Текст книги "Прелестная лгунья"

Глава 21

Эванжелина оторопела, увидев спешившую в северное крыло замка миссис Роули. Ключи на ее сверкающем кольце громко позвякивали.

– Что случилось, миссис Роули? – обратилась к ней девушка, закрывая за собой дверь спальни. – Я могу вам помочь?

– Ох, мадам! Доброе утро! – Резко остановившись, миссис Роули повернулась к Эванжелине, ее лицо раскраснелось от волнения. – Дело в том, мадам, что я сильно тревожусь за миссис Нидл. Она обычно спускается в кухню на завтрак ровно в семь утра. А сейчас уже больше восьми часов, но ее еще никто не видел. Боюсь, с ней что-то случилось, ведь она уже такая старая. Я хочу сходить в ее комнату.

– Я пойду с вами, – заявила Эванжелина, поднимаясь вслед за экономкой по ступенькам. – Уверена, что миссис Нидл просто потеряла счет времени, готовя очередное снадобье.

Женщины поднялись в башню. Эванжелина постучала в дверь и позвала:

– Миссис Нидл! К вам пришли мадам де ла Валетт и миссис Роули. С вами все в порядке?

Ответа не последовало. Эванжелина окликнула миссис Нидл еще раз. Ничего…

– Я так и знала, – вздохнула миссис Роули. – Что-то случилось, наверняка она заболела.

– А может, она пошла в лес за грибами? – предположила Эванжелина, нажимая на медную ручку. Однако она не верила собственным словам и, признаться, ей совсем не хотелось заходить в покои миссис Нидл.

Едва дверь отворилась, им в лица пахнуло розовым ароматом.

– Миссис Нидл!

Эванжелина медленно обошла комнату; миссис Роули ни на шаг не отставала от нее. И вдруг экономка вскрикнула:

– Господи Боже мой!

Проследив за взглядом миссис Роули, Эванжелина заглянула за ширму, прикрывающую маленький альков, в котором стояла кровать миссис Нидл. Старушка неподвижно лежала на полу. Эванжелина опустилась на колени рядом с ней, но, даже не дотронувшись до сморщенной руки, девушка поняла, что та мертва. Пульса не было, тело уже успело остыть. Видимо, несчастная умерла несколько часов назад.

– Она была такой старой, – проговорила миссис Роули, – но все равно от этого не легче. Наверное, стало плохо с сердцем. Надеюсь, она недолго мучилась. О Господи! Она никогда не позволяла нам подолгу оставаться с ней. Боже мой, как жаль, что никого не было рядом, когда настал ее последний час.

Сев на колени, Эванжелина закрыла глаза. Ей вдруг вспомнилось лицо умершей матери – ее бледные губы застыли в безжизненной улыбке, невидящие голубые глаза смотрели в пустоту до тех пор, пока доктор осторожно не прикрыл веки. Поначалу девушка испытала настоящий шок, похолодевшее тело матери казалось чужим. Горе пришло позднее.

– Да, – наконец промолвила Эванжелина, взглянув на миссис Роули. – Она была очень старой женщиной. Позовите Бэссика. Он наверняка знает, что надо делать.

Кивнув, экономка вышла из комнаты, ее ключи мелодично звенели в такт ее шагам, когда она спускалась по лестнице.

Эванжелина заглянула в лицо миссис Нидл. Как ни странно, морщины на нем разгладились, и мертвой она, казалось, помолодела. Протянув руку, девушка дотронулась до холодной щеки покойницы. Бедная-бедная миссис Нидл… Умерла в одиночестве, не успев попрощаться с близкими. И вдруг на шее покойницы, в вырезе поношенного шерстяного платья, Эванжелина увидела два темных синяка размером с большие пальцы мужчины. Отшатнувшись, девушка на мгновение закрыла глаза. Нет, Господи, нет! Только не это! Собравшись с силами, она заставила себя внимательнее посмотреть на шею миссис Нидл. Синяки не исчезли, они по-прежнему темнели на пожелтевшей коже. Итак, миссис Нидл умерла не своей смертью – кто-то задушил ее.

Эванжелина закрыла лицо руками. Это ее вина, это она рассказала Эджертону о миссис Нидл. Девушка точно не помнила, упоминала ли при негодяе имя старухи. Она сказала ему, что старая женщина ее в чем-то заподозрила. Эванжелина заговорила о ней лишь для того, чтобы остановить безумие Эджертона, чтобы тот не надеялся, что ей удастся долго скрывать правду. Но вместо этого он просто убрал ее, убрал как ненужного свидетеля – с такой же легкостью, с какой стряхнул бы пылинку с камзола. Эджертон приказал убить миссис Нидл, и в этом повинна она, Эванжелина. Миссис Нидл умерла, потому что она приехала в Чеслей-Касл. Ей не было прощения…

Бэссик нашел Эванжелину раскачивающейся на коленях возле трупа миссис Нидл. Лицо девушки было залито слезами, ее глаза были полны отчаяния, а тело, казалось, сковала сильная боль.

– Мадам, – тихо проговорил Бэссик, дотронувшись до плеча девушки, – вам лучше уйти отсюда. Мне жаль, что ее смерть так взволновала вас. Но признаться, вид покойника всегда угнетает.

Эванжелина подняла на него глаза.

– Она мертва, Бэссик, – прошептала она. – Разве вы не понимаете? Она мертва…

Встав рядом с ней на колени, Бэссик приложил ладонь к сердцу миссис Нидл.

– Да, я понимаю, – отозвался он. – Уходите, а я обо всем позабочусь. Видно, все дело в сердце. Она была старой, такой старой… Думаю, ее сердце просто остановилось. Она легко ушла в мир иной, мадам. Сейчас я пошлю за доктором, он быстро приедет. А вы ступайте отсюда, мадам…

– Нет, Бэссик, дело вовсе не в ее сердце. И она вовсе не легко умерла… – Эванжелина дотронулась до синяков на шее старухи. – Кто-то пришел сюда и задушил ее.

Бэссику показалось, что круглая комната, как карусель, закрутилась вокруг него. Он оторопело замотал головой.

– Нет, это невозможно! – воскликнул управляющий. – Этого не может быть! Здесь! У нас, в Чеслее!

Эванжелина молчала.

Бэссик внимательно осмотрел синяки на горле миссис Нидл. Теперь сомнений в причине смерти не оставалось, но он все еще отказывался верить собственным глазам.

– Но почему? – недоуменно повторял он. Бэссик понимал, что должен предпринять что-то, чтобы найти ключ к разгадке тайны.

Эванжелина лишь покачала головой и проговорила безжизненным, как распростертое у ее ног тело, голосом:

– Я не знаю, Бэссик. Я не знаю… Наконец управляющий взял себя в руки, встал с пола и помог подняться Эванжелине.

– Послушайте меня, мадам. Нам лучше не трогать ее. Я должен позвать мирового судью. Этот барон Линдли – старый дурак, но другого, к сожалению, нет. Пойдемте со мной. Думаю, нам с вами не помешает выпить по глоточку виски.

– Миссис Нидл никому не делала зла, – прошептала Эванжелина, позволяя Бэссику вывести себя из комнаты.

Барон Линдли, которого Господь наградил пышной, правда, уже поседевшей шевелюрой и сутулыми плечами, привыкший говорить только о своей подагре, прибыл в Чеслей-Касл через час. Молодая кузина герцога мадам де ла Валетт была невероятно опечалена. Барон выразил сожаление, что на долю такой молодой и привлекательной девушки выпало найти труп задушенной миссис Нидл. Опросив слуг, Линдли вынужден был вернуться в гостиную к мадам де ла Валетт, потому что, кроме нее, никто не мог принять его. Барон сокрушался, что герцога не было в замке. В обществе молодой женщины он чувствовал себя неловко, его правая нога болела. Он хотел было попросить служанку принести теплое полотенце, чтобы завернуть в него ногу, но, увидев опечаленное лицо мадам де ла Валетт, не решился. К его удивлению, мадам была так сильно огорчена, что, похоже, не видела и не слышала его. Линдли откашлялся, стоя у двери Эванжелина этого не заметила. Он откашлялся еще пару раз, и лишь тогда она подняла на него глаза.

– Я пришел к выводу, – заявил он, – что пожилая дама была задушена человеком, которому она дала какой-то отвар. Отвар не помог, а может, даже навредил ему или его любимой. Я решил, что ее убили из мести. Этот человек был в ярости и задушил миссис Нидл.

– Месть… – эхом отозвалась Эванжелина.

– Да, месть, – кивнул барон Линдли. – У нее не было ничего ценного, к тому же в комнате нет беспорядка. Там сильно пахнет розами – полагаю, убийца умышленно развел сильный огонь под розовым отваром. Не исключено, что это был любимый запах женщины, пострадавшей от снадобья миссис Нидл. Возможно, это даже любовный напиток. Да, именно так. Парень так сильно переживал, что решил убить знахарку. Сомневаюсь, что нам удастся разыскать убийцу. Впрочем, я прикажу опросить всех, кому миссис Нидл давала свои снадобья. А теперь, – продолжал барон, – я должен ехать домой. Нога разболелась, знаете ли. Мне надо приподнять ее и выпить бренди. Всего доброго, мадам.

Эванжелина знала, что никого не найдут. И она сильно сомневалась, что кого-то станут опрашивать. Впрочем, в любом случае это будет лишь пустой тратой времени. Когда барон вышел из комнаты, девушка заставила себя встать. Бэссик пошел проводить мирового судью. Итак, смерть бедной миссис Нидл останется загадкой, и очень быстро все забудут о ней.

Когда барон уехал, Эванжелина сказала Бэссику:

– Вы были правы насчет мирового судьи. Даже если бы он не был так глуп, ничего нельзя было бы сделать. Я должна написать герцогу о случившемся. – Она помолчала. – И прошу вас, Бэссик, проверьте, пожалуйста, все замки.

Глаза девушки были полны страха, но Бэссик не осуждал ее, он сам боялся. Подумать только, кто-то пробрался в замок и убил одного из его обитателей!

– Разумеется, мадам, – кивнул управляющий. – Также я поставлю по лакею у каждого входа. Не исключено, что убийца вернется. Да, вы должны непременно написать его светлости. Уверен, он будет огорчен, ведь герцог так любил старую миссис Нидл. Он знал ее всю жизнь! И всегда приносил ей всякие травы и побеги разных растений.

– Да, мне известно, что он любил ее, – кивнула девушка. – Но неужели герцог действительно приносил ей травы?

– О да, – важно промолвил управляющий. – Вот, к примеру, в прошлом месяце один капитан корабля привез специально для его светлости много разных трав из Индии. Герцог, разумеется, отдал их миссис Нидл. Его светлость попросил миссис Нидл приготовить снадобье, с помощью которого он станет лучшим наездником страны. Насколько я помню, миссис Нидл ответила ему на это, что он уже и так лучший любовник королевства, а если станет еще и лучшим наездником, то его характер вконец испортится. Она тогда так смеялась, и его светлость тоже…

Сев за стол герцога в библиотеке, Эванжелина положила перед собой лист бумаги и обмакнула перо в чернильницу. Теперь было не важно, как они расстались три недели назад. Ей надо было увидеть его. Вот только что она скажет герцогу? “Я убила твою старую няню? Правда, сама я не душила ее, но назвала ее имя Джону Эджертону, и этого оказалось достаточно для того, чтобы миссис Нидл убрали”. Господи, что же делать, что написать ему?! Эванжелина должна была увидеть Ричарда, иначе, казалось, она умрет от чувства вины.

"Ваша светлость, – наконец написала она, – к сожалению, вынуждена сообщить вам печальную новость. Миссис Нидл умерла, причем не своей смертью. – Ее перо замерло над бумагой, а потом она заставила себя добавить:

– Кто-то проник в замок, поднялся в башню и убил ее. Умоляю вас приехать в Чеслей. Ваша кузина…"

Подписавшись, Эванжелина сложила листок.

Ей хотелось умереть.

Глава 22

Герцог приехал на следующее же утро, преодолев немалое расстояние из Лондона за шесть часов. Он был грязен, утомлен и просто ошарашен сообщением о смерти старой няни. И еще он безумно беспокоился за Эванжелину.

– Слава Богу, вы дома, ваша светлость. Добро пожаловать! – Бэссик был так рад видеть своего господина, что едва не бросился ему на шею. Торопясь помочь герцогу снять плащ, управляющий даже уронил стул.

– Я отправился в путь немедленно, как только получил письмо. Где мадам?

– Она с Эдмундом, ваша светлость. Боюсь, смерть миссис Нидл очень огорчила ее. Она настояла на том, чтобы приготовить все к похоронам миссис Нидл. Я велел лакею постоянно осматривать все дороги, ведущие к замку. Все замки заменили или укрепили. Да, ваша светлость, мы так рады, что вы приехали!

– Больше она ничего не будет делать, – бросил на ходу Ричард, направляясь в детскую.

Бэссик следовал за ним.

Тихо отворив дверь, Ричард вошел в большую комнату сына. Там было очень тепло, в камине уютно потрескивал огонь. Эванжелина сидела на ковре, прислонившись к креслу, Эдмунд прижался к ней. В руках мальчик держал деревянного английского солдатика.

– Не знаю даже, Ева, – говорил малыш. – Ты говоришь, что все в порядке, а Бэссик не велел мне сегодня бегать за тобой и стрелять. Он сказал, что ты не сможешь играть со мной.

– Пожалуй, не смогу, – кивнула девушка. – Прости меня, Эдмунд, но сегодня я и впрямь не настроена играть. Интересно, Бэссику вообще все известно?

– Он попросил меня даже громко не разговаривать. Бэссик добавил, что сегодня я должен обращаться с тобой, как обращаются со мной, когда у меня болит животик. Между прочим, Бэссик сказал, что объявляет перемирие.

"Итак, перемирие”, – подумала Эванжелина. Улыбнувшись, она взяла мальчика за руку.

– Ну да, мой хороший, перемирие, – кивнула она. – А завтра мы пристрелим лису и гуся.

Мальчик поднял голову и вдруг увидел в дверях отца.

– Папа! – Он бросился навстречу герцогу, тот подхватил его на руки и смачно поцеловал. – Ты приехал, чтобы увидеться с Евой, папочка? Она сегодня какая-то странная. Она грустная. Ты знаешь, что миссис Нидл умерла? Я слышал, как миссис Роули говорила об этом со слугами. Бэссик велел мне не тормошить Еву.

– Я знаю, Эдмунд. Теперь иди к Баньону, он возьмет тебя покататься верхом, а мне нужно потолковать с тетей Евой.

– А ты не станешь бегать за ней и стрелять в нее, папочка?

– Нет, – заверил его отец.

– Хорошо. И вообще бегать за ней могу только я, но заставь ее улыбнуться, папочка. Я люблю, когда она улыбается.

Эванжелина слышала голос Баньона, но не видела его. Эдмунд ушел, и она осталась наедине с герцогом. Тот молча посмотрел на нее, а затем закрыл дверь детской.

– Я приехал, как только смог, – вымолвил он. И, протянув ей навстречу руки, добавил:

– Иди ко мне. И она подошла к нему.

– Все хорошо, – прошептал Ричард, касаясь губами ее волос и поглаживая по спине. – Я здесь, и теперь все будет хорошо.

Не в силах больше сдерживаться, Эванжелина разрыдалась. Слезы ручьем текли у нее из глаз, она громко всхлипывала, прижимаясь к Ричарду, а он лишь нежно гладил ее своими большими сильными руками и шептал ей на ухо что-то ласковое.

Когда девушка немного успокоилась, герцог поцеловал ее в макушку.

– Все уже позади, Эванжелина. Обещаю, что отныне все будет хорошо.

– Нет, – вскрикнула она, пятясь назад. – Ничего хорошего уже не будет, ничего…

Если бы не она, миссис Нидл была бы жива, но Эванжелина не могла сказать об этом. Если она проговорится, Эдмунд умрет. Девушка в бессилии ударила герцога в грудь, желая причинить боль самой себе. Не обращая внимания на удары, Ричард крепко держал ее. Когда ему принесли ее письмо из Чеслея, он просто впал в ярость. Насильственная смерть старой няни потрясла его, но теперь, забыв о собственном горе, он должен был успокоить Эванжелину.

Наконец слезы Эванжелины иссякли, но в душе осталась густота. Увидев, что девушка затихла, герцог вложил ей в руку юсовой платок. Рука Эванжелины безжизненно упала, и тогда Ричард сам стал вытирать слезы с ее лица – с лица любимой женщины. Только сейчас он осознал, какое чувство испытывает : Эванжелине.

Ричард внимательно поглядел на Эванжелину. Ее глаза распухли от слез, и она была пугающе бледна. Странно, что за столь короткое время девушка успела так привязаться к миссис Нидл.

– Прошу прощения, ваша светлость, – прошептала Эванжелина, уткнувшись в носовой платок. – Я так рада, что вы приехали. Я не знала, что и делать…

– Ты сделала немало. Это я должен извиняться перед тобой за то, что на тебя свалился столь тяжкий груз. – Ричард видел, что ее глаза полны страдания и еще каких-то непонятных ему чувств. Он крепче прижал Эванжелину к груди. – Давай не будем больше говорить об этом, не хочу, чтобы ты переживала.

Девушка в ответ лишь замотала головой. Она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль над собой, а это было опасно.

– Нет, – проговорила она, отстраняясь от герцога, – нет, ты должен знать, что произошло. Это поможет тебе составить план действий. Барон Линдли так же силен в расследовании убийств, как Эдмунд – в уничтожении драконов.

– Драконов? – улыбаясь, переспросил Ричард. – А я-то считал, что он преследует только разбойников.

– Дело в том, что я прочитала ему рассказ о драконе и Эдмунд пришел в восторг. Вот только он сомневается, что я смогу выдыхать изо рта огонь, когда он будет преследовать меня. – Она было рассмеялась, но потом, закашлявшись, затихла.

– Все хорошо. Видишь, смех хоть на мгновение помог тебе забыться. Все хорошо, – повторил Ричард.

Он подвел Эванжелину к стулу, и она села, расправив своими длинными бледными пальцами складки на платье. Герцог остался стоять, прислонившись к каминной полке. Он как будто увидел ее совсем другими глазами.

Эванжелина посмотрела на него – мужчину, который занимал все ее помыслы, чей сын стал так дорог ей, что если бы с ним что-то случилось, Эванжелина – она знала это наверняка – просто умерла бы с горя. Что ей оставалось делать? Если она скажет герцогу правду, то они навеки станут врагами, он проклянет ее, но Эванжелина молчала не из трусости. Нет, она тревожилась за Эдмунда. Теперь-то она не сомневалась, что Джон Эджертон выполнит свою угрозу и убьет мальчика, если она предаст его. А ведь она и так принесла в замок герцога смерть. И ложь.

– Барон Линдли считает, – заговорила девушка, – что миссис Нидл была убита человеком, которому она дала любовный напиток. Он утверждает, что из-за этого напитка любимая убийцы умерла. Мне это кажется бредом, но барон, похоже, весьма доволен собой. У него подагра. Он прибыл в Чеслей, как только получил сообщение об убийстве, но очень быстро убрался восвояси. Ему хотелось выпить бренди и дать покой ноге.

– Ничего не пропало? Что-нибудь украдено? Девушка отрицательно покачала головой.

– Странно, что Линдли не свалил все на какого-нибудь несчастного цыгана – эти люди просто отравляют ему существование. Спасибо за то, что ты поговорила с ним, но теперь мне придется самому потолковать с этим типом. Черт возьми, мировым судьей должен был стать я, но два года назад, когда позволяли обстоятельства, я был занят совсем иными вещами. – Нахмурившись, он покачал головой. Эванжелина решила, что герцог огорчается из-за собственной непредусмотрительности. – Но я не вижу мотива, – пожал он плечами. – Кому, в самом деле, нужно было убивать миссис Нидл?

Уж она-то знала кому. Она вообще все знала. Девушка отвернулась от Ричарда. Она понимала, что герцог переживает из-за смерти старой няни, и корила себя за то, что стала косвенной виновницей страшного происшествия.

– Бэссик сказал, ты все приготовила к похоронам, – произнес герцог. – Спасибо тебе. – Он опять подивился бледности Эванжелины и странному выражению ее глаз. – Мне кажется, ты устала. Мы с Баньоном позаботимся об Эдмунде, и я сам проверю, не надо ли сделать еще что-нибудь. Эванжелина вскочила на ноги.

– Нет, прошу тебя, не оставляй меня одну! – взмолилась она. ; – Я не хочу отдыхать! Пожалуйста, позволь мне побыть с тобой.

Этого Ричард тоже не мог понять.

– Ты не хочешь быть одна? – недоуменно переспросил он. Она сделала неверный ход.

– Возможно, – рассеянно вымолвила Эванжелина, отводя глаза.

Он положил руку ей на плечо.

– Если хочешь, можешь остаться со мной, – проговорил Ричард. – Смерть всегда угнетает. Помню, как я переживал смерть Робби. Я даже ссутулился от горя. Прошло немало времени, прежде чем я вспомнил о собственном сыне, смог радоваться его смеху, наслаждаться женской красотой и не чувствовать себя умирающим и беспомощным. Поверь мне, Эванжелина, и шок и горе – все пройдет. Но ты ничего не забудешь, и, может, это даже к лучшему.

Но вина ее от этого не уменьшится, подумала девушка. Вина останется. Она молча опустила голову.

* * *

На следующий день миссис Нидл похоронили на чеслейском кладбище, вот уже два столетия служившем местом последнего упокоения господ и слуг Чеслей-Касла. Эванжелина невидящим взором смотрела на свежую могилу, пока викарий говорил о жестокости убийцы, отнявшем жизнь у невинной старушки. Герцог крепко поддерживал девушку под руку.

Эванжелина посмотрела на Северную башню, в которой долгие годы жила миссис Нидл. Мысль о том, что герцог уедет в Лондон, а она останется тут одна, была невыносимой. Девушка поежилась. Было очень холодно – таким и должен быть ненастный февральский день.

После тихого обеда, когда Эванжелина раздумывала над тем, что же ей делать дальше, герцог осторожно обратился к ней:

– Тебе нужна перемена, Эванжелина. Вся эта история, похоже, сильно подействовала на тебя. Может.., ты все-таки захочешь ненадолго поехать в Лондон? – Эванжелина посмотрела на него, не веря своим ушам. Она не заслуживала этого. И тут девушка поняла, что Ричард ждет от нее очередного отказа. Она хотела было ответить ему, но он добавил:

– Мы с тобой не очень-то ладили. Может, что-то изменится вдали от Чеслея? Ты говорила, что не хочешь ехать в Лондон, угрожала оставить меня, если я тебя заставлю. Заставлять я не стану, но мне бы хотелось, чтобы ты хоть ненадолго уехала из Чеслея. Эдмунд, разумеется, поедет с тобой.

Эванжелина понимала, что имеет дело с сильным человеком, знающим себе цену, и ей не хотелось вновь ссориться с ним. Признаться, больше всего ей хотелось броситься в его объятия и поблагодарить за все. Но, увы, это было невозможно.

– Спасибо, ваша светлость, – просто проговорила она. – Я с радостью поеду с вами в Лондон. Вы очень добры.

Ричард и не представлял, что ее согласие будет так важно для него. Переведя дух, он приподнял в ее честь бокал с портвейном.

– Мама будет очень рада, – улыбнулся он. – Ей очень хочется увидеться с внуком и познакомиться с тобой.

Заметив облегчение в ее глазах, Ричард подумал, что отныне будет заботиться о ней всю жизнь.

– Я рад, что ты передумала, – добавил он. Поставив бокал на стол, он поднялся. – Ты утомилась, Эванжелина. Я хочу уехать завтра рано утром. Думаю, теперь тебе лучше лечь. Хочешь, я дам тебе немного опия?

Девушка встала и оказалась лицом к лицу с Ричардом. Он был так заботлив! От этого вина еще больше терзала ее, разрывала душу на части. Его доброта и предупредительность лишь усугубляли ее.

Эванжелина покачала головой.

Ричард дотронулся до ее бледной щеки. У нее была такая мягкая кожа. Ему хотелось прижать девушку к себе, сказать, что он готов на все, лишь бы уменьшить ее боль, но он молчал, потому что не находил слов. Герцог медленно поднял головку Эванжелины и увидел слезы в ее глазах. Наклонившись и нежно поцеловав ее щеки и опущенные веки, он ощутил их вкус.

– Я никогда не оставлю тебя, – прошептал Ричард. А потом, не сдержавшись, припал ,к ее губам в горячем поцелуе.

…Глубокой ночью, вымокнув под холодным дождем, Эванжелина встретилась в пещере на берегу с очередным предателем.