вас тоже. Не захотите завтра поехать вместе со мной на похороны?

– Разумеется, милорд, – улыбнулась Адриана, вдруг осознав, что чувствует себя куда лучше, чем утром. Даже день казался гораздо светлее, а солнце – ярче. И все потому, что он согласился помочь совершенно чужим людям. – Только сообщите, когда именно, и я буду готова.

– Я пришлю кого-нибудь в Уэйкфилд, как только договорюсь со священником. И заеду за вами в ландо за полчаса до службы. Согласны?

– А Саманта?

– Я позже спрошу, захочет ли она присоединиться к нам. А сейчас поскорее доставим детей к Абернати. Их необходимо немедленно вымыть, одеть и накормить.

– Благодарю вас за заботу о бедных сиротах, – искренне выдохнула она. – После смерти отца их жизнь была не слишком легкой, но теперь у них есть будущее.

– Это я должен быть вам благодарен, Адриана. Раньше, когда вы с Самантой лечили подобранных по всей округе животных, мне и не снилось, что придет день и я снова увижу все те же неизменные доброту и сострадание. Клянусь, что больше никогда не буду издеваться над вами или… Самантой в роли добрых самаритянок.

Уголки губ Адрианы соблазнительно приподнялись.

– При случае я обязательно напомню вам о клятве. Раньше вы любили подтрунивать над нами, невзирая на обстоятельства.

– О, больше мне не придется высмеивать все ваши достойные восхищения качества, особенно теперь… когда у меня есть новые, куда более интригующие воспоминания, – прошептал он, лаская взглядом ее груди.

Чувствуя, как вся кровь бросилась ей в лицо, Адриана резко отвернулась. Колтон молча взял ее под локоть и помог сесть в экипаж. И хотя она собиралась вырвать руку, все же его нежное прикосновение изгнало из памяти все мысли о мести. Может, она окончательно сошла с ума, но почему-то кажется, что он дотрагивается до нее… с любовью?

– Итак, Колтон Уиндем наконец вернулся домой? – спросила Мэлора, усевшись рядом с младшей сестрой в ожидании, пока мать разольет чай. Немного подождав, миниатюрная блондинка нетерпеливо заерзала на широкой оттоманке, словно пыталась устроиться поудобнее. Адриана красноречиво закатила глаза, возмущенная проделкой сестры. Можно подумать, в комнате мало стульев, кресел и диванов! Но ей необходимо вытеснить сестру с оттоманки!

– Ну, сейчас тебе удобно? – осведомилась она, не скрывая иронии.

– Да, спасибо, – фыркнула Мэлора.

– Ты хотела поговорить со мной наедине? На этот раз придирчивое ухо могло бы различить едва слышные пренебрежительные нотки в голосе Адрианы.

– В общем, да. Все эти годы меня разбирало любопытство. Может, согласишься просветить меня, почему лорд Седжуик так трясся над тобой все эти годы?

Тонко очерченные брови вопросительно поднялись:

– Да?

– Я часто гадала, не жалел ли лорд Седжуик о брачном контракте между тобой и Колтоном и кто раскаивался больше, он или его сын. Представь, если бы он предвидел, что Колтон скорее предпочтет покинуть дом, чем провести остаток жизни в твоем обществе, возможно, выбрал бы меня или Жаклин, вместо того чтобы упорствовать в своем желании выдать тебя за Колтона. Впрочем, никто не объяснил, почему он так стремился видеть тебя своей невесткой. Но что теперь рассуждать о прошлом! Нужно смотреть в будущее. Скажи мне лучше, что ты думаешь о своем нареченном сейчас, когда снова его увидела?

Раздосадованная издевательскими расспросами и теориями сестры, Адриана спокойно ответила:

– Колтон не мой нареченный, и неизвестно, станет ли им, так что не смей его так называть. Тебе прекрасно известны условия контракта. Он должен ухаживать за мной три месяца, прежде чем решит, захочет ли обручиться со мной. А пока будь добра воздержаться от ненужных выводов и заключений, и я буду крайне благодарна тебе за понимание и такт.

– Но все же? – упорствовала сестра.

Не собираясь упоминать о сегодняшней встрече с Колтоном, она безразлично пожала плечами:

– Разве можно хорошо узнать человека за несколько часов? Колтон достаточно мил, но мы с ним почти чужие люди.

– Он красив?

Адриана поколебалась, не желая давать Мэлоре какие-то сведения, которые могли быть переданы другим в искаженном виде.

– Как две капли воды похож на отца, – уклончиво пробормотала она.

– О, в таком случае он очень красив. Ты так не думаешь?

– Я всегда считала лорда Седжуика весьма представительным мужчиной и должна признать, что на Колтона тоже приятно посмотреть.

– Как по-твоему, он захочет ухаживать за тобой после столь долгого отсутствия? Возможно, он вообще предпочитает забыть о контракте?

Зная о привычке Мэлоры постоянно подтрунивать над сестрой и донимать расспросами, Адриана поспешно вскочила и бросилась через всю комнату, чтобы взять у матери чашку с чаем.

– Спасибо, мама, – пробормотала она, радуясь, что мать неизменно оказывает на нее успокаивающее воздействие, и с удовольствием сделала первый глоток, прежде чем взять тарелку с булочками, которые мать начинила взбитыми сливками и клубничным джемом.

Мэлора, подойдя ближе, критически оглядела сестру:

– Знаешь, Адриана, тебе стоит носить платья пошире, чтобы скрыть худобу и чересчур высокий рост. Да и румяна на щеках тоже не помешали бы. Выглядишь, как сама смерть. Наверное, это возвращение Колтона так на тебя подействовало. Но как бы я ни сочувствовала твоим справедливым опасениям снова быть отвергнутой, все же не стоит так откровенно выказывать свои чувства. В натуре англичан быть сдержанными, хотя ты, очевидно, так и не сумела овладеть этим искусством. У тебя на лице все написано! Глядя в твои глаза, я почти могу понять, о чем ты думаешь!

Адриана нежно улыбнулась матери, делая все возможное, чтобы игнорировать сестру, которая иногда могла быть надоедливее осенней мухи.

– Чай, как всегда, восхитителен, мама. Только ты знаешь, сколько нужно добавить сливок и сахара, чтобы он был таким вкусным.

– Спасибо, дорогая, – кивнула Кристина, любовно сжимая руку дочери. – У тебя просто дар поощрять меня, даже когда я делаю самые простые вещи для своей семьи.

Мэлора, втиснувшись между ними, чмокнула мать в щеку:

– Это потому, что ты лучше всех, мама.

– Прибереги немного расположения и для меня, – жизнерадостно вмешался Джайлз, входя в гостиную. Мэлора с радостным смехом бросилась к отцу, обняла за плечи и, привстав на носочки, поцеловала. Только Седжуик Уиндем был выше ее отца, чей рост всегда подчеркивал ее миниатюрность. Даже жених, коренастый, не слишком высокий джентльмен, казался по сравнению с ней великаном.

– Папа, мое сердце принадлежит тебе!

– Ах ты, льстивая плутовка, – пророкотал он, сжимая ее плечи. – Я-то знаю, кто украл твое сердце! Тот негодник, за которого ты собираешься замуж!

Довольно улыбаясь, Мэлора бросила торжествующий взгляд на сестру. Она всегда завидовала ей, видя, какой любовью пользуется Адриана у родителей, родных и друзей. Самой Мэлоре, да и Жаклин тоже, не уделялось и сотой доли того внимания. Отец проводил с младшей дочерью все свободное время. Они вместе охотились, катались верхом, стреляли из лука, словом, занимались тем, чего так не любили старшие сестры. Поэтому Мэлора бывала на седьмом небе всякий раз, когда отец хвалил ее в присутствии Адрианы. И все же в глубине души она была ужасно разочарована тем, что младшая сестра совершенно не обращает внимания на то, что творится за ее спиной. Мало того, стоит у окна и задумчиво смотрит вдаль, на узкую дорожку, ведущую от их дома к Рэндвулф-Мэнору.

Не в силах снести такую обиду, Мэлора громко выпалила:

– Полагаю, свадьба Адрианы не заставит себя ждать, если, разумеется, она не наделает глупостей, разрешив этому отребью, Роджеру, заявляться сюда без приглашения в любое время. Сомневаюсь, что у Колтона хватит терпения смотреть на все это, особенно после тех сражений, в которых он участвовал! Судя по всему, он настоящий воин, мужественный и храбрый, и шел в атаку впереди своих солдат! Неудивительно, что он был серьезно ранен.

Неожиданное дребезжание посуды на чайном столе заставило Джайлза обернуться.

– У тебя все в порядке, дорогая?

Кристина стоически кивнула, опасаясь, что, если заговорит, выдаст себя. Вернее, свои тревоги. С самого утра она терзалась мыслями о Роджере Элстоне и Колтоне Уиндеме. И больше всего боялась, что дочери придется всю жизнь провести рядом с изуродованным войной мужем. Но сейчас, не желая волновать Джайлза, выдавила улыбку.

– Налить тебя чая, милый?

– Только если мне дадут местечко рядом с тобой и дочерьми, чтобы я мог наслаждаться таким милым обществом.

По-хозяйски взяв за руку отца, Мэлора подвела его к диванчику и усадила подле матери, а сама устроилась с другого боку и, злорадно улыбнувшись сестре, повелительно ткнула пальцем в стул напротив.

– Тебе придется сесть здесь, Адди. Понимаю, тебе, как всегда, хотелось бы целиком завладеть вниманием папы, но потерпи – я скоро выйду замуж и покину вас.

Смерив сестру гневным взглядом, Адриана молча села на предложенное место. И хотя решила не отвечать на глупые обвинения, все же не выдержала, раздраженная упорным стремлением сестры звать ее уменьшительным именем.

– Не называй меня так, Мэлора! Ты не хуже меня знаешь, что я терпеть не могу эту кличку. Мэлора равнодушно пожала плечами:

– Но тебе она подходит.

Темные глаза зловеще прищурились.

– Вовсе нет!

– Подходит!

– Девочки! Девочки! Ведите себя прилично! – велела Кристина. – Леди не пристало пререкаться! Препираетесь, как сварливые старухи!

Джайлз, искоса посмотрев на Мэлору, случайно заметил ее высокомерную ухмылку, брошенную младшей сестре. Но не успел он глазом моргнуть, как ехидная гримаса сменилась выражением ангельской невинности. Покачав головой, он многозначительно откашлялся.

– Что с тобой, папа? – мгновенно всполошилась Мэлора, прилагая все усилия, чтобы изобразить милую улыбку. Правда, улыбка получилась больше похожей на оскал.

Задумчиво подняв глаза к потолку, Джайлз, казалось, оценивал качество лепнины.

– Истинным леди не подобает также злорадствовать по пустякам и корчите надменные рожи. Никогда не знаешь, в какую минуту тебя хватит удар.

– Надменные рожи? – переспросила Мэлора с деланным недоумением, поворачиваясь к сестре. – Адриана, что ты опять натворила?

– Мэлора!

Джайлз опустил голову и взглянул в голубые глаза, так по-детски сконфуженно смотревшие на него. Но долго Мэлора не выдержала и залилась краской настоящего смущения.

– Ты сама не выносишь, дорогая, когда люди зовут тебя Мелли. Я тоже склонен думать, что ваши настоящие имена гораздо красивее. Возможно, ты бы куда больше выиграла во мнении родителей и посторонних, если бы не стремилась на каждом шагу побольнее уколоть сестру, особенно зная, как не любит Адриана свое уменьшительное имя.

– Ты считаешь, что я… я не слишком добра, папа? – нерешительно осведомилась белокурая красавица.

– Сэр Хародд, разумеется, готов утверждать обратное, если попросил тебя стать его женой! Все же временами ты, похоже, стремишься довести сестру до белого каления.

Как бы ни боялся Саттон причинить боль средней дочери, все же понимал, что настало время объяснить ей всю пагубность такого поведения.

– Неужели до рождения Адрианы тебя избаловали так сильно, что ты не желаешь разделить с ней родительскую любовь? Может, ненавидишь сестру, потому что пришлось уступить ей место младшей в семье?

– О, папа, как ты можешь такое подумать?

– Иногда думаю, когда ты стараешься посильнее ранить Адриану, но, пожалуйста, прости, если я ошибся. Просто пытаюсь найти объяснения твоему стремлению казаться сварливой мегерой. В любом случае я требую, чтобы больше этого не было. Отныне прошу тебя воздержаться от странных кличек и уменьшительных имен.

Немного присмиревшая после отцовского наставления, да еще в присутствии той, которую всегда считала соперницей, отнимавшей у нее любовь родителей, Мэлора все же одарила сестру снисходительным взглядом и сквозь зубы процедила:

– Дорогое дитя, что за манера впадать в истерику из-за пустяков?!

– Мэлора, – мягко сказала Кристина.

Девушка мгновенно осеклась и испуганно воззрилась на мать. Та больше не сказала ничего, но под ее взглядом словно увяла, съежилась и побагровела, охваченная стыдом, ибо для детей не было худшего наказания, чем видеть мать расстроенной.

Мэлора сморгнула слезы, поднялась и обняла сестру.

– Прости, – пробормотала она. – Я была ужасно злой. Ты не сердишься?

– Ничуть, – кивнула Адриана, сжимая руку Мэлоры. – На меня тоже иногда находит.

Девушки рассмеялись, и тучи мигом рассеялись, когда родители присоединились к ним.