Текст книги "Падший ангел"

ГЛАВА 26

Снова ливень пуль окатил дом.

– Бэннер! Выходи и посмотри мне в лицо! Блейк нахмурился, и глаза его встретились с глазами Джейка.

– Этот голос мне ничего не напоминает. А ты имеешь какое-нибудь представление, кто это может быть? – мягко спросил он.

Джейк угрюмо кивнул, золотые глаза его зловеще сверкнули.

– Это, друг мой, человек, которого я выслеживал почти семь лет. Единственный из убийц Кэролайн, с которым я не сумел посчитаться.

Он услышал, как кто-то втянул дыхание и, обернувшись, увидел, что Тори смотрит на него широко открытыми, громадными испуганными глазами.

– Джекоб? – прерывисто выдохнула она. – Что он здесь делает?

– Вероятно, услыхал, что я его разыскиваю, и решил переиграть меня в моей собственной игре, дорогая, – предположил Джейк.

– Бэннер, ты – меня слышишь? – раздался окрик снова.

– Это ты, Роуэн? – крикнул в ответ Джейк. Со зловещим смехом Роуэн подтвердил:

– Да, Бэннер! Ты удивлен, что я здесь? Я обдурил тебя. Чего я не люблю, так это все время оглядываться через плечо. Начинаешь дергаться! Понимаешь?

Джейк рассмеялся. Ветер далеко разнес его издевательский холодный смех.

– Что ж, Роуэн, очень ты меня одолжил, избавил от необходимости тебя выслеживать. Чтобы убить тебя, мне не надо и лишнего шага делать со своего ранчо.

– Будешь болтать весь день, Бэннер? Мне и моим ребятам есть чем заняться. Выходи, перестань прятаться за женскими юбками. Ты ведь давно хотел этой разборки.

– Дураков на свете много, Роуэн, но я не из их числа, – отозвался Джейк.

– Что ж, теперь понятно, с чем мы имеем дело и кто против нас, – заключил после их перепалки Блейк. Кивнув головой в сторону кабинета, он продолжал: – Джилл и Сэм охраняют заднюю дверь. Мы с Мегэн возьмем на себя южную сторону. Если не возражаешь.

Джейк кивнул.

– Хорошо. Нельзя, чтоб эти сукины дети нас обошли с тыла. Мы ведь не знаем, сколько их там.

– По моей оценке, человек восемь, самое большее – десять. – Блейк подмигнул Мегэн. – Как раз неплохая утренняя разминка для нас, а, дорогая?

Улыбка расплылась по лицу Джейка: он вспомнил время, когда Блейк и Мегэн отражали атаку пяти бандитов на горную хижину.

– Может, лучше дать ей сковородку, Блейк? Помнишь, как она с ней управлялась? – предложил он, улыбаясь углом рта.

– Что там такое насчет Мегэн и сковородки? – поинтересовалась Тори. Второй раз при ней упоминали об этом, а она все еще не знала, о чем идет речь.

– Напомни мне как-нибудь рассказать тебе об этом, – ответила ей Мегэн. – А если в двух словах, toji больше урона нанесла им чугунной сковородкой, чем некоторые мужчины оружием.

– Тори, мама, пойдите с Блейком в кабинет и достаньте из шкафа ружья. И возьмите на всякий случай побольше патронов, – быстро распорядился Джейк, потому что снова вспыхнул ружейный огонь. – Мы трое будем прикрывать фасад. Да, еще вытащите Анну из-под кровати, наверянка она там прячется. Они с Розой могут помочь нам, заряжая ружья.

Пока все рассыпались по дому, чтобы занять свои позции, Джейк открыл ответный огонь. Теперь бой пошел всерьез. Джейк услышал выстрелы с той стороны дома, где была расположена конюшня. Он мрачно улыбнулся. По крайней мере, в той стороне работники ранчо справлялись неплохо. Судя по звукам перестрелки, они успели вооружиться и залегли в конюшне и за ней. Все-таки хорошо, что они не одиноки перед лицом бандитов.

Для Тори это оказалось повторением той ночи, когда они с Мегэн яростно отражали нападение «индейцев», конечно, с некоторыми отступлениями. Теперь рядом были их мужья, за это Тори была благодарна Богу. Однако, выставляя свое ружье в разбитое окно, стреляя снова и снова, она жалела, что нападение случилось днем, а не ночью, как тогда. Конечно, сейчас можно лучше разглядеть противников, зато и лучше виден наносимый ею урон. А она предпочла бы ничего такого не знать.

В этой опаснейшей ситуации собственная меткость была ей отвратительна, она старалась стрелять так, чтобы ранить, а не убить. Ей ни у кого не хотелось отнимать жизнь, если этого можно избежать. И она не желала знать, если избежать не удавалось. После Реда ей будет невмоготу снова испытывать чувство вины. Больше ей не вынести! Сразу приходило на ум старое присловье: «Неведение – благо», в эту минуту она была с ним полностью согласна.

Хотя на самом деле бой продолжался только пятнадцать минут, казалось, что он уже длится давно. Внезапно бандиты перестали стрелять. И чей-то голос, Тори показалось, что это Сэм, прокричал торжествующе:

– Босс! Мы их прижали, как крыс в норе! Они, кажется, хотят сдаться!

Больше выстрелов не было, то есть заявление Сэма никто не стремился опровергнуть.

Джейк обменялся улыбками с Тори и вышел из дома, она пошла рядом. За ней двинулись Блейк и Мегэн, все еще с оружием в руках. Маленькую банду, уже обезвреженную, повели в окружении работников ранчо, которые их сторожили. По крайней мере пять бандитов были ранены. Еще несколько лежали в стороне мертвыми.

– Что будем с ними делать, босс? – спросил Сэм, выкатывая грудь вперед. Он раздувался от гордости, ведь не без его участия взяли в плен этих людей.

– Отведите их в конюшню и хорошенько там свяжите, – приказал Джейк. – Не хватало еще, чтобы они сбежали после того, как вы так хорошо потрудились, захватив их.

Его глаза удовлетворенно и с одобрением оглядели верных ему людей.

Как только работники ранчо стали подталкивать пленников к конюшне, Джейк нахмурился:

– Подождите минуточку! А где же Роуэн?

В этот момент как будто иголочки закололи Тори в шею, заставив ее обернуться. Глаза ее широко открылись от страха. В стороне, выступив из-за дерева, стоял злобного вида мужчина и целился в грудь Джейка! Его палец уже сгибался на спусковом крючке, испуганный ее возглас насторожил всех, но было слишком поздно. Джейк еще не успел до конца повернуться, когда Тори бросилась и стала перед ним. Звук выстрела прозвучал мгновение спустя после того, как он почувствовал, что Тори резко дернулась. Пуля попала в нее!

Ошеломленный Джейк подхватил жену как раз в тот момент, когда она обмякла и привалилась к нему. Он услышал второй выстрел и понял, что это Блейк выстрелил в Роуэна. Тот вскрикнул и выронил пистолет, но не упал. Алый туман ярости ослепил Джейка, но уже через миг он поднял свой пистолет. Одной рукой он прижимал к себе Тори, ее кровь пропитала на груди его рубашку, а второй направил свой кольт на Роуэна. Глаза его прищурились, кровожадно засверкали.

Тори застонала и шевельнулась. Глаза ее открылись и с мольбой уставились на него.

– Не надо! – прерывающимся голосом попросила она. От боли слезы струились по ее бледным щекам. – Не убивай его, Джекоб!

Ее мольба разрывала ему душу и сердце. Предоставив Блейку и остальным разбираться, что делать, Джейк подхватил тело Тори на руки. Она застонала, глаза ее на мгновение закрылись, пытаясь побороть боль. Лицо Джейка мучительно исказилось:

– Тори! Не умирай! – прозвенел вопль его истерзанной души. – Пожалуйста, не умирай! Я этого не вынесу! Пожалуйста!

Хотя это, должно быть, стоило ей величайших усилий, рука ее поднялась к его щеке и погладила ее. Он быстро понес ее к дому, а она, снова открыв глаза, смотрела на него.

– Все будет хорошо, Джекоб, – с легким вздохом утешила она его. Затем рука ее упала ему на грудь, ресницы опустилсь, и она погрузилась в закруживший ее туманный вихрь.

Джейк словно обезумел. Он топтался рядом, отказываясь отойти от Тори, пока Кармен и Мегэн занимались раной на ее левом плече. В Санте-Фе отправили верхового за доктором Грином, и каждые две минуты Джейк кидался к окну, чтобы посмотреть, не едут ли они, хотя Блейк уверял его, что еще слишком рано, и обещал дать ему знак в ту же минуту, как они приедут.

Понимая, что ведет себя бессмысленно, Джейк ничего не мог с собой поделать. Тори, его любимую, ранили выстрелом! Ее кровь заливала ему рубашку! Ее лицо было пепельным, когда он нес ее в дом! И теперь она тихо лежала в кровати, а Кармен осторожно срезала платье с ее плеч, освобождая доступ к ране. Хотя Джейк никогда не был склонен к тошноте, но при виде огромной дыры в ее плече желудок у него поднялся к горлу. Ее боль стала его болью, ему хотелось завыть от муки. Это его любовь, его жизнь лежит здесь! Он не сможет жить, если потеряет ее.

Весь дрожа, он отвернулся, когда, взяв из рук Мегэн кусок влажной ткани, Кармен стала очищать рану, а затем туго бинтовать ее, чтобы остановить кровотечение, пока не прибудет доктор Грин и не удалит пулю из разорванных мышц. Никогда раньше не испытывал он такой боли за кого бы то ни было. За всю свою жизнь никогда не испытывал он такого леденящего ужаса и не чувствовал себя таким беспомощным. Она может умереть! Где же доктор? Что его задерживает? Он что, не понимает, что каждая минута промедления может стоить Тори жизни!

Джейк то метался по комнате, то тревожно стоял над постелью, страстно желая, чтобы Тори боролась за жизнь, свою и их ребенка. С одной стороны, он хотел, чтобы она очнулась, так хотя бы понятно, что она не умирает, с другой – лучше бы ей подольше оставаться в бессознательном состоянии, иначе ее тут же настигнет боль. И все это время он молился, молился, как никогда в жизни.

Наконец, когда Джейк почувствовал, что больше ему ждать невмоготу, прибыл доктор. Он немедленно выставил Джейка из комнаты. Сколько тот ни протестовал, врач оставался тверд и прибег для его выдворения к помощи Мегэн, чтобы заняться, в конце концов, своей пациенткой. Для Джейка было сущим адом ждать под дверью в неведении. Он метался, он ругался, он молился.

Когда Кармен тоже изгнали за дверь, оставив с доктором только Розу, он кинулся на нее как стервятник, засыпая ее вопросами. С большим трудом Блейк и Мегэн заставили его сесть в зале и оставить в покое бедную женщину, которая ничего не могла ему ответить.

– Простите, мамачита, – бормотал он, хватаясь за голову. – Я так боюсь… так чертовски боюсь!

Кармен кивнула без слов, ее озабоченный взгляд все время обращался к двери спальни. Блейк сунул Джейку стакан виски.

– Выпей, – приказал он. – Может, это немного снимет у тебя напряжение.

Они продолжали сидеть в тех же позах, когда почти через час к ним в комнату вышел доктор с абсолютно ошеломленным видом.

Решив, что произошло худшее, Джейк застонал и запрокинул голову в невыразимой муке.

– Она умерла, правда? – выговорил он дрожащими губами, и закрыл глаза, из которых брызнули жгучие слезы.

– Нет, – ответил доктор приглушенным голосом. – Нет, с ней все будет хорошо!

Кармен испустила радостный возглас и стала благодарно молиться Богу. Мегэн схватила за руку Блейка и издала совсем не дамский вопль радости. Блейк ухмылялся от уха до уха. Джейк же просто сидел, слишком потрясенный, чтобы поверить хорошим известиям. Затем со счастливым криком вскочил со стула и бросился к двери. Доктор Грин, поймав за рукав, оттащил его назад:

– Джейк, погоди. Она сейчас отдыхает, а мне надо поговорить с тобой до того, как ты ее увидишь. Там происходит что-то странное, и я надеюсь, ты мне объяснишь.

– Что объяснять, доктор? – нетерпеливо спросил Джейк, порываясь к жене. – В нее попала пуля!

Доктор кивнул и повел Джейка снова к стулу.

– Сядь, – велел он ему. – Все сложнее! Джейк побелел.

– Ребенок? – в страхе прошептал он. – Она теряет ребенка?

Доктор покачал головой:

– И она, и ребенок в полном порядке, насколько я могу судить. Тори не в шоке. Странно то, что на ее плече нет выходной раны и никто из вас пулю не извлекал, но будь я проклят, если могу ее найти!

– Док, – возбужденно вмешалась Мегэн, нервы уже сдали и у нее. – Вы должны извлечь пулю! Вы не можете ее там оставить! Тори тогда умрет!

– Вы не понимаете, – озадаченно повторил тот. – Я обследовал рану, очень тщательно… пули там просто нет! Она исчезла!

Джейк потряс головой, стараясь понять, что говорит доктор.

– Этого не может быть!

– Поверьте мне, пули в ране нет. И, что еще удивительней, рана уже совершенно не кровоточит. За все годы моей врачебной практики я ничего подобного не видел!

Четыре пары глаз потрясение и недоверчиво уставились на него.

– Я понимаю, вы сейчас смотрите на меня, словно я сошел с ума, – он неуверенно рассмеялся. – Может и так. Но я видел это собственными глазами. Кровотечение прекратилось еще перед тем, как я снял повязку. За все время, пока я искал в ране пулю, из нее не выступило ни капли крови. Говорю вам, это самая сверхъестественная вещь, которую я когда-либо видел. – Помолчав, он с удивлением воскликнул: – А Тори! Не часто видел я даже мужчин с такой выдержкой! Еле уговорил ее остаться в постели! Ведет себя так, будто у нее не огнестрельное ранение, а заноза в пальце! Да и в остальном… ни бледности, ни лихорадки, и даже боль, по ее словам, не слишком велика. В довершение всего она просит чего-нибудь поесть… говорит, что пропустила ленч и умирает с городу! Я этого просто не понимаю!

В тишине, последовавшей после слов врача, возглас Мегэн прозвучал очень громко.

– Это амулет! – ахнула она, широко открывая глаза. – Тот самый амулет!

Все глаза обратились к ней, на лицах было написано удивление. Бедный доктор Грин выглядел еще более растерянным. У Джейка даже челюсть отвисла; пораженный, он так и стоял с открытым ртом.

– Мегэн, – проговорил он так, будто и отказывался верить, и сомневался в своем недоверии.

– Точно он, Джейк! – настаивала Мегэн, защищаясь. – Что же еще может быть?

– Какой амулет? – совершенно озадаченный, спросил док Грин. – Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне попроще, о чем, черт возьми, вы говорите?

Джейк предоставил остальным объясняться с доктором, потому что в этот момент в комнату озабоченно заглянула Роза.

– Сеньор Джекоб, сеньора Тори вас спрашивает. Боюсь, если вы сейчас не придете, она встанет с постели и придет к вам сама.

Джейк помчался к Тори. Когда он вбежал в их спальню, она сидела, заложив за спину подушки.

– Ох, Тори! – выдохнул он и впился в нее упоенным взглядом, остро ощущая, как близко он был к тому, чтобы ее потерять. Нежно обняв, он притянул Тори к себе, и сильная дрожь сотрясла его тело. – О Боже! Я так испугался, любовь моя! Так испугался, что могу тебя потерять! Тори, ты моя жизнь! Ты воздух, которым я дышу!

Своей здоровой рукой Тори гладила его по темным волосам, а в глазах светилась такая любовь к нему!

– Со мной все хорошо, Джекоб. Правда. Ничего со мной не случится, по крайней мере пока не родится наш сын.

– Хотел бы я быть в этом уверенным, – голос его дрожал. – Мегэн считает, что твою жизнь спас этот амулет.

– Я тоже так считаю, – с улыбкой призналась Тори. И не успел он возразить, как она покачала головой и мягко проговорила: – Джекоб, на свете есть такое, что нельзя объяснить. И это тоже. Иногда надо просто верить, не выясняя, что к чему.

У Тори была к нему просьба, на которой она собиралась настаивать, как ни трудно Джейку будет принять или понять ее.

– Джекоб! Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что не убьешь человека, который в меня стрелял. Я не хочу иметь на своей совести его жизнь, знать, что ты убил его, чтобы отомстить за меня.

Он стоял и смотрел на нее, в ужасе от ее слов.

– Я не могу отпустить его, Тори, он снова попытается убить нас!

Покачав головой, она сказала:

– Я не хочу, чтобы ты его отпускал, дорогой. Я просто хочу, чтобы ты передал его властям и дал справедливости восторжествовать законным путем.

Не удержавшись, он презрительно фыркнул.

– С этим-то нашим шерифом, Тори? – недоверчиво переспросил он.

– Через несколько недель будут выборы, – напомнила она. – Как ты говорил, шериф у нас, наверное поменяется и, будем надеяться, новый окажется лучше старого. Так или иначе, но я прошу тебя пообещать, что на этот раз ты не возьмешь возмездие в свои руки и дашь справиться с этим закону.

Она ждала от него ответа, и в глазах ее светились вера и надежда.

– Я даю тебе слово, – пообещал он.

Через два дня Тори встала с постели. Через пять она уже ходила по дому как ни в чем не бывало.

Рана ее заживала с чудесной быстротой, не обнаруживая никаких признаков воспаления. Она клялась, что почти совсем не чувствует боли. Однажды вечером, чтобы доказать свою правоту, она показала свой амулет.

– Посмотри, Джекоб. Замечаешь, что в нем изменилось?

Джейк взял амулет из ее рук. Настороженно посмотрел на него, и глаза его удивленно расширились.

– Она исчезла! Эта дырочка на плече фигурки! Ее больше нет!

Остальные тоже сгрудились вокруг них, каждый хотел убедиться собственными глазами. В ответ на возгласы изумления Тори сказала:

– Вот видите, и рана у меня на плече тоже исчезла. Она была точно на том же месте, что на амулете. А теперь ее нет, как не бывало!

Шестеро присутствующих в ошеломленном молчании уставились друг на друга. Сначала чудесное излечение Тори от раны, а теперь эта история с меняющимся амулетом! Невероятно! Оставалось изумляться, какая сила таится в этом амулете вуду. Это внушало трепет, об этом было страшно подумать, не то что поверить.

– Если бы я и вправду решил, что этот амулет спас твою жизнь, я бы на коленях целовал ноги старой карги! – наконец с глубоким вздохом признался Джейк.

– Я собираюсь как-нибудь съездить в Новый Орлеан и узнать, что за чары использует эта вуду-жрица, – произнес доктор Грин, глубоко пораженный рассказом Тори. – Может, мы с ней объединимся и спасем мир!

– А может быть, вам лучше взять с собой маму, чтобы защититься от опасных чар мадам Лаво, – поддразнила его Тори. При этих ее словах доктор и Кармен обменялись нежными взглядами.

Кармен все еще недоумевала.

– Тори, как ты можешь в такое верить? – качала она головой. – Это грешно! Бог наверняка тебя не одобрил бы!

– Я не ходила к мадам Лаво, мама. Она сама подошла ко мне. Как знать, возможно, этот Бог послал ее ко мне со своим амулетом? В конце концов, пути Господни неисповедимы, и кто мы такие, чтобы требовать от Него за них ответа?

В самом деле, кто они такие, чтобы дознаваться о странных событиях, свидетелями которых они оказались?

Когда Джейк вернул Тори амулет, она сунула его в карман платья.

– А ты не собираешься снова носить его? – полюбопытствовала Мегэн.

– Нет. В это больше нет нужды.

И слова эти больше, чем что-либо другое, убедили их, что висевшая над ними опасность полностью и окончательно исчезла.

С недельным опозданием Монтгомери наконец попали на свой поезд и отправились домой.

Когда Джейк и Тори остались вдвоем, он нежно обнял ее и сказал:

– Тори, я мог бы искать по всему свету до конца дней своих и не нашел бы другой такой женщины, как ты, такой любящей и сострадательной. Мне казалось, я знаю, что такое любовь, но то были лишь отблески ее. Это гораздо более глубокое чувство, чем я себе представлял. Оно повелевает полностью все отдавать и все прощать, совершенно забывая о себе. Ты доказала это, приняв на себя пулю, предназначенную мне. Я никогда не знал такой чистой и честной любви, как та, которую ты мне даришь. Ты поселила мне в душу глубокое смирение.

– Тогда не окажешь мне еще одну милость, Джекоб? – спросила она.

Он слегка напрягся, почти со страхом ожидая, что она попросит на этот раз. Затем кротко вздохнул. Что бы это ни было, он на все согласен. Она готова была отдать за него жизнь, как он может отказать ей?

– Слушаю тебя, – сказал он.

– Пожалуйста, ходи иногда со мной в церковь. Не всегда, это я и не прошу, но, может быть, постараешься хотя бы иногда?

– Я с радостью, моя милая. С колокольным звоном, если тебе будет угодно, – согласился он, заставив Тори расхохотаться.

Ее жизнерадостный смех звучал в его ушах как музыка.

– Ловлю тебя на слове, Джекоб! – смеялась она. – Монахини обеспечат нам хор под колокола, и, если у тебя прорежется певческий талант, возможно, мать-настоятельница разрешит тебе к ним присоединиться!

Его хохот присоединится к ее смеху. Жизнь прекрасна! Прекрасно вот так стоять в обнимку с женой, прижимать ее к себе, чувствовать, как бьется в такт с его сердцем ее сердце. Вдруг он ощутил легкое порхающее движение в прижатом к нему животе. Глаза их встретились в общем изумлении и радости!

– Это ребенок! – еле слышно прошептал он, словно громкий голос вспугнул бы встрепенувшегося в ее чреве младенца.

Она радостно кивнула.

– Твой сын.

На этот раз он не стал опровергать ее слова.

Через несколько месяцев, в ветреный мартовский день, Бреттон Рой Бэннер появился на свет. Роды были ни долгими, ни короткими, ни тяжелыми, ни легкими, а вполне обычными. Когда все закончилось, и младенец лежал на ее руках, чистый и весь такой новенький, его отец пришел посмотреть, как он первый раз отведает материнской груди.

– Разве он не прекрасен? – выдохнула с восхищенным трепетом Тори, любуясь крошечными, но такими совершенными пальчиками, растопыренными на ее груди.

Джейк усмехнулся уголком рта.

– Что ж, можно и так сказать, если ты испытываешь особую любовь к ярко-красым персикам.

Тори игриво наморщила носик.

– Право же, Джекоб! Признайся! Ты ведь считаешь его самым замечательным созданием за всю историю со дня изобретения колеса!

– Ну разумеется! Он же мой сын! Но у меня язык не повернется назвать его прекрасным. Ну разве что чертовски симпатичным!

– Мы должны написать Блейку и Мегэн и рассказать о нем, – напомнила ему Тори. – Я так рада, что на этот раз у них родился сын.

– Конечно, но я уверен, что Бретт красивее, – заявил Джейк, которого наконец обуяла отцовская гордость.

Ребенок кончил сосать, и Тори нежно положила его рядом с собой на постель. Когда она сделала движение, чтобы подняться, Джейк взмахом руки приказал ей лежать.

– Скажи мне, чего ты хочешь, я тебе все принесу. Ты проделала сегодня большую работу, принесла в мир нашего сына.

Она благодарно улыбнулась ему:

– В верхнем ящике моего бюро ты найдешь амулет, который дала мне Мари Лаво. Принеси его мне, пожалуйста.

Джейк нахмурился.

– Зачем, дорогая? Разве ты беспокоишься, что случится что-нибудь еще?

– О нет! Мне просто любопытно. Хочу на него поглядеть и проверить одну мысль.

Пожав плечами, он выполнил ее просьбу. Взяв в руки амулет, она пробормотала с загадочной улыбкой:

– Как я и предполагала…

– В чем дело?

Тори показала ему амулет.

– Одно из зерен исчезло, и ручаюсь, если ты обыщешь ящик и весь дом, все равно никогда не найдешь его.

Действительно, сколько Джейк ни вглядывался, одного из центральных зерен не было.

– И как ты думаешь, что это означает?

– Это означает, – ответила она с многозначительной улыбкой, – что у тебя не будет шестерых детей, о которых мы говорили. – Она на мгновенье замолчала. – Их будет у нас только трое, если мадам Лаво права. Столько же, сколько зерен в амулете. Одного нет, потому что Бретт уже родился.

– Трое тоже неплохо, дорогая, – покладисто сказал Джейк. Теперь он больше не собирался спорить о странной силе Мари Лаво и ее амулета.

Всерьез заинтересовавшись, он стал изучать фигурку пристально.

– Эти два зерна не похожи друг на друга, – заметил он. – Как ты думаешь, вдруг это означает, что у нас будет по крайней мере одна девочка?

– Возможно. По-моему, это будет замечательно. А как ты считаешь?

Джейк наклонился, чтобы поцеловать ее.

– По-моему, это будет замечательно, – ласково повторил он за нею, и его губы дразняще скользнули по ее губам. – Я буду обожать дочку, крохотное подобие моей любимой женщины, моего собственного падшего ангела.