Текст книги "Сокровища звезд"

5

Мне объяснили, что эта пещера была проделана в мягкой породе давно исчезнувшими потоками воды. Как ни странно, в ней действительно было все необходимое для поддержания жизни. У входа температура неизменно держалась на уровне семидесяти градусов, понижаясь по мере того, как пещера уходила вглубь. Откуда-то из глубины бил родник с теплой ключевой водой.

Пища состояла исключительно из съедобных лишайников, которые росли в полной темноте в дальнем конце лабиринта. Из этих растений можно было приготовить блюда, напоминавшие салаты, супы, орехи и даже псевдобифштексы, когда за дело брался наш повар Тэнк, невысокий, некогда полный мужчина. Вероятно, раньше приготовление изысканных блюд было его хобби.

Я отдыхал, ел и спустя какое-то время почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться со своего тюфяка, набитого мхом, и сделать несколько шагов. Обитатели Зефира были настроены вполне дружелюбно. И только у моего первого знакомого, здесь его называли Джорджи, определенно имелись на меня какие-то виды. Он подал мне руку, я оперся на нее, и он поведал мне свои планы.

– Конечно, мы в невыгодном положении, – говорил он. – Но кое-что нам даже на руку. Во-первых, они не знают, что мы здесь. Таким образом, мы представляем собой тайную силу, некий неожиданный элемент. Во-вторых, у нас мощный стимул…

– А в-третьих?

– Наши ряды непрерывно растут. Сейчас нас одиннадцать. Двенадцать, если выживет один парень.

– Какой парень?

– Мы нашли его за два дня до тебя. Он здорово избит, но, быть может, выкарабкается. На вид крепкий он, во всяком случае когда-то был крепким.

– Где он?

– В соседней пещере…

– Я хочу на него посмотреть.

– Пожалуйста, но это зрелище не из приятных.

Джорджи провел меня через центральную пещеру, а потом в одно из боковых ответвлений. На тюфяке у стены лежал человек; его дыхание было слышно за двадцать футов. Я, присел на корточки и посмотрел на беднягу. Его лицо представляло собой сплошную массу бордовых рубцов. Распухшее, оно было в два раза больше, чем прежде.

– Работа, Симрега, – констатировал я.

– Знаешь его? – спросил Джорджи.

– Он был, да и остается моим приятелем.

– Ясно. Видимо, именно поэтому ты здесь.

– Есть еще одна причина. Он сильно искалечен?

– Наш врач Тигр говорит, что у него сломаны ребра и, возможно, повреждены внутренние органы. С носом тоже далеко не все в порядке – ему тяжело дышать. Удивительно еще, что он смог пройти тридцать миль в таком состоянии.

С помощью Джорджи я положил свой тюфяк рядом с Тяжеловесом. От приложенных усилий у меня закружилась голова. Я лежал в полной темноте и прислушивался к его дыханию. Временами он стонал, его сознание вновь и вновь уносилось туда, где он сражался один против всех. Время шло, дыхание Тяжеловеса менялось, и не в лучшую сторону. Иногда приходил Тигр, осматривал больного, качал головой и уходил.

Я очнулся от лихорадочного забытья. Меня разбудили сильные стоны, и я взглянул на Тяжеловеса. Из-за отеков его глаз не было видно, но я чувствовал, что он в сознании.

– Тяжеловес, как ты? – прошептал я.

Он что-то пробормотал, помотал головой. Опухоль стала больше. Казалось, его лицо вот-вот лопнет. Я пошел в главную пещеру за Тигром. Тот сидел у огня, шлепал на плоском камне лепешки из лишайника и вешал их сушиться.

– Вы должны что-нибудь сделать, – сказал я. – Он так долго не протянет.

– Бог мой, неужели вы думаете, что мне доставляет удовольствие видеть его страдания? – это рычание объясняло происхождение прозвища «Тигр».

– Без сознания – он стонет, а когда приходит в себя – подавляет стоны, и это еще хуже.

– Что же, по-вашему, я должен делать?

– Вы ведь врач, да?

– Послушай, Джон, мне нужны инструменты, лекарства, а их у меня нет! Ему необходима операция, чтобы удалить осколки костей, ясно? Ты думаешь, я могу оперировать голыми руками?

– Но должен же быть кусок металла или осколок камня, из которого можно сделать скальпель. Это лучше, чем оставить его умирать в мучениях.

– А лигатура? Зажимы? Бинты? Антисептики? Не говоря уж о наркозе.

– Можно что-нибудь придумать.

Тигр уставился на меня, потом отшвырнул комок пасты из лишайника и зашагал в комнату, где лежал больной. Тигр обнажил клыки и свирепо глянул на Тяжеловеса. Мы все стояли рядом и наблюдали.

– Его нужно оперировать в хорошо оборудованном флотском госпитале, – процедил Тигр сквозь зубы. – Здесь я могу его убить.

Тяжеловес застонал, как будто просил: «Сделайте хоть что-нибудь!»

Тигр с силой ударил кулаком одной руки в ладонь другой, сказал:

– Старый флотский афоризм гласит: даже если делаешь не так, все равно что-нибудь делай! – и резко обернулся. – Грифт, принеси мне несколько каменных осколков поострее! Ты, Танубр, тереби лишайник на волокна. Жаба, кипяти воду. Гринги, ты и Бочка, поднесите его ближе к огню. – Тигр одарил меня яростным взглядом. – Но если он умрет, видит Бог, свидетельство о смерти будешь выписывать ты, Джон!

Тигр уверенно сделал разрез на том месте, где когда-то была переносица пациента. Дальше наблюдать не было сил. Я прислонился к стене в дальнем конце пещеры и лишь прислушивался к доносившимся звукам: бормотание хирурга, требования подать новое лезвие или добавить свет; сочувствующий шепот зрителей; прерывистое дыхание Тяжеловеса. Казалось, все это продолжается бесконечно долго.

Наконец операция закончилась. Тигр прошел в боковой ход, где размещалась умывальня. Тяжеловеса отнесли обратно на его тюфяк. Он дышал значительно легче. Тигр вернулся, подошел ко мне и пробурчал:

– Спасибо, что сдвинул меня с мертвой точки. Победить или проиграть. Я рад, что согласился. Носовые проходы были забиты осколками и запекшейся кровью. Черт-те что творилось. Сейчас все свободно.

Опухоль сразу стала спадать. К вечеру Тяжеловес уже смог немного говорить. Первое, что он сказал:

– Поищите другого… – Пауза, подобие ухмылки. – Особых примет нет…

Тяжеловес поправлялся быстро. Через пару дней он мог сидеть и ел с завидным аппетитом. Однако на его лицо по-прежнему было страшно смотреть. Импровизированные швы Тигра были эффективны, но слишком грубы. Опухоль спала совсем, но вокруг глаз остались желто-черные пятна, а ниже – синевато-багровые шрамы.

– Краше не бывает, – единственное, что он сказал, увидев свое отражение в воде.

Я рассказал Тяжеловесу, как меня обвинили в воровстве, его история была еще проще. Они подстерегли его, велели сесть в автобус и отвезли неизвестно куда из лагеря. Однако сначала, вместо того чтобы подчиниться, Тяжеловес бросился на них с кулаками.

– Я наивно полагал, что драка привлечет наших, – объяснял Тяжеловес. – Законы лагеря, и все такое. Но, как видишь, ничего не вышло. Вот тебе и законы.

– Что-то не сходится, – размышлял я. – Зачем человеку, который хочет поднять восстание, так глупо привлекать к себе внимание?

Тяжеловес несколько минут молча смотрел на меня, потом усмехнулся.

– Может быть, я чего-то не понимаю, – продолжал я. – Мне казалось, что Компании внимательно следят за тем, что происходит в лагере. Именно люди Компании пришли и опечатали туннель, где я нашел самородок. Как это стыкуется с тем, что в лагере верховодит какой-то хетеник?

– Симрег не мятежник, Джон, – спокойно ответил Тяжеловес. – Он шпион Компании. Ему нужна твоя информация.

– Но мне он сказал, что он хетеник или сочувствующий хетеникам…

– Он врал.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что хетеник – я, – проговорил Тяжеловес.

– Это слово – эпитет, которым награждается любой подозреваемый в недовольстве существующим строем, – продолжал Тяжеловес. – Исходя из определения, ты Джон – тоже хетеник. Именно поэтому ты здесь. – Он поднял руку, предупреждая мои возражения. – Я не отрицаю, что формально ты виновен – ты покинул свой пост. Но тебя вынудили к этому обстоятельства и, думаю, ты согласишься, что тебя отнюдь не удовлетворяла ситуация на «Тиране».

– То, против чего я возражал, абсолютно не касалось формы правления, Тяжеловес…

– Ошибаешься. Ты наблюдал этого Краудера в деле и понял, что он человек Компании. А потом ты понял, что твоему другу Дэнтону грозит беда. Ничего случайного, все было санкционировано, Джон. Они собирались убить его, а ты хотел помешать, и с этого момента подписал себе приговор.

– Постарайся понять меня. Тяжеловес. Мне действительно не нравится то, что происходит. Но мне бы хотелось найти средство, не выходящие за рамки законов Флота. Я не люблю анархию.

Тяжеловес осторожно прикоснулся к своему изуродованному лицу.

– Как бы ты назвал режим в Ливорч-Хене?

– Хен – это свалка, Тяжеловес. Она вне закона и порядка…

– Но Симрег – человек Компании, ведь так? Фактически…

– Продолжай.

Он задумчиво смотрел на меня. Два печальных темных глаза на лице-маске.

– Я не случайно сослан в Хен, Джон. Все сделано специально.

– Да и я здесь не по своему желанию!

– Вот мы и подошли к главному. Я-то здесь как раз по своему собственному желанию.

Я смотрел на Тяжеловеса и ждал.

– Они выследили здесь последнего из наших и убили. Нужна была замена, и вызвался я.

– Как ты проскочил патруль?

Он замотал головой.

– Мне не пришлось этого делать. Я, так же как и ты, прошел через всю процедуру: военно-полевой суд, ссылка. С одной лишь разницей: тебя приговорил Флот, а я сам себя приговорил.

– Если ты думаешь, будто я что-нибудь понял, то ты ошибаешься.

– Компании – Хозяева Звезд – долго заправляли делами, Джон. Их конец ближе, чем они думают. Мы почти готовы. Мы ждем… Есть какое-то недостающее звено, Джон. И как только оно будет восстановлено, мы начнем.

– Ты меня удивляешь, Тяжеловес. Ведь ты – флотский и должен знать, в чьих руках сила. Кроме нескольких пистолетов в полиции, все существующее вооружение отдано Флоту.

– На Флоте много членов нашей организации. Например, старший помощник Пол Дэнтон.

– Я так не считаю. Пол серьезно относился к присяге. Ничто не заставило бы его предать…

– Но ведь что-то все-таки заставило? Неужели ты не понимаешь? Если такой человек, как Дэнтон, поверил в революцию, значит, в этом что-то есть, а?

– Я попытаюсь объяснить снова, Тяжеловес. Все не так сложно. Я за мир и порядок. Я за существующие законы, нормы жизни, структуру общества, даже если она несовершенна. Если я попал рукой в машину, и она втянула меня, искорежила и выплюнула – это мои личные неприятности. И это вовсе не означает, что машину надо ломать.

– Да, но если эта машина дает власть и богатство лишь нескольким Хозяевам за твой счет…

– Я спокойно отношусь к тому, что люди, создавшие современную технику, получают от этого выгоду…

– Разве богатства природы не принадлежат всем?

– Природа создает океаны, но рыба, которую я там ловлю, – моя.

– Предположим, кто-то опустошает твои сети? Или уводит твою лодку?

– У меня нет доказательств этого!

– А если я их тебе предоставлю?

– Ну что ж, я взгляну на них.

– Идем!

Он повел меня через главную пещеру туда, где Джорджи подбрасывал в костерок брикеты из все того же лишайника. Над костром в каменном котелке кипела вода.

– Джорджи, расскажи ему свою историю, – попросил Тяжеловес.

Джорджи посмотрел на нас и погладил свою длинную бороду.

– Я был младшим артиллерийским офицером на линкоре, – начал он. – Однажды ночью я принял сигнал аварии от старшины: попадание энергии на статические батареи. Осмотрев всю цепь, мы решили, что неисправность в энергоблоке. Я пытался найти энергетика, но тот запропал куда-то. Мы вернулись к блоку, шел дым и температура поднималась до критической. Вызвали отряд Особой Полиции, и они тут же оцепили трюм. Один из полицейских задержал моего сержанта, и пока он его допрашивал, я прошел мимо охраны. Дым шел из передаточного отсека. Там царила паника, люди носились в дыму по палубе и, казалось, не понимали, что случилось. На меня никто не обращал внимания. Я хотел выяснить, нужно ли мне отключить от питания мою батарею. Открыв массивную дверь в целый фут толщиной, я оказался в пустом помещении. Вернее, почти пустом. В центре на полу стоял странный прибор, от которого начинался целый лабиринт труб и трубочек. А вокруг суетились пять-шесть человек. Они вытащили из механизма небольшой ящичек и рассматривали внутри него нечто похожее на яйцо, подвешенное на тоненьких проволочках. Длинное и тонкое, белое, глянцевое, почти как воск. К одному концу этого яйца были прикреплены разноцветные провода.

Джорджи сделал паузу и снял котелок с водой.

– Я разглядел только это, а потом меня начали бить. Очнулся я в больничной палате. У моей койки стояли четыре охранника. Как только я смог ходить, меня препроводили в танцзал, где и был разыгран спектакль.

Он поднял осколок камня и начал срезать свою бороду.

– Эта идея пришла мне, когда Тигр резал тебя на кусочки, Тяжеловес. Больно, но дело все-таки идет.

– Рассказывай дальше, – сказал Тяжеловес.

– А дальше нечего рассказывать. Я слушал речи в суде и вдруг обнаружил, что меня увольняют с Флота. Я пытался защищаться, но меня предусмотрительно накачали наркотиками. Я не мог говорить, не мог двигаться. А пытался, должен вам сказать! Все, что я сумел, так это выдавить несколько слезинок, когда какой-то старый дурак срывал пуговицы с моего кителя. Как я потом понял, их отрезали заранее, а потом прикрепили тонкой ниточкой. Спектакль! Ой!

Джорджи побрил одну сторону лица и повернулся ко мне. Меня словно громом поразило.

– Я помню, гардемарин Блейн. Я присутствовал при этом.

– Наш план довольно прост, – сказал Блейн. – Мы совершим переход ночью, к рассвету доберемся до Ливорч-Хена, а потом убьем или возьмем в плен Симрега и его команду. Заключенные нас поддержат. И через полчаса мы хозяева положения.

– Согласен, это просто, – сказал я.

– Затем, без промедления, нанесем удар по Главной Станции. На дорогу туда уйдет три дня, но у нас есть люди, которые могут взять на себя связь с Ливорч-Хеном. Не думаю, что База заподозрит неладное. Сначала приедет машина, и особая команда захватит бараки охранников; потом прибудут пешие группы и покончат с противником. И опять заключенные окажут нам помощь.

– А как насчет той энергопушки, что, как мне помнится, торчит на крыше конторы? – спросил я.

– Жертвы будут, но это не должно нас останавливать.

– А что будет после того, как вы возьмете Главную Станцию?

– Мы захватим грузовой корабль. И улетим.

– Улетите? Хорошо, Джорджи, – сказал я. – Ты удивляешь меня. Этот план был бы смешон, если б не был так трагичен. У вас нет ни малейшего шанса.

– Мы не одиноки, Тарлетон, – сказал Тяжеловес. – Когда новость распространится…

– Они придут с сачком для бабочек, и все вернется на круги своя, – сказал я. – Не будет только тех, кто при этом погибнет.

Какое-то время все молчали. Блейн вздохнул и вновь принялся скрести подбородок.

– Мы знаем, что шансов мало, но лучшей возможности, чем сейчас, не представится. В любое время нас могут обнаружить; могут усилить охрану Базы или улучшить вооружение охранников. Мы должны начать именно сейчас, когда заключенных много, а противник слаб. Вот почему так важно, чтобы ты был с нами. Ты – недостающее звено, которого нам не хватает.

Тяжеловес знаком велел ему замолчать, но слово уже было сказано.

– Вот оно что, – сказал я. – И вы тоже! Вам нужна моя Великая Тайна? – Я посмотрел на Тяжеловеса. – А я-то удивлялся, что это ты со мной так подружился. Спасибо, что объяснили…

– Не делай поспешных выводов, Джон, – сказал Тяжеловес. – Это не…

– Очень жаль, – проговорил я, вставая. – Мне не известно ничего из того, что могло бы вам пригодиться. Но даже если бы я и знал, то не сказал бы. Я не с вами, ясно? А если бы и встал на вашу сторону, то все равно ваш план безнадежен.

И я ушел. Спиной я чувствовал их взгляды.

Факел из высушенного и растолченного лишайника почти не дымил и горел довольно долго. С таким факелом я исследовал лабиринт пещер, оставляя на стенах отметки, чтобы не заблудиться. Я с трудом пробирался через низкие, изрезанные оврагами пещеры. Шедшие от них ответвления представляли собой вымоины в виде извилистых туннелей, с неожиданными откосами и крутыми обрывами. Я набрел на грот, в котором на многочисленных естественных клумбах рос лишайник. Из отверстия в стене, клокоча и булькая, вырывалась вода и наполняла широкий бассейн в скале. Оттуда она текла по глубоким канавкам между клумбами лишайника. Я проследил путь воды до того места, где пещера резко сужалась и пол уходил вниз. Когда вода падала в эту пропасть, ручеек издавал звук, похожий на вздох.

Я собрался было уйти, как вдруг мне почудилось, что очертания пещеры очень симметричны. Просматривающиеся за сталактитами стены напоминали слегка наклонные плоскости. В тех местах, где не было следов эрозии и сталагмитов, пол казался почти плоским.

Почти искусственным.

Я исследовал клумбы и обнаружил, что лишайник растет в основном прямоугольными участками, хотя обычно он образует островки неправильной формы. Канавки между клумбами служили как бы маскировкой, размывая четкие прямоугольники.

Я зажмурился, и видение, как это обычно бывает, исчезло. Это просто пещера, где буйно растут сорняки, и ничего больше. Человек одинок в своем уголке Вселенной. Два столетия космических исследований не выявили такой формы жизни, которая была бы сложнее полукузнечика-полусаламандры величиной с палец – повелителя планеты Райджел-4, населенной безмозглыми пресмыкающимися. Я возвращался обратно на солнечный свет, не позволяя себе увлечься мыслью о том, что в путанице переходов угадывается определенный рисунок, схема, а в пересечении туннелей и пещер – разумный план. Когда я достиг главной пещеры, все псевдоархеологические заскоки тут же выскочили из моей головы благодаря приему, который меня там ожидал.

Все одиннадцать отверженных стояли у костра. Блейн с решительным видом подошел ко мне, Тяжеловес с лицом агнца божьего встал сбоку.

– Мы тут обсудили твой вопрос, Джон, – начал Блейн, – и решили, что в сложившейся ситуации ты либо с нами, либо – против нас.

– По крайней мере, без всякой благородной ерунды, – сказал я.

Я был спокоен. Невзгоды, через которые я уже прошел, лишили меня способности волноваться.

– Наша цель – победить. И чтобы добиться ее, мы пойдем на все.

– Если вы хотите завербовать меня, то избрали неверную тактику.

– Решай.

Я пошел на них, они расступились и строем проследовали за мной до входа в пещеру. Розовые сумерки окрасили скалы.

– Ты нам нужен, Тарлетон, – сказал Тяжеловес. – Мы должны знать, что нашел Дэнтон! Если бы он был жив, он бы сказал нам!

– Вы не можете оставить меня здесь, – проговорил я не глядя на них. – Вдруг я услышу, о чем вы говорите на своих совещаниях, и – бегом через пески доносить Симрегу и Компании. И вышвырнуть вы меня не можете по той же причине…

Я говорил, и как бы случайно на шаг или два приблизился к выходу. Блейн следовал за мной. В моей голове не было никакого плана действий, но инстинкт толкал меня на простор, на свободу.

– Не болтай глупости, Тарлетон, – огрызнулся Тяжеловес. – Мы не собираемся…

– Может быть, ты и не собираешься, – отрезал я, – но думаю, что Блейн уже готов.

Сказав это, я оттолкнул Блейна, стоявшего на моем пути, и побежал вниз по склону. Позади меня, совсем близко, слышались крики и топот ног. Через несколько секунд я выбился из сил, свернул в сторону и боковым зрением увидел быстро приближающегося Блейна. Тяжеловес отставал от него на шаг или два. Между нависшими скалами неясно вырисовывалась расщелина, я бросился к ней, но споткнулся, подвернул ногу и рухнул на землю. Рука Блейна почти коснулась моих ног, но кто-то более тяжелый бросился ему наперерез и – Блейн с Тяжеловесом покатились вниз. А я встал, прихрамывая добрался до расщелины, которую высмотрел на бегу, и протиснулся внутрь. Слева открылась еще одна расщелина; я пробрался туда, вскарабкался выше и пошел дальше. Сзади и справа от меня слышались крики. Я остановился за выступом скалы и вжался в камень. Здесь было почти прохладно. Я немного полежал. Крики постепенно затихали. Кажется, я задремал. Воздух стал бесцветным. Я ждал. Холод начал пробирать меня до костей; тогда я вылез и забрался на вершину огромной расколотой плиты.

В нескольких ярдах от меня приветливо светился вход в пещеру. На его фоне выделялся силуэт крупного человека. Он расхаживал взад-вперед, потом остановился, вглядываясь в темноту. Тяжеловес… Интересно, он специально столкнулся с Блейном? Хотелось бы верить, что это именно так.

Еще не поздно вернуться, раскаяться и вступить в Великую Революционную Армию. Конец, вероятно, будет тот же, но, по крайней мере, немного позже. Правда, цена этому – тайна, которой я не обладал. А этому они никогда не поверят.

– А что, если бы я знал тайну? – спрашивал я себя.

Все простые, ясные ответы ушли вместе с простой ясной жизнью.

– Я убежал от отверженных, – сообщил я пустыне. – Но я не предатель.

– Что ж, это хорошо, – ответило мое второе я. – Не забудь попросить Орден Орла за свой героизм.

Я определил свое местонахождение по тому же созвездию, которое в прошлый раз привело меня на тропу, и отправился в путь