Текст книги "Призраки Джейн Лоуренс"

Глава восьмая

Джейн прождала в кабинете более получаса, но вместо Августина за ней пришла горничная и проводила в столовую.

Муж слабо улыбнулся, помог сесть, отодвинув стул. Джейн не сводила глаз с непроницаемого лица. Казалось, он закрыл ставни и спрятался за ними. Прямота, с которой он смотрел раньше, исчезла. Причина крылась, как стало понятно при появлении миссис Лутбрайт с первым блюдом, в посторонних. Августин заговорил о погоде и вероятности грозы ночью, и Джейн сразу поняла намек.

Миссис Лутбрайт приготовила суп с жареным речным угрем и фенхелем и другие блюда – немного, но восхитительные.

Лоуренс и Джейн вели разговор на общие темы, пока кухарка сновала туда-сюда, и изредка прислушивались к громкому шепоту за дверью, где миссис Перл комментировала происходящее.

– Надеюсь, с ужином мы тебе угодили, – произнес Августин после десерта. – Мне следовало заранее расспросить тебя о предпочтениях.

– О, все было великолепно. – Она вглядывалась в его лицо, ожидая приглашения перейти в спальню или хотя бы в гостиную, а сама размышляла над поводом остаться вдвоем.

– День выдался сложный, – вместо ожидаемого произнес доктор.

– Верно, – согласилась она и стала собираться с духом, чтобы сказать нечто решительное, но бросила взгляд за окно, даже не вглядевшись в свое отражение в нем. Солнечный диск медленно сползал за горизонт. Сгущающаяся темнота по ту сторону и яркий свет газовой люстры по эту сделали стекло почти непрозрачным.

У них не осталось времени.

Августин поднялся, обошел стол и подал руку. Джейн приняла ее с явной неохотой и одновременно огромным внутренним желанием, не представляя, когда сможет вновь к нему прикоснуться. Они вместе вышли в холл. Карета уже ожидала у входа, и Джейн обратила внимание, что саквояж загружен.

Августин остановился и посмотрел на нее, уже не скрывая многообразия чувств. Что сейчас произойдет? Они пожмут друг другу руки? Или поцелуются, как влюбленные молодожены? Джейн хотела прикоснуться к нему, жаждала, чтобы Лоуренс позволил остаться ей хотя бы на одну ночь.

– Увидимся утром, – произнесла она.

Августин кивнул и натянуто улыбнулся.

– Я очень жду этого утра. А теперь тебе лучше уехать.

Джейн наблюдала, как Линдридж-холл уменьшается, тьма поглощает его неухоженную территорию, фасад с фронтонами, и сердце сжималось от острого ощущения одиночества. Впервые с детства она проведет ночь вне дома Каннингемов. Мистер Лоуэлл казался вполне приятным человеком, но все же они едва знакомы. Впрочем, она едва знакома и с Августином, а он стал ее мужем. Без него, без опекунов она женщина, предоставленная сама себе, подчиняющаяся лишь собственным желаниям.

К этому надо привыкнуть. В конце концов, она хотела именно этого.

Джейн прижалась лбом к стеклу. Карета, подпрыгивая, неслась по дороге. Джейн надеялась, что ухабы помогут вытолкнуть из головы сентиментальные пугающие мысли. Не стоит забывать, что ее не впервые отталкивают, вынуждая оставаться в одиночестве. Во время войны, когда фронт приблизился к Камхерсту, родители ушли добровольцами и отправили дочь в дом старого друга отца, мистера Каннингема. Она ехала в экипаже вглубь страны, трясясь от страха, а в голове еще раздавались звуки стрельбы, стихшей всего несколько дней назад благодаря соглашению о временном прекращении огня. Тогда ей казалось, что она одна в целом мире.

Она выжила и обязательно справится с одиночеством в первую брачную ночь.

Дождь пошел, когда они проехали по грунтовой дороге в Ларрентон около километра. Сначала раздались одиночные удары крупных капель по крыше, но вскоре сильные струи забарабанили даже по стеклам. Пелена скрыла приземистые горы, которые они миновали совсем недавно.

Карета покачнулась, резко замедлила ход и накренилась влево. Джейн машинально прижалась к противоположной стене, но ее веса не хватило, чтобы спасти экипаж от наклона, покачивания на двух колесах и, наконец, падения.

Снаружи послышалось ржание лошади.

От удара о землю Джейн отлетела и ударилась о сиденье, затем согнулась и обхватила голову руками. Карета продолжала двигаться, волочась по земле. Ровный ли это участок или с камнями и ямами, каких много у самых гор?

Еще сантиметр. Еще. Джейн согнулась из-за того, что в ширину карета оказалась значительно меньше, чем в высоту. Затем попыталась дотянуться до ручки двери.

В стекле мелькнула тень возницы, он же распахнул дверь снаружи, затем просунул вниз руки и ухватил ее. При каждом движении с шляпы и промокшей одежды лилась вода. С помощью мужчины Джейн выбралась из кареты и спрыгнула на землю. Волосы мгновенно прилипли к лицу, намокнув под дождем, – прическа, которую миссис Каннингем старательно сделала утром, испортилась. И холод, невероятный холод.

Джейн огляделась и попыталась расправить слои шелкового платья, превратившиеся в мокрый кокон. Кучер старался освободить лошадь. Оползень, сошедший с горы справа, повредил дорогу, и карета остановилась всего в полуметре от обрыва. Каждый следующий рывок коня приближал его к пропасти. Беспокойства добавлял поток воды с грязью и камнями.

Наконец животное удалось отвязать, конь испуганно вскочил и понесся вперед. Джейн с тоской смотрела на комья рыхлой земли, вылетающие из-под копыт.

Возница тихо выругался, покосился на нее, поправив на голове шляпу.

– С вами все в порядке, мадам? Сели в это время года нередки, этот я даже не сразу заметил.

– Да, в порядке, только ошеломлена. – Она оглядела экипаж. К счастью, он перестал скользить по грязи. – А ваш конь…

– Я найду его. – Мужчина подошел к карете, попытался покрутить одно из колес, прикидывая, сможет ли его починить, но оно не двигалось. – Вам лучше подождать здесь, мэм.

Темное небо рассекла яркая молния, следом раздался оглушающий протяжный грохот. Дождь усилился, а с ним и ветер. Карета едва ли может стать хорошим укрытием, особенно в такой ливень.

Джейн повернулась и оглядела дорогу в Линдридж-холл.

Вряд ли Августин обрадуется, но еще больше расстроится, если она отдаст себя на волю стихии.

– Нет, мы недалеко от дома мужа, я пойду обратно.

– Вы уверены, мэм? – нахмурился кучер. – Погода совсем не для прогулок.

– Здесь тоже от дождя не спрятаться. Желаю вам найти коня и сухое укрытие, сэр. За меня не волнуйтесь.

Поколебавшись, возница приподнял шляпу, развернулся и быстро зашагал вслед за конем. Мужчина оглянулся дважды лишь мельком, и оба раза – на свою карету.

А саквояж? Он же привязан к карете сзади! Джейн оглядела со всех сторон карету, затем обочину дороги, после чего подошла к краю обрыва – никаких следов саквояжа. Наконец обнаружила его в некотором отдалении от места аварии.

К сожалению, внутри не оказалось ничего, что спасло бы от сильного дождя, кроме, пожалуй, шляпы, но Джейн решила не открывать саквояж, чтобы не намочить одежду. Она подняла его за ручку и сделала шаг.

За грудой камней и кусков горной породы, принесенных оползнем, дорога выглядела не лучше. Она превратилась в месиво, и грязь быстро налипла на мокрые сапожки и подол платья, значительно утяжелив их. Каждое движение требовало усилий, увязающие в грязи ноги едва удавалось поднимать. Джейн сошла на обочину, где трава могла защитить от вязкой почвы. Километр – совсем немного, когда выходишь на прогулку солнечным днем, но в темень, когда струи дождя хлещут по плечам, а в небе полыхают молнии, преодолеть даже несколько метров – уже победа. Вечерний холод пробирал до костей, ужас сдавливал грудь. Джейн подняла саквояж и прижала к груди.

Наконец она миновала поворот и увидела очертания Линдридж-холла. Близилась ночь, свет горел лишь в одном окне особняка. Вспышки молний, подсвечивавшие серый фасад, помогли разглядеть тропинку и дверь. Джейн поспешно поднялась по ступеням, едва не запутавшись в промокших юбках, бросила саквояж и принялась стучать в дверь. От холодного воздуха легкие разрывались. Портик защищал от дождя, но не от ветра, и Джейн с каждой минутой все больше мерзла. Она снова забарабанила в дверь до боли в руках, затем, отчаявшись, вышла из укрытия и запрокинула голову. В окне по-прежнему горел свет, но не было видно ни теней, ни человеческих фигур, ни других признаков жизни.

Впрочем, это неважно, она уехала не более часа назад. Даже если миссис Лутбрайт и миссис Перл ушли домой перед грозой, Августин все равно должен находиться в доме, он никому не позволит мерзнуть на его пороге. Но входная дверь оставалась закрытой. В какое-то мгновение Джейн стало по-настоящему страшно.

Положение более чем затруднительное. Холод сковывал движения, сердце билось сильнее. Необходимо как-то попасть внутрь, доктор никогда не услышит ее крики сквозь каменные стены.

Джейн отодвинула щеколду и нажала на дверь. Та неожиданно поддалась.

Она вошла внутрь, едва не плача от счастья, волоком втащила за собой саквояж. Ее окутала густая тьма холла. Дверь захлопнулась сама собой; вверху, над головой, переливались и мигали крошечные, словно точки, голубые огоньки.

Газовый светильник. Джейн пошла вдоль оклеенной обоями стены, ощупывая ее руками в поисках выключателя. Он есть, непременно должен быть… Пальцы коснулись диска, закрытого богато украшенным орнаментом, повернули. Вспыхнул мягкий свет. Джейн с облегчением прислонилась к стене, затем спохватилась и отошла, боясь испачкать обои.

– Августин! – крикнула она, поежилась от холода и пошла к саквояжу. – Августин, это я, Джейн. Ты здесь?

Сверху послышался странный звук, эхом разнесшийся по холлу. Джейн подхватила саквояж, поднялась по лестнице и пошла по коридору к кабинету. Проходя мимо бра на стенах, она поворачивала диск, включая свет ярче, мысленно благодаря миссис Перл, которая не выключила их на ночь, а лишь приглушила. В душе зарождалась уверенность, что светилось окно в кабинете мужа, что звук тоже доносился оттуда.

– Августин! – выкрикнула она и опять не получила ответа. По телу побежали мурашки. Ей нужно лишь принять ванну и надеть сухую одежду. Если она доберется до комнаты, она ведь сможет сделать это и сама, верно? И все же почему Августин не спустился и не открыл ей дверь? Ведь на ее месте мог быть и пациент, нуждающийся в медицинской помощи. Или мистер Лоуэлл. Августин так предан делу, почему же он так поступил?

Из-за двери кабинета призывно струился мягкий свет, но внезапно потемнело.

Джейн поставила на пол саквояж и приложила ладони к двери.

– Августин, ты здесь?

А вдруг здесь не он?

Джейн вздрогнула и поежилась. Как нелепо! Она до сих пор не пришла в себя после аварии, к тому же продрогла до костей. Если бы Августин открыл дверь, она бы хоть немного успокоилась. Она бы… Дверь неожиданно приоткрылась.

Свет бра упал на белесое лицо Лоуренса. Глаза широко распахнуты, волосы взлохмачены. Пальцы вцепились в дверной косяк. Доктор напоминал загнанного, затравленного человека. Джейн растерянно моргнула, и Лоуренс снова стал похож на самого себя.

– Джейн?

– Дорогу развезло, – пробормотала она, провела рукой по мокрому платью и застенчиво потупила взгляд. – Я стучала, ты не открывал. Почему ты не открывал?

Он промолчал. Шевельнул губами, но покраснел и не издал ни звука.

Джейн задрожала всем телом.

– Так можно и умереть, – наконец пробормотал он. – Срочно нужна горячая ванна. Я подготовлю.

Он дрожал почти так же сильно. Это стало очевидно, когда он, выйдя в коридор, поравнялся с ней, двигаясь как робот. Что произошло с ее мужем, который легко выносил ужасы в операционной, с которыми сталкивался постоянно? Более того, которые сам впускал в дверь клиники?

– Ведь вместо меня мог прийти по вызову пациента мистер Лоуэлл.

Августин остановился и медленно повернулся к ней.

– А с кучером все в порядке? – спросил он. Стараясь оградиться от нее, он использовал долг врача, будто щит. – Никто не пострадал?

– Мне ни о ком не известно.

– Ты в порядке? – Он принялся разглядывать ее лицо так, будто видел впервые.

– Да, только замерзла, испугалась и устала. Августин…

– Это хорошо. Да, горячая ванна, – произнес он гораздо увереннее. – А потом чай с бренди. И в постель, если ты действительно собираешься остаться здесь на ночь.

Эта мысль явно встревожила его, и Джейн невольно отпрянула.

– Ты ведь не отправишь меня в такую грозу в Ларрентон? Всего одна ночь и…

– Разумеется, не отправлю, – перебил ее Августин. Он старался держать между ними дистанцию, которая, впрочем, отличалась от его беспокойства в первый вечер в доме Каннингемов и расчетливого стремления держаться подальше после их поцелуя. – Прости меня, Джейн. Я сейчас сам не свой. Линдридж-холл не лучшим образом влияет на мое внутреннее состояние. И гроза тоже, особенно когда не уверен, что напор стихии выдержат все окна. Не волнуйся, в моей комнате окна крепкие, ты, разумеется, останешься в ней. Утром, если не прибудет моя карета, я одолжу лошадь у мистера Перла, съезжу, посмотрю, насколько серьезны повреждения.

– Я кричала, звала тебя, почему ты не отвечал?

Он уронил голову на грудь.

– Мне казалось… я был уверен, что это сон.

Сон. Значит, она разбудила его, оттого он выглядит странно. Ну конечно. Причина в этом. Туго затянутые узлы внутри чуть-чуть ослабли.

– Это не сон, – произнесла Джейн и хотела погладить Лоуренса по щеке, однако он увернулся. – Может, мое присутствие сделает твое пребывание здесь хотя бы немного приятнее?

Он глухо рассмеялся.

– Боюсь, Линдридж-холл не изменить только приятной компанией.

Она наклонилась за саквояжем, пальцы одеревенели и не слушались. Затем прошла за доктором в просторную умывальную комнату с глубокой фарфоровой ванной. Августин обошел ее, повернул оба крана. Послышалась пара хлопков в стене, и полилась вода. Он включил колонку для подогрева на стене, и от струи пошел пар.

Ее ждало блаженство.

Джейн медленно повернулась, не зная, что делать дальше.

– Где будешь спать ты? – спросила она после паузы.

– Думаю, в кабинете. Моя кровать мала для нас обоих.

– А другой в доме нет? Может, кровать родителей?

– Поверь, в моей комнате тебе будет удобнее, чем где-либо. И теплее. Что ж, я тебя оставлю.

Джейн не стала его удерживать, заметив, что он тяготится каждой секундой в ее обществе. Он смущен. Из-за своего дома и оплошности, когда не спустился ее встретить.

– Да, спасибо. Я очень замерзла. – Она смягчилась.

У двери Августин остановился и повернулся к жене.

– Мне до сих пор кажется, что все это сон.

Сердце ее подпрыгнуло.

– Нет, не сон. – Она коснулась его щеки так осторожно, как только могла.

Он на несколько мгновений сжал ее пальцы, отчего руке сразу стало жарко, а затем вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

Глава девятая

Через несколько часов Джейн проснулась от звуков голосов, доносящихся снизу из холла. Это не Каннингемы, не мистер Лоуэлл и не пациенты. В полусне Джейн не сразу вспомнила, где находится. Оползень. Нервозность Августина. Она иначе представляла свою первую брачную ночь. Конечно, ничего определенного, никаких фантазий, но точно не гроза, странное поведение мужа и страх. Все ли с ним в порядке? Может ли человек принять жену за видение?

Августин молод, значит, не воевал, что, впрочем, совсем не означает отсутствие воспоминаний, окутывающих ледяным саваном. Вот и она сама отказалась возвращаться в Камхерст. Столько лет она скрывала, что помнит ужасные бомбежки и газовые атаки, страдала от невозможности забыть! Даже сейчас ей порой снятся кошмары.

Возможно, когда она разбудила Августина, с ним происходило нечто похожее? Именно поэтому он отказывался ночевать в клинике, где любой увидит его слабость, заметит, как он бродит в темноте по коридорам, испуганный и потерянный? Или он старался скрывать эмоции, несмотря на мучившие его кошмары? Порой люди поступают вопреки здравому смыслу. Она, например, стремилась находиться ближе к Лоуренсу, надеясь, что их чувства похожи. Их романтический период получился скомканным, а совместно установленные правила оба уже стали нарушать.

Возможно ли, что Августин остался здесь из-за сильных, вопреки всякой логике, чувств? И ему сложно их сдерживать?

Обратившись в слух, она поняла, что один из говоривших внизу – Августин. Солнце уже высоко; скорее всего, он собрался в Ларрентон.

Джейн натянула халат и пару домашних туфель, вышла из спальни и прошла по коридору до лестницы. У двери с саквояжем в руках напротив миссис Перл стоял Августин.

Она заметила Джейн первой, затем, проследив за ее взглядом, повернулся и поднял голову Лоуренс. И улыбнулся. Солнечный свет упал на его лицо, осветив здоровый цвет кожи. Значит, он хорошо отдохнул.

– Доброе утро, миссис Лоуренс, – произнес доктор. – Выспались?

– Да, благодарю. – Она стала спускаться, смущенная обращением миссис Лоуренс. Не дожидаясь ее приближения, миссис Перл поклонилась доктору и поспешила в сторону кухни.

– Дорогу расчистили?

– Пока нет, – ответил он. – Я поеду в город на лошади мистера Перла. Если к полудню будет безопасно ехать в экипаже, я пришлю за тобой. В противном случае придется провести здесь еще ночь.

– Это было бы совсем неплохо.

Поколебавшись пару секунд, Лоуренс спросил:

– Тебе прислать что-то из города?

У нее с собой два чистых платья, везти одежду без кареты неудобно. Она справится, хотя все же кое-что…

– Возможно, на мое имя уже пришла посылка из Камхерста. Математический трактат. Если миссис Каннингем привезла его в клинику… мне не терпится его увидеть.

– Конечно. И ты можешь пользоваться всем, что есть в моем кабинете.

Джейн не смогла сдержать улыбку.

– Миссис Лутбрайт накрыла для тебя завтрак в столовой, – сказал он и добавил: – Мне будет не хватать тебя сегодня. В клинике.

Казалось, он хочет вытянуть руку и коснуться ее. Джейн подошла ближе, подол юбки скользнул по мыску его ботинка.

– Прости меня, миссис Лоуренс, – тихо произнес он. – Я вчера ужасно себя вел. Я очень давно… не принимал гостей. Я уже забыл, как это.

– Я не гость. И никогда не стану тебя осуждать, – заверила Джейн.

Возможно, не вполне нормальные мысли, но она благодарила грозу и оползень, ведь доверие мужа к ней возросло.

– Мне так хотелось вчера, чтобы ты была со мной, что, услышав твой голос, я решил, будто мне это чудится.

– Но я здесь. По-настоящему. – На мгновение ей захотелось рассказать обо всех своих страхах, о бомбежках, газовых атаках, обо всех детских страданиях. Она, конечно, сдержалась, разумно решив, что это ей не поможет, да и откуда это странное желание поделиться с ним?

Августин все же прикоснулся к ней. Прижал ладонь к щеке и стал поглаживать большим пальцем.

– Мне надо извиниться. Я рассуждал глупо, полагая, что твое присутствие в доме вызовет проблемы. На самом деле оно все упрощает.

Джейн ощутила прилив гордости.

– Я бы очень хотела остаться еще на ночь, даже если дорогу расчистят. Остаться с тобой. Ты согласишься?

Он колебался. Это угадывалось по его дыханию и секундному напряжению мышц лица.

– И все же я попрошу тебя вернуться в клинику, – произнес он мягко, надеясь не расстроить ее. – Мистеру Лоуэллу надо дать выходной.

Она приняла эти условия и будет следовать договоренностям, пока оба не решат, что в них нет необходимости.

– Я вернусь. Я все понимаю.

– У меня кое-что для тебя есть. – Он достал из чемодана тонкую книжицу. – Моя монография о мистере Этридже. Подумал, может, ты захочешь прочитать.

– С удовольствием. – Она взяла ее, открыла и посмотрела на титульный лист с именем мужа большими жирными буквами. – Как это ужасно. Я о болезни, не о твоем труде.

– Я бы не рекомендовал читать ее перед сном. Несмотря на то что многое из написанного существует лишь в теории, все это ужасно. Надо сказать, он всегда пребывал в хорошем настроении. Невероятно, если учесть, что все ткани в теле постепенно превращаются в кость, это сковывает движения и может омрачить жизнь даже в самый приятный день.

– Я учту, – кивнула Джейн. – Ты не поверишь, но у меня стальные нервы.

– Охотно верю. – Он заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. От этого легкого прикосновения она совершенно опьянела. – Увидимся вечером.

– Буду с нетерпением ждать, – пробормотала она.

Он некоторое время стоял и смотрел на нее, словно на инородный предмет в холле своего дома. С таким выражением лица, как у пациента, которому впервые за несколько недель дали бульон. Затем Лоуренс отвернулся, взял с вешалки дождевик и вышел.

Даже в солнечном свете Линдридж-холл оставался странным местом. Из-за замысловатых форм и количества коридоров здание казалось больше, чем предполагала Джейн. Потом она обнаружила несколько фальшивых дверей, озадачивших ее еще больше. Жестяной потолок на третьем этаже отличался чеканным замысловатым геометрическим, а не растительным, как принято, узором.

Несколько раз в течение дня Джейн выходила побродить по дому со связкой ключей от помещений, позаимствованной у миссис Перл. Она надеялась понять скрытый – определенно большой – смысл архитектуры дома, поэтому рассматривала каждую деталь, часто видимую лишь под определенным углом. Вероятно, это многое прояснит. И все, чего так стеснялся Августин, – газовые люстры, потрескавшаяся обшивка, потертые ковровые дорожки на лестнице – меркло при обнаружении еще больших странностей.

Джейн раздвинула плотные шторы, впустила в дом неяркий солнечный свет и принялась разглядывать предметы, казавшиеся забытыми или намеренно оставленными: железный подсвечник с треугольником расплавленного воска на одной стороне, стопку нот… Все они казались частичками из прошлых жизней, давно закончившихся или изменившихся до неузнаваемости.

За исключением нескольких таких осколков истории, сырые комнаты пустовали. В западном крыле третьего этажа Джейн открыла последнюю дверь, ведущую в библиотеку, и в лицо ударил нестерпимый запах плесени и гнили.

На фоне пустых книжных шкафов от пола до потолка – покрытые пылью кресла и столы. Огромный купол зеленого стекла, на металлических перемычках образовался конденсат, наполняя помещение влажностью. Некоторые рамы рассохлись, стекло отошло, вода во время дождя свободно проникала внутрь и скапливалась лужицами на гниющих досках пола. Остро пахло плесенью.

Но и до этого никому нет дела. Огромный особняк совершенно заброшен. Как это вышло?

Ах, как же здесь, видимо, было хорошо, когда через чистое стекло безмятежно проникало солнце, в нагретом им воздухе витали запахи тлеющих поленьев, бумаги и чернил! Она могла бы сидеть здесь часами, зарывшись в книги. Но сейчас комната производит удручающее впечатление.

На лестнице Джейн встретила миссис Перл с чем-то темным в руках, покрытым копотью, потрескавшимся, похожим на непрогоревшее полено, но другой формы.

– Странно, конечно, мэм, – заговорила горничная, заметив ее удивленный взгляд, – что я нашла это в старой хозяйской спальне. А я ведь точно знаю, что на прошлой неделе там убирала, и с той поры огонь не зажигали. Наверное, появилось недавно, хотя, судя по всему, зола в камине старая.

– Что это?

– Полагаю, саквояж доктора. Не представляю, зачем его сжигать? – Она похлопала по крышке, и внутри что-то заскрежетало, как будто по стеклу провели металлом.

Миссис Перл растерянно подняла глаза на Джейн, и та протянула руки.

– Давайте, – сказала она. – Я его отмою и вычищу.

– Не стоит утруждаться, мэм.

– Мне все равно нечем заняться.

Женщина переложила саквояж ей на руки. Он оказался тяжелым и холодным.

Джейн вошла в кухню, не увидела миссис Лутбрайт и прошла сразу к раковине. Застежку заело, и Джейн с трудом открыла саквояж, сохранивший свою форму. Несколько карманов наполняло битое стекло, рядом лежали скальпели и другие хирургические инструменты, пока ей незнакомые.

Миссис Перл права: зачем это сжигать?

Инструменты в отличном состоянии, лишь слегка попорченные огнем.

Джейн принялась доставать один за другим кусочки стекла и откладывать в сторону. Скорее всего, сумку уже не привести в порядок, но попробовать можно. Она извлекла еще несколько больших и маленьких инструментов, трубки, назначения которых не знала, зажимы – крупнее тех, что используют плотники; при мысли, что они касались человеческого тела, стало не по себе.

Каждый предмет она тщательно промывала кастильским мылом и водой из крана и откладывала сушиться, будто столовое серебро.

За последнюю неделю Джейн узнала от мистера Лоуэлла, как готовить инструменты для операционной. Она тогда ассистировала Августину, когда он делал рассечение зрачка.

Джейн наблюдала, как он поднес скальпель к глазу пожилой женщины, давно утратившему способность видеть из-за старой травмы, сделал надрез и поместил ретрактор. Сказал, что сделал щель, куда вставит новый хрусталик и таким образом восстановит зрение на несколько процентов.

Женщина стонала, ей было дурно от эфира, но, когда пришла в себя, долго благодарила доктора. Парадокс медицины: все рядом – боль и облегчение, жизнь и смерть.

Джейн мыла второй скальпель, когда тот внезапно выскользнул и полоснул по пальцу, а потом с грохотом упал в раковину. Она втянула воздух сквозь зубы, зажмурившись от боли, а когда открыла глаза, увидела раковину в красных потеках и такую же воду, стекающую вниз в трубу канализации. Скривившись, Джейн сунула руку под воду, зажала рану на пальце и стояла так, пока кровь не остановилась.

Джейн оглядела оставшиеся инструменты и принялась отмывать их быстро, но внимательно, щадя пораненный палец.