Текст книги "Секреты серой Мыши"

16

  Свистнув Бернара в помощники, я попросила его снять стоявшие колом невзрачные шторы, распечатать окно и притащить воды. Тряпки выпросила у Марлен и, не поверите, с удовольствием взялась за наведение чистоты. Здесь должно светить солнце и пахнуть ребёнком, а не это вот всё.

  До самого глубокого вечера провозилась за отмыванием застарелой грязи – скаблила, шоркала и тёрла. Тем более, что двигаться приходилось неторопливо и осторожно. Загоняла с водой Бернара, которому ещё и хлопать сохнущую на свежем воздухе постель пришлось.

  В общем, к исходу дня стояла на пороге детской, с удовольствием обозревая результаты труда. Чистая комнатка со свежим бельём, просушенными матрасом, подушкой и одеялом. Отремонтированный конюхом ящик для игрушек. Хоть и пустой, но симпатичный, надраенный до блеска подсвечник.

  Без штор, конечно, совсем пустовато. Но я их просто не успела постирать. Завтра добавим уюта свежими занавесками и ковриком, который я заприметила на первом этаже. Никому он там не нужен, а  здесь добавит тепла и комфорта. С утра постираю его да шторки, пока в деревню съездим – всё и высохнет. Там и закончим благоустройство ребёнской спальни. Пока закончим.

  Уставшая, но довольная, спала в эту ночь – "без задних лап".

  На утро поднялась ни свет ни заря и потащилась с приготовленным тряпьём к колодцу. Что было логичнее, чем тягать воду в дом.

  Вообще-то для стирки, как я поняла, здесь выделялся целый один специальный день в месяц. Иногда даже реже. Поскольку процесс этот был весьма трудоёмкий и длительный, а в обычные дни всем и так хватало хлопот.

  В общем, сегодня со всей этой затеей, вооружённая ребристой доской, я торчала у колодца в гордом одиночестве.

  Ничтоже сумнящеся, хозяюшка в моём лице вдохновенно взялась за стирку. (Если подобный эпитет применим к понятию стирка, – хохотнул внутренний голос). Однако, любое самое простое физическое действие и в самом деле сейчас приносило радость движения и ощущение возвращающихся сил.

  Правда, через некоторое время пыхтения над потяжелевшей от воды тканью, энтузиазм мой слегка поубавился. Я капитально запыхалась и "почувствовала" рёбра.

  Через некоторое время уже проклинала всё это средневековье, тихо чертыхаясь сквозь зубы. Становилось совсем понятно, почему эти шторы никто никогда не стирал. Стиралось, в основном, нательное и постельное бельё, а так же детские вещи.

  Воду пришлось сливать несколько раз, с удивлением отмечая, как фисташково-серая материя занавесок превращается в нежно-зелёную. В конце концов, отмочив первую грязь, я решила ненадолго оставить шторки и коврик откисать. А потом, для конечного рывка, опять привлечь безотказного Бернара.

  Переворошив в голове все возможные обрывки воспоминаний, я пришла к гениальной идее заварить горчицу и ею достирать замоченные тряпки. Тут главное, насколько я помню, было не перегреть воду выше сорока градусов, иначе средство потеряет свою эффективность.

  С этими мыслями я и отправилась на кухню выпрашивать у Марлен специю. А она здесь точно была. И, судя по относительно свободному доступу, не привозилась, а росла где-то неподалёку.

  Так что ну её, вашу золу, я с ней и обращаться-то толком не умею. Даёшь горчицу! Нянька, конечно, удивилась, поохала, но сообщила, где она находится. Толочь пришлось уже самой.

  В процессе приготовления стиральной смеси, я сделала небольшое, удивившее меня открытие. Подготавливая воду для состава, замеряла воду рукой. Так вот, к немалому изумлению, я откуда-то точно знала её температуру. То есть вот поднесу ладонь к ёмкости и чувствую, что, например, прям конкретно сорок восемь градусов. Ерунда какая-то.

  Наигравшись с водой, я всё-таки заварила раствор, тщательно растерев комочки, и оставила его набухать и настаиваться. Затем замочила свою стирку этим нехитрым средством и опять оставила откисать.

  В общем, намаялась я со своей затеей, но результат того стоил. Пусть не идеально, но значительно посвежевшие занавески с весёленьким деревенским ковриком рядком сохли на изгороди.

  Провозилась, практически, до обеда. Поэтому, ребром встал вопрос, ехать ли сегодня, или отложить свою ревизию на завтра. Стефан отговорил. Вторая деревушка находилась значительно дальше, чем Фуркево, обернуться до темноты вряд ли бы успели.

  Совесть немного ещё погрызла за получившуюся заминку в делах, но здравый смысл всё же победил. Решила, что сегодня ещё пошустрю по хозяйству, а завтра с утра, без проволочек отправлюсь в дорогу.

  Хотя, "пошустрю" – это, объективно скажем, я загнула. На шторках силушка моя богатырская и иссякла. Как бы я не бодрилась – работать в полную мощь пока не получалось. Поэтому, после обеда посидела ещё за штопкой, а потом отправилась в "библиотеку", полистать в порядке расширения кругозора и развлечения имевшуюся в наличии литературу.

  Выбор мой пал на сочинение под названием "Деяния франкских королей". В начале своего труда автор безумно тяжеловесным языком описывал франкские предания (в том числе предание о троянском происхождении франков). Через час мучений, решив, что я уже достаточно просветилась и продолжать эту добровольную пытку не гуманно по отношению к себе, захлопнула почтенный фолиант и отправилась развешивать подсохшие шторы в комнатку брата.

  Тео был в полном восторге от перемен. Хотя, кроме коврика, букетика сирени, прозрачности в окне и отсутствия грязи ничего нового в его спальне не появилось. Да вот ещё отстиранные шторы радовали нежной зеленью. Однако, на фоне остальной хмурой части дома, здесь стало очень даже мило и уютно.

   Это была такая малость по сравнению с тем, что ещё предстояло сделать, но начало было положено. И награда, в виде искренне-благодарных поцелуев маленького Тео, грела сердце.

  Я мысленно погладила себя по голове и тут же этой самой головой придумала, чем ещё можно оживить детскую и порадовать ребёнка.

  Мелкому срочно нужна палатка-домик. Сперва хотела прям вигвам, но для этого пришлось бы испортить какое-нибудь полезное одеяло или отрез. А для палатки можно ничего не кромсать. Это ж мечта ребятишек всех времён и народов! Только сделать его надо обязательно сюрпризом.

  Подхватив Бернара под локоть, я с заговорщицким видом потащила его к отцу на конюшню. Там им обоим объяснила, что мне нужен деревянный каркас. И подробно объяснила, что он из себя должен представлять.

  Никаких особых затрат и сложностей в изготовлении возникнуть не должно. Внутрь домика постелим свежестиранный коврик. А одеяло, которое будем набрасывать сверху, потом вместе с братом украсим флажками и аппликациями. Моя задача – найти из чего их изготовить.

  Утром следующего дня я, как и собиралась, выдвинулась в путь. Предстояло как минимум три часа трястись по подмороженной за ночь колдобистой дороге до деревушки Белем.

  Тео с собой не взяла – после нашей предыдущей поездки у мелкого побежали сопли. Я сделала себе пометку в голове вечером погреть дитё у печки под пледом, если не поднимется температура, и, прихватив для верности покрывало, взгромоздилась в телегу. Бернар уже поджидал, очевидно, от скуки разговаривая с нашей спокойной лошадкой.

  Раннее утро было хмурым и не очень-то располагало к оживлённой беседе. К тому же понимание того, что повод для поездки не самый приятный (обольщаться на этот счёт было бы глупо), настроения не добавляло. Поэтому, мы с моим извозчиком молча тряслись в повозке, погрузившись каждый в свои думы.

  По дороге, кажется, даже задремала, спрятав нос в предусмотрительно взятый плед. Меня разбудило яркое солнце, когда уже практически подъезжали к пункту назначения.

17

  Белем, в отличие от Фуркево, не производил такого же радужного впечатления. Ещё на подъезде я обратила внимание на как-то хаотично разбросанные поля. Для вспашки земля была ещё слишком мокрой, но границы предыдущих посевов всё равно уже можно было определить.

  Сама деревня выглядела тоже не очень благополучно. Если Фуркево прям бросалось в глаза добротными хозяйствами, то здесь всё выглядело более, чем скромно. Народ кивал мне сдержанно, не задерживаясь на праздные беседы. Поэтому, пришлось просто искать, кого бы остановить, да расспросить поподробнее насчёт обстановки в селе.

  Выбор пал на немолодую пару, тащившую тележку по обочине разбитой дороги. Моё внимание они привлекли внешним видом (одёжка не богатая, но чистенькая и аккуратно штопанная – лохмоты нигде не висят) и более-менее светлыми лицами.

– Доброго дня, почтенные. – остановила я их, слезая со своего транспорта.

– И вам доброго, госпожа, – с достоинством ответствовали они, сопровождая свои слова небольшим поклоном.

– Не подскажете ли, где найти дом старосты? – спросила я прямо.

– Да как вот по улице дальше поедете, так и увидите. Мимо не проедете – он у нас самый приметный. – с какой-то неоднозначной ухмылкой, которую не смогла укрыть от меня густая борода, сообщил мужчина.

– Что ж в нём такого примечательного? – насторожившись, рискнула уточнить я.

– Очень уж он от наших отличается. – помешкав, уклончиво ответил мой собеседник.

– Да жирует наш староста. – не выдержав, с прорвавшимся возмущением высказалась женщина.

  Дальнейший разговор с крестьянской парой прояснил ситуацию. Сезар Симоно (так звали дядьку) уже не скрывая досады, с некоторым упрёком поглядывая на меня из-под кустистых бровей, прямо и открыто описал всю нездоровую ситуацию в селе.

– А на дальнем краю какой год почему поля простаивают, а? – горячился он, – их бы вон семейству Бушар отрядить – их полный дом народу, а землицы с гулькин нос. Базилю нашему, вишь ли неугодили. Да и Пьеру Дери не помешало бы. Он работящий – быстро надел в порядок приведёт. И людям детишек полегче кормить станет, и казне прибыток. А то налог плати, а с чего его высосать-то?

– А вон в том доме на окраине вдова с малым живёт. – подхватывала его жена, – А корова зимой издохла. Помочь бы им. Мы уж всей деревней подсобляем, как получается. Так может какую животинку бы выделить? А то у старосты целое подворье, а Диан с сыночком с хлеба на воду перебиваются…

  После разговора с четой я не поленилась – проехала посмотреть на дом Базиля. Разговаривать с ним не стала. Не сейчас и не мне надо будет это делать. Но внешний вид, не побоюсь этого слова, поместья деревенского головы впечатлил и окончательно расставил все точки над "i".

  В общем, здесь ситуация была диаметрально противоположной Фуркево, но ровно с тем же результатом для баронской казны.

  Налог местный староста, видимо, собирал с излишком, только большей своей частью он оседал в бездонном кармане самого старосты.

  Со слов жителей я узнала, что  приходилось "бедолаге" кормить еще и двоих зятьев. Не слишком работящих, зато здоровых подраться и с неугодными расправиться. Да и урезанием земельного надела в свою пользу Базиль Марион ( на ум тут же пришёл "Буратиновский" кот Базилио) быстро склонял людей к молчанию.

– Да-а, народ здесь и в самом деле не жирует.– размышляла я по пути домой, - В связи с удалённостью от хозяйского имения, в Белем сто лет уже не ступала хозяйская нога. Чем беззастенчиво пользуется деревенский голова. А вот этот самый бородатый мужик, с которым я беседовала, кстати, знает про свою деревню, кажется, всё. От и до, как говорится. Да и идей сколько дельных высказал. Вот его бы в старосты и назначить. И дело бы на лад пошло.

– Остаётся самая малось. – невесело усмехнулась я своим мыслям, – Заставить Лауру включить мозги и шевелиться.

  Домой вернулись уже к ужину. (Хорошо, хоть догадались взять с собой в дорогу узелок с перекусом.) Перед самым домом шепнула уводящему лошадь Бернару, чтобы передал своему отцу мою просьбу установить каркас в спальне брата, пока я уведу его на кухню.

   Встречать нас выбежал хохочущий Тео. Предметом его веселья оказалась деревянная игрушечная лошадка на палке, которую для мальчишки соорудил Стефан.

  Утирая сопливый нос рукавом, ребёнок взахлёб взялся рассказывать последние новости. Я, слушая его вполуха, пощупала лоб. Вроде не горячий. (Опять в голове возникла конкретная цифра. Да что всё это значит?) А Тео всё щебетал, согревая сердце, отвлекая от тяжких дум.

– Да куда ж вы запропастились? Я уже все глаза проглядела! – на пороге, уперев пухлые кулачки в круглые бока стояла Марлен, напуская на себя грозный вид.

– Есть хоти-и-им. – не реагируя на нянькино ворчание, обняла её я.

– И чего тебя только по этим деревням понесло? – продолжала бухтеть пышечка, раскладывая кукурузную кашу по тарелкам, – Чего на месте не сидится-то? Неугомонная. Только в себя приходить начала – нет бы поберечься. Так нет же – то стирку затеет, то по полям в телеге трясётся.

– Не ворчи, нянюшка, – набитым ртом прожевала я, – пора начинать порядок в баронстве наводить. А то мы такими темпами скоро совсем голыми останемся.

– Мать честная! – аж всплеснула руками Марлен, – Да ты, никак, одна в таком большом хозяйстве управиться решила?

– Почему ж одна? С Лаурой.

  Пышечка аж присела на краешек табурета, не веря своим ушам.

– Да и ты поможешь-подскажешь. – продолжила я, –  Ну что ты так смотришь? В конце концов, не дура же она. Сама видит, к чему всё катится. Может, не всему её дома учили. Может просто не знает она, с какого конца за такое дело браться. Тут главное верный подход найти.

– Не узнаю тебя, детка. – ошарашенно выговорила нянька, – ты ж всегда такая спокойная была. Хоть и с характером.

– Я и сейчас спокойная. – подняла я на неё глаза, – Только так больше продолжаться не может, верно? Это мне, наверное, конской подковой мозги встряхнуло, вот я и стала порешительней.

– Ох, и чудны дела твои, господи. – Марлен всё ещё продолжала внимательно меня разглядывать, – Пустая затея, детка.

– А я всё-таки попробую. Потому, что выбора-то и нет. Подумай сама, что Тео достанется?

  Нянька нахмурилась и надолго замолчала. Похоже, своим заявлением я сильно озадачила нашу опекуншу. А что делать? Сколько можно ходить вокруг да около? Пора уже начинать действовать. Утром отловлю баронессу, пока она никуда не сбежала, и составлю с ней разговор. А сегодня закончу с сюрпризом для брата и погрею ему нос. Не хватало, чтобы мелкий разболелся.

– Ну, чего притих? – спросила я у смирно сидевшего рядом малыша. Ребёнок чувствовал, что происходит что-то серьёзное, но не понимал, что именно, поэтому только переводил глаза с меня на Марлен и обратно, – Айда в твою комнату. Там моего любимого Тео ждёт сюрприз!

– Правда? – тут же радостно подскочил мелкий. (Как же легко и быстро меняется настроение у детей. И это замечательно.)

  Я схватила его за руку и поволокла в детскую.

– Что вы там ещё удумали? – не устояв перед нашим энтузиазмом, поддавшись азарту и любопытству, Марлен бросила дела и топала вслед за нами.

– А ты нашла то, что я тебя просила? – обернувшись через плечо, на ходу спросила её я.

– Да нашла кой чего, не пойму только, зачем тебе лоскуты эти. – пыхтела пампушечка, едва поспевая за нами.

  У двери комнаты стоял Бернар, охраняя вход от любопытных глаз. Я прям разулыбалась, глядя на то, как ответственно они с отцом отнеслись к моему поручению. Но сперва нужно было самой на всё посмотреть, проверить на прочность и приладить одеяло.

– Ты, котёнок, постой минутку здесь вместе с Марлен и Бернаром, а я всё подготовлю и скажу, когда заходить. – с этими словами я скрылась в щель двери, оставив Тео и Марлен изнывать от любопытства.

  Краем глаза отметила довольную улыбку сына конюха – он ведь был посвящён в эту "тайну".

18

  Прошмыгнув в комнату, я застала там стоявшего на коленях Стефана, с сосредоточенным видом сотрясавшего небольшую ладную конструкцию из палок и жердин.

– Понятно, – рассмеялась я, – на прочность ты уже проверил.

  Стянув с кровати покрывало, набросила его на каркас, постелила внутрь коврик и позвала ожидавшую за дверью компанию.

– Ух-х-ты-ы-ы! – с восхищённым шёпотом Тео обходил новинку. И следом каскадом посыпались вопросы, – Это у меня теперь такой домик? А можно я туда своих солдатиков поставлю? А давайте туда положим подушечку. А можно я сегодня тут спать буду?

  Спать в палатке мелкому пока не разрешили – холодно на каменном полу. Тонкий коврик в этом вопросе – не спасение. Но клятвенно пообещали придумать, как можно решить проблему. Марлен улыбалась, охала и растроганно складывала на пышном бюсте руки.

  А потом мы по очереди сидели в уютной норке. А потом я с Тео под тем же самым покрывалом грела на кухне у печки сопливый нос и "по-секрету" рассказывала малышу, как мы с ним украсим его новый домик. А потом все вместе пили чай с мёдом и нянькиными булками. В общем, нам было чудесно – еле утолклись.

  На следующий день я целенаправленно курсировала по коридору верхнего этажа, ожидая появления баронессы и мысленно приводя в порядок факты с аргументами, которыми сейчас придётся оперировать. Наконец, она появилась из своего будуара.

– Лура, доброе утро. Нам нужно поговорить. – остановила я её, – Где мы можем это сделать?

  Мачеха, состроив озадаченное лицо, указала рукой в сторону холла.

– Не надо в холле, разговор будет серьёзным. – мне нужна была более приватная обстановка без лишних ушей. Чтобы баронесса в процессе нашей беседы думала не о том, какое впечатление она производит на возможных слушателей, а СЛЫШАЛА, что я ей говорю.

– Тогда пройдём в мою комнату, – насторожившись предложила мачеха.

  Я удовлетворённо кивнула.

  В будуаре Лауры было тепло и, я бы даже сказала, уютно. (Ну вот, свою-то спальню корона не упала своими ручками в порядке содержать?)

  Тоже стоявшие колом шторы, но приятного пыльно-розового оттенка, подзакатанный, но прям ещё заметно ворсистый овальный бежевый коврик, бежево-серый балдахин над кроватью, в тон ему широкое покрывало и, о чудо, – большое зеркало над косметическим столом-тумбочкой. Я так понимаю, всё это роскошество – наследие от первой жены барона, матери Таис.

– Что ты хотела сообщить? – оторвала от наблюдений мачеха.– Только давай покороче, меня ждут дела.

(Ага, очередная поездка к "тёте Шарлотт")

– Вот, собственно, дела я и хотела обсудить. – осторожно начала разговор я, проследовав к резному креслу, стоявшему возле изящного столика на изогнутых ножках. (Дорогой гарнитур, отметила мимоходом. Видать, тоже со старых времён остался.)

  Лаура, замерев в районе зеркала, вопросительно изогнула бровь.

– Ну нет, разговаривать "на ходу" мы не будем, – мысленно решила я и демонстративно уселась в означенное кресло, тем самым вынудив мачеху опуститься во второе такое же на другой стороне стола и застыть в нём в напряжённой позе.

  Сразу начинать рубить с плеча "правду-матку" было бы верхом глупости. Всё, чего я смогла бы добиться таким путём – это моментально поставить Лауру в позицию глухой обороны, превращая интеллигентный разговор в бессмысленный обмен упрёками и банальную свару. В такой ситуации вряд ли возможен диалог. Мне же надо было не просто высказаться, а получить задуманный результат. Поэтому, решила начать с приятного – с благодарности, постепенно подводя мою оппонентку к основной теме.

– Я оценила усилия, которые ты приложила, чтобы выхлопотать для меня место фрейлины при герцогине де Шамбор.

– Ну наконец-то! – облегчённо расслабилась Лаура, – Я же говорила, что это будет самый лучший выход для всех.

  Женщина, довольная тем, что её "труды", всё-таки оценены по достоинству, ещё некоторое время распылялась на тему, какая прекрасная это была идея, да какие преимущества она даёт нашему дому и мне лично. Баронесса даже разулыбалась. Для меня же было важно, что она начала со мной говорить.

– Я в самом деле благодарна тебе. – дав Лауре насладиться победоносным спичем, продолжила я, – Однако, в связи с этим возникает ряд вопросов, требующих решения.

  Баронесса нахмурила красивые бровки. Оно и понятно. Совершенно очевидно, что решать проблемы мы не очень любим.

– Чтобы иметь возможность достойно отбыть в дом герцогини, мне необходим хотя бы минимальный комплект относительно приличной одежды.

– Таис, ты же видишь, в каком бедственном положении мы сейчас находимся. – ещё сильнее нахмурилась мачеха.

– Вижу, конечно. Так может быть пора подумать, каким образом нам из этого положения выходить? – подвела я её к основной теме беседы.

  Лаура резко встала, выпрямляя спину, (как она это обычно делала в моменты серьёзных эмоциональных переживаний) и подошла к окну, уложив тонкие руки на подоконник.

  Та-ак, не нравится мачехе тема, ой не нравится. Однако на экивоки времени уже совсем не осталось, будем "дожимать".

– И дело ведь не столько во мне. Баронство стремительно разоряется. Ты же умная женщина – сама видишь, что скоро тебе самой придётся жить хуже, чем деревенской крестьянке.

– Таис, изволь подбирать слова! – Лаура резко дёрнула подбородком, вперив в меня горящие очи. Я задела её за живое. Хотя, "умная женщина" она отметила лёгким кивком и явно оценила.

– А какое наследство останется Тео? – глядя ей прямо в глаза, сдерживая раздражённые интонации  продолжила я, – Если сейчас же не взяться за исправление ситуации, вы с отцом сможете передать сыну лишь собственные долги.

  Она первая отвела взгляд. Нежные щёки женщины пылали, поджатые губы нервно подрагивали.

  Америку я ей не открыла. Судя по реакции, баронессу всё-таки тоже мучил этот вопрос. Уже хорошо – хотя бы не придётся доказывать очевидное.

– Я не знаю, что делать. – тихо, как будто самой себе призналась Лаура.

– Значит нужно разбираться с самого начала и начинать действовать. Главное, не пускать больше ситуацию на самотёк. Я уже была в наших деревнях и сложила предварительное мнение насчёт того, в каком направлении двигаться.

– Таис! – как будто спохватилась женщина и, забыв страдать, откровенно удивлённо уставилась на меня, – Я тебя не узнаю. (Да понятно уж. Чего все одно и то же заладили.) Откуда такой интерес к делам баронства? Столь юной девушке не уместно проявлять рвение в мужских делах.

  Если честно, я ждала этого вопроса раньше. Но она настолько углубилась в собственные переживания, что только сейчас обратила внимание на несоответствие выздоравливающей падчерицы и прежней Таис.

– Как же уже сдуть с тебя эту «золотую пыль»? – думала я, глядя на мачеху.

– Лаура, – вставая с кресла и подходя к ней вплотную, спокойным вкрадчивым голосом начала я, – Всё понятно, что молодым девушкам бывает чего-то там неприлично. В конце концов мы не вопросы девичьей чести обсуждаем. Дела наши плохи, поэтому давай оставим ненужные формальности и будем говорить начистоту. Я считаю тебя здравомыслящей женщиной, вполне способной разобраться в хозяйстве. Просто это, наконец, надо начать делать.

  Глаза баронессы сузились, она смерила меня долгим взглядом, типа "а ты та ещё штучка". В голове её читаемо происходила экстренная переоценка ситуации.

– Ну, давай уже, решайся, – мысленно подбадривала я мачеху, затягивая паузу. Сейчас был её ход. Кто первый откроет рот – тот и «проиграл». Хотя, как вы понимаете, все мои усилия сейчас были направлены на то, чтобы выиграли все.

– Что ты предлагаешь? – Лаура развернулась всем корпусом, встав боком ко мне и уставившись в окно.

  Ну тут уж я не заставила себя уговаривать и выложила мачехе всю собранную мной информацию.

– Я готова согласиться с тем, что необходимо предпринимать какие-то шаги. Но мне необходимо обдумать всё, что ты мне сейчас сказала. А теперь мне пора собираться. – на этом она поставила точку в нашем разговоре.

  Усиленно подавляя внешние признаки распиравшего меня радостно-приподнятого возбуждения от результата беседы, я покинула покои мачехи и отправилась на кухню чего-нибудь зажевать. Это была маленькая победа.

  Впрочем, как потом показала практика, радовалась я рано.

  Нет, Лаура не отказалась от своих слов прям сразу и даже некоторое время предпринимала честные попытки освоить бумаги, которые я уже отсортировала и активно подсовывала ей для ознакомления. Но, например, мысль о том, чтобы лично пообщаться с деревенскими мужиками повергала её в культурный шок. И вообще, сама ситуация того, что малолетняя падчерица, условно говоря, учит её разбираться в собственном хозяйстве, вызывала у неё дикую неловкость, а отсюда и раздражение.

  На моё предложение каким-либо законным образом передать полномочия на распоряжения по баронству в мои руки следовал единственый, кстати, вполне логичный вопрос:" Когда я буду этим всем заниматься, если в ближайшем будущем мне неизбежно придётся съехать из имения к гепцогине?"

  А та, как на грех, уже справлялась на тему моего здоровья, ибо вакансия фрейлины, грубо говоря, "висела открытой" и давно уже требовала заполнения. С трудом нам удалось выторговать ещё пару недель моего отсутствия.

  В конечном итоге, закончилось всё тем, что баронесса наша психанула и опять задрала лапки кверху.

– Это вообще не женское дело. – было сказано мне, – Вот пусть этим всем барон и занимается.

  Что-то в этом роде я предчувствовала заранее, видя как тяжело даются Лауре шаги к управлению баронством. На случай подобного развития событий, была у меня в заначке одна гениальная, на мой взгляд, идея.

– Ну, прости, дорогая. – я мысленно «закатала рукава». – Ты сама меня вынудила на этот шаг. Не хочешь напрягаться добровольно, значит будем подключать «тяжёлую артиллерию».

  Неделю спустя, баронский дом принимал гостей.