Текст книги "Игры Мастеров. Мастер стратегии"

Через пять минут Докс бодрой рысью направлялся в секретариат бургомистра, а Крум одну за другой строчил срочные депеши. Я же, как самый младший, несся, не жалея казенных подошв, в особняк Коллегии образования, расположенный несколько в стороне от центра города – в тихом парке, примыкавшем к ныне заброшенному замку. Раньше, до того как Владетель железной рукой установил закон и порядок, здесь проживал барон, известный своей жестокостью и разгульной жизнью.

Надо сказать, что Коллегия образования всегда пользовалась особым расположением Владетеля. Если наша Канцелярия разместилась в неприметном казенного вида приземистом доме с узкими окнами-витражами, больше похожим на лабаз, чем на присутственное место, то Коллегия занимала чудесный особняк, построенный по преданию для прекрасной фаворитки барона. По тому же преданию жестокий барон ослепил архитектора, дабы не смог он создать ничего столь же красивого и совершенного… Не знаю, я, конечно, не великий ценитель искусств, но выкалывать глаза из-за этого домика с колоннами и фигурными башенками уж точно бы не стал. Когда Владетель освободил город, то сам замок был почти полностью разрушен, а особняк передали Коллегии, чтобы использовать достояние свергнутого тирана для заботы о малых детях.

Осанистый привратник сначала наотрез отказался меня пускать – эка важность, какому-то переписчику из Канцелярии вздумалось передать свиток от старшего советника лично в руки самому гере директору. Не велики персоны – вот ящик для корреспонденции, клади сюда, пусть идет по инстанциям, как положено. А то каждый бродяга захочет лично к гере директору. Дел у него больше нет, только с такими встречаться. Причем слова «с такими» произносились с выражением, показывающим отношение этого уважаемого привратника к Канцелярии вообще, и к отдельным ее сотрудникам в частности. Но не зря Плумкис поговаривал, что когда раздавали ум, то Создатель на мне отвлекся, а вместо этого добавил упрямства и настырности. После недолгих препирательств привратник плюнул и пропустил. Собственно даже не пропустил, а чтобы сохранить лицо, попросту перестал замечать мое присутствие, чем я немедленно воспользовался и быстро прошмыгнул в дверь.

Изнутри особняк практически ничем не отличался он Канцелярии, разве что был чуть просторнее. Я быстро взбежал по застеленной истертым ковром лестнице на второй этаж и уверенно вошел в приемную гере директора.

– Свиток для гере директора от гере Плумкиса! Срочно и лично в руки!

Я специально не упомянул о должности Плумкиса. Пакет от старшего советника – это, согласитесь, звучит как-то несолидно.

Симпатичная секретарша, на мой взгляд, слишком симпатичная для того, чтобы исполнять исключительно секретарскую работу, округлила глаза, скользнула в кабинет директора, вышла оттуда через секунду и пригласила меня войти.

Гере директор изволил обедать. Как раз сейчас он запивал вишневой наливкой тушеную баранью ногу, судя по запаху, изрядно приправленную чесноком. Форменный камзол синего цвета был расстегнут до самого живота, а ботфорты из тонкой кожи валялись рядом со столом, видимо их обладатель предпочитал трапезничать босиком. Директор не удостоил меня взглядом, а что-то неразборчиво пробурчал под нос и протянул руку. Очевидно, баранья нога интересовала его куда больше депеш из Канцелярии. Я поклонился и молча передал свиток. Он посмотрел на бумагу, увидел, что отправителем является всего-навсего неизвестный старший советник и недовольно поморщился. Стоило ради этого отрываться от обеда.

Впрочем, выражение директорского лица претерпело серьезные изменения после прочтения первых строчек. Признаюсь, я не без злорадства наблюдал за тем, как он выскочил из-за стола и в расстегнутом камзоле, шлепая босыми ногами по дорогому паркету, выбежал из кабинета. Секретарша подхватила с пола ботфорты и поспешила за ним, словно наседка за непослушным цыпленком. К сожалению, любоваться на суету в Коллегии образования, в один момент превратившейся в растревоженный муравейник, у меня не было времени, я спокойно вышел на улицу, помахал рукой изумленному привратнику и отправился назад в Канцелярию, где Плумкис уже рвал и метал, ожидая доклада. Когда я робко напомнил о настоятельном пожелании гере начальника отправить меня подальше с глаз долой, то в ответ получил такой испепеляющий взгляд, что счел за лучшее забыть об этой заманчивой перспективе. К тому же появился шанс, что в суете забудется досадное недоразумение с триксом.

Последующие несколько часов прошли в непрерывной беготне. Неуемная энергия Плумкиса сделала свое дело, и к концу дня все, кого хоть как-то касался приезд высокой комиссии, были поставлены в известность и усердно готовились к встрече. Срочно собранные со всего города рабочие что-то подкрашивали в Зале Большого Экзамена, расположенного, согласно Уставу, в здании Ратуши, в секретариате бургомистра суетливые клерки сверяли списки, а члены Коллегии лично обходили дома и собственноручно вручали повестки родителям подходящих по возрасту учеников. Можно быть уверенным, что очень многие в нашем городе не будут спать в ближайшие две ночи. А вдруг их детям улыбнется удача, и светлое око Владетеля именно на них остановит свой благосклонный взгляд? Ибо нет большей мечты для любящих отцов и матерей, чем прекрасное будущее их чад в объятиях великого повелителя Вселенной.

Вечером нас собрал Плумкис. Оглядевшись по сторонам, он засунул руку куда-то под стол и выудил оттуда изрядную бутыль, оплетенную молодой лозой, как это принято у маронских селян.

– Ну что, гере канцеляристы, – сказал Плумкис, – мы славно потрудились и можем позволить себе по капле этого божественного нектара. По капле, гере, именно по капле, завтра с утра всем надлежит быть на месте. И не дай бог кому-то опоздать, – последние слова он говорил, сурово глядя на меня. А я, между прочим, за все время ни разу не опоздал на службу. Ни разу!

Старший советник не обманул – напиток, и правда, оказался волшебным – из тех, что сельские умельцы настаивают на тайных травах. Все-таки хороший парень этот Плумкис. Жалко будет, если получит повышение… Тепло из желудка с током крови распространялось по всему телу, приятно расслабляя и снимая усталость. Увидев блаженные улыбки на лицах Крума и Докса, я живо представил, что сам выгляжу также глупо. Противиться расслабленному состоянию совсем не хотелось, и я закрыл глаза. Завтра будет новый день. Очень трудный день…

***

Департамент делопроизводства Тайной Канцелярии. Сектор Учета и Направлений. Служебное объяснение об особом направлении. Разглашению не подлежит.

«…Именное Указание Великого Маршала Бериара.

Исполнитель: младший подэкзекутор Михамель Брук.

Основание назначения исполнителя: прохождение Башни Убийц.

Сущность Указания: устранение персоны, указанной Великим Маршалом Бериаром.

Сроки исполнения Указания: немедленно.

Методы исполнения Указания: на усмотрение исполнителя.

Полномочия исполнителя: ограниченны ближним кругом устраняемой персоны.

Особые отметки: устраняемая персона отличается коварством и изворотливостью. Соблюдать чрезвычайную осторожность.

Отметки Департамента Укомплектования и Обеспечения: исполнителю выданы нижеследующие документы и подотчетные ценности:

дорожная грамота на имя младшего советника муниципальной Канцелярии Наханиэля Постолопулоса,

служебный ордер на имя младшего советника муниципальной Канцелярии Наханиэля Постолопулоса,

полновесные монеты новой чеканки в количестве двадцати четырех штук,

полновесные монеты имперской чеканки в количестве семи штук,

медной монеты четверть фунта,

вексель на предъявителя на тысячу полновесных монет Столичного банковского дома.

В получении указанных документов исполнитель оставил собственноручную подпись.

Отметки Департамента Наставлений: наставление о сущности указания, должном поведении и неукоснительном следовании Уставам и Наставлениям проведено младшим экзекутором Калаусом Оммом, о чем исполнитель оставил собственноручную подпись…»

***

Аптекарь дядюшка Штокс не мог поверить в удачу. Три дня назад объявился заезжий перекупщик, предложивший целый мешок синекамня по смехотворной цене. Вы спросите, почему дядюшка Штокс не сообщил куда следует о столь подозрительном предложении? Ну что вы, старый аптекарь не зря дожил до семидесяти лет и сам может научить кого угодно правильным мыслям. Украл-не украл продавец этот несчастный синекамень доподлинно неизвестно, только если за дело возьмутся стражники, мешка точно не видать. А товар хороший, ох какой хороший, хотя сейчас не сезон, и покупателей быстро не найти. Зато весной улетит за милую душу. Здесь повсюду бахчи, а если синекамень развести водой и как следует полить грядки, то арбузы растут как на дрожжах, а дыни получаются размером с крупную тыкву. Так что, через полгода можно если не озолотиться, то, по крайней мере, припрятать пару-тройку полновесных монет с профилем Владетеля в заветный тайничок у дальней стенки дома.

И вдруг – вторая удача! Сегодня приходит человек, и просит – вы не поверите – именно мешок синекамня. И готов отдать за него любые деньги! Интересный такой, вежливый, участливый, дорожную грамоту показал, имя у него еще смешное – Постолопулос. С запада, наверное, там целое поселение всяких «Лопулосов» есть, мастера они выращивать винную ягоду. Из нее делают чудный хмельной напиток и поставляют к столу самого Повелителя Вселенной.

Ну что же, если этот несчастный решил подзаработать на удобрениях, не стоит ему мешать, пусть поймет, как горек хлеб бедного аптекаря. Он, что, думает, это так просто сохранить такой деликатный товар до весны? Чуть не досмотришь за сыростью, и все – драгоценный синекамень втягивает воду как губка и превращается в булыжник, не уступающий по прочности граниту, который и кайлом непросто раскрошить будет. А если, не дай Создатель, попадет в него известь сухая, то полежит-полежит, да и полыхнуть может. Вон, два года назад в Столице целая лабазная улица выгорела дотла. Дым стоял такой едкий, что залетевшие в облако птицы замертво падали на лету, а люди бежали из своих домов.

Вообще-то, синекамень этот – весьма полезная штука. На рудниках его варят в горном уксусе, снимают осадок и мешают с угольной пылью и серой. Получается порошок, горящий жарким бездымным пламенем и производящий гром, которым можно крушить скалы.

Дядюшка Штокс, тяжело вздыхая, так, словно он только что разорился, сложил монеты в мешочек и собрался совершить приятный поход к заветному тайничку. Однако, многолетняя привычка к порядку взяла свое, он смел мягкой щеточкой со стола остатки синекамня, просыпавшегося, когда покупатель смотрел, не отсырел ли порошок. И тут у него возникло странное ощущение, что произошла какая-то ошибка. Аптекарь взял щепотку, поднес к носу и принюхался. Потом быстро положил в бронзовую ступку, взял с полки флакончик с прозрачной жидкостью и добавил несколько капель. Порошок вспенился и зашипел. Аптекарь не смог сдержать удивленного возгласа.

Это был не синекамень, а камеш – редкий минерал, добываемый в Багровых Горах. Куда дороже обычных удобрений. Его используют при изготовлении красок, и еще для чего-то, ведомого лишь Инженерам Владетеля. Как же он прогадал! Держал в руках целое состояние, и все отдал этому мошеннику за бесценок. Дядюшка Штокс чуть не разрыдался. Ну, надо же! Камеш – это не шутки, это, знаете ли… Правда, если кто-то вздумает вываривать его в горном уксусе, тому не поздоровиться. Громыхнет так, что костей не соберешь. А ведь по виду с синекамнем не различишь. На ощупь, правда, он колючее, что ли… и пахнет… пахнет пылью. Даже опытный аптекарь может ошибиться…

***

В то самое время, когда бедняга Штокс сокрушался о своих потерях, в трех милях от тракта, ведущего в Столицу, полыхнул белым жарким пламенем и загорелся, как стог сухого сена, деревянный лабаз, три дня назад арендованный столичным торговцем. Когда увидевший зарево староста соседнего хутора подъехал к месту пожара, то от добротного здания, сложенного из толстенных бревен еще при прошлом Императоре, осталась лишь груда дымящихся головешек. Подошедшие крестьяне чесали затылки – какой же жар должен быть, чтобы этакие бревна сгорели дотла, да еще так быстро.

Староста сначала велел разобрать пепелище, не дай бог в лабазе был кто из людей, но потом махнул рукой. Даже если и сгорел кто-нибудь, все равно не найдешь, даже косточки в пепел рассыпались. Да и разве добрый человек останется в таком месте на ночь? Сторожа тут отродясь не было, лабаз давно стоял пустым. Бродяг да разбойничков – слава Владетелю – повывела дорожная стража, может, и шалят они, где поближе к окраинам, да только здесь, у самой Столицы, уже лет пять никого такого не видно. Говорят, днем приезжий торговец затащил в лабаз большой мешок, но ведь не остался же он этот самый мешок ночью караулить. Укатил, наверное, на постоялый двор, завтра придет, увидит, поди не обрадуется! Староста не смог сдержать злорадной ухмылки – он очень не любил столичных торговцев.

***

– Итак, вы докладываете мне об очередной неудаче.

Голос Владетеля звучал неожиданно спокойно. Он не спрашивал, а просто констатировал факт. И от этого спокойствия у Элиаса Бериара, Великого Маршала Тайной Стражи, перехватило дыхание и похолодело в груди, как раз там, где у обычных людей должно находиться сердце. Слишком многие утверждали, что у страшного начальника Тайной Стражи его нет, а вот, оказывается, что есть оно, и трепещет так же, как и у всех остальных.

– Да, Владетель.

Владетель сидел на своем любимом кресле, обитом мягчайшей кожей снежной косули и задумчиво смотрел на коленопреклоненного Бериара.

– Что же, – сказал Владетель, – похоже, мальчишка действительно ведет свою игру. Что произошло?

Бериар поднял взгляд на повелителя.

– Точно не известно. Убийца погиб при пожаре на старом складе. Согласно последнему отчету, он установил маршрут беглеца и планировал устроить гремучую ловушку. По всей видимости, ошибка при изготовлении громовой смеси. Возможно это случайность.

– Случайность? – усмехнулся Владетель, – Четыре лучших Убийцы выходили по его следу. И где они, эти четверо? Все погибли. Каждый раз причиной смерти была трагическая случайность. А я думал, что это ты у нас главный мастер случайной смерти. В твоих докладах стало много слов «возможно» и «по всей видимости».

– Простите, Владетель…

– Простить? За что? За то, что этот мальчишка умнее всех вас вместе взятых? Так это не твоя вина. Мне не раскаяние нужно, а работа. Что ты собираешься делать?

– Владетель, – Бериар говорил медленно, тщательно подбирая слова, – Владетель сказал, что это были лучшие Убийцы…

– Не хочешь ли ты сказать, что осмелился послать не самых лучших?!

– Нет, нет, – заторопился Маршал, – это и вправду были лучшие… из тех, кто у нас есть.

– Что ты имеешь в виду?

– Владетель помнит славную битву с герцогом Маронским?

Владетель привстал на кресле и пристально посмотрел в глаза Бериару.

– Да. Есть еще один. Самый лучший. Первый и последний. Только я сам приказал умертвить Мастеров, вырастивших его. Нам не нужно оружие, которым так трудно управлять. И не забывай, было сказано Слово. Как ты намерен заставить его повиноваться?

– У меня есть план, – просто сказал Бериар, – я прошу дозволения Владетеля изложить его.

II

Мне никогда не удавалось войти ночью в дом, не разбудив Марту. Единственный человек в мире, который всегда знает, где я и что со мной. Всегда. Пытаться обмануть ее бесполезно.

Она ждала в столовой, сидя в кресле с вязаньем в руках. Роник уже спал. Мальчик спит очень чутко, поэтому Марта говорила еле слышно, громким шепотом. От ее голоса у меня по спине пробежала теплая волна… Понимаю, что нельзя быть таким сентиментальным. Излишняя чувствительность вредна для работы канцеляриста. Но, увы, поделать ничего не могу.

– Ужинать будешь?

Я кивнул. Только сейчас осознал, что за весь день во рту не было ничего, кроме глотка эликсира Плумкиса.

Марта стояла у плиты с потрескивающими за чугунной заслонкой угольками и помешивала густую чечевичную похлебку. Она знает, что я люблю погорячее.

– Приходили из Ратуши, – сказала Марта, не оборачиваясь, – по поводу Роника.

– Я знаю.

– Как ты думаешь, нам может повезти?

Я усмехнулся.

– Повезти… В городе триста двенадцать детей в возрасте отбора. Сто пятьдесят два мальчика и сто шестьдесят девочек. А отбирать будут восемь человек. Всего лишь восемь. И то, если наберут достойных, обычно двоих-троих. Так что, лучше не думать об этом.

– Это правда, – согласилась Марта, – вечером заходила Бритта, та, рыжая, жена мясника. Она говорила, что ее сынок обязательно поедет в Столицу. Что ее муж уже поговорил с кем надо и все устроил.

Я улыбнулся. Ну конечно, мясник поговорил «с кем надо»!

– А ты слушай больше эти глупости. Как ты себе представляешь – мясник с нашей улицы дает взятку экзекутору Владетеля? Охота тебе слушать бабские сплетни?

– Интересно, а какие еще сплетни мне слушать?

– Слушай что угодно, только думай немножко!

Марта рассмеялась, поставила передо мной миску с похлебкой и, держа каравай на весу, как это делают в деревне, отрезала ломоть хлеба.

– Ты такой смешной, когда злишься!

Я уткнулся в тарелку, а она подошла сзади, взъерошила волосы и обняла за плечи.

– Ты не думай, я все понимаю. Я знаю, что Бритта – надутая дура. Просто… просто я очень хочу, чтобы нашему Ронику улыбнулась удача. Представляешь, если он поедет в столицу, к Владетелю? Роник сначала в Башне, потом во Дворце. Нет, ты представляешь?

Я молчал. Марта вздохнула. Ох, знакомы мне эти вздохи! Марта, Марточка, сейчас пойдет к Ронику, встанет над кроваткой и будет мечтать о том, какой из него выйдет прекрасный слуга Владетеля, какое чудесное будущее его ожидает… Пусть мы больше никогда его не увидим… Пусть у него будет новое имя и новая жизнь… Зато каким он станет человеком. Великим. И счастливым. И, может быть, он когда-нибудь приедет к нам… Он же не забудет нас, ведь правда? Представляешь, непобедимый Стратег, искусный Инженер, или могучий Легионер Владетеля…

Эх, девочка моя…

– Что с тобой? – испуганно спросила Марта.

Я растерянно посмотрел на свою руку. Оказывается, я с такой силой сжал железную ложку, что лопнула кожа на ладони, и кровь тоненьким ручейком струилась по запястью.

– Ничего страшного, сегодня порезал руку, видно царапина разошлась.

Надеюсь, мой голос звучал не слишком фальшиво.

– Бедный, – пожалела Марта, – пойду, принесу чистую тряпочку, надо перевязать.

Она вышла. Я посмотрел ей вслед, бросил ложку на стол и отодвинул тарелку. Затылок и плечи свело вязкой тянущей болью, я закрыл глаза и сжал голову ладонями, пытаясь избавиться от внезапно появившегося предчувствия беды. Девочка моя… Роник… Этого не может случиться с нами… Нет, не может. Пришло почти физическое ощущение того, насколько хрупким был маленький мирок, построенный для нас троих.

– Да что же с тобой?!

Марта испугалась по-настоящему. Она стояла в дверях, прижав руки к груди, и смотрела на меня так, словно увидела первый раз в жизни.

– Ничего, – я попытался улыбнуться, – просто очень устал… Был тяжелый день, разболелась голова. Ничего страшного, сейчас все пройдет.

Она осторожно приблизилась. Великий Создатель! Она меня боится! Марточка, ты что! Продолжая улыбаться, я взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Ладонь была мягкая и теплая, она пахла молоком и Роником.

– Вот видишь, уже все прошло.

Марта отняла руку и рассмеялась.

– Фу ты, глупый, испугал! Давай руку, перевяжу.

Она поставила на стол плошку с водой, промыла рану и перевязала чистой тряпицей.

– Больно?

Я покачал головой.

– Терпеливый ты мой… А я даже испугалась. У тебя глаза были такие… такие темные. И страшные.

– Ага! – я страшно зарычал, – Я вообще страшный. Хотя некоторые говорят, что глаза у меня все-таки голубые.

Марта, кажется, совсем успокоилась.

– Ух, какой серьезный! Прямо зверь дикий. Защитник ты наш. Гере переписчик третьей ступени.

– Второй.

– Второй-второй. А скоро будешь первой… – она вздохнула. Было видно, что занимают ее совсем другие мысли.

– Ладно, – сказал я, – пойдем спать. Завтра вставать рано.

***

Наутро Плумкис был бодрым и свежим, как пупырчатый огурчик с грядки, чем выгодно отличался от изрядно помятых Крума и Докса. Глядя на их невыспавшиеся физиономии, я представлял, что выгляжу немногим лучше.

Плумкис приоткрыл дверь и посмотрел в зал, где собрались родители с детьми. Шум стоял, как на воскресной ярмарке. Три несчастных чиновника из Ратуши совершенно выбились из сил, пытаясь вразумить неуправляемую ораву мамаш, доказывающих, что именно их чадо просто создано для служения Владетелю. И напрасно взмокшие чиновники объясняли, что лично от них ничего не зависит, и что их задача – увидеть самого ребенка, переписать имя в формуляр и предоставить на рассмотрение Комиссии. И все! И не надо рассказывать о многочисленных талантах ваших отпрысков. Разговаривать с ними будет лично гере экзекутор. Лично! Вы знаете, кто такой гере экзекутор? Знаете? Ну, тогда просто ответьте на несколько вопросов и до завтрашнего утра можете быть совершенно свободны!

Плумкис любовался на происходящее с выражением художника, осматривающего созданную им картину.

– Да, гере, – он прикрыл дверь, – можно быть уверенным, что завтра все будет прекрасно. К встрече гере экзекутора все готово?

– Да, да, – закивал Крум, – освободили постоялый двор «У подковы». За ночь привели в порядок комнаты. Новое белье доставят сегодня от белошвеек. Портьеры поменяли. Посуду предоставляет лично гере бургомистр… грузчики разбили половину сервиза, но гере бургомистр претензий не высказал. Продукты доставляют зеленщик Булис и мясник Руппс. Да, гере канцеляристы, – Крум рассмеялся, – мясник просил замолвить словечко за его сына. Предлагал свежайшие продукты.

– Так что же вы отказались? – ухмыльнулся Плумкис, – Сейчас парочка кровяных колбасок не помешала бы.

– Я как-то… – опешил Крум, – Не знаю… Гере экзекутор…

– Не смущайтесь, дружище, – Плумкис хлопнул его по плечу, – я же пошутил.

Я едва сдержал улыбку, вот, оказывается, с кем переговорил предприимчивый мясник. И, правда, Круму стоило взять с него несколько колбасок. В воспитательных целях, так сказать.

– Кстати, Рюмпель, – обратился ко мне старший советник, – вас хочет видеть гере директор Коллегии образования.

– Меня? – я меньше всего ожидал интереса со стороны столь высокого начальника.

– Именно вас. Понимаете, на время визита гере экзекутора к Коллегии всегда прикомандировывается сотрудник Канцелярии. Для связи, так сказать. И Коллегия запросила вашу кандидатуру. Наверное, ваш вчерашний визит произвел на них неизгладимое впечатление. К тому же, вы получили прекрасный отзыв от Тайной Канцелярии. Они особо отметили вашу изобретательность и настойчивость.

А вот это как раз неудивительно. От вчерашнего привратника за милю разило Тайной Канцелярией.

– И… и что я должен делать?

– Вы что, Рюмпель, правил не знаете? – пожал плечами Плумкис, – Обратитесь в Общий департамент, возьмите открепление, подпишите его у начальника и отправляйтесь в Коллегию. Представьтесь по форме и приступайте к работе.

Он хотел что-то сказать Круму, но заметив, что я остаюсь на месте, повернулся ко мне:

– Как Рюмпель, вы еще здесь?

– Да, да, – я вскочил со стула так энергично, что тот упал, – бегу, гере старший советник.