Текст книги "Призраки Джейн Лоуренс"

Глава десятая

Из холла Джейн оглядела лестницу и галерею наверху, намереваясь продолжить осмотр дома с того места, на котором остановилась. Из помещений на втором этаже она видела только спальню и кабинет Августина. Но оставался еще один коридор, уходящий влево. Даже представляя общий план здания, Джейн не понимала, куда он ведет. Она направилась вперед без колебаний.

Несколько комнат: спальни прислуги, кладовые, хотя миссис Перл пользовалась одной. Джейн собиралась повернуть назад, когда вдалеке, в тускло освещенном коридоре, заметила переливающийся металлический блеск. Оказалось, это закрытая дверь без оконного проема или зажженного бра рядом. И все же откуда-то поступал свет, увлекая ее и маня.

Дверь запиралась на три старых замка и один новый, именно он и сверкал в темноте. Его перекинули через две накладки весьма хлипкого вида, будто наспех прикрученных к двери и косяку.

Джейн принялась сосредоточенно подбирать ключи из висевших на связке. Врезные замки поддались сразу, в отличие от навесного. Она задумчиво взяла его в обе руки и провела большими пальцами по поверхности. Повеяло холодом, который проникал в тело и вселял ужас. Джейн отдернула руки.

Связка ключей выскользнула и упала на каменный пол с неожиданным грохотом, разнесшимся по всему коридору.

Что же может быть за этой дверью? И зачем ее так запирать? Чтобы туда не заходили слуги?

Она не сводила глаз с замка, ожидая, что мозг подскажет верное решение или заставит рассмеяться и идти дальше. Вместо этого в голове возникала мысль оторвать накладки, открыть дверь и посмотреть, что же там, внутри.

Воздух. Ей необходим воздух, чтобы очистить голову от навязчивых мыслей.

Джейн заставила себя отойти от двери, а потом подняться в спальню Августина. Там она решительно сняла домашние туфли и надела сапожки, все еще запачканные грязью.

Территория Линдридж-холла удручала. Беспорядочно разбросанные кусты, уже без листвы, опутывали голые прутья лиан.

К утру дождь прекратился, но почва все еще оставалась мокрой и рыхлой, а небо серым от горизонта до горизонта. Не слышались птичьи голоса, даже на краю леса у невысокого пригорка, на который забралась Джейн. Все вокруг будто замерло.

Ей не было и десяти, когда пришлось переехать в Ларрентон, и страх при воспоминаниях о творившихся в Камхерсте зверствах остался в сердце до сих пор. Джейн долго жила в квартире в столице Великой Брелтании и так и не привыкла к просторам.

Душа разрывалась от страха одиночества и беспомощности под этим грозным небом и одновременно ощущала покой. С вершины Джейн видела на целый километр все стороны. Здесь никого нет, кроме нее, разве это не прекрасно?

Внизу, чуть поодаль, она заметила человека верхом на лошади. Августин.

Сердце подпрыгнуло от радости, последние тревоги мгновенно рассеялись. Она расскажет ему об инструментах и закрытой двери, а он, как человек разумный, непременно найдет всему объяснение. Конечно, посмеется над боязнью висячих замков у нее – той, которую не испугали даже черепа и прочие хранящиеся в кабинете находки. А потом они оставят эту тему и заговорят о более важном – о пациентах, планах и вещах, в высшей степени приятных.

И поедут в Ларрентон. Вместе.

Джейн поспешила вниз, к подножию холма. Несколько раз земля превращалась в скользкую жижу, но ей удалось устоять и даже не подвернуть ногу. Оказавшись на одном уровне с особняком, Джейн ускорила шаг. И ей удалось разглядеть, что человек на лошади у входа вовсе не Августин, а мистер Лоуэлл.

Джейн замедлила шаг и остановилась у небольшой лестницы, ведущей к главной двери.

– Мистер Лоуэлл. – Голос заставил его вздрогнуть и повернуться. – Все хорошо? Доктор Лоуренс уже должен был добраться до города.

– Ах да, он приехал, – закивал Лоуэлл. – Отправил меня принести извинения, мадам.

– Извинения? – Джейн нахмурилась.

– Сегодня он не вернется в поместье. Дороги не высохли, а он должен быть готов выехать к пациентам в любое время. Я здесь, чтобы вернуть лошадь мистеру Перлу и передать вам этот сверток.

– Как же вы вернетесь? Он ведь не заставил вас идти пешком?

– У фермы меня ждет карета. Дорога оттуда до Ларрентона, хвала небесам, не повреждена.

Помолчав пару мгновений, он продолжал:

– Если позволите предложить, мадам, я мог бы взять с собой и вас. Я много чего могу увезти. Но если вы пожелаете остаться дома…

Джейн хотела согласиться. Но облака над головой за несколько минут превратились в темные тучи, готовые пролиться дождем. Разумнее не рисковать, ведь с каретой опять может случиться авария. А Линдридж-холл – это все же дом, хоть и местами с прогнившей крышей, как удалось разглядеть с пригорка. Из всех опасностей здесь ее могут испугать лишь собственная впечатлительность и разыгравшаяся на нервной почве фантазия.

– Да, полагаю, разумнее остаться. Что прислал с вами доктор?

Мистер Лоуэлл улыбнулся и подошел к лошади, привязанной к ветке с облезлой корой высохшего, хоть и молодого деревца. Из седельной сумки он достал обернутый пленкой сверток.

Джейн почувствовала в руках привычный вес книги. Судя по объему, одна здесь точно есть.

– Он сказал, что вы настроены работать, – произнес мистер Лоуэлл, – потому я привез кое-что из клиники.

– Благодарю, – улыбнулась Джейн. Августин уже неплохо ее изучил, понял, что праздное существование – не ее стиль.

– Еще миссис Каннингем оставила для вас пакет.

– О, я так его ждала! Спасибо вам, мистер Лоуэлл.

Мужчина усмехнулся и коснулся кончиком пальца шляпы.

– Рад помочь. Вы точно не хотите вернуться в город?

– Не сейчас. – Джейн прижала посылку к груди. – Передадите мои наилучшие пожелания?

– Разумеется, мадам. Если повезет, к завтрашнему дню поврежденный участок дороги приведут в порядок.

Дождь зарядил менее чем через час.

Джейн устроилась в передней гостиной, куда долетали успокаивающие домашние звуки хлопотавшей по хозяйству миссис Лутбрайт. Несколько раз к Джейн заходила миссис Перл, приносила чай и подбрасывала поленья в огонь.

Мистер Лоуэлл привез ее новую бухгалтерскую книгу и список заказов, за которыми послали в Камхерст. Рядом лежали математический трактат и еще какой-то довольно тонкий блокнот.

Прежде всего, увидев знакомый почерк, Джейн взяла в руки письмо.

Сделав глоток чая, она сломала печать и разложила на столе лист. Надев очки, предусмотрительно прилагавшиеся, прочитала:

Нашей дорогой Джейн.

В день свадьбы ты выглядела чудесно, была полна жизни, чего мы не видели в тебе много лет. Прошу прощения за устроенный парад, могу предположить, зная твой темперамент, что он ошеломил тебя. Мы не могли позволить нашему последнему ребенку покинуть дом без праздника, как и рассказать о планах из опасений, что их отвергнут. Надеюсь, ты простишь нас за несдержанность.

Ты знаешь, как мы с мистером Каннингемом гордимся тобой. Ты одна из немногих молодых людей, которые ставят перед собой цели и работают, чтобы приблизиться к ним. Мистер Каннингем видит в этом свою заслугу, я же считаю исключительно твоим достижением. Ты всегда была особенной.

Как дела у твоего мужа-доктора? Мы с мистером Каннингемом внимательно наблюдали за вами во время церемонии и парада, и нам кажется, что рациональности в этом браке меньше, чем вы оба думаете. Тебе ситуация видится уникальной, но в целом она довольно банальна.

Большинство людей в начале семейной жизни ничего не знают о второй половине, будь то союз по соглашению или нет. Так было у нас с мистером Каннингемом и у твоих родителей. Впрочем, так не считают те, кто женится по собственному выбору. Они уверены, что знают человека, даже если знакомы лишь месяц, если не видели возлюбленного во все времена года. Ты, моя милая, лишена иллюзий.

По моему опыту, совсем необязательно хорошо знать жениха, по крайней мере это однозначно не гарантия счастья. В нашем случае новые черты друг друга становились приятным сюрпризом, надеюсь, у тебя будет так же.

Умоляю, двигайся вперед с открытым сердцем и открытыми глазами. Мне понятен твой план стать для мужа чем-то большим, чем просто сотрудник. Математика всегда помогала тебе в жизни. Однако прошу последовать совету немолодой уже леди: будь терпеливой. И чаще слушай мужа – это способ узнать много важного.

С любовью,

Дебора Каннингем

Джейн провела большим пальцем по подписи миссис Каннингем и улыбнулась письму. Они всегда понимали друг друга. Эта искренняя, любящая женщина, конечно, не заменила ей мать, но стала близким и дорогим человеком. К тому же она обладала проницательностью, что в очередной раз заставило Джейн покраснеть. Нет, это не просто деловое соглашение, уже нет.

Джейн собиралась убрать письмо, когда увидела на обратной стороне послесловие.

P.S. После вашего свадебного парада я говорила с некоторыми твоими одноклассниками из Шарптона. Кажется, доктор Лоуренс очень помог доктору Мортону, когда тот боролся с болезнью. Линдридж-холл гораздо ближе к Шарптону, чем к Ларрентону, поэтому они удивлены, что Лоуренс не вернулся к ним после работы в государственном учреждении, они все его очень любили. Не представляю, кого благодарить за такую удачу, но я рада, что доктор Лоуренс выбрал наш город, уже потому, что он может составить твое счастье.

Шарптон. В последние годы она редко вспоминала об учебе. Удивительно, ведь они могли встретиться еще тогда, хотя бы мельком. Джейн вновь задумалась о том, как многого не знает об Августине. Не только о характере и предпочтениях, но и о прошлом. Ее удивило внезапное острое желание услышать его рассказ о жизни и поделиться собственными воспоминаниями.

Она еще немного помечтала и открыла книгу учета.

Во время работы она всегда чувствовала себя лучше. Вынужденная сосредоточенность прогоняла разные, не всегда приятные мысли, время текло быстрее. Дождь, хоть и не такой сильный, как накануне, не прекращался, смывая надежду на то, что к завтрашнему дню по дороге можно будет проехать. По вине туч солнце исчезло гораздо раньше заката. Миссис Перл зажгла газовое освещение, но и с ним Джейн скоро почувствовала усталость, закрыла чернильницу и потерла глаза.

Миссис Лутбрайт и миссис Перл готовили в кухне ужин и болтали. Джейн встала и прошла к столику с напитками. Она вовсе не собиралась подслушивать, просто стояла достаточно близко, чтобы разобрать слова.

– Мистеру Перлу не стоит приезжать, чтобы отвезти меня домой, я прекрасно могу дойти сама, – говорила миссис Перл. – Боюсь, однажды он либо собьется с пути, либо пострадает из-за этих дождей. Знаете, вот на прошлой неделе я уже легла в постель, когда он явился, проскакав на лошади отсюда до дома, и расспрашивал о «женщине с красными глазами», а от самого попахивало виски. Я объясняла ему не раз, что никакой женщины нет, а если есть, ему лучше о ней не рассказывать.

– Это призрак, – сдержанно и важно сообщила миссис Лутбрайт. – Надо надевать рубашку наизнанку, когда она проходит мимо, чтобы не околдовала.

– Так уж и призрак, – фыркнула миссис Перл. – Все призраки появляются только после кое-чего, сделанного из ячменя. Он сказал, что приходил сюда, хотел постучать в дверь, но свет в окнах не горел, поэтому он развернулся и ушел. А потом, как говорит, она на него посмотрела. Если бы в доме жило привидение, мы бы его видели, не так ли? Я лично никого не замечала ни в особняке, ни рядом, когда возвращалась домой.

Джейн не верила в призраков, но все же с трудом успокоила дрожь, возникшую при одной мысли о них.

– Воистину, это должно быть привидение, – заключила миссис Лутбрайт. – Помнишь ту красивую карету, которая приезжала в поместье два года назад, а через несколько месяцев заперли главный зал?

– Тогда сюда все время приезжали красивые кареты, – со вздохом произнесла миссис Перл. – Разве упомнишь?

– Сюда въехала молодая женщина из Камхерста.

Джейн нахмурилась. Молодая женщина из Камхерста? Возможно, сестра. Или кузина? Или даже однокурсница, коллега-хирург например.

– И откуда, скажи на милость, тебе это известно?

– Миссис Янг только вчера рассказывала. – Миссис Лутбрайт заговорила тише, и Джейн подошла ближе к двери, напомнив себе мотылька, летящего на огонь.

– Через несколько месяцев после ее переезда на главной аллее видели гробовщиков, хотя про похороны не слышали. А потом заперли зал, и вся семья, кроме доктора, уехала.

Молодая женщина, гробовщики и никаких похорон.

Под ложечкой словно возник ком из пепла. Возможно, все сказанное ничего не значило, но заглушенный работой страх разросся, угрожая стать семикратно сильнее прежнего.

– Никогда не слышала ни о чем таком, – пожала плечами миссис Перл. – Миссис Янг просто тебя пугает.

Миссис Лутбрайт ничего не ответила, и некоторое время с кухни доносился лишь перезвон посуды.

– Однажды я кое-что видела, – наконец призналась кухарка.

– Что же? – Миссис Перл не удалось скрыть нетерпение.

– Не женщину.

– Уж ясно, не женщину, – усмехнулась горничная, и Джейн живо представила, как та, взволнованная темой разговора, склоняется к миссис Лутбрайт, чтобы ничего не упустить.

– Какую-то тень. Тогда я оставалась в доме после заката, потому что доктор еще не вернулся, а я не хотела, чтобы суп остыл. Я лишь на минуту зашла в столовую, чтобы расставить отполированные подсвечники, и заметила, что по коридору кто-то прошел.

– Не может быть!

– Это правда, Женевьева. Истинная правда. Я своими глазами видела. Силуэт мелькнул в дверном проеме, и я еще подумала: может, доктор как-то тихо вошел? А потом через некоторое время он подъехал.

– Ты ему рассказала?

– Чтобы он меня уволил? Не глупи.

– Он бы так не поступил!

– Рисковать все же не стоило.

– Это верно.

Голоса стихли, хлопнула кухонная дверь.

Джейн забыла, как дышать. Все это пустая болтовня. Полуправда, слухи, выдумки пьяницы. Все части не складывались в одно целое, и обстановка влияла. Единственного ветхого особняка на возвышенности достаточно, чтобы у женщин, живущих обособленно, разыгралась фантазия.

Затем Джейн подумала об Августине и о грозе. Похоже, из-за нее у всех шалят нервы. Прошедшей ночью Джейн удалось выспаться, но сколько раз в жизни она просыпалась в холодном поту, не понимая, где находится, в голове крутились цифры и суммы из книг учета, непонятные, бессмысленные, меняющиеся сами собой. И тогда, и сейчас лучше всего – ждать, когда пройдет зыбкость и картинка обретет ясность.

Незамысловатый ужин прошел в тишине. Джейн подали запеченные яйца с подливкой. Пока она ела, миссис Перл закрывала дом на ночь.

Когда она закончила, за окном воцарилась темнота, на стол опустились длинные тени, света люстры не хватало на всю комнату. Джейн поднялась и потерла лоб.

Уже на полпути к выходу она заметила краем глаза какое-то движение. Повернулась, но не увидела ничего, кроме собственного отражения в окне. Сгорбленная фигура отчего-то ниже ее ростом. Озадаченная, она подошла ближе. И тогда увидела у своего отражения красные глаза.

Глава одиннадцатая

Джейн моргнула, и глаза стали обычными, такими, какие она всегда видела в зеркале.

Она глубоко вдохнула и протяжно выдохнула. Истории о призраках явно отражаются на ней не лучшим образом. Впрочем, она не замечала за собой склонности пугаться без причины, не стоит позволять себе подобное и сейчас, иначе психическое состояние может ухудшиться. Работа, только работа – лучшее лекарство от боязливости, которая делает ее похожей на ребенка. Ей поможет сосредоточенность на подсчетах и суммах.

Джейн отнесла посуду в кухню, собрала книги и отправилась наверх, не забывая включать на своем пути каждый светильник. В кабинете она подбросила поленья на затухающие угли, потом еще и включила на полную мощность люстру. Вскоре в комнате стало тепло и светло, она села за стол, стараясь не обращать внимания на тени, отбрасываемые черепами на полках.

Работа с учетными книгами должна была занять не менее часа, но воображение разыгралось и не желало успокаиваться.

Джейн поднимала голову при каждом звуке, а вскоре поймала себя на мысли, что вздрагивает всякий раз при виде своего отражения в окне. «Это просто глупые сказки о привидениях, – укоряла она себя. – Ты ведь никогда в них не верила».

Ни в духов, ни в призраков, ни в привидения. Родители и Каннингемы вырастили здравомыслящую девушку, понимающую, что не стоит бояться неизвестного, когда есть бомбы и солдаты. Она всегда дружила с логикой, с детства придерживалась правил, расписания и порядка. Ее раздражали нарушенные планы. Раньше ей никогда не доводилось испытывать страх, который мешал бы сосредоточиться. Что же сейчас происходит?

На последней странице бухгалтерской книги были заполнены всего три строчки, Джейн переписала их и уставилась на лист, будто ждала, что остальные появятся сами. Ей никак не удавалось уловить мысль из математического трактата, автор которого рассуждал о значении числа ноль и его роли в новейшей арифметике. Читать монографию Августина о мистере Этридже Джейн тоже не могла. И все же нужно занять мозг.

А что насчет тоненького блокнота, лежавшего в посылке под бухгалтерской книгой?

Беглый взгляд позволил понять, что это личные расходы и доходы Августина. Он все тщательно документировал с момента учебы. Записи корявым убористым почерком – так Лоуренс писал всякий раз, когда не хватало времени, например при первичном осмотре пациента. Джейн целую неделю ежедневно читала досье больных и теперь могла разобрать почти каждое слово. Расходы на посещение клуба с друзьями, на одежду, канцелярские принадлежности и ежедневное питание.

Из блокнота удалось многое узнать о муже. Она хорошо знала Каннингемов, ведя их бухгалтерию, хотя и не осознавала этого, теперь же, просматривая записи незнакомого, по сути, человека, понимала, что вполне в состоянии определить основные черты его характера. Где и что он ел, предпочитал ли готовить самостоятельно (так и было, по крайней мере в юности, когда он редко питался в заведениях и отмечал особенно полюбившиеся заказанные блюда), куда он ездил, какую квартиру снимал – Джейн владела всей информацией.

Она рылась в жизни юного Августина, надеясь на получение не особо нужной индульгенции.

Она нашла записи двухлетней давности из Шарптона. Вспомнив рассказ миссис Лутбрайт, перелистнула сразу несколько страниц вперед на время его переезда в столицу, а затем в город у самой южной границы – место государственной должности, о чем упоминала миссис Каннингем. И наконец, Ларрентон.

Прижав ленту закладки ближе к корешку, Джейн открыла книгу учета с конца и принялась переписывать данные, помечая каждую сумму инициалами. Возможно, ей пока не стоит заходить далеко: неизвестно, понравится ли Августину ее идея упорядочить данные или он захочет оставить все как есть. Ее вариант дает лишь общее представление, ему необязательно оставаться единственно верным и рабочим.

Покупка еды, чай для семей пациентов, пополнение запасов бинтов. Она переписала две строчки и…

Плата мистеру и миссис Пинкком, равная значительной части остатка дохода, обозначаемая словом Элоди. Отметка о выполнении платежа отсутствовала, хотя прошел уже месяц. Вернувшись к дню переезда Лоуренса в Ларрентон, Джейн нашла похожие данные в ежемесячных расходах. Но суммы не выплачены, словно Пинккомы отказались от чека.

Элоди.

Джейн поерзала на месте и принялась листать блокнот.

Статья расхода Элоди появилась чуть меньше двух лет назад. Два года назад, когда он покинул Шарптон, а в Линдридж-холле поселилась молодая женщина. Два года назад в поместье видели гробовщиков, а потом семья доктора спешно уехала.

Когда мистер Перл подошел к особняку вечером, на него из окна смотрела женщина с красными глазами.

Ты никогда не останешься на ночь в Линдридж-холле.

Джейн откинулась на спинку стула, конечности налились свинцом, по телу побежали мурашки. Возможно, время – случайное совпадение, хотя она не допускала подобного. Что-то произошло с молодой женщиной по имени Элоди – и произошло в этом доме.

Миссис Каннингем утверждала, что Джейн принимала решение о замужестве, не будучи сбитой с толку иллюзиями. Но ее иллюзии считались фактами, которые не подвергались сомнению. Джейн сразу заключила, что доктор Лоуренс – хороший человек, у него просто, как и у нее, есть свои причины избегать общества Ларрентона.

Неужели она настолько глупа, что обманулась собственным желанием и его внешней добропорядочностью?

Элоди. Она провела рукой по записям в блокноте Августина. Это уже неважно.

Чеки не обналичены. Похоже, ничто не угрожает его репутации и практике. Впрочем, могут быть и другие объяснения, не столь пугающие, но тоже довольно мрачные. Возможно, имел место роман с миссис Пинкком или ее дочерью Элоди. Или доктор платил борделю. Ее не касалось ни это, ни тем более история о призраке.

И все же Джейн чувствовала себя так, будто ее предали.

Ночью уснуть не удалось. Дождавшись восхода солнца, Джейн спустилась в столовую к завтраку. Золотой свет, заливающий комнату, не смог разрушить щит, которым она закрывала еще не окончательно сформировавшуюся боль внутри.

Броня весьма потрепанная; она защищала Джейн сначала в Камхерсте от паники и страха перед едким газом, который неумолимо заполнял легкие, когда рузкане начинали атаку, а затем в Ларрентоне, когда она сидела вместе со всеми и собиралась узнать о своем сиротстве. Теперь и снаружи, и, кажется, внутри все успокоилось.

Днем Джейн гуляла по территории поместья, затем изучала коллекцию диковинок в кабинете доктора. Пороки развития и необычные болезни. Что они значили для Августина? Раньше она считала это увлечением эксцентричного человека, но не слишком ли оно связано с жестокостью и темным миром смерти? Вот и первая причина не доверять ему. Она оглядела тоненькие крылышки приколотых насекомых, сдула пыль с мелких металлических предметов, о предназначении которых не догадывалась.

В течение дня она дважды поела и столько же раз пыталась избавиться от горечи обиды. «Это не твое дело, – говорила себе Джейн. – Если бы ты послушалась его и вернулась в город до начала грозы, теперь не пришлось бы обо всем этом думать».

Однако боль, как и защитная раковина, осталась на месте.

За несколько часов до заката Августин вернулся в Линдридж-холл.

Заметив, что он выходит из кареты, Джейн открыла записи блокнота учета расходов на том месте, где впервые упоминалось имя Элоди, – на тот случай, если быстро понадобятся подтверждения.

Дом притих, будто затаил дыхание, каждая дорожка на полу и лестнице напряглась в ожидании.

Джейн вышла на галерею второго этажа у лестницы как раз в тот момент, когда доктор справлялся у миссис Перл:

– Где миссис Лоуренс? Она еще здесь? С ней все хорошо?

Он ее не заметил, что давало возможность внимательно разглядеть его со стороны. Можно ли узнать тайны человека по изгибу скул и плеч?

– Я ее сегодня почти не видела, – ответила горничная. – Велите позвать?

И вот тогда Августин поднял глаза и увидел Джейн. На лице расцвела яркая улыбка, она не видела в обращенном на нее взгляде фальши. Сжав перила, она подавила желание ответить искренней улыбкой, хотя уголки губ уже начали приподниматься сами собой.

Августин мгновенно помрачнел.

Знает, в чем его вина? Или просто обеспокоен? Это стыд за совершенный проступок или обеспокоенность за ее здоровье?

К горлу подкатила тошнота. Щит пошатнулся, но не рухнул.

– Здравствуй, Августин, – произнесла Джейн.

Миссис Перл пробормотала слова извинений.

– Джейн. – Он кивнул, сделал шаг вперед и протянул руку.

Она боялась прикасаться к нему и в то же время мечтала оказаться в объятиях, ощутить уверенность, как за день до этого. Не понимая, к какому варианту склоняется, она спустилась по лестнице и сделала два последних шага, опираясь на его руку.

– Сожалею, что пришлось оставить тебя здесь одну так надолго.

– Я нашла чем себя занять.

– Надеюсь, ты не все время занималась расчетами?

Расчетами. Он ее проверяет? Или по какой-то причине не знает, что у нее все его личные записи?

Рука машинально сдавила его ладонь. Дом с отражением женщины в окнах. Дом с запертой дверью.

Она чувствовала, как Августин напрягся, будто мог слышать ее мысли.

– Нашла что-то для себя интересное?

– Миссис Перл нашла твой саквояж, – произнесла Джейн вместо всего, что вертелось на языке.

– Саквояж? – Августин нахмурился.

– В спальне на третьем этаже. – Джейн вела мужа в столовую. – Он был в камине, почти обуглился. Однако некоторые скальпели сохранились, я их отчистила и вымыла. Я подумала про пациента с серьезным заболеванием.

В спальне твоих родителей? То, что раньше казалось сомнительным, обретало логику и укладывалось в общую картину. Конечно, как же иначе?

– Да, – ответил он после короткого раздумья. – Да, это было несколько лет назад. Но как странно. Я и представить не мог, что камин не вычищали столько лет. – Он поспешил спрятать в карман другую руку, но Джейн заметила легкую дрожь.

Он не знал о сумке? Или не ожидал, что она ее увидит?

– Августин?

– Прости, это очень неприятный и сложный случай, – пробормотал он. – Тяжело вспоминать. – Остановившись у двери столовой, он повернулся и широко ей улыбнулся. – Я скучал по тебе. Очень.

– И я по тебе, – ответила Джейн, ненавидя себя за одновременное облегчение и желание.

Августин, видимо, заметил борьбу ее чувств.

– Внизу ждет карета. На подъездной дороге. Твои вещи собраны?

– Нет. Я намерена сегодня остаться.

– Но дороги расчищены. – Августин повернулся не в сторону входной двери, как она ожидала, а оглядел лестницу. – Джейн…

– Давай ужинать, – предложила она. – Я налью нам кларет.

Она прошла в комнату, оставив Лоуренса на месте со всеми выдвинутыми предложениями. Он покорно последовал за ней.

В столовой было чище, чем в день их свадьбы. Начищенные окна и раздвинутые шторы позволяли любоваться предзакатным солнцем. Никакой паутины и пыли в углах, даже обивка стульев тщательно вычищена. Бокалы для вина перемыли, и Джейн, наливая в них вино у буфета, надеялась испытать удовлетворение и гордость, однако ничего подобного не случилось.

Она молча прошла к столу и села, а через пару минут вошла миссис Лутбрайт с несколькими дымящимися блюдами. Августин тихо произнес что-то о необходимости отослать экипаж. Джейн сделала вид, что увлечена процессом, хотя ела без аппетита, куски не лезли в горло.

Как же начать?

Когда кухарка наконец удалилась, Джейн решила выдавать информацию в той же последовательности, в какой она ее получила.

– Знаешь, миссис Лутбрайт считает, что в доме живет призрак…

Вилка Августина слишком сильно стукнула по тарелке, когда он подцепил кусок тушеной оленины. Откинувшись на спинку стула, Лоуренс принялся пережевывать его совершенно спокойно, без спешки.

Сердце Джейн забилось сильнее.

– Не подозревал, что она верит в мистику, – произнес он, сделав глоток вина. – И ты тоже?

Джейн старалась не поворачиваться к окну из страха увидеть женщину с красными глазами.

– Я не знаю. Раньше об этом не думала.

– И миссис Перл разделяет опасения миссис Лутбрайт?

– Нет, не разделяет, – отчетливо произнесла Джейн. – Хотя упомянула, что ее муж несколько раз спрашивал, как ты развлекаешь гостей.

– Мистер Перл известен своим пристрастием к выпивке.

– Да, я слышала об этом. – Сейчас. Она должна спросить сейчас. Выпрямившись, Джейн чуть подалась вперед. – Кто такая Элоди?

Лицо Лоуренса словно окаменело, побледнело, как в тот день, когда мистер Рентон испустил дух прямо на операционном столе.

Не дождавшись ответа, Джейн, ведомая логикой, решила усилить напор атаки.

– Я закончила просматривать бухгалтерские книги. Мистер Лоуэлл привез также блокнот с данными о твоих личных расходах. Видимо, без твоего ведома. Что за платежи Пинккомам? За что, Августин?

Она ожидала, что он будет уклоняться от ответа, скажет, что ужин не лучшее время для серьезного разговора. Или, например, что это слишком личное, чтобы кого-то посвящать. Джейн это не волновало; она приготовилась наступать, загнать Августина в угол. Потому следом выдвинула одну из гипотез, которую сама считала нелепой.

– Она твоя дочь?

Глаза его округлились, а потом он захохотал.

– О бог мой, конечно, нет! – И покачал головой.

Джейн покраснела от смущения. Муж что-то от нее скрывает. Какая разница, если ее версия оказалась неверной. Что она знает о его характере?

– Что ж, – протянула Джейн, стараясь сохранить самообладание, – тогда кто она?

– Точнее сказать, кем она была. – Смех Августина оборвался, лицо превратилось в маску. – Пациентка, которой я не смог помочь.

– Пациентка, – повторила Джейн, видя, как лицо его опять становится таким же, как в день смерти мистера Рентона.

– Я и только я виновен в том, что с ней произошло. С той поры я не раз пытался примириться с ее семьей, но безуспешно. Я понимаю, они ненавидят меня, но не могу просто так все оставить.

– Это она жила в особняке какое-то время? И потом умерла? – спросила Джейн, хотя уже поняла, что упускает какое-то важное звено.

Брови доктора поползли вверх.

– Кто тебе рассказал?

– Слуги.

– Да. – Лоуренс нервно взъерошил рукой волосы. – Из-за нее сожгли саквояж. Причиной смерти стала ужасная лихорадка.

– Пациентка? Здесь?

Августин несколько секунд смотрел на нее, потом покачал головой.

– Она была дочерью давних друзей семьи. Они понимали, что не смогут сами за ней ухаживать должным образом, но не доверяли местным врачам. Я убеждал их, говорил, что едва ли смогу ей помочь, но они настояли.

– И она умерла в этом доме.

– Да. К моему стыду.

Стыд. Пожалуй, оба страдают от него.

Джейн, расслабившись, откинулась на спинку стула. Кажется, она все же не создана для праздного существования. Утреннее предложение вернуться в клинику теперь выглядело все привлекательнее. Недолгая поездка поможет отвлечься от ощущения постоянной опасности.

– Пациентка, – повторила Джейн и принялась тереть виски, надеясь, что кровь отхлынет от пунцовых щек. – А я подумала, что у тебя есть тайна, что ты скрываешь от меня нечто очень плохое и важное.

– Неужели ребенка?

– Ребенка или… связь с любовницей, которая несколько лет назад перестала принимать от тебя деньги.

Ее слова вызвали у Августина настоящий приступ смеха. Потянувшись через стол, он взял ее за руку. Она отчаянно нуждалась в теплоте и заботе, в установлении близких отношений и обрадовалась жесту, хоть и приняла его с застенчивостью.

– Даю слово, в моем прошлом нет грязной истории, которая может стать для тебя неожиданностью.

– Это правда?

– Правда. – Он обошел вокруг стола и встал напротив нее, а она поднялась ему навстречу. А потом он осторожно и нежно прижал ладонь к ее щеке. – Я понимаю, начало у нас получилось не лучшим, но клянусь: я принадлежу только тебе. Каждая моя клеточка, которой стремится завладеть этот дом.