Текст книги "12 великих пьес"

 
Гамлет безумствует; но не надолго
Припадок бешеный им овладел;
Мгновение – и он, как голубица,
Родив на свет детей золотоперых,
Опустит крылья на покой.
 

Гамлет

 
Послушай,
За что ты так обходишься со мною?
Тебя всегда как брата я любил.
Да впрочем, что до этого за дело!
Пусть силу грозную являет нам Алкид,
А кот мяукает и пес себе ворчит.
 

Уходит.

Король

 
Горацио, прошу, иди за ним.
 

Горацио уходит.

 
Лаэрт, вчерашний разговор наш должен
Твое терпенье укрепить. Гертруда,
Смотри, чтоб сын твой не ходил без стражи.
Мы здесь живой воздвигнем мавзолей!
Лаэрт, уж близок час успокоенья,
Но к цели доведет одно терпенье.
 

Уходят.

Зала в замке.

Входят Гамлет и Горацио.

Гамлет

 
Довольно, друг; теперь узнай другое.
Все обстоятельства ты помнишь хорошо?
 

Горацио

 
Их помнить, принц!
 

Гамлет

 
Какой-то род борьбы
В моей груди лишал меня покоя.
Мне чудилось, что скован я теснее
Убийцы в кандалах. В одно мгновенье…
Благословенна будь моя решимость!
Нас иногда спасает безрассудство,
А план обдуманный не удается.
Есть божество, ведущее нас к цели,
Какой бы путь ни избирали мы.
 

Горацио

 
Да, это верно.
 

Гамлет

 
Из моей каюты,
Набросив плащ, я выскочил поспешно,
Искал их в тьме, нашел благополучно,
Схватил пакет – и вновь в мою каюту.
Мой страх изгнал всю скромность из души,
И смело вскрыл я короля приказ.
Я подлость царскую нашел, Горацио:
Приказ, чтоб по бесчисленным причинам,
Для блага Дании, для истребленья
Великих бед, грозящих государству,
Меня сейчас немедленно казнить,
И палачу не давши даже срока,
Чтоб наточить топор.
 

Горацио

 
Возможно ль, Гамлет?
 

Гамлет

 
Вот и приказ: прочтешь в другое время.
Но хочешь знать, как поступил я дальше?
 

Горацио

 
Прошу вас, принц.
 

Гамлет

 
Опутанный коварством,
Я не успел и с мыслями собраться,
Как план уже созрел. Присев к столу,
Я выдумал и написал указ.
Когда-то я, как знатные вельможи,
Считал стыдом иметь хороший почерк
И позабыть его хотел; теперь
Он службу верную мне сослужил.
Ты хочешь знать, что написал я?
 

Горацио

 
Да.
 

Гамлет

 
От царского лица я заклинал,
Когда Британия ему верна,
Когда союзу их цвести, как пальме,
И если мир хотят они украсить
Венком неувядающих колосьев,
То чтоб тотчас, бумагу прочитавши,
Посланников без дальних рассуждений,
Не дав им и на исповедь минуты,
Лишить голов.
 

Горацио

 
Но как же удалось вам
Печать к конверту приложить?
 

Гамлет

 
И тут
Мне провиденье помогло. Со мною
Была печать покойного отца,
Модель теперешней печати датской.
Сложив письмо по образцу другого,
Я сделал надпись, приложил печать
И положил, откуда взял. Подлог
Замечен не был. В следующий день
Случилась битва – и конец ты знаешь.
 

Горацио

 
Так Гильденштерн, Розенкранц пошли
На смерть.
 

Гамлет

 
Они искали порученья:
Их смерть мою не потревожит совесть.
Не сами ль смерть накликали они,
Ввязавшись в дело? Плохо, если слабый
Бросается в средину меж мечей
Бойцов сильнейших.
 

Горацио

 
Вот король!
 

Гамлет

 
Ну что?
Теперь довольно ли меня задели?
Тому, кто отравил отца-монарха;
Кто матерь развратил; кто ловко втерся
Между избраньем и моей надеждой;
Кто так хитро свои забросил сети
На жизнь мою – с ним рассчитаться
Не вправе ли моя рука? Не грех ли
Терпеть, чтоб эта язва истребила
Все тело до костей?
 

Горацио

 
Конечно, скоро
Из Англии дадут ему известье,
Как выполнен его приказ.
 

Гамлет

 
Да, скоро:
Но промежуток – мой. Жизнь человека
Быстра – и одного счесть не успеешь.
А жаль мне, друг Горацио, что с Лаэртом
Я так забылся: в жребии его
Я вижу мой. Его я уважаю;
Но, право, друг, риторика печали
Меня взбесила.
 

Горацио

 
Тише! Это кто?
 

Входит Озрик.

Озрик. Честь имею поздравить, ваше высочество, с приездом.

Гамлет. Благодарю покорно. (К Горацио) Знаешь ты эту стрекозу?

Горацио. Нет, принц.

Гамлет. Тем лучше для тебя: знать его – уже порок. У него много земли, и очень плодородной. Пусть скот будет царем скотов, и его ясли будут стоять наряду с царским столом. Это сорока, но, как я уже сказал, владыка огромного пространства грязи.

Озрик. Если бы вашему высочеству было время, я желал бы сообщить вам кое-что от его величества.

Гамлет. Я выслушаю вас с полным вниманием. Наденьте шляпу: она для головы.

Озрик. Благодарю, ваше высочество; очень жарко.

Гамлет. Нет, мне кажется, очень холодно: ветер с севера.

Озрик. Точно, довольно холодно, принц.

Гамлет. Однако ж, мне как будто ужасно жарко и душно, или, может быть, мое сложение!..

Озрик. Необыкновенно жарко, принц; так и душит, точно как будто… право, я не знаю. Его величество приказал мне известить вас, принц, что он держит за вас значительное пари. Вот в чем дело…

Гамлет. Пожалуйста, не забывайте.

Он заставляет надеть его шляпу.

Озрик. Нет, принц, позвольте: мне так свободнее. Недавно прибыл сюда Лаэрт. Клянусь честью, это молодец, исполненный дарований, красноречивый и красавец! Должно отдать ему справедливость: он образец хорошего тона; в нем найдете вы все, что может пожелать себе благородный юноша.

Гамлет. Исчисление его достоинств не теряет ничего в ваших устах, хотя мне и известно, что память потеряла бы счет, составляя полный каталог его свойств. Да он и всегда был бы неполон в сравнении с быстрым полетом его к совершенству. Но, клянусь истиной панегирика, я почитаю его гением первой величины и внутренние дары духа его так прекрасными, так редкими, что только зеркало может изобразить равного ему.

Озрик. Ваше высочество говорите о нем совершенно справедливо.

Гамлет. Но в чем же дело? К чему облекаем мы имя его нашим далеко не столь совершенным дыханием?

Озрик. Принц?

Горацио. Неужели нельзя выражаться другим языком?

Гамлет. Зачем мы о нем говорим?

Озрик. О Лаэрте?

Горацио. Кошелек его уже опустел; все золотые слова растрачены.

Гамлет. Да, о нем.

Озрик. Я знаю, вы не несведущи.

Гамлет. Желательно, чтобы вы это знали, хоть оно мне немного принесет чести. Продолжайте.

Озрик. Вам небезызвестно, какими совершенствами обладает Лаэрт.

Гамлет. Этим знанием я не могу похвалиться, чтоб не равнять себя с ним, так как знать совершенно другого – значит знать самого себя.

Озрик. Я хотел сказать, принц, что касается фехтованья: если верить, что о нем говорят, ему нет равного.

Гамлет. Какое его оружие?

Озрик. Шпага и кинжал.

Гамлет. Стало быть, два оружия. Дальше.

Озрик. Король прозакладывал ему шесть арабских жеребцов; Лаэрт, с своей стороны, как я слышал, шесть французских шпаг и кинжалов со всеми принадлежностями, как-то: портупеями и прочим. Три из этих принадлежностей точно чрезвычайно красивы, соответствуют рукояткам. Эти необыкновенные принадлежности сделаны с большим вкусом.

Гамлет. Что вы называете принадлежностями?

Горацио. Я знал, что вам придется поучаться его комментариями, пока он кончит.

Озрик. Принадлежности, принц, – портупеи.

Гамлет. Это выражение было бы больше кстати, если бы мы могли носить при себе пушку, а покамест пусть останутся портупеями. Однако дальше. Шесть арабских жеребцов против шести французских шпаг с их прибором и тремя принадлежностями с большим вкусом – это французский заклад против датского. По какому же случаю они все это прозакладывали?

Озрик. Король держал пари, ваше высочество, что из двенадцати ударов Лаэрт выиграет перед вами только три; он же ручается за девять. Опыт сделают сейчас же, если вашему высочеству угодно дать ответ.

Гамлет. А если я отвечу нет?

Озрик. Я хотел сказать, принц, если вы согласитесь.

Гамлет. Я буду прохаживаться здесь в зале. С позволения его величества, теперь я наслаждаюсь здесь свежим воздухом. Прикажите принесть рапиры; если Лаэрту есть охота и король остается при своем намерении, я постараюсь выиграть ему заклад, когда сумею; не удастся – так на мою долю достанутся стыд и лишние удары.

Озрик. Прикажете так и доложить?

Гамлет. Да, с украшениями в вашем вкусе.

Озрик. Поручаю себя вашей милости, принц.

Уходит.

Гамлет. К вашим услугам. Он хорошо делает, что поручает сам себя моей милости: ничей язык не постарался бы об этом.

Горацио. Улетела птичка с скорлупой яичка.

Гамлет. Он и за грудь матери не принимался, я думаю, без комплиментов. Он, как и многие, того же разбора, в которых влюблен пустой век, поймали только наружность разговора, род шипучего газа, вылетающего посреди глупейших суждений, а коснись их для опыта – и пузыри исчезли.

Входит придворный.

Придворный. Его величество, принц, посылал к вам молодого Озрика, и он доложил, что вы дождетесь его в зале. Его величество прислал меня узнать, не прошла ли у вас охота сразиться с Лаэртом и не желаете ли вы отсрочки?

Гамлет. Я верен своим намерениям: они соображаются с желаниями короля. Если ему досуг, я готов теперь или когда угодно, предполагая, что буду так же, как и теперь, в состоянии держать рапиру.

Придворный. Король, королева и все идут сюда.

Гамлет. В добрый час.

Придворный. Королева желает, чтобы вы ласково обратились к Лаэрту, прежде чем начнете поединок.

Гамлет. Ее совет хорош.

Придворный уходит.

Горацио. Вы проиграете заклад, принц.

Гамлет. Не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я беспрестанно упражнялся. Я выиграю заклад. Однако ты не можешь себе представить, как мне тяжело на сердце. Да это вздор.

Горацио. Нет, принц.

Гамлет. Это глупость, а между тем род грустного предчувствия; женщину оно могло бы испугать.

Горацио. Если душе вашей что-нибудь не нравится – повинуйтесь ей. Я предупрежу их приход, скажу, что вы не расположены.

Гамлет. Нисколько. Я смеюсь над предчувствиями: и воробей не погибнет без воли провидения. Не после, так теперь; теперь, так не после; а не теперь, тогда когда-нибудь да придется же. Быть готовым – вот все. Никто не знает, что теряет он; так что за важность потерять рано? Будь что будет!

Входят король, королева, Лаэрт, Озрик, придворные и слуги с рапирами.

Король

 
Ну полно, Гамлет! Вот рука Лаэрта —
Прими ее от нас.
Соединяет их руки.
 

Гамлет

 
Прости, Лаэрт!
Я виноват; но я прошу прощенья —
И ты, как благородный человек,
Меня простишь. Всему двору известно,
И до тебя дошли, конечно, слухи,
Что тяжкою страдаю я болезнью.
Поступок мой, так грубо оскорбивший
Твою природу, сердце, чувство чести,
Он был – я объявляю здесь – безумство.
Лаэрта Гамлет оскорбил? О нет!
Когда Гамлет, раздвоенный в душе
И сам не свой, Лаэрта оскорбляет, —
Не Гамлет то, не он нанес обиду —
Его безумие. А если так,
То он и сам обижен глубоко:
Безумство – враг несчастному Гамлету.
Вот целый двор: пред ним я отрицаю
Злой умысел – ив сердце благородном
Оправдан я. Я через кровлю дома
Пустил стрелу – она попала в брата.
 

Лаэрт

 
Довольно, принц! Усмирена природа,
Хотя б она должна взывать ко мщенью
Сильней всего. Но, по законам чести,
От мира я далек, пока другие,
Которых честь не подлежит сомненью,
Не скажут мне: «Мирись». Тогда их словом
Честь имени ограждена. Теперь же
Любовь я принимаю как любовь
И оскорбить ее я не намерен.
 

Гамлет

 
Ни я; мы братски разрешим заклад.
Подать рапиры!
 

Лаэрт

 
Дай и мне одну.
 

Гамлет

 
Лаэрт, я для тебя – венок лавровый:
Как яркая звезда во тьме ночной,
В моем незнании блеснет твое искусство.
 

Лаэрт

 
Насмешка, принц.
 

Гамлет

 
Ничуть, клянусь в том честью!
 

Король

 
Подай рапиры им, мой милый Озрик.
Заклад тебе известен, Гамлет?
 

Гамлет

 
Да.
Вы избрали слабейшего бойца.
 

Король

 
Я не боюсь: я видел вас обоих.
Он стал искуснее и дал вперед.
 

Лаэрт (взяв шпагу)

 
Нет, эта тяжела; подай другую.
 

Гамлет

 
Дай эту мне. Что, все одной длины?
 

Озрик

 
Все, все одной, мой благородный принц.
 

Король

 
Поставьте мне вино на этот стол;
И если Гамлет первый даст удар,
Второй или сквитается за третьим,
Со всех бойниц пусть выстрелят из пушек.
Теперь король пьет Гамлета здоровье
И в кубок перл бросает многоценный;
Он стоит больше, чем в короне датской
Сиявший на главах трех королей.
Подать мне кубки. Пусть труба литаврам,
Литавры пушкам, пушки небесам
И небеса земле воскликнут хором:
«Король за Гамлета здоровье пьет!»
Начните! Судьи, примечать прилежно!
 

Гамлет

 
Начнем!
 

Лаэрт

 
Начнемте, принц.
 

Дерутся.

Гамлет (нанося удар)

 
Раз.
 

Лаэрт

 
Нет.
 

Гамлет

 
Пусть судят.
 

Озрик

 
Удар, и очень явственный.
 

Лаэрт

 
Пусть так.
Начнем сначала.
 

Король

 
Эй, вина! Стой: Гамлет,
Жемчужина – твоя! Твое здоровье!
Подайте кубок принцу!
 

Звуки труб и пушечные выстрелы.

Гамлет

 
Нет, потом!
Поставь бокал: сперва еще сразимся,
Начнем!
 

Дерутся.

 
Опять удар, что скажешь?
 

Лаэрт

 
Да,
Коснулся, сознаюсь.
 

Король

 
Наш сын одержит верх.
 

Королева

 
Он потен и устал. Возьми платок мой,
Отри лицо, мой Гамлет. Королева
Пьет за здоровие твое.
 

Берет отравленный кубок.

Гамлет

 
Благодарю.
 

Король

 
Не пей, Гертруда!
 

Королева

 
Я хочу; позволь мне.
 

Пьет.

Король (в сторону)

 
Отравлен кубок тот. Теперь уж поздно.
 

Гамлет

 
Теперь мне пить еще нельзя – потом.
 

Королева

 
Поди, я оботру твое лицо.
 

Лаэрт (королю)

 
Теперь я нанесу удар.
 

Король

 
Навряд ли.
 

Лаэрт (тихо)

 
Меня как будто совесть упрекает.
 

Гамлет

 
Ну, в третий раз, Лаэрт! Ты шутишь.
Прошу же, выпадай со всею силой.
Мне кажется, ты надо мной смеешься.
 

Лаэрт

 
Ты думаешь? Увидим.
 

Озрик

 
Нет удара.
 

Лаэрт

 
Теперь смотри.
 

Лаэрт ранит Гамлета, после чего, в жару битвы, они меняются рапирами, и Гамлет ранит Лаэрта.

Король

 
Они разгорячились —
Развесть их!
 

Королева падает.

Озрик

 
Что с королевой?
 

Горацио

 
Они в крови!
 

Озрик

 
Вам каково, Лаэрт.
 

Лаэрт

 
Я в собственную сеть попался, Озрик:
Я собственной изменою убит —
И поделом.
 

Гамлет

 
Что сталось с королевой?
 

Король

 
Ей дурно; кровь увидела она.
 

Королева

 
Нет, нет! Питье, питье! О милый Гамлет!
Питье, питье… Оно отравлено!
 

Умирает.

Гамлет

 
Злодейство! Двери на запор! Измена,
Где скрылась ты?
 

Лаэрт (падая)

 
Здесь, Гамлет. Ты убит;
Тебя спасти нет средства во вселенной;
В тебе нет жизни и на полчаса:
Клинок изменника в твоей руке —
Он отравлен и остр. Мое злодейство
Сразило самого меня. Смотри:
Я пал, лежу – и мне уже не встать.
И мать отравлена. Не в силах больше!
Король, король всему виной.
 

Гамлет

 
И шпага
Отравлена? Так соверши свое,
Отрава!
 

Закалывает короля.

Озрик и придворные

 
Боже праведный, измена!
 

Король

 
Друзья, спасите: я ведь только ранен.
 

Гамлет (взяв отравленный кубок и заставляя короля его выпить)

 
Допей же яд, кровосмеситель подлый!
А жемчуг здесь? Ступай за королевой.
 

Король умирает.

Лаэрт

 
Он по заслугам угощен. Отраву
Он приготовил сам, своей рукою.
Простим друг друга, благородный Гамлет!
Моя и моего отца кончина
Да не падет на голову твою,
Твоя же – на мою.
 

Умирает.

Гамлет

 
Прости тебя Господь!
Я за тобой. Горацио, я умираю.
Царица бедная, прощай. Вы бледны;
Дрожа, глядите вы на катастрофу,
Немые зрители явлений смерти!
О, если б время я имел, но смерть,
Сержант проворный, вдруг берет под стражу.
Я рассказал бы вам… Пусть будет так!
Горацио, ты остаешься жив,
Ты обо мне и о моих поступках
Расскажешь тем, кто знать их пожелает.
 

Горацио (хватая со стола кубок)

 
Ты ошибаешься: я – не датчанин,
А древний римлянин – стакан не допит.
 

Гамлет (вырывая кубок)

 
Когда ты муж, отдай его ты мне!
Оставь! Я заклинаю небом, дай!
Какое я оставлю по себе
Запятнанное имя, друг Горацьо,
Когда все так останется безвестным!
О, если ты меня любил – постой!
Не отворяй себе врата блаженства
И пострадай еще в ничтожном мире,
Чтоб повесть рассказать мою.
Вдали слышен марш и выстрелы
Что за военный шум?
 

Озрик

 
То – юный Фортинбрас
Из Польши возвращается с победой
И английских приветствует послов.
 

Гамлет

 
Горацио, я умираю. Яд
Стеснил мой дух. Я не дождусь вестей
Из Англии, но предрекаю: выбор
Падет на молодого Фортинбраса.
Ему даю я голос мой предсмертный.
Ты обо всем случившемся ему
Подробно расскажи: конец – молчанье.
 

Умирает.

Горацио

 
Вот сердце благородное угасло!
Покойной ночи, милый принц! Спи мирно
Под светлых ангелов небесный хор!
 

Гром барабанов ближе.

Марш за сценой.

Входят Фортинбрас, английские послы и прочие.

Фортинбрас

 
Какое зрелище!
 

Горацио

 
Чего ты ищешь?
Несчастья и чудес? Так не ищи их дальше.
 

Фортинбрас

 
Кровавый вид! Какому торжеству
Ты в вечных принесла своих чертогах,
Смерть гордая, так много царских жертв?
 

1-й посланник

 
Ужасен этот вид! Мы опоздали
По делу Англии. То ухо мертво,
Которому должны бы мы донесть,
Что Розенкранц и Гильденштерн скончались
Согласно королевскому приказу.
Кто скажет нам «благодарю»?
 

Горацио

 
Не он,
Хотя б уста его и были живы.
Он не давал на казнь их повеленья.
Но так как быстро за кровавым делом
Явились вы из Англии и Польши,
Велите же, чтоб мертвых положили
На катафалк в виду всего народа;
А мне незнающим позвольте рассказать,
Как все произошло. То будет повесть
Кровавых, неестественных убийств,
Суда случайного, нечаянных кончин
И козней, павших на главу злодеев.
Всю истину могу я вам открыть.
 

Фортинбрас

 
Мы поспешим послушать твой рассказ,
Созвавши на совет вельможей царства.
Я с горестью мое встречаю счастье.
На датский трон имею я права.
И их я объявляю всенародно.
 

Горацио

 
Я должен и об этом говорить.
Вам тот дал голос свой, за кем все царство
Признает вас царем. Но к делу, к делу!
Умы людей раздражены: нетрудно злобе
Настроить бед средь общего смятенья.
 

Фортинбрас

 
Пусть Гамлета как воина несут
На катафалк четыре капитана.
Он все величье царское явил бы,
Когда б остался жив. Будь он почтен
При погребенье почестью военной!
Возьмите трупы доблестные эти:
На поле битвы место их.
Скажите, чтобы начали пальбу!
 

Похоронный марш; все уходят и уносят с собою тела.

Вскоре потом слышны пушечные выстрелы.

Шеридан Ричард. Школа злословия
Комедия в пяти действиях
Перевод Ч. Ветринского

Портрет, посылаемый миссис Крью, вместе с комедией «Школа злословия» Р. Б. Шериданом

 
Вы, вскормленницы Школы Клеветы,
Доведшие поклеп до красоты,
Ужели нет на свете ни одной,
Настолько милой и совсем иной,
Чтоб даже вы хвалу воздали ей
Безмолвием и завистью своей?
Сейчас живой предстанет образец
На суд суровый ваших злых сердец.
Решите сами, верен ли портрет,
Иль то Любви и Музы легкий бред.
Сюда, о, племя многомудрых дев.
О сонм матрон, чей беспощаден гнев,
Чей острый взгляд и хмурые черты
Не терпят юности и красоты;
Вы, по природе хладные своей;
Вы в долгом девстве лютые как змей, —
Сюда, о, мастерицы сплесть навет,
Создать улики, если слухов нет!
О вы, чья память, сторожа порок,
Все, кроме факта, знает на зубок!
Сюда, о клеветницы, стар и млад,
Ходячее злословье, станьте в ряд,
Чтоб нашей теме был противовес,
Как гимну – пасквиль, как святому – бес.
Ты, Аморетта (это имя нам
Уже знакомо по другим стихам),
Приди и ты; пусть милый жар ланит
Твою улыбку робко оттенит,
И, с нежно-неуверенным лицом,
Мне послужи желанным образцом.
О Муза, если б ты создать могла
Хоть слабый очерк этого чела,
Счастливой кистью вызвать на мольберт
Хоть бледный отцвет этих чудных черт,
Поэты бы воспели гений твой,
И Рейнольдс[32]32
  Рейнольдс – известный английский художник конца XVIII века, особенно прославленный своими портретами, некоторые из которых упоминаются в следующих строках.


[Закрыть] бы склонился головой,
Он, в чьем искусстве более чудес,
Чем в чудесах Природы и Небес,
Он взору Дэвон давший новый жар,
Ланитам Грэнби – прелесть новых чар!
Нелегкий подвиг – дань хвалы принесть
Красе, чей разум презирает лесть!
Но, славя Аморетту, прав весь свет:
Пред нею, как пред небом, лести нет,
И, прихотью судеб, она одна
Правдивость нашу отрицать склонна!
От мод не краше, крася их сама,
Проста влеченьем вкуса и ума,
Скромна в движеньях, чуждая вполне
И сухости, и буйных чувств волне,
Она не ходит, на себя надев
Лицо богинь иль облик королев.
Ее живая прелесть, всякий раз,
Не поражает, а пленяет нас;
То не величье, но ее черты
Мы не измерим мерой красоты!
Природный цвет ее ланит так жив,
Что, создавая это диво див,
Вполне бы мог божественный творец
На них бледнее наложить багрец,
Велев затворнице прелестных стен —
Стыдливой Скромности – служить взамен.
А этих губ кто воспоет вино?
Лишите их улыбки – все равно!
Сама Любовь как будто учит их
Движению, хоть не звучит на них;
Ты, видящий, не слыша эту речь,
Не сожалей, что звук не мог дотечь;
Смотри на эти губы, ты всегда
Беседу их постигнешь без труда:
Они повиты прелестью такой,
Что полон думы самый их покой!
Но если взглянешь на игру лучей
Волшебно-нерешительных очей,
Следя, как часто, манием ресниц,
Бывает прерван пламень их зарниц,
Ты в них увидишь: крошка Купидон,
Своей опасной должностью смущен,
То скроет, то откроет дивный луч,
Который взорам смертных слишком жгуч.
От этих стрел, ласкающих разя,
В беззлобных ямочках спастись нельзя
Хотя бы сердце в ней и не могло
Жестоким гневом ополчить чело,
Я кознями Любви поклясться рад —
Ее улыбка гибельней стократ!
При виде той, что получила в дар
Всю полноту, всю яркость женских чар,
Мы были бы должны тщеславный нрав
Отнесть к числу ее природных прав.
Но Аморетта, в милой простоте,
Сама своей не верит красоте
И стрелы чар, разящие кругом,
Невинно хочет оперить умом:
Всех женских знаний совмещая груз,
Воспитанница Грэвиля[33]33
  Джордж Грэвиль – член парламента и министр в кабинете Питта – был известен своим благородством, воспитанностью, знанием всех светских обычаев; от Питта он получил прозвище «gentle shepherd» – «благородный пастырь».


[Закрыть] и Муз,
Любя учиться, помня грань пути,
Докуда можно женщине итти,
Она бы Фебу, если б встарь жила,
Не жрицей, а возлюбленной была,
С застенчивою робостью очей
И кроткою покорностью речей;
Как ни разумно говорит она,
В ней словно неуверенность слышна;
И, этой женской прелестью дыша,
Как разум мил, как мудрость хороша!
Ее дары, ее душевный склад
О сердце, дружном с мыслью, говорят:
Веселость, оттененная мечтой,
Насмешливость в союзе с добротой,
Брезгливость, скрытая не без труда,
Страх пред талантом, чем она горда.
 
 
Умолкни, Муза! Песнь свою прерви
И похвалу бессильной назови;
Поэзия достигнуть не могла
Ее достоинств, но твоя хвала
Смутила хор завистниц красоты
И омрачила царство Клеветы!
Все эти ведьмы, черствым языком,
Шипят, что этот облик им знаком,
И называют ту, кого пою,
Вас, мой прообраз и мой гений – Крью!