Текст книги "С феями шутки плохи"

– Все, – улыбнулась Фея Ночи.

– Все равно не могу понять, – упрямо сказала я.

– Тебе и не нужно, ты человек. Просто за ночью приходит день, и снова ночь, и так заведено от начала времен. Нельзя по собственной прихоти вмешиваться в установленный порядок вещей. И если то, чем мы заняты сейчас, – просто детские забавы, их последствия могут оказаться непредсказуемыми. И даже страшными. Ты ведь понимаешь, Маргрит, что ребенок может, играя со спичками, спалить весь дом?

– Да, конечно… – я невольно поежилась, вспомнив такой случай. – Вы хотите сказать, что соперница ваша не осознает, что может случиться?

– Осознает, я думаю, но она еще молода по нашим меркам, не набралась ума-разума и полагает, что к словам старших можно не прислушиваться. А детей наказывают, если они чересчур заиграются, не так ли?

– Кажется, теперь что-то проясняется… – протянула я. – То есть она развлекается либо думает, что помогает Элле, а на самом деле раскачивает весы?

– Можно сказать и так.

– А почему нельзя поговорить с нею напрямую? Снова ваши неведомые правила?

– Конечно, – вздохнула Фея Ночи. – Да она и не поверит мне. А вот по недомыслию выпустить чудовищ вполне может, теперь я это вижу.

– Каких чудовищ?!

– Помнишь, я сказала о колдунах, которых почти не осталось? И о том, что многие были потомками моих сородичей и обычных людей? Так вот, Маргрит, если весы качнутся слишком сильно, в ваш тихий мирок хлынут те, кого лучше не поминать к ночи, и я уже не смогу сдержать их, потому что лишусь власти над ними. А уж что они здесь натворят и кто может народиться от их связи с людьми, не хочется и представлять!

Я содрогнулась.

– И если ты не хочешь, чтобы твои дети и дети твоей кузины жили в таком мире… действуй, Маргрит. И помни, что даже крохотный камешек может сдвинуть лавину. Может, ничего и не случится, сойдись принц с Эллой, но чутье мое – а мне уже очень много лет, и оно еще ни разу не обманывало меня, – подсказывает, что это и есть тот самый камешек.

– Я поняла, сударыня, – сказала я. – Я сделаю что смогу. Но… раз весы уж все равно качнулись, может, выслушаете мою просьбу?

– Какую? – улыбнулась Фея Ночи из темноты.

– Со мною может твориться что угодно, – сказала я, – но Агата должна остаться цела и невредима.

– Я думала, ты потребуешь чего-то иного.

– Я не могу требовать, только поставить условие, разве не так? Я делаю что обещала, а вы оберегите Агату, прошу…

– Ты любишь ее?

– Вряд ли люблю, – поразмыслив, ответила я. – Но больше у меня никого не осталось. У нее тоже.

– Почему ты не попросишь и за герцога? – лукаво спросила темнота. – Ты же видела, что было с ним. Он мог бы и убить тебя. А мог умереть сам после того, как его сбросил конь…

– Он взрослый сильный мужчина и может сам о себе позаботиться. Если это, конечно, не касается волшбы.

– Вот-вот…

– Вы считаете, я не права? Защищать нужно не Агату – кому она, в конце концов, нужна! – а герцога? Потому что кое-кому мешает именно он?

– Я ничего не говорила, – улыбнулась Фея Ночи.

– Хорошо… Хорошо, об Агате позабочусь я сама. Но попросить вас об одолжении я могу?

– Можешь, – кивнула она.

– Тогда оградите герцога от покушений. Он обещал позаботиться о нас с кузиной, и если уж он будет жив и здоров, мы не пропадем.

– Но это будет стоить кое-чего, Маргрит, – сказала Фея Ночи. – И тебе придется изрядно потрудиться. Я ведь говорила тебе, что не могу ничего изменить по своему желанию? Только помочь…

– И во что же обойдется мне ваша помощь? – спросила я.

– Я не знаю, Маргрит, – ответила она, растворяясь в темноте. – Может быть, ты отделаешься испугом. Но можешь и умереть… Не боишься?

– Нет, – ответила я. – Значит, мы договорились? Я продолжаю свое дело, а вы не подпустите к герцогу чужаков?

– Да. Именно так. Иди, Маргрит…

Глава 12

Через неделю нас с Агатой выставили из дома. Долгов было больше, чем стоил сам этот дом, и нам еще повезло: судебные исполнители позволили забрать вещи, сколько сможем забрать.

Ничего ценного – кроме того, что хранилось вовсе не в доме – у меня не было, так что я сложила самое необходимое в садовую тачку, сумку с хрупкими вещами отдала Агате – та плакала, потому что не могла расстаться со своими книжками и безделушками, но нанимать извозчика, чтобы свезти все это к моей няньке на ферму, было глупо, – и мы тронулись в путь. Нас могла приютить и няня, и дядюшка Уолдо, и…

Я встряхнула головой: герцог ведь сказал, что поможет! Что это, снова колдовство? Он запамятовал о своем обещании? Как знать…

– Идем сюда, тут выйдет короче, – сказала я Агате, и мы вышли к колодцу.

Я нащупала в кармане кусочек мела… А, да что теперь проку! Сид, если и пробежит мимо, уже не найдет меня в зеленом доме с белыми ставнями, вон там, у старой сосны…

И тут я услышала перестук копыт.

– Что это с вами, девушки? – весело спросил принц, осадив коня. Герцога в свите не было.

– Ничего, сударь, переселяемся, – ответила я. Агата и вовсе отвернулась.

– А почему слезы на глазах? – Принц соскочил с коня и, бросив поводья кому-то из свиты, подошел к нам. – Неужто пожар приключился?

– Нет, – ответила Агата и с трудом подняла свою поклажу. – Просто дом продают за долги.

Его высочество уставился на нее, будто никогда не слыхал ни о чем подобном.

– Спасибо, нам позволили забрать одежду и кое-какие мелочи, – добавила я. – Идем, Агата. До фермы путь неблизкий.

– Нет, стойте! – приказал принц. – Что за… Чей это дом?

– Мой, – ответила я. – Но я еще не считаюсь совершеннолетней и не могу ничем распоряжаться.

– А откуда долги?

– Мама болела, вот и… вышло… – понуро сказала Агата. – Мы жили с Маргрит, мы очень дальняя родня.

Свободной рукой она схватила меня за пальцы. Я пожала ей руку в ответ.

– Какая-то чушь… – пробормотал принц. – А когда нужен Винсент, который во всем этом разбирается, его нет… Ну-ка, идите домой, девушки! Эй, кто-нибудь, возьмите у них узлы! Я сам проедусь да узнаю, что там за долги такие… Сядешь ко мне в седло, синеглазка?

Агата обомлела, и я больно ткнула ее в спину, чтобы опомнилась.

– Д-да, сударь, только…

Его высочество подхватил Агату под мышки и усадил на холку коня.

– Едем, время не ждет, – сказал он, садясь верхом.

Челядь прихватила наши узлы – не забыть бы потом забрать тачку, если ее до того времени не приберут к рукам – ну а я доехала до дома с одним из слуг: спина у его коня была что диван, садись да держись покрепче!

Понятное дело, что вопросов не возникло: не каждый день в гости наезжает наследник престола со свитой!

– Мы выплатим долги, ваше высочество, – выговорила Агата, кусая губы. – Я выплачу. Дом принадлежит Маргрит, но у меня есть приданое, и я…

– Я списал ваши долги, – ответил принц, узнав которого, приставы живо вымелись вон. – Живите спокойно. И неужто у вас и впрямь нет никакой родни?

– Только очень дальняя, сударь, – ответила я. – Я и не знаю, как их разыскать! Благодарим покорно за помощь, мы совсем растерялись: Агата не разбирается, что да почем, а я так и вовсе ничему не обучена.

Принц молча смотрел на нас. Наверно, мы с Агатой выглядели забавно: я высокая, худая и темноволосая, а она – маленькая, светленькая, кудрявая…

– Я разберусь, – сказал он вдруг, – кто и по какому праву постановил вышвырнуть двух беззащитных девушек из дома. Винсент поможет, я думаю… Кстати, его видел кто-нибудь?

– Нет, господин, – отозвался тот слуга, с которым я сегодня прокатилась верхом. – Его который день не видать! Может, батюшка ваш его с поручением отослал?

– Он бы сказал мне… Ну да ладно! Вас, девушки, никто не тронет, – сказал принц, – потому что я так велел. Жаль, не вожу с собой личной печати, не то выписал бы вам грамоту… А я и так выпишу, пока сойдет и перстень! Найдутся в этом доме чернила?

Я принесла требуемое, прихватив заодно бумагу и сургуч.

– Вот, – проговорил принц, дописав и поставив на сургуче оттиск своей печатки. – Теперь вас не тронут. Ну а мне пора…

Он улыбнулся на прощание Агате, и кавалькада ускакала прочь.

– Ставь чайник на огонь, – сказала я. – Ужинать пора. Хотя нет, иди лучше разбери вещи, не то еще ошпаришься… Агата, очнись, тебе говорят!

– Да… Да, я уже иду, – кивнула кузина и убежала потрошить сваленные на крыльце узлы.

Ох, что-то подумают соседи, невольно улыбнулась я. Могут ведь и решить, будто до Агаты снизошел принц. Не до меня ведь, куда мне…

«Интересно, а почему он не узнал меня по голосу? – подумала вдруг я. – На балу мы много говорили, да и прежде он мой голос слышал. Не иначе, снова волшебство! Герцог тоже ведь не сразу понял, кто перед ним, даже когда я заговорила».

– Маргрит, ты сама сейчас ошпаришься, – сказала Агата и отобрала у меня чайник. – О чем задумалась? О принце?

– Нет, я думаю, куда подевался… – тут я осеклась, – один человек из его свиты.

– Значит, тогда ты все же ходила на свидание? – Кузина заварила чай и уселась, подперев подбородок обеими руками.

– Можно и так сказать. – Я села напротив. – Это кто-то из слуг, я с ним столкнулась в дворцовом саду, когда подглядывала за тобой на балу.

– Симпатичный? – живо спросила Агата.

– Не принц, конечно, но на лицо неплох, одет хорошо и потом за милю не разит. Главное, сразу под юбку не полез. Но хвастун и враль еще тот: так и разливался, мол, принц его ценит, с собой берет! Я посмеялась сперва, а потом глядь – он и вправду в свите. Ну да и бог с ним, – перебила я сама себя, – он, поди, служаночку посимпатичнее меня нашел.

– Может, приболел, – утешающе произнесла кузина. – Или с поручением послали, бывает же. Объявится еще, не переживай!

– Да буду я о такой ерунде переживать… Дай лучше бумаги, которые сутяжные оставили, попробую понять, что там к чему. А то грамота грамотой, но долги лучше выплатить, хоть понемногу.

– Это ты верно говоришь, – кивнула Агата. – Давай станем отдавать, сколько сможем, из арендной платы за мой домик.

– Попробуем, вдруг выйдет сговориться с арендаторами, чтобы плату передавали сразу нашим кредиторам? Сами-то мы пока не можем распоряжаться… Не получится – продам кое-что, а как получишь свою собственность… Тьфу, да что считаться!

– Я тебе еще и должна, Маргрит, – негромко сказала кузина. – Ты знаешь, за что.

– Не будем об этом, – с нажимом ответила я. – Пей чай, стынет ведь…

После ужина я перемыла посуду, пока Агата заканчивала раскладывать вещи, пожелала ей спокойной ночи, убедилась, что она легла, а сама, взяв тетушкину теплую накидку – я могла завернуться в нее вдвое, – выскользнула из дома.

Заднюю калитку мне на этот раз открыл Сид.

– Ой, как хорошо, что вы пришли! – шепотом сказал он. – Его светлость который день на стену лезет, а сказать ничего не может.

– Почему не может? – поразилась я.

– Так простыл, голоса лишился начисто, – пояснил мальчик. – Написал бы, что ему нужно, да я-то только свое имя читать умею, а другим он только по делам что-то строчит, Мэд уже замучился письма возить туда-сюда. Я уж спросил, может, передать вам записку – нет, наверно, думает, что я ее оброню или отберет кто и прочитает… Вот и бесится.

– Доложишь обо мне?

Сид кивнул и сунулся в знакомую дверь. В него что-то полетело, он привычно увернулся и кивнул мне.

– Идите, только осторожно. Господин, когда не в духе, может чем-нибудь шваркнуть…

Герцог выглядел вполне живым и относительно здоровым, но говорить мог только едва слышным шепотом. Представляю, как это выводило из себя человека, привыкшего отдавать распоряжения во весь голос!

– Где вы ухитрились так простыть, сударь? – спросила я.

– А кто окатил меня ледяной водой? – едва слышно просипел он и закашлялся.

– Больно нежны вы, господа, как я посмотрю. Мы вон с Эллой зимой в проруби белье полощем, так не жалуемся, если горло заболит.

– Что Элла?

– Ничего, сударь. Вы уж лучше молчите, я расскажу, что тут у нас приключилось…

Герцог слушал меня, мрачнея на глазах, хотя, казалось бы, куда уж больше!

– Я ведь распорядился… – произнес он почти одними губами. – Вас не должны были тронуть! Но Феликс… не ожидал…

– Принц добрый, как сказала моя кузина, добрый и смешной, – вздохнула я. – И великодушный.

– Он не сможет править, если останется таким, – герцог опять откашлялся и начал говорить чуть громче.

– А если изменится – это будет не он.

– Ты права… Что дальше?

Я помолчала, а потом коротко пересказала, о чем узнала от Феи Ночи.

Герцог тяжело вздохнул.

– Хуже нет этих колдовских штучек, – пробормотал он. Мне показалось, будто голос у него делается нормальным. – Не знаешь, чего ожидать, и ведь не обережешься… Маргрит?

– Да, сударь?

– Ты сама, часом, не ведьма ли? Ты ведь намекала, помнится…

– Нет, сударь. А почему вы так решили?

– А ты не слышишь, что ко мне голос вернулся? – Он снова кашлянул и позвал неожиданно громко: – Эй, Сид!

– Да, господин! – моментально появился тот.

– Подай одежду попроще, мне нужно выйти в город.

– Сей момент, господин! Кого разбудить?

– Никого, я пойду один.

Мальчишка улетучился, а я взглянула на герцога.

– Я подумал вот о чем, – сказал он. – Если ты уверяешь, что сама не ведьма, отчего рядом с тобой злое колдовство не действует либо исчезает? Рана у меня была скверная, но после твоего визита я проснулся почти здоровым. Затем, ты помнишь, у меня помутился рассудок, но я все же опомнился. И сейчас вот снова… А история с твоим домом: не встреть вы Феликса, все закончилось бы печально, я полагаю!

– Сударь, сама я не умею колдовать, – честно сказала я, – хотя не отказалась бы от таких умений. Я просила Фею Ночи помочь, это верно. Она залечила вашу рану, а как-то раз устроила так, чтобы принц проехал мимо колодца, когда мы с кузиной пойдем по воду, но это было еще до выселения.

Он глубоко задумался. Сид тем временем принес неприметный темный камзол, теплый плащ и сапоги. Герцог отослал его жестом, а сам повернулся ко мне.

– О чем еще ты можешь ее попросить?

– Не знаю, сударь. Иногда она сама говорит, что весы покачнулись слишком сильно, поэтому ей позволено выполнить какую-то мою просьбу. Иногда – отвечает на вопросы, но я не могу знать заранее, как обернется разговор.

– А позвать ее ты можешь?

– Обычно она является сама.

Герцог молча одевался. Интересно, куда это он собрался на ночь глядя? Неужто на свидание?

– Идем, – сказал он, накинув плащ. – Может быть, она явится и сейчас. Я тоже хочу задать пару вопросов.

– Сударь!..

– Не явится – значит, спросишь ты в другой раз. Я скажу, о чем именно.

Признаться, я не представляла, как отреагирует Фея Ночи на подобное, но… куда мне было де– ваться?

– И вот еще, – сказал герцог, положив ладонь на дверную ручку, но медля открывать. – Ты, как я понимаю, умеешь работать по дому. А кузина твоя?

– Тоже, но очень плохо, – вздохнула я. – Стряпает скверно, потому как без привычки, а стирка ей не по плечу.

– Но хоть менять постели, протирать пыль и полы мести она в состоянии?

– Да, сударь, посуду мыть и чистить она тоже умеет, но к чему ваши вопросы?

– Я вечно занят, и мне некогда проверять, осталась ли пыль на каминной полке, – ответил он. – Словом, мне нужна еще пара служанок. Ты сперва поможешь отцу Сида на кухне и вместе с кузиной займешься уборкой. Ну а чуть погодя я сделаю тебя экономкой. Кажется, характер у тебя именно такой, какой нужен, чтобы гонять лентяев.

– Сударь! Но это… немыслимо!

– Если ты снова заговоришь о сплетнях… – герцог сделал выразительную паузу. – Придет время, обеим мужья найдутся. Поняла?

– А как же мой дом? – глупо спросила я.

– Не убежит. Захочешь – продашь или сдашь. Идем!

Я шла за ним, пытаясь осмыслить это предложение. Да какое предложение, это был приказ! Суть его была мне ясна: решив, что мое присутствие сводит на нет действие чужого волшебства, герцог попросту решил обезопаситься. И, разумеется, он понимал, что я не оставлю кузину в одиночестве, а что ему еще одна горничная? Впрочем, и нам будет лучше под присмотром… Что до приличий… Мне до них дела нет, так и так вековать старой девой, а вот Агата, может быть, приглянется какому-нибудь оруженосцу или даже гостю его светлости…

– Да, недооценила я Черного герцога, – прошелестела темнота рядом со мной. – Тс-с-с, молчи. Ему меня видеть не надо. Просто кивни, если поняла.

Я едва заметно кивнула.

– Он догадался, – сказала Фея Ночи мне на ухо. – Ты в самом деле не даешь волшебству моей соперницы действовать в полную силу, ты как плотина на пути реки. Но будь осторожна… И передай, что на его вопрос ответ – нет. Нельзя убивать Эллу. Вот замуж выдать можно, если получится, конечно. Думаю, получив определенную мзду, мачеха ее согласится, а девушку никто не спросит.

Я снова кивнула.

– Что ты мотаешь головой, как норовистая лошадь? – спросил герцог.

– Комара отгоняю.

– Какие комары в такой холод? – фыркнул он.

– Наверно, почудилось, сударь.

Фея Ночи негромко рассмеялась, но вдруг замолчала. Я не видела ее, но чувствовала, как нарастает напряжение, и вдруг…

– Весы качнулись, – изменившимся тоном произнесла Фея Ночи. – Слишком сильно, мне не удержать их в одиночку! Торопись, Маргрит!

Я оглянулась.

– Она тут? – живо спросил герцог.

– Уже нет… – ответила я и невольно ахнула, увидев зарево невдалеке. – Пожар! О господи…

Кажется, он не сразу нагнал меня, когда я бросилась бежать под горку… И не ошиблась: это пылал мой дом, горела и сосна возле него – будто факел великана, несчастные куры охлопьями огня разлетались по двору…

Соседи пытались заливать огонь, но ничего не выходило: до колодца идти смысла нет, до реки тоже не близко. Люди все же выстроились цепью и старались уже не гасить пламя, а поливать соседские заборы, чтобы не полыхнуло. А если упадет горящая сосна…

– Агата! – не своим голосом звала я, мечась между ними. – Агата!!!

– Я здесь! – отозвалась она из цепочки людей с ведрами, и я выдохнула с облегчением. Жива, слава богу, успела выскочить…

Неужели я не закрыла заслонку? Нет, я трижды проверила, нет ли угольев, перед тем, как уйти. Или не заметила, как уголек упал на пол? Но от такого не вспыхнет разом весь дом! Может, Агата уснула с книгой и опрокинула свечу? Тогда она не успела бы выбежать или выскочила в ночной сорочке и босая, а она в платье.

Дом уже не спасти, понимала я, а документы… Грамота принца да долговые расписки, бог с ними, грамота теперь ни к чему, ну а расписки можно восстановить. Вещи… жаль, конечно, особенно мое платье, но это просто материя. Правда, теперь мы остались в том, что на нас надето, но если герцог не шутил…

«Фея Ночи!» – опомнилась вдруг я.

Да, она же сказала: «Береги ее, как берегла до сих пор. И никогда не бросай!»

Вот где пригодилась тетушкина накидка, слишком большая для меня: я на ходу обмакнула ее в чье-то ведро, намотала на голову и руки и ринулась в горящий дом. Видеть мне было не нужно – я могла пройти и вслепую. Лишь бы какая-нибудь балка не свалилась сверху да лестница не провалилась!

– Стой, сумасшедшая! – услышала я крик герцога. За мной он, к счастью, не бросился.

– Маргри-и-и-ит! – истошно завизжала Агата и, кажется, кинулась следом, но ее удержали, судя по крикам.

Мое счастье, что, переселившись после смерти тетушки в ее покои, я прихватила из тайника и свои вещи: от кого их теперь было прятать? Всего лишь маленький сундучок, в котором хранились кукла, одинокая туфелька и кое-какие дорогие сердцу безделушки, платье я уж и не думала спасать.

С ним я и выскочила из дома, на ходу скидывая загоревшуюся накидку. Вроде даже волосы не опалила, хотя надышалась дымом и теперь надрывно кашляла.

– Маргрит, ты с ума сошла! – кинулись ко мне соседки. – Зачем ты…

– Что ж нам с Агатой, по миру идти? – спросила я, показав сундучок. – Все, что есть…

– Могла б сама сгореть, – покачала головой тетушка Анна. – Обошлось, слава богу… Приютить-то вас любой приютит, а жить на что?

Агата наконец прорвалась сквозь толпу соседей и кинулась мне на шею, рыдая в голос.

– Прекрати, – велела я. – Я вся в копоти.

– Да уж, как есть Черная Маргрит, – негромко произнес герцог, подходя сзади. – Эта ваша Золушка – и та чище. Что на тебя нашло?

– Я объясню, но не здесь, сударь, – ответила я.

– Тогда идемте, – кивнул он. – Тушить здесь уже нечего.

И будто аккомпанементом его словам с треском провалилась крыша – взметнулся огненный столб, полетели искры, и соседи снова кинулись за водой. Так вот попадет уголек на крышу, сам погорельцем станешь… Спасибо, ветра не было, ночь стояла тихая.

Я подобрала обгоревшую накидку – сойдет уж, ее одной хватит на нас с кузиной. Стоило мне об этом подумать, как герцог скинул плащ и закутал в него дрожащую то ли от ночной прохлады – хотя возле пожарища было вовсе не холодно, – то ли от страха Агату.

– Снова простынете, – сказала я, а он отобрал у меня сундучок.

– Не думаю. Что у тебя тут за сокровища, ради которых нужно в огонь бросаться? Деньги? Что-то легковата кубышка…

– Это самое ценное, что у меня есть, сударь, – ответила я. – А деньги были спрятаны не в доме. И прочее тоже. Отдайте, пожалуйста.

– Не беспокойся, не потеряю. Иди живее, и в самом деле зябко, хотя, казалось бы, еще лето не кончилось…

Я прибавила шагу, Агата едва поспевала за мной.

– Маргрит, куда мы идем? – шепотом спросила она, цепляясь за мой локоть.

– Не беспокойся об этом. Скажи лучше, как начался пожар?

– Да, мне тоже это интересно, – сказал герцог. – Я бы не хотел повторения подобного в своем доме.

Агата приостановилась.

– Я легла, ты задула свечу, это я помню точно, потом вышла, – негромко выговорила она. – Я полежала немного и задремала, а потом почувствовала, что дымом пахнет. Подумала: вдруг на кухне уголек упал, а ты уже уснула и не чуешь? Пришлось вставать. Ну, я платье накинула: по ночам теперь уже холодно, а окна надо было открыть, чтобы проветрить…

– Тяга, судя по всему, получилась отменная, – вздохнул герцог.

– Спустилась вниз, – продолжала Агата, – на кухне темно, никакого огня, а дымом пахнет все сильнее! Я тебя зову, Маргрит, ищу, а тебя нет… Я выглянула на двор посмотреть – может, это от соседей тянет? И тут сосна полыхнула, будто в нее молния ударила! Я и кинулась по соседям… Но, – добавила она, приложив руку к груди, – сперва схватила документы и шкатулку с драгоценностями.

– Лучше бы ты шаль схватила, – мрачно ответила я. – Ну, хоть меньше с бумагами мороки, и то дело.

– Вы друг друга стоите, – любезно сказал герцог, и дальше мы шли уже молча.

Сид, стойко спавший с открытыми глазами чуть ли не у порога, живо проснулся, увидев меня всю в копоти и обгоревшей накидке.

– Наноси-ка воды, – приказал ему герцог, – сам видишь, девушек нужно умыть.

– Так это, большой котел на кухне еще горячий, – подхватился мальчишка. – Магда для вас вскипятила, а вы ушли… А куда носить, господин?

– Не надо ничего никуда носить! – спохватилась я. – Мы и там можем…

– Это уж как угодно, – пожал плечами герцог. – Тогда, Сид, разбуди Дийси, скажи, чтобы нашел, во что переодеться новым горничным. А ты, Маргрит, как отмоешься, зайди ко мне.

Мальчик кивнул и убежал, а герцог закрыл за собою дверь. Мы стояли на лестнице, держась за руки, а я только что поняла, что мой сундучок остался у герцога. Лишь бы не открывал! Неизвестно, чем это обернется…

– Маргрит, а я ведь его помню, – шепотом сказала кузина. – Он тоже был на балу. И в свите у принца был, точно… Кто это? И откуда ты его знаешь?

– Это не имеет значения. Идем лучше на кухню, поможешь мне отмыться…

Вода была уже не горячей, а едва теплой, но я привередничать не привыкла, потому живо оттерла копоть и хоть смахнула сажу с волос. Агата поливала мне из кувшина, а Сид тем временем приволок стопку одежды и, старательно жмурясь, чтобы не видеть меня в одной сорочке, сказал:

– Господин Дийси велел выбрать из этого, а если не подойдет, то перешить самим. Вот тут нитки с иголками и ножницы…

– Спасибо, – искренне сказала я, не без труда отыскав подходящее по длине платье.

Оно было привычного уже черного цвета, и предыдущая владелица, видимо, подвязывала его кокетливым фартучком – я видала такие на служанках богачей. Мне бы такой не помешал – платье оказалось широковато. Велико не мало, ушью утром, решила я. На Агату платье найти оказалось легче, оно пришлось ей почти впору.

– Господин любит, чтобы прислуга была одета одинаково, – пояснил Сид, увидев недоумение Агаты. – А слуги тут не задерживаются, кроме тех, кто давно прижился, вот вроде господина Дийси да папы с Магдой. Он готовит, она посуду моет и стирает.

– А что, больше слуг нет?

– Как нет! Конюхов аж двое да помощники, у отца на побегушках мальчишек полно… Вот с уборкой тут плохо, – словоохотливо сообщил Сид, – Магда, бывает, пыль протрет или мне велит полы вымыть, но и то – в хозяйских покоях. Если вдруг гостей ожидают, тогда нанимают побольше народу, чтобы все отчистить, ну и… на стол подавать. Тогда слугам эту одежду дают, не у всех ведь своя приличная есть. В смысле, – добавил он, – у лакеев, которые господам прислуживают, есть, их иначе не наймут, а у простых слуг не всегда. А господин, чтобы в это не вникать, велел всем одинаковую выдавать. Вот когда старая экономка жива была, она за этим следила, а сейчас некому… Никак новую не наймут.

Я подумала, что в решении герцога была как минимум двойная корысть, а то и тройная. Ну что ж, это лучше туманных обещаний!

– Отчего же дом так запущен? – удивилась Агата, старательно шнуровавшая корсаж.

– Да господин тут почти и не бывает. То он во дворце, то по делам каким ускакал, – вздохнул мальчик. – И гостей он не любит, а если кто приходит, так по делу. А в кабинете или там библиотеке у него завсегда прибрано.

При слове «библиотека» у Агаты вспыхнули глаза, а я только покачала головой. Вряд ли она обнаружит там дорогие ее сердцу романы… Хотя как знать, чем увлекалась покойная матушка герцога?

– Это мне господин Дийси объяснил, – добавил Сид, – я ж говорил, он меня учит. И сказал, что если я всю эту премудрость освою и еще читать научусь, то, может, его заменю. Ну, лет так через тридцать! Хотя, кажется, столько не живут, а? Чего вы смеетесь?

– Ничего-ничего, – я постаралась не улыбаться. – Ты подумай – его светлости уже больше тридцати, ну или около того, разве нет? А господин Дийси еще старше. А уж о его величестве я и вовсе молчу!

– А и правда, я не подумал, – весело ответил мальчишка. – Да и папка мой куда как постарше господина! Эх, нет во мне учености, даже посчитать толком не могу…

– Выучишься, – сказала Агата. – Какие твои годы? Хочешь – я буду тебя учить грамоте?

– Если господин позволит – так я век благодарен буду! – воскликнул Сид, даже подскочив. – Мне б хоть немножко… Ну, если время найдется, а то тут работы… Я, как господин Дийси разрешил, весь дом облазил, так вы спрашивайте, если что!

– Конечно, спросим, – ответила я. – Сид, а куда нам теперь идти?

– Я провожу, – сказал он. – Там, правда, пылищи до потолка, ну да утром приберетесь…

В комнате была всего одна кровать, но достаточно широкая, чтобы мы с Агатой могли улечься вдвоем. Так и теплее, вдобавок – в этой части дома, похоже, вовсе не топили. И верно: зачем зря переводить дрова, если тут никто не живет?

– Ты ложись, – сказала я кузине. – Я скоро приду. И ты, Сид, иди спать, я дорогу помню, не заблужусь.

– Угу, я пойду, а то вставать чуть свет… – зевнул он и вышел за дверь.

Агата молча смотрела на меня, сложив руки на коленях.

– А что с нами теперь будет? – спросила она негромко. – Почему мы вообще оказались здесь?

– Куда нам еще податься? Можем пойти на ферму к моей няньке, можем – к дядюшке Уолдо, но жить-то на что? Придется работать, Агата.

– Да, но…

– Его светлость смилостивился и решил взять нас горничными, – сказала я. – Сид верно сказал, дом запущенный, но мы с тобой его приберем. Ну и не тронет нас никто, те же кредиторы. Крыша над головой есть, сыты-одеты, и ладно. Там, глядишь, кто присватается из господских слуг!

– А если он… – Агата поежилась.

– Нет. Не станет он приставать, – ответила я. – К нему придворные красотки в очередь выстраиваются, а мы кто такие?

«Некоторым доставляет несказанное удовольствие изваляться в грязи, затем отряхнуться и вернуться в сверкающий чистотой дом», – вспомнила я слова герцога и поморщилась. Нет, вряд ли он пойдет на это! Спросить бы совета, но кукла моя у него…

– Ложись, – велела я кузине. – Я скоро приду.

Хозяин дома выхаживал взад-вперед по большой комнате. Сундучок мой стоял на столе, его явно не открывали – замочек был на месте.

– Что так долго? – холодно спросил герцог, остановившись.

– Сажи было много, а вода успела остыть, сударь, – ответила я.

– И ради чего ты кинулась в горящий дом? Что в этом ящике?

– Сущие пустяки, сударь. Туфелька и кое-что, связанное с феей. Ну, не считая девичьих мелочей и памятных безделушек.

– Нет, понять женщин мне не дано… – тяжело вздохнул герцог. – Забери свои сокровища и отправляйся спать. Я встаю рано, так что будь любезна поднять свою кузину и приняться за работу до того, как я соберусь по своим делам. Я хочу посмотреть, на что вы годны.

– Сударь…

– Ты неплохо смотришься в этом платье. Только оно тебе велико, – добавил он вдруг.

– Ушью с утра, сударь, сегодня уж поздно садиться за рукоделье… – Я помолчала. – Знаете, Агата боится вас. Позвольте, я буду прибираться в ваших покоях? Мне опасаться нечего.

В глазах герцога что-то мелькнуло, что-то очень странное и до боли знакомое.

– Нечего? Рассчитываешь на помощь своей патронессы?

– Нет, просто полагаю, что в вашем распоряжении сотни красивых женщин, и на меня вы не польститесь, – не удержалась я. – А даже если и польститесь, что с того? Только не троньте Агату, прошу!

– Да с чего ты взяла, что я позарюсь на нее?

– Ну а вдруг? – пожала я плечами. – Кто знает…

– Ну а вдруг… кто знает… – Глаза у герцога снова сделались пустыми, а с его силой ему ничего не стоило схватить меня и сжать так, что я едва не испустила дух. – Нечего терять, говоришь? Я проверю…

«По крайней мере, я не умру старой девой», – подумала я, даже не пытаясь сопротивляться: он был намного сильнее, а сгоряча мог и покалечить, наверно.

– Или лучше заняться твоей кузиной? – выговорил герцог, глядя мне в глаза. Только это был не он, его взгляд я уже знала, а сейчас на меня смотрела та самая жуткая холодная пустота. – Она куда аппетитнее…

Он отпустил меня, чтобы встать – я и не заметила, как мы оказались в спальне, большой и очень мрачной, – но тут уж я вцепилась в герцога обеими руками.

– Ну нет уж, сударь, раз начали, так извольте закончить! Сперва тащите девицу в постель, а как доходит до дела – так вы прочь бежите? Не можете, что ли, ничего? Так даже кузнецов подмастерье знает, как девку ублажить, если что, от кухарки слыхала…

Я несла чушь, изо всех сил пытаясь не позволить ему встать. Было страшно, но не вовсе уж смертельно, на пожаре я испугалась куда сильнее. Хотя герцог сейчас был вроде того самого неугасимого огня: и не поймешь, куда перекинется, и затушить не выходит, а сунешься – сгоришь.