Текст книги "Блондинка в черном парике"

– Но все это правда, и ты это сам знаешь, Скотт. Отец не мог бы упечь меня без твоего участия. Скажи, Скотт, зачем ты хотел убрать меня с дороги?

– Что ты, Сьюзен, мне было так жаль, что тебя пришлось поместить в лечебницу! Меня это просто убивало. Но мы были вынуждены так поступить, ведь ты могла причинить вред самой себе.

К радости Квинлана, Салли удалось расхохотаться.

– О, Скотт, это замечательно, у меня просто нет слов. Да ты – жалкий лжец! Знаешь, Ноэль, когда отец меня избивал или просто занимался своим делом, стоя надо мной и прижимая меня к кровати, – так вот, ты знаешь, он при этом смеялся и приговаривал, что наконец-то ему удалось устроить, чтобы я оказалась как раз там, где мне самое место, где он всегда хотел меня видеть.

Господи, сейчас я все припоминаю! Он заявил, что это его месть за все годы, которые я пыталась защищать тебя от него. А еще сказал, что пребывание в этом милом местечке поможет держать мой рот на замке. Я, мол, не смогу проболтаться обо всем остальном – только не знаю, что он при этом имел в виду.

– Зато я знаю, – вставил Квинлан. – Мы вернемся к этому позднее.

Салли улыбнулась ему и согласно кивнула. Потом снова обратилась к матери:

– Он тебе рассказывал, как сильно меня ненавидит? Мне кажется, что ему было недостаточно просто посадить меня под замок. Наверное, ему было мало того, что он избивал тебя, потому что он стал приходить, чтобы бить и меня тоже. Два раза в неделю. Как часы. Это был человек, подчинивший дисциплине даже свои слабости. Я была настолько одурманена, что иногда теряла счет времени, но Холланд – тот маленький сентиментальный придурок, про которого я уже говорила, – бывало, говорил: «Да-а. Старик является каждый :вторник и каждую пятницу и давай бить-колотить».

Разумеется я не все время была без сознания. Многие его «посещения» я помню, особенно те, когда мне уменьшали дозу. Ему доставляла удовольствие сама мысль, что я осознаю, что это он. Но совершенно бессильна его остановить или помешать ему делать со мной все, что ему вздумается.

Ноэль Сент-Джон повернулась к доктору Бидермейеру.

– Она ведь больна, правда, Альфред? Ведь это не может быть правдой? И не только Эймори, но и Скотт – они же мне клялись, что Салли очень больна. В том же уверяли и вы.

Бидермейер пожал плечами. «Похоже, это любимый ответ доктора на все вопросы», – подумал Джеймс.

– Я думаю, миссис Сент-Джон, что она сама верит в то, что говорит. Салли действительно очень серьезно больна. Именно потому, что она верила, будто отец делал с ней все эти вещи, она чувствовала, что должна его убить – чтобы успокоить собственное чувство вины. Я вам рассказывал, как она ухитрилась спрятать успокаивающие средства под языком и сбежать из лечебницы. Салли направилась прямо сюда, как почтовый голубь, взяла с письменного стола пистолет отца и, как только он вошел, выстрелила. Вы слышали выстрел, Ноэль. И вы. Скотт, тоже. К тому времени, когда я прибыл, Салли стояла над телом, глядя, как из груди отца сочится кровь, а вы двое просто смотрели на нее, не веря своим глазам. Я пытался ей помочь, но она направила этот пистолет на меня и снова сбежала.

«Вот оно, начинается». Квинлан выпрямился на диване. Время пришло. Его тут ничто не удивило, через несколько минут все это не будет удивлять и Салли.

Бидермейер повернулся к Салли.

– Успокойся, дорогая. Я огражу тебя от полиции. – Его голос звучал так тихо и успокаивающе, как шорох дождя по оконному стеклу. – Я спасу тебя от ФБР, от прессы, от кого угодно. Тебе нужно оставить этого мужчину – ведь ты даже не знаешь, кто он такой.

– Сьюзен, – раздался голос Скотта. – Я очень сожалею о случившемся, но я понимаю, что ты не могла с собой справиться. Все эти иллюзии, фантазии, о которых рассказал доктор Бидермейер, все это было с тобой. Ты действительно застрелила Эймори, мы застали тебя с пистолетом в руке. Мы видели, как ты, держа пистолет, склонилась над телом. Все просто хотели тебе помочь. Мы не сказали полицейским ни слова, доктор Бидермейер уехал еще до их появления. Никто тебя не обвинял. Мы с самого начала защищали тебя.

– Я не убивала своего отца. Заговорила Ноэль:

– Но ты говорила, что совсем ничего не помнишь. Ты рассказывала, как боялась, что Эймори убила я, и именно поэтому ты и пустилась в бега. Чтобы выгородить тебя, я заставила полицию подозревать меня в убийстве – я старалась вести себя так, будто виновата, хотя на самом деле я его не убивала. Спасло меня то, что они так и не нашли орудия убийства. Ни Скотт, ни я не рассказали полиции, что мы практически были свидетелями выстрела. Скотт им даже не сказал, что был в доме. Это навлекло на меня еще больше подозрений. Они не смогли тебя найти. У полиции сложилось мнение, будто ты знала, что убийца – я, и поэтому скрылась. Но я этого не делала, Салли, не делала. Это сделала ты.

– Я тоже знаю, что Ноэль не убивала, – подтвердил Скотт. Его остывающая трубка теперь свободно болталась в правой руке. – Мы встретились в коридоре и вместе прошли в гостиную. Ты была там – склонилась над телом с пистолетом в руке. Ты должна поехать с доктором Бидермейером, или тебе придется закончить свои дни за решеткой.

– Ах да, – встрепенулся Квинлан. – Добрый доктор Бидермейер! Или мне следует называть вас Норманом Липси, представителем нашего доброго северного соседа – Канады?

– Я предпочитаю Бидермейера, – произнес доктор с завидным хладнокровием. Он еще удобнее расположился в кресле – само олицетворение невозмутимого расслабленного мужчины, безмятежное спокойствие которого не омрачено ни единой проблемой.

– О чем он говорит? – насторожился Скотт.

– Наш добрый доктор – шарлатан, – пояснил Квинлан. – Его маленькое укромное убежище не что иное, как тюрьма, в которую можно упрятать нежелательную персону, если родственники или еще кто-то хотят убрать человека с дороги. Мне давно любопытно, какую кругленькую сумму платил ему отец Салли, чтобы держать свою дочь в лечебнице? Может, вы знаете, Скотт? Возможно даже, часть этих денег была вашей. Я почти уверен, что так оно и было.

– Вы меня оскорбляете. Я – врач. Я подам на вас в суд за клевету.

Ноэль неуверенно заговорила:

– Я бывала в лечебнице доктора Бидермейера. Это современное заведение, очень чистое, трудно пожелать пациентам лучшего места. Я не навещала Салли только потому, что она была очень больна. Что вы имеете в виду, мистер Квинлан, когда говорите, что клиенты платят доктору Бидермейеру за то, чтобы он держал, как вы утверждаете, в «тюрьме» их врагов?

– К сожалению, это правда, миссис Сент-Джон, сущая правда. Ваш муж мечтал убрать Салли с глаз долой. Хотел ли он таким образом отомстить ей наконец за ее многочисленные попытки заступиться за вас? Готов поклясться, что все это действительно часть его мести.

Квинлан переключил внимание на Салли.

– Знаешь, я думаю, что ты, пожалуй, зря теряла время, защищая мать, Салли! Кажется, она готова сейчас же бросить тебя обратно на растерзание псам.

– Это не правда! – Ноэль заломила руки. – Салли, скажи, что ты ему не веришь! Квинлан только улыбнулся.

– Так или иначе, миссис Сент-Джон, ваш муж каждый месяц платил Норману Липси кучу денег, чтобы его дочь напичкивали под завязку лекарствами, чтобы ему было позволено навещать свою девочку и издеваться над ней. О да, он действительно над ней издевался, унижал. Он обращался с ней, как с маленькой сексуальной рабыней. У нас есть свидетель.

Глава 23

Ни поза, ни выражение лица Бидермейера не изменились ни на йоту. Скотт же буквально подпрыгнул на месте. Что касается Ноэль, то она стала белее мела.

– Не может быть, – прошептала она. – Свидетель?

– Да, мадам. Агенты ФБР задержали Холланда. Мне позвонили как раз перед тем, как мы отправились сюда. Знаете, Норман, он поет. Его маленькие легкие чуть не разрываются от бесконечных песен. В лечебнице держали далеко не одну Салли. К примеру, есть еще дочь одного сенатора – ее зовут Патриция. Доктор Бидермейер сделал ей лоботомию – и, кстати, неудачно.

– Это ложь, от первого до последнего слова.

– Оставьте, Норман, в самое ближайшее время агенты ФБР будут в лечебнице с ордером на обыск. Можете не сомневаться, они набросятся на вашу контору, как муравьи на остатки пикника. Все ваши маленькие грязные секреты выплывут наружу. У меня есть друг в «Вашингтон пост», так что о вас скоро узнает весь мир. А все те несчастные, которых вы держали под замком, вернутся на свободу. – Он обратился к матери Салли:

– Ну, Ноэль, учитывая последние новости, вы все еще хотите сказать что-нибудь в защиту этого господина?

Ноэль перевела взгляд с Квинлана на Бидермейера.

– Сколько вам платил мой муж?

Внезапно Квинлан заметил, что перед ним стоит другая Ноэль – это было уже не бледное хрупкого вида создание, а новая, сильная женщина. Расправленные плечи, твердая линия подбородка. В ее голубых глазах, которые теперь сурово сузились, Квинлан безошибочно прочел гнев.

– Я делал только то, что нужно для ее же пользы, Ноэль, и ничего более. Случай вашей дочери очень тяжелый, у нее параноидальная шизофрения. Она страдала психическим расстройством уже довольно длительное время. Чтобы облегчить симптомы заболевания, мы перепробовали несколько препаратов, но достичь полного успеха не удалось ни разу. Эта навязчивая идея – то, что она выдумала про своего отца, – овладела ею настолько, что Салли сосредоточила все силы на том, чтобы сбежать и убить его. Вот так, ни больше ни меньше. Я не сделал ничего предосудительного. А Холланд... Бедняга, на редкость простая душа. Что ж, я взял его на работу. Он действительно обслуживал Салли. Холланд преклонялся перед ней на свой кретинский манер. Только дурак может принимать его слова всерьез. Он с радостью скажет все, что вы ни пожелаете, просто для того, чтобы сделать вам приятное. Должно быть, в ФБР это поняли и решили использовать в своих интересах.

– Однако для непрофессионала в области психоанализа вы неплохо умудряетесь вешать лапшу на уши, – заметил Квинлан.

Скотт снова задергался:

– Непрофессионала? Что вы имеете в виду?

– Он – пластический хирург. Его специальность то, что находится снаружи черепа, а не внутри. Он шарлатан. Более того, он преступник. И он наблюдал за тем, как ваш муж издевается над собственной дочерью. Мне незачем вас обманывать, миссис Сент-Джон.

– Ублюдок! – буркнул Бидермейер, на этот раз несколько выходя за рамки величавой невозмутимости. – Хорошо, Ноэль, если вы мне больше не доверяете, если мои слова для вас ничего не значат, в таком случае я не забираю Салли с собой. Я уезжаю. Мне больше нечего вам сказать. Я оказался здесь с единственной целью – помочь вашей дочери.

Бидермейер шагнул вперед, но Квинлан в тот же миг вскочил на ноги. Три шага – и вот уже галстук Бидермейера зажат у него в кулаке. Очень мягко, вкрадчиво Квинлан произнес ему прямо в лицо:

– А теперь, когда Эймори Сент-Джон мертв, кто платит вам за содержание Салли? Скотт? Если так, то почему? Чем она ему мешает? Это ведь не просто месть, правда?

Квинлан знал ответ, но хотел услышать его из уст Бидермейера.

– За текущее лечение Салли платит Ноэль, платит ту же сумму, которую я получал всегда.

– Чушь собачья. Кто вам платит?! Если вы все еще предпочитаете врать, я отвечу сам. Да, миссис Сент-Джон, как только ФБР закончит просматривать его бумаги, я смогу совершенно точно сообщить, какую сумму ваш муж выплачивал каждый месяц этому мерзавцу.

– Вы не смеете! Я немедленно звоню своему адвокату. Вы пойдете под суд – вы все!

– Еще один вопрос: если миссис Сент-Джон платит вам только за лечение Салли, то чего ради вы поперлись в Коув, свалили и Салли, и меня ударом по голове и утащили ее назад в свою лечебницу? Интересно, вы выставили Ноэль счет за авиаперелет? А как насчет вашей маленькой экскурсий в «Бонхоми-клуб» в компании с двумя приятелями – за их услуги вы тоже послали счет Ноэль? А кто оплатил ремонт заднего стекла автомобиля, которое я прострелил? А ваши сверхурочные – разве они не оплачиваются? Что, на этот раз никаких комментариев? И вы даже не торопитесь настаивать на том, что вы – такой замечательный врач, который ради своих несчастных пациентов готов сделать все, что угодно?

Квинлан повернулся к Ноэль. У той был такой вид, словно она сожалеет, что у нее в руках нет ножа. Она теперь смотрела на доктора Бидермейера совершенно новыми глазами.

– Когда я вытащил Салли из лечебницы, – сказал ей Квинлан, – она была так напичкана всякой дрянью, что ей потребовалось больше суток, чтобы прийти в себя. По-моему, это выглядит, как очень серьезное «лечение». Согласны, Ноэль?

– О, мистер Квинлан, я вам верю!

Доктор Бидермейер только в очередной раз пожал плечами и опустил глаза. Квинлан продолжал:

– Может быть, это Скотт жаждет держать свою жену в смирительной рубашке?

– Какая нелепость! – завопил Скотт. – Я никогда ничего такого не делал! Я всего лишь сказал отцу Сьюзен, что она меня беспокоит.

– Нет, Скотт, это не правда, – вмешалась Ноэль. Ее голос звучал неожиданно спокойно. – Ты тоже лгал. Вы все мне лгали. Если бы это были только слова Эймори, я бы ни на минуту не обратила на них внимания. Так нет же, вы трое в один голос, как хор в греческой трагедии, снова и снова твердили мне одно и то же, пока я в конце концов не поверила. Я тебе поверила, будь ты проклят! Я позволила тебе отправить мою девочку в это ужасное заведение!

Заметив движение Ноэль, Квинлан быстро отошел в сторону. Женщина рванулась вперед и до того, как Бидермейер успел хотя бы попытаться увернуться, ударила его кулаком в челюсть.

Он отшатнулся в сторону каминной доски. Ноэль, тяжело дыша, отступила.

– Мерзавец! – прошипела она. Потом резко повернулась к Скотту.

– А ты? Ты, злобное ничтожество, почему ты так поступил с моей девочкой? Сколько мой муж заплатил тебе за это?

Салли поднялась с дивана и медленно подошла к матери, обняла ее за плечи и уткнулась лицом в волосы.

– Спасибо, мама. Спасибо тебе. Надеюсь, что до того, как все это кончится, я сама смогу как следует врезать Бидермейеру.

Салли вытерла повлажневшие ладони о брюки.

Она испытала такое облегчение, что у нее даже во рту пересохло.

Когда она повернулась к Скотту, на лице появилась настоящая улыбка.

– Я развожусь с тобой. Это не займет много времени, потому что мне от тебя ничего не нужно. Мой адвокат пришлет тебе бумаги сразу же, как только я смогу это устроить.

– Ты – ненормальная. Ни один адвокат не обратит внимания на твои слова.

– Если вы сделаете в ее сторону хотя бы один шаг, мне придется вас просто убить. Или, может быть, я отдам вас Ноэль. Взгляните на бедняжку Нормана – у него из губы течет кровь. А знаете, пожалуй, мне понравится считать Салли вдовой.

Квинлан не спеша приблизился к Скотту Брэйнерду, отвел назад кулак и с размаху двинул его в живот.

– Это от Салли, Ноэль и от меня лично. Скотт взвизгнул и, схватившись за живот, согнулся пополам, судорожно ловя воздух.

Потирая костяшки пальцев, Квинлан повернулся к Салли. Ему страшно хотелось добавить Скотту Брэйнерду еще, но он понимал, что это будет не спортивно.

– Салли, одна из моих невесток – как раз адвокат. Она займется твоими бумагами о разводе. Думаю, будет несложно разорвать узы с этим слизняком. На это уйдет полгода. Может, мне стоит его убить? Скотт, вы не хотите предпринять попытку к бегству? Ах да, господа, я забыл вам сообщить, что ФБР завершило работу над бухгалтерскими книгами в фирме Эймори Сент-Джона. Оно над ними немало потрудилось. Это и есть истинная причина того, почему ФБР вообще занялось этим делом. Вопрос довольно деликатный, поэтому до поры до времени он держался в секрете, но сейчас не вижу причин, почему бы не поставить вас в известность.

Продажа оружия в страны вроде Алжира, Ирака или Ливии – что ж, мы действительно не приветствуем подобные трюки. И, должно быть, именно это, Салли, является второй причиной, почему твой отец и муж пожелали запрятать тебя подальше. Очевидно, они считали, что ты можешь сообщить о них нечто изобличающее их как предателей.

– Но я же никогда ничего такого не видела, – удивилась Салли. – Значит, Скотт, все дело в этом?

– Нет, черт возьми! Я не имею к этому никакого отношения.

– А знакомство с Салли – его подстроил Сент-Джон? И он заставил вас жениться на своей дочери?

– Нет, это не правда... Ну хорошо, я действительно согласился отправить Салли в больницу. Но только потому, что я думал, она в самом деле больна.

– Интересно, Скотт, почему тебе пришло в голову, что я ненормальная?

Он помедлил, махнув в сторону Салли своей трубкой.

– Ты была плохой женой, Салли. Твой отец клятвенно заверял, что карьера была для тебя способом чем-то занять себя до замужества. Он говорил, что ты похожа на свою мать, женщину, которой в жизни по-настоящему нужен только муж, который бы о ней заботился, и дети, которыми бы занималась она. Мне хотелось, чтобы жена оставалась дома и ухаживала за мной, но тебе это не нравилось. Ты была мне нужна, чтобы помогать, понимать – но нет. Тебе ни разу не захотелось остаться ради меня дома.

– Но от этого она не становится сумасшедшей, Скотт, – возразил Квинлан.

– Я отказываюсь дальше обсуждать эту тему, – заявил Скотт.

– Интересно, почему меня не удивляет, что Эймори был предателем? – воскликнула Ноэль. – Но меня действительно это не удивляет. Раз так, то возможно, в конце концов Салли его и не убивала? Может быть, его прикончил один из его преступных клиентов. Какая жалость, что его убийцей был не Скотт. Так вот ты каков, Скотт, сентиментальное ничтожество!

«Очень хорошо, – отметил про себя Квинлан, – она пытается найти другой способ объяснить убийство мужа». Он был доволен своей работой и рад за Салли.

– Да, он был предателем, миссис Сент-Джон, – сказал он. – Итак, вы говорите, что вошли в комнату вместе со Скоттом и застали Салли в буквальном смысле стоящей над трупом, с дымящимся пистолетом в руках?

Ноэль задумалась. Ее лоб пересекли хмурые морщины, губы чуть шевелились.

– Да, это так, но Салли объяснила, что услышала выстрел и прибежала, а пистолет подняла с пола. Она сказала, что пришла попросить у меня денег и собиралась тут же уехать.

Квинлан достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и пробежал глазами.

– Это заявление, которое вы сделали полиции, Ноэль. Здесь нет ни единого упоминания о Салли. К сожалению, сосед сообщил, что видел, как Салли выбегала из дома. Это правда, что в ту ночь вы были со Скоттом? Вы действительно вместе вбежали в кабинет, где застали Салли над телом Эймори Сенг-Джона?

Скотт яростно швырнул трубку на каминную полку, и она с громким стуком ударились о твердую поверхность полированного мрамора, – Черт бы вас побрал! Конечно, я действительно был с Ноэль! Мы весь вечер были вместе.

Скотт все еще время от времени потирал живот, и от этого настроение Квинлана улучшалось еще больше.

Он опять повернулся к Ноэль.

– Рад слышать, что вы пытались уберечь Салли. Но честно говоря, у меня были сомнения, не участвовали ли вы во всей этой истории с самого начала заодно с этими благородными джентльменами.

– Что ж, за это я вас не виню, – вздохнула Ноэль. – Можно подумать, что я была с ними заодно. Но это не так. Я была просто глупой.

Салли улыбнулась матери.

– Знаешь, мам, я тоже была дурочкой, да еще какой: я же вышла замуж за Скотта. Только взгляни на него получше!

– Послушайте, что я вам скажу, Ноэль. Только очень плохая женщина способна выступать против собственной дочери после всего, что она пыталась для вас сделать с тех самых пор, как ей исполнилось шестнадцать. Она ведь была тогда всего-навсего девчонкой, почти ребенком – и тем не менее пыталась вас защитить! Поэтому я хочу услышать, что это не правда, что вы не убивали своего мужа. Скажите мне, что не вы убили этого монстра, который издевался над вами многие годы.

– Я его не убивала, не убивала! О Боже, Салли, ведь ты мне веришь, правда? Ты не считаешь, что я убила твоего отца, скажи, что не считаешь!

Салли не колебалась ни секунды. Она обняла Ноэль.

– Я тебе верю, мама.

– Но это еще далеко не все, Салли, – мягко сказал Квинлан. Он говорил ровным, но уверенным голосом. – Пришло время разобраться во всем до конца. Я хочу, чтобы сейчас ты попыталась вспомнить. Посмотри на Ноэль и вернись мысленно к той ночи.

Салли немного отстранилась, не сводя с матери глаз. Потом медленно повернулась к Квинлану.

– Сейчас я очень ясно вижу эту картину: отец лежит на полу, прямо на этом самом месте, вся грудь у него в крови... Мне очень жаль, Джеймс, но больше я ничего не помню.

– Ноэль говорила, что у тебя в руке было оружие. Подумай, Салли. Ты не помнишь, каким образом оно у тебя оказалось?

Салли энергично замотала головой, потом опустила глаза, тупо разглядывая свои коричневые ботинки.

Квинлан подсказал:

– Это был старинный пистолет «рот-стейр». Вероятно, твой отец купил его у какого-нибудь старого англичанина, ветерана первой мировой войны. Это довольно неуклюжее оружие длиной около девяти дюймов.

Салли медленно подняла голову, отошла от Квинлана и направилась к тому самому месту, где обнаружила тело Эймори Сент-Джона – к пятачку на полу перед огромным письменным столом красного дерева.

– Да. Я вспомнила этот пистолет. Это была его гордость. Английский посол подарил ему это оружие в семидесятые годы за какую-то особую услугу. Да, теперь я ясно вижу! Припоминаю, как я подняла пистолет с пола, помню, как я его держала. Помню, я еще подумала тогда: какой же он тяжелый! Он оттягивал мне руку. А еще помню, что он был горячий на ощупь, как будто им только что пользовались.

– Да, он тяжелый. Эта пушка весит больше трех фунтов. Ты смотрела на него, Салли?

Салли стояла сейчас рядом с ним, но ее здесь не было. Мысленно она была далеко и от Квинлана, и от всех них. Джеймс знал, что она вспоминает, собирает воедино разрозненные кусочки мозаики. Дело шло медленно, но он верил, что она справится.

– Он горячий, Салли, – подсказал Квинлан. – Он обжигает тебе руку. Что ты собираешься с ним делать?

– Помню, что я обрадовалась, – хорошо, что этот подонок мертв. Подлец, он все эти годы истязал Ноэль, вот наконец и поплатился за это. Он . всегда делал только то, что хотел, именно то, что хотел. Он меня просто достал! И вот справедливость восторжествовала – в первый раз! Да, точно! Помню, именно так я и подумала: ты мертв, мерзавец, и я рада. Теперь мы все от тебя освободились. Ты мертв!

– Салли, а ты помнишь, как вошла Ноэль?

Помнишь, как она закричала?

Салли напряженно смотрела на свои руки, сгибая и разгибая пальцы.

– Какой горячий пистолет! Я не знаю, что с ним делать. Теперь я тебя вижу, Ноэль. Да. А рядом с тобой Скотт. Но вы оба в пальто. Значит, вас не было дома, вы пришли с улицы. Здесь был только отец, больше никого.

Ты начала визжать, Ноэль. А Скотт – Скотт палец о палец не ударил. Ты смотрел на меня так, словно я дикая собака, словно ты был бы рад меня пристрелить.

– Мы думали, что ты его убила, – вмешался Скотт. – В ту ночь он вообще не должен был быть дома. Предполагалось, что Эймори в Нью-Йорке, но он неожиданно вернулся. Ты схватила пистолет и застрелила его.

Но Салли только покачала головой. Она не казалась испуганной – скорее, просто задумчивой. Она нахмурила лоб.

– Нет. Помню, когда я добралась до дома, то первым делом попыталась войти через парадный вход. Я не ожидала, что дверь может быть открытой, но она действительно оказалась не заперта. В тот же миг, когда я повернула ручку, раздался выстрел. Я прибежала сюда: отец лежал на полу, грудь залита кровью. Я помню... – Салли остановилась, напряженно хмурясь. Потом она закрыла глаза и прижала ко лбу кулаки. – В голове такой туман, все так расплывчато... Это все проклятые препараты, которыми вы меня пичкали! Господи, за одно это я готова вас убить!

Квинлан усмехнулся.

– Бидермейер сейчас попал в такую передрягу, Салли, что убить его в данный момент – это только значит помочь ему легко отделаться. Мечтаю увидеть, как он спустит все свои деньги на адвокатов, а в результате до конца своей жалкой жизни будет гнить в тюрьме. Не беспокойся о нем. Итак, все в тумане, но ты помнишь. Что ты видишь?

Салли уставилась туда, где было тогда распростерто тело – руки раскинуты по сторонам, ладонь правой обращена кверху. Кровь. Много крови. Как много было крови! Ноэль сменила ковер в комнате. Но было еще что-то странное, нечто такое, чего она никак не могла ухватить, что-то... Вот оно!

– В комнате был кто-то еще! – воскликнула Салли. – Да, был еще кто-то.

– Как у тебя в руках оказался пистолет? Она ответила сразу, без колебаний:

– Он лежал на полу. Тот человек как раз наклонился, чтобы его поднять, и в этот момент в комнату вошла я. Он очень быстро выпрямился и побежал к окну.

Салли медленно повернулась и посмотрела на высокие, от пола до потолка, окна, которые выходили на патио. Между их домом и соседским росли высокие кусты и стоял забор.

– Ты уверена, что это был мужчина?

– Да, уверена. Я видела его руку, когда он поворачивал защелку окна. Он был в перчатках – черных кожаных перчатках.

– Ты видела его лицо?

– Нет, он...

Салли застыла. Она вдруг закачала головой.

– Нет, – прошептала она, глядя на окна-двери. – Это невозможно, этого просто не может быть.

– Ты его видела, Салли? – голос Квинлана прозвучал твердо и неспешно.

Она посмотрела на Квинлана, потом на мать, потом на Скотта и, наконец, перевела взгляд на доктора Бидермейера.

– Знаешь, Джеймс, возможно, они в конце концов оказались правы. Наверное, я сошла с ума.

– Кто это был, Салли?

– Нет, нет, мне почудилось. Я сошла с ума.

– Кто это был?

Плечи Салли поникли, голова понуро опустилась. Она выглядела так, словно потерпела полное поражение. Она тихо прошептала:

– Это был мой отец.

– А! – Как будто даже облегченно воскликнул Джеймс. – Все встало на свои места. – Теперь ему была ясна полная картина – ему, но не остальным.

– Твой отец? – в ужасе прошептала Ноэль. – Но, Салли, это же невозможно! Твой отец лежал на полу мертвый. Я его видела, я вставала на колени возле его тела, я его даже встряхнула. Это был он, я-то не могла ошибиться.

Скотт махнул в сторону Салли своей трубкой и, укоризненно покачав головой, изрек:

– Она совершенно спятила, моя жена еще более сумасшедшая, чем мы думали. Твой отец мертв, Салли, Ноэль права. Я тоже видел его мертвым. Не забывай, что нас там было двое.

– Все в порядке, Салли, – вкрадчиво произнес Бидермейер. – Это всего лишь еще один симптом твоего заболевания. Надеюсь, теперь-то ты согласишься поехать со мной? Я могу позвонить адвокату мистера Сент-Джона, и он придет и позаботится, чтобы этот человек не засадил тебя в тюрьму.

Квинлан решил на какое-то время просто махнуть рукой на весь этот поднявшийся шум и гам. Потом встал, подошел к Салли, взял ее руки в свои.

– Молодчина, – сказал он, склонился над ней в поцеловал.

– Ну ты, ублюдок! Это же моя жена! Как бы я к ней ни относился, она все еще моя жена. Квинлан снова поцеловал Салли.

– Наконец все встает на свои места. – Он обернулся к Бидермейеру. – Теперь все сходится. Вы – специалист в области пластической хирургии, Норман. Должно быть, вы в этом деле большой мастер. Где же вы откопали мужчину, чье лицо переделали в лицо Эймори Сент-Джона?

– Вы сами не знаете, что говорите. Убитый был Эймори Сент-Джоном. В этом никто не сомневается, да и с чего бы можно было усомниться? Не возникало никаких вопросов.

– Не возникало потому, что не было поводов сомневаться. Ну, к примеру, с какой стати кто-нибудь будет проверять отпечатки пальцев, если жена покойного опознала тело, если его лицо выглядит точно так же, как на всех фотографиях на письменном столе. Хотя, честно говоря, меня несколько озадачило, что медэксперт не заметил шрамов от пластической операции. Должно быть, вы мастер своего дела, Норман.

– Боже правый, значит, вы действительно это сделали, доктор Бидермейер? – взвился Скотт. – Вы с Эймори, как я вижу, хорошо продумали: сделать какому-то несчастному его лицо и потом его прикончить? А меня он собирался оставить на растерзание?! Проклятие, так оно и есть! Он считался бы мертвым, и во всем обвинили бы меня одного. А я не совершал этого, клянусь! Конечно, остается еще история с Салли... Но это было необходимо! Мы знали, что она прочла несколько коротких сообщений, которые я по ошибке оставил в дипломате. У нас не было выбора. Я был вынужден действовать заодно с Эймори.

Тут уж Квинлан не выдержал и прервал поток этих излияний мощным ударом, на этот раз в челюсть. Он очень надеялся, что сломал ее.

Скотт рухнул на пол, потеряв сознание. Бидермейер посмотрел на него сверху вниз.

– Какое ничтожество! Но это уж не моя проблема. Ладно, Квинлан, оставьте ваши умозаключения. Все это чушь! Убитый – сам Эймори Сент-Джон, и покончим с этим. С меня достаточно. Я уезжаю. Мне жаль, Салли, я пытался тебе помочь, но теперь мне уже все равно.

– Когда дьявол покинет ад, вот когда я поеду с вами, доктор Бидермейер.

– Знаешь, Салли, тебе лучше подыскать другое сравнение. Я точно знаю, что дьявол рыщет по всему свету, а двое его подчиненных – здесь с нами. – Потом Квинлан повернулся к Бидермейеру. – Так, значит, отец Салли вам все еще платит. Что ж, это дает ответ на все оставшиеся у меня вопросы.

– Я уезжаю, – повторил Бидермейер и направился к двери.

Дверь открылась раньше, чем он взялся за ручку.

– Не думаю, что вы хотите уехать прямо сейчас, – сказал Диллон, входя в комнату. Раздался голос Ноэль Сент-Джон:

– Когда этот червяк очнется, я хочу добавить ему от себя. Нет, пожалуй, я даже не стану дожидаться. – Она подошла к Скотту и пнула его ногой в ребра. – Что же касается вас, – она повернулась к Бидермейеру, – если только мистер Квинлан даст мне резиновую дубинку, я вас изобью. Что вы творили с моей дочерью! Господи, да я готова вас убить!

– Обещаю проследить, чтобы вы получили эту резиновую дубинку, Ноэль, – заверил Квинлан.

– Я подам на вас в суд. Это не что иное, как жестокое обращение со стороны полиции, а еще и клевета! Только взгляните на бедного Скотта!

Салли подошла и тоже пнула Скотта в ребра. Потом она вернулась в объятия матери.