Текст книги "Нетронутая и неприрученная"

Глава 8

Следующие несколько дней были одними из самых удручающих в жизни Аны. Несмотря на то что каждый вечер после работы она ехала в замок Кацлевара, у нее не было ощущения, будто она замужняя женщина. Ничего не изменилось. После спокойных завтраков с Витторио она уезжала в офис винодельни и проводила там весь день, а затем возвращалась в замок ужинать.

Витторио замкнулся. Они почти не разговаривали, и маленькие подарки, которыми он осыпал ее до свадьбы, больше ей не посылались. Ана не могла понять, то ли Витторио просто удовлетворен тем, что женился на ней, то ли сожалеет об этом. Что же касается налаживания отношений с родственниками Витторио, в этом Ана потерпела полный провал.

Ана встречалась с Констанцией и Бернардо время от времени, ведь они проживали в замке, хотя казалось, что они избегают и ее, и Витторио. Бернардо питался в ресторанах, Констанция – в своих апартаментах.

После трех дней не вполне обычной семейной жизни Ана не выдержала. Выйдя к завтраку, она увидела, что Витторио читает газету и пьет эспрессо. Он едва взглянул на нее, когда она появилась.

– Создается впечатление, – язвительно сказала Ана, – что мы с тобой женаты три десятилетия, а не три дня.

Она увидела, как напряглись пальцы Витторио. Он опустил газету.

– Что ты имеешь в виду, Ана? – мягко спросил он.

Его голос был настолько нейтральным, что Ана еще сильнее рассердилась. Витторио обращался с ней как с ребенком или щенком, которого следовало выдрессировать.

– Я имею в виду, – ответила она, когда горничная Джулия принесла ей кофе с молоком, – что последние три дня ты меня полностью игнорируешь. Ты сожалеешь о своем решении, Витторио? Но ты ведь знаешь, брак можно аннулировать.

Витторио поджал губы:

– Я не хочу аннулировать этот брак.

– Но ты не хочешь вести себя как супруг.

Витторио сложил газету и бросил ее на стол. Он поднял свою маленькую чашку с эспрессо и сделал глоток, изучая Ану поверх края чашки.

– Я хотел дать тебе время, – тихо сказал он наконец. – Я думал… что не следует спешить с такими делами.

– Если ты хотел добиться того, чтобы я почувствовала себя здесь лишней, тебе это удалось, – парировала Ана. Его слова утешили ее и подарили надежду, но она не собиралась так легко идти на попятный.

Витторио медленно кивнул:

– Очень хорошо. Я составил список гостей для свадебной вечеринки, о которой упоминал ранее. Думаю, мы могли бы устроить ее в пятницу, через два дня. Если ты хочешь добавить кого-нибудь в список, просто скажи мне или пришли список по электронной почте. – Он помолчал, прежде чем прибавить немного жестко: – Возможно, когда мы объявим всему миру о нашей женитьбе, ты почувствуешь себя замужней дамой.

«Я почувствую себя замужней, когда ты начнешь относиться ко мне как к жене в полном смысле этого слова», – подумала Ана, когда Витторио встал из-за стола.

Оставшись в столовой одна, она принялась барабанить пальцами по полированной столешнице из красного дерева. В замке стояла тишина, и, хотя где-то рядом находилась горничная Джулия, Ана чувствовала себя очень одинокой.

«Не думала я, что у меня будет такая семейная жизнь».

Рассердившись на себя, Ана отмахнулась от предательской мысли и встала из-за стола. Столовая, как и многие другие комнаты в замке, имела высокие окна с видом на многоярусные сады, за которыми располагался осушенный ров. Местность, вид на которую открывался из окон, была очень красивой, но Ана не чувствовала себя здесь как дома.

Непроизвольным жестом она смахнула слезинку. Она ни разу не плакала с тех пор, как умерла ее мать. Даже в те жуткие годы, проведенные в школе-интернате, когда отец отстранился от нее.

Даже когда ее жестоко отверг Роберто.

Она понимала: Витторио ее не любит. Она была готова мириться с браком по расчету. Но она не рассчитывала на то, что он будет ее избегать.

– Витторио оставил тебя одну?

Ана обернулась на резкий голос свекрови. Стареющая красавица графиня стояла в дверях столовой.

Ана заставила себя улыбнуться.

– Он пошел на работу, и я тоже скоро уйду, – сказала она, стараясь казаться веселой, при этом изобразить сожаление по поводу того, что им не удастся вместе позавтракать. – Мы оба очень заняты.

– Не сомневаюсь. – Констанция вплыла в комнату, следом за ней шла Джулия, неся отдельный поднос с эспрессо и булочками.

– Скажи, Анамария, – произнесла Констанция, присев за стол и аккуратно разломив булочку, – как тебе живется в браке?

Она подняла глаза и слегка прищурилась. Ана не была в курсе, знает ли ее свекровь о том, что у нее и Витторио брак по расчету, или она действительно хочет услышать ответ на свой сложный вопрос. Констанция никогда ничего не делала просто так.

Ана растянула губы в притворной лучезарной улыбке:

– Замечательно.

Констанция задумчиво кивнула и откусила булочку:

– Витторио очень похож на своего отца. Нелегко быть женой такого жесткого человека.

В одно мгновение Ана вспомнила слова своего отца об Артуро Кацлевара: «Артуро был хорошим человеком, хотя и жестким. Ему не хватало милосердия».

С неподдельным любопытством она взглянула на Констанцию:

– Что вы имеете в виду?

Графиня повела плечом:

– Вне сомнения, ты знаешь, что я имею в виду. Витторио не… ласков. Лишен эмоциональности. – Она помолчала, а когда заговорила снова, ее голос звучал странно: – Он никогда тебя не полюбит.

Слова свекрови резанули Ану, она испытала то ли страх, то ли боль. Возможно, и то и другое. Она повернулась спиной к окну.

– Я не жду, что он меня полюбит, – тихо сказала она.

– Возможно, ты убедила себя в том, что он когда-нибудь тебя полюбит, моя дорогая, – произнесла Констанция. – Ты будешь ждать его любви годами?

В голосе графини слышалось слишком много понимания и печали, поэтому Ана не могла не спросить:

– Вы говорите из собственного опыта?

Пальцы графини слегка дрогнули, когда она ставила чашку на блюдце.

На мгновение Констанция показалась ей уязвимой.

– Да, это так. Я полюбила Артуро Кацлевара, когда была еще маленькой девочкой. Мы были соседями, как Витторио и ты. Наш брак одобряли все вокруг. Каждый думал, что мы великолепная пара. Артуро никогда не говорил, что не любит меня. Внешне он был внимательным и добрым, как Витторио. И все же… – Констанция слегка коснулась рукой груди, – в душе я знала правду.

Внезапные слезы стали жечь глаза Аны, она сморгнула их. Плакать она не станет.

– Внимательность и доброта, – сказала она через минуту, – многое значат в браке.

Констанция резко и цинично рассмеялась:

– Ах, ты так думаешь? От внимательности и доброты своего мужа я чувствовала себя щенком, которого гладят по голове, чтобы он перестал беспокоить хозяина. Неприятное чувство, знаешь? Чувствовать себя собакой. – Она помолчала, выражение ее лица посуровело, голос стал резче. – Ты удивишься тому, какие желания у тебя возникают, когда к тебе так относятся. Удивишься той ненависти, которую начнешь испытывать к себе. – Она допила кофе и встала из-за стола, одарив Ану прохладной улыбкой на прощание.

Судя по тому, как надменно Констанция расправила плечи и вздернула подбородок, она уже пожалела о своем моменте откровенности.

– Возможно, в твоем случае все будет иначе, Ана.

– Мой случай иной, – неожиданно энергично ответила Ана. – Я не люблю Витторио.

Констанция с сожалением улыбнулась.

– Разве? – сказала она и вышла из комнаты.

Слова Констанции эхом отзывались в голове Аны все утро, пока она пыталась сосредоточиться на работе. Она бесконечно спорила сама с собой, пытаясь убедить себя, что не любит Витторио и ей не нравится видеть, как блестят его глаза и как смягчается его взгляд, когда он начинает тихо с ней разговаривать…

Нельзя любить за внешний вид. И Ана понимала, что в Витторио ее привлекает не только внешность. В его присутствии она чувствовала себя живой. Ей хотелось больше узнать о нем, а не только ощущать прикосновение его тела. Она желала, чтобы он улыбался только ей.

Она хотела, чтобы он ее любил. Она хотела любить его.

Ей хотелось любви.

– Нет! – Слово сорвалось с ее губ, разорвав тишину пустой комнаты. – Нет, – сказала она снова, но уже шепотом и виновато.

Она не может желать любви. Витторио никогда не ответит ей взаимностью. Она подумала о Констанции и разочарованном выражении ее лица. Ана не знала подробностей отношений Констанции и ее мужа, но она понимала, как озлобилась и отчаялась эта женщина. Ана не хотела становиться такой же. Тем не менее если она хочет любви Витторио, то через определенное время станет подобием Констанции – неудовлетворенной и несчастливой женщиной, меряющей шагами замок Кацлевара и проклинающей тех, кто радуется жизни.

В тот день Ана рано ушла с работы и отправилась в Венецию. Набравшись мужества, она позвонила Фелициане – консультанту из бутика, в котором была с Витторио, и договорилась с ней о встрече. Ана хотела купить несколько нарядов, включая платье для пятничной вечеринки, убеждая себя, что ей нужна новая одежда, ведь теперь, став графиней, она обязана одеваться элегантно.

Фелициана тепло ее приветствовала, расцеловав в обе щеки, а затем принялась суетиться вокруг, предлагая наряды.

– Думаю, сначала мы подберем платье для вечеринки, да? – Фелициана улыбнулась. – Это самое важное.

– Да, полагаю, – пробормотала Ана, с сомнением глядя на белое платье с кружевами, которое увидела во время прошлого визита в бутик.

В настоящее время платье висело на руке Фелицианы и выглядело изысканным и воздушным.

– Для торжественного случая подойдет вот это! – Консультант протянула Ане платье.

Та покачала головой:

– Я не думаю, что…

– Вы сами увидите, – решительно сказала Фелициана. С легкой гримасой отвращения она указала на брючный костюм Аны. – Вы прячете свое тело в этой одежде, будто его стыдитесь.

Ана покраснела:

– Просто я не…

– Моя работа не в том, чтобы уродовать женщин, понимаете? – Фелициана улыбнулась и коснулась рукой плеча Аны. – Я знаю, что делаю. Вот вы сейчас сутулитесь, словно стараетесь стать меньше ростом.

– Нет, – запротестовала Ана.

– Вы высоки, – твердо сказала Фелициана, – и у вас привлекательная женственная фигура. Знаете ли вы, что многие женщины хотят быть такими же высокими, как вы? Вы удивительно красивы, но я знаю: вы убеждаете себя в обратном. – Она сняла руку с плеча Аны и указала на кружевное платье. – Наденьте его и убедитесь. – Она опять улыбнулась и тихо прибавила: – Поверьте мне.

Так Ана и сделала. Платье длиной до лодыжек облегало ее тело словно вторая кожа, подчеркивая линию бедер, талии и груди. Декольте украшало кружево ручной работы. Когда Фелициана застегивала молнию на спине, Ана втянула живот, но в этом не было никакой необходимости – платье отлично сидело на ней.

Ана не смела посмотреть в зеркало. Она боялась разочароваться.

– Одну минуточку, – пробормотала Фелициана, оглядывая Ану, упершись руками в бока. Затем протянула руку и вынула заколку из волос Аны, которые темным облаком упали ей на спину. – Ах… Идеально! – Фелициана развернула ее к зеркалу. – Посмотрите. Вы никогда не надевали такого платья, не так ли?

– Нет… – Глядя в зеркало, Ана видела перед собой великолепную незнакомку. Уверенную в себе и сексуальную. Она покачала головой.

Фелициана озадаченно спросила:

– Вам не нравится?

– Нет… – Ана обернулась к Фелициане. – Оно мне не просто нравится. Я от него в восторге!

Фелициана усмехнулась:

– Хорошо. Потому что я хочу, чтобы вы померили по крайней мере еще шесть.

Из бутика Ана вышла с четырьмя платьями, несколькими юбками и топами и тремя парами обуви, в том числе серебристыми туфлями на шпильке. Фелициана настояла на том, что она должна носить обувь на каблуках.

Прежде Ана никогда не носила туфли на высоком каблуке. Впервые она почувствовала себя по-женски легкомысленной и веселой. Она отлично провела вторую половину дня и теперь не могла дождаться, когда Витторио увидит ее в кружевном платье на пятничной вечеринке.

Тем не менее, когда наступила пятница, Ана стояла на верхней площадке широкой лестницы, ведущей в фойе замка, чувствуя себя ужасно неуверенно. Вдруг мужу не понравится, как она выглядит?

Она увидела стоящего внизу Витторио. На нем был красивый костюм из серого шелка; он опирался о перила лестницы.

– Ана? – окликнул он ее немного резко. – Ты готова? Очень скоро прибудут гости.

– Да, – ответила она слегка дрожащим голосом. – Я готова.

Витторио слышал, как Ана спускается по лестнице за его спиной, но не обернулся. Ему нужно было собрать волю в кулак, чтобы спокойно отреагировать на очередной наряд жены. До настоящего времени он не мог порадоваться тому, как она одевается. Свадебное платье Аны стало настоящей катастрофой. Она сказала ему, что разбирается в моде, но Витторио продолжал в этом сомневаться.

«Почему я выбрал ее в качестве невесты?» – мрачно размышлял Витторио. Все деловые соображения по поводу слияния винодельческих заводов казались ему теперь полной бессмыслицей. Конечно, когда мать говорила ему о наследниках, логически рассуждающий Витторио сразу решил жениться. Потом он увидел уязвимость во взгляде Аны, почувствовал прикосновение ее тела, узнал о ее желаниях и понял, что не сможет относиться к ней как к существу, единственная задача которого – произвести наследников.

Именно поэтому он избегал ее после свадьбы и не спал с ней. Он думал, что сумеет жить в браке по расчету. Ведь он именно этого хотел. Однако теперь, как ни странно, он обнаружил, что собственное хладнокровие ему неприятно. И все же он не любил Ану и не знал, способен ли вообще на такое чувство. Он не любил никого. Всю свою сознательную жизнь Витторио занимался компанией «Вина Кацлевара», сохраняя достойную репутацию и стараясь забыть о проблемах с родственниками. Ни одной женщине он не разрешал завладеть его сердцем.

Но Ана… Ана с ее откровенностью и добрыми темно-серыми глазами, ее дерзкой самоуверенностью и скрытой уязвимостью, ее высокой и пышной фигурой и запахом винограда… Ане каким-то образом удалось пробить брешь в броне его сердца.

Он сказал своей невесте, что не собирается ее любить. Любовь, как он говорил, разрушительное чувство. И возможно, именно этого он сейчас опасался: он боялся того, что его любовь навредит Ане и разрушит их брак.

Он считал, что его любовь принесет ей несчастье.

– Витторио?

– Хорошо, что ты уже… – Обернувшись, он умолк. В горле у него пересохло, из головы вылетели все мысли. Перед ним стояла женщина потрясающей красоты в белом кружевном платье. Она казалась ему видением. – Ты выглядишь… – начал он и увидел, как вытянулось лицо Аны и потускнул ее взгляд. Он взял ее за плечи и прижал к себе. Смешно, но когда-то он считал, что эта красивая женщина обладает мужеподобной фигурой. – Ты изумительно выглядишь, – сказал он тихо и искренне, и Ана улыбнулась.

У нее была самая удивительная улыбка, которая преобразила ее лицо и сделала его мягче и привлекательнее.

– Спасибо, – искренне произнесла она, и Витторио поцеловал ее в губы.

Губы Аны были мягкими, теплыми и сладкими на вкус. Витторио хотел поцеловать небрежно, но едва коснулся ее губ, как понял, что не сможет ею насытиться. Неизвестно, сколько времени они целовались, прижимаясь другу к другу, но вот за спиной Витторио кто-то громко откашлялся.

– Простите, что прерываю эту довольно трогательную сцену, – произнес Бернардо, растягивая слова, – но гости начинают прибывать.

– Хорошо. – Витторио отстранился от Аны, по-прежнему обнимая ее за талию. Она стояла, прижавшись к нему, не чувствуя ни неудобства, ни застенчивости.

Бернардо оглядел Ану с явным удивлением:

– Тебя довольно хорошо подретушировали и приодели.

– Бернардо! – резко сказал Витторио. – Ты не имеешь права так разговаривать с моей женой.

Бернардо повернулся к Витторио, выгнув брови.

– Разве тебе в голову не пришла такая же мысль? – возразил он.

Витторио поджал губы, не желая спорить с братом. Он не хотел портить этот вечер из-за Аны.

Бернардо повернулся к Ане и слегка ей поклонился:

– Прости меня, Ана. Я не хотел тебя обидеть. Ты очень красивая.

Витторио ничего не сказал. Бернардо действовал в свойственной ему манере: сначала кого-то обижал, затем сразу же приносил приторно-сладкие извинения. С ним невозможно бороться или, по крайней мере, его победить. Витторио узнал об этом давным-давно, когда его родители начали затяжную войну друг с другом. Констанция стала воспитывать Бернардо, а ее муж – Витторио. Дети стали самым мощным оружием в борьбе графа и графини.

– Я не обиделась, Бернардо, – сказала Ана, улыбаясь. – Я сама подумала о себе точно так же.

Бернардо едва заметно ей улыбнулся и снова поклонился. Витторио крепче обнял Ану за талию, сожалея о том, что с приездом первых гостей не смог поблагодарить жену за любезность, проявленную в отношении его брата.

Ана чувствовала себя невероятно счастливой. Во время вечеринки Витторио не отходил от нее ни на шаг. Он обнимал ее за талию, прижимал к себе. Она смеялась и разговаривала с гостями, выслушивала их или просто кивала в знак согласия.

Но в голове у нее крутилась только одна мысль: «Сегодня вечером он придет ко мне».

Витторио был чрезвычайно горд и счастлив тем, что Ана стоит рядом с ним. Вечеринка проходила для него словно в тумане. Он не мог дождаться того момента, когда прикоснется к Ане.

Когда она пошла провожать отца, Витторио вдруг почувствовал равнодушие ко всему, чего добился в жизни. Он хотел, чтобы Ана поскорее вернулась к нему, и все же, несмотря на это желание, не пошел ее искать.

Он вспомнил, как Энрико Виале остановил его в разгар вечеринки, прикоснувшись к руке.

– Наша Ана красавица, да? – В сияющем взгляде старика читалась гордость.

Витторио понял, что Энрико говорит не о том, что Ана красива именно сегодня вечером.

– На свадьбе на ней было свадебное платье ее матери. Я попросил, чтобы она его надела.

Витторио оцепенел, чувствуя себя раздавленным и униженным самоотверженностью и преданностью Аны. И он требует, чтобы она была ему так же предана? Как он может такое требовать, если не до конца понимает, что она за человек и как следует к ней относиться?..

– Итак, Витторио, это был успех.

Он медленно обернулся и увидел мать, стоящую в дверях гостиной. Она блистала холодной элегантностью в кремовом атласном платье, на ее лице не было улыбки. «И это тот человек, чье одобрение я стараюсь заслужить?» – подумал Витторио. Абсурдная ситуация. Учитывая то, что его мать потеряла к нему интерес с тех пор, как ему исполнилось четыре года, – когда родился Бернардо.

Витторио понимал, что ревновал мать к брату. Все эти годы он жаждал вернуться домой и показать брату и матери, каким успешным и самодостаточным стал.

Он повернулся спиной к окну:

– Похоже, что так.

– Ты не рад? – спросила она, проходя в гостиную. Он слышал язвительные нотки в ее голосе, отчего его плечи снова непроизвольно напрягались.

«Уходи, Витторио. Оставь меня в покое».

В этот момент он почувствовал себя ребенком, который тянет мать за рукав, желая показать ей свой рисунок и оказаться в ее объятиях. Но мать отворачивается от него снова и снова…

А вот Бернардо был любимчиком Констанции, и она окончательно его избаловала.

Витторио с отвращением выдохнул. Он испытывал отвращение к самому себе. Почему он предается глупым воспоминаниям о детстве именно сейчас? Большую часть жизни он прожил, зная, что мать его отвергает. Он научился с этим смиряться. Он выдержал предательство матери, когда умер отец…

– Наоборот, мама. Я очень рад, – подчеркнуто вежливо ответил он.

Она резко рассмеялась:

– О, Витторио, ты непрошибаем, не так ли? Вылитый отец.

– Я расцениваю это как комплимент.

Мать скривила губы в усмешке:

– Не сомневаюсь.

Витторио пожал плечами:

– Где же Ана?

Констанция презрительно выгнула брови:

– Тебе-то что за дело?

– Она моя жена.

– Жена, которую ты не полюбишь.

Витторио замер:

– Тебя это не касается.

– Правда?

Она подошла ближе, и он увидел в ее взгляде гнев и печаль. Витторио привык видеть мать озлобленной, но не печальной.

– Ты не знаешь, что такое безответная любовь, Витторио.

Он засмеялся, не веря своим ушам:

– Разве?

Констанция кивнула:

– Нет.

Он покачал головой, будучи слишком уставшим, чтобы пускаться в объяснения:

– Ты знаешь, где Ана?

– Ты принесешь страдания этой девушке. Ты ее уничтожишь.

Витторио напрягся, стараясь держать эмоции под контролем. Любовь – разрушительное чувство. Мысль о том, что он причинит боль и страдания Ане, была для него невыносимой. Наклонив голову, он пожал плечами.

– Почему тебя это так заботит? – спросил он довольно грубо.

– Она хорошая, Витторио.

– Очевидно, слишком хорошая для меня.

Констанция нетерпеливо вздохнула:

– Я знаю, что допустила в отношении тебя много ошибок. И очень сожалею. Но твой брак принесет еще больше проблем. Разве в нашей семье было недостаточно несчастий?

Она разговаривала с ним так, словно их семья страдала по его вине. Витторио отвернулся, его трясло от ярости.

– По последнему вопросу я с тобой согласен, мама.

Констанция вздрогнула, будто от удара:

– Я знаю, ты обвиняешь меня.

– Обвиняю ли я тебя? – вкрадчиво спросил Витторио. – Ты имеешь в виду свою попытку отобрать у меня мою долю наследства всего через несколько часов после похорон отца? Твое отчаянное желание начать судебное дело и передать мой титул моему брату?

Констанция выдержала его враждебный взгляд.

– Бог свидетель, что ты никогда не позволял мне об этом забыть.

– Вряд ли забудешь удар кинжала между лопаток, – ответил Витторио ледяным тоном.

Он еще помнил, как едва не сошел с ума, когда вернулся с похорон отца вне себя от горя и обнаружил, что в его отсутствие мать встречалась с адвокатом и пыталась переделать завещание, сделав Бернардо единственным наследником отца.

Он никогда этого не забудет. Он не может забыть.

– Да, – тихо согласилась Констанция, ее глаза блестели, – такое невозможно забыть. Но я скажу тебе вот что, Витторио. Муж, который отказывается любить собственную жену, наносит ей удар не между лопаток, а в самое сердце. Ради блага своей жены – не обижай ее.

– Какие красивые слова, – издевательски начал Витторио, но ярость уступила место усталости. – Ты решила позаботиться о моей жене, мама?

– Я знаю, каково ей, – мрачно сказала Констанция, покачала головой и вышла из комнаты.

Ее слова продолжали звучать в его ушах, хотя Витторио старался как можно быстрее обо всем забыть.

Он выругался.

– Витторио?

Он обернулся. Ана стояла в дверях гостиной, ее лицо было белым, как ее кружевное платье.

– Что ты слышала? – спросил он резко и жестко. Ана вздрогнула:

– Многое.

– Я говорил тебе, что у моей семьи не слишком приятная история, – ответил Витторио, пожимая плечами. Он подошел к бару и налил себе виски.

– Не нужно, – непроизвольно произнесла Ана, когда он обернулся и выгнул бровь.

– Я решил выпить, Ана, – насмешливо произнес он. – Виски. Твой любимый. Разве ты не хочешь выпить со мной?

– Нет. Витторио, я хочу поговорить.

Он сделал большой глоток виски, который обжег его горло:

– Давай говорить.

Ана снова вздрогнула. Витторио знал, что ведет себя жестко, даже жестоко, но ничего не мог с собой поделать. Разговор с матерью, растущая привязанность к Ане заставляли его чувствовать себя уязвимым.

Он боялся.

Он ненавидел свой страх.

Отвернувшись от нее, он произнес, лениво растягивая слова:

– Ну и о чем ты хочешь поговорить?

Ана смотрела на своего мужа, который притворялся, что его интересует вид из окна. Но она знала: Витторио было обидно. Она не понимала всего того, о чем он и Констанция разговаривали, но поняла источник всех его страданий. И еще она поняла, что их брак не удастся, если Витторио собирается пребывать в состоянии обиды на неприятное прошлое.

– Скажи мне, что было не так, – тихо сказала она.

Витторио не ожидал такого вопроса, потому что внезапно наклонил голову и крепче сжал пальцами бокал.

– Все, – произнес он наконец, понизив голос. – Все было не так.

Ана осторожно подошла к нему и положила руку на плечо:

– О, Витторио…

Он дернул плечом, отстраняясь:

– Не жалей меня. Я этого не вынесу.

– Я просто хочу понять…

– Это несложно, Ана. – Он повернулся, выражение его лица было жестким и непримиримым. – Мать не любила меня. Грустная история, да? Какая жалость – тридцатисемилетний мужчина страдает из-за нелюбви своей мамочки!

– Дело не только в этом, – тихо сказала Ана.

– О, есть несколько банальных деталей. – Он небрежно повел плечами и осушил бокал. – Видишь ли, мои родители ненавидели друг друга. Возможно, когда-то между ними была любовь или хотя бы привязанность, но я этого не помню. К тому времени, когда родился Бернардо, они начали междоусобную войну. Я достался отцу, а Бернардо – матери.

– Что ты имеешь в виду?

– Все просто. У моего отца не было ни времени, ни терпения для Бернардо, а у моей матери не было ни времени, ни терпения для меня. Они использовали нас как оружие в своей борьбе. И мой отец отменно меня натренировал.

– Но он был жестким, – вставила Ана, вспоминая.

Витторио резко взглянул на нее:

– Кто тебе это сказал?

– Мой отец. Он сказал: Артуро был хорошим человеком, но ему не хватало милосердия.

Витторио то ли хохотнул, то ли всхлипнул:

– Возможно, это правда. Но он знал, что я стану его наследником, и он хотел подготовить меня к этой роли…

– А Бернардо? – тихо спросила она.

– Моя мать щедро отдавала ему всю свою любовь. Он был похож на избалованного пуделя.

Ана вздрогнула, услышав презрение в его голосе. Вне сомнения, крайне избалованный ребенок ничуть не лучше того, кто приучен к крайне жесткой дисциплине.

– Похоже, у вас обоих был тяжелое детство.

– У обоих? – удивленно повторил Витторио, затем пожал плечами. – Может, и так.

– Что случилось, когда умер твой отец?

– Моя мать сделала то, о чем мечтала с тех пор, как родился Бернардо, – обратилась в суд, чтобы отменить условия завещания и сделать Бернардо наследником.

Ана ахнула. Хотя она подозревала, что в семье Витторио творится что-то неладное, поступок его матери был ужасающим. Почему Констанция решилась на такой шаг? Однако, даже задаваясь этим вопросом, Ана понимала, что знает ответ. Ведь Констанция сама ей все объяснила.

«Ты удивишься тому, какие желания у тебя возникают, когда к тебе так относятся».

А совсем недавно графиня сказала сыну, что он вылитый отец.

– О, Витторио, – прошептала Ана. – Мне жаль.

– Ну, не стоит! – Его голос снова стал суровым. – У нее ничего не получилось. Мой отец оказался слишком умен и предусмотрителен. Возможно, он подозревал о том, на что она способна. Его завещание осталось неизменным: Бернардо не унаследовал ничего.

Ана ахнула снова:

– Совсем ничего?

– Нет, и это правильное решение. Иначе он промотал бы состояние.

– Но тогда, – сказала она, растягивая слова, – получается, он живет за твой счет. Разве он не работает на винном заводе?

Витторио пожал плечами:

– Я дал ему должность помощника управляющего.

– Ты позволил ему работать помощником, – повторила Ана.

– Хочешь сказать, этого недостаточно? – резко спросил Витторио. – Мой братец был готов отобрать у меня все. Как ты думаешь, на моем месте он был бы также милостив со мной?

Ана покачала головой:

– Твоя мать пыталась изменить условия завещания, когда тебе было всего…

– Четырнадцать.

– А Бернардо был ребенком, ему было девять или десять…

– Десять, – категорично отрезал Витторио. Его взгляд стал гневным, выражение лица жестким и отчужденным. – Ты его защищаешь, Ана? Разве ты не помнишь, о чем я тебя предупреждал?

Он говорил таким устрашающим и ледяным тоном, что в ответ Ана только растерянно заморгала. В ее голове кружились беспорядочные мысли.

– Ты о чем?

Витторио быстро подошел к ней, взял за запястья и собственнически прижал к себе.

– Я говорю о преданности, Ана. Я говорил, мои родственники попытаются дискредитировать меня. Ты обещала быть мне преданной.

Она едва могла поверить в то, что он сейчас говорит о преданности. Ведь речь идет о членах его семьи.

– Витторио, я просто пытаюсь понять…

– Может, я не хочу, чтобы ты понимала, – жестко сказал Витторио. – Может, если бы ты поняла… – Он умолк и покачал головой. На его лице на миг отразился страх. Затем, внезапно простонав, Витторио поцеловал ее в губы.

Своим поцелуем он словно наказывал Ану за ее любопытство и заставлял вспомнить обещание. Она ощущала, как он вкладывает в этот поцелуй весь свой гнев, боль и даже страх. И, несмотря на собственную злость на Витторио, она почувствовала, как в ее теле пробуждается желание. Ана прижалась к нему, запуская пальцы в его волосы, от всего сердца желая избавить его от страданий и исцелить его душу.

– Нет! – Витторио с отвращением ее оттолкнул.

Ана покачнулась и протянула руку, чтобы сохранить равновесие. Оба тяжело дышали, словно бежали наперегонки. И проиграли забег.

– Витторио…

– Нет, – сказал он снова. Он пригладил волосы и отрывисто всхлипнул. – Только не так. Боже, помоги мне, я никогда этого не хотел.

– Но…

– Я говорил тебе, что любовь – разрушительное чувство.

Ана покачала головой, желая отрицать то, что он сказал, желая сражаться за свою любовь.

Была ли это любовь? Или печаль и боль?

Неудивительно, что когда-то оба решили отказаться от любви.

– Любовь не должна быть разрушительной, – тихо сказала Ана, но стоящий к ней спиной Витторио покачал головой.

– Моя любовь разрушительная, – едва слышно произнес он и прерывисто выдохнул. – Оставь меня, Ана. Просто уйди.

Ана медлила, понимая, что если уйдет, то совершит худший из поступков.

– Нет, – сказала она наконец. – Я не хочу.

Витторио повернулся, не веря своим ушам.

– Что?

– Мы женаты, Витторио. Я не собираюсь убегать, как испуганный ребенок! – Он вздрогнул, и она вздернула подбородок. – И я не собираюсь спать сегодня в одиночестве. Я твоя жена и хочу ночевать в одной постели с тобой.

Неверие Витторио сменилось презрением.

– И теперь…

Она подошла к нему ближе, протянула руку и прикоснулась к лацкану его пиджака.

– Просто обними меня, Витторио. – Она видела, как дрогнули его губы, когда она прикоснулась к ним. – И позволь мне обнять тебя. И может, вместе через несколько мгновений мы забудем о горечи и печали.

Витторио медленно покачал головой, и душа Аны ушла в пятки. Она думала, что ей удалось пробить броню вокруг его сердца. Она не была готова вынести его отказ. Ведь именно сейчас она чувствует себя такой уязвимой…

И вдруг, к ее удивлению и радости, Витторио медленно взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее и молча вывел из затемненной гостиной.