Текст книги "История человечества в великих документах"

Документ № 29
Договор Руси с Византией (911 г.)

• первый письменный документ в истории русского государства

• происхождение названия Руси

• начало вечного стремления России к проливам

Начало древнерусской истории таит в себе много неясностей. Камнем преткновения вот уже несколько столетий остаётся даже само название Руси, происхождение которого окутано тайной. Традиционная «норманнская» теория отражена в «Повести временны́х лет» и утверждает, что основателями первого государства стали граждане скандинавского происхождения, три брата Рюрик, Синеус и Трувор, приглашённые новгородской элитой в 862 г. «из-за моря» для защиты страны от междоусобиц. Варяги якобы называли себя «русь», и их этноним прижился в государстве даже после того, как их дети и внуки ассимилировались на славянских просторах. «Норманнская» теория вполне подтверждается данными археологии, материалами западных хроник и даже генетическим анализом ДНК потомков Рюриковичей, но сколько эта теория существует лет, столько же и возражений она вызывает у патриотически настроенных учёных, начиная ещё с Михайлы Ломоносова, который считал обидным возводить русскую государственность к какому-то немцу.

Однако другие теории ещё более экзотичны. Рюрика называли и западным славянином, и балтом, и новгородцем. Этноним «русь» возводили к племени ругов, балтийскому острову Руян (Рюген), русому цвету волос, украинской реке Рось и скифскому слову «белый», а некоторые энтузиасты и вовсе пытаются доказать, что «этруски = это-русские».

В отсутствие письменных документов этим спорам суждено длиться вечно. Первый же достоверный документ в истории русского государства появляется только в 911 г. в результате эффективного набега, который дружина князя Олега четырьмя годами ранее предприняла на богатейшую средиземноморскую державу того времени – Византию. С этого года и навсегда на авансцену европейской и всемирной истории шумно, агрессивно и успешно выходит Россия.

«Пошёл Олег на греков…; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи… И с этими всеми пошёл Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000».

Летописец Нестор с увлечением рассказывает подробности первой исторической победы наших предков: жителей Царьграда (Константинополя) «одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море». Греки пытались было отсидеться за мощными стенами, которые их никогда не подводили, но князь Олег предпринял новаторский тактический ход, поставив свои ладьи на колёса и перекатив их таким образом в загороженную цепями бухту Золотой Рог. Целью русов при этом был не захват города, а исключительно пожива, а в бухте стояли богатые купеческие корабли. В этой ситуации император Лев VI Философ мудро рассудил, что договориться с русскими будет дешевле, и пришельцы были приглашены в город для переговоров.

Договоров с Византией, заключённых Олегом, летопись называет два, однако о первом из них (907) византийские источники молчат, зато второй (911) вполне подтверждается хрониками, так что весьма вероятно, что лишь он и был письменным. Подписантами исторического документа, который сохранился только в летописных копиях, выступили дружинники, чьи имена несколько обескуражат сторонников славянской теории происхождения Руси:

«Мы отъ рода рускаго – Карлы, Инегелдъ, Фарлофъ, Веремудъ, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Рюаръ, Актеву, Труанъ, Лидуль, Фостъ, Стемидъ».

В договоре Олег называется «великим князем русским» – этот титул впредь будут носить правители России ещё тысячу лет, вплоть до 1917 года. Великий князь на равных подписывает договор с византийским императором и его соправителями, что равноценно государственному признанию Руси – теперь она полноценный субъект международных отношений, могучее европейское государство. Случилось то, о чём ранее пророчествовал византийский патриарх Фотий:

«Народ незаметный, … причисляемый к рабам, безвестный – но получивший имя от похода на нас, неприметный – но ставший значительным, низменный и беспомощный – но взошедший на вершину блеска и богатства; народ… варварский, кочующий, имеющий дерзость оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы…»

Подписание договора между Русью и Византией в 911 году. Радзивилловская летопись, начало XV века

Русские купцы отныне получили право входить в Константинополь (правда, не толпою, а группами по 50 человек и без оружия) и даже получали суточные на период своего проживания в императорской столице и командировочные для возвращения домой. Устанавливались правила взаимной выдачи преступников и возвращения рабов, а византийская сторона настояла на соблюдении русскими туристами приличий, что сохранило актуальность и на современных пляжных курортах Турции:

«Пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в сёлах и в стране нашей».

Император, кроме того, не преминул воспользоваться русскими наёмниками для решения своих вопросов с арабами – в том же 911 г. 700 наших дружинников участвовали в морском походе греков на Крит. Олег же в свою очередь выторговал своей дружине вино (выпито), дорогие ткани для парусов (изорвались в дороге домой) и большую дань серебром. В завершение рейда великий князь по варяжскому обычаю, засвидетельствованному и в Западной Европе, прибил свой щит над воротами Константинополя в знак победы.

Но победила всё равно Византия: с этого похода на многие века вперёд она стала политической, культурной и духовной матерью русского государства. Ещё будет много походов русов на греческие владения – Игоря в 941 и 944 гг., Святослава в 970 г., Владимира в 988 г., Ярослава в 1043 г… Но именно из Византии придёт на Русь святой крест, именно из Царьграда принесут зодчие в Новгород и Киев купола Софийского собора, и всё греческое будет считаться непревзойдённым образцом для развития русской культуры – будь то иконопись, костюм или каноны православия. Византийское происхождение официальная традиция приписывала и символу русского самодержавия – шапке Мономаха (изготовленной на самом деле в Золотой Орде).

А пресловутые «Проливы», на одном из которых стоит Царьград-Константинополь-Стамбул, с 907 г. станут вечной точкой притяжения российской внешней политики. Колыбель православия будет манить всех наследников Вещего Олега, и ради неё многие тысячи русских солдат сложат свои головы. Россия прибьёт ещё много щитов на воротах самых разных столиц – Рима, Парижа, Пекина, Берлина, Вены, но до Константинополя ей уже не суждено будет дотянуться. Впрочем, русские всегда найдут выход: в XVI в. концепция «Третьего Рима» возвысит князей до статуса царей, которым некогда величали только императоров Византии, и всемирная столица православия обретёт свою новую жизнь – в Москве.

Документ № 30
Банкнота Цзяоцзы (1023 г.)

• первые бумажные деньги

• начало эры инфляции

В 1300 г. жители Италии зачитывались «Книгой о чудесах света» (см. Документ № 37), в которой венецианский купец Марко Поло рассказывал о своих приключениях на Дальнем Востоке, практически неизвестном тогда европейцам. Впрочем, несмотря на свою бешеную популярность по всей Европе, книга Марко Поло не оказала немедленного влияния на развитие европейской науки или культуры, и по одной простой причине – ей тогда мало кто верил. Ну разве можно поверить, к примеру, что в далёком Китае деньгами служат не золото и серебро, а обработанная древесная кора?

«Приказывает он изготовлять вот какие деньги: заставит набрать коры от тутовых деревьев… приказывает изготовить папку, словно как бумагу; а когда папка готова, приказывает из неё нарезать вот как: сначала маленькие, стоящие половину малого ливра… иные ценой в серебряный грош; есть и в два гроша, и в пять, и в десять…; и ко всем папкам приложена печать великого хана. Изготовляется по его приказу такое множество этих денег, что всё богатство в свете можно ими купить».

Бумажные деньги, без которых современный мир невозможен и которые мы держим в руках практически ежедневно, материальной ценностью в строгом смысле действительно не обладают: в отличие от дорогих металлов, драгоценных камней и даже раковин каури, это всего лишь листки бумаги. Но в то же время банкнота – это документ, которым государство гарантирует вашу долю в своих активах. Государство удостоверяет, что обладателю 5000-й банкноты в любом магазине страны выдадут товаров на 5000 рублей, ни копейкой меньше, и заставляет любой магазин следовать этому правилу. Если раньше золото было приятным довеском к такой гарантии, то сейчас люди научились доверять государству безо всяких ценных металлов, по одному лишь клочку бумаги – хотя вся история бумажных денег доказывает, что доверие это не всегда оправдано.

Этой истории скоро исполнится тысяча лет, и логично, что началась она именно там, где бумагу и придумали. В 1023 г. в китайской провинции Сычуань государство взяло под свой контроль выпуск «цзяоцзы» – расписок, гарантирующих владельцу получение денег в определённом объёме. Печать таких расписок ещё в VIII в. наладили торговые компании, которые замучились перевозить по стране пудовые мешки с монетами. За одну связку в 1000 медных монет давали всего 40 г серебра, но серебра и золота в Китае никогда не было много, меди тоже хронически не хватало, а вот бумага всегда была в достатке. Купцам пришла в голову остроумная идея: выдавать партнёру расписку за товар, которую он сможет легко и безопасно довезти до другого города и обменять там в конторе той же компании на монеты или ещё какой-нибудь товар. Не все купцы, правда, попадались порядочные, и вскоре расписок в Сычуани стало заметно больше, чем товаров. Тогда император Жэнь-цзун из династии Сун хлопнул кулаком по столу и принял решение вмешаться: своей властью гарантировать стоимость бумажных денег, взяв под контроль их печать. Дальнейшие 1000 лет убедительно показали, что порядочных императоров в мире ещё меньше, чем порядочных купцов.

Отпечаток банкноты «цзяоцзы»

После 1023 г. печать «цзяоцзы» распространилась по всей стране, где они получили менее благозвучное название «хуйцзы». Банкноты выпускались номиналами по 200–300–500 медных монет, крупные купюры равнялись 2–3 связкам по 1000 монет (кван). Хотя оригиналов первых выпусков не сохранилось, мы можем судить о хуйцзы по сохранившимся металлическим клише, найденным при раскопках. В отличие от сегодняшних, это были солидные купюры размером примерно с лист А4, вызывающие как минимум уважение. На древнейших в мире казначейских билетах ставилась печать правительства, изображались сценки из крестьянской жизни, а также надписи, смысл которых остаётся с тех пор неизменным на банкнотах всего мира, сочетая в себе пряник и кнут:

«Министерство церемоний напечатало этот хуйцзы для удобства народа в день, месяц и год эры Тяньшэн династии Сун, и да будет он использован под небесами наравне с медными монетами. Изготовитель фальшивых хуйцзы будет обезглавлен, а тому, кто донесёт о нём, будет выплачено 1000 таэлей серебра. Если чиновник укроет фальшивомонетчика, его наказание будет тем же».

Для тех же, кто иероглифов читать не умел, на банкнотах изображались связки с медными монетами или серебряные слитки, точно отражавшие номинал. Впоследствии, чтобы облегчить понимание простым людям, на обороте документа стали ставить печати с доходчивыми изображениями разного зверья: тигр означал 10 кван, заяц – 40 кван, слон ценился в 30, а мифическая собака «сы» охраняла от фальшивомонетчиков банкноты в 20 кван. Сегодня для различения номиналов бумажных денег используются в том числе цвет и размер, но и животные остаются на службе Центробанков: вспомним белорусские рубли – «зайчики», где каждой банкноте соответствовал зверь средней полосы, от белки до зубра.

Чтобы укрепить доверие населения к бумажным деньгам, императорский двор Сун гарантировал, что в казне лежит резерв монет и слитков серебра, достаточный для покрытия всех выпущенных банкнот. Но Центральные банки всего мира имеют привычку жульничать – искушение слишком велико. Вскоре государство принялось подпечатывать хуйцзы для покрытия военного бюджета, и народ быстро почуял подвох. Так в мире появилась инфляция, механизмов которой тогда ещё никто не понимал. К концу правления династии Сун в XIII в. бумажные деньги полностью обесценились, поскольку им никто попросту не верил.

В разное время к печати денег из бумаги возвращались императоры династий Ляо, Цзинь, Юань (при дворе которых ими получал зарплату тот самый Марко Поло) и Мин. Но всякий раз дело заканчивалось финансовой пирамидой – в стране появлялись тонны необеспеченных банкнот, которые население переставало принимать. К началу XV в. за «Ценные Бумаги Великой Мин» стоимостью в 1000 кван давали всего унцию серебра. Конечно, этой стоимости далеко до гиперинфлянций нашего времени (в Зимбабве в 2008 г. была выпущена банкнота в 100 триллионов долларов, на которую уже через месяц можно было купить разве что банку пива), но правительство династии Мин сдалось. После 1450 г. бумажные деньги исчезают из упоминаний в китайской документации, и их новое рождение произойдёт уже в Европе – в XVII в. В России первые банкноты появятся в 1769 г. (в нашей стране их чем только не обеспечивали: в моей коллекции есть банкнота времён Гражданской войны, на которой в качестве обеспечения указан «опиум, хранящийся в Госбанке»). В Китай банкноты вернутся в середине XIX в.

Крупнейшие случаи гиперинфляции

Впрочем, китайские бумажные деньги продолжают удивлять и сегодня. Помимо весьма твёрдых в финансовом отношении валют – юаня КНР, тайваньского и гонконгского долларов и патаки Макао, – в Китае массово практикуется оборот «адских денег» или «денег для мёртвых», предназначенных для сжигания при прощании с умершими. На пополнение текущих счетов в банках потустороннего мира работает целая индустрия, печатающая в огромных количествах юани, доллары и евро. На банкнотах изображают повелителя царства тьмы – Нефритового императора и его дворец. Номинал может достигать и миллиарда, и инфляция таким деньгам не страшна. Впрочем, загробный мир тоже идёт в ногу со временем: в КНР сегодня ширится использование «адских» чековых книжек и кредитных карточек. Можно твёрдо предсказать: «адский биткойн» (см. Документ № 98) уже не за горами.

Документ № 31
Берестяная грамота (ок. 1025 г.)

• лучшие свидетельства о повседневной жизни Древней Руси

• высокий уровень грамотности древнерусских городов

• первая русская республика

26 июля 1951 г. советский археолог Артемий Арциховский стоял на недавно раскопанной мостовой Холопьей улицы древнего Новгорода. На его дрожащей ладони лежал небольшой свиток бересты, только что подобранный одной из работниц на настиле мостовой XIV в., и когда наконец он смог вымолвить хоть слово, сотрудники археологической экспедиции услышали:

«Я этой находки ждал двадцать лет!»

Арциховский хорошо знал, что этому свитку суждено будет перевернуть одновременно историю, археологию и филологию Древней Руси. С тех пор в Новгороде и других городах найдено уже 1200 берестяных грамот, но тот день 26 июля навсегда останется датой начала новой эпохи в исследовании нашего прошлого.

До этого дня историю Руси можно было изучать по немногочисленным летописям, зарубежным хроникам, совсем редким художественным произведениям. Но о чём пишут летописи и хроники? Междоусобные войны, набеги кочевников, военные походы и эпидемии («моровые поветрия»). В отличие от них, берестяные грамоты Новгорода открывают нам настоящую историю – повседневную жизнь наших предков, их мысли, события их частной жизни, трудовые будни и любовные истории.

Одна из грамот мальчика Онфима

«Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался… Пусть даже я тебя по своему неразумию задела, если ты начнёшь надо мною насмехаться, то суди тебя Бог и моя худость».

Большинство грамот, впрочем, демонстрируют уверенную победу бизнеса над романтикой: это сообщения о посланных товарах и уплаченных (или не уплаченных) деньгах, которые в Новгороде существовали в виде серебряных слитков, обрезков иностранных монет или меховых шкурок. Столица крупнейшего государства Европы в то время (XI–XIV вв.) была и крупным торгово-промышленным центром, купцы которого вели обширную торговлю от Ирана и Хорезма до Англии и Швеции. Торговали всем, включая и людей: одно из писем просит адресата «прислать гривну за девку», а другое сообщает о «покупке рабыни во Пскове». Поражает и масштаб банковских операций: грамота перечисляет клиентов новгородского ростовщика, география деятельности которого простиралась во все стороны на сотни километров от города. Деловая атмосфера пульсирует в текстах грамот всех пяти столетий их использования (1025–1500).

К личным отношениям новгородцы тоже относились весьма прагматично: найдено лаконичное приглашение на свидание «Будь в субботу ко ржи или подай весть», на которое так и тянет ответить «Ок» в стиле смс-переписки. Да и официальные брачные предложения тоже делались на бересте, причём подчас с чисто предпринимательской прямотой и логикой:

«Пойди за меня. Я тебя хочу, а ты меня».

(Пикантности добавляет тот факт, что эта грамота была найдена при рытье котлована для новгородского Дворца бракосочетаний.)

Древнейшие из известных нам грамот извлечены из мостовых начала XI в., и их сохранность сама по себе является чудом. Влажная болотистая почва Новгорода оказалась прекрасным хранилищем, где нацарапанные на берёзовой коре буквы без потерь пролежали сотни лет в ожидании своего часа. Обычно бересту просто выкидывали за ненадобностью прямо во дворе дома или на улице после прочтения – слава богу, шредеров в то время ещё не придумали.

Грамотность простого новгородца XI–XII вв. тоже выглядит как минимум удивительной для нас, привыкших со школьного курса к понятию «неграмотный народ» времён Пушкина и Некрасова. Берестяные грамоты доказывают, что ещё за 800 лет до рождения Некрасова граждане были грамотными практически поголовно. Авторами большинства записок являются простые люди, повседневные хлопоты которых были теми же, что и у нас:

«От Игната к Климяте. Возьми у Душилы Фоминича три с половиной гривны и купи шубу чермничную [красную] женскую».

Эти люди прошли мимо летописей, им не ставили памятников, о них не слагали былин. Даже простонародные имена их кажутся нам диковинными – Душила, Братонежко, Дристлив, Ревята, Дрочило, Доброшка или Смолиг (и кто-то ещё сетует, что нынешних младенцев именуют как попало!). На клочках бересты наши предки сходились и ссорились, зазывали друг друга в гости, умоляли и угрожали, слали междугородние письма в Торжок, Старую Руссу и даже Москву (которая в ранних грамотах называется Кучково). На бересте записывались завещания, молитвы, любовные заговоры и даже загадки, одну из которых предлагается отгадать тем из уважаемых читателей, что знакомы с Ветхим Заветом:

«Есть град между небом и землёю, а к нему едет посол без пути, сам немой, везёт грамоту неписаную».

В Новгороде существовали целые школы, на месте одной из которых были найдены знаменитые ныне берестяные ученические тетради 7-летнего первоклашки Онфима. Помимо азбуки и диктантов из Священного Писания, он изображал на бересте и более увлекательные штуки – рисовал неведомых чудищ (с подписью «Я зверь»), а также себя самого – в виде всадника с копьём, пронзающим врага. Юность Онфима пришлась на середину XIII в., так что реализовать свою мечту ему наверняка удалось очень скоро – с ливонскими или шведскими рыцарями он наверняка сражался в первых рядах, по правую руку от Александра Ярославича Невского.

Феноменальная распространённость берестяных документов подтверждает уровень индивидуальной свободы и развития частного бизнеса в столице Новгородской земли. В атмосфере такой предпринимательской вольницы княжеская власть не могла выжить долго. В XII в. князья в Новгороде постепенно теряют власть, и на территории Руси создаётся первая республика, так похожая на аристократические республики Венеции, Дубровника или Ганзы. Князя приглашали в город для временного руководства войском и с окончанием войны обычно быстро отправляли восвояси (именно так несколько раз поступали с тем самым Александром Невским), а властью в огромном новгородском государстве распоряжались выборные чиновники – посадник, тысяцкий, архиепископ, опиравшиеся на боярскую элиту и народное вече. Берестяные грамоты сохранили для нас имена многих государственных деятелей республики – в том числе известных по летописям. Всё это были довольно искусные управленцы, и многие учёные по сей день считают, что в XV в. судьба России могла пойти и другой дорогой – по пути формирования сильной торгово-промышленной республики, где самодержавию не нашлось бы места, а голос народа звучал бы сильнее и отчётливее.

Однако судьбе не укажешь дорогу. В конце XV в. Новгород проигрывает политическое противостояние Москве, а европейская республика – деспотии восточного типа, слишком многое воспринявшей от Золотой Орды. Вечевой колокол, увезённый в Москву, никогда более не зазвонит в Детинце – новгородском Кремле, а демократичная береста уступит место казённой бумаге. Русь на много веков станет крепостной и неграмотной, и даже память о берестяном письме исчезнет под новгородскими мостовыми. А республика, погибшая в 1478 г., возродится в России только в 1917 г. – да и та ещё долго будет напоминать восточную деспотию больше, чем что-либо иное.