Текст книги "Падший ангел"

ГЛАВА 20

Поскольку повозка превратилась в щепки, а никто в монастыре ничего подозрительного не заметил, Джейк никоим образом не мог доказать, что история со взбесившимися лошадьми не случайна. Но все же он никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то намеренно пытался навредить Тори. Блейк Монтгомери был с ним согласен и так же зол, потому что это коснулось и Мегэн, и она могла быть убита или покалечена, если бы оказалась тогда в повозке. Еще секунда, и она бы уселась на козлы.

Убедить женщин в злом умысле не удавалось. Обе предпочитали верить, что все было так, как выглядело: случайным стечением обстоятельств.

– Блейк, я видела красную тряпку, пролетевшую перед лошадьми, – спорила Мегэн. – Я знаю о неприятностях, которые случались на ранчо. Я не дура. Понимаю, что существует вполне реальная опасность, но это было случайностью.

Когда Джейк попытался сказать Тори, что ей надо прекратить свои занятия с сиротами, что для нее слишком опасны поездки в Санта-Фе, она накинулась на него, как тигрица:

– Ты пугаешься теней, Джекоб. Я не потерплю, чтобы из меня делали пленницу из-за всякого глупого случая.

– Этот «глупый случай» мог стоить жизни тебе и нашему ребенку! – заорал он на нее. – Следующей такой случайности ты можешь не пережить!

– Я буду учить этих детей, Джекоб, даже если для этого мне придется каждый день добираться до монастыря пешком!

– А я говорю – нет! Ты моя жена, черт побери! И я имею право охранять тебя от вреда любым способом, какой сочту нужным! Я заболеваю от тревоги за тебя, все время думаю, что тебе может грозить опасность.

Безрадостно рассмеявшись, она с вызовом посмотрела на него.

– Точно так же, как я, когда ты попадаешь в перестрелку? – язвительно осведомилась она. – Ты думаешь, легко мне жить с мыслью, что в любой момент может объявиться кто-то из твоих старых врагов и снова вызвать тебя на поединок? Это ад, Джекоб! Настоящий ад! Единственное, что мне остается, так это постоянно гнать от себя такие мысли и молить Бога, чтобы он сохранил нас.

Он потянулся за ней, желая подержать ее в своих объятиях, утешить ее, убрать эту боль из ее глаз, но она отстранилась от него.

– Мы не можем до конца жизни ходить, как канатоходцы по проволоке, – тихо проговорила она. – Пройдут недели, месяцы, прежде чем мы узнаем, кто пытается нам навредить. Понимаю, мы Должны проявлять осторожность. Я сознаю опасность так же хорошо, как ты. Но если я и перестану учить детей, опасность не уменьшится.

– Я знаю, дорогая, но здесь на ранчо я могу лучше защитить тебя. Мы не можем играть с судьбой, если на кон поставлена твоя жизнь, особенно теперь. Столько на нас навалилось всяких неприятностей, что просто чудо, что ты еще носишь ребенка. Тебе следует быть очень осторожной.

– Долго еще это продлится, Джекоб? – устало спросила она. – Маме с каждым днем все лучше. Она ни о чем не подозревает и не поймет, когда ты скажешь ей, что она не может пойти в церковь или в город, в магазин или к друзьям. Как ты собираешься ей объяснить все это?

– Что-нибудь придумаю.

Между собой мужчины уже обсуждали, не стоит ли отправить Тори и Кармен в Таксон с Мегэн и Хосефой.

– Ты заберешь их с собой, Блейк, а я пришлю за ними, когда все это как-то разрешится, – предложил Джейк.

– Если мы так сделаем, я провожу их туда и сразу вернусь обратно, – объявил Блейк. – Я не собираюсь оставлять тебя здесь одного. Во-первых, ты совершенно не представляешь, кто за всем этим стоит и сколько у тебя противников. До сих пор, Джейк, ты стреляешь вслепую.

Джейку такой расклад не нравился.

– Нет. Если ты их заберешь, тебе придется оставаться с ними. Кто может поручиться, что вас не выследят? Если кто-то хочет достать меня через Тори, они и там доберутся до нее.

– Тогда зачем рисковать? Может быть, нам лучше всем вместе оставаться здесь, хотя бы пока. Я скажу Тори и Мегэн, что не могу возить их в город, пока не кончится отбор скота. Возможно, к тому времени выяснится, с кем и с чем мы имеем дело.

Джейк медленно оглядывал небо, лицо его омрачилось, когда он заметил вдали стаю сарычей, кружившихся над одним местом. У него даже напряглось в желудке. Прошлой ночью, несмотря на все предосторожности, ограда снова оказалась прорезанной. На этот раз угнали тридцать голов отборного скота. И теперь он со своими людьми их разыскивал. Что-то подсказывало Джейку, что он уже нашел свой пропавший скот, что для этого ему лишь надо доехать до того места, где кружатся эти питающиеся падалью птицы.

Дав сигнал работникам ранчо, Джейк перевел своего коня в стремительную рысь. Почему же им никак не удается поймать проклятых мародеров? Мрачные мысли одолевали его. Чертовщина какая-то! Можно подумать, что они имеют дело с призраками, так бесследно их недруги появляются и исчезают. Странно, но они всегда знают, когда и где нанести удар без риска быть пойманными.

Мысли его перешли к Эдвардсу, который продолжал свои регулярные посещения ранчо. Теперь, когда Тори не отлучалась из дома, он попросил ее и Мегэн приглядывать как следует за этим человеком. Конечно, Джейк позаботился, чтобы дом хорошо охранялся, особенно во время визитов Эдвардса. У него было такое чувство, что он пускает лису в курятник, но что оставалось делать, разве только следить, чтобы ни одна из женщин не оставалась с ним наедине без охраны. До сих пор за этим человеком ничего плохого не замечено. Возможно, он действительно приезжал повидать Кармен, хотя Джейку это и не нравилось. Во всяком случае, можно использовать его посещения, чтобы узнать кое-что по вопросам, которые Эдвардс задает Кармен, или по случайно оброненным замечаниям.

Сейчас, когда Джейк ехал впереди своих людей, ему пришла в голову еще одна мысль. А не могло ли быть так, что один из его собственных людей делал это на свой страх и риск? Мысль эта первый раз пришла ему в голову, как только начались неприятности. Но большинство работников ранчо служили на «Ленивом Би» годами, некоторые еще до того, как Джейк уехал. А со смерти Роя они вообще никого больше не нанимали. Если быть точным, то вот уже почти год они работают в одном и том же составе, и Джилл уверял его, что все, даже те, кого Джейк не знает лично, трудолюбивые и надежные работники.

Джейк тогда отбросил это подозрение, но теперь снова стал задумываться. Нельзя ли этим объяснить историю с повозкой? И откуда убийцы узнали о том, что они с Тори находятся на годном лугу? Может быть, и ядозубы именно так попали в конюшню? Почему в ночь пожара на ранчо не видели никого из посторонних? И каким образом его противникам всегда известно, где лучше нанести удар?

Кто охранял скот прошлой ночью? Кто должен был патрулировать эту часть ограды? расписанием работы и объездов занимался Джилл. Он наверняка знает, кто дежурил в то время, когда крали скот. Затем, когда у Джейка будут имена, он все проверит, постарается определить, что делали в другие разы эти люди, где находились во время прошлых нападений.

Проклятье! Ему претила мысль, что это может быть кто-то из его людей, людей, которых он знал и научился уважать. Но что еще ему оставалось делать? Нарыв должен наконец прорваться, не может же так длиться вечно.

Так как все его мысли были заняты зловещими подозрениями, Джейк чуть не проглядел стрелка, спрятавшегося на вершине небольшого холма. В последнюю секунду он краем глаза уловил отблеск солнца на ружейном стволе. Он резко свесился вниз, прикрываясь боком коня, его телом – прием, который он перенял у индейцев. Шляпа слетела у него с головы. Цепляясь за седло левой рукой, Джейк правой выхватил кольт.

Он выстрелил из-под шеи коня. Почти одновременно с этим его конь жалобно заржал от страха, дернулся, споткнулся, зашатался. Рука Джейка соскользнула, он вцепился в седло с силой, рожденной отчаянием. Жеребец попятился, поднялся на дыбы, глаза его закатились, показались белки, Джейк схватился за поводья, стараясь унять его. Ружейный залп и ливень пуль показали ему, что с холма стреляет не один человек.

Когда Джейк уселся в седло, тем самым снова подставляя себя под пули, Блейк уже примчался к нему, заняв место между Джейком и налетчиками. Пистолеты плюнули огнем. Подскакало еще трое работников, это дало Джейку возможность справиться с конем. Увертываясь от пуль, они рванулись в сторону атакующих, которые, прячась за низкорослыми деревьями и валунами, продолжали обстрел. Один из бандитов вскрикнул от боли, другой без звука свалился со своего насеста на куче камней.

Ответный огонь стих к тому времени, как люди Джейка добрались до гребня возвышенности. Облако пыли и удаляющийся топот копыт не оставляли сомнений в том, что сидевшие в засаде бандиты отступили. Немедленно пустились они в погоню, но попытка оказалась безуспешной. В ближайшие же полчаса они потеряли след в лабиринте холмов и твердо выяснили только то, что из троих уцелевших убийц один был ранен.

Вернувшись к месту засады, они нашли четвертого члена банды, лежавшего ничком, лицом в пыль. Пока все молча глядели на тело, Джейк носком сапога перевернул его на спину. Увидев застывшее лицо, люди разразились возгласами потрясения и возмущения. Он был одним из них. «Фрэнк!», «Проклятье! Вижу, но глазам не верю!», «Кто бы мог подумать!»

Мрачный взгляд Джекоба встретился с взглядом Б лейка.

– Что ж, вот мы и нашли предателя, по крайней мере, одного из них.

Это краткое утверждение заставило несколько голов повернуться в его сторону.

– Один из них? – переспросил Ред и пробежался взглядом по лицам товарищей по ранчо. – Вы думаете, у нас не один предатель, босс?

Джейк потер пальцами засыпанные пылью глаза.

– Не знаю, но, будьте уверены, выясню до того, как все закончится. И поверьте мне, смерть Фрэнка покажется легкой по сравнению со смертью следующего человека, угрожающего моей семье!

– Что будем делать теперь? – нахмурившись, спросил Джеб.

Джейк выпрямился, глаза его свирепо блеснули, и он сухо ответил:

– Поедем искать пропавший скот.

– Конечно, босс, но что нам делать с Фрэнком?

– Оставьте его сарычам, – проворчал Джейк, круто повернувшись на каблуках и направляясь к лошади.

Блейк протянул к нему руку сдерживающим жестом.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Джейк, но мы не может так поступить.

– Он этого заслуживает, – без обиняков объявил Джейк.

– Возможно, однако, нам надо отвезти тело в город, хотя бы для того, чтоб доказать шерифу, что поймали одного из тех, кто стоял за нашими неприятностями.

Блейк говорил дело, и, как ни раздражен был Джейк, ему пришлось это признать. Он кивнул.

– Присмотришь, чтоб все было сделано! Ладно? – Он вскочил на лошадь и посмотрел вниз на друга. – Знаешь, Блейк, что меня по-настоящему гложет? Единственный человек, которого нам удалось поймать, умер до того, как мы смогли его порасспросить. От мертвого ничего не узнаешь!

Джейк уже был взбешен, но ярость его не знала предела, когда они наконец обнаружили скот. Пропажу нашли в маленьком закрытом каньоне неподалеку. Тридцать голов первоклассного скота, месяцы работы и заботы были аккуратно уничтожены. Все животные до единого оказались застрелены. Убиты и оставлены разлагаться, отравляя окружающую местность. Уже сейчас вонь поднималась до небес, привлекая тучи сарычей полакомиться падалью. Зрелище было достаточно отвратительным, чтобы разъярить даже самого спокойного человека, не то что Джейка. Увиденное вызвало в нем желание убить этого проклятого Фрэнка заново! Не будь предложение Блейка насчет шерифа таким разумным, он бы с радостью бросил тело мерзавца среди мертвого скота и дал бы ему сгнить вместе с результатами бойни, которую он помог устроить.

Работники ранчо только расстроенно качали головами, глядя на побоище. Какая ужасная порча! Плохо, когда скот крадут, похищают плоды чужого труда, но еще хуже такая злонамеренная глупость и расточительство. Преступление было бессмысленно! Любой, у кого в голове хоть крупица мозга, знает, сколько сейчас стоит скот. Зачем же было красть его, а потом не нажиться на этом?

Джейк знал зачем, но не знал, кто это сделал. Он знал, что тот, кто за этим стоит, не собирался менять клейма и продавать этот скот… Хитрый ублюдок! Не хотел подвергаться риску быть пойманным при попытке продать чужой скот. Нет! Ему нужно было устроить хаос, перевернуть все на «Ленивом Би». Он устраивал засаду, зная, что Джейк отправится на поиски пропавшего скота, и надеялся убить Джейка Бэннера. Кому-то захотелось завладеть «Ленивым Би», а для этого требовалось сначала устранить хозяина. Именно поэтому был убит Рой, с расчетом на то, что Джейк не вернется к своему наследству.

Они ошиблись, Джейк приехал домой и собирался здесь остаться. Никто не сгонит его со своей земли, не прогонит его семью! Он не допустит, чтобы кто-то угрожал его дому и тем, кого он любит! Он найдет ответчиков за все их беды, за смерть Роя, за покушение на жизнь Тори. И позаботится, чтобы они дорого заплатили за содеянное.

И, как будто мало было того, что произошло, мерзкое настроение Джейка ухудшилось еще больше, когда он обнаружил, что одна из пуль попала в седло, глубоко пропоров кожу. Неудивительно, что его конь так взбрыкнул! В общем, выдался злосчастный день, и нет никаких надежд, что другие будут лучше, пока они не поймают виновников и не покончат с этими несчастьями раз и навсегда.

Спустя несколько дней с сортировкой скота было покончено, и отобранные головы сбиты в стадо. Ожидая, что если неприятности должны произойти, то произойдут сейчас, Джейк в ночь перед отправкой стада удвоил охрану. Возможно, благодаря такой предосторожности или потому, что тот, кто устраивал все эти гадости, не рискнул напасть при таком количестве вооруженных и готовых отразить атаку погонщиков, ночь прошла мирно. Двухдневный перегон начался ранним утром следующего дня.

Клубы пыли поднялись в воздухе, когда стадо двинулось к Санта-Фе. На многие мили вокруг раздавалось громкое мычание. Весь день с краткими перерывами погонщики объезжали гурт, непрерывно подгоняя к основному стаду убегающих в сторону. Как всегда, были и отстающие, которых приходилось все время понукать, и такие, от которых пошла поговорка «упрям, как бык». И хотя в массе своей они подтверждали мнение о себе как о «тупых, но смирных тварях», как обычно, нашлась парочка быков, которых иначе как подлыми не назовешь.

Так как большинство владений теперь было почти целиком огорожены, оказалось легче, чем раньше, гнать стадо по главным дорогам и через город. Джейка тревожило, что маршрут этот предсказуемый, всем известный, но зато он был самым удобным и самым коротким. Когда они добрались до Санта-Фе, погонщикам пришлось изрядно потрудиться, чтобы стадо не разбрелось в боковые улицы, не прорывалось на тротуары и к витринам магазинов.

Для жителей города и владельцев магазинов такое зрелище было привычным, характерным для лета и осени. Так что, когда проходил слух, что очередное стадо на подходе к городу, они просто убирались с улицы и пережидали, пока оно не пройдет. Женщины хватали детей, чтобы с ними ничего не случилось, старики собирались в цирюльнях или в вестибюле гостиницы посмотреть на перегон, а владельцы магазинов заносили внутрь помещения выставленные снаружи товары.

Хотя почти все старались укрыться в домах от шума и пыли, прогон скота становился сигналом для девиц из веселых заведений, расположенных по главной дороге. Они надевали самые соблазнительные наряды и свешивались из окон и балконов, окликая и зазывая проходящих ковбоев.

Зная, что гуртовщики, сдав скот, пройдут той же дорогой обратно, но уже с полными карманами денег, эти дамы использовали любую возможность поддержать свое дело, демонстрируя свои соблазны.

Как ни заняты были ковбои поддержанием порядка в стаде, они находили время повосхищаться «вечерними голубками», перекрикиваясь и пересмеиваясь с самыми известными своими любимицами. Перекрывая дикий шум сотен копыт, слышались крики: «Согрей постельку, Салли!», «Попрактикуйся надувать губки, сладкая!», «Готовь воду для мытья и бутылку, чтоб ждали!»

Ночлег устроили в двух милях к югу от города.

Еще одна ночь и большая часть следующего дня – и перегон этого года будет закончен. Джейк дождаться не мог его завершения. Поскольку большинство людей сопровождали стадо, охранять «Ленивое Би» осталось только несколько человек, и это очень его тревожило. Сейчас наступил самый удобный момент, золотая возможность для того, кто хотел напасть на ранчо. Если бы еще Тори лучше умела себя защищать, если б она не оказалась такой бездарной ученицей на тех уроках по стрельбе, которые он ей давал! За ужином из говядины с бобами, поглядывая на Блейка, сидевшего с озабоченным лицом, он понимал, что друг его тоже беспокоится.

А дома на ранчо женщины были слишком заняты, чтобы волноваться, как там дела у их мужчин. Не успела опуститься ночь, как началось. Неизвестно откуда на ранчо налетела банда дико завывающих индейцев. Они скакали на своих пони вокруг зданий ранчо, размахивая факелами и стреляя во все кругом. Пули разбивали окна, осыпая фонтанами осколков комнаты. Мужчины, оставленные для охраны ранчо, быстро ответили индейцам огнем своих ружей, а женщины внутри дома поспешили запереть двери и разыскать оружие, чтоб защитить себя. Служанки визжали от ужаса, выстрелы раздавались повсюду, мужчины перекрикивались, дикари завывали. Полное светопреставление.

Бедная Анна, обезумев от страха, прижала к себе маленькую Алиту и вопила: «Индейцы! Индейцы!»

Сидя на полу под окном, Мегэн заряжала ружье. Услышав ее вопли, она фыркнула:

– Как же, индейцы! Бабушкина задница, а не индейцы! Эти их «иахухуу» так же похожи на индейский клич, как я на индейку! – Она окликнула Розу: – Погаси лампы! Мы без того хорошие мишени!

Перекинув Тори заряженное ружье, Мегэн велела:

– Делай все в точности так, как я тебя учила.

Прицелься и стреляй. Кармен, как ты считаешь, вы с Розой сможете перезаряжать для нас ружья?

Кармен кивнула и присела на корточки подле дочери, глаза ее были полны страха.

– Мегэн, почему ты сказала, что эти налетчики не индейцы?

– Во-первых, у них на лошадях хорошо сделанные седла, у большинства на ногах не мокасины, а сапоги. Кроме того, мы же знаем, что сейчас почти все племена живут в резервациях. А те, кто там не живет, еле ноги волочат от голода и нищеты, даже если собираются в банды. А эти голодными и ободранными не выглядят. Так что, по-моему, это не индейцы. Те индейцы, которых я видела, выглядели ненастными дикарями, чего про наших налетчиков не скажешь.

Без лишнего шума Мегэн пристроила заряженное ружье на подоконник, тщательно прицелилась и выстрелила. Один из так называемых индейцев свалился на землю. У соседнего окна Тори высунула наружу дуло своего ружья, но не могла заставить себя спустить курок.

– Пальни из этой проклятой штуки, Тори! – заорала на нее Мегэн. – Сейчас не решишься, через час ни тебя, ни твоего ребенка не будет в живых!

– Не могу! – взвыла Тори. – Не могу я пролить кровь человеческого существа!

– Зато они, не задумываясь, прольют твою! Если тебя это так волнует, думай о них как о движущихся мишенях. Думай о них как о ядовитых змеях, они такие и есть, но только стреляй без промаха!

Собрав всю свою храбрость и попросив у Всевышнего прощения, Тори подчинилась Мегэн. Снова и снова прицеливаясь и стреляя, она повторяла себе, что делает это ради жизни своего еще не родившегося ребенка. Каждый раз, спуская курок, она закрывала глаза, не желая видеть, попала в цель или нет, ранила ли или даже убила кого-то. Как она ни старалась оставаться в неведении, ясно было, что по крайней мере в двоих она попала, потому что Мегэн при этом выкрикивала:

– Хороший выстрел, Тори! Давай еще раз!

– Боже мой! Они поджигают конюшню! Тори увидела, как швырнули факел в конюшню и как сразу же оттуда повалил густой дым. Ее затошнило при мысли о находящихся там лошадях и олененке, но ничего нельзя было поделать. Сначала надо было отогнать атакующих. Рядом с ней Мегэн снова выстрелила, и Тори заставила себя тоже нажать курок.

С облегчением она заметила, как один из работников сумел добежать до конюшни, и в ту минуту, когда языки пламени взметнулись вверх, наружу стали вырываться отчаянно ржущие лошади. Он освободил их из стойл.

Затем так же внезапно, как начался, налет закончился. Во дворе клубился дым, не давая ничего увидеть, но они все-таки различили, как оставшиеся в живых налетчики быстро подобрали своих подстреленных товарищей и ускакали. Стрельба и завывания стихли. Они исчезли!

Осторожно, с ружьями наготове, Тори и Мегэн выбрались из дома, еще не вполне уверенные, что бандиты действительно уехали, а не выжидают, чтобы кто-то беспечно подставился под выстрелы. Они увидели, как Джилл и другие работники медленно вышли из своих укрытий. Затем все вдруг забегали. Мегэн и Тори стали к помпе около конюшни, а мужчины начали передавать ведра по цепочке. Дым разъедал глаза, слезы лились по лицу, руки болели, спины, протестуя, стонали, но все продолжали работать. Наконец Роза и Анна сменили Мегэн и Тори. Кармен, которой еще было запрещено утомляться, держала за руку Алиту и наблюдала, как остальные борются с огнем.

В какой-то момент Тори, оглянувшись на мать, с облегчением увидела, что олененок стоит около нее и тычется носом ей в юбки. Кто-то сказал, что все лошади благополучно выбрались из конюшни, и за это она тоже поблагодарила небеса. К тому времени, как пожар был полностью погашен, Тори настолько выдохлась, что уселась на землю прямо где стояла, слишком обессиленная, чтобы дойти до дома. Долгое время она сидела так, хватая ртом воздух, огорченно разглядывая дымящиеся развалины конюшни.

– Не так оно все плохо, как смотрится, – услышала она слова Джилла. – Самый большой ущерб нанесен передней стене и части крыши. Но могло быть хуже. Могло выгореть все.

Вставало солнце, когда измученные, перемазанные сажей женщины дотащились наконец до постели. Уже направляясь к дому, Тори оглянулась и вздрогнула, увидев, как несколько работников тащат четверых мертвых «индейцев» со двора ранчо.

Войдя в свою комнату, она бросилась на колени и закрыла закопченное лицо натертыми до водянок руками. Слезы текли у нее по щекам, промывая в грязи светлые дорожки, а она молилась, моля Бога о прощении и одновременно благодаря его за то, что защитил их всех. Только двое из работников ранчо были ранены, и то не очень серьезно. Они пережили этот налет с наименьшими потерями. Оставалось надеяться, что Джекоб и его люди так же благополучно справятся с доставкой стада на железнодорожную станцию.

Не обращая внимания на грязь и копоть, Тори повалилась как была на постель и, не успев укрыться, заснула… заснула беспокойным сном изнеможенья, полным странных сновидений, опасностей и кошмарных теней. Во сне она вскрикивала и звала Джекоба, тянулась к нему, но его не было рядом, чтоб ее утешить. Поутру она встала навстречу новому дню с опухшими глазами и беспокойством на душе.