Текст книги "Прелестная лгунья"

Глава 37

Ричард схватил ее на руки. Его переполняли противоречивые чувства: он злился на Эванжелину и боялся за нее. Черт бы ее побрал! Не обращая внимания на слуг, выстроившихся вдоль коридора, герцог отнес Эванжелину в свою спальню, уложил ее на кровать и разорвал высокий воротничок из тончайшего муслина. Несколько глубоких царапин темнели на ее стройной шее и уходили вниз, к плечу. Выругавшись, Ричард стал срывать с нее одежду, испытывая горячее желание задушить ее за то, что она едва не погибла. Все ее тело было покрыто ссадинами, огромными синяками и царапинами. Пораженный, он судорожно вздохнул. Это чудо, что она осталась жива. Подумать только, ей удалось взобраться на скалу, одной, перепуганной, в полной тьме! Господи, герцогу казалось, что он не перенесет этого! Он прикрыл девушку одеялом.

Медленно приподняв веки, Эванжелина увидела герцога, смотревшего прямо ей в лицо.

– Черт бы тебя побрал! – опять выругался он.

– Я упала в обморок? – недоуменно пробормотала она. – Со мной такого никогда не было. Надо же, ты снял с меня одежду. Мое тело в синяках, исцарапано, но, по-моему, ничего серьезного нет. Я думала, что сломала ребра, но, кажется, они целы.

Ричард прикрыл глаза. Прошлой ночью он сам искал на берегу предателя. Он, как никто другой, знал, как трудно вскарабкаться на голый, отвесный утес, как тяжело плыть в одежде в ледяной воде, сопротивляясь безумной силе прилива. Затем герцог зло произнес:

– Я рад, что ты не погибла прошлой ночью, потому что теперь я сам смогу убить тебя.

– Я и так буду наказана, так что тебе не стоит думать об этом. Но ты должен помочь мне убежать. Да, должен! Ты же не повесишь меня сам.

– Итак, ты решила исчезнуть из моей жизни так же неожиданно, как появилась? Нет, Эванжелина, я не выпущу тебя из виду. – Он откинул одеяло и посмотрел на се рапы. – А ты ведь и впрямь хороша, тебе это известно? Прими мои комплименты. Но тебе вовсе не стоило беречь для меня свою девственность. Я ждал, что ты окажешься несведущей в любовных утехах женщиной, а вышло так, что ты невинна. Подумать только, что меня, герцога Портсмута, ненавидящего Наполеона и желающего ему смерти, пекущегося о благе Британии, прошла какая-то кузина, и ей было совсем нетрудно это сделать. Этому должно быть какое-то объяснение, правда, боюсь, я еще не скоро получу его. – Ричард стянул одеяло вниз, обнажив ее ноги. Девушка не шевельнулась: у нее не осталось сил бороться. Он положил руку ей на живот. – Единственный уголок твоего тела, на котором нет синяков, царапин и ссадин, – заметил он.

Она попыталась оттолкнуть его, но Ричард крепко держал ее.

– Прикрой меня, – попросила она. – У меня нет сил…

– Было бы глупо сопротивляться мне сейчас. Скоро я тебя прикрою, но сперва хочу убедиться в том, что на твоем теле нет серьезных ран.

Из пылкого любовника он превратился в чужого человека, кипящего гневом. Закрыв глаза, девушка отвернулась, а Ричард стал осторожно ощупывать ее ребра.

– Ты права, все ребра целы. Можешь считать, что тебе повезло. Нет, не двигайся, тебе нельзя. По-моему, ничего серьезного пет. Лежи спокойно, а я принесу кое-что из снадобий миссис Нидл.

Так Эванжелина и лежала обнаженной, думая о том, что будет с ней, с ее отцом, с Эдмундом. Когда Ричард вернулся, лицо его было спокойным и решительным.

– Лежи спокойно, – еще раз велел он.

Она почувствовала, как его пальцы осторожно втирают снадобье и самые глубокие царапины. Внезапно девушка ощутила, что руки его дрожат.

Словно почувствовав на себе взгляд герцога, Эванжелина медленно открыла газа. На ее губах мелькнула горькая, беспомощная улыбка.

– Я не хотела причинять тебе зла, поверь мне, – прошептала она. – Но сейчас уже слишком поздно. Ты должен защитить себя, должен спрятать Эдмунда.

– Скажешь мне всю эту чушь чуть позже, а пока молчи. Он перевернул ее на живот. Спину, ягодицы и ноги женщины покрывали такие же темные синяки и чуть подсохшие раны. Герцог выругался. Эванжелина не двигалась, пока он втирал лекарство; она слышала лишь его тяжелое дыхание.

Он представлял, каких усилий ей стоило вернуться и Чеслей, и невольно восхищался силой ее духа. Если Дрю и заподозрил что-то, то ее беспечное поведение рассеяло все его подозрения. Можно не сомневаться, что Дрю считает ее глупенькой легкомысленной женщиной.

– Ну вот, – промолвил он, переворачивая ее на спину. – Дело сделано.

Пододвинув стул к кровати, он сел и забарабанил по спинке пальцами.

– Что ж, теперь кое-что мне стало понятно, мадемуазель, – задумчиво проговорил Ричард. – Например, ваше неожиданное появление в замке, ваше зависимое положение, ваше непреодолимое желание во что бы то ни стало остаться в Чеслее. Даже ваше лживое вдовство. Да, если бы вы появились здесь как невинная девушка, правила приличия потребовали бы отвезти вас к какой-нибудь женщине, которая стала бы за вами присматривать. И в таком случае ваш замысел не удался бы. – Он помолчал, вспомнив, как Эванжелина переживала из-за смерти миссис Нидл. – Я уверен, что вы невиновны и смерти миссис Нидл. Больше того, – он нахмурился, – ее смерть сильно огорчила вас. Но ведь вы знаете, кто убил се, не правда ли, Эванжелина? Не приди мне в голову пригласить полицейского, ты бы так и продолжала обманывать меня!

– Да, – ответила девушка.

Ричард припомнил, с какой настойчивостью Эванжелина рвалась в военное министерство.

– Ага, вот еще что, – продолжал он. – Ты ходила в министерство. Это ведь не было обычным дамским капризом?

– Нет, мне было приказано оставить конверт в кабинете лорда Петтигрю на второй полке книжного шкафа. Я не знаю, что было в том конверте.

– Знаешь, по-моему, настало время рассказать мне все, Эванжелина. – Увидев боль в се глазах, он замолчал. Но выбора не было: он должен был узнать все с самого начала до конца.

Девушка молчала.

– Что ж, в таком случае я буду считать тебя презренной предательницей, которой удалось обвести меня и всю мою семью вокруг пальца.

– Нет, – тихим голосом промолвила Эванжелина. – Все обстоит иначе. Прошу вас поверить мне, ваша светлость, у меня не было выбора.

– Так расскажи правду, нечего ходить вокруг да около! Доверься мне, Эванжелина, скажи, почему ты так поступила?

– Мой отец не умер. Его захватил некий Хоучард, живущий в Париже. – И девушка поведала герцогу о том, как в одну страшную ночь к ним в дом ворвались преступники, как они похитили ее с отцом, как она встретилась с Хоучардом. – Он знал все о моей и твоей семьях. Ты должен был стать моей первой жертвой, а если бы я не выполнила его требований, он грозил убить отца и выставить его предателем. Лишь одному Линксу была известна правда.

– А кто такой Линкс?

– Джон Эджертон, – последовал лаконичный ответ. Ричард устремил вперед невидящий взор.

– Сущий дьявол… – пробормотал он.

– Именно дьяволом он мне и казался. Он и один из его людей убили бедную миссис Нидл. В первую же мою встречу с ним я убеждала его, что не смогу работать на них. И я намекнула, что кое-кто из обитателей замка что-то заподозрил. Моя вина в том, что я упомянула при нем ее имя. Господи, он убил ее! Это послужило мне страшным уроком. Эджертон сказал, что если я хоть словом обмолвлюсь тебе о том, что знаю, и попрошу о помощи, то это приведет к непереносимым для меня последствиям. – Она вздохнула, вспоминая ужасные мгновения. – Но я хотела рассказать тебе правду. Видимо, Эджертон догадался об этом, потому что он пригрозил убить Эдмунда, если ты узнаешь хоть что-то. И я молчала… До этого дня… – Она согнула ноги в коленях, прикрываясь одеялом. – Выслушайте меня, ваша светлость. Вы должны непременно поймать Эджертона, иначе жизнь Эдмунда будет в опасности.

– И если бы не угроза Эдмунду, ты бы все мне рассказала?

– Да, поверь, Эджертон не безумец. Он готов пойти на что угодно, готов убить невинного ребенка и беспомощную старуху для достижения своей цели, и все, что его волнует, – это успех Наполеона.

– Я знаю Джона с восемнадцати лет. Я только приехал в Лондон, а он уже был светским львом тридцати лет. Его любят, его везде принимают. У него есть доступ ко многим людям, он может влиять на важные решения. В это так трудно поверить! Надеюсь, ты не бонапартистка?

– Если бы все дело было только во мне, то я с радостью пошла бы на смерть, только бы не предавать свою страну или тебя.

Герцог подумал о превратностях судьбы, которые привели к нему эту женщину, занявшую такое важное место в его жизни. Он еще раз спросил Эванжелину:

– Ты точно поведала бы мне правду, если бы Эджертон не угрожал Эдмунду?

– Он не только угрожал, он очень красочно описал, что сделает с мальчиком. Эджертон сказал, что мой отец и твой сын будут похоронены вместе. И тогда я поняла, что он выиграл, но ведь я уже всем сердцем полюбила Эдмунда. Ничто не стоило его жизни!

Ричард опустил голову на ее руку.

– Никто не причинит вреда Эдмунду, – наконец проговорил он. – Но твой отец… Что, по-твоему, произойдет? Эванжелина судорожно сглотнула.

– Не знаю… Очень скоро Эджертону станет известно о случившемся. Он вернется в Париж, а потом мой отец умрет. Впрочем, возможно, сначала Эджертон заедет сюда, чтобы убить Эдмунда, ну и меня, разумеется.

– Я подумаю, что можно сделать для твоего отца. И позабочусь о том, чтобы ты и Эдмунд были под защитой.

– Да, вот что я забыла сказать! Дрю так волновался из-за шпионов, которые уже проникли на территорию Англии. Я записывала их имена и их связи в Лондоне в специальную тетрадь. Она спрятана под накидкой кресла, стоящего у окна. Ты помнишь Конана де Витта, которого мы встретили на балу у Сандерсонов? Так вот, он – один из них. В ту ночь он угрожал мне. Он очень опасный человек, вероятно, даже более опасный, чем сэр Джон.

– Господи Иисусе! – простонал Ричард, пораженный размахом этого дела.

– Одним из людей, прибывших прошлой ночью, был Поль Трейсон. Он должен стать помощником Ротшильда. Ричард усмехнулся:

– Господи, мне-то казалось, что вокруг все так обыденно! Как бы мне хотелось рассказать обо всем маме! Думаю, она бы не поверила, но, увы, придется держать язык за зубами. – Вздохнув, он обратился к Эванжелине:

– Вот еще о чем я хочу тебя спросить. Почему ты спала со мной?

Она впервые улыбнулась.

– Потому что не могла удержаться, – ответила девушка, и Ричард поверил ей.

– Ты пришла ко мне потому, что не видела для нас будущего?

– У нас не было будущего. У меня оставалась всего одна ночь, а я так хотела тебя. Я не знала, что мужчина может определить, девственна его партнерша или нет.

– Меня это удивило, – кивнул герцог. – Очень удивило, впрочем, сейчас это уже не важно. – Он поцеловал ее пальцы. – Если ты еще хоть раз вздумаешь что-то скрыть от меня, я тебя поколочу.

– Но будущего все равно нет, – промолвила она, закрывая глаза. – Я не выполнила задания, но миссис Нидл погибла, а теперь умрет и мой отец.

Он лег рядом с Эванжелиной и обнял ее. Нашептывая ей на ухо нежные слова, Ричард осторожно вынул шпильки из ее волос. Эванжелина долго плакала, уткнувшись лицом ему в плечо.

– Шшш, – успокаивал он, – а то как бы тебе не стало хуже. Теперь, когда ты все мне рассказала, я позабочусь о том, чтобы твой отец выжил. Да и ты тоже. Я не хочу, чтобы твое имя было замешано в скандале, потому что ты должна стать моей герцогиней. Отныне ты должна говорить не “я”, а “мы”, и нам вдвоем по плечу справиться с любыми невзгодами.

* * *

К удовлетворению герцога, она записывала каждое случайно оброненное слово, описывала каждую, даже мельчайшую, подробность. Они листали тетрадь Эванжелины с записями. Ричард отправил Дрю записку с просьбой немедленно приехать в Чеслей, полицейскому с Боу-стрит было велено ни на шаг не отходить от лорда Эдмунда.

– Эджертон скоро узнает, что Поль Трейсон так и не приехал в Лондон, – вымолвил герцог. – Я не знаю, сколько у нас времени, но думаю, что очень мало. Ну день, самое большее – два. Черт возьми, где же Дрю?

Эванжелина, вставшая с кровати, несмотря на возражения Ричарда, ходила перед ним взад-вперед.

– Я должна поехать в Париж, иного выхода нет. Я должна сама увидеться с Хоучардом и молить его о спасении жизни отца. Полагаю, теперь, когда Наполеон вернулся в Париж и все пришло в движение, Хоучарду ни к чему лишать отца жизни. Я не виновата в том, что все раскрыто. Напротив, это Эджертону не следовало убивать миссис Нидл. Уверена, что Хоучард выслушает меня.

– Какая чушь! – буркнул Ричард. Увидев, что Эванжелина готова пуститься в спор, он поймал се за руки, поцеловал в ушко и сказал:

– Дорогая, выслушай меня. Мне кажется, я придумал, как нам поступить. Но для этого мне надо разыскать Дрю. Мы должны действовать очень быстро. Черт возьми, почему же он не приехал сразу?! – Он нежно приложил палец к ее губам, делая знак молчать. – Эванжелина, помнишь нашу первую ночь? Это было всего два дня назад. Ты тогда доверилась мне. Вот и сейчас ты должна мне поверить. Оставайся в замке и не вздумай уходить отсюда. Бэссику известно, что ни один незнакомец не должен проникнуть в дом. Я скоро вернусь. И, крепко поцеловав Эванжелину, герцог уехал.

Глава 38

Ричард вернулся в Чеслей-Касл через час. Он нашел Эванжелину в библиотеке. Девушка металась по комнате, как тигр в клетке. Бросив дорожный плащ на спинку стула, герцог произнес:

– Я-то думал, что ты будешь лежать в постели или по крайней мере позволишь Эдмунду пристрелить тебя, а вместо этого ты протираешь дыры в моем ковре.

К радости герцога, девушка бросилась навстречу. Он нежно обнял ее.

– Ты вернулся! – прошептала она. – Господи, что случилось? Ты видел Дрю? Что он будет делать? Ричард поцеловал ее в губы.

– Он считает меня предательницей, да?

Он увидел, каким ужасом наполнились ее глаза, как быстро краска отхлынула с лица.

– О нет, Эванжелина, – покачал головой герцог. – Об этом и речи не было, поверь.

Эванжелина едва не упала в обморок от волнения.

– Но ты улыбаешься. Расскажи скорее, что ты сделал?

– Я же сказал, что у меня появилась одна мысль, но она требовала одобрения Дрю. Я объяснил ему, что ты не по своей воле стала связной по кличке Орлица. Я пообещал Дрю передать ему важнейшую информацию, собранную тобой, если он согласится забыть твое прошлое. Когда я сказал ему, что эта милая, легкомысленная дамочка была вражеским агентом, Дрю едва не лишился дара речи от изумления. Больше того, он сначала мне не поверил, так что мне пришлось потратить немало времени, чтобы убедить его в правдивости моего рассказа. Насколько я помню, он произнес: “Черт возьми, Ричард, если женщине такое под силу, то я начинаю опасаться за судьбу мужчин”. А потом он выпил два бокала бренди. Но еще больше он поразился, когда я сообщил ему, что главным предателем и бонапартистом оказался Джон Эджертон по кличке Линкс. Дрю тоже с ним давно знаком. Но, как только я рассказал лорду Петтигрю обо всем, он тут же взял себя в руки, – продолжал герцог. – Короче, один из людей Дрю представится Полем Трейсоном – убитым шпионом – и постарается выйти на Эджертона в Лондоне. И как только станет ясно, что Джону знаком шифр, мы сразу же возьмем его.

Эванжелина покачала головой:

– Нет-нет, послушай меня. Ему ни к чему идти к Эджертону, поверь мне. По инструкции он должен сразу же отправиться к Ротшильду.

Улыбнувшись, герцог нежно взял лицо девушки в ладони.

– Разве ты забыла о письме, которое сама передала Трейсону для Линкса? Ну вот, я вижу, что вспомнила. Один из наших людей будет рядом с Эджертоном, когда тот станет читать письмо. И как только мы убедимся в том, что ему понятен шифр, Линксу конец. Все очень просто. Дрю, я и, конечно же, лорд Мелберри, занимающий один из ключевых постов в министерстве, будем поблизости. Когда Эджертон будет раскрыт, нам подадут сигнал и мы немедленно войдем. И все будет кончено. Ну почему ты опять заламываешь руки? Тебе не по нраву наш план?

– Нет, план хорош, что и говорить. – Отстранившись от Ричарда, девушка опять принялась ходить по комнате. – Вот только я не верю в то, что Эджертон поведет себя, как вы запланировали. Он очень умен и никогда не показывает своей осведомленности. Я боюсь, как бы чего не вышло.

– Я передам Дрю твои слова. Между прочим, он сидит в карете. Я предложил ему войти, но он сказал, что еще не готов встретиться с тобой лицом к лицу. Дрю собирается пересмотреть свое отношение к молодым женщинам. Больше того, он заявил, что Фелисия наверняка вовсе не так наивна, как он полагал, на что я заметил, что Фелисия умна и очень любит его. Итак, – продолжал герцог, – ты останешься здесь, в Чеслее. Нет, ты не поедешь с нами в Лондон. Если мы поймаем Эджертона, то, как заверил Дрю, сможем обменять его на твоего отца.

На мгновение Эванжелина лишилась дара речи.

– Это слишком просто… Почему ты решил, что Наполеон согласится обменять Эджертона на моего отца? И Дрю согласится отпустить сэра Джона? А что, если Наполеон и слушать не захочет Дрю? Что, если военное министерство не позволит совершить обмен?

– Ты слишком долго жила в страхе, дорогая. Доверься мне. Наполеон, отдадим ему должное, верен своим людям. А что касается министерства… Поверь, я обладаю кое-каким влиянием. А теперь я должен покинуть тебя. Нам надо торопиться, пока Эджертон ничего не заподозрил. Я вернусь завтра, в крайнем случае послезавтра. Никуда не ходи. Ты уже познакомилась с мистером Баллоком, полицейским?

– Да. Эдмунд решил, что он приехал для того, чтобы помогать мне учить его. Я слышала, как мистер Баллок рассказывал мальчику о разбойнике, которого повесили десять лет назад. Эдмунд пришел в восторг.

Прижав Эванжелину к груди, Ричард крепко поцеловал ее и проговорил, касаясь губами се губ:

– Когда все это кончится, мы с тобой поженимся. И тогда я не выпущу тебя из постели до следующей зимы.

– А может, – промолвила девушка, когда герцог отпустил ее, – это я задержу тебя до следующей весны.

– Господи, – усмехнулся Ричард, – я и впрямь нашел свою вторую половину. – Задержавшись в дверях, он добавил:

– Все будет хорошо, Эванжелина, не бойся. – Глаза его блеснули. – И береги моего сына.

Ричард уехал. Девушка следила за каретой герцога, запряженной четверкой лошадей, до тех пор пока та не пропала из виду. “Это невозможно, – подумалось ей, – ничего хорошего быта уже не может”.

* * *

Все произошло так быстро, что у нее не было даже времени перевести дыхание, позвать на помощь. Мужская рука зажимала ей рот, его тело всем весом прижимало ее к постели.

– Какая же ты дура, – прошептал он ей на ухо. – Ты настолько глупа, что вообразила, что можешь обмануть меня.

Эванжелина смотрела на Джона Эджертона, чье лицо белело прямо перед ней в зыбких предрассветных сумерках. Ужас охватил ее. Все пропало. Он каким-то образом проник в Чеслей-Касл, сумел разыскать се спальню. Не издавая ни звука, Эванжелина как зачарованная смотрела на него, ее мысли неслись галопом.

– Как приятно, что ты молчишь, дорогуша, ведь обычно меня очаровывала в тебе именно твоя беспомощная отвага. Я знаю, что ты задумала убить меня, чтобы спасти своего дорогого папашу, но потом поняла, что тебе это не удастся. Женская беспомощность – такая чудесная вещь! А теперь-то ты уж точно будешь молчать. Ты оцепенела от страха, и это заслужила, – прошипел Эджертон.

Девушка по-прежнему молчала.

Негодяй приподнялся и зловеще улыбнулся Эванжелине, лишь слегка прикрывая ей рот рукой.

– Это я так, на всякий случай, вдруг вздумаешь закричать, – пояснил он. – К тому же, ощущая мою руку на своих губах, ты будешь помнить, что тебе лучше всего молчать. А знаешь, я довольно долго наблюдал за тобой и раздумывал, что стану делать с тобой после того, как убью лорда Эдмунда.

– Нет, – проговорила она сдавленным голосом. – Нет…

– Да-а, – назидательно молвил мерзавец. – Я обещал, что это произойдет, если ты предашь нас, и это произошло. Честно говоря, я не ожидал такого от тебя.

– Я не предавала вас, – прошептала она. – Это правда Его рука стала тяжелее. Он не желал больше слушать се Не обратив внимания на ее слова, Эджертон проговорил:

– Ты довольно красива, тебе это известно? Думаю, да. И ты спала с нашим герцогом, не так ли? Как давно это случилось? Ты кричала, когда он ласкал тебя? Я слышал, что женщины просто уговаривают его переспать с ними. Ты считаешь, это правда? Ты-то сама уговаривала его?

Он чуть приподнял руку, и Эванжелина тут же вцепилась зубами в его ладонь. Но, к сожалению, ей не удалось причинить ему боль. Размахнувшись, негодяй ударил ее по лицу.

– Ты вовсе не слабенькая девочка, правда? Стоит мне чуть отодвинуться от тебя, как ты начнешь вырываться и звать на помощь. А ты чувствуешь, как дуло моего пистолета уперлось тебе в ребра, а? Вижу, что чувствуешь. Это хорошо. Только попробуй укусить меня еще раз, и я тут же спущу курок. Будешь истекать тут кровью на этих чудных тонких простынях. Впрочем, тебе уже будет все равно, на каких простынях лежать. Ты умрешь. Мне не хочется убивать тебя, но я вынужден это сделать. Однако сначала я убью на твоих глазах маленького лордика.

– Нет, – взмолилась девушка. – Пожалуйста, не делайте этого. Я буду во всем повиноваться вам, только не трогайте ребенка.

Эджертон рассмеялся:

– А ну-ка расскажи мне, как герцог вел себя, когда ты поведала ему обо всех своих штучках. – Он чуть приподнял руку, продолжая давить дулом пистолета ей в ребра.

– Он считал меня предательницей. Я ничего ему не говорила, пока все не закончилось. У меня не было выбора, как вы не понимаете? Как выяснилось, Дрю Хелси со своими людьми уже давно следил за пляжем, прячась среди деревьев.

– Да, это мне известно. Как хорошо, что мне удалось вовремя скрыться. Очень жаль, что они раскрыли нашу сеть. Бедняга Дрю, он так старался, вот только ума у него гораздо меньше, чем у меня. Теперь он это поймет и будет страшно огорчен. Зато твой герцог ко всему прочему потеряет еще и сына. Полагаю, это достойное наказание для такого человека.

Рванувшись, Эванжелина высвободила руки и попыталась схватить мерзавца за горло.

– А теперь ты не оставляешь мне выбора. – С этими словами он изо всех сил ударил Эванжелину кулаком в челюсть.

* * *

Открыв глаза, Эванжелина никак не могла понять, где находится. Ел голову пронзала резкая боль. Она хотела было поднести руку к лицу, чтобы дотронуться до челюсти, но обнаружила, что руки ее связаны, хорошо хоть впереди, а не сзади. Девушка слегка потерла челюсть пальцами. Кажется, кость не сломана. Ее лодыжки тоже были крепко связаны, рот заткнут кляпом, и какая-то тряпица обмотана вокруг головы, чтобы удержать этот кляп.

– Какая ты необыкновенная девушка, – донесся до нее голос Эджертона.

Помотав головой, Эванжелина открыла глаза. Эджертон сидел на стуле и смотрел прямо на нее. Она все еще лежала на кровати в ночной рубашке, только одеяло было сброшено.

– Я почему-то никогда не говорил тебе, до чего мне нравятся твои волосы. Сейчас они спутались, закрывают половину лица и плечи. Герцогу они нравятся? К сожалению, ты не можешь мне ответить! Мне всегда казалось, что женщины должны помалкивать. – Подмигнув Эванжелине, негодяй встал. – Моли Господа, чтобы нам не встретился кто-нибудь из слуг, иначе я буду вынужден убить его. А теперь, как бы мне ни хотелось остаться тут с тобой и ласкать твое тело, я вынужден заняться делом. Что поделаешь, нет времени! Да, вскоре я вынужден буду уехать. Одно утешение: очень скоро я окажусь рядом с моим любимым императором. Ты предала меня. Я никогда не забуду этого, иначе стану жалеть о содеянном. А ты… Ты просто вероломная сучонка – ни больше ни меньше. Ты должна умереть. Но не забывай, что и твой папаша отправится к праотцам, как только я окажусь в Париже. Я дал слово и сдержу его. Я не позволю эмоциям править мной, как позволила ты. Что ж, теперь настала пора навестить лорда Эдмунда. – Девушка вырывалась и лягалась, но Эджертон изловчился и схватил ее за плечо. – Спокойно! – рявкнул он. – Или я просто дам тебе по голове рукояткой пистолета. Когда очнешься от такого удара, то пожалеешь, что осталась жива.

Эванжелина затихла.

– Вот и хорошо.

Подойдя к кровати, Эджертон взвалил Эванжелину себе на плечо. Она едва не потеряла сознание – так кружилась голова. Нет, она должна взять себя в руки. Нельзя подчиняться страху. Но как же ее отец, ее мальчик? Она просто не должна позволить ему убить их, не должна?

Голова у нее раскалывалась.

К счастью, на пути в детскую никто из слуг им не встретился, потому что Эванжелина не сомневалась, что мерзавец не задумываясь убьет любого.

Боже, ведь в детской будет еще и Эллен! Закрыв глаза, девушка принялась молиться. Она вспомнила мистера Баллока – коротенького кривоногого мистера Баллока. На такого человека нельзя положиться. Он не сумеет справиться с Эджертоном. Как глупо с ее стороны было надеяться на то, что полицейский сможет защитить Эдмунда.

Но герцог полагался на него. Стало быть, надо верить, что он знал, что делает. Интересно, этот мистер Баллок спит в той же комнате, что и ребенок? Если так, то Эджертон убьет их обоих. Кто может быть готов к встрече с убийцей? “Бедный мистер Баллок, – думала Эванжелина, – ваши часы сочтены”.

Оставался еще один, последний, шанс. Замахнувшись связанными руками, девушка что было сил ударила Эджертона по спине. Едва не упав, он грязно выругался и повернулся, отчего Эванжелина ударилась головой о стену. От удара девушка туг же впала в забытье.

Она пришла в себя, когда Эджертон уже открывал дверь детской.

– Давай же, ты вовсе не так сильно ударилась головой о стену. Надеюсь, ты уже пришла в себя. Итак, где же спальня нашего лорда? Ох, совсем забыл твою благословенную немоту! Может, она тут, слева?

Он медленно распахнул дверь. Тишина. Эджертон вошел в спальню. Эдмунд лежал на кровати в окружении многочисленных подушек.

– Эдмунд! – елейным голосом позвал мерзавец. – Эдмунд, малыш, пора вставать!

Мальчик проснулся и сел в постели, потирая глаза.

– Кто это? Где Эллен? Что с Евой?

– Пойдем, мой маленький лордик. Твоя тетушка висит у меня за спиной. Она связана, и ее рот заткнут, потому что я не могу доверять ей.

– Ева! С тобой все хорошо? – спросил ребенок. Девушка зашевелилась, но Эджертон качнулся, едва не ударив ее головой о дверь.

– Пойдем же, Эдмунд, нам втроем надо прогуляться. Мальчик посмотрел на бледную Эванжелину, висевшую на плече сэра Джона.

– Нет, сэр, – решительно вздернул подбородок ребенок. – Я никуда с вами не пойду. Отпустите Еву, да поосторожнее, иначе мой папа убьет вас.

Эджертон рассмеялся и направился к кровати. Ребенок стоял рядом с ней, его ночная рубашечка доходила ему почти до лодыжек, маленькие ручки были сжаты в кулачки.

Эванжелине хотелось умереть. И вновь, рискуя жизнью, она рванулась и вцепилась Эджертону в ягодицы. Он закричал.

Эванжелине показалось, что она умрет от счастья, когда откуда-то сзади до нес донесся чей-то голос.

– Думаю, этого достаточно, сэр. – Это был мистер Баллок. – Прошу прощения за то, что не прибил его сразу, миссис. Я ждал, пока вы пройдете мимо меня. А теперь отпусти-ка ее, приятель, иначе я пробью дыру у тебя в башке.

Эджертон грязно выругался, но мистер Баллок лишь покачал головой.

– Нет, сэр, такие вещи не положено говорить при детях, и его папе это не понравится. А ну, положи пистолет!

– Нет! – вскричал Эджертон.

Рванувшись вперед, он толкнул Эванжелину на полицейского, отчего тот упал на пол. Пистолет выпал из рук мистера Баллока.

Выругавшись, мистер Баллок выбрался из-под Эванжелины.

– Ложитесь! – крикнул он Эдмунду и Эванжелине. – А ты, мразь, стой, иначе я прошибу твою башку прямо у этого старинного глобуса.

Эджертон застыл от неожиданности. Он уронил пистолет и медленно повернулся к полицейскому, которого и за человека-то не считал. Подумать только, он сдался необразованному, безобразному человечишке. Хотя нет, во всем виновна эта предательница, эта шлюха! Эджертон увидел, что Эванжелина стоит в дверях спальни, а Эдмунд держится за ее ноги. Ребенок развязал веревки и освободил ее.

– Сделай шаг назад! Вот так. А теперь садись на стул.

Эджертон сел.

Эдмунд потянул Эванжелину за руку.

– С тобой псе в порядке, Ева? Он не сделал тебе больно? Ой, что это у тебя на подбородке? Он ударил тебя!

Эванжелина оторопела, глядя на ребенка – его маленькое личико казалось вылитой копией лица его отца.

Мальчик подбежал к Джону и заколотил о его грудь кулачками. Эджертон хотел было схватить его, но мистер Баллок закричал:

– Лорд Эдмунд, назад!

Ребенок успел увернуться от рук негодяя.

– Эдмунд, – спокойным голосом заговорила девушка, – иди сюда, мой хороший, помоги мне. Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Не уверена, что смогу стоять без твоей помощи. Да, мой милый, иди сюда. Вот так. Помоги мне встать прямо и посмотреть в глаза этому плохому человеку, который хотел причинить нам зло.

Как только Эдмунд вновь оказался рядом с ней, Эванжелина испытала невероятное облегчение, однако теперь уже ей захотелось подбежать к Эджертону и придушить его собственными – руками. Она почувствовала, как Эдмунд взял ее за руку.

– Мистер Баллок, – промолвила она, – большое спасибо вам за помощь. Как хорошо, что вы были начеку. А сейчас, может, свяжем этого подонка? Или дайте мне ваш пистолет, и я сама застрелю его.

– Да, давайте застрелим его, мистер Баллок, – согласился Эдмунд. Он был таким трогательным в длинной ночной рубашке и с всклокоченными – в точности как у отца – темными волосами. – Он очень плохой человек. Он ударил Еву. Да, я хочу убить его, как убил бы разбойника. Сбегаю за своим пистолетом. – Мальчик подбежал к своей кровати, пошарил под подушкой и вытащил свой деревянный пистолетик. Потом он направил его прямо на Эджертона. Эванжелина рассмеялась:

– Видите его игрушечный пистолет? Это мой подарок! Я привезла его сюда. А вы помните, кто просил подарить его ребенку, а?

Глаза Эджертона были полны такой ярости, что Эванжелина даже обрадовалась.

– Теперь, когда вас больше не будет в нашей жизни, ничего не имеет значения. Вы проиграли, сэр. В конце концов вы проиграли.

– А Конан де Витт был прав насчет тебя, – бросил негодяй.

– Да, так и есть, – согласилась Эванжелина. – Однако, по сути, это вы виновны в том, что ваша тайная сеть раскрыта.

– Это невозможно, – покачал головой Джон. Девушка улыбнулась:

– К сожалению, вы ошибаетесь.

– Эй, миссис, настало время связать этого парня, – перебил ее мистер Баллок.

– Позвольте мне сделать это, мистер Баллок, – попросила Эванжелина. – Эдмунд, держи его под прицелом, а я привяжу его к стулу.

Часа через четыре в Чеслей-Касл приехали герцог и лорд Петтигрю с шестью солдатами. Разъяренный герцог едва не вышиб ногой входную дверь. Его встретила улыбающаяся Эванжелина и сияющий от счастья Эдмунд, размахивающий своим пистолетиком. Ричард был так рад увидеть их целыми и невредимыми, что крепко обнимал и прижимал их к себе до тех пор, пока Эдмунд не закричал: