Текст книги "Айсберг"

Глава 12

Было уже четыре часа, когда они пришвартовались у причала Фири. Там не было ни души. Начальник дока и охранник, очевидно, отсутствовали. Но Питт и Сандекер не обманывались. Они точно знали, что с того момента, как они обогнули мол залива Рейкьявика, за ними неотступно следили.

Прежде чем покинуть несчастное разоренное судно и догнать Тиди и Сандекера, Питт оставил на штурвале записку:

ИЗВИНИТЕ ЗА БЕСПОРЯДОК, НА НАС НАПАЛА КУЧА СЕРДИТЫХ НЕДОНОСКОВ, ВКЛЮЧИТЕ РЕМОНТ В НАШ СЧЕТ.

И подписал: АДМИРАЛ ДЖЕЙМС САНДЕКЕР.

Через двадцать минут они были в консульстве. Молодые консульские сотрудники, которые так профессионально сыграли свою роль на «корабле-приманке», обогнали их всего на пять минут и уже удобно расположились с обеими моделями в кабинете консула. Сандекер горячо поблагодарил их и обещал заменить водолазное снаряжение, которое Питт вынужден был сбросить в глубины моря, новым, лучшим в США.

Питт быстро принял душ, переоделся, взял такси и поехал в аэропорт Кефлавик.

Вскоре черная «вольво» оставила позади чистый живописный город и выехала на узкую асфальтированную дорогу. Она вела к аэропорту. Справа раскинулся Атлантический океан, такой же лазурный в это время дня, как Эгейское море у островов Греции. С моря дул легкий ветер, и Питт заметил, как бриз подгоняет идущие по заливу маленькие рыбацкие лодки. Слева зеленым ковром протянулись бесконечные пастбища, то тут, то там чернеющие точками пасущегося скота и знаменитых длинногривых исландских пони.

Привыкнув к красоте пейзажа, Питт подумал о викингах – грязных, туго соображающих воинах, опустошавших любую землю, куда только ступала их нога. Тем не менее они были романтизированы и приукрашены в легендах, сохранивших их образ на многие столетия. Они обосновались в Исландии, процветали здесь, а потом исчезли. Но традиции викингов не были забыты в этой стране, где до сих пор уважают суровых, закаленных морем людей, каждый день – и в шторм, и в туман – выходящих в море за уловом рыбы, которая кормит и их семьи, и всю страну.

Как только они въехали в ворота аэропорта, голос водителя вернул Питта к реальности.

– Вам к главному терминалу, сэр?

– Нет, к ремонтным ангарам.

Водитель задумался.

– Извините, сэр. Они расположены на поле за пассажирским терминалом. Туда разрешен въезд только сотрудникам.

Что-то в говоре шофера привлекло внимание Питта. Затем он понял безошибочно – это был акцент американца со Среднего Запада.

– Может, попробуем?

Водитель пожал плечами и подъехал к воротам, которые вели на взлетное поле. Высокий, худой, седовласый охранник в голубой униформе вышел из выкрашенной белой краской будки, одной из тех, которые, казалось, были приклеены ко всем воротам. Он взял под козырек, приветливо улыбнувшись им. Питт опустил окно и показал свое удостоверение Военно-Воздушных Сил.

– Майор Дирк Питт. – Представляясь, он перешел на официальный тон. – Я нахожусь здесь по срочному заданию правительства Соединенных Штатов и должен попасть в коммерческий ремонтный ангар для незапланированного рейса.

Охранник озадаченно смотрел на него, а затем, виновато улыбаясь, пожал плечами.

– Он не понимает по-английски, майор. Разрешите, я вам переведу, – предложил водитель.

Не ожидая ответа, он вышел из машины, взял охранника под руку и увел его в сторону, что-то быстро говоря и усиленно жестикулируя. Впервые Питт смог внимательно рассмотреть своего случайного помощника.

Водитель был среднего роста, ростом около шести футов примерно двадцати шести – двадцати семи лет. У него были соломенные волосы и белая кожа. Если бы Питт встретил его случайно на улице, он подумал бы по его виду, что это недавний выпускник университета, пытающийся сделать карьеру где-нибудь в банке своего тестя.

В конце концов оба мужчины рассмеялись и пожали друг другу руки. Водитель вернулся в машину и подмигнул Питту. Все еще улыбавшийся охранник широко распахнул ворота.

– Похоже, вы знаете подход к службе безопасности? – заметил Питт.

– Водитель такси никуда не годится, если он не умеет уговорить охранника или полицейского или проложить себе путь по забаррикадированной улице.

– Да, вы – ловкач!

– Это моя работа… Какой ангар, сэр? Здесь их несколько, у каждой крупной авиакомпании.

– Главный ремонтный ангар – там ремонтируют транзитный самолет для незапланированных рейсов.

Ослепительный блеск солнца отражался на белой полосе дороги, заставив Питта зажмуриться. Из нагрудного кармана он достал солнечные очки и надел их. Несколько больших самолетов с эмблемами TWA, Pan American. SAS, BOAS и Исландской компании были припаркованы на нескольких полосах. Команды механиков в белых комбинезонах сновали между ними или ползали под капотами и крыльями с топливными шлангами. На другой стороне поля, примерно в двух милях от того места, где находился Питт, стоял самолет Военно-Воздушных Сил США, с которым проделывали те же процедуры.

– Вот мы и приехали, – сказал водитель. – Разрешите предложить вам помощь как переводчик.

– В этом нет необходимости. Не выключайте счетчик. Я вернусь через несколько минут.

Питт вышел из машины и вошел через боковую дверь в ангар, занимавший около двух акров. Пять маленьких частных самолетов сбились в кучу в одном углу ангара, как группа зрителей в пустом зале. Но был еще и шестой, на котором Питт остановил свое внимание. Это был старый самолет фирмы Форд с тремя двигателями, известный под прозвищем Тин Гуз. Грязное алюминиевое покрытие, закрывавшее корпус и три двигателя, один из которых был расположен на носу самолета, прямо перед кабиной пилота, а два других висели между проводами и подпорками, завершало неприглядный вид, который должен был убеждать, что на этом самолете нельзя не только летать, но и оторвать его от взлетной полосы. Но старые, опытные асы верили в него. Для них это был летающий сукин сын. Питт проследил глазами колею, оставленную самолетом, и подумал, как хорошо было бы совершить на нем испытательный полет. Он направился в дальний конец ангара, где находились служебные помещения.

Он открыл дверь и вошел в комнату, служившую одновременно и для хранения инструментов, и для отдыха. Сигаретный дым смешался с запахом кофе. Он постоял мгновение, наблюдая за группой людей, столпившихся у большого кофейника и смеявшихся над сказанной кем-то шуткой. Все они были одеты в белые комбинезоны, безупречно чистые у одних и заляпанные черными масляными пятнами у других. Питт подошел к ним, улыбаясь.

– Извините, джентльмены, кто-нибудь из вас говорит по-английски?

Один из них, длинноволосый, сидевший к Питту ближе всех, произнес, растягивая слова:

– Да, я говорю по-американски.

– Превосходно, – улыбнулся Питт. – Я ищу человека с инициалами С. К. Вероятно, он специалист по гидравлике.

Механик глянул на него тяжелым взглядом:

– А кому это надо знать?

Питт дружески улыбнулся и достал свое удостоверение.

– Питт, майор Дирк Питт.

В течение следующих пяти секунд воцарилось молчание. Механик сидел неподвижно, ошеломленный, с широко открытыми глазами. Он беспомощно вскинул руки, которые тут же упали.

– Я – конченый человек, майор. Я знал, знал, что это слишком хорошо, чтобы продолжаться так долго. – Акцент выдавал в нем жителя Оклахомы.

Теперь настала очередь Питта онеметь на мгновение.

– Что – слишком хорошо?

– Моя ночная деятельность, – угрюмо протянул оклахомец. – Я ремонтировал гидравлику у гражданских самолетов в свое свободное время.

Он несчастным взглядом уставился в свою чашку кофе.

– Я знал, это против установок Вооруженных Сил США, но хорошие денежки на дороге не валяются. Похоже, мне стоит попрощаться с моими нашивками.

Питт удивленно посмотрел на него.

– Я не знаю таких установок, которые запрещали бы вольнонаемному или офицеру заработать пару долларов в свободное время.

– Верно, майор. Ничего против правил Вооруженных Сил. Это политика, установленная на базе Кефлавик полковником Нейгелем. Он считает, что и в свободное время мы должны обслуживать военные самолеты, а не помогать упрашивающим нас гражданским. Я думаю, он просто зарабатывает себе имя среди высоких чинов в Пентагоне.

Взгляд Питта перешел с механика на группу стоявших невдалеке людей и прислушивавшихся к их разговору, потом снова посмотрел на механика. Внезапно его глаза похолодели.

– Встать, когда разговариваешь со старшим офицером!

– Я не должен целовать вашу задницу, майор. На вас нет формы и…

Все остальное заняло две минуты. Питт бесстрастно нагнулся, одним движением вышиб стул, повалил механика на спину и наступил ногой ему на горло. Остальные замерли в изумлении. Затем они опомнились и стали угрожающе наступать на Питта.

– Скажи своим дружкам, чтобы они убрались, или я сверну тебе шею, – широко улыбаясь, произнес Питт, глядя в расширенные от страха глаза.

Механик был не в состоянии произнести ни слова, поэтому он начал отчаянно жестикулировать обеими руками. Мужчины остановились, но не столько из-за безмолвных просьб их товарища, сколько из-за ледяной усмешки Питта.

– Так-то лучше, ребята, – произнес Питт и повернулся к механику, он поднял ногу ровно настолько, чтобы тот мог говорить.

– Ну, а теперь имя, звание, серийный номер!

– Сэм… Сэм Кашман, – выдавил он. – Сержант Вооруженных Сил, номер 19385628.

– Что ж, не так уж плохо. – Питт разогнулся и помог Кашману подняться.

– Извините, сэр. Я решил, что вы отдалите меня под трибунал.

– Ты ошибся в расчетах, парень, – прервал его Питт. – В следующий раз не открывай рот. Ты признаешься в преступлении, которого не совершал.

– И вы не выдадите меня?

– Начать с того, что меня совершенно не интересует, чем ты занимаешься по ночам. И поскольку я не размещаюсь на американской военно-воздушной базе в Кефлавике, меня не волнует политика вашего полковника Нейгеля, каким бы дерьмом он не был. А потому я не стану выдавать тебя. Все, что мне надо, чтобы ты ответил мне на несколько вопросов. – Питт посмотрел Кашману в глаза и мягко улыбнулся. – Ну, как? Сможешь мне помочь?

На лице Кашмана отразился благоговейный трепет.

– Боже милостивый, сколько бы я отдал, чтобы служить под вашим началом, майор! – Он протянул ему руку. – Спрашивайте!

– Во-первых, не пишешь ли ты обычно свои инициалы на оборудовании, которое ремонтируешь?

– Да. Это мой своеобразный товарный знак, можно сказать. Я делаю хорошую работу, и я горжусь ей. Есть и другая причина. Если я работаю над гидравликой самолета, а мне потом возвращают его с неисправностями, я точно могу доказать, что неисправность появилась не в той части системы, над которой работал я. Это оберегает много времени.

– Не приходилось ли тебе недавно ремонтировать переднюю опору шасси у британского пассажирского самолета?

Кашман задумался на минуту.

– Верно, около месяца назад. Это был новый двойной турбовинтовой «Лорелей» – адская машина.

– Он был выкрашен черной краской?

– Я не мог видеть окраску. Было темно. Мне позвонили в половине второго ночи. – Он покачал головой. – Хотя, по-моему, он не был черным.

– Были у него какие-нибудь опознавательные знаки или что-нибудь необычное, что ты заметил при ремонте?

Кашман расхохотался.

– Самым необычным были два кретина, которые на нем летали. – Он взял чашку, предлагая Питту кофе. – Ох, эти ребята очень спешили! Они все время стояли рядом, подгоняя меня. Чуть не обмочили! Похоже, они где-то резко приземлились и повредили перемычку амортизатора. Им чертовски повезло, что я нашел запасную в ангарах Британской авиакомпании.

– А внутрь не удалось заглянуть?

– Черт, нет. Они так охраняли входную дверь, как будто на борту был президент.

– Нельзя предположить, откуда они могли лететь или куда направлялись?

– Нет. Совсем нет. Они были молчаливые, эти парни. Не говорили ни о чем – только о ремонте. Хотя, я думаю, это был местный рейс. Они не перезаправлялись. На «Лорелее» далеко не улетишь без перезаправки – даже из Исландии.

– Пилот должен был подписать тебе заявку на обслуживание.

– Должен. Но он отказался. Сказал, что он летит вне расписания и что сделает это в следующий раз. Но заплатил мне отлично. Вдвое больше, чем стоит такая работа.

Кашман помолчал немного. Он пытался понять, что нужно этому стоящему перед ним человеку. Но лицо Питта было непроницаемым, как гранитная статуя.

– Зачем вы меня спрашиваете обо всем этом, майор? Можно мне узнать ваш секрет?

– Секрета нет, – медленно проговорил Питт. – «Лорелей» пару дней назад потерпел крушение. Не осталось ничего, что помогло бы идентифицировать самолет, кроме части передней опоры. Я пытаюсь сделать что. Вот и все.

– Он был заявлен как пропавший?

– Я бы не стоял здесь, если бы это было так.

– Я чувствовал, было что-то подозрительное в тех ребятах. Именно поэтому я сам заполнил заявку на обслуживание.

Питт напрягся, глядя Кашману прямо в глаза.

– Какого черта стоит твоя заявка, если ты не смог опознать самолет?

Хитрая ухмылка мелькнула на губах Кашмана.

– Может, я и простой сельский парень, но я родился не сегодня. – Он направился к боковой двери. – Сегодня – ваш день, майор.

Он провел Питта в маленькую комнатку, где находился старый, прожженный во всех местах сигаретами стол и пара таких же старых стульев. В углу стоял большой, обитый металлом шкаф. Кашман подошел к нему, выдвинул ящик, покопался там какое-то время и протянул Питту маленький журнал, заляпанный жирными отпечатками пальцев.

– Я не врал, майор, когда говорил, что было слишком темно, чтобы разобрать, какой краской он был выкрашен. В нижней части его не касалась ни щетка, ни пульверизатор. Алюминиевое покрытие было таким же свежим, как в день, когда он сошел с конвейера.

Питт открыл журнал и пробежал глазами заявку на обслуживание. Почерк Кашмана был далеко не идеальным, но никаких сомнений по поводу написанного в графе «Идентификация самолета» быть не могло. Там стояло: марка Лорелей VIII В1608.

– Как ты это выяснил?

– Спасибо английскому инспектору на фабрике «Лорелей», – ответил Кашман. – После установки перемычки амортизатора, я взял фонарик и обследовал основную опору шасси на повреждение или утечку. И там я его и нашел: приклеен под правой подпоркой, такой же симпатичный, как вы, майор. Зеленый ярлык, на котором было написано, что эта основная опора была обследована старшим инспектором Кларенсом Девонширом из фирмы «Лорелей Эркрафт лимитед». Серийный номер самолета был напечатан на ярлыке.

Питт бросил журнал на стол.

– Сержант Кашман! – рявкнул он.

– Сэр? – Кашман подпрыгнул от резкого тона.

– Номер эскадрильи?

– Восемьдесят седьмая военно-транспортная эскадрилья, сэр.

– Отлично! – Лицо Питта постепенно расслабилось, он потрепал Кашмана по плечу. – Ты абсолютно прав, Сэм. Сегодня мой день.

– Хотел бы я сказать то же самое, – Кашман улыбнулся. – Но уже два раза за последние десять минут вы озадачили меня. Зачем вам номер моей эскадрильи?

– Чтобы послать тебе благодарность, Сэм. А это тебе на хорошую порцию виски.

Кашман удивленно взглянул на него.

– Мой Бог, майор. Вы определенно за кого-то себя выдаете? Я знаю.

– Да нет. – Питт теперь пытался сообразить, как объяснить Сандекеру, что он раскошелился на виски из своей суточной нормы. «Черт возьми, этого Сандекера: как ни винти, придется отчитываться, – подумал он. – Но результат того стоит». «Винтить» – это слово застряло в его мозгу и навело на воспоминания. Он порылся в кармане.

– Кстати, ты никогда это не встречал раньше? – он протянул Кашману отвертку, найденную в черном «Лорелее».

– Ох, ох, невероятно. Верьте или нет, майор, но это моя отвертка. Я заказал ее по каталогу из магазина инструментов в Чикаго. На этом острове она только одна такая. А где вы ее нашли?

– На месте крушения.

– Вот, значит, куда она пропала, – со злостью в голосе произнес он. – Эти ублюдки сперли ее. Я догадывался, что они не в ладах с законом. Скажите мне только, когда будет суд, и я с удовольствием дам против них показания.

– Оставь для словоизлияний более подходящий случай. Твоим друзьям суд не понадобится. Они купили себе домик на том свете.

– Они погибли в катастрофе? – Это больше походило на утверждение, чем на вопрос.

Питт кивнул.

– Что же, что случилось, то случилось. Это может произойти с каждым из нас.

– Как философ, ты сделал отличную карьеру механика по гидравлике, Сэм. – Питг еще раз пожал ему руку. – Спасибо и до свидания. Очень благодарен тебе за помощь.

– Рад был помочь, майор. Да, возьмите отвертку как сувенир. Я уже заказал новую, так что эта мне не нужна.

– Еще раз спасибо. – Питт засунул отвертку в карман, повернулся и вышел из комнаты.

Питт расслабился в такси, взял в рот сигарету, но не стал прикуривать. Серийный номер черного самолета, который ему удалось выяснить, был как маленький луч света в кромешной тьме неведения. Он и не ожидал узнать что-либо стоящее. Глядя в окно на мелькавшие зеленые луга, он ничего не замечал, размышляя, что теперь, наконец, удастся связать самолет прямо с Рондхеймом. Его мысли еще были сосредоточены на этом, когда вдруг ему показалось, что пейзаж за окном выглядит иначе, чем по дороге в аэропорт. На лугах не было ни скота, ни лошадок, плоские холмы возвышались над бесконечным ковром тундры. Он обернулся и посмотрел в другое окно: моря не было с той стороны, где оно должно было быть. Оно шумело где-то позади машины, медленно исчезая за поворотом дороги. Он перегнулся на переднее сиденье.

– У нас свидание с фермерской дочкой, или мы накручиваем показания счетчика?

Водитель нажал на тормоз и остановил машину на обочине дороги.

– Уединение – это мечта, майор. Мы сделали всего лишь небольшой круг, чтобы немного поболтать…

Голос его затих, так как отвертка, лежавшая раньше в кармане Питта, вошла в его ухо примерно на полдюйма.

– Руки на руль, и поворачивай назад, на дорогу, ведущую в Рейкьявик, – спокойно сказал Питт, – или отвертка войдет в твое правое ухо, а выйдет – через левое.

Питт внимательно наблюдал за лицом водителя в зеркало заднего вида, особенно за глазами, зная, что они первые дадут сигнал о попытке сопротивления. Однако ни тени какого-нибудь выражения, ни капли страха не появилось на лице молодого человека. Затем медленно, очень медленно лицо в зеркале начало улыбаться, а улыбка переросла в громкий смех.

– Майор Питт, вы очень подозрительны.

– Если бы на тебя за последние три дня было совершено три попытки покушения, ты бы тоже стал подозрительным.

Смех резко оборвался, и густые брови соединились на переносице.

– Три попытки? Я знаю только о двух…

Питт оборвал его, засунув отвертку еще на один дюйм глубже в ухо.

– Ты – счастливчик, приятель. Я могу сделать это и получить от тебя полную информацию: и о твоем боссе, и о его планах – обо всем. Но допросы в стиле КГБ меня не привлекают. Поэтому вместо Рейкьявика представь себе дорогу назад, в Кефлавик, но на этот раз в ту часть, где располагаются Военно-Воздушные Силы США, чтобы поиграть там в шарады с агентами Национальной разведки. Они тебе понравятся. Они специалисты в том, чтобы даже самого молчаливого человека превратить в неумолкающего болтуна.

– Результаты могут оказаться неожиданными.

– Это твои проблемы.

Улыбка вновь появилась в зеркале заднего вида.

– Не только, майор. Это будет самый запоминающийся момент в вашей жизни, когда вы узнаете, что привезли для допроса агента АНБ.

Отвертка продолжала оставаться в ухе.

– Маловероятно. Скорее я услышу историю, как студента-первокурсника застукали курящим в мужском туалете или что-либо в этом роде.

– Да-а, адмирал Сандекер говорил, что с вами будет нелегко разговаривать.

Дверь была открыта, и Питт попытался захлопнуть ее.

– И когда же состоялся разговор с адмиралом?

– В его офисе, в штаб-квартире НСГИ, через десять минут после того, как командующий Коски радировал, что вы с доктором Ханневелом благополучно приземлились, а если быть точным – на борт «Катавабы».

Дверь продолжала оставаться открытой. Ответ водителя соответствовал тому, что знал Питт: АНБ не вступало в контакт с Сандекером с того времени, как они прибыли в Исландию. Питт огляделся вокруг. Не было никаких признаков жизни, никаких следов возможного сговора водителя со своими сообщниками. Он немного расслабился, затем собрался вновь и еще надавил отверткой.

– Хорошо, будем друзьями, – небрежно бросил Питт. – Но предупреждаю, брось мне свое оружие – и без всяких выкрутас.

– Нет проблем, майор. Расслабьтесь и сами снимите мою фуражку.

– Фуражку? – переспросил Питт. Он поколебался мгновение, а затем медленно свободной левой рукой приподнял фуражку водителя.

– Внутри, он привязан к подкладке. – Голос водителя был мягким, но властным. – Там небольшой кольт двадцать пятого калибра. Возьмите его и вытащите эту чертову отвертку из моего уха.

Все так же, продолжая действовать одной рукой, Питт открыт затвор револьвера, потер большим пальцем капсюли двух крошечных патронов, чтобы убедиться, что револьвер заряжен, затем закрыл затвор и взвел курок.

– Чем дальше, тем лучше. А теперь вылезай из машины и держи руки так, чтобы я их мог видеть. – Он вытащил отвертку из ушной раковины водителя.

Тот выскользнул из машины, прошел вперед и лениво полуразвалился на крыле. Поднял правую руку и, морщась, помассажировал ей свое правое ухо.

– Хорошая тактика, майор. О ней ничего не написано в книгах, которые я читал.

– Больше надо было читать, – сказал Питт. – Прокалывать пешней для льда барабанную перепонку до мозгов у несговорчивых клиентов – это старый способ наемных убийц во времена великих гангстерских войн, когда ни тебя, ни меня еще не было на свете.

– Достаточно болезненный урок, его трудно будет забыть.

Питт тоже вылез из машины, оставив переднюю дверцу до упора открытой, чтобы она в случае необходимости послужила ему прикрытием. Револьвер в его руке был направлен водителю прямо в сердце.

– Ты сказал, что разговаривал с адмиралом Сандекером в Вашингтоне? Опиши его. Рост, волосы, манеры, интерьер его офиса – все.

Дважды убеждать водителя было не надо. Он говорил несколько минут, закончив примерами любимых выражений Сандекера.

– У тебя хорошая намять. Я бы сказал, идеальная.

– У меня фотографическая память. Мое описание адмирала Сандекера могло быть взято из его личного дела. А вот, например, о вас: майор Дирк Эрик Питт. Родился тридцать два года четыре месяца и двенадцать дней назад в Гоаг-госпитале в Ньюпорт Бич, в Калифорнии. Мать зовут Барбарой, отца – Джордж Питт, сенатор Соединенных Штатов от вашего родного штата. – Водитель продолжал монотонно, как будто он рассказывал заученную наизусть речь, что, впрочем, было недалеко от правды.

– У вас три ряда нашивок, которые вы никогда не носите. Что еще? У вас репутация любимца женщин… Если хотите, я могу предоставить подробный отчет о том, что вы делали час за часом с того момента, как покинули Вашингтон.

Питт опустил револьвер.

– Достаточно. Я сражен, мистер…

– Лилли. Джером Пи Лилли Четвертый. Я ваш связной.

– Джером Пи… Лилли – редкое имя, но я его знаю…

– Лилли – достаточно уважаемое имя в Сент-Луисе уже более ста лет…

– А-а… вспомнил! Пиво «Лилли». Конечно. Пиво «Лилли». Какой девиз? «Пиво – для стола гурмана».

– Это лишь доказывает значение рекламы. Так вы один из наших потребителей?

– Нет. Я предпочитаю «Бадвейзер».

– Теперь я вижу, с вами действительно трудно ужиться.

– Не очень. – Питт поставил револьвер на предохранитель и бросил его Лилли. – Будем друзьями. Человек, рассказавший мне такую историю, не может быть одним из тех нехороших парней.

Лилли поймал револьвер.

– Вы можете мне верить, майор. Я рассказал вам правду.

– Вы далеко ушли от пивоваренного завода, или это уже другая история?

– Очень скучная и очень длинная. Когда-нибудь в другой раз. Я буду изливать душу с бокалом папашиного продукта. – Он машинально, как будто это было ежедневной привычкой, привязал револьвер на старое место. – А теперь… Вы упомянули о третьей попытке покушения на вашу жизнь.

– Вы же предлагали мне подробный рассказ о том, что я делал час за часом после того, как покинул Вашингтон.

– Все мы не идеальны, майор. Я потерял вас сегодня на два часа.

Питт что-то прикинул в уме.

– А где вы были в полдень?

– На южном берегу.

– Чем занимались?

Лилли повернулся к нему и безучастно произнес:

– В десять минут первого я всаживал нож в глотку другого человека.

– Значит вы вдвоем наблюдали за «Гримзи»?

– «Гримзи»? Да, конечно, так называется это полуразвалившееся суденышко. Я наткнулся на этого парня совершенно случайно. После того как вы с адмиралом Сандекером и мисс Ройял повернули на юго-восток, у меня зародилось подозрение, что вы бросите якорь в том месте, где напали на вас с доктором Xaнневеллом. Я пересек полуостров, но приехал слишком поздно – эта старая посудина оказалась быстрее, чем я мог предположить. Вы уже делали зарисовки шторма на море, а адмирал Сандекер исполнял роль рыбака-любителя. Сама картина вашего довольства полностью сбила меня с толку.

– Но не вашего соперника. Его бинокль был намного мощнее.

Лилли отрицательно покачал головзй.

– Не бинокль – телескоп. Мощный телескоп, установленный на треножник.

– Значит, отблеск, который я заметал с корабля, был от отражающего зеркала?

– Если бы солнце поймало его правильно, яркая вспышка стала бы для вас очевидной уликой.

Питт замолчал, прикуривая сигарету. Щелчок зажигалки показался странно громким на фоне открытого безмолвного пейзажа.

– Вы сказали, что прикончили его?

– Да, к сожалению. Но у меня не было выбора. – Он перегнулся через капот и вытер лоб рукой. – Он – я даже не знаю, как его звали, у него не было никаких документов – склонился над телескопом, передавая что-то по портативной рации, когда я подкрался и буквально свалился на него. И его, и мое внимание было сфокусировано на вашем судне. Он не ожидал меня, а я не ожидал его. На его беду он среагировал быстрее. Он вытащил из рукава автоматический нож, правда, достаточно старой модели, и прыгнул на меня.

Лилли беспомощно пожал плечами.

– Бедняга попытался вонзить, вместо того, чтобы полоснуть, что выдало в нем любителя. Я, конечно, должен был оставить его в живых для допроса, но я так увлекся в пылу борьбы, что повернул его нож против него самого.

– Жаль, что вы не проткнули его на пять минут раньше, – заметил Питт.

– Почему?

– Он успел радировать о нашем местонахождении, что позволило его дружкам погнаться за нами.

Лилли вопросительно уставился на него.

– С какой целью? Чтобы украсть несколько набросков или ведро с рыбой?

– Нет. Кое-что более важное. Самолет.

– Знаю. Таинственный черный самолет. Мне пришла в голову мысль, что вы отправитесь на его поиски, когда я понял, какое направление вы выбрали. Но в вашем отчете не было указано точное место…

Питт прервал его притворно дружелюбным голосом:

– Я совершенно точно знаю, что адмирал Сандекер не имел ни с кем никаких контактов с тех пор, как он покинул Вашингтон. Только он и я знаем, что было написано в том отчете…

Он сделал паузу, внезапно вспомнив.

– Кроме…

– Кроме секретарши в консульстве, печатавшей его, – закончил Лилли, улыбнувшись. – Примите мои поздравления. Ваши комментарии отлично составлены.

Лилли не потрудился объяснить, каким образом секретарша консульства передала ему копию для ознакомления, а Питт не удосужился спросить его об этом.

– Скажите, майор, а как вы собирались выловить утонувший самолет, имея при себе только мольберт и удочку?

– Ваша жертва знала ответ на этот вопрос. С помощью телескопа он заметил мои пузырьки воздуха.

Лилли прищурил глаза.

– У вас было водолазное снаряжение? – быстро спросил он. – Как? Я видел, как вы покидали причал, – у вас ничего не было. Я следил за вами и адмиралом с берега: никто из вас не покинул палубу более чем на три минуты. Я потерял видимость только тогда, когда начался туман.

– У АНБ нет монополии на тайные, закулисные сюжеты. Давайте сядем в машину, устроимся поудобнее, и я расскажу вам еще об одном обычном дне из жизни Дирка Питта.

Питт развалился на заднем сиденье, положив ноги на спинку переднего, и стал рассказывать о том, что произошло с ним с тех пор, как «Гримзи» покинуло причал Фири, и до его возвращения. Он рассказывал о том, что знал точно, и о том, что только предполагал, кроме одного – мысли о Керсти Фири.