Текст книги "Бомбардир"

Вариантов у меня, в сущности, не оставалось. Поэтому в кафе, отправившись мыть руки, я подозрительно оглядел собственную физиономию в зеркале над раковиной, скептически поморщился и буркнул:

– По-моему, Алексей Петрович, пора тебе подстричься!..

Парикмахерскую «Твой стиль» искать незачем – даже сегодня я дважды проходил мимо. В мужском зале оказалось всего два кресла: в одном сидела молодая девушка, уткнувшись в смартфон, второе пустовало. В углу бубнил старый транзисторный телевизор.

Что ж, будем надеяться, что мне повезет. Еще в дверях я откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. Девушка обернулась.

– Вы стричься? – спросила она. Голос оказался приятный, довольно низкий. Возраст как будто совпадал. Оставалось удостовериться.

Я улыбнулся.

– Само собой. Но мне посоветовали обратиться к Насте…

– Это я и есть.

– Замечательно! А я уж боялся, что к вам за неделю придется записываться.

– Ох, вы преувеличиваете. – Прикинув мой рост, Настя немного опустила кресло и достала из шкафчика пеструю парикмахерскую накидку. – Я бы, конечно, не отказалась от такого наплыва клиентов, – продолжала она, – но у нас почему-то стригутся где подешевле… Вы ведь не местный, правда?

– А вы внимательная.

– Это профессиональное. Пока стригу, успеваю запомнить все до мелочей…

Настя оказалась из тех, о ком говорят «широкая кость». При этом у нее была стройная талия, высокая грудь и пухлые, красиво очерченные губы. Зеленые, с кошачьим разрезом глаза едва заметно подведены, макияжа ровно столько, что он практически незаметен. Одета не буднично. Высокие каблуки, выстоять на которых целый день – подвиг, кофточка в обтяжку, узкие джинсы от хорошей фирмы и явный избыток золота. Кроме обручального, еще несколько колец, дутый браслет на правом запястье, массивная цепочка на шее с довольно аляповатым кулоном – Мария с младенцем. Длинноволосая блондинка – из тех, на которых уже лет с двенадцати останавливаются взгляды мужчин.

– Как стрижемся? – Настя окинула взглядом мою растрепанную гриву.

– Ну, поскольку мою внешность уже ничто не спасет, главное – не усугубить. На ваше усмотрение.

– Я много чего могу усмотреть, – усмехнулась она. – Что-нибудь в стиле «панк»?

– Пожалуй, не стоит. Я человек традиционный.

– Хорошо, – девушка взялась за ножницы.

Работала она очень быстро, точно и с каким-то щегольством. Мне нравилось наблюдать за ней, а от ее прикосновений у меня мурашки бежали по спине. Действительно – мастерица.

– Настя, да вы просто волшебница… Как бы переманить вас к нам в столицу?

– А, так вы из Киева?! – заинтересовалась она. – Была там только раз. Мне понравилось… А кто вам посоветовал обратиться ко мне?

– У нас с вами есть один общий знакомый… Наверно, забыли старого друга?

– Друга? Кто бы это мог быть? – она взглянула с любопытством.

– Школьных времен. Ваш одноклассник… когда-то даже защитил вас от несправедливых обвинений.

– Неужели Сережа Гайдук?! – воскликнула молодая женщина.

Я рассмеялся:

– Вспомнили! Именно он.

– Это серьезно? – удивленно протянула она. – Вы знакомы?

– Более-менее. Я работаю в футбольном журнале…

– Вот так новость! – она отступила на шаг, всплеснув руками. – А Сережка просто молодчина, добился своего!..

– Но вы же знаете, Настя, как трудно его разговорить!

– Это уж точно! – она снова взялась за ножницы.

– Я как раз собирался кое-что о нем написать… о детстве и юности. Но он только отмахивается. Езжай, мол, в Марганец, поговори с Настей…

– Вы серьезно?!

– Конечно! Она, говорит, много чего порасскажет, человек надежный.

– Боюсь, кое-что ему не понравится! – усмехнулась Настя. – Да нет, Сергей наверняка пошутил. Мы ведь с ним… я его даже в Инстаграме найти не смогла, чтобы подписаться… А тут вы!

– Давно не виделись?

– Очень, – ножницы продолжали чирикать над моей макушкой. – Я за это время успела школу окончить, в университет поступила, проучилась три курса, замуж вышла, сына родила… Столько всего… И вдруг он обо мне вспомнил! Хорош дружок!

Мне послышалась в ее голосе ирония, но я тут же сообразил, что за этими словами прячется обида. Настя умолкла, сосредоточенно заканчивая работу.

– Ну вот… – наконец проговорила она. – Готово! Моем?

– Что? – Я был разочарован. Ниточка, которую мне удалось протянуть между Сергеем и этой молодой женщиной, по неясной мне причине оборвалась.

– Голову моем? – она неожиданно улыбнулась.

– Обязательно!

Мне пришлось переместиться к мойке, затем вернуться в кресло, где Настя высушила мою элегантно уменьшившуюся шевелюру феном, увенчав всю процедуру коротким словечком: «Все!»

Я полез за деньгами, но она вдруг произнесла, слегка запнувшись:

– Знаете… Клиентов все равно нет… Давайте-ка я угощу вас кофе. Правда, у меня только растворимый. Да и сахар кончился.

Я был готов и не на такое, лишь бы она оттаяла и разговорилась.

Через пару минут мы уже сидели за столиком в закутке, откуда была видна дверь в парикмахерскую. У Насти пару раз звонил мобильный, но она, не глядя, сбрасывала вызовы.

– Вы сказали – Сергею может не понравиться то, что вы о нем скажете. У вас были конфликты?

Я пытался вернуть разговор в нужное русло.

– Да нет, просто пошутила. А конфликты… С ним невозможно было конфликтовать. И все из-за его характера. Он всегда умел настоять на своем. Но не так, как другие. Возьмет за локоть, скажет пару слов, заглянет в глаза… И тебе сразу ясно – он прав. Просто какой-то гипноз… – она усмехнулась и тут же смахнула с лица улыбку. – Знаете, он ведь из той редкой породы мужчин, с которыми чувствуешь себя абсолютно защищенной. У меня и муж такой – сложный, но надежный. А с Сергеем мы дружили, было. Он у меня домашки списывал, после школы домой провожал. Жили мы рядом, он нравился моим родителям. И мне тоже. Спокойный, какой-то… правильный… А на школу ему всегда было наплевать. Знаете, как он говорил? Мне там скучно, я же знаю, что все это мне никогда не понадобится…

– Верил, что станет футболистом?

– Пожалуй, нет. Он о будущем вообще никогда не говорил.

– Занимался в футбольной секции?

– А у нас здесь ее нет и никогда не было…

– Чем же он увлекался?

– Как все. Футбол – во дворе или на стадионе. Зимой хоккей. Уже по первому снегу на школьной спортплощадке ставили кирпичи вместо ворот, играли без коньков, а вместо шайбы – теннисный мяч. В морозы мы в карты резались у нас дома. Летом втроем – Иванцов, Серега и я – ходили на пляж на водохранилище. Купались, загорали до черноты, иногда кто-нибудь пиво приносил. А потом все это как-то кончилось…

– Почему? – спросил я.

Впрочем, уже и сам сообразил – вспомнил собственную дочь в том же возрасте. С ее запутанными и наивными детскими историями, которые быстро превратились в сложные и мучительные сюжеты.

– Девчонки взрослеют быстрее… – Настя взглянула в сторону двери. – Почему-то стало с ними неинтересно. Ну ясно же – четырнадцать лет. Дискотеки, парни постарше. Ухаживали за мной, старались понравиться. Мне это льстило… Потом с одним завязались отношения. У него машина, катались по вечерам. У меня прямо бабочки в животе, влюбилась по уши… Мы с ним однажды долго целовались у самого дома, потом распрощались. Мой ухажер укатил, я в подъезд – а там мои приятели, Гайдук с Иванцовым: «Погоди, Насть, поговорить надо…» Чего это, думаю, все равно завтра в школе увидимся… А Сергей: «Настя, завязывай с ним!» «Это ж мудило полный! – поддакивает Иванцов. – У него одно на уме…» Ох, как же я разозлилась! Оттолкнула Сашку – и бегом вверх по лестнице…

– А потом?

– Потом? – она усмехнулась, повела плечом. – В школе все, вроде, как обычно – привет-пока. Но я чувствовала, что Сергей на меня уже по-другому смотрит. Будто издали. И ни разу больше не подошел… А насчет моего принца оба, понятно, оказались правы. Но это уже другая история, его не касается…

– Так и разошлись?

– Выходит, что так… А незадолго до его отъезда из города, у Сережки тоже начались неприятности… Не знаю, в чем там было дело, но вроде бы каким-то образом ему помог наш физрук, Вячеслав Иванович…

Она потянулась за телефоном. Жест понятен – беседа закончена, больше Настя ничего не скажет.

– Ну что ж, – я отодвинул чашку и поднялся. – Спасибо за все. И последний вопрос.

– Давайте, – она тоже встала, машинально потерла висок. – Только действительно последний. Что-то я сегодня не в форме.

– Настя, вы действительно ни разу за все эти годы не виделись с Сергеем?

– Я бы не стала темнить. Думаю, в Марганце он ни разу с тех пор не появлялся. А что, собственно, ему здесь делать?

– Мало ли. Родителей, например, навестить.

– Городок у нас небольшой, я бы знала. Во всяком случае, ко мне он не заглядывал и не звонил… Лучше скажите – как ему там живется?

Я замялся – уже успел позабыть о своем вранье.

– Нормально. О его успехах вы, наверно, знаете, о них только ленивый не пишет… А в остальном… Живет футболом. Очень талантлив, и все идет к тому, что со временем станет одним из самых выдающихся нападающих Европы.

– Женат?

– Нет. Пока нет.

Она отвела глаза, не желая встречаться со мной взглядом.

На этом мы распрощались.

Уже выходя на площадь, я сообразил, где раздобыть телефон учителя физкультуры. У симпатичной директрисы по имени Оксана. Вполне надежный источник.

Глава 3

Утром я связался с Вячеславом Ивановичем, коротко изложил суть вопроса и получил по-военному четкое приглашение явиться к часу дня. Вместе с просьбой прихватить по пути буханку «Украинского».

Положим, я и сам не собирался идти с пустыми руками. Но хлеб-то причем?

Притом – это стало ясно, как только я ступил в тесную кухоньку в квартире пожилого физрука. Придвинутый к стене столик был накрыт по всем правилам: селедочка, скромно прячущаяся под сочными кольцами лука, огурчики-помидорчики, грибки маринованные, капустка квашеная с клюквой, а в центре – исполинская сковорода с жареной картошкой. Не хватало только хлеба.

Возраст бывшего физрука не поддавался определению. Как и у многих людей его профессии. Подвижный, сухощавый, смуглый, как ржаной сухарь, со слегка косящими сливовыми глазами, грубо вылепленным черепом и жестким седым ежиком. Вот уж кто точно не имел проблем с лишним весом. По всем повадкам – такой себе жизнелюбец с замашками диктатора. Люди его типа поначалу располагают к себе неиссякаемым оптимизмом, житейской сметкой и определенностью во мнениях. Одет он был в треники и фланелевую рубашку в крупную клетку, а в его однокомнатной квартирке царила почти казарменная опрятность – и ни следа женского присутствия.

– Так! – категорически заявил он еще на пороге. – Все церемонии побоку. Переходим на ты. Можешь звать Славой, можешь Ивановичем – как тебе сподручнее. А сейчас – давай прямо к столу! Гостинцы твои я пока что приберу…

Он метнул в холодильник принесенный мной пакет с бутылкой закарпатского коньяка и фруктами, а взамен извлек из морозильной камеры покрытую инеем поллитровку. Виртуозно откупорил, глянул вопросительно:

– Не возражаешь?

Я окинул взглядом стол, поудобнее устраиваясь на табурете. Улыбнулся:

– Под такую закуску, думаю, не грех…

– Тоже мне, закуска! Чем бог послал… Ну, давай, Алексей, – за знакомство!

Выпили. Физрук коротко выдохнул, покрутил хрящеватым носом:

– Как в сухую землю… Срочно повторить!

Я потянулся вилкой за грибком, а про себя подумал, что при таких темпах наша беседа может завершиться, так и не начавшись. Отставной физрук, однако, и глазом не моргнул: смотрел трезво, проницательно. Наконец проговорил:

– А теперь, Алексей, объясни-ка еще разок, как это тебя ко мне занесло?

Я выложил ту же топорную легенду о сборе материала для книги и добавил:

– Кое-кто говорит, что если бы не ты, Иваныч, не было б у нас в «Динамо» Сергея Гайдука.

– Брешут, псы! – рассмеялся физрук, снова наполняя рюмки. – Ну, давай: за спорт!

Отказываться я даже не пытался.

– Давай, закусывай, Петрович, не робей… А что до Сергея, так он сам себя сделал, с нуля. А я в его судьбе так, с боку припеку. Вовремя оказался рядом, чистый случай.

– Давно с ним виделись?

– Ну, как тебе сказать… Да порядочно. Заезжал как-то ко мне, потолковали о всяком…

– Так, может, по порядку? Начнем издалека, а потом доберемся и до этой встречи?

Я слегка воодушевился. Похоже, отставной физрук хоть что-то знает.

– По порядку так по порядку. Но если честно – что-то я не врубаюсь, какой в этом смысл?

Я вздохнул: рюмка, стоявшая передо мной, снова была полна.

– Ты, Вячеслав Иваныч, пойми: читателя сухая статистика забитых-пропущенных редко интересует. Футболист такого ранга, как Сергей, важен ему во всех измерениях: где вырос, как начинал, с какими трудностями столкнулся, кто был рядом. В общем, первые шаги. Это ж все на твоих глазах было…

– Угу… – буркнул физрук, откладывая вилку. – Ты в курсе, что я и сам играл в футбол? Никопольский «Колос» – слыхал про такую команду?

Я кивнул.

– Ох, сомневаюсь! – он скептически хмыкнул. – Там я начинал, там и всю карьеру отыграл. Мы в разных дивизионах выступали, но в восемьдесят втором реально претендовали на выход в высшую лигу. Не вышло: расписали ничью с «Жальгирисом», когда нужна была только победа. И литовцы вместо нас в элиту пробились… А в восемьдесят седьмом наделали шороху в Кубке СССР – выбили донецкий «Шахтер», потом запорожский «Металлург», добрались до четвертьфинала, а там с минимальным счетом «скрутились» московскому «Динамо». И не «скрутились» – засудили нас вчистую. Бонзы из союзной федерации не захотели, чтобы какая-то команда из украинского захолустья, которая и в высшей лиге-то никогда не играла, москвичей на колени поставила…

Я и в самом деле знал историю короткого взлета «Колоса», но сейчас меня интересовало другое.

– Потом, в Днепре, нас, несмотря на поражение, как космонавтов встречали… А мне в ту пору как раз тридцать шесть исполнилось. Ветеран, как говорится… На том я свою игровую карьеру и закончил… Дали мне напоследок мастера спорта, вот эту однокомнатную и устроили в ДЮСШ тренером. Не успел я поработать с пацанами, только начал втягиваться – бац: перестройка, капитализм, Союз развалился, и наше заведение закрыли к едрене фене. Пришлось в городскую школу идти физруком. Десять лет оттрубил, как по часам. Но надоело: у нынешних деток не спорт, а другое в голове. Ушел, пару лет проболтался без дела, и только сейчас снова устроился тренером в другую спортшколу. Платят гроши, но там, по крайней мере, мальчишки, для которых футбол – не звук пустой… Вот за него, за футбол, и выпьем!..

Тут не поспоришь. Выпили молча. Я налег на еду – в ушах у меня уже шумело.

– А насчет Гайдука… У меня глаз наметан, – физрук потянулся за салфеткой, строго взглянул: – Что называется, искра божия… Я у них в классе занятия вел. Однажды велел остаться после уроков, спрашиваю: ты почему в секцию не идешь? А он мне – родители не позволяют… Тогда решил я с его отцом поговорить. Но вместо отца явилась мать. Перепуганная – решила, парень опять начудил. А я ей: у вашего сына талант, его развивать надо, регулярные занятия необходимы. Да что они, женщины, в этом понимают? Говорит: ему б учебу подтянуть, а в футбол он и без того целый день гоняет. Я и так, и эдак: мол, надо тренироваться по специальной программе, может, будет толк, вырастет классным футболистом… А она опять за свое… Я спросил: нельзя ли все-таки с отцом встретиться? Занят, говорит, нет у него времени. Ну что тут поделаешь? Мое дело предложить – ваше отказаться…

– А что Сергей?

– Кое-что я, конечно, ему подсказал – насчет того, как в разных игровых ситуациях себя вести. Запоминал с лету, в точности. А я продолжал за ним наблюдать. Он и в самом деле много времени проводил на стадионе со старшими парнями. Те, когда делились на команды, чуть не дрались за него! Быстрый, юркий, когда с мячом – вообще не остановишь. И скорость хорошая, особенно стартовая, рванет с места – и с концами. Техника кое-какая уже тогда имелась, а выносливость у него была врожденная, от природы. Ну, и удар с обеих ног… А главное – неуступчивый, чисто заноза для соперника…

– Все верно, – кивнул я. – Он и сейчас такой.

– А мне, Алексей, тогда просто обидно стало, понимаешь? Пропадает талант! По тому, как он ко мне сразу потянулся, я догадался, что парню не хватает отцовского внимания. Мне-то самому Господь детей не дал… А его папаша на комбинате вкалывал. Работа адская, зарплата с задержками, иной раз по два-три месяца. Не удивительно, что начал прикладываться к бутылке, потом втянулся. Бывало, что и на сыне отрывался, когда тот попадал под горячую руку. Между запоями – вроде нормальный мужик, мрачноватый только… Мать? Она у него совсем простая, безответная и тихая, как мышка. Так и вышло, что всем в доме было не до него. Жив-здоров – и ладно. Я-то одним из первых узнал, чем они там с Сашкой Иванцовым занимаются, но вмешиваться не стал – я им не судья. Но про себя решил – все. Уж как-нибудь обойдется отечественный футбол без какого-то там Гайдука… Ну что, прикончим?..

Он потянулся к бутылке, а я машинально кивнул:

– Вообще-то я слышал эту историю.

Мой собеседник даже не полюбопытствовал – от кого. Но после того как рюмки опустели, аппетитно хрустя колечком лука, проговорил:

– Слышал, да не всю. Иначе не пришел бы ко мне. Ну вот: однажды вечером Сергей постучался ко мне. Адрес мой он уже знал. Стоит на пороге, переминается. Я ему – заходи, мол, а он – нет выйдем во двор. Совет нужен. Вышли мы, присели где-то, и тут мне выдает всю эту историю. Про металл, про кражу медного кабеля, про то, как их засекли и как вывезли за город. И о том, что им с Иванцовым теперь придется бесплатно на бандюков ишачить неведомо сколько. Не хочу, говорит. А если отец узнает об этом – еще хуже: убьет. Что делать? – спрашивает.

Я ему: «Иди спать, Сергей. И завтра носа на улицу не высовывай. Попробуем разобраться».

С тем он и ушел.

Я прикинул и так, и сяк – дело нешутейное. Утром собрался – и на рынок: там в одной занюханной «наливайке» вечно терлась вся эта приблатненная бригада. Одного – Вадимом звали – я еще пацаном знал: сосед мой, мы с его отцом в корешах были. Нашел его, потолковали. Он оказался в курсе, даже расспрашивать не стал – только кивал да слушал. Потом говорит: ладно, этого пацана – как там его звать? – я чисто из уважения к вам, Вячеслав Иванович, отмажу, хоть они с приятелем скрысятничали, а это не по понятиям. Но с одним условием: чтобы он никому больше в городе на глаза не попадался, в особенности, из наших парней.

Я говорю: спасибо, твой должник. И прямо оттуда – к Гайдукам. День выходной, папаша под банкой, но не особо. Я ему: у сына вашего талант, есть шанс устроить его в спортинтернат. Тут недалеко – каких-то восемьдесят километров. Парню сам Бог велел в футбол по-настоящему играть. А он мне – не хрен дурака валять, футбол пусть по телевизору смотрит. Окончит девять классов, пойдет в профучилище, а оттуда – на комбинат, рабочую династию продолжать. Что, спрашиваю, хочешь для сына такой судьбы, как у тебя? Тут он взбеленился, полез с кулаками, ну а я развернулся – и к двери…

Тут дошел черед и до моего коньяка. Мы с физруком по-быстрому смели со стола посуду и снедь, он ополоснул рюмки, накромсал лимон, и продолжал:

– Влетело Сергею в тот день основательно, но я не из тех, кто так просто отступается. Встретил его мать после работы, снова завел разговор. Она поначалу уперлась – как муж сказал, так и будет. Ну, тут уж я не стал темнить – выложил все, как на духу. Сын ваш, Ирина Андреевна, говорю, спутался с местным криминалом. На нем пока только мелкие кражи, но если кому-то понадобится их раскрутить – срок на малолетке ему отмотают по полной, заступаться некому. Эти проблемы одной молитвой не решаются, а если и дальше так пойдет, то он и за станок на комбинате встать не успеет. В общем, спортинтернат для него сейчас – спасение. Подумайте, говорю, прикиньте «за» и «против».

На следующее утро она сама ко мне пришла. Сказала: делайте, как надумали, мужа я беру на себя. А вам я вовеки буду благодарна. Я ответил в том смысле, что благодарности мне ни к чему, просто рад помочь способному мальчишке…

Через несколько дней повез я его на просмотр в интернат. Там у меня старые приятели работали, еще по «Колосу». Скрывать я от них ничего не стал – так, мол, и так. Поглядели, согласились, что парень и впрямь на редкость одаренный, и в конце концов взяли… Думаю, поначалу Сергею там было ух как непросто. Чужие стены, чужие люди, жесткие требования, суровая дисциплина. От всего этого он давным-давно отвык.

– И что же – он действительно больше не возвращался домой?

– Честно признаюсь: это я попросил, чтобы его сразу взяли в оборот и никуда не отпускали. Он много тренировался, постепенно освоился, а потом новая жизнь сама его повела. Только однажды примчался буквально на несколько часов, забежал ко мне, коротко доложил: мол, нормально живу, без проблем, – и все. Оно и к лучшему. И года не прошло после инцидента с бандюками, все еще было свежо, дружок его, Иванцов, продолжал отрабатывать «должок», а на Сергея был в смертной обиде… Иванцов, кстати, через пару лет на зону все-таки сходил – за вооруженное ограбление, пятерочку огреб. А в Сергее я не ошибся – воли ему хватило на все…

– Продолжаете общаться?

Мой собеседник снова хмыкнул.

– Бывает, звонит. Правда, редко. Но я не в претензии. Чем, собственно, он мне обязан? Один-единственный раз попросил о помощи, да и то…

– А где сейчас его мать?

– Ирина Андреевна? Понятия не имею. За все эти годы ни разу больше ее не встречал. Город у нас маленький, честно скажу – даже странно…

В сущности, я получил больше, чем рассчитывал. Вряд ли отставной физрук добавит что-нибудь существенное к тому, что я уже узнал. Пора уносить ноги, пока они еще меня носят.

– Как будешь действовать дальше, Алексей? – полюбопытствовал мой собеседник.

– Съезжу в спортинтернат, потолкую с людьми.

– А зачем тебе туда тащиться?

– То есть?

– Только время потратишь даром. Дам-ка я тебе координаты парня, который в одной группе с Сергеем занимался. Они вроде дружили, но парень так и не поднялся, пороху не хватило. Тоже местный, звать Юрием, сейчас работает на кабельного провайдера, точки подключает. Иногда играет за наш «Горняк» в областной лиге… Пиши номерок!

Мы пропустили еще по паре рюмок, всласть потрепались о текущих футбольных событиях и расстались приятельски, обменявшись адресами и телефонами…

Встреча эта многое расставила по местам. По крайней мере, причина исчезновения Сергея Гайдука из поля зрения друзей и учителей теперь была мне ясна.

На улице было тихо, слегка подмораживало. Мы с отставным физруком просидели порядочно – до поздних сумерек. Рабочий день повсюду закончился, даже мелкие частные лавочки в большинстве закрылись. Уличные фонари заливали окрестности йодистым светом, палая листва, прихваченная морозцем, похрустывала под ногами.

По сравнению со столичным часом пик – благодать, – расслабленно размышлял я, глубоко вдыхая холодный, слегка отдающий какой-то посторонней горечью воздух. Никакого тебе хаоса, никаких пробок, прохожих можно пересчитать по пальцам… По пути домой я успел рассортировать в памяти подробности услышанного от Вячеслава Ивановича, решил кое-что записать сразу по возвращении, но на этом – все: необходимо привести себя в порядок. Это правило я соблюдал неукоснительно: после выпивки – никаких серьезных дел.

С утра, едва продрав глаза, я набрал номер, который вчера занес в «Контакты». Абонент не отвечал. Я повторил вызов еще несколько раз – с тем же результатом. На всякий случай отправил эсэмэску:

«Приветствую, Юрий! Я спортивный журналист из Киева. Хочу поговорить с вами о Сергее Гайдуке. Собираю материал для книги. Жду вашего звонка!»

Подождал около часа, но звонка так и не было.

Зато возникла хозяйка квартиры с известием, что оплаченный мною срок аренды жилья истек. Пока она обшаривала глазами комнату – один ли я, и не успел ли разгромить ее хоромы, я вручил ей деньги и объявил, что собираюсь задержаться в городе еще на денек.

Усатая дама тщательно, словно обнюхивая, пересчитала купюры и удалилась восвояси.

Я снова позвонил загадочному Юрию, но его телефон тут же отключился. В сети он возник только после полудня. На мой очередной звонок отозвался вполне молодой голос, правда, звучавший сдавленно, словно из погреба.

– Юрий? – спросил я, коротко представился и повторил то же, что было написано в сообщении.

– Я не въезжаю, чувак, чего тебе?! – хрипло пробубнил голос. – Я тут приболел…

– Хочу взять у тебя что-то вроде интервью. Вы же дружили с Гайдуком в интернате.

Я сразу почувствовал неприязнь к этому типу.

– А я тут причем?

– Мне посоветовали обратиться к тебе.

– Кто?

– Неважно. Какое это имеет значение?

– Для меня имеет, – гнул он свою линию.

– Допустим, Вячеслав Иванович.

– Это еще кто?

– Тренер.

– Не знаю такого!

– Зато он тебя знает.

– Это ваши с ним проблемы. На фиг мне это интервью?

– Это окончательный ответ? Напрягись чуток, подумай. В Киеве бываешь?

Подействовало. Да и в голове у моего собеседника вроде начало проясняться.

– Ладно. Тогда через час в ресторане «Осень», – наконец определился он. – Знаете, где это?

– Знаю.

– Счет – за вами!..

В зале «Осени» я отыскал своего клиента без труда – в три часа дня он был совершенно пуст. Юрий сидел у окна, перед ним стоял наполовину опустошенный бокал пива и блюдце с остатками соленого арахиса. Спортивный костюм, тупоносые высокие ботинки – такие я видел вчера на рынке, отекшее лицо, мешки под глазами и желтоватый оттенок кожи – признак перегруженной печени. Свалявшиеся, давно не мытые волосы. Диагноз очевиден, тут и к гадалке не ходи.

Когда я подошел к столику, Юрий жадно отхлебнул своего «белого нефильтрованного» и, не здороваясь, спросил:

– Это вы звонили?

Лоб у него был мокрый от пота, он почему-то отчаянно нервничал.

– Да. – Я снова представился.

– Мне по барабану… – Он опять уткнулся в бокал и, не поднимая глаз, буркнул: – Только… эт самое… обстоятельства изменились.

– В чем дело? – я уселся напротив.

– За интервью – пять сотен…

– Ладно, – я пожал плечами.

– Покажите деньги!

– Ты что, сериалов насмотрелся? – Я невольно рассмеялся. – Деньги будут, если я получу толковую информацию. Ты и так мне полдня голову морочил.

– У вас в Киеве за это платят.

– Кто как, – сказал я. – Некоторые даже сами приплачивают. Есть что рассказать?

– Найдется. Тогда и обед в придачу…

Он явно наглел, но я решил набраться терпения. Кто знает, что может быть известно этому похмельному типу, глядя на которого почему-то сразу хочется вымыть руки.

Мой «интервьюируемый» подозвал официанта и потребовал борщ, эскалоп с картофелем фри, салат и еще один бокал «белого нефильтованного». Я заказал бутылку «Хейнекена», пожелал ему приятного аппетита и отправился искать туалет.

Когда я вернулся, он уже дожевывал эскалоп.

Официант убрал тарелки, Юрий удовлетворенно откинулся на спинку стула и потянулся за пивом.

– Ну, и что поведаешь?

– А что интересует? – отозвался он вопросом на вопрос.

– Все, что касается Сергея Гайдука.

– Так у нас же интервью или нет? Задавайте вопросы.

– Не пойдет. Я хочу, чтобы ты просто рассказал все, что помнишь. Если хоть что-то помнишь.

– С памятью у меня все путем.

– Тем более. Поехали!..

Я выложил на скатерть диктофон, включил и, стараясь, чтобы мой собственный голос звучал совершенно нейтрально, несмотря на антипатию, которую вызывал у меня этот молодой человек, произнес:

– Расскажите, Юрий, о том, как вы познакомились с Сергеем…

Интервью получилось пространное и бессвязное. Временами Юрий то приходил в возбуждение, то почти засыпал. Что касается содержания, то с ним еще предстояло разобраться.

Как только мы закончили, я положил деньги на стол и, оставив своего собеседника коротать вечер в «Осени», вернулся в свое временное логово.

Настроение у меня было под стать погоде: чуть-чуть потеплело, пошел дождик, обещавший к ночи превратиться в ливень. Под ногами хлюпало, но мои полуботинки вели себя пристойно.

Дома я сварил кофе, достал диктофон и запустил запись с самого начала.

«…Ну… это… в общем, Серый, или… э-э… Гайдук… он приехал в интернат в седьмом классе… Его сразу подселили в нашу комнату в общаге. Там жили я, Витя Шевчук, Бодя Мельник и Стас Бондарь… Нас и так четверо, не продохнуть, а тут еще одного всунули… Если честно, мы не в восторге были. Тем более, что пронюхали – его не просто так взяли…. типа по блату… И он нам сразу не понравился: тихарь, себе на уме, молчит все время… Нам велели ввести новенького в курс, ну, мы и ввели: чужого не трогать, на нашу территорию не соваться, свое шмотье и форму не разбрасывать. Он кивнул – и в свой угол. Мы решили – выделывается, и он еще сильней нам не понравился… Мы поначалу за ним все время следили: не спорит ни с кем, держится в стороне, присматривается. Тренер наш, Филиппыч, даст какое-то упражнение, мы потеем, а этот чисто тормоз: стоит. И не скажи ему ни слова! Но когда дело дошло до «челноков» – это бег попарно от лицевой до лицевой, в напарники Серому достался Богдан Мельник, а он у нас лучший спринтер. Мы только пересмеиваемся, а Серый как пуля стартанул – и не успели мы оглянуться, как он Бодю на пять корпусов обставил. Первый шок! Оказывается, пацан на что-то способен… Помню еще первую «двухсторонку». Гайдук в нашу команду попал. Открывается классно, но пас ему никто, само собой, не дает, а отбирать мяч он не умеет. Так и бегал впустую, потом разозлился, перехватил мяч у своего же игрока, мигом оторвался от соперников и забил. Филипыч свистит: «Стоп! Гайдук, сорок раз отжаться!» У нас такие понты пресекались жестко…»

Я пропустил пару эпизодов – до моего вопроса о том, как им всем жилось в интернате.

«…Расклад был такой: утренняя тренировка, потом школа. Там мы больше делали вид, что, типа, учимся, а учителя – что, типа, учат. А в реале всем все по фигу. Никто с нами особо не чикался. Серый держался как все: сидел, слушал, даже что-то черкал в тетрадке… После занятий опять тренировка. И так каждый день… Серый долго держался особняком, ну и мы к нему не особо… От перегрузок с непривычки по ночам его судороги в ногах мучили – орал во сне, а мы ржали. Маркером его пару раз расписали… А он на это ни слова – как каменный… Еще был случай. Приползли после вечерней тренировки, заварили чаю. Серый тоже себе заварил – отдельно. У нас пакет галетного печенья – сухое, падла, чисто картон. Но нам что – лишь бы брюхо набить, потому что жрать в интернате хотелось все время, днем и ночью. Жуем, а Серый батон с вареньем наворачивает. Мы к нему: слышь, а че не делишься? А он спокойно так: а ты попроси по-человечески – я поделюсь… То есть он не предлагал, чтоб не подумали, будто заискивает… Да-а… а вообще-то мы были поначалу уверены, что ему такую жизнь не потянуть, скоро домой запросится… А ни фига. Сцепит зубы, терпит. Постепенно втянулся. Но мы все равно его динамили… Пока не вышел один случай… Это можешь не писать…»