Текст книги "Бомбардир"

Тем не менее, я записал, хоть и сделал вид, что нажал кнопку «стоп». История была копеечная, уж не знаю, почему она так поразила воображение Юрия. Обычные подростковые терки. Сергей вступился за какую-то юную гимнастку, но дело не в сути конфликта, а в том, что после этого он стал своим в команде. Приняли как равного.

«…Ну да, и наши тогда поняли, что он, значит, не блатной с чьей-то подачи, а самый нормальный пацан… И не ошиблись. Еще один плюс: матушка его варила офигенное варенье, до сих пор его вкус помню. Передавала соления всякие, консервацию… Чего я все время о еде? Так мы ж, в сущности, жили на подножном корму. Еда в столовке была до того хреновой, что в рот не взять. Кому-то тушенки пришлют, кому-то крупы, макарон, картошки, яиц… Все шло на круг, никто не крысятничал… А система? Система была как в армии. В шесть подъем, часовая зарядка, потом туалет и завтрак. Утренняя тренировка, на обед десять минут – и в школу. Хочешь не хочешь, а свое отсиди… Чистая пытка. Спать хотелось даже больше, чем есть. Потом час самоподготовки: уроки, постираться там, в комнате прибрать. И вечерняя тренировка – два часа. После нее ужин и два часа до отбоя – релаксация. Но к этому времени сил на то, чтобы куда-то пойти или чем-то заняться ни у кого уже не было. Валялись по комнатам, иногда резались в карты. Серый, кстати, оказался мастером по этой части. Голова у него работала – мы его даже Доком звали… Но долго не засиживались – с утра опять тот же конвейер, не выспишься – хана. Не тянешь такую жизнь – без вопросов, силой никто не держит. Один звонок, приедут родители, заберут домой… Но Серый никогда не жаловался. И домой особо не рвался. Даже на праздниках и каникулах припухал в одиночку в общаге. Ходил в тренажерку, возился с мячом на площадке – любил это дело. А после того как втянулся, приспособился к нагрузкам, все ему стало даваться легко, как никому из нас. Просто шутя…»

Я выключил диктофон.

Ту часть путаных мемуаров Юрия Зинчука, интернатского однокашника Гайдука, которая меня особенно заинтересовала, надо прослушать на свежую голову.

В сущности, с этого момента в Марганце делать мне больше нечего. Мой главред уже запаниковал – я пропустил редакционную летучку, проходящую по средам, где планируется следующий номер. Мы созвонились, пришлось в очередной раз соврать: мол, подхватил простуду, отлежусь – и как штык.

Так что без вариантов: с утра – в Киев…

Столица без меня жила нормальной жизнью. И встретила как обычно – те же бомжи на ступеньках метро Вокзальная, очереди за жетонами, давка у входа на эскалатор. Четыре остановки, пятая – «Святошин», мой конец «красной» линии. Шеренги торговцев всякой всячиной в переходе, которых время от времени разгоняет полицейский патруль, неизменные старушки с картонками, где коряво значится: «Отдам котят в хорошие руки», цветочницы с ведрами хризантем и замученных роз, смахивающих на плотно упакованные овощи…

Дома я потратил полдня, чтобы изложить на бумаге то, что мне удалось выяснить за время своего спонтанного вояжа. Вышла страница текста, да и ту едва удалось из себя выжать. И не потому, что мне нечего было сказать британским скаутам. Тут стоял, так сказать, вопрос формы. Одно дело журнальный материал, и совсем другое – отчет, сориентированный на поиск проблемных моментов в биографии игрока.

Я подолгу обсасывал каждую деталь, напрягая память и прицениваясь, насколько она важна для «работодателей». И с полным основанием чувствовал себя при этом зеленым новичком.

В конце концов я снова включил диктофон – чтобы прослушать ту часть откровений Зинчука, которая касалась первых спортивных гонораров Сергея и того, как он оказался в Харькове.

«…Однажды во время каникул Серый болтался по городу. А городок тот – один в один Марганец, только пыли летом поменьше. Ну и набрел на самодельное поле, где какие-то мужички как раз готовились сыграть в футбол. Выглядел он в то время постарше своих четырнадцати. Постоял, поглазел. Спросил: можно с вами? Те согласились, у них как раз одного игрока не хватало… В общем, произвел он на них впечатление – трижды забил, команда его выиграла. Поразмялся, собрался уже сваливать, когда подходит к нему их капитан и предлагает отпраздновать победу – пивка попить… Серый ему – спиртного не употребляю. Тогда мужик протягивает двадцатку – в то время это еще были деньги. Они, оказывается, на бабки закладывались, победитель забирал весь «банк», чтоб сообща пропить… Вот так Серый заработал первый спортивный гонорар… Потом он еще не раз с ними играл, но не распространялся об этом. Если б тренер узнал, что кто-то играет за деньги и на стороне – были бы большие проблемы…»

Я пропустил длинный кусок – рассказ Зинчука о жизни в спортивном интернате. Ничего нового: в свое время я этим интересовался и не понаслышке знал, как все выглядит в действительности. Запущенные общежития, двухъярусные армейские койки, жуткие туалеты, грязь на кухнях, казенные облупленные стены, духота и холод одновременно, щелястые окна… Не клубные, скажем прямо, академии. И тем не менее, из них вышло немало толковых спортсменов – благодаря энтузиастам, которые там работали.

«…Филиппыч – тренер наш – был дядька специфический. Состав на игру он всегда выбирал по какому-то наитию, никогда ничего не объяснял. Бывало, даже самых сильных оставлял на скамейке. Серый, к примеру, у него оттуда не вылезал, поэтому и злился. Он же на тренировках пахал по-полной, и получалось у него неплохо… Единственное – с тактикой поначалу у него был швах. То «провалится», то из офсайда забудет выйти. И в защите не работал, но это дело такое – все нападающие этим грешат. Но Филиппыч, видно, хотел, чтобы Серый характер показал, вот и гнул свою линию… Играем мы, допустим, в детско-юношеской лиге, тренер его оба тайма на скамейке маринует, а потом вдруг – раз, и выпустит на последних минутах на замену. Серый как пружина заведенная, а поддержки ему нет, пацаны уже набегались, не верят, что можно хоть что-то переломить. Серый мечется, пытается нас завести, а толку нет. Ему ведь даже не счет был важен – он всегда был нацелен на атаку, как ракета… А потом как-то простудился наш основной нападающий, Пашка Савченко, температура под сорок. Филиппыч Серому сквозь зубы: давай, готовься, выйдешь в основном составе… Ну, начали. Соперник возит нас как хочет, мы отбиваемся, но дело идет к тому, что нам вот-вот забьют. Тут – бэмс! – Серый в центре поля снял мяч с ноги у их защитника. Бодя Мельник рядом оказался, и они вдвоем кинулись к чужим воротам. Еще одного защитника Серый обогнул на скорости – и оба выходят на их вратаря.

Гайдук замахивается – и вдруг отдает пас Боде! А тот, по ходу, не ждал, успел только ногу подставить, пробил в касание – и мимо ворот.

Филиппыч в полминуты выгрузил весь мат, сколько его ни есть в природе. Останавливает игру, подзывает Серого и шипит: «Ты что ж это, бестолочь, творишь?! Ты же форвард! Должен сам завершать эпизод!» А тот: «Мы же команда… Просто хотелось отыграть на партнера…» «Какого, в задницу, партнера?! Ты – Нападающий! Еще раз запорешь атаку – заменю, и больше об игре даже не мечтай!»

Играем дальше. После такой выволочки Серый, наоборот, начал передерживать мяч. Наконец выходим в контратаку – прошла длинная передача прямо на него, он спиной к чужим воротам принял, обработал мяч, развернулся, а тем временем в зоне на фланге открылся крайний хав. Логика простая: катнуть мяч туда, а самому рвануть порожняком к воротам и попытаться перехватить прострел. А Гайдук кэ-эк закрутит метров с двадцати пяти – да с такой силой, что вратарь еле достал. Филиппыч молчит, только сопит свирепо. Снова момент: Серый в центре поля опять цепляется за мяч, протаскивает метров двадцать, кто-то из наших открывается на параллельном курсе – ну отдай же ему, а себе ищи позицию для обострения. Нет – он держит, тащит мяч в одиночку, пока его не срубают защитники. Серый падает, арбитр не реагирует, Филиппыч рычит: «Ты что, сукин сын, вообще игру не читаешь?! Все, нах с поля!»

Но суть в том, что все эти непонятки как раз и помогли Серому разобраться, когда в одиночку атаковать, а когда пас отдать. Но Филиппыч его все равно весь следующий матч на лавке промариновал. Выпустил только в последние пятнадцать минут – а у нас игра уже сложилась неплохо, да еще и Серый за эти четверть часа дубль оформил: пару простеньких голов после прострелов с флангов.

Вот так он и начал регулярно забивать. Но Филиппыч молчком – он вообще никогда никого не хвалил. Но понял: пацан встроился в команду… У нас, вообще-то, банда довольно дружная образовалась. Ядро – Витька Шевчук, Бодя Мельник, Стас Бондарь, ну и Гайдук само собой. Если по кличкам – Шеф, Мела, Боня и Док. А я, соответственно, – Зина. Особенно близко Серый сошелся с Шефом и Боней, к тому же с Шефом они постоянно играли в связке: Серый на острие, а Витька чуть сзади, типа оттянутый форвард. Шеф был рослый, мышечной массы хватало, мог и на верхнем этаже побороться, зацепиться за мяч и быстро сбросить его в зону Доку, а тот уже на скорости что-нибудь соображал…

В общем, Гайдук быстро стал нашим лучшим бомбардиром. Однако в целом в чемпионате юношеской лиги команда наша не блистала. Максимум – крепкий середняк. Лидерами были те, кто представлял академии крупных клубов. Но пришлось и на выездах поиграть: Днепропетровск, Днепродзержинск, Полтава, Черкассы…

Вы спрашивали, как у Серого было со здоровьем в то время? Да нормально. Тяжелых травм не случалось, а в остальном – простудится, пару дней отлежится, и вперед… А что касается перспективы… даже не знаю, как вам объяснить. У каждого из нас была своя дорожка в спортинтернат, у многих довольно путаная. А поскольку заведение это никак не похоже на академии профессиональных клубов, то о футбольных перспективах говорить не приходилось. Ну кому мы, на фиг, были нужны? Так что ни о чем особенном мы не мечтали. Нет, каждый, конечно, тайком подумывал: вот бы стать профессиональным игроком нормального клуба! И Серый в первую очередь. Это он себе вбил в голову, когда у него стало получаться. Появилась какая-то цель. Шеф и Боня думали так же. А мы с Мелом считали, что это все дешевые понты, лирика… Почему? Да потому что я всегда трезво смотрел на вещи. И на людей тоже. Зачем усложнять себе жизнь?..»

Тут я взял тайм-аут – чтобы собраться с мыслями, сейчас нужна чашка чаю, и покрепче.

Зинчук, этот типичный лузер, довольно выпукло нарисовал картинку интернатской жизни. В том числе и историю с предложением подделать документы, исходившим от заместителя директора спортинтерната. Она меня не удивила – такое сплошь и рядом проворачивают с перспективными мальчишками из провинции, убавляя им возраст на год-два. Цель? Чтобы пройти отбор, приглянуться селекционерам клубов Высшей лиги и пробиться в солидную футбольную академию или школу. Паспорта у ребят еще нет, а липовое свидетельство о рождении – вопрос наличия некоторой суммы и нужных людей. Если это удавалось, то мальчишки выглядели более крепкими, рослыми и сильными на фоне своих «одногодков», что порой открывало перед ними дверь в профессиональный футбол.

Виктору Шевчуку родители отсоветовали играть в эти игры, Богдан Мельник согласился, Сергей Гайдук, как я и ожидал, наотрез отказался даже обсуждать такую возможность.

Тем не менее, их уже заметили на выездных играх, и вскоре всю троицу пригласили в Харьков. В конце девяностых там был создан новый футбольный клуб «Арсенал» с очень сильной базой и собственной футбольной школой, он активно развивался, и тренеры искали талантливую молодежь. Интернатское начальство отпустило мальчишек на просмотр, а когда те его успешно прошли и получили предложение переехать, запросило у клуба компенсацию на развитие спорта в районе и отдельную сумму за каждого – по тридцать пять тысяч гривен. Финт был наглый, но «покупатели», скрепя сердце, согласились выплатить большую часть.

Парни воодушевились – харьковский клуб, ничего себе! Форма, стипендия, нормальные условия… Оставалось убедить родителей раскошелиться и выплатить интернату недостающую часть компенсации. Шевчуку и Бондарю это удалось, а Сергею неоткуда было взять деньги. Расстроенный в пух и прах, он остался в интернате, но тут в дело вмешался все тот же Вячеслав Иванович, который два года назад привез его туда. Пригрозив начальству, что накатает жалобу в федерацию футбола, он в конце концов добился, чтобы Сергея отпустили бесплатно. И, кстати, в нашем с ним разговоре ни словом об этом не упомянул.

Оставалось примерно четыре с половиной минуты записи.

«… Знаете, чего больше всего хотел Серый? – снова зазвучал голос Зинчука. – Выйти на поле в каком-нибудь международном матче, и чтоб на трибуне сидел его отец. Он сказал тогда: мне плевать на публику, я бы играл для него одного. Чтобы он наконец понял, что футбол – никакая не чепуха… Была у него такая заморочка. Это единственный раз, когда он раскололся, а так всегда жил замкнуто. Нет, бывало – бузили вместе, нам же всего по пятнадцать было, но он всегда держался как бы в стороне. С девчонками у него были ровные отношения, алкоголь, курево – никогда. Только футбол…

Когда наша банда распалась, в интернате начались всякие перемены, и я единственный из всех, с кем дружил, закончил это заведение. И больше ни с кем из них не встречался вживую… Серега Гайдук – сами знаете где, Шеф тоже поднялся, хотя футболиста из него так и не вышло. Раскрутился, сейчас владеет в Харькове сетью фитнес-клубов. На мои звонки не отвечает – не его уровень. С Мельником время от времени перезваниваемся. А Стасик Бондарь, земля ему пухом, погиб… Какой-то несчастный случай, подробностей не знаю…»

Глава 4

Оставшееся до воскресного аврала время я провел не без пользы.

Первым делом обеспечил себя продовольствием: заполнил холодильник, приготовил острый мексиканский супчик с тремя видами фасоли, тушеную рыбу под сладким соевым соусом и даже на скорую руку испек штрудель по-деревенски с яблоками, сушеной вишней и мягким сыром.

Затем, удовлетворенный собственной стряпней, заварил литровый чайник зеленого чая и устроился перед ноутбуком.

К воскресенью необходимо привести в божеский вид несколько аналитических обзоров и наконец-то закончить собственную статью о молодежной сборной Украины, которую я давно откладывал. И по понятной причине: никак не удавалось найти форму, которая привлечет к этой теме внимание читателя.

Спортивные издания на этот счет обычно помалкивали. Публиковали результаты игр, несколько строк отчета о матче, не больше. Коллеги паслись на других угодьях, считая тему не заслуживающей внимания. Мы же не Испания, не Германия, где «молодежки» бьются за титулы на всех уровнях начиная с подросткового футбола. Ну, есть у нас какие-то молодые, играют с переменным успехом – и ладно.

Я считал такую ситуацию насквозь фальшивой. Наши аналитики по минутам разбирают игры национальной сборной или топовых клубов, критикуют, ищут причины неудач и провалов – и все это с таким видом, будто мы действительно способны играть на равных с европейскими «грандами». Увы, редкие удачи еще ни о чем не говорят. А все остальное – просто надувание щек, попытки сделать хорошую мину при плохой игре и обмануть читателя.

Если кто у нас и способен удивлять – то именно молодежь, еще не избалованная вниманием прессы и шальными деньгами. До сих пор здоровые амбиции остаются не худшим стимулом к победе, чем контракты с шестизначными цифрами. Украинские «молодежки» вполне способны потягаться на футбольных полях с самыми крутыми соперниками из стран, где футбол – национальная религия.

Примеры? Далеко ходить не надо. Победа наших девятнадцатилетних парней в 2009 году на Чемпионате Европы среди юношей, серебро Чемпионата континента в 2006 среди молодежных сборных по формуле U-21. Да хоть тот же финал Юношеской лиги УЕФА-2015, куда в обстановке жесточайшей конкуренции с самой талантливой футбольной молодежью Европы пробилась команда академии донецкого «Шахтера». И это в тяжелейший период в истории клуба! Вот где реальные страсти, настоящая борьба характеров…

Другое дело, что все это по-прежнему вне поля зрения медиа. Зато гипотетический выход украинского клуба с бюджетом в несколько десятков миллионов евро, с игроками, получающими гигантские зарплаты, в плей-офф Лиги чемпионов – эпохальное событие, предмет национальной гордости. Мы в континентальном турнире! И пусть мы вползли туда с величайшим трудом, пусть уже после жеребьевки становится ясно, что никаких шансов нет – слишком могучи потенциальные соперники, участие – вопрос престижа.

И пусть нам в два счета укажут наше место в футбольном рейтинге, такая пиррова победа все равно окупается. За «вползание» можно получить около шести миллионов, и тогда общая сумма прибыли за участие в турнире достигнет цифры двадцати миллионов все тех же евро. Для профессиональных клубов, живущих по средствам, это прекрасная прибавка к бюджету, но в нашем случае – капля в море затрат на зарплаты и премиальные для капризных «звезд».

Странно мы все-таки относимся к спорту, и, в частности, к футболу. Победу – здесь и сейчас, а футбольное будущее – это туманное «когда-то». Отсюда и разочарования, и провалы. Мальчишка, который только вчера начал заниматься футболом, если ему достанет сил и упорства, если сойдутся все гороскопы, мог бы лет через десять дебютировать на самом высоком уровне. А сейчас он никому не нужен – ни функционерам, ни болельщикам. Но разве он не нуждается в поддержке? И с какой стати ждать от него спортивного героизма, если всем на него наплевать?..

Воскресное утро в редакции началось по-боевому.

Участвовали: с одной стороны главред, с другой – я, четверо молодых журналистов, верстальщик и дизайнер. Перед каждым по кружке с черным, как деготь, кофе. Ясно же – минимум восемнадцать часов в наступивших сутках будут рабочими, и с этой традицией ничего не поделаешь.

Шеф начал с обычной накачки. Что-что, а расшевелить персонал, наступив каждому на больную мозоль, он умел.

– Народ! – провозгласил он, загружаясь в свое кресло. – Вот смотрю я на вас и вижу: мы теряем уровень. Что за серость? Где ваша журналистская индивидуальность, где нетривиальный подход? Любой дебил в состоянии изложить ход матча на бумаге, но кому это интересно? Все равно, что пересказывать содержание детектива. Свежий взгляд, оригинальная мысль, необычная оценка! Каждый из вас обязан стать признанным авторитетом, а не фамилией, набранной мелкими буковками под репортажем, чтобы ваши материалы можно было перечитывать, получая удовольствие…

Народ вяло отбояривался, козырял старыми резонансными материалами, пытался спорить. Но я-то знал, что все эти подначки и общее скверное настроение начальства никак не связаны с работой. Опять личные проблемы.

– Я хочу получать от вас тексты, будящие воображение! – в углу кто-то не сдержался и захихикал. – Повторяю – в гробу я видал эти ваши школьные сочинения. Я хочу, чтобы вы вкладывались в каждую строчку, иначе кое с кем придется расстаться!

Пришлось переждать это цунами и наконец-то взяться за дело.

Верстка номера – командная игра, и страстей при этом ничуть не меньше, чем в самом остром матче. Решения приходится принимать прямо по ходу, с полуслова, начинается беспрерывная миграция из офиса в курилку с обсуждением вариантов, и если не дай бог, окажется, что кто-то из фрилансеров на местах задержал материал, и возникнет угроза опоздания со сдачей номера… Тут-то шеф и оторвется по полной, это вам не утренняя разминка.

Я изо всех сил старался сосредоточиться на работе. Но в мыслях нет-нет, да и возвращался к своей поездке. И совсем не потому, что связал себя контрактом и уже начал тратить полученные на расходы деньги. До последнего времени я был занят исключительно собственной жизнью, и она диктовала мне свои условия: здоровье, быт, отношения в редакции, судьба дочери. Обычные заботы одинокого и далеко не молодого мужчины. Мне и в голову не приходило, что история Сергея Гайдука может меня так зацепить.

В чем дело? Я не был его поклонником. Да, сильный, многообещающий футболист. Но все остальное, что было с ним связано – как живет, на чем ездит, с кем делит постель, – меня совершенно не интересовало. Спортивные результаты, забитые мячи, поведение на поле, и на этом – стоп! Где же причина? В неординарном характере, в чем-то таком, чего не разглядишь с трибуны стадиона?

Должно быть все, о чем я размышлял, каким-то образом отражалось на моей физиономии. И так явственно, что главред, сидевший как раз напротив, сначала поглядывал на меня с любопытством и наконец не выдержал:

– Петрович, ты в норме?

– Да-да, все в порядке. Не обращай внимания.

– Что-то ты сегодня больно задумчивый. Или эта дама окончательно выбила тебя из колеи? – ехидно поинтересовался он.

– Какая еще дама? – не сразу включился я.

– А где ты пропадал чуть не всю неделю? Что, хороша?

Сказано было в полный голос, и все, кто находился в офисе, тут же уставились на меня. Я отшутился:

– Святому святое снится.

Шеф уловил подтекст и поморщился.

Но мне было не до тонкостей. Какая, к лешему, дама? Я только что принял решение: при первой возможности отправиться в Харьков, чтобы встретиться с Виктором Шевчуком…

После обеда, когда с номером вроде бы все наладилось и образовался просвет, меня отправили на «Олимпийский». Столичное «Динамо», вернувшись после выездного матча, принимало «Черноморец» – очень неплохую команду, которую, к сожалению, основательно проредил кризис. В сине-черных футболках «моряков» теперь бегали совсем молодые ребята. Но не это было главным – я хотел оценить состояние «Динамо» и почувствовать атмосферу большого футбола, которая всегда действовала на меня как допинг.

Только на улице я обнаружил, что выпал первый снег. Он все еще продолжал идти и почти сразу таял, но намек читался безошибочно: скоро настоящая зима. Вокруг стало неожиданно многолюдно, отовсюду слышались возгласы, женский смех, дети пытались играть в снежки – и общее приподнятое настроение вскоре передалось и мне.

Выйдя из метро, я сразу же нацепил бэйдж аккредитации и повернул к служебному входу на «Олимпийский». Сумрачный денек уже шел на убыль, и чаша самой большой арены страны была залита искусственным светом. Подъем по длинному лестничному маршу, короткий трек в лабиринте переходов с фаст-фудами и туалетами – и передо мной открылось поле. Команды уже разминались, тренеры прохаживались у кромки газона, наблюдая за подопечными, гремела в стадионных динамиках какая-то украинская рок-группа, болельщики уже занимали места в секторах.

Отдышавшись, я опять рванул наверх, теперь уже – к ложе прессы. Оттуда все как на ладони. Правда, угол наклона трибун таков, что из-за удаленности от поля футболисты кажутся пестрыми козявками на лугу. Стадионная обслуга на скорую руку расчищала снег, припорошивший зеленый газон, и наносила красную краску на едва различимые линии разметки. Еще издали я приметил сетку с желтыми мячами – значит, по прогнозу, снег пойдет снова.

В ложу прессы тоже начали подтягиваться коллеги. Хмуро здоровались, обменивались рукопожатиями. Это у них цеховое – тот, кто имел дело с киевскими спортивными журналистами, в курсе, что большинство из них далеко не весельчаки. На приезжих, в особенности, на комментаторов, смотрят косо, да и друг с другом не то чтобы любезны. Уверенные в себе, тепло и броско одетые, знающие себе цену…

Игра началась вяловато, без драйва. Одесситы отбивались, атаки киевлян снова и снова увязали в их обороне, но на последних минутах первого тайма «Динамо» удалось сломить их сопротивление и забить. Я слегка замерз, и едва прозвучал свисток на перерыв, резво понесся вниз, рассчитывая отогреться под трибунами. Возвращаясь с обжигающим стаканом крепкого чая, у выхода в сектор я едва не столкнулся с каким-то мужчиной, загородившим мне дорогу.

– Прошу прощения, – буркнул я, пытаясь обогнуть препятствие.

– Минутку, Алексей Петрович! Я вас не задержу…

Кто-то крепко взял меня за локоть, и я поневоле остановился.

Передо мной стоял Андрей Черныш – футбольный агент, представлявший интересы многих ведущих игроков, в том числе и Гайдука. Среднего роста, всегда энергичный и подвижный, с выражением превосходства на досиня выбритом худощавом лице. Это выражение не покидало его ни при каких обстоятельствах, даже когда он беседовал с бонзами из руководства федерации. И еще – фирменная кривоватая улыбочка на тонких губах. Черныш был вхож в высокие кабинеты, поговаривали, что с его участием распилены немалые деньги, да и сам он был существом малоприятным. Кое-кто даже побаивался его и по мере возможности избегал вступать с ним в контакт.

Взглянув на меня снизу вверх, Черныш с ходу взял быка за рога.

– Ходят слухи, что вы как-то слишком плотно заинтересовались Гайдуком… Книга или что-то в этом роде… Не рановато?

Следовало ожидать. Версия, которой я пользовался, чтобы потолковать о Сергее с самыми разными людьми, уже распространилась. В околофутбольной среде ничего не скроешь. Да я и не особенно шифровался.

– А разве вам это не на руку? Пиар, к тому же, бесплатно. Я бы на вашем месте радовался.

– На своем месте я уж как-нибудь сам разберусь. А вот как отнесется к этому Сергей?

– А с чего бы ему возражать?

– Вы же знаете, как он относится к таким вещам.

– У публики есть запрос на книгу, – отмахнулся я. – Может, хотите спонсировать издание?

– Еще чего! – Черныш поморщился: – Да и вам, Алексей Петрович, я бы не советовал даром тратить время и силы… Гайдук – трендовое имя… Скажу прямо: прав на его использование вы не получите ни при каких обстоятельствах. А если попытаетесь – будем разбираться в суде. Вы вот опубликовали превосходное интервью с Сергеем. Там достаточно информации для тех, кто интересуется. А теперь оставьте его в покое и займитесь своим делом. Всему свое время.

– Это совет или запрет? – с ухмылкой полюбопытствовал я. Черныш нес полную чепуху, но в его голосе звучала открытая угроза. – Никакой книги еще нет в природе, а вы почему-то встревожились. Но вообще-то, существует нормальная европейская практика. Популярность подразумевает высокую степень открытости…

– Я как агент Сергея выразил наше общее отношение к вашей сомнительной затее. Выводы делайте сами. А насчет европейской практики… – Он попытался покровительственно похлопать меня по плечу, но я отступил в сторону.

Черт бы его побрал – чай почти остыл!

Я начал подниматься к ложе прессы, по пути пытаясь понять, что на самом деле стоит за этим разговором.

Обычно агенты готовы на все, лишь бы об их клиентах говорили и писали как можно больше и чаще. Некоторые приплачивают медийщикам за то, чтобы той или иной персоне было уделено особое внимание или какая-то информация подана в необходимом ракурсе. Другие сами создают информационные поводы, чтобы напомнить публике о своем подопечном. Но Черныш только что недвусмысленно дал мне понять: тема Гайдука закрыта, не лезь не в свое дело. Что за этим стоит?

Что? Рано или поздно это выяснится. Тем более, что мне глубоко плевать на угрозы этого типа.

«Динамо» не без скрипа обыграло «Черноморец», и в редакцию я вернулся в раздражении. Сел редактировать материалы фрилансеров, кромсал направо и налево и желчно комментировал.

Уже поздней ночью, когда номер наконец ушел в типографию, а коллеги расползлись по домам, шеф по традиции предложил «по пять капель». Я не стал возражать. На рабочем столе возникли старинные граненые лафитнички, початая бутылка коньяку, лимон и упаковка с тонко нарезанным сыром.

– Ну что, Петрович, с Богом?!

– Как же иначе-то, – поддержал я.

– Может, все-таки скажешь, что там у тебя происходит?

– С каких это пор тебя волнуют чужие проблемы?

– Чего ты сразу в бутылку лезешь? – Он взглянул с обидой, отставил рюмку. – Мы же как бы друзья…

– Друзья, – сказал я. – Давай, будь здоров! Исповедуюсь: все у меня путем. Формат «нормал»!

– Ну, смотри, в случае чего я… – он не договорил, но уже было видно – успокоился. После чего мы плавно перешли к футболу и редакционным делам.

Только спустя полчаса, когда шеф уже основательно расслабился, я решился коснуться того, что сейчас интересовало меня больше всего остального.

– Слушай, может, ты в курсе, почему Гайдук так закрыт? – как бы невзначай спросил я.

– Ты что имеешь в виду?

– Прячется от журналистов, комментариев почти не дает…

– Но тебе же дал интервью?

– Общие места, ничего конкретного. В интернете о нем нет даже минимальной информации. Неизвестно, где воспитывался, как начинал карьеру, где живет…

Тут я, конечно, лукавил.

– Да на кой он тебе? – удивился шеф. – Только время тратишь. Мы же о нем больше ничего давать не собирались…

– К слову пришлось. Как-то все это ненормально. О других игроках сборной – горы хлама опубликованы, особенно желтого, а о лучшем бомбардире страны – ни звука.

– А чему удивляться? Гайдук, как только поднялся, сразу так себя и поставил. Теперь никто из нашей братии не хочет иметь с ним дело. Колючий парень, закрытый наглухо, как сейф.

– Но народу-то любопытно. А спрос рождает предложение…

– А ему вся эта медийная активность по барабану! – главред закашлялся, полез за сигаретами. – И черт с ним! Главное – забивает… Одни забивают, другие языками работают. А насчет интервью – это ты напрасно. Ты поблагодарил его за доверие?

– Угу, цветочки преподнес, – я ухмыльнулся в бороду. – Шутки шутками, а все же… Тебе не приходилось еще что-нибудь о нем слышать?

– Всякое болтают… – шеф почесал в затылке. – Что касается частной жизни – где-то я слышал, что раньше он сильно зависал на спортивном покере. Есть один такой клуб, там игра идет не в общем зале, а в отдельных кабинетах… Но это же не криминал. Собственно, и все.

– А живет он где, в Конча-Заспе?

– Ты что, Петрович, в папарацци решил податься? Совсем рехнулся?

С этим он почти угадал. Поэтому я решил свернуть расспросы и ушел в сторону:

– Знаешь, после интервью меня заело любопытство. Мы же с ним проговорили битых два часа, но я так и не понял, кто он на самом деле. Какой-то он… индифферентный. Первый раз встречаю спортсмена высокого класса, который вел бы себя таким образом.

– Гайдук и для меня, Петрович, – все равно что темная комната. Смотришь в нее с улицы, а на стекле – одни блики, не поймешь, что там внутри. – Шеф потянулся к бутылке, глянул на просвет – плещется там еще что-нибудь или нет. – Давай-ка на посошок – и по домам… И будь спокоен – живется ему куда лучше, чем нам. Во всех отношениях…