Текст книги "Наследник"

Джастин заметил, что она бросила быстрый взгляд в сторону ночного столика. Очевидно, там, в ящичке, она прячет свой пистолет. Он остановился, не сводя с нее глаз. Она сжала руки в кулаки, лицо ее побледнело в тусклом свете свечи. И ему вдруг вспомнилась другая Арабелла – Арабелла, которая подбежала тогда к нему в своей легкой ночной рубашке, распахнув объятия, улыбаясь доверчиво, без тени страха. Их брачная ночь казалась ему теперь бесконечно далекой, словно с того момента прошла целая вечность.

Не двинувшись с места, он промолвил ровным голосом:

– Тебе не потребуется пистолет, Арабелла. Я пришел всего лишь пожелать доброй ночи. Ты прекрасно справилась сегодня с ролью хозяйки дома. Я доволен тобой. Вечер получился превосходным.

– Благодарю. Мне тоже понравился сегодняшний вечер, – сказала она и не прибавила более ни слова.

Арабелла продолжала стоять словно оцепенев, пока он не вышел в соседнюю комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Струи дождя с силой били в окна, ряды розовых кустов распластались по земле. Арабелла вздохнула – ее тяготило вынужденное бездействие. Она торопливо пошарила по полкам в поисках книги, с которой она могла бы скоротать день. Как это странно, что она, любимая дочь графа Страффорда, должна бесцельно бродить по комнатам, нарочно выбирая укромные уголки, чтобы не попадаться на глаза домашним. Даже доктор Брэнион, которого сегодня ожидали к чаю, присоединился к тем, чьи испытующие взгляды заставляли ее чувствовать себя непрошеной гостьей в собственном доме.

– О черт, как это все нелепо! – Она вытащила первую попавшуюся книгу в цветном переплете. Вернувшись в спальню, она обнаружила, что это были пьесы французского автора Мирабо. А поскольку ее французский был столь же плачевным, как и успехи в игре на фортепьяно, перспектива, ожидающая ее, выглядела совершенно безрадостной: ей предстояло по буквам разбирать слова длиннющей пьесы. Это едва ли приятнее, чем занозить палец. Не прошло и пяти минут, как она оторвалась от книги, выглянула из своего полутемного угла и протерла глаза. Что ж, теперь она сполна наказана за свое настойчивое стремление уединиться – сама выбрала самый темный угол комнаты.

Через некоторое время, утомленная попытками перевести искрометные диалоги первого акта, она уронила книгу на колени и задремала, подложив ладонь под щеку.

Арабелла проснулась от смутного ощущения тревоги. Может, это была подсознательная боязнь того, что граф войдет в комнату и отыщет ее, – она не знала, но тем не менее насторожилась.

Окинув взглядом полутемную комнату, она, к своему смущению, заметила сутулую фигурку Жозетты, служанки Элсбет. Старушка приблизилась шаркающей походкой к деревянной панели «Танец Смерти», воровато оглянулась вокруг и стала ощупывать своими узловатыми пальцами ее шероховатую резную поверхность.

Арабелла встала с кресла и вышла из своего угла.

– Жозетта, что ты здесь делаешь?

Старушка вздрогнула и отпрянула от стены, отдернув руки от резной панели. Она оторопело уставилась на молодую графиню, из ее пересохшего горла вырвались какие-то нечленораздельные звуки.

– Отвечай, Жозетта, что это тебя так заинтересовал «Танец Смерти»? Если ты хотела рассмотреть его получше, тебе бы следовало спросить у меня разрешения. Но для этого тебе вовсе не обязательно прокрадываться тайком в мою спальню. – Арабелла нахмурилась – ее поразило и встревожило загнанное, виноватое выражение, промелькнувшее на морщинистом лице старой служанки.

– Простите меня, миледи, – пробормотала Жозетта еле слышным шепотом. – Просто я… меня…

– Да в чем дело? – спросила Арабелла, насмешливо склонив голову набок. Боже правый, старушка выглядит так, словно боится, что ухмыляющийся скелет с дубовой панели схватит ее за горло. Странно все это.

Жозетта молитвенно протянула к ней руки, затем прижала их к своей высохшей груди.

– О, миледи, у меня не было выбора. Меня заставили сделать это, заставили. – Она внезапно умолкла, закатив глаза. Не успела Арабелла опомниться, как старуха выбежала из комнаты, спотыкаясь, как слепая.

Арабелла не стала удерживать ее. Она посмотрела на захлопнувшуюся дверь, недоумевая, что означали последние слова старой служанки. Затем она приблизилась к стене и долго стояла там перед «Танцем Смерти», рассматривая причудливый резной барельеф. Она провела ладонью по шероховатой деревянной поверхности. Приплясывающий скелет беззвучно выкрикивал команды окружавшим его демонам. Картина была такой же, как всегда. Арабелла еще немного постояла перед ней, потом пожала плечами и вернулась в свой полутемный уголок.

Глава 19

Арабелла тихо проскользнула в гардеробную. На ней был накинут капот, густые длинные черные волосы рассыпались по плечам. Она бесшумно подбежала к постели графа.

– Джастин, Джастин, проснись! – Она нагнулась над ним и потрясла его за плечо.

Он открыл глаза и, все еще борясь со сном, сел в постели.

– Арабелла? Что случилось?

Сон мигом слетел с него – он был удивлен и встревожен ее неожиданным появлением. В неясном свете раннего утра он с трудом различал ее бледные черты.

Арабелла перевела дух.

– Жозетта, служанка Элсбет. Она мертва, Джастин. Я только что обнаружила ее у главной лестницы. Кажется, у нее сломана шея.

– Боже правый! – Он откинул одеяло, совершенно забыв о своей наготе, и нетерпеливо промолвил: – Подай мне халат, Белла.

Протягивая ему парчовый халат, она не удержалась и взглянула на него. Как он красив – высокий, стройный, мускулистый, густые черные волосы покрывают его широкую грудь и темнеют в паху. Она отступила назад, испугавшись, что он заметит, как она смотрит на него.

Но граф, казалось, не обратил внимания на ее смущение и, шагнув к двери, бросил через плечо:

– Не стоит тебе оставаться здесь, идем со мной, Белла. Ты ведь больше никому ничего не говорила и пришла ко мне первому?

– Конечно, – коротко ответила она. – К кому же еще я могла пойти? – И это была правда. Она ускорила шаг, стараясь не отставать от него. – Я не могла уснуть и спустилась в библиотеку, чтобы принести оттуда немного бренди.

– Слава Богу, слуги еще не поднялись.

Она стояла рядом, пока ее муж осматривал неподвижное тело, скрючившееся у лестницы. Немного погодя Джастин выпрямился и кивнул:

– Да, ты права. У нее сломана шея. Тело уже успело остыть. Следовательно, она умерла несколько часов назад. – Он помолчал, окинул взглядом лестницу, затем снова посмотрел на бездыханное тело старушки. Поперечная морщинка прорезала его гладкий лоб, черные брови сошлись к переносице.

– Что ты думаешь обо всем этом, Джастин? – спросила Арабелла, проследив за его взглядом вверх по изгибам парадной лестницы.

– Не знаю, я еще пока не пришел ни к каким определенным выводам, – медленно промолвил он. Внезапно, словно очнувшись, он деловито добавил: – Мы должны сделать все, что требуется в данный момент. Принеси покрывало, мы накроем ее, и я отнесу ее в боковую комнату. Потом надо будет послать за доктором Брэнионом.

Доктор Брэнион прибыл через час, лицо его выражало крайнюю степень озабоченности. Он уже воображал себе самые ужасные несчастья, поскольку мальчик-конюший ничего толком не мог ему объяснить.

Позже, сидя в Бархатной гостиной и с благодарностью принимая из рук Арабеллы чашку горячего кофе, доктор сказал:

– У нее сломано несколько ребер, но, как вы оба предполагали, она умерла от перелома шеи, упав с лестницы. Жаль бедняжку. – Он вздохнул: – Боже мой, подумать только, она прожила в Англии более двадцати лет. Вы ведь знаете, она была служанкой Магдалены, а потом посвятила всю свою жизнь заботе о ее маленькой дочери. Элсбет очень расстроится, узнав о ее смерти. Ты уже разбудила свою матушку? – спросил он у Арабеллы. – Она подготовит твою сестру к этому печальному известию. Я пока побуду еще у вас и дам ей успокоительное, если это потребуется. Бедняжка Элсбет!

Леди Энн оставалась с Элсбет весь день и лишь ненадолго вышла к ленчу.

– Вот уж не думал, что на мою кузину так подействует смерть какой-то служанки, – недоуменно заметил француз, с аппетитом уплетая жареную свинину.

– После смерти Магдалены Жозетта стала для Элсбет второй матерью, – спокойно возразила леди Энн. – Элсбет никогда с ней не расставалась – Жозетта была самым близким ей человеком. Было бы странно, если бы смерть Жозетты нисколько ее не тронула. Но сейчас ей уже лучше. Бедное дитя!

Арабелла уставилась на молодого человека, дивясь про себя, как он может быть таким бесчувственным. Заметив молчаливое осуждение окружающих, Жервез развел руками, словно извиняясь, и поспешно добавил:

– Простите мое неуместное замечание, леди Энн. Должно быть, вы, англичане, принимаете все близко к сердцу в отличие от нас, французов. И вы, без сомнения, правы. Меня глубоко трогает горе, постигшее мою кузину. Какое несчастье! Кто бы мог ожидать?!

Граф внезапно поднялся из-за стола и бросил салфетку рядом со своей тарелкой.

– Пол, вы не согласитесь пройти со мной в библиотеку, чтобы сделать последние приготовления? Гробовщик будет здесь с минуты на минуту. – Он поклонился леди Энн и Арабелле и вышел из столовой не оглядываясь.

День уже клонился к вечеру, когда гробовщик увез тело Жозетты. Арабелла по какой-то необъяснимой причине была уверена, что ей необходимо видеть его отъезд. Она стояла на ступеньках крыльца, когда парадные двери отворились и граф появился на пороге. Он тихо подошел к ней и встал рядом.

– Как же я ненавижу смерть, – промолвила наконец Арабелла. – Взгляни! – Она указала рукой на черную карету, увозящую тело несчастной Жозетты. – Это вестник смерти – черные султаны на головах лошадей, черные занавески на окнах. И посмотри на меня, – горько добавила она, – на мое траурное платье. Я – каждодневное напоминание того, что смерть безраздельно властвует над миром. Мы все исчезнем без следа. Господи, ну почему те, кого мы любим, должны рано или поздно нас покинуть?!

Граф взглянул в ее бледное, напряженное лицо и мягко произнес:

– Над этим вопросом философы бьются с незапамятных времен. Но даже самые мудрые из них до сих пор не придумали разумных ответов. Увы, страдания и печаль – удел живущих, поскольку те, кого мы любили, отныне пребывают там, где нет больше ни боли, ни сожалений. – Он помолчал немного, окинул взглядом чудесный пейзаж, раскинувшийся перед ними, и добавил: – Грустно сознавать, что мы пришли в этот мир лишь на краткий миг, чтобы потом вновь уйти в небытие, но это так. Ну вот, теперь я говорю глупости. Белла, почему ты не отдашь все свои черные платья священнику? Любовь к отцу и память о нем живут в твоем сердце. Зачем же делать уступку нелепым правилам, принятым в обществе?

– Да, отец никогда не любил черный цвет, – медленно промолвила Арабелла и уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг вспомнила о странном визите Жозетты в ее спальню за день до трагедии. – Джастин, возможно, это ничего не значащий пустяк, но вчера после обеда Жоэетта рыскала у стены, на которой висит «Танец Смерти». Она меня сначала не заметила, поскольку я дремала в кресле в углу комнаты. Когда же я с ней заговорила, она ужасно перепугалась. Она не смогла сказать ничего вразумительного. Когда я спросила ее, что ей нужно, она вылетела из комнаты, словно сам дьявол гнался за ней по пятам.

– Что именно она сказала тебе?

– Она туманно намекала на то, что ее заставили войти в спальню. В целом ее речь была совершенно бессмысленной. Она вела себя очень странно. Наверное, рассудок ее настолько помутился, что она решила, будто Магдалена еще жива и находится в графской спальне. – Арабелла умолкла и удрученно покачала головой.

– Что-нибудь еще?

– Я просто подумала сейчас, с чего это Жозетте вздумалось разгуливать по дому среди ночи, даже не взяв с собой свечи?

На какой-то миг Джастину показалось, что он вновь очутился в Португалии той жаркой ночью, когда с несколькими своими солдатами прочесывал заросли низкорослого кустарника на окраине маленькой деревушки в поисках неуловимых «герильос». Тогда, внезапно почуяв опасность, он рывком пригнул своих спутников к каменистой земле как раз в тот момент, когда пули просвистели над их головами. И теперь, как и тогда, Джастин чуял опасность – конечно же, не в виде головорезов, скрывающихся в засаде, – но опасность не менее угрожающую. Он понимал, что не сможет объяснить это Арабелле, и поэтому нарочито беспечно сказал:

– Вероятно, старушка Жозетта собиралась на тайное свидание. Свет свечи мог бы ей помешать.

Арабелла резко отстранилась от него, словно ее внезапно окатили ледяной водой. Взгляд ее наполнился горечью и стыдом. Она стояла просто онемев – его уверенность в том, что она изменила ему, лишила ее дара речи.

– Арабелла, подожди, я не имел в виду… О дьявол! – Он замолчал, мысленно ругая себя последними словами, но она уже ушла.

– Веришь ли, Белла? Наш толстяк виконт случайно остановился здесь по соседству на пути в Брайтон. Мама кудахчет по этому поводу, словно наседка. Слава Богу, папа принял его достаточно холодно. Конечно же, его неучтивость можно извинить – его совсем замучила подагра, – но мама просто рвет и мечет. Как она ругала его за то, что он, видите ли, испортил мое блестящее будущее!

Сюзанна Тальгарт натянула поводья и ласково похлопала свою гнедую кобылку по лоснящейся шее.

– Папа смеялся до колик, когда я сказала ему, что если Арабелла Деверилл смогла подцепить графа, то я-то уж точно стану герцогиней.

Арабелла резко осадила Люцифера и задумчиво посмотрела на свою подругу:

– Знаешь, Сюз, это, конечно, забавная шутка, но мне кажется, с твоей стороны было бы не слишком благоразумно…

– О Господи, Белла, да что с тобой? Стоило тебе выйти замуж, как тебя будто подменили. Ты стала такая смирная тихоня. Я тут сыплю шутками и остротами, а ты смотришь сквозь меня отсутствующим взглядом. О чем ты говоришь? Что, по-твоему, неблагоразумно?

– И вовсе я не изменилась, Сюз. Просто… Нет, это тебя не касается. Хорошо, я скажу тебе, что я имела в виду. Нас, молодых барышень, воспитывают так, что мы с ранней юности начинаем придумывать себе идеального возлюбленного, надеемся, что примерно такой человек и станет спутником жизни, и поклоняемся этому кумиру. Так вот, это смешно и глупо.

– Осторожнее, Белла, ты говоришь сейчас как женщина, которая разочаровалась в любви. Да, моя мать именно так и воспитывала меня, но ты же меня знаешь: если я вижу, что джентльмен глуп как осел, никто не убедит меня в обратном. Иногда мне кажется, что из нас двоих ты наиболее романтична. Наверное, ты надеялась обрести в браке огромную любовь?

Арабелла промолчала, а Сюзанна расхохоталась, пришпорила свою Блюбелл и крикнула через плечо:

– Не отставай! Мы уже почти подъехали к Бери-Сент-Эдмундсу. Скажи Люциферу, что ему придется еще немного потрудиться. Сегодня как раз подходящая погода, чтобы обследовать старые римские развалины.

Но, приехав на место, они не стали осматривать древние руины. Сюзанна опустилась на поросший травой бугорок в тени раскидистого вяза, приглашая Арабеллу последовать ее примеру, и продолжила свою мысль, которую высказала несколько минут назад:

– Нет, ничто не заставит меня поверить в огромную любовь. Да и существует ли вообще такая любовь? Мне это представляется маловероятным – достаточно посмотреть на моих батюшку и матушку. – Она слегка нахмурилась. – Наверное, любовь живет только в семьях простолюдинов, поскольку я не знаю ни одной супружеской пары нашего круга, о которой можно было бы сказать то же самое. Что ж, полагаю, было бы интересно посмотреть, что это такое. Как ты думаешь, это возможно?

– Я и не подозревала, что ты такой сноб, Сюзанна, – заметила Арабелла. – Но, наверное, для нас, девушек из высшего света, это скорее правило, чем исключение. Мы не выбираем себе мужей – нас именно выдают замуж. Мы делаем то, что нам велено, вот и все. Так же было и со мной – я лишь исполнила волю отца, которую он выразил в своем завещании. – Она разгладила складки голубой амазонки. Как все-таки хорошо, что она наконец-то отказалась от всех своих мрачных черных платьев.

Сюзанна бросила на нее понимающий взгляд и кивнула:

– Да, мне тоже нравится твое новое платье. Терпеть не могу черный цвет. С моей матушкой наверняка случится припадок, когда она тебя увидит, но ты не обращай внимания. Так ты говоришь, я сноб? – Сюзанна покачала головой. – Нет, Белла, я всего лишь реалистка и трезво смотрю на вещи. Хочешь, расскажу, каким я представляю себе моего герцога? Джентльмен с брюшком, которому уже за сорок, заядлый картежник и член клуба «Карлтон». Но я, заметь это, буду уже «ее светлость герцогиня такая-то», у меня будет полно слуг, готовых исполнить любой мой каприз. В общем, я буду наслаждаться жизнью: каждый день – великолепные омары и шампанское.

– И ты в самом деле не веришь в любовь между мужем и женой? – спросила Арабелла. Она чувствовала себя такой несчастной, что голос ее задрожал.

– От тебя ли я это слышу, Арабелла? Ах да, я и забыла про твоего красавчика графа. Да, он очень хорош собой – никто с этим не спорит. Он мил и любезен, хотя мне кажется, у него довольно властный характер – он любит, чтобы все было так, как он решил. Наверное, он постоянно опекает тебя, и вы без ума друг от друга. Я рада за тебя, если это в самом деле так. Тебе повезло, что ты вышла за него замуж, – по крайней мере у него нет подагры и он не заплыл жиром, как мой виконт. К тому же он очень умен и превосходно держится в обществе. Не думаю, что в лондонском свете найдется еще хотя бы с десяток таких, как он, – я не встречала там ни одного джентльмена, который мог бы с ним сравниться. Думаю, твой отец отыскал его специально для тебя. Да, самой бы тебе вряд ли удалось заполучить в мужья такого джентльмена. И, зная тебя, я могу предположить, что, если бы бедняга, не дай Бог, оказался плохим наездником, ты втоптала бы его в грязь.

– Да, это отец приказал мне выйти замуж за своего наследника, – сказала Арабелла, задумчиво глядя вдаль. – У меня не было другого выбора: я ведь не могла покинуть Эвишем-Эбби, ты знаешь.

– Как странно, – промолвила Сюзанна спустя некоторое время, – когда мы были детьми, я совершенно не представляла тебя в роли замужней дамы. Ты была всегда такой уверенной в себе, такой прямолинейной, сильной и смелой. Если бы не твое хорошенькое личико, ты вполне сошла бы за мужчину. Мой отец все время твердил мне, чтобы я не позволяла тебе верховодить мною и вовлекать меня во всякие авантюры. Он говорил, что твой отец напрасно поощряет твои шалости, а ты ведешь себя словно проказливый мальчишка. Он никак не мог понять, почему леди Энн не займется твоим воспитанием. Но я всегда замечала, что, как бы он ни ругал тебя в моем присутствии, в глазах его явственно читалось восхищение.

– А вот я помню, что ты сама не раз делала меня соучастницей своих проделок, – сказала Арабелла. – Что же касается твоих сомнений по поводу того, выходить ли мне замуж, должна признаться, меня это удивляет. Что еще делать нам, женщинам? Становиться старыми девами, подобно моей двоюродной бабушке Гренхильде? Нет, замужество нам на роду написано. А что касается того, что я смелая и прямолинейная… – Арабелла помолчала, тщательно подбирая слова. – Возможно, сейчас было бы лучше, если бы я была более уступчивой, покорной.

– А, твой деспотичный супруг. У меня создалось впечатление, Белла, что вы с графом ведете постоянную войну, выясняя, кто из вас главнее. Для меня очевидно, что, несмотря на твои смелые и откровенные заявления, тебе явно не хватает женской мудрости.

– Женской мудрости? Ты выражаешься, как старая гадалка, которая варит приворотное зелье. Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Насмешливый огонек в глазах Сюзанны внезапно потух, и она произнесла совершенно серьезно:

– Я скажу тебе вот что, Белла: у тебя сильный характер, но это не женский характер. Нет, пожалуйста, не прерывай меня – мне кажется, я поняла, в чем тут дело. Послушай, ты никогда ничего на свете не боялась и всегда встречала все удары судьбы с высоко поднятой головой. Я знаю, тебе присущи искренность, честность, верность – словом, все те качества, за которые мы привыкли ценить джентльменов. Теперь ты видишь, что в этом-то и есть твоя беда. Джентльмены считают, что мы, женщины, играем их чувствами и обманываем их, даже когда ведем себя с ними абсолютно честно. А когда обстоятельства принуждают нас быть менее откровенными, они все равно не замечают разницы. Так зачем же, спрашивается, разочаровывать их, моя дорогая подружка?

– Ты так много тут наговорила, Сюзанна, и я не уверена, что поняла тебя правильно. Да, я порядочная женщина, как и большинство женщин, но для джентльменов не имеет значения, так ли это на самом деле или нет. Это ты хотела сказать?

– Да, что-то в этом роде.

Арабелла вздохнула, сорвала травинку, пожевала ее.

– Я пригласила тебя покататься со мной, поскольку мне сейчас, как никогда, нужна твоя поддержка. Элсбет не может мне помочь – она сама еще не оправилась после смерти своей служанки, Жозетты, и бродит по дому печальной тенью. Я надеялась, что хоть ты успокоишь меня. Я ожидала, что услышу от тебя ласковое слово сочувствия, а вместо этого ты принялась обсуждать мой злосчастный характер, безжалостно обнажая все мои недостатки.

Сюзанна тоже вздохнула и плотно сжала губы. Скрестив стройные ноги в высоких мягких сапогах для верховой езды, она принялась слегка покачивать ими из стороны в сторону.

– Я вижу, мои слова для тебя – пустой звук. Я еще раз повторяю тебе, Белла: ты такая же восторженная романтическая дурочка, как и бедняжка Элсбет.

Арабелла испуганно уставилась на нее:

– Что ты сказала, Сюз? Да перестань ты болтать ногами, объясни, что ты имеешь в виду. Ты считаешь, что Элсбет романтическая натура? Но это же совершенная чепуха. Она такое невинное дитя, несмотря на свои двадцать два года. Я ни разу не слышала от нее ничего подобного.

– Бедная, бедная моя Арабелла! Даже Элсбет пытается скрыть свои истинные чувства, хотя у нее это пока не очень хорошо получается. Разве ты не заметила, что она буквально ловит каждое слово этого французского щеголя? Держу пари, между ними что-то есть. Он ее кузен?

– Да, он ее кузен. Ее мать приходится ему тетушкой. Но, Сюз…

Сюзанна всплеснула руками:

– Ах, Белла, ну как можно быть такой слепой? Твоя дорогая сестрица не такой уж невинный ребенок. Я готова поклясться, что она уже давно положила глаз на своего кузена. Вчера вечером я наблюдала за ней, пока мы играли в вист. И знаешь что, Белла? В ее прекрасных глазах я увидела ненависть – да, ненависть и ревность. Она ревновала к тебе графа де Трекасси, поскольку он вел себя в своей обычной развязной французской манере и позволил несколько двусмысленных комплиментов в твой адрес.

«Элсбет и Жервез? Нет, это невозможно! Но подожди, Арабелла, вспомни хорошенько. Элсбет и Жервез часто пропадали где-то целыми днями. Элсбет стала вести себя более уверенно, независимо. И она разговаривает с Жервезом совершенно свободно, без всякого смущения и былой неловкости».

– Боже мой! – вслух воскликнула Арабелла и вскочила на ноги. «Джастин уверен, что Жервез – мой любовник. Раньше мне было непонятно, что привело его к такому нелепому заключению. Я клялась ему, что невиновна. А вдруг это и в самом деле была Элсбет, моя застенчивая, робкая Элсбет? Вдруг она – любовница Жервеза?»

Сюзанна тоже поднялась и взглянула в лицо подруге. Та смотрела мимо нее неподвижным взглядом. Сюзанна тряхнула ее за руку:

– Белла, что тебя так расстроило? Я ведь могу и ошибаться насчет Трекасси и Элсбет. Ты же знаешь, я всегда сначала наговорю всякой чепухи, а потом раскаиваюсь.

Арабелла перевела на нее взгляд, словно очнувшись.

– Нет, – медленно произнесла она, – на этот раз ты не ошиблась. Я была настолько слепа, что не замечала, что происходит вокруг меня. И я дорого заплатила за эту свою слепоту. Как и Джастин. Но как он узнал? Почему он решил, что это была я? Он был так уверен в этом, будто видел все своими собственными глазами, но ведь это же невозможно, так? – Стиснув рукоять хлыста, она решительно добавила, обращаясь к подруге: – Я должна вернуться в Эвишем-Эбби, Сюзанна. Мне нужно многое обдумать. Теперь мне предстоит столько сказать ему, расспросить его обо всем. Слушай меня, Сюз. Не говори больше никому об Элсбет и Жервезе. Но я благодарю тебя, что ты рассказала это мне, благодарю от всего сердца.

Арабелла вскочила на Люцифера и вихрем унеслась прочь, прежде чем Сюзанна успела сообразить, что к чему.