Текст книги "Введение в африканское языкознание"

4.8. Кушитские языки

Кушитская семья насчитывает ок. 40 языков, распространённых в странах Восточной и частично Северной (Египет, Судан) Африки. Кушитский ареал охватывает центр, восток и юг Эфиопии, территорию Джибути, Сомали, юга Эритреи, отдельные районы Кении и Танзании. Всего кушитские языки считают родными не менее 50 млн человек, крупнейшим из них является оромо (Эфиопия) с 30 млн носителей. Другие крупные языки включают сомали (ок. 15 млн), сидамо (Эфиопия, ок. 3 млн) и беджа (Судан, ок. 2 млн).

Территория к югу от нильских порогов ещё в древнеегипетских документах называлась страной Куш. Кушитские народы можно назвать автохтонным населением долины Среднего Нила. Скотоводы и земледельцы кушитского происхождения, вероятно, составляли существенную долю населения древних государств Мероэ и Напата, позже многие имена кушитских народов, в т. ч. сохранившихся до наших дней, упоминаются в надписях Аксумского государства. Вероятно, ареал распространения народа беджа включал территорию Северного Судана, а изучение современных нубийских языков Южного Египта (относятся к восточносуданской семье, НС) показывает ряд кушитских заимствований в области скотоводческой лексики. В то же время предки носителей агавской группы кушитских языков населяли уже в древности практически всю территорию Эфиопского нагорья, где частично были ассимилированы носителями эфиосемитских языков. В результате иссушения Аравийской пустыни скотоводческие кушит-ские народы уже в античный период начинают миграции к югу; этот процесс продолжался и в Средневековье, в результате чего кушит-ские языки проникают в регион Великих озёр: сегодня самый южный из языков семьи – дахало – используется на территории Танзании. В XVI в. началась массовая миграция скотоводов оромо из полупустынь Африканского Рога на территорию современной Центральной и Южной Эфиопии, ими был образован ряд протогосударств (Волло, Джимма и др.), впоследствии попавших под власть Эфиопии.

С VI в. часть кушитского населения небольших государств Среднего Нила – Макурии, Алвы, Нобатии и других, образовавшихся на периферии Аксумского царства, – приняла христианство, которое уже с X в. начинает вытесняться исламом. Процесс исламизации завершился в XV–XVI вв.: сегодня кушитские народы Судана, Джибути и Сомали повсеместно исповедуют ислам суннитского толка. Среди оромо Эфиопии распространены как христианство (есть монофизиты, католики), так и ислам. Другие скотоводческие народы во многом сохранили традиционные верования.

Сомали – единственный кушитский язык, имеющий официальный статус в Республике Сомали и непризнанных государствах на её территории. Языки сомали и афарский провозглашены национальными языками Джибути. В ряде штатов Эфиопии оромо официально используется на региональном уровне.

Единственным старописьменным языком семьи также является сомали, первые документы на котором, выполненные адаптированным арабским письмом вадаад, датируются XIII–XIV вв. В начале XX в. для сомали было разработано сразу несколько оригинальных алфавитов, однако они вскоре уступают место латинскому шрифту. Некоторые кушитские языки Эфиопии пользовались эфиопским слоговым письмом, однако в последние десятилетия также перешли на адаптированные разновидности латинского алфавита.

Генеалогическая классификация кушитских языков делит семью на четыре группы:

– северная, представленная единственным языком беджа (Судан);

отличия беджа от остальных языков семьи позволили ряду учёных (например, Р. Хецрону [Hetzron 1980]) выступить с гипотезой о его особой позиции в составе афразийских языков;

– центральная (несколько близкородственных языков Эфиопии и Эритреи, ранее считавшихся диалектами языка агау и потому часто именующихся агавскими);

– восточная (наиболее крупная группа, объединяющая такие языки, как оромо, афарский, сидамо, сомали и др.; подразделяется на высокогорную (Highland) и равнинную (Lowland) подгруппы);

– южная (кушитские языки Кении и Танзании, крупнейшим из которых является иракв).

Эта классификация считается общепринятой, несмотря на весьма существенные лексические расхождения между языками различных групп. Такие расхождения, в частности, позволили в 1980-е гг. выделить из состава кушитских омотские языки [Bender 1975; Fleming 1976]. Л. Бендер вовсе полагал, что существование кушитской семьи обоснованным не является.

Несколько слабоописанных языков Кении, Танзании и Южного Сомали (яку, квадза, боон, аасах) по сей день убедительно не классифицированы, однако могут относиться к кушитской семье или быть связанными с ней на более высоком таксономическом уровне. Уже упоминавшийся язык онгота в Эфиопии, а также широко известный как пример «смешанного языка» ма’а (мбугу) (Танзания) также иногда включаются в состав кушитской семьи.

Как и другие афразийские языки, кушитские языки демонстрируют богатую систему согласных фонем. Во многих языках присутствует особый ряд глоттализованных смычных (ḳ, p_̣, ṭ, c̣), функционируют лабиовелярные согласные (g^w, k^w, x^w, ŋ^w, в агавских языках также лабиоувулярные q^w, G^w), ларингальные фонемы ʔ, h. Отдельные языки также используют имплозивные смычные (оромо ᶑ), фарингальные щелевые, латеральные свистящие согласные (иракв ɬ, tɬ). В языках восточной и центральной групп используется противопоставление согласных по долготе.

Гласные в кушитских языках (за исключением центральных) также делятся на долгие и краткие, при простой пятичленной фонемной структуре: a, e, i, o, u. С этой оппозицией тесно связана просодическая система. Практически повсеместно в кушитских языках имеется тон, который в большинстве случаев сложно отделить от ударения. Тон практически нигде не является средством формирования лексической оппозиции, однако играет важнейшую роль при формировании морфологических значений и категорий, ср. в сомали:

а) nín bà libàax diléy ‘[это] человек убил льва’;

б) nín bàa libaax diley ‘[это] человека убил лев’.

Различаются как регистровые, так и контурные тоны, при этом высокому регистру чаще всего сопутствует динамическое ударение, а также признак долготы гласной. Жёсткая связка между тоном и ударением не позволяет назвать кушитские собственно тональными языками: высокий тон (и с ним силовое ударение) может сопутствовать только последнему или предпоследнему слогу, и этот слог является в непроизводных словах единственным тонированным. Вполне вероятно, что на глубинном уровне можно говорить об ударении, которое в ряде случаев реализуется в виде тона. В современных языках тоны начинают играть смыслоразличительную роль в некоторых языках, и механизм этого процесса можно легко проследить диахронически. Так, в рендилле существует оппозиция ínam (м. р.) ‘мальчик’ vs. inám (ж. р.) ‘девочка’. Последнее слово некогда было трёхсложным и содержало древний показатель женского рода *-et, притом что ударение в языке фиксировано на предпоследнем слоге. Процесс превращения ударения в тон произошёл после отпадения древнего форманта и привёл к образованию омонимичных слов с различной позицией высокого тона: *ínam-et > *inámet > *ináme > *inám.

Кушитские языки насчитывают от двух (например, в билин) до четырёх тонов (в оромо, сомали, иракв).

Базовой структурой корня в кушитских языках является CVC, для глагольных корней характерна также схема CVCC.

Строй грамматики кушитских языков можно назвать агглютинативным с элементами флективности. Именная система весьма сложна. В большинстве языков сохранился грамматический род (мужской и женский, в южных языках также средний), при этом по роду согласуются с именем как прилагательные, так и притяжательные местоимения, артикли и глаголы. Большинство имён не маркируют рода в ед. ч., однако ряд флексий можно выделить: например, показатель ж. р. -t-, восходящий к афразийскому праязыковому состоянию. В иракв существует сложная система маркеров рода, соединяющих основу имени с притяжательными аффиксами.

Категория числа включает категории единичности и множественности, обе они в кушитских языках маркируются: например, сахо basal ‘лук’, basalto ‘луковица’. Множественность выражается при помощи суффиксов, чередования конечной согласной или корневой гласной, изменения ударения или тонального контура. Нередко форма мн. ч. совпадает с формой ж. р. существительного, как в сомали dibi ‘корова (ед. ч.); быки (мн. ч.)’. В иракв подлежащие с. р. требуют формы сказуемого во мн. ч.

В кушитских языках насчитывается от трёх (в сомали) до двенадцати (в иракв) морфологически оформленных падежей. Номинативная форма чаще всего маркирована суффиксом, в то время как аккузативная, напротив, нередко несёт нулевое окончание. Маркирование остальных падежей происходит при помощи суффиксов или изменения долготы финальной гласной.

Личные местоимения различают несколько серий: независимые формы склоняются и согласуются с именем в 3 л., аффиксальные маркеры лица и числа присоединяются к глаголу. Кроме того, в ряде языков существуют дополнительные проклитики и энклитики, выражающие лицо, род и число субъекта или объекта высказывания, иногда параллельно с личными глагольными аффиксами. Притяжательность выражается независимыми местоимениями, согласуемыми с именем, либо именными суффиксами.

В языках беджа, афарском, сахо, а также рудиментарно в некоторых других языках семьи сохранился архаичный афразийский тип префиксального спряжения глагола. В беджа глаголы с префиксально-суффиксальным спряжением называются сильными, в отличие от слабых глаголов с суффиксальной флексией, не меняющих основы при формообразовании. В большинстве современных языков используется исключительно вторичное спряжение суффиксального типа, возникшее из перифрастических конструкций. При образовании вторичного спряжения основа глагола потеряла способность к изменчивости, характерную, например, для семитских языков, и приобрела стабильность, практически не меняясь при образовании видовременных, модальных форм и форм актантной деривации: оромо beek– ‘знать’, пассив beekam– ‘быть известным’, каузатив beeksis– ‘делать известным’. Базовой оппозицией видовременных значений, как и в других афразийских языках, является оппозиция перфектива / имперфектива; используются формы претерита, футурума, проспектива, хабитуалиса и других времён и аспектов. Среди наклонений обычным является набор из трёх значений: индикатива, императива и юссива, маркируемых как с помощью суффиксов, так и – параллельно – местоименными клитиками, ср. оромо:

beeke ‘он знал’,

beeke ‘он знает’,

haa beeku ‘пусть он знает’.

Одной из отличительных черт глагольной системы кушитских языков является категория «глагольного падежа»: при помощи аффиксальных маркеров именных падежей глагол образует формы, служащие сказуемыми придаточных предложений различных типов и соответствующие отглагольным именам европейских языков. Однако, в отличие от последних, в кушитских языках эти формы спрягаются по лицам и числам, ср. аунги:

des-ákʷ ŋə́nká ‘дома́, где я учусь’;

des-tákʷ ŋə́nká ‘дома́, где ты учишься’.

Глагольная флексия здесь исполняет функцию подчинительных союзов для выражения значений придаточных предложений. Глагольные падежи особенно распространены в агавских языках, где их насчитывается до 15; однако 3 суффиксальных падежа функционируют и в системе глагола языка сомали.

Базовый порядок слов в кушитском предложении – SOV, определение предшествует определяемому.

4.9. Омотские языки

Группа из ок. 30 языков бассейна реки Омо долгое время не была удовлетворительно изучена. Омотские языки традиционно классифицировали как западную группу кушитской семьи, этой классификации следовал и Дж. Гринберг. Лишь в 1970-х гг. Л. Бендер [Bender 1975] и Г. Флеминг [Fleming 1976] убедительно доказали гипотезу о выведении омотской семьи на афразийский уровень таксономии, в настоящее время эта точка зрения является общепринятой. Предполагается также, что омотские языки первыми отделились от афразийской праязыковой общности, о чём может свидетельствовать родство охотничьей и собирательской терминологии при несходстве сельскохозяйственной лексики с другими афразийскими языками.

Практически все языки семьи расположены в южной и западной частях Эфиопии, несколько омотских анклавов находится на территории Восточного Судана. Скотоводы и заливные земледельцы, говорящие на омотских языках, являются автохтонным населением этой области, несмотря на интенсивные миграции многочисленных этнических групп региона. В Западной Эфиопии с XIV в. существовало государство Каффа, возможно созданное омотскими народами. В XVI столетии там было принято христианство монофизитского толка, а расцвета Каффа достигла в начале XIX в. на торговле золотом, рабами и мускусом циветты. В 1897 г. государство было завоёвано Эфиопией. Тогда же к империи негусов было присоединено протогосударственное образование, созданное в XIX в. соседним народом воламо. Монархический тип вождеств по сей день характерен для некоторых омотских народов (например, дорзе), сохраняющих древние правящие династии.

Общее количество носителей омотских языков может достигать 5 млн человек, однако крупных языков немного: на воламо говорит ок. 1,7 млн человек, на гамо – ок. 1,1 млн, на кафа – свыше 800 тыс. человек. Некоторые языки семьи (диме, ше, каро) находятся под угрозой исчезновения, число их носителей не превышает нескольких сотен или тысяч человек. Снижению числа говорящих способствует нестабильная социально-экономическая обстановка в регионе: периодические засухи, падёж скота в результате эпидемий трипаносомоза, непрекращающиеся межплеменные конфликты из-за пастбищ или доступа к источникам воды. Всё это приводит к миграциям населения в города и быстрой утрате родного языка. Большинство омотских языков имеют весьма невысокий социальный престиж в регионе, в т. ч. в глазах самих носителей. Ни один из языков семьи не имеет официального статуса, за исключением воламо, являющегося региональным языком в одноимённой зоне штата Южных Наций Эфиопии.

Классификация омотских языков не является устоявшейся. Наиболее распространена точка зрения Л. Бендера, разделившего языки семьи на две крупные ветви [Bender 2000]:

– северная (включает подгруппы мао, гонга и дизин; сюда входят крупнейшие омотские языки воламо, кафа и гамо);

– южная (собственно языки долины р. Омо: наиболее крупными из них по числу носителей являются ари и хамар-банна).

Для омотской фонологии характерно наличие типичной для афразийских языков тройной оппозиции рядов смычных, включая глоттализованный. Сонанты также могут иметь глоттализованные варианты, как в воламо. Часты имплозивные согласные; при этом, в отличие от кушитских языков, в омотских языках нет лабиовелярных смычных. Некоторые языки различают долготу и краткость согласных на фонологическом уровне. Широко распространены аффрикаты, имеющие до трёх рядов (в бенч – зубные, палатальные и ретрофлексные). Система гласных пятичленна, с фонологической оппозицией долготы.

Структура корня в основном моносиллабична. В этой связи важное лексическое значение приобрела категория тона. Ещё несколько десятилетий назад считалось, что тон нерелевантен для омотской фонологии и морфологии, но является лишь признаком ударения. Однако современные исследования доказали наличие богатой тонологии: язык бенч, например, является одним из очень немногих языков мира, где зафиксированы пять тоновых регистров (а также один контурный тон). В большинстве языков семьи насчитывается от 2 до 3 регистровых тонов; они формируют грамматические и лексические оппозиции, образуют деривативы, ср. в бенч ĕz ‘большой’, ẽz ‘очень большой’.

Морфология омотских языков существенно беднее кушитской. В системе имени отмечается процесс утраты противопоставления по родам, заменяемого в ряде языков оппозицией по признаку одушевлённости. Женский род в системе имени сохраняется в дизин, а в системе местоимений – во многих языках северной группы. Множественность выражается при помощи аффиксов, внутренняя флексия чрезвычайно редка. При этом развита категория определённости, и только определённые существительные могут маркировать множественность. Функционирует развитая система именных падежей: в воламо их число достигает шести, а в дизин – десяти, из которых четыре имеют пространственные значения. Стоит отметить, что не всегда можно провести чёткую грань между постпозитивами с падежными значениями и именными маркерами падежа. Мы точно имеем дело со связанными маркерами в тех случаях, когда эти маркеры супрасегментны, т. е. выражаются исключительно при помощи тона. Во многих языках северной группы, как и в ряде кушитских языков, из двух основных падежей – номинатив и аккузатив – маркируется лишь первый.

Личные местоимения в омотских языках синтаксически независимы и склоняемы. Во многих языках они сохранили архаичные родовые противопоставления, а формы мн. ч. можно уверенно назвать родственными языкам других ветвей афразийской макросемьи. Указательные местоимения имеют две степени дейксиса.

В глагольном морфосинтаксисе происходит замена характерной для афразийских языков аспектуальной системы на временну́ю. В бенч основными видовременными формами являются настоящее, прошедшее и будущее время, а также перфект. В дизин к ним добавляется прогрессивно-хабитуальная форма. Функционирует от трёх до четырёх наклонений (индикатив, юссив, императив, кондиционалис). В языках северной группы нередка категория глагольного падежа, сходная с кушитской: в кафа таких падежей 5 (предикативный, общий, косвенный, релятивный и концессивный). В числе залоговых значений наиболее распространены пассив, каузатив и реципрок. Глагольные значения преимущественно выражаются аффиксацией.

Базовый порядок слов омотского предложения – SOV, определение предшествует определяемому.

4.10. Чадские языки

На языках чадской семьи говорят многочисленные народы, проживающие в районах Центрального Судана вблизи озера Чад, на территории современных государств Чад, Нигер, Нигерия, Камерун, ЦАР. Всего насчитывается ок. 200 языков семьи, при этом крупнейшим, единственным старописьменным и наиболее изученным из них является хауса, исконный ареал которого охватывал современные районы Южного Нигера и Северной Нигерии. Сегодня, благодаря длительной и обширной экспансии, зона распространения хауса как языка межэтнического общения включает также северные районы Камеруна, Кот-д’Ивуара, Бенина, Того, Ганы, южные области Чада, отдельные районы Буркина-Фасо, ЦАР, Мали, Габона, Камеруна и даже Ливии. Большая часть мусульманского населения этого обширного региона использует хауса в качестве второго языка.

Мало известно о прародине и доисторических миграциях носителей чадских языков. Некоторые характерные изоглоссы в области лексики связывают их с древнеегипетским и берберскими языками, что должно указывать на сахарскую прародину чадцев. Некоторые генетические исследования показывают связь чадских народов с населением Ближнего Востока и Северной Африки. Исторические сведения позволяют сделать вывод, что язык хауса был распространён в Северной Нигерии уже в середине I тысячелетия. Распространение ислама с XI в., а также активная посредническая торговля между государствами долины Нила, Средиземноморья и империями Западного Судана (Канем, Гана, Мали, позже Сонгаи) привели к формированию и быстрому росту на торговых путях городов хауса на севере Нигерии, позже составивших федерацию «семи хауса» (hausa bakwai): Кано, Гобир, Даура, Кацина, Зариа, Рано и Бирам. Язык хауса распространялся прежде всего посредством купцов из этих городов, формировавших колонии повсюду в Западной Африке.

В эпоху джихада в Западной Африке в XIX в. на язык хауса переходят ранее кочевые скотоводы фульбе, создавшие халифат Сокото на территории современных Нигера и Северной Нигерии. Тогда же на базе диалекта сокото сформировался литературный язык хауса. Значительную часть населения халифата составляли семьи пленных рабов, оторванных от родины и массово переходившие на хауса. Сегодня их потомки считают себя хауса, хотя некоторые из них вовсе не говорят на этом языке.

Язык хауса является одним из трёх крупнейших языков Нигерии, имеет статус национального языка и безоговорочно доминирует в северных районах страны; на нём выходят газеты, литература, радио-и телепрограммы. В качестве письменности в основном используется латинский алфавит боко, разработанный для хауса в 1880 г., однако в последние десятилетия вновь растёт популярность письменности аджами на базе арабской графики, известной с XIV в. Радикализация ислама приводит к отрицанию всего наследия колониальной культуры, в т. ч. и латинского алфавита: одна из самых известных террористических организаций мира, нигерийская «Боко харам», в самом своём названии декларирует вред западного образования и письма.

Общее число носителей хауса превышает 30 млн человек.

Что касается других чадских языков, то ни один из них не получил распространения в регионе в качестве lingua franca. Возможно, чадские народы группы котоко были основными носителями древней культуры Сао (V в. до н. э. – XVII в. н. э.), наследником которой являлись несколько небольших государств, созданных в XVIII–XIX вв. к юго-востоку от озера Чад33
  Один из них, султанат Логон, как полагают некоторые учёные, был родиной прадеда А. С. Пушкина – А. П. Ганнибала, помнившего несколько слов одного из языков группы котоко.


[Закрыть].

Большинство чадских языков остаются бесписьменными. Кроме хауса, лишь несколько языков имеют более 100 тыс. носителей; большинство же насчитывает до 25 тыс. говорящих. Они живут преимущественно в сельской местности и заняты в земледелии и скотоводстве. Общее число носителей языков семьи составляет ок. 35 млн человек.

Уже в 1863 г. К. Р. Лепсиус включал хауса в одну группу с семитскими, древнеегипетским и берберскими языками. К середине XX в. – особенно благодаря работам И. Лукаса – количество языков, сближавшихся с хауса, значительно возросло. Единство чадских языков было подтверждено Дж. Гринбером в середине XX в., до этого их иногда разделяли на чадскую и чадо-хамитскую группы – последняя выделялась в связи с наличием грамматического рода. Современная генеалогическая классификация делит чадские языки на 3 крупные ветви:

– западночадскую (север Нигерии), включающую ок. 70 языков и диалектных групп, в т. ч. и хауса;

– центральночадскую, или биу-мандара (Нигерия, Чад, Камерун), включающую ок. 80 языков, крупнейшим из которых является тера на северо-востоке Нигерии (более 100 тыс. носителей); иногда в отдельную группу выделяют несколько языков подгруппы маса в Чаде;

– восточночадскую (Чад), объединяющую ок. 40 языков.

Эта классификация является в целом общепризнанной, однако в силу малой изученности большинства чадских языков может быть в дальнейшем скорректирована (см. обзор [Порхомовский 1982]).

Первые исследования по языку хауса были опубликованы в Европе в середине XIX в.: в 1853–1862 гг. в Лондоне были изданы словарь и грамматика хауса немецкого исследователя Й.-Ф. Шёна. На рубеже веков практические грамматики хауса издаются несколько раз. Однако первым глубоким научным описанием языка стала серия монографий Р. Абрахама, изданная в Лондоне в 1940–1959 гг. В последние десятилетия XX в. развернулись масштабные полевые работы по документации малых чадских языков. Как результат резкого роста объёма материала, в России и за рубежом проводится интенсивная работа в сфере сравнительно-исторического изучения чадских языков, вышли в свет сравнительные словари, аналитические работы и реконструкции таких авторов, как В. Я. Порхомовский, О. В. Столбова, П. Ньюман, Г. Юнграйтмайр, В. Блажек, Р. Гравина и др.

В области фонологии чадские языки сохранили исконно афразийскую оппозицию трёх рядов согласных: глухого, звонкого и эмфатического. Губные и зубные эмфатические согласные реализуются как имплозивные, что является типичной ареальной чертой Суданского пояса Африки (см. подробнее в главе 12). Другой особенностью ареального происхождения являются преназализованные смычные, распространённые в большинстве языков семьи – исследователи возводят их к праязыковому состоянию. Чадские языки демонстрируют обилие фрикативных согласных – в частности, во многих языках семьи существует интересная оппозиция между билабиальными и лабиодентальными фрикативными, а в языках центральной ветви – между звонкими и глухими латеральными сибилянтами (ɬ и ɮ). В языке марги скопления согласных привели к образованию двухфокусных лабиодентальных согласных.

В области вокализма характерной особенностью является противопоставление всех фонем по долготе. Под влиянием западноафриканского языкового окружения чадские языки выработали богатые тональные системы, где встречаются как уровневые, так и контурные тонемы. При этом важнейшую роль в предложении играет не столько лексический тон слова, сколько положение его в синтагме. Как и повсюду в Западной Африке, распространены явления даунстепа, приводящие к постепенному понижению тона к концу фразы. Важно отметить также явление тональной полярности: грамматические показатели противостоят по тону соседнему слогу в слове. Всё это явления, нехарактерные для большинства афразийских языков, сформированные чадскими языками в результате тысячелетних контактов с западно– и центральноафриканскими языками нигеро-конголезской и нило-сахарской макросемей.

В западночадских языках имя обладает категорией рода, рудименты которой хорошо заметны и в языках центральной ветви, где формы рода иногда различаются в ед. ч., а также в местоимениях 2–3 л. В западно– и восточночадских языках имеются многочисленные показатели множественности. В хауса имеется характерная для афразийских языков категория именного состояния – в генитивных синтагмах определяемое имя стоит в особой сопряжённой форме.

Отличительную черту афразийского глагола – т. н. породы, или производные основы глагола, – чадские языки сохранили. С помощью различных основ, образуемых прежде всего при помощи суффиксов, но также инфиксов, редупликации слогов, тональных изменений, формируются формы аспектов (среди них основные – перфектив, прогрессив, проспектив, хабитуалис), наклонений, залоговых форм, форм отрицания. В некоторых языках восточной ветви сохранилось древнее инфиксальное образование основ перфектива / имперфектива. Для образования глагольных форм широко используются вспомогательные глаголы и клитики. Личные местоимения и местоименные показатели подразделяются на несколько серий, также имеющих различия в зависимости от видовременных, модальных форм (см. выше пример из хауса). В чадских языках аналитические конструкции глагола преобладают, однако встречаются и весьма сложные флективные системы.

Например, в языке ламанг нормальной является словоформа là-ŋà-náb-l-ì ‘я заставил его выйти’, которую составляют следующие компоненты: редуплицированный корень là-…-l– ‘идти’, расширение основы -ŋà– (каузатив), личный аффикс объекта 3 л. ед. ч. -ná– ‘его’, дейктический показатель -b– ‘из’ и личный аффикс субъекта 1 л. ед. ч. -ì ‘я’.

Базовым порядком слов является SVO, однако в ряде центральночадских языках пограничья Нигерии и Камеруна на его месте выступает порядок типа VSO, который иногда рассматривается как архаичный – исконный для афразийских языков.