Текст книги "Мирный посредник"

– Вы у нас здесь новичок, Харлой, – печально оглядев подавшего реплику с ног до головы, произнес Кранкхэндл. – В самом деле, кто? Традиционно в Корпусе по всем тонким вопросам занимается категорически правильная позиция, которая исключает всякую критику. А равно и носителей самой критики.

– Ну да, конечно, я все это уже знаю, – ответил небрежно моложавый. – Я просто не пойму, неужели найдется хоть один здравомыслящий человек, который будет критиковать нас за то, что мы стоим на своем и действуем в своих собственных интересах? А если даже и найдется такой подлец, то неужели нам будет до него какое-то дело? «Сила с нами…»

– Ценю ваши познания в классике, Харлой, мой мальчик, но слова… Это немного не совсем то, что обычные ракеты. Тонкая материя.

– О'кей, сэр, принято.

– Великолепно. Но вернемся к разбираемому вопросу. Наша позиция, джентльмены, ясна, как белый день. Мы не будем принимать поспешных практических решений в отношении базуранцев, какими бы провокационными их действия не показались любителям в дипломатии.

– Вы намекаете на то, что они получают от нас зеленую улицу, и пусть делают что хотят, а мы будем сидеть здесь молча и сложа ручки, так что ли, шеф? – риторически спросил Уолли.

– Слишком пространно излагаете, Уолли.

– О, в таком случае я полагаю, нам всем пора отправляться по домам, – прокомментировал создавшееся положение сотрудник финансово-бюджетного подразделения с одутловатым лицом.

– Мы разойдемся только после того, как снабдим подходящим материалом, на основе которого он составит свою депешу в агентство, – поправил подчиненного Кранкхэндл. – В конце концов мы не должны с вами допустить, чтобы нас завтра же обвинили в бездеятельности.

– Да, шеф, но это будет справедливое обвинение. Вы только что сами сказали…

– Послушайте, Боб, я все-таки попросил бы избавить нас от выслушивания грубейших семантических ошибок. Да я говорил о своего рода бездействии. Но хорошо продуманном и тщательно обоснованном бездействии! Но я вовсе не хочу, чтобы пошли разговоры об обычной, тривиальной бездеятельности. Это поставило бы под угрозу репутацию дипломатических процедур и поставило бы под сомнение необходимость самой профессии дипломата. Вы понимаете, чем это может обернуться ну хотя бы лично для вас?

– Понял, Босс! Я совершил промашку. Больше не повторится, – пробурчал Боб растерянно и плюхнулся обратно в свое кресло.

– Но мы обязаны все же что-то сделать! – слабым голосом воскликнул полковник Андернакл. Он оскалил зубы, что, по-видимому, означало, что его переполняет тревога и волнение. – Даже если наша акция будет неправильной… Какой она скорее всего и будет…

В дверь раздался тяжелый удар.

– Что такое?! – резко встрепенулся Кранкхэндл, оглядываясь на мелко подрагивающую дверь.

– Это стук, – высказал предположение Маньян.

– Стук? Насколько я помню, Бэн, раса с таким названием не имеет своего представительства в Секторе.

– У вас что рентген-зрение, что ли, или что-нибудь в этом роде? – спросил Кларенс. Он встал из-за стола, подошел к двери и открыл ее на несколько дюймов.

– Ага, это не стук, это Джордж, – сказал он.

– Да, входи же, Джордж, – сказал Кранкхэндл, употребив для этого, по догадке Маньяна, полновесный 87-б (Несдержанная в Приличных Рамках Сердечность).

– О, э-э… господин Кранкхэндл… То есть э-э, господин заместитель министра… – как-то смущенно начал Джордж, толкаясь в дверях.

– Вот видите, Джордж тоже говорит «заместитель министра», – тихо прошептал Маньян.

– Короче, сэр, э-э… Я имел в виду, что… Словом, тут со мной этот инопланетянин… Он хочет поговорить с вами, ребята.

С этими словами Джордж отступил в сторону и проем двери заняло существо, внешний вид которого напоминал карикатурное изображение широкоплечего коротышки, облепленного со всех сторон кусками покореженного металла. Он ввалился в конференц-зал, оттеснив Джорджа и производя металлическое скрежетанье и грохот, что еще больше усилило иллюзию.

– Э! – воскликнул пришедший в себя Кранкхэндл. Он поднялся из-за стола.

– Кто… или вернее, что это?!

– Я У-Д-В Хонк, – на языке землян с невообразимым акцентом и безразличным тоном объявил незнакомец.

Он неспешно вытащил откуда-то толстую длиной в восемнадцать дюймов палочку, свернутую, очевидно, из материала растительного происхождения, прикурил, затянулся и выпустил в сторону землян клуб желтоватого дыма, по запаху очень схожего с атмосферой, которая характерна для местности, где сжигается мусор, свозимый со всех концов большого города.

– Вы… кто? – вскричал Кранкхэндл. – И вообще, о чем вы думаете, приятель, когда вламываетесь в зал, где проходит совещание высшего дипломатического ранга?!

– Умерь свой пыл, парень. Я вполне ясно и к тому же на вашем варварском языке объяснил, что мое имя и звание – У-Д-В Хонк. Так что обращайся ко мне соответственно. Или тебе не знакома дипломатическая процедура?

– Просветите меня. Фрэд, – прошипел Кранкхэндл, не поворачивая головы, в сторону полковника Андернакла. – Вы как свои пять пальцев знаете все эти инопланетные регалии. Черт возьми, что означает эта дикая аббревиатура?!

– Это базуранское воинское звание, – ответил Фрэд. – Означает следующее: Устрашитель Дерзких Выскочек. Выше на одну строчку Производителя Ритуальных Гримас, насколько я помню.

– Как это перевести в наши звания?

– О, это где-то между младшим капралом и крупным генералом. Я бы так ответил на ваш вопрос, сэр.

– Великолепно. О, ну тоща я его выше по званию. Если по чести, то я выше по званию даже адмирала флота, хотя мне и не нужно носить много медалей…

– Земляне, надеюсь, у вас хватит разума на то, чтобы принять меня с честью, соответственно моему высокому статусу, – грубо прервал Кранкхэндла Хонк. – Во избежание дипломатического конфликта.

– Что скажете, Глен? – обратился Кранкхэндл к руководителю протокольного отдела. – Каких почестей заслуживает Устрашитель Дерзких Выскочек по нашим правилам?

– Насколько я могу судить по его замашкам… – ответил Глен, еще и еще раз оглядывая базуранца. – Где-то… Словом… Э, да что там! Он, разумеется, большая шишка, господин министр.

Глен был приятным молодым человеком с хорошо загорелым лицом и маленькими аккуратными усиками. Вообще он походил на древний манекен, наподобие тех, что выставлялись в пошивочных ателье, и всегда ходил в помятой кепочке яхтсмена, которая была лихо заломлена на его уже начавшей плешиветь голове.

– О, шишка?.. – недоуменно воскликнул Хонк, с подозрением глядя на Глена. – Но насколько я понимаю…

– О, не волнуйтесь, дражайший господин Устрашитель, это всего лишь формула протокола! – поспешил заверить базуранца Кранкхэндл. – Кстати, что вы, собственно, хотите?

– Что я хочу? Я, к вашему сведению, земляне, являюсь личным представителем субъекта дипломатического права – планеты и расы Базур! Я аккредитован со всеми правами при Земном Дипломатическом Корпусе в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла Базура. А вот, кто вы такие, я не знаю, потому и задаю вопрос: к кому я имею весьма сомнительное удовольствие в данный момент обращаться?

– О, господин посол, вы смело можете вручить свой мандат мне лично в руки! Я, как здесь все могут подтвердить, являюсь заместителем министра иностранных дел по чрезвычайным делам. Вы, думаю, согласитесь, что базуро-земные отношения носят в настоящем характер именно чрезвычайный?

– Положим, что так. Но будет лучше, если ты первым покажешь мне свое удостоверение личности. В конце концов, будучи также и командующим базуранской миссией, я никому не обязан предъявлять свой мандат! Если уж все делать совсем официально, то я должен был бы потребовать личного разговора с вашим самым большим начальником, императором, шефом или как вы там его еще называете. Но я не буду утруждать себя этим. Я очень либерален, что видно и из моего звания – Устрашитель Дерзких Выскочек, но и только.

– Очень великодушно с вашей стороны. Ваше Превосходительство. Кстати, как вы узнали, что меня можно застать именно здесь?

– Элементарно, мой дорогой землянин. Как всегда надежные источники информации…

– О, Джордж! – Кранкхэндл в связи с последней репликой базуранца вспомнил об уборщике, который все еще топтался в проеме полуоткрытой двери. – Ты что же, одновременно хочешь присутствовать на сверхсекретном дипломатическом совещании и здороваться со всеми проходящими по коридору?! Кстати, как ты посмел работать на два фронта?!

– Вы это мне, шеф? Просто я сопровождал эту жестяную развалину от самого входа, почистил там его слегка… Он мне дал на чай, а что тут такого? Разве я не заслуживаю этого? Моя работа еще почище будет, чем у таксиста. Ну, я и решил отблагодарить его… По-моему, тут все справедливо.

– Разумеется, – согласился Кранкхэндл. – Я-то тебя понимаю, но у нас здесь много неискушенных в тонкостях дипломатической службы субъектов ходит. Им твоя практика разделенной лояльности может показаться сомнительной.

– Лояльность? Это не ко мне, сэр. Я достаточно уже проработал в Центре и успел просечь, что замены мне для этой работы не найти. Я бы и сам ушел отсюда. Меня зовет к себе миссис Смотер работать у нее боем при дверях. Но я остаюсь здесь, на этой каторге.

– Мы сделаем из тебя настоящего дипломата, Джордж. Вижу, что не зря я тебе всегда доверял.

– Оно конечно, это приятно слышать, только что мне от комплиментов? Их ведь на хлеб не намажешь и с маслом не съешь, правильно? Вот если бы вы мне дали в каком-нибудь старом рваном конвертике эдак…

– На мой взгляд, предоставленная нам всем возможность ведения прямых переговоров, старых добрых переговоров, – заговорил Кранкхэндл, тут же забыв о Джордже и вновь занимая свое место во главе стола, – греет нам всем душу и сердце. – Он оглядел всех присутствующих в зале. – Я верю всем вам, младшие чины, что вы будете внимательно наблюдать за всем, что тут будет происходить.

– Хватит попусту брехать-то! – скомандовал Хонк, выбрав себе понравившийся стул и выгнав того, кто на нем сидел. – Я здесь вовсе не для того, чтобы читать лекции или вести практические занятия перед неопытными земными дипломатами. То, что я на самом деле хочу, так это узнать, – с этими словами он треснул по столу кулаком, от чего подлетели в воздух все пепельницы, – что вы собираетесь предпринять в связи с возмутительным нарушением закона на Фезероне?

– О, право же, какое совпадение! – радостно воскликнул Кранкхэндл. – А мы как раз об этом и говорим, не правда ли, друзья мои? – Начальник обвел взглядом всех своих подчиненных, требуя от них таким образом кивка головы.

– Именно, сэр!

– Клянусь, это так, сэр!

– Разумеется, но… – это заговорил Харлой. – Я хочу сказать, – он икнул, но продолжил, – то что мы решили… то есть то, что вы решили, господин министр, это… ничего не делать, так ведь?

– Как раз наоборот, мой мальчик, – мягко оскалился в улыбке Кранкхэндл.

– Мы договорились о том, что для урегулирования ситуации достаточно предметного и серьезного разговора.

– Минуточку! – вмешался Хонк. – Должен ли я понимать, что посредством глупейшего и грубого разговора вы все тут пытаетесь добиться подчинения себе достойнейшей расы?!

– Ну вот, я так и знал. Вы извращенно поняли мою мысль, мой дорогой Устрашитель. Я только имел в виду…

– Берегись, приятель! А ты просчитал, какое воздействие на галактическое общественное мнение окажет твое бесцеремонное обращение с бедным, но гордым народом Базура?! О, это гордая раса, гордая цивилизация, и тебе придется с этим считаться!

– Кстати, – вдруг подал от двери голос Джордж. – Быстро же он преобразился. Пришел как несчастный паренек, которого все дразнят, а тут смотрите-ка, что с ним стало… Таким обернулся, что – не подходи близко!.. Ишь ты!

– Да, он, несомненно, проворен, – восхищенно пробормотал какой-то толстый дипломат. – Но ты посмотри на Кранки. Уж он-то себя в обиду не даст. Словом, как дубиной, может огреть. Вот гляди.

– Прошу вас, господин Устрашитель, успокойтесь, – настоятельно просил Кранкхэндл. – Давайте не будем раньше времени перепрыгивать сразу к выводам и заключениям. Без предварительного серьезного разговора они в лучшем случае могут быть незрелыми. Печальные выводы пока ничем не подкреплены.

– Ты намекаешь на то, что позже они будут выглядеть обоснованными? – сказал Хонк. – Печальные выводы?

– Разумеется. Позже. Намного позже.

– Для нас сейчас каждая минута дорога! – вскричал Хонк неожиданно. – В это самое время подданные Базура сносят тяжкие лишения, переживают опасности и все такое подобное! Эту ситуацию больше нет сил переносить! Я требую принятия с вашей стороны немедленных и решительных мер, которые бы положили конец этой дикой несправедливости и облегчили бы положение базуранцев!

– Но, э-э… я не уверен… – запинаясь от изумления, пробормотал Кранкхэндл. – Что это за ситуация, на которую вы пытаетесь обратить наше внимание? И каким образом я должен приступать к действию?

– Что за ситуация? Да ты издеваешься! Свыше пятисот тысяч базуранцев в настоящее время терпят жесточайшие лишения на дикой и негостеприимной планете! А вы, представители надменной Земли, по вашему же собственному хвастливому и гадкому признанию, не собираетесь делать ничего практического для того, чтобы облегчить несчастным их положение!

– Да, но… – все еще запинаясь и спотыкаясь на каждом втором слове, продолжал Кранкхэндл. – Ведь в конце концов это ваши солдаты! Никто не приглашал их вторгаться на Фезерон и грабить урожаи благородных землян-колонистов! Они могут отправляться оттуда домой, никто их не держит!

– Что это ты тут мелешь про солдат? Какие могут быть солдаты?! Если ты ведешь речь о достойнейших базуранцах, то среди них есть только туристы, любители птиц и дикой природы, невинные обожатели веселых пикников, исследователи естественных процессов, таких, например, как созревание урожая, работа на золотых приисках, хождение по магазинам, заваленным потребительскими товарами. Потребление – это искусство, и мы, базуранцы, являемся не имеющими себе равных знатоками этого искусства! А что касается преждевременного возвращения домой, как ты только что столь бессердечно предложил, скажи на милость, что они будут дома есть, а? В настоящее время мы переживаем на Базуре годину страшного голода. Пора бы уж тебе открыть глаза на реальность! Базуранцы, о которых идет речь, страдают! Необходимо предпринять какие-нибудь эффективные меры! Немедленно!

– Мм, э-э… это, конечно, просто реплика, но ведь, если разобраться, никто не приглашал вас на Фезерон! И с вашей стороны это просто в некотором роде э-э… нахально намекать на то, что вторгнувшиеся на Фезерон базуранцы не являются солдатами… Они уже захватили половину территории всей планеты!

– Но, мой дорогой землянин, не упускай из виду важную деталь. Они не вооружены, они беззащитны! Если ты хочешь доказать, что они являются солдатами, тебе придется сначала доказать, что они носят с собой оружие. А я еще раз говорю тебе, что они безоружны и беззащитны перед лицом любого произвола!

– Вы это очень тонко подметили, господин посол. Действительно, над этой проблемой наша команда аналитиков может ломать голову целую неделю, но ведь в конце концов дело не в том, вооружены они или нет, солдаты они или туристы. Дело все в том, что их присутствие в данное время на Фезероне является вторжением на территорию, находящуюся под управлением Земли! Надеюсь, вы не будете оспаривать этот тезис?

– Не скажи! Любому непредвзятому наблюдателю не составит никакого труда установить, что планета Блиф, которую кто-то извращенно назвал Фезероном, всегда была и будет расположена в сфере базуранских интересов. Эта планета есть не что иное, как олицетворение базуранской души и базуранского предназначения! И я буду удивлен, если услышу, что кто-то позволит себе выразить в этом сомнение!

– В самом деле, сэр? Каким же это образом Фезерон может являться олицетворением базуранской души и лежать в сфере базуранских интересов, если солнце Фезерона отстоит от солнца Базура на пять световых лет?!

– Ох уж мне эти мертвые цифры! Само название планеты восходит к названию древнего города, воспетого в базуранских мифах! Правда, город назывался Боморлерфуф, но Блиф – это не что иное, как лексически обоснованное сокращение. На сладкозвучном базуранском языке это слово, означает «восхитительная часть рогатого»! Даже в древнейшие времена, когда мастер бригады собирателей булыжников отворачивался в сторону, рабочие ложились на землю лицом вверх, изучали звезды, горящие на небосклоне, любовались ярким светлячком Блифа и грезили о грядущих завоеваниях!

– Ага! Вот вы и проговорились! Так значит, о завоеваниях грезили! – счастливо воскликнул Кранкхэндл и потер руки.

– Разумеется, они грезили о завоеваниях другого рода.

– А, понимаю! Ну что ж, что им мешало и дальше охотиться за юбками и не трогать владения землян?

– Так значит, это весь твой ответ на призыв о помощи?! О, я уже предчувствую, как галактическая пресса отзовется на этот возмутительный акт пренебрежения к ближнему! Я уже вижу заголовки сенсационных статей, где все будет названо своими именами. Где вас, землян, наконец-то назовут эксплуататорами! То есть теми, кто вы есть на самом деле!

– Эксплуататоры? Это вряд ли подходящее определение, господин посол. Земля никоим образом не эксплуатировала вас, базуранцев. Наоборот! Это вы вторглись и разорили планету, которая вот уже длительное время населена мирными и честными тружениками с Земли!

– Ба! Свыше ста тысяч несчастных томятся в данную минуту на враждебной планете без пищи и снабжения, без оборудования и хоть сколько-нибудь приемлемых условий, а вы имеете наглость открыто заявлять о том, что не подадите им руку помощи?! Невероятно! Это невероятно!

– Невероятно как раз другое, дорогой господин посол. А именно то, что вы, похоже, всерьез рассчитывали на то, что мы будем всячески поддерживать войска агрессора, как будто это какая-нибудь группа туристов, попавшая в беду!

– Слова, слова, слова!!! – горячо вскричал базуранец. – Вы тут разводите бесполезные и даже вредные дискуссии, а в эти самые минуты там страдают несчастные! Я требую принятия решительных и немедленных действий по оказанию им всемерной помощи и поддержки!

– Послушайте, – устало сказал Кранкхэндл. – Насколько мне известно, вы, базуранцы, вполне можете употреблять в пищу горные породы и большинство почвенных слоев. Каким же это образом так получилось, что ваши солдаты сейчас страдают на Фезероне от голода, а?

– Ага, вот как раз это я сейчас и объясню тебе, надменный землянин! Да, всем известно, как устроен неприхотливый и выносливый базуранский организм! Да, наша система обмена веществ позволяет нам в чрезвычайных случаях довольствоваться примитивными субстанциями. Но в обычной жизни мы предпочитаем, как и все, хорошо приготовленные блюда растительного и животного происхождения! А вы отнимаете у нас эту пищу!

– Итак, вы не только рассчитывали на то, что мы морально поддержим ваше вторжение на нашу территорию, но еще и обеспечим каждому солдату комфорт и уют? Гениально!

Хонк поднялся из-за стола.

– Твой цинизм не делает тебе чести, землянин! Я пришел сюда, преисполненный искренней надежды получить помощь для моих несчастных соотечественников. Однако вместо поддержки, которую вам было нетрудно оказать, учитывая ваши обширнейшие ресурсы… вместо помощи я получил грубый и наглый отказ! Итак, совершенно очевидно, что судьба многих тысяч подданных Базура – это для вас ничто. Всего хорошего, земляне! Будьте уверены, что галактическая пресса получит из моих уст самую подробную информацию об этом!

– Один момент, сэр! – вскричал Кранкхэндл. – Прошу вас, не делайте поспешных заключений! Я со своими подчиненными… Мы и сейчас, как вы видите, обсуждаем вопрос о проведении в жизнь соответствующих действий!

– И сейчас обсуждаете?! – рявкнул Хонк. – Как будто нужные меры для облегчения тяжкого положения, в котором оказались тысячи несчастных базуранцев, требуют долгого обсуждения! Да ведь все и так лежит на поверхности! Я ожидаю немедленных и решительных действий! Ну, впрочем, я уже сказал вам всем: всего хорошего!

Базуранец со скрипом повернулся и грохоча своими железными ногами вышел из зала, громко хлопнув за собой дверью.

– Дубина неотесанная! – прокомментировал Маньян.

– О, Господи, – прошептал изящный экономист. – Если только он разыщет журналистов…

– Мы должны перехватить инициативу! – твердо заявил Кранкхэндл. – Бэн!

– Он уперся взглядом в Маньяка. – Идите вслед за ним и убедитесь в том, что он ушел. Если вам это не по силам, обеспечьте хотя бы, чтобы никто из писак не попался ему на пути! А сегодня вечером затащите его ко мне домой. Закружу ему голову солеными анекдотами, накачаю его пикантными слухами, короче, дам ему понять, что он вращается в высоких сферах. Уж я-то знаю, как потрясти гостя истинным земным гостеприимством! Он будет настолько ошарашен, что забудет о всяких интригах, это я вам обещаю.

– Хорошая идея, сэр!

– Так держать, босс!

– Должно сработать!

Кранкхэндл долго не прерывал хор поздравлений. А Маньян, зардевшийся от осознания своей значительности, – все-таки поручение дали ему, а не кому-нибудь другому, – поспешил из зала в погоню за Хонком.

– Что могу сказать, господин министр? Виноват! – запинаясь и беспомощно разводя руками, лепетал Маньян, спустя несколько часов после окончания совещания в конференц-зале. Стоя в полуоткрытых дверях квартиры Кранкхэндра, он с вожделением прислушивался к звукам веселой попойки, доносящимся изнутри. – Я приглашал его, настаивал на том, чтобы он пришел, но все напрасно! Он отбыл в порт и заявил, что его ждет там скоростной корабль, полностью готовый к отлету обратно на Фезерон.

– Интересно, почему ему было так необходимо сразу же вернуться? – проговорил Кранкхэндл, задумчиво отпивая из своего бокала на высокой ножке. – Знаете, Бэн, я с удовольствием пригласил бы вас к себе чего-нибудь перекусить и выпить, несмотря даже на ваш весьма скромный чин,

– продолжил заместитель министра. – Но я отлично знаю, что столь преданный делу дипломатии человек, как вы, не сможет веселиться в тот момент, когда миссия огромной важности еще не закончена.

– Вы хотите сказать… – в отчаянии вскричал Маньян. – Вы имеете в виду, что я не смогу даже прилечь на несколько минут, пока этот базуранский варвар не объявится на вашей вечеринке?!

– Вы проигнорировали мой вопрос, Бэн. Почему Его Превосходительство базуранский посол посчитал для себя столь важным и не терпящим отлагательств делом возвращение на столь пустынную и отдаленную от жизни планету, как Фезерон? – Заместитель министра вновь отпил из своего бокала.

– Кроме того, там ведь сейчас война, а поле боя – это место, которого опытный дипломат избегает обычно, как чумы…

– А, так вы не знаете, сэр? – воскликнул Маньян, нервно семеня ногами и жадно глядя на бокал начальника. – Устрашитель Хонк осуществляет непосредственное командование войсками агрессора на Фезероне. Если уж начистоту, то сама агрессия была изначально его идеей. Так что сейчас он поставил на кон свою военную карьеру. А поскольку Земля, по его словам, нагло отказалась поддержать базуранцев в деле совершения их грез, ему просто необходимо поскорее вернуться к войскам, чтобы иметь возможность лично руководить ходом операций и оперативно пресекать возможные провокации.

– О, вполне понятно. Если бы я знал, что Его Превосходительство так торопятся, я бы, разумеется, распорядился предоставить в его распоряжение надлежащий скоростной транспорт. Я не хочу участвовать в разрушении чьей-то карьеры.

– Разумеется, мне понятны ваши благородные устремления, сэр. Но с этим все в порядке. У него был свой собственный корабль, который наши службы подзаправили горючим и провели профилактический осмотр, пока Устрашитель Хонк пытался вырвать в Центре для себя победу.

– А, в таком случае, мне очень жаль, что я оказался инструментом в деле неудачного для этого дипломата раунда переговоров. Это я лишил его победы. Но я не был расположен возводить Хонка на пьедестал ценой не только моей собственной профессиональной репутации, но и ценой интересов Земли как таковых, надеюсь, вы понимаете меня, Бэн. И нельзя сказать, что я не присоединился к приговору посла Хонка относительно земной политики в отношении Фезерона из-за недостатка уважения к коллеге. Вот, подержите-ка, только не пейте! – Кранкхэндл подал Маньяну свой бокал и повернулся лицом к наполненной гостями комнате.

– О, сэр, у меня и в мыслях не может быть… – Маньян осторожно принял в руки хрупкое стекло и стал наблюдать за Кранкхэндлом, который суетился среди своих гостей. Когда спина начальника оказалась достаточно далеко, Маньян живо скользнул в комнату, поставил бокал на стойку бара, разбавил его несколькими каплями джина, взял в руки приготовленный коктейль и опрокинул его в рот одним глотком. Потом вновь повернулся к двери, бросив пустой стакан на заваленный посудой край стола.

– А, вот вы где, Бэн! – Елейный голос начальника пресек побег Маньяна.

– Все-таки вы зашли? Ну хорошо! Кстати, где вы последний раз видели этого базуранского выскочку?

– Вы меня, сэр? О, то есть, где я его видел в последний раз? Ммм… э-э… Я видел его в порту.

– В порту? Похоже, негодяй просто-напросто решил ускользнуть от нас… от меня. А мои требования так и оставил без ответа. Хорош! Кстати, а, может, вам удалось его задержать?

– Мм… Видите ли, сэр.

– Жаль. Неизвестно, на какую низкую интригу он решится теперь, когда снова находится на свободе. Но по крайней мере нам удалось сохранить его визит к нам в секрете.

– Эй, Кранки! – раздался крик из толпы гостей, и к заместителю министра заспешил тучный человек с затуманенными глазами и небрежно повязанным галстуком. На лице его светилась веселая ухмылка. – Где же обещанный тобой базуранский милитарист, черт бы его побрал!

– Увы, его превосходительство никак не могут прибыть, – печально сказал заместитель министра и повернулся вновь к Маньяну. – Верните мне мой бокал, Бэн, – нахмурившись, потребовал он.

Маньян как-то стушевался, что-то пробормотал невнятное, бросился к бару, увидел там чем-то недопитый бокал и, бегом вернувшись к начальнику, всучил ему это пойло.

– Эй, послушайте! – раздался вдруг женский возглас. Он-то и отвлек внимание Кранкхэндла от странных метаморфоз и передвижений Маньяна, связанных с его бокалом. Через плотный кружок людей, столпившихся вокруг заместителя министра, пробилась маленькая и тощая женщина с зачесанными назад и прилизанными волосами и тонким острым носиком. – Мы… То есть я, являясь президентом Движения Активных Граждан за Прекращение Экспансионизма, решительно требую положить немедленный конец позорному разворовыванию планеты Фезерон!

Она уперла свои крохотные кулачки в тощие бока и вызывающе взглянула на заместителя министра Кранкхэндла.

– Достойное похвалы требование, мадам, – мягко сказал он. – К несчастью, позорное разворовывание Фезерона осуществляется вовсе не нами, а иными господами, так что нам будет очень трудно положить этому конец так скоро, как вы этого желаете.

– Послушайте, вы! Я вам не мадам, учтите! – с угрозой в голосе произнесла женщина и покрутила указательным пальцем перед глазами заместителя министра. – Не забывайтесь и выражайтесь здесь культурно!

– Ладно, тебе, Клеменсия, – сказал ей скромного вида джентльмен, показавшийся сзади. – Уверен, называя тебя так, господин Кранкхэндл вовсе не хотел тебя оскорбить. Он дипломат и это его манера общения, вот и все.

– Не надо за меня заступаться. Генри! – ответила она резко, обращаясь к тому джентльмену. – Уж мне-то, наверно, лучше знать, когда меня оскорбляют! Мадам – это женщины, которые услаждают этих господ в публичных или игорных домах во время их отпусков!

– Будьте уверены, моя добрая женщина, – мягко проговорил Кранкхэндл, – мне бы никогда и в голову не пришло сравнивать вас с теми женщинами.

– Никогда бы и в голову не пришло? На что вы намекаете?! – Еще пуще взъярилась добрая женщина, развернувшись на каблуке в сторону Кранкхэндла и вызывающе уперев в бок свой кулачок. – Скажите на милость, что у этих пассий имеется такого, чего бы не было у меня?!

– Речь шла не о внешнем виде, а о внутренней организации, – раздался голос из толпы, собравшейся вокруг спорщиков. – Остынь, Клемми. Давай лучше послушаем, как эта шишка сможет перед тобой извиниться.

– Да, дайте ему спокойно повеситься! – предложил другой голос.

– О'кей, так я вас слушаю, – капризно заявила Клемми. – Каковы будут ваши извинения?

– Извинения? – холодно переспросил Кранкхэндл. – Позвольте узнать, за что я должен извиняться? И перед кем?

– Какой вы! Хорошо, но за то, что происходит сейчас на Фезероне, вы все равно обязаны извиниться!

– Ах, вот оно что? И что же, на ваш взгляд, происходит сейчас на Фезероне?

– Вы отлично знаете! Давление на несчастных и порабощение угнетенных!

– Так за что же мне, землянину, извиняться, простите? Если вы говорите об угнетенных на Фезероне, то ими является население из числа землян, которые уже в третьем или четвертом поколении считают себя фезеронцами. Они угнетены базуранцами. Впрочем, тут я виноват за то, что мы не позволили вымереть этой расе естественным образом несколько лет назад, когда они сожрали собственную планету.

– Вы послушайте! Только послушайте, что он говорит! – вскричала победно Клемми и обернулась на толпу слушателей. – Смотрите, как просто и спокойно он говорит о геноциде или как там еще называется это, когда вырезают сразу целую кучу несчастных!

Она резко развернулась к смущенному дипломату, который выставил перед собой растопыренные ладони, словно плохой артист, увертывающийся от летящих в него гнилых помидоров.

– Что вы тут такое говорите, мэм? Сдается мне, вы неверно уловили суть тех осложнений, которые неожиданно обнаружились на наших границах!

– Насколько мне известно, трагедия зашла уже слишком далеко. Нам следует вернуть земных колонистов изо всех мест, куда они улетали когда-либо и поселились.

– Ваше предложение, мэм, само по себе очень интересно, но едва ли практически выполнимо. Подумайте сами: где нам взять одновременно целую армаду большегрузных транспортов для такой массовой переброски колонистов? Где мы возьмем полное материально-техническое обеспечение всей этой невероятной по масштабам операции? Кроме того не забывайте, что сама Земля с трудом уже носит на себе коренное восьмимиллиардное население и совершенно не располагает территориями, где бы могли разместиться эмигранты из более чем пятидесяти колонизированных миров.

– Ха! Отговорки! Есть такое понятие, как неотъемлемые права человека!