Текст книги "Призраки Джейн Лоуренс"

Глава пятая

Джейн старательно приводила в порядок мысли до самого вечера и все следующее утро. Кроме того, она выставила последние счета клиентам мистера Каннингема и подготовила новую бухгалтерскую книгу для его деятельности. Каждый оформленный документ вызывал воспоминания о докторе Лоуренсе и брошенном им вызове. Сидя со склоненной над столом головой, Джейн поглядывала в окно напротив, оценивая походку каждого мужчины, выискивая шатенов в запятнанных пальто в надежде, что одним из них окажется доктор Лоуренс.

Она упрямо отказывалась признавать, не видя логического обоснования, что скучает по Лоуренсу. Они расстались на позитивной ноте; довольно странно, если учесть открывшиеся сложности с воплощением ее плана. Оставалось только ждать.

Но Джейн не желала ждать. Она вспомнила внезапное притяжение, возникшее между ними в последние минуты ее пребывания в кабинете. Тогда он говорил о дурмане. Если бы он не отступил на шаг, а подошел ближе, то мог бы коснуться ее щеки своими ловкими пальцами…

Мысль заставила ее вздрогнуть – ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

Вероятно, они совершили ошибку – перешли от споров о совместимости к разговорам о том, как им приятно общение друг с другом, и сочли это благоприятным признаком. Ей в самом деле приятно находиться с ним рядом. И вот, пожалуйста, уже возникло желание. Джейн не учла этого в плане, потому что не допускала такой возможности. Теперь же чувства пугали и сбивали с толку.

Она могла дать понять, что его финансовая этика кажется ей весьма своеобразной, но как объяснить такое? Это все далеко от того, о чем она говорила вначале, что обещала и предлагала. Пожалуй, и для доктора ее чувства станут неожиданностью. Выводы оказались болезненными. Неужели не существует других вариантов?

Никогда ранее Джейн не испытывала ничего похожего. Вдруг со временем это не пройдет?

Джейн переключилась на мысли о спасении жизни мистера Рентона. Вспоминала о крови на руках, о том, как выровнялось его дыхание после наркоза, – худшее тогда было уже позади. Она принесла пользу, помогла доктору Лоуренсу выполнить свою работу. Со временем, опытом и самоотверженностью все будет еще лучше.

Желание освоить новое дело и преуспеть будоражило кровь сильнее, чем нежность единственного кандидата в мужья. Джейн верила, что непременно победит.

Не стоит погружаться в странные фантазии. Скорее всего, она скоро потеряет к ним интерес, ведь черты, которые она не замечала ранее в себе, не могут стать ее частью навсегда. Разумнее сейчас сосредоточиться на работе. Она справится с непослушными и незнакомыми пока стремлениями и станет для доктора соратником, как и оговаривалось ранее. Все получится, нужно лишь правильно поставить задачу. Пустые размышления не помогут.

Отталкивая сомнения, Джейн вышла в коридор и натянула дождевик. Лоуренс так и не послал за ней; возможно, ожидание напрасно, да и Екатерина собралась обедать; нет, надо подождать или, по крайней мере, сообщить домашним, куда она пошла.

Надев шляпу, Джейн выскользнула на улицу. Утро плавно переходило в день. Небо стало серым, и жители торопились завершить дела до грозы.

На этот раз Джейн направилась через узкие извилистые улочки вдали от многолюдных проспектов. Здесь ее вряд ли увидят – мысль о том, что ее могут узнать, вызывала отвращение.

Джейн миновала небольшие домики с огородами у крыльца, затем пустынную площадь перед старой церковью и вышла к магистрату. Окна занавешены, суд не работал по утрам.

Джейн впервые приехала в Ларрентон, когда ее передали под опеку Каннингемов. Тогда на стенах еще виднелись фрески, старые, но яркие, за ними – и то лишь за половиной – плохо следили. Теперь все стены побелили. Когда работы закончились, мистер Каннингем радовался, что злобные фигуры исчезли.

С площади Джейн вышла на главную улицу. Раскаты грома уже не раз прокатились у горизонта, и толпа заметно поредела. Почти у самого порога она услышала за спиной грохот колес. Обернувшись, увидела непривычный для Ларрентона элегантный черный экипаж напротив клиники доктора Лоуренса. Сбоку красовалась малиновая эмблема, частично забрызганная грязью из-за дальней дороги:

УЧЕБНАЯ БОЛЬНИЦА КОРОЛЕВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Возница спрыгнул и открыл дверцу кареты явно специалисту из Камхерста, в чьей консультации так нуждался доктор Лоуренс. Из кареты вышла невысокая и худощавая дама с выразительными скулами и гладко зачесанными назад волосами. Юбки образовывали вокруг ног чернильное облако, а медицинский халат был неуместно оторочен мехом. В руках дамы не оказалось медицинского чемоданчика, лишь сумка размером с книгу.

В ответ на ее пристальный взгляд Джейн приветственно кивнула.

– Вы специалист, за которым посылал доктор Лоуренс?

– Да, – ответила женщина. – Меня зовут Авдотья Семеновна Низамиева.

Рузканка. Акцент сильнее, чем у Екатерины, но Джейн подумала, что она говорит так специально, проверяя реакцию. Нет, зачем это доктору Низамиевой?

– Должно быть, вам пришлось ехать всю ночь, чтобы добраться так быстро.

Путь из Камхерста в карете занимал почти целый день, и это без учета времени на предъявление транзитных писем. Доктор прибыла с невероятной скоростью.

– Я выехала сразу, как пришел вызов от доктора Лоуренса. Здоровье ждет немногих, а смерть никого.

– Значит, вы хирург?

– Нет. Не хирург и не врач общей практики. Я управляю приютом, принадлежащим Короне.

– Приютом, – тихо повторила Джейн, стараясь не хмуриться. Зачем доктору Лоуренсу ее услуги? Потом она вспомнила о меле и соли. Безумные суеверия. Но ведь он принял решение послать за консультантом еще в операционной, до того как узнал о них от Лоуэлла.

Мужчина вспорол себе живот без видимой причины, возможно из-за боли, – вот самое простое объяснение.

– Полагаю, – произнесла доктор Низамиева сухим холодным тоном, – меня ожидают внутри. У меня нет времени отчитываться перед… медсестрой? – Дама оглядела Джейн с головы до ног, словно прикидывая, кто она.

Вероятно, она сама ненамного старше доктора Лоуренса, но из-за надменного вида определить точнее сложно. Похоже, она резка и своенравна.

– Не совсем. – Джейн расправила плечи. – Я бухгалтер. Прохожу обучение, чтобы стать ассистентом доктора Лоуренса.

– Ясно, – произнесла доктор Низамиева абсолютно равнодушно, без тени удивления, замешательства или насмешки. Затем она открыла дверь в здание и вошла. Джейн последовала за ней.

Когда за их спинами хлопнула дверь, из операционной вышел доктор Лоуренс.

Джейн подавила нахлынувшую радость, натолкнувшись на острый взгляд, который появлялся у него во время работы.

– Давайте же, скорее, – произнес он неожиданно резко. У Джейн упало сердце. – Мистер Рентон. Авдотья, подожди в моем кабинете, у нас…

– Я иду с вами. – Не хирург, но вошла в операционную уверенной поступью – такую, как полагала Джейн, ей никогда не выработать.

Но мистер Рентон. Почему он опять в операционной? Опять спутались кишки?

Джейн пошла следом и дрожащими руками взяла фартук.

Пациент обездвиженно лежал на операционном столе, но не от эфирного наркоза и не потому, что привязан. Похоже, у него не осталось сил. Доктор Лоуренс убрал губку и обнажил кровавое отверстие в животе. Кожа вокруг покраснела и отекла.

– Руки, – скомандовал доктор, и Джейн послушно обработала их, вытерла и вернулась к столу.

– Что случилось?

Доктор Лоуренс поднял на нее грустные глаза.

– Слабый пульс. Я сделал кровопускание и дал слабительное, но лучше не стало. Возможно, кишечное кровотечение, которое мы пропустили или спровоцировал я. – Он говорил неуверенно, хотя быстро выдавал факты. – Придется вновь резать. Ретракторы, если позволите, мисс Шорингфилд, опять воспользоваться вашей помощью.

Джейн нашла нужные инструменты, разложенные на подставке рядом. Через пару секунд она повернулась, и доктор разрезал по шву. Изнутри потекла тонкая струйка, дурно пахнущая смертью. Джейн ничего не поняла, лишь услышала, как Лоуренс выругался.

– Грушу! Промывочную грушу! Джейн, возьмите ее и налейте воды, простой воды.

Руки плохо слушались, когда она схватила прибор из тонкого стекла и резины и открыла кран. Где же та уверенность, которая появлялась в ней в обществе доктора? Умирает вместе с тем, кто лежит сейчас на столе, и от этого все внутри холодеет.

Она спешно передала грушу и принялась наблюдать, как черная жижа вытекает из живота больного с каждой впрыснутой порцией воды. Она лихорадочно искала ткань здорового розового цвета, но не находила.

Доктор Лоуренс погрузил руки внутрь живота и принялся ощупывать органы, которые не мог увидеть.

– Если откачаем гной, а я найду прободение…

Грудь мистера Рентона еще поднималась и опускалась, но все реже и ниже. Затем реже, еще реже.

Лоуренс выругался.

Грудь мистера Рентона застыла.

Короткий путь от поверхностного дыхания до полного его отсутствия значительно изменил пациента. Лоуренс продолжал работать, но вскоре вытащил руки на поверхность. Они были черными.

– Ушел, – тихо сказал он.

Джейн перевела взгляд на врача. Внутри все замерло, сковало холодом, но на глаза навернулись обжигающие слезы. Она поспешно отошла к раковине и принялась мыть совершенно чистые руки, словно испачкала их в крови.

Закончив, обернулась и сразу увидела равнодушно-спокойное лицо доктора Лоуренса.

– Моя вина, – произнес он.

Стоявшая за ним доктор Низамиева приподняла бровь, но промолчала. Она сверлила Лоуренса острым взглядом. В чем причина? Джейн не знала. Будь она врачом, хирургом, все можно было бы объяснить осуждением, желанием превзойти, но это невозможно. Нечто необъяснимое, отчего Джейн беспокоилась еще больше.

– Я поспешил во время первой операции, – продолжал Лоуренс. – Вначале промыл рану, а в конце нет. Рана загноилась. Боялся упустить момент.

– Доктор Лоуренс, – тихо обратилась к нему Джейн.

Он прошел, не глядя на нее, к раковине и принялся отмывать щелочным мылом отвратительно пахнувшие руки.

– Могу я увидеть образец? – подала голос Низамиева.

– Пациент мертв, – бросил Лоуренс, выключил воду и резко повернулся к ней, сжав пальцами край раковины за спиной. – Так что нет. Если отправишься в путь прямо сейчас, до полуночи будешь в Камхерсте. Прошу простить, что вызвал без надобности.

Женщина, которую вызвали из столицы срочно, а теперь так же срочно и бесцеремонно просили убраться, могла бы выглядеть расстроенной или оскорбленной, но только не доктор Низамиева. Труп рядом, как, впрочем, и все остальное, ее тоже не волновал.

– Ты послал за мной не просто так, Августин, – наконец прервала она затянувшееся молчание.

– Я говорил, что шанс невелик. – Лоуренс стал дерганым и резким. Сорвав с себя окровавленный фартук, он швырнул его в бак для белья.

Доктор Низамиева покосилась на Джейн, хотя та не издала ни звука. Лишь сейчас она решилась пошевелиться и скинула фартук.

– А как же твое исследование? – спросила Низамиева.

– Забросил. Прости, я сегодня едва ли составлю хорошую компанию, – тем же тоном произнес доктор.

– В следующий раз, – она оказалась рядом, сделав несколько странных скользящих движений, не совсем похожих на походку человека, – убедись, что пациент будет жить, и только тогда посылай за мной. Я не люблю приезжать, когда все неопределенно, когда ты сам не уверен. Ты хорошо знаешь, что я не люблю в игрушки играть.

Лоуренс сжал зубы, но промолчал, жестом указал на дверь и вышел проводить даму. Джейн направилась следом.

Уже в дверях Джейн услышала его громкий шепот:

– Я пригласил тебя развеять мои страхи, а не нагнетать их.

– Я приехала не тебя утешать, – парировала Низамиева.

Она поспешно вышла из здания и направилась к экипажу. Лоуренс смотрел ей вслед, коротко и тяжело дыша. Джейн хотела сказать о замеченной в Низамиевой странности, выяснить, в какой области она специалист, но так и не нашла слов.

Вчерашний триумф стал казаться жалким. Все пошло не так. Захотелось повернуть время вспять.

– Мне надо вызвать гробовщиков, – тихо и вежливо произнес Лоуренс. – И миссис Рентон тоже.

– Конечно. Я… мне тогда лучше вернуться домой?

Наконец он взглянул на нее и подался вперед, но затем вытянул руки вдоль тела.

– Джейн, я сожалею, что вам сегодня пришлось стать свидетельницей смерти. Мне очень, очень жаль, что я не смог его спасти.

– Это было бы чудом.

Он едва заметно вздрогнул.

– Не хочу вас задерживать.

Да, конечно. Она глубоко вздохнула, развернулась, чтобы уйти, но услышала за спиной:

– Но я слаб и прошу вас остаться. Вам не надо будет мне ассистировать и вообще работать, но… не думаю, что вам стоит оставаться наедине с этой потерей.

Его голос наполняла боль, доктор истекал ею, как кровью.

Она не собиралась его покидать, не сейчас. На то были тысячи причин, переплетающихся, произрастающих одна из другой. Кроме того, невозможно представить, что она вернется в кабинет мистера Каннингема с болью в сердце из-за кончины мистера Рентона.

– Разумеется, я останусь. – Джейн вновь повернулась. – Я даже могу отправиться с вами к гробовщикам.

– Не стоит. Да и погода снова меняется. Я зайду к ним, когда она станет лучше. – Облака на небе превратились в тучи, заслонили собой солнце и грозили пролиться дождем. – Сейчас надо убраться, подготовить операционную для других посетителей. Мистер Лоуэлл вернется в течение получаса и сменит меня, тогда я присоединюсь к вам. А пока отправляйтесь в мой личный кабинет, он наверху, справа от лестницы. Устраивайтесь, там есть виски и книги. Я скоро приду.

Джейн кивнула, но осталась на месте наблюдать, как он быстрой походкой направляется к дверям операционной.

Спасение мистера Рентона дало ей повод гордиться собой, но его кончина все изменила, вернула чувство бесполезности и запятнанности.

Джейн, пытаясь избавиться от этого ощущения, стала подниматься в кабинет.

Все стены в помещении занимали книжные полки. Рабочий стол меньше по размеру, но однозначно любимый. За ним, как и говорил доктор, Джейн заметила графин и два стакана и решительно налила себе виски.

Глотнув, она оглядела шкаф со стеклянной дверцей со странными вещами: несколько коряг с наростами на коре, камень с трещиной, из которой проглядывала сверкающая кристаллическая решетка, веревка, скрученная как кочан цветной капусты. Предмет, который она сначала приняла за красный цветок необычной формы, оказался анатомической моделью черепа человека, только без носа и кожи, сошедшей от болезни.

Все это казалось странным и ужасным.

Джейн собиралась отвернуться, но обратила внимание на предмет, совсем не покрытый пылью. Большая стеклянная банка с бледно-золотистой жидкостью с чем-то знакомым. Через мгновение она поняла, что это кишка мистера Рентона.

Значит, это и есть образец? Его хотела увидеть Низамиева?

Джейн нахмурилась, но не смогла отвести взгляд. Она помнила этот орган еще внутри пациента, когда тот живой лежал на операционном столе.

Доктор Лоуренс должен избавиться от этого куска плоти, раз больной уже скончался. Зачем держать его в кабинете?

Задаваясь вопросом, она уже знала ответ.

Он красивый.

Джейн внимательно разглядывала все изгибы, теперь уже вблизи и без страха и паники, охвативших разум тогда, в операционной. Она видела предмет, существующий сам по себе, не похожий на кусок каната, или колбасу, или завязанную веревку. Джейн не могла определить, где внутренняя сторона, где наружная, где его начало, где конец.

На лестнице раздался звук шагов. Джейн повернулась в тот момент, когда в комнату вошел Лоуренс, уставший, измученный, как прежде. Он молча оглядел ее и перевел взгляд на шкаф.

– Что вы обо всем этом думаете? – спросил он. – Признаюсь, я совсем забыл о коллекции, когда предложил подняться сюда.

– Для чего это? – спросила она отчасти с отвращением, отчасти с любопытством.

Лоуренс подошел ближе, налил себе немного виски, прислонился к столу и оглядел полки с корягами, камнем и банкой.

– Для самообразования. Я коллекционирую необычные вещи. Уже много лет. Все необычное, что встретилось в медицинской практике, просто в природе.

– Включая, – она кивком указала на кишки, – часть мистера Рентона.

– Да, его толстую кишку, – подтвердил Лоуренс.

– Вы оставите ее себе? И… после?

– Да. Я никогда не видел ничего подобного. Возможно, и не увижу. Вас это беспокоит?

– Нет, – поразмыслив пару мгновений, ответила Джейн. – Думаю, вовсе нет.

Все же она отошла от шкафа и поднесла ладонь к глазам. От нее пахло смертью, хотя она не касалась гнойной жидкости в животе пациента.

Мысль о его крови на руках прошлым днем заставила ее вздрогнуть. Она погружала руки внутрь раны. У пациента началось заражение. Она дезинфицировала руки и мыла, но могла сделать что-то неверно.

Джейн задрожала сильнее. Еще одна ошибка. Еще один повод считать себя непригодной ко… всему этому.

– Что случилось, Джейн? – Лоуренс заметил ее волнение.

– Вы… считаете себя повинным в смерти мистера Рентона. – Она старалась не смотреть на него. – Разве мы оба не виновны в равной степени? Я неопытна, вам приходилось отвлекаться. Я…

– Нет, – с неожиданным жаром запротестовал он, потом отставил стакан, взял ее за руку и отвел подальше от шкафа. – Не думайте так, мисс Шорингфилд. Джейн. Дайте слово, что никогда не будете так думать.

– Доктор Лоуренс, – едва слышно произнесла она, ошеломленная теплым отношением и страстным взглядом.

– Джейн, если и есть в этом чья-то вина, то она моя. Это моя профессия. Более того, я в ответе за все, что происходит в операционной. Никогда не вините себя. Это опасная тропа, с которой, однажды ступив, уже не сойти. – Он посмотрел на нее с нежностью. – Я врач, и нести эту ношу мне, такова моя судьба. Я давал клятву. Вы же находились рядом из желания помочь и сделали все, что могли. Никто в мире не вправе требовать от вас большего.

– И от вас тоже.

– Возможно. – Он сжал зубы. – Но я все это выдержу, а вы нет. Я не могу просить вас об этом, даже будь мы помолвлены.

Джейн казалось, она не в состоянии дышать. Невозможно справиться и с чувством вины, и со страхом, и со смущением одновременно.

– Помолвлены, – произнесла она на выдохе лишь одними губами.

В голове нарастал гул – слишком много эмоций и впечатлений за небольшой период. Ей хотелось сбежать, скрыться, но еще больше – остаться здесь и дождаться, когда он вновь посмотрит на нее так же.

Однако Лоуренс отошел на шаг и поправил манжеты.

– Именно. Я прошу прощения, несмотря на то что вы можете стать моей женой. Простите меня.

– Доктор Лоуренс…

– Мои мысли сегодня в совершенном беспорядке. – Он опустил голову, понимая, что из-под бледности кожи на щеках проступает румянец. – Мне не следовало просить вас остаться, мы ведь не…

– Августин.

Он замер, услышав свое имя.

– Да?

Надо все вернуть назад. С ее стороны неразумно приходить сюда лишь для того, чтобы повидаться. Импульсивный поступок. Она не позволит ему совершить решительный шаг, осознавая, что не оправдала доверия. Все остальное шло наперекор тому, чего оба желали.

И все же… она хотела, хотела больше всего на свете услышать от него еще раз это слово.

Джейн отставила стакан и сцепила руки с такой силой, что кожа побелела. Джейн жаждала противоположного, но с одинаковой силой.

– Вы сказали, помолвлены?

Оставив вопрос без ответа, Лоуренс прошел мимо нее к шкафу и выдвинул один из нижних ящиков, где на подложке из бархатной ткани лежали какие-то вещицы, в том числе два кольца.

– Одно из них предназначалось вам, – произнес Лоуренс. – Разумеется, не сегодня. Даже если бы мистер Рентон выжил, все равно было бы рано… а сейчас и вовсе неподходящее время. – Наконец он поднял на нее глаза. – Простите меня, пожалуйста.

Джейн подошла ближе и внимательно осмотрела кольца. Не металл и без драгоценных камней. Резные, из нескольких частей белого матового материала.

Это же резьба по кости.

Она склонилась и провела пальцем по изгибу пористого материала.

– У меня был пациент, – зашептал на ухо Лоуренс, – в теле которого постепенно разрастались кости. Я сделал несколько операций, в частности удалил нарост, мешавший подвижности локтевого сустава. Из него он сделал эти кольца.

– Значит, кость человека. – Человека с необычной болезнью. Кажется, она начинала понимать, что это за коллекция.

Доктор взял одно из колец и принялся перекатывать на ладони.

– Его звали Джулиан Этридж. Человек с потрясающим чувством юмора, он просил у меня разрешения сохранить все, что я вырежу. Сказал: в некотором смысле он сотворил это сам. Я выполнил просьбу, и часть из костей он превратил в эти кольца. Изначально он хотел подарить их сыну и его жене, но их слегка шокировало. Тогда он предложил кольца мне, и я принял подарок.

И правда, хирург, чьи руки всегда в крови, вряд ли найдет для невесты что-то лучше кольца из материала, полученного собственным трудом. Было бы неплохо постоянно видеть его как напоминание о неизбежности смерти, это остудит ее лихорадочные мысли.

Джейн взяла с бархатной ткани второе кольцо и отметила тонкость и аккуратность работы. Одно легкое нажатие большим пальцем – и части пришли в движение, форма и толщина кольца изменились. Только гений мог сделать вещицу, которая будет выигрышно смотреться в любое время на любом человеке. У мастера наверняка было прекрасное пространственное воображение, неплохо бы взглянуть на его чертежи.

Августин пристально наблюдал за ней. Надо что-то сказать. Возможно, поблагодарить. Или нет? Или да?

Решив выйти замуж, Джейн попросила миссис Каннингем составить список всех мужчин в городе младше ее не более чем на два года и старше не более чем на четырнадцать лет. Затем убрала из списка всех с доходом значительно больше или меньше, чем у Каннингемов. Ее выбор должен был быть идеален, поэтому для работы с перечнем кандидатов пригодились умение оперировать цифрами статистики и знание математики. Она не собиралась вступать в борьбу за самых желанных холостяков города, как и шокировать общество неравным браком с человеком низкого сословия; кроме того, предпочитала трудиться, но оградить себя от необходимости рожать девять детей владельцу фермы или торговцу.

В Ларрентоне и окрестностях проживали тринадцать человек, отвечавших ее требованиям.

Пока она сделала предложение только Августину – он первый в списке. Потом они познакомились, и вот уже два дня она не может мыслить здраво. Так хочется скорее сказать «да», но в этом и проблема. Откуда в ней, всегда сдержанной и предсказуемой, эксцентричность? Причина в Лоуренсе.

Он вообще не собирался жениться, согласился рассмотреть предложение только из-за ее готовности отказаться от интимных отношений. Однако есть шанс, что она станет нормальной и он не обратит внимания на то, что с ней происходило. Но если все же заметит…

Кончиками пальцев она крутила кольцо, то раскрывая его, то складывая.

– Человек не постоянен, – задумчиво произнесла она. – Человек не идеален. Сотрудника легко заменить. У нас, разумеется, деловое соглашение, но жену заменить не так просто.

Глаза Лоуренса чуть потемнели. Возможно, он задумался о вдовцах, которых встречал за годы практики. А потом неожиданно произнес:

– Я не захочу заменять вас, Джейн.

– Вы уверены, – она подняла глаза, – что хотите на мне жениться?

– Я не могу ни о чем другом думать. – Он взял кольцо из ее рук и медленно, очень осторожно надел ей на палец. – Прошло всего несколько дней, а я совершенно потерял от вас голову.

Ах.

Значит, когда они рядом, сильнее бьется не только ее сердце.

– И вам не страшно? – ласково спросила она и положила ладонь на его грудь, туда, где сильно билось сердце.

Лоуренс шумно сглотнул и кивнул.

– До ужаса страшно. Но вам, я вижу, нет. К тому же я не могу не думать о вас.

– И я не могу, – прошептала Джейн и поцеловала его.