Текст книги "Лунный шторм. Время взрослеть"

– Ты так выросла. Я рад тебя видеть, – похлопывая по спине, улыбается тот. Недоверчиво оглядываясь, я нервно прыснула от смеха. Ничего себе.

– Ты тоже… вес набрал… А, но тебе это к лицу, – черт, серьезно? Это единственное, что тебе пришло на ум, Рэйчел?

К счастью, отец не обиделся, наоборот, поддержал мой хохот. Сказав сесть в машину, он хватает мой чемодан и дорожную сумку, закидывает на спину и проходит вперед.

На улице настолько холодно, что, сев в салон, отапливаемый кондиционером, мои уши и пальцы начали неприятно покалывать, словно кто-то вонзает иголки под кожу.

Зима в этом году отвратительная. Побыстрее бы лето: я полечу к кузине или к Роуз. Отдохну и заживу без забот, во всяком случае, хотя бы на месяц.

Загрузив вещи на заднее сиденье, папа быстро садится на водительское место, проклиная вслух сегодняшнюю погоду, и заводит двигатель. Машина задрожала.

– Честно, не ожидала тебя здесь увидеть, – оторвавшись от окна, призналась я.

Мы уже где-то полчаса в дороге, и снова пошел снег. Дворники, приложив максимальные усилия, выполняют свою работу, создавая хорошую для водителя видимость. На трассе пусто, поэтому складывается впечатление, словно наступил апокалипсис и мы единственные выжившие в этом мире. Когда думаю об этом, всегда боюсь. Особенно зомби. Вдруг такое произойдет, где найти спасение? Я, наверное, стала бы ходячим мертвецом, чтобы никто меня не трогал… Отличные планы на будущее.

– Я находился по работе в Гетеборге и решил забрать тебя. Тем более мы виделись давно, – тихо ответил папа.

Да, это точно. Когда они с Изабеллой отправились на медовый месяц в Париж, я оканчивала школу. Ждала их на свой выпускной, однако прости, милая, но обломись… Их рейс задержали. Какая ирония.

И только спустя полгода, на День благодарения, мы смогли нормально увидеться. Помню тогдашние бурлящие эмоции, волнение и обиду, отравляющую воздух. Я по-прежнему злилась на них и держала неплохую дистанцию, желая побыстрее закончить ужин с индейкой, чтобы избавиться от компании ранивших меня людей. Хорошо, что теперь все в порядке… Обиды забываются, раны затягиваются, но память, увы, не стирается.

– Как дела у Изабеллы?

– Сама скоро увидишь. Она приглашает вас с мамой в гости. Кстати, приезжают ее родители на недельку-другую. Думаю, тебе будет с ними интересно.

– Хорошо, – устало выдохнула я, уткнувшись в холодное окно лбом.

Деревья и простирающиеся пейзажи провожают меня до дома; часто встречаются дорожные знаки, рекламные щиты и машины с незнакомцами. Папа включает радио и делает звук громче, прокомментировав это действие хорошей джазовой композицией.

Я глубоко вздохнула и решила перестать думать. Мысли не всегда приносят пользу. Лучше просто наслаждаться поездкой, а о Митсент-Сити думать как об обычном городе, где покоятся воспоминания…

* * *

Родной город встретил меня серым густым туманом и проливным дождем. В отличие от Роунд Стэйт здесь на земле не лежат снежные сугробы, лужи не покрыты льдом; зато воздух остается таким же зябким и мерзлым, а когда дышишь, из носа или рта выходит горячий пар.

Расстояние от колледжа до Митсент-Сити где-то четыреста километров, поэтому домой я прибыла глубокой ночью. Дороги пустые, магазины хоть и закрыты, но завлекающие людей вывески горят, освещая собой мокрый асфальт, раскрашивая его то в розовый, то в больнично-белый цвет.

Джип заворачивает на нужную улицу, проезжая мимо знакомых мне домов, и останавливается рядом с затопленной дождевой водой лужайкой. Я не спешу отрывать взгляд от соседних гнездышек, вспоминая лица тех или иных людей. Признаться честно, мы никогда особо не были близки с соседями. Они знали нас как развалившуюся семью, где есть девочка-подросток и работающая мать. Понятия не имею, какое представление у них сложилось об отце, но косились они в его сторону с неприязнью. Тогда я была солидарна с мнением прохожих, мысленно поливая папу всей возможной грязью. А что? Мои чувства ранили, разбили сердце. Ребенок, а уже не верит в любовь… Или просто боится? Да какая, черт побери, разница, если в итоге меня предали дважды.

Горько усмехнувшись своим мыслям, я часто заморгала и схватилась за ручку дверцы, повернув голову к своему домику. Он совсем не изменился. Все та же коричневая дверь, окна, за которыми, по ходу, горит один ночник. Боже правый, неужели мама до сих пор не укладывалась спать? Время полтретьего!

– Ты беги в дом, а я вещи занесу, – распорядился папа, поправляя шарф вокруг шеи.

Набрав побольше воздуха в рот, я морально готовилась к тому, чтобы выбежать на улицу, где температура воздуха была ниже нуля. Сейчас мурашки до смерти затопчут…

Раз. Два. Три. И я, тщетно пытаясь укрыть макушку руками, бегу прямо к крыльцу, проклиная сегодняшний ливень. Вода мгновенно впиталась в ткань пальто, умудряясь стекать по лицу к шее и за шиворот. Я судорожно нажимаю на дверной звонок, молясь лишь о том, чтобы мама поскорее впустила меня в дом. И, видимо, молитвы мои успешно добрались до неба, поскольку сонная мама, одетая в синий махровый халат, дергает за ручку и появляется в проеме, шокированно и одновременно радостно распахнув глаза.

Ее сонливость как рукой сняло, а сама она издала писклявый звук, обнимая меня за мокрые плечи.

В лицо врезались тепло и домашний запах, наполненный уютом и ароматом яблочного пирога. Эх, как в старые добрые времена…

– Я так рада! Наконец-то ты приехала! – мама помогает мне избавиться от верхней одежды и крепко-крепко, словно я только что вернулась с фронта, заключает меня в долгих объятиях.

Закрываю глаза… Она так вкусно пахнет духами: это ее запах… Такой дорогой и самый лучший, резковатый, но не опьяняющий голову.

Волосы мамы собраны в хвост, на макушке заметна седина – видимо, она еще не навещала своего парикмахера. Морщинки под глазами углубились, однако этот факт ничего не портил. Она по-прежнему была красавицей, только похудела немного.

– Про меня забыли, – ворчит папа, с шумом заходя в гостиную.

От холода он стучит зубами и громко протягивает: «Бр-р-р!» Мои сумки остаются на полу, а сам он, снимая обувь, бежит вглубь гостиной и на ходу ставит кондиционер на обогрев. Я посмеялась над ним.

– Долго же вы. Я уже волноваться начала, – не убирая ладони с моего плеча, улыбается мама.

Так необычно, что мы сейчас все вместе. Может, я сплю? А ну, быстрее кто-нибудь ущипните меня!

– Разве? Я ехал быстро, – пожимает плечами отец, остановившись напротив кондиционера.

Из-за теплого порыва воздуха его влажные волосы на голове слегка заколыхались. Я с интересом осматриваю родной дом, желая найти какие-нибудь изменения. Но… Кажется, мама купила новые подушки для дивана? А еще скатерть для журнального столика. Больше ничего не поменялось. Даже атмосфера та же. Что же, судя по всему, наша семья выступает за постоянство.

– Голодные? Хотите, чай заварю, чтобы согрелись? – мама поспешила на кухню, но бодрый голос отца ее останавливает.

– Нет, нет, Хейли. Я поеду. Мне тоже завтра рано вставать. Деловая встреча, – поясняет мужчина.

Та замялась, сложив руки в замок, и неловко улыбнулась. Быть может, пройдут года, но их неловкость, возникшая из-за развода, вряд ли так легко исчезнет.

Наблюдая за этим, я понимаю и вижу мамину привязанность. Человек устроен так, что он будет тянуться к людям, которые его оставили, и избегать тех, кто им дорожит.

– Передавай привет Изабелле от нас с Рэйчел, – провожая бывшего мужа, машет отдаляющейся спине мама.

Она спокойно ждет, пока папа садится в машину, снова заводит авто и толкается с мертвой точки. После выполнения своей «миссии» мама прикрывает дверь, а потом оборачивается ко мне и широко улыбается.

– Как я скучала по тебе, милая!

И снова теплые объятия.

– Ну, мам, – устало протянула я, – задушишь сейчас.

– Узнаю свою Рэйчел… – сжалилась она надо мной, отступая. – Как твои дела? Как учеба? Экзамены?

Схватившись за дорожные сумки, я, подобно пингвину, иду к лестнице на второй этаж, однако, заметив мою неловкость, мама любезно решает помочь мне с чемоданом.

– Все отлично, – мы зашли в мою полупустую комнату, и я обрадовалась тому, что включено отопление, – возможно, мне даже выделят время на стажировку в одной газете. Но это только на третьем курсе…

– Отличная новость.

Поставив чемодан в угол к большому шкафу, глубоко вздохнув, я плюхаюсь на свою кровать и протяжно мычу.

Увы, мой запах выветрился: покрывало пахнет лавандовым мылом, но мне не хотелось сейчас печалиться. Просто хочу спать до следующей зимы. Залезть под одеяло и никогда больше не покидать свою комнату.

– Вижу, дорога тебя очень утомила, – нежно перебирая пальцами мои волосы, шепчет мама.

Боже… Да она хоть представляет, сколько счастья приносит мне в эту минуту? Каждое ее движение меня убаюкивает, и я не в силах сдержать сонливый зевок.

– Есть немного… Давай поговорим завтра? Тебе тоже нужно хорошо выспаться.

– Спокойной ночи, милая, – ночник в комнате погас, после чего темнота окутала меня.

Дверь со скрипом закрывается.

– Сладких снов, мам…

Глава 3

Бывает, что в один прекрасный день все меняется. Люди, которыми ты дорожил, больше ничего для тебя не значат. Друзья из списка близких плавно спустились в самый конец, где им, кажется, не самое лучшее место. А может, наоборот.

Думай, откуда вдруг такие перемены в жизни? Какая из шестеренок, верно служащая столько лет, дала сбой? Почему твои глаза не радуются при виде семицветной радуги на небе после проливного дождя? Почему ты проходишь мимо покрытых льдом луж, когда в прошлом беспечно прыгала по ним, наслаждаясь треском «холодной скатерти». Бам, бам, бам… Стучит сердце, и кровь медленно циркулирует по венам, а ты все стоишь у дороги и не решаешься перейти улицу, проклиная мэра за жадность, ведь он потратил деньги на дорогие украшения, а не на нужный для жителей светофор. Да что же это я в самом деле? Подобные темные делишки происходят повсеместно.