Текст книги "Общая часть уголовного права"

Улучшение положения лица может быть непосредственно не связано с изменением преступности и наказуемости деяния, смягчением назначаемого за него наказания. Это может быть исключение вида режима (например, в воспитательных колониях для несовершеннолетних был отменен усиленный режим), изменения в категоризации преступлений (исключение неосторожных деяний из категории тяжких преступлений), сокращение сроков давности, погашения судимости, понижение минимального срока, достаточного для условно-досрочного освобождения, исключение из рецидива преступлений судимостей за умышленные преступления небольшой тяжести, увеличение возраста ребенка для предоставления отсрочки женщине, имеющей детей, и т. п.

Ухудшение положения лица, не связанное с установлением преступности и наказуемости деяния, усилением наказания может быть сопряжено с увеличением сроков давности, погашения судимости, изменением вида режима или правил назначения вида исправительного учреждения, увеличением сроков, достаточных для условно-досрочного освобождения, и т. п.

Изменения законодательства иногда таковы, что приходится одновременно применять как нормы старого, так и нового законов. Например, после исключения из УК квалифицирующих признаков в виде неоднократности каждое преступление, совершенное лицом, нужно было квалифицировать самостоятельно и назначать наказание по совокупности преступлений. И если в первом случае новый закон смягчал наказуемость содеянного, то во втором, наоборот, отягчал. Поэтому приходится комбинировать применение нового и старого закона. Это позволяет иногда говорить о том, что отдельные предписания закона как бы «переживают» самих себя, обретают «второе дыхание»,[461]461
  См.: Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В. С. Комиссарова. СПб., 2005. С. 63.


[Закрыть] а некоторые ученые включают эти законы, в том числе, и в круг источников уголовного права.[462]462
  Если согласиться в полной мере с высказанными таким образом предложениями, то следует в число источников действующего права включить и УК РСФСР 1926 г. Ведь согласно международным документам преступления против мира и безопасности человечества (в том числе и совершенные в годы Второй мировой войны) не имеют сроков давности, а стало быть преступления, совершенные на территории РСФСР в период Великой Отечественной войны, надо квалифицировать по статьям УК 1926 г., а затем уже решать вопрос об обратной силе.


[Закрыть] Нам это представляется излишним. На самом деле с момента отмены закон перестает действовать, он утрачивает свою юридическую силу и уже не может регулировать общественные отношения, граждане не обязаны соблюдать отмененный закон. Мы применяем этот закон лишь к тем отношениям, которые имели место в период его действия, а точнее, применяем даже не сам закон, а отдельные его нормы.

Нередки случаи, когда в период между совершением преступления и привлечением лица к ответственности законодательство изменяется не один раз, причем в различных направлениях (как смягчающих, так и отягчающих наказание за совершенное деяние). Законы, носящие промежуточный характер, исходя из положений о том, что все неустранимые противоречия должны толковаться в пользу подсудимого, должны применяться таким образом, чтобы максимально улучшать положение виновного. Аналогично решается вопрос и в случаях, когда один и тот же закон в одной своей части смягчает наказание, а в другой усиливает или иным образом ухудшает положение лица: применяется лишь та часть закона, которая его улучшает.

Действие российского уголовного закона в пространстве урегулировано в ст. 11–12 УК. Содержание этих статей определяется, во многом, государственно-правовым статусом преступников, в связи с чем различаются четыре их категории: граждане РФ; иностранные граждане; лица без гражданства, постоянно проживающие в РФ; лица без гражданства, постоянно не проживающие в РФ.

Традиционным является выделение на базе ст. 11–12 УК четырех принципов действия уголовного закона в пространстве: территориального, гражданства, реального и универсального. Несомненным достоинством УК является попытка законодателя выстроить из этих принципов своеобразную «лесенку». Так, территориальный принцип (ст. 11 УК) исключает применение трех других принципов, поскольку последние действуют вне пределов РФ (ст. 12 УК). В свою очередь, принцип гражданства логически не пересекается с реальным и универсальным, поскольку распространяется на граждан РФ и апатридов, постоянно проживающих в России (ч. 1 ст. 12 УК), а последние – на иностранцев и остальных апатридов (ч. 3 ст. 12 УК). И лишь реальный и универсальный принципы несколько нарушают архитектонику Кодекса, поскольку с очевидностью пересекаются. «Конвенционное» преступление (например, терроризм) может быть совершено иностранцем за рубежом в отношении российских граждан. В этом случае УК применим к преступнику в силу сразу же двух принципов – реального и универсального, что нелогично, поскольку достаточно применения одного из них. В этой связи целесообразно четко разграничить названные принципы путем сужения содержания универсального принципа. Целесообразно перенести универсальный принцип в ч. 4 ст. 12 УК с указанием негативного признака «если преступление не направлено против интересов РФ».

Кроме этого, при обрисовке принципов действия уголовного закона в пространстве законодателю не удалось избежать пробелов. Во-первых, из-за некоторой терминологической вольности законодателя остались не учтены случаи совершения преступлений вне пределов РФ, но и не на территории иностранного государства. В. Ф. Щепельков, критикующий этот недостаток уголовного закона, верно подмечает, что есть «так называемые открытые водные и воздушные пространства, которые являются „заграничными“ для всех субъектов международного права».[463]463
  Щепельков В. Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. М., 2003. С. 122.


[Закрыть] Очевидно, вопрос должен быть урегулирован в ст. 12 УК путем распространения российской уголовной юрисдикции и на подобные деяния.

Указанный автор обоснованно отмечает еще один недостаток ч. 1 ст. 12 УК: указание лишь на факт неосуждения гражданина РФ в иностранном государстве.[464]464
  См.: Там же.


[Закрыть] Но главное ведь не осуждение лица, а отбытие им наказания. Например, если гражданин РФ был осужден в США и совершил побег из тюрьмы этой страны, его уже нельзя привлечь к уголовной ответственности на территории РФ (он был осужден), а выдать американской юстиции тоже нельзя (ст. 13 УК запрещает выдачу россиян). В итоге такое лицо должно остаться безнаказанным (если буквально толковать УК). В целях исправления дефекта в ч. 1 ст. 12 УК возможна такая формулировка условия применения УК РФ: «…если эти лица не были осуждены и (или) не отбыли наказание в иностранном государстве». Указание на осуждение, как представляется, нельзя полностью изъять из ч. 1 ст. 12 УК, поскольку возможно осуждение лица с освобождением его от отбывания наказания. В этом случае применение УК недопустимо, поскольку привело бы к повторному привлечению лица к уголовной ответственности.

Для применения предписаний ст. 11–12 УК необходимо правильно определять место совершения преступления. Этот вопрос, как известно, является дискуссионным в теории уголовного права, а потому вызывает сожаление отсутствие его нормативного решения. Не излагая всевозможные позиции по этой проблеме, позволим себе сразу же присоединиться к одной из них. На наш взгляд, местом совершения преступления, по аналогии с правовой фикцией о времени (ч. 2 ст. 9 УК), следует признавать место совершения общественно опасного действия или бездействия, независимо от места наступления последствий. Соответственно, принципы действия УК в пространстве необходимо применять в зависимости оттого, в каких пределах или на территории какого государства совершено общественно опасное действие (бездействие).

§ 5. Законодательная техника в уголовном правотворчестве[465]465
  Иной термин – напрашивающийся сам собой – «законодательная техника в уголовном праве» представляется неточным. Уголовное право – это «продукт» правотворчества, а потому техника, используемая при его создании, в само право входить не может. Думается, данное обстоятельство и побудило И. А. Семенова отказаться от такого термина, употребленного им в одной из своих статей (см.: Семенов И. А. О понятии законодательной техники в советском уголовном праве // Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усиление борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982). В дальнейшем он оперировал выражениями «законодательная техника уголовного права» и «законодательная техника в уголовном правотворчестве».


[Закрыть] (А. В. Иванчин)

Понятие и различные аспекты законодательной техники[466]466
  Здесь и нередко далее мы оперируем термином «законодательная техника» для обозначения и законодательной техники в уголовном правотворчестве.


[Закрыть] интенсивно исследовались как теоретиками права, так и учеными-отраслевиками. На стыке тысячелетий был опубликован ряд крупных трудов (в том числе, коллективных) по рассматриваемой теме.[467]467
  См., в частности: Керимов Д. А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие. М., 1998; Законодательная техника: Научно-практическое пособие/Отв. ред. Ю. А. Тихомиров. М., 2000; Проблемы юридической техники / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000; Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей: В 2 т. / Под ред. B. М. Баранова. Н. Новгород, 2001.


[Закрыть]

Вместе с тем анализ данных работ показывает, что и во взглядах на законодательную технику, в том числе в сфере уголовного правотворчества, по сей день нет единства. Прежде всего обращает на себя внимание дуализм в ее трактовке: наличие широкого и узкого ее понимания. Сторонники широкого подхода пытаются объять анализируемым понятием наряду с техническими операциями по созданию нормативных предписаний иные правотворческие компоненты, чаще всего – организационно-процедурные правила законоподготовительной деятельности (составление и редактирование законопроектов, согласование их с заинтересованными ведомствами, получение необходимых виз и заключений, предварительное обсуждение проектов, в том числе и всенародный референдум).[468]468
  См., например: Законодательная техника/ Под ред. Д. А. Керимова. Л., 1965. С. 4. См. также: Керимов Д. А. Кодификация и законодательная техника. М., 1962. С. 44–47; Теоретические вопросы систематизации советского законодательства / Под ред. C. Н. Братуся и И. С. Самощенко. М., 1962. С. 185.


[Закрыть] В содержание законодательной техники включают в этом случае и нормы, закрепляющие основную правотворческую процедуру (законодательную инициативу, порядок внесения и рассмотрения проектов и др.),[469]469
  Законодательная техника / Под ред. Д. А. Керимова. С. 5.


[Закрыть] правила и приемы опубликования законов,[470]470
  См.: Венгеров А. Б. Теория государства и права. Ч. 2. Теория права. Т. 2. М., 1996. С. 45; Дмитриевцев К. Н. Процесс правотворчества в Российской Федерации: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Н. Новгород, 1994. С. 23.


[Закрыть] организационно-методические правила перевода актов с одного языка на другой,[471]471
  См.: Пиголкин А. С. Подготовка проектов нормативных актов (организация и методика). М., 1966. С. 9; Бойко Л. М. Законодательная техника (теория и практика): Автореф. дис… канд. юрид. наук. Ташкент, 1984. С. 7.


[Закрыть] требования того, чтобы нормативные акты содержали указание на дату и место их принятия, а также подпись должностного лица.[472]472
  См.: Общая теория государства и права: Академический курс: В 2 т. / Под ред. М. Н. Марченко. Т. 2. Теория права. М., 1998. С. 367–368 (автор соответствующей главы – А. Ф. Черданцев).


[Закрыть]

Надлежащая организация работы по подготовке проектов нормативных актов, а также процедура их принятия и подписания играют, безусловно, важную роль в правотворчестве, но непосредственного отношения к выработке нормативных предписаний не имеют. Процедурно-организационные правила лишь регулируют специфические социальные связи, которые возникают при решении собственно технических вопросов – определении стиля, языка, логики и структуры нормативных актов.[473]473
  Одним из первых выступил с критикой включения в понятие законодательной техники организационно-процедурных правил В. М. Горшенев (см.: Горшенев В. М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М., 1972. С. 246–250).


[Закрыть] Е. В. Ильюк заметила, что законодательная техника, рассматриваемая в широком смысле слова, тождественна теории правотворчества.[474]474
  См.: Ильюк Е. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Свердловск, 1989. С. 6.


[Закрыть] Вряд ли можно вести речь о тождестве (поскольку теория правотворчества не исчерпывается процедурными и техническими вопросами), но тенденция включения в содержание данной техники практически всех правотворческих компонентов, свойственная широкому подходу, обозначена, на наш взгляд, верно.

При узком подходе под законодательной техникой подразумевают совокупность средств, приемов, методов, операций и т. п. компонентов, задействуемых в процессе выработки нормативных актов с целью обеспечения их совершенства. Техника связывается здесь со стадией «собственно технического построения норм с присущими ей техническими средствами и приемами…».[475]475
  Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. М., 1974. С. 138. В этом же ключе рассматривали законодательную технику П. И. Люблинский (см.: Люблинский П. И. Указ. соч. С. 2) и А. М. Винавер (см.: Винавер А. Законодательная техника // Право и жизнь. 1926. Кн. 2–3. С. 5).


[Закрыть] Предвестником этого подхода явилось учение Иеремии Бентама, который исследовал проблемы внешнего оформления права. У Бентама нашлись многочисленные последователи, отождествившие законодательную технику с его «номографией», т. е. с вопросами языкового оформления правовых норм и структуризацией нормативных актов.[476]476
  См., напр.: Семенов И. А. Законодательная техника советского уголовного права. С. 11. Подробнее об этом см.: Нашиц А. Указ. соч. С. 144.


[Закрыть]

Некоторые ученые решили не ограничивать законодательную технику рамками внешнего оформления права, и добавили к названным также вопросы выработки структуры права (например, А. А. Ушаков,[477]477
  См.: Ушаков А. А. О понятии юридической техники и ее основных проблемах. С. 82–83.


[Закрыть] Д. А. Ковачев,[478]478
  См.: Ковачев Д. А. О понятии законодательной техники // Учен. зап. ВНИИ СЗ. Вып. 18. М., 1969. С. 31–35.


[Закрыть] С. С. Алексеев[479]479
  См.: Алексеев С. С. Общая теория права: В 2 т. Т… II. М., 1982. С. 273.


[Закрыть]). Эта позиция представляется правильной, но и она, на наш взгляд, нуждается в углублении. Сторонники узкого понимания законодательной техники отмечают, что она не относится к содержанию права. Еще Р. Иеринг подчеркивал, что вопрос о материальной пригодности права не принадлежит к технике права.[480]480
  См.: Иеринг Р. Юридическая техника / Пер. с нем. Ф. С. Шендорфа. СПб., 1905. С. 22.


[Закрыть] А. В. Наумов полагает даже, что исключение содержательно-правового аспекта вообще является главным в подходе к определению законодательной техники.[481]481
  См.: Наумов А. В. Форма уголовного закона и ее социальная обусловленность // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 19.


[Закрыть] Нам эти высказывания представляются верными в том смысле, что законодательная техника не участвует в выработке существа правовой нормы. А что касается содержания права, то к нему упомянутая техника, как полагаем, имеет самое прямое отношение.

Аргументируем свой тезис. В создании права обычно выделяют две стороны: содержательную и формальную. Под последней понимают оформление содержания, и именно эту сторону охватывают понятием законодательной техники. Не менее часто, однако, функцию законодательной техники усматривают в оформлении законодательной воли (воли государства). Когда речь заходит о языке закона, также подчеркивается, что он должен адекватно передать содержание правовых норм или, что как будто одно и то же, адекватно отразить волю законодателя. Зададимся, однако, вопросом: тождественны ли понятия воли законодателя и правового содержания? В ответе на него и заключена, как нам кажется, разгадка сущности законодательной техники. Воля законодателя и содержание права – разные явления. Законодательная воля определяет существо правового решения, представляет собой замысел творца права, который он хочет воплотить в содержании права. И воплощение этого замысла также не лишено технического субстрата, как и процесс внешнего оформления права. Законодательная воля должна быть, в частности, непротиворечиво выражена не только в форме права, но и в его содержании (скажем, в УК должны быть внутренне согласованы санкции). Социальная (в том числе, криминологическая) обоснованность санкций – вопрос существа дела, не относящийся к законодательной технике. А вот их системное построение и согласование между собой – это «дело техники» (используются приемы наложения санкций основного и квалифицированного составов и т. п.). Иными словами, при более внимательном рассмотрении механизма правообразования в нем выделяются операции по формированию законодательной воли и операции по переводу ее в правовое содержание.

В итоге правовое содержание оказывается формой законодательной воли, а последняя, соответственно, – содержанием правового содержания. Мысль о том, что одно и то же явление способно выступать одновременно и содержанием, и формой по отношению к другим явлениям составляет общее место философского знания.[482]482
  Проиллюстрируем мысль следующим высказыванием: «Производственные отношения являются содержанием по отношению к надстройке и формой – по отношению к производительным силам общества» (см.: Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 472).


[Закрыть] Получается следующая логическая цепочка: сначала происходит выработка решения по существу (формируется законодательная воля); затем это решение воплощается в праве (поскольку право имеет содержание и форму,[483]483
  Концепция различения содержания права (правовых норм и т. п. компонентов) и его формы (законодательства, положительного права) является одним из «китов» отечественной юриспруденции (см. об этом: Явич Л. С. Общая теория права. Л., 1976; Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 276–279).


[Закрыть] то данное решение выражается с помощью техники не только в форме, но и в содержании). Таким образом, при традиционном подходе к законодательной технике упускаются из виду технические операции по переводу законодательной воли в правовое содержание.[484]484
  Кстати, С. С. Алексеев в 1982 г., акцентируя основное внимание на прямой привязанности техники к внешней форме и структуре права, вскользь упомянул о том, что она относится и к содержанию права (см.: Алексеев С. С. Общая теория права. Т. II. С. 273). Это было большим шагом вперед, если учесть, что еще в 1973 г. выдающийся ученый связывал понятие законодательной техники лишь с формой права (см.: Алексеев С. С. Проблемы теории права. С. 139).


[Закрыть]

Сущностные же аспекты правотворчества, к которым законодательная техника, действительно, не имеет никакого отношения, присущи процессу формирования законодательной воли. В связи с чем мы полностью солидарны с Ф. Жени, который противопоставил законодательную технику «основным, субстанциальным элементам юриспруденции – элементам моральной и социологической природы».[485]485
  См.: Жени Ф. Законодательная техника в современных гражданско-правовых кодификациях//Журнал министерства юстиции. № 8. Окт. 1906. С. 125.


[Закрыть] К сущностным аспектам правотворчества относятся, к примеру, решения о криминализации и декриминализации деяний, пенализации и депенализации. Эффективность применения правовой нормы, конечно же, зависит от законодательной техники, оттого, насколько искусно выработаны содержание и форма данной нормы. Однако главным образом ее эффективность определяется сутью, т. е. сущностью правовой нормы, тем, насколько соответствует реалиям законодательная воля. Уголовно-правовые предписания, не обусловленные социально, сказываются «мертворожденными» (прав был Герберт Спенсер, рекомендуя законодателю «прежде чем вмешиваться в социальные процессы, тщательно их изучить»[486]486
  Спенсер Г. Грехи законодателей // Социологические исследования. 1992. № 2. С. 134.


[Закрыть]). Следовательно, вполне мыслимо создание предписания, совершенного с точки зрения законодательной техники права, но не работающего на практике. Скажем, многие предписания УК РФ 1996 г. можно до бесконечности «шлифовать», повышая уровень технического совершенства их содержания и формы, однако эффективно работать они от этого не начнут. В равной мере мыслимо создание технически совершенного законодательства, не соответствующего понятиям о добре и справедливости, к примеру, дозволяющего убийства и грабежи, работорговлю. К таким – сущностным – аспектам законодательная техника безразлична.

С учетом сказанного вызывает критику позиция М. И. Ковалева, причислившего к законодательно-техническим компонентам принцип экономии репрессии, принципы стабильности и динамичности уголовного законодательства, правило соответствия санкции реальной общественной опасности преступления во всех возможных его вариантах.[487]487
  См.: Ковалев М. И. Советское уголовное право: Курс лекций. Вып. 2. Советский уголовный закон. Свердловск, 1974. С. 186–205.


[Закрыть] Думается, что указанные разнородные компоненты выходят за рамки техники построения уголовного законодательства. Они определяют существо уголовно-правовых предписаний и задействуются, соответственно, на стадии формирования законодательной воли. Так, правотворец объявляет преступлениями только те деяния, с которыми иными правовыми (неуголовными) средствами бороться невозможно. При установлении уголовно-правового запрета он рассчитывает, что запрещаемые им деяния длительный период времени будут представлять общественную опасность. Однако собственно к объективации воли правотворца в уголовно-правовых предписаниях названные соображения прямого отношения не имеют. Мыслимо создание права, совершенного с точки зрения законодательной техники, но излишне репрессивного и нестабильного.[488]488
  Этот момент не учитывает, по всей видимости, Д. А. Керимов, пишущий, что «стабильность закона – одно из важных требований законодательной техники» (Керимов Д. А. Законодательная техника: Научно-методическое и учебное пособие. С. 30). Требование стабильности, не имеющее отношения к техническому совершенству права, является сущностным принципом правотворчества. Поэтому более правильную, на наш взгляд, позицию в этом вопросе заняла Н. А. Лопашенко, рассмотрев стабильность кодифицированного акта в качестве принципа кодификации – одной из форм правотворчества (см.: Лопашенко Н. А. Принципы кодификации уголовно-правовых норм. Саратов, 1989. С. 35).


[Закрыть] В равной мере сущностным является и установление справедливых санкций.

Но содержание лишь мысленно можно отделить от формы. В реальности они не существуют друг без друга. «Форма содержательна, содержание оформлено», – гласит известный философский постулат. В конкретных предметах, – конкретизирует его Ж. Т. Туленов, – содержание и форма существуют в непрерывном единстве.[489]489
  См.: Туленов Ж. Т. Взаимосвязь категорий диалектики. М., 1986. С. 30.


[Закрыть] Это в полной мере относится и к праву. «Создание права, – правильно писал А. А. Ушаков, – происходит одновременно, в единстве содержания и формы».[490]490
  Ушаков А. А. Методологические основы и законодательный метод в советском правотворчестве // Учен. зап. Перм. гос. ун-та (юрид. науки). Пермь, 1966. С. 136.


[Закрыть] Форма имеет большое значение (как сказали бы философы – она активна). Вообще, для любого творца, по справедливому замечанию Гегеля, «служит плохим оправданием, если говорят, что по своему содержанию его произведения хороши (или даже превосходны), но им не достает надлежащей формы».[491]491
  Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. I. М., 1986. С. 225. Добавим, что еще древние греки провозгласили основой классического искусства гармонию содержания и формы.


[Закрыть]

Форма уголовного права подразделяется на внутреннюю и внешнюю. При создании внутренней формы выделяются отрасли, подотрасли, институты и, наконец, «кирпичики» – нормы и нестандартные уголовно-правовые предписания. Таким образом, создается скелет уголовного права, его структура. Внешняя форма уголовного права, прежде всего, представлена в его языковой оболочке и структуре уголовного закона (если право выражено в такого рода источнике). Отсюда, в правообразовании явно просматривается процесс внешнего оформления права, в ходе которого также используются специфические средства и приемы (термины, примечания, перечневый и ссылочный приемы и т. д.).

Таким образом, понятие законодательной техники в уголовном правотворчестве объемлет, на наш взгляд, выработку как внешней формы, так и структуры и содержания уголовного права, за исключением его сущности. Еще раз подчеркнем, что сущность права определяется законодательной волей (политикой, экономикой, национальными и географическими особенностями страны и др. обстоятельствами), а потому, хотя и входит в содержание права, к законодательной технике отношения не имеет.[492]492
  Кстати, вполне возможно противопоставление законодательной технике как искусству оформления законодательной воли техники формирования этой воли (т. е. техники выработки сущности правового решения). Последняя, думается, должна включать правила и критерии криминализации и декриминализации, пенализации и депенализации, приемы прогнозирования, правила проведения научного эксперимента и т. п. вопросы.


[Закрыть]

Изложенное выявляет небесспорность определения законодательной техники, данного Н. Ф. Кузнецовой. По ее мнению, указанная техника в уголовном праве означает «систему инкорпорации, кодификации и конструирования уголовно-правовых институтов и норм, обеспечивающую эффективность УК».[493]493
  Кузнецова Н. Ф. О законодательной технике в уголовном праве // Вестник Московского университета. 2004. № 4. С. 52.


[Закрыть] Эта дефиниция слишком широка, поскольку, например, кодифицированное уголовное правотворчество состоит в выработке и сущности, и содержания, и формы уголовного права. Законодательная же техника охватывает не все эти процессы. Кроме того, приведенная дефиниция представляется нелогичной, поскольку понятие конструирования институтов и норм с очевидностью пересекается с понятием кодификации. Наконец, эффективность уголовного закона зависит не только и не столько от законодательной техники, сколько от сущности уголовного права (определяемой во многом криминологией). Указанной технике отводится, так сказать, служебная роль – последовательно и точно выражать волю правотворца в уголовном законе.

Для обозначения процесса внешнего оформления права считаем целесообразным использовать термин «внешняя законодательная техника».[494]494
  Следует заметить, что рядом ученых (в частности, Ф. Жени и А. А. Ушаковым) термин «внешняя законодательная техника» употреблялся для обозначения организационно-процедурной стороны правотворчества (см.: Жени Ф. Указ. соч. С. 131–132; Ушаков А. А. О понятии юридической техники и ее основных проблемах // Ученые записки ПГУ им. А. М. Горького. Т. ХГХ. Вып. 5 (юрид. науки). Пермь, 1961. С. 3). Однако, как мы установили ранее, эти вопросы не входят в круг законодательно-технических.


[Закрыть] Механизм же образования содержания и структуры права обозначим, соответственно, термином «внутренняя законодательная техника».

Настоящий калейдоскоп мнений наблюдается в науке по вопросу о компонентах законодательной техники. В определениях последней говорят о правилах,[495]495
  См.: Брауде И. Л. Вопросы законодательной техники // Сов. государство и право. 1957. № 6. С. 7; Ковачев Д. А. Механизм правотворчества социалистического государства. Вопросы теории. М., 1977. С. 94.


[Закрыть] приемах и методах,[496]496
  См.: Ильин И. К., Миронов Н. В. О форме и стиле правовых актов (некоторые вопросы законодательной техники) // Сов. государство и право. 1960. № 12. С. 66.


[Закрыть] правилах и приемах,[497]497
  См.: Пиголкин А. С. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть] правилах, средствах, приемах и методах,[498]498
  См.: Миренский Б. А. Законодательная техника и проблемы уголовного права // Сов. государство и право. 1986. № 12. С. 106.


[Закрыть] средствах и приемах[499]499
  См.: Алексеев С. С. Проблемы теории права. Т. II. С. 139; Галкин В. М. Проблемы уголовно-законодательной техники // Проблемы совершенствования советского законодательства. Тр. 18. М., 1980. С. 170.


[Закрыть] и т. д. Полагаем, что ее первичными компонентами являются средства, приемы и правила. Средство в узком смысле трактуется как «орудие (предмет, совокупность приспособлений) для осуществления какой-либо деятельности».[500]500
  Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1995. С. 749.


[Закрыть] Поэтому под средствами законодательной техники должны пониматься не явления или методы (способы), a sui generis нематериальные инструменты законодателя, например, юридические конструкции (конструкции преступления, освобождения от уголовной ответственности и др.), термины. В отличие от них приемы – это способы осуществления чего-нибудь.[501]501
  См.: Там же. С. 580.


[Закрыть] Следовательно, приемы исследуемой техники суть способы построения нормативных предписаний, в том числе соединенные с использованием определенного средства. В качестве примера назовем приемы примечания, дефиниции, непосредственно-определенный и ссылочный приемы изложения уголовно-правовых предписаний.

Подчеркнем, что приемом является и использование технического средства.[502]502
  См.: Кругликов Л. Л. О средствах законодательной техники в уголовном праве. С. 12.


[Закрыть] Так, в настоящее время детально исследовано использование языковых средств в праве – правовой стиль. Говорится о монологическом и т. п. приемах. С. С. Алексеев систему таких приемов именовал законодательной стилистикой.[503]503
  См.: Алексеев С. С. Проблемы теории права. Т. II. С. 155.


[Закрыть] В данном случае языковые единицы (к примеру, термины и обычные слова) – это средства, а их употребление – прием законодательной техники. Однако не все приемы сводятся к использованию технических средств. Таковы, например, ссылочный и перечневый приемы.

Правила законодательной техники регулируют применение ее средств и приемов. К примеру, обширный их блок посвящен использованию языковых средств. Имеются в виду правила о недопущении экспрессивности, о языковой стандартизированности, композиционности, унифицированности стиля и др. Немало правил регламентирует использование такого технического приема, как дефиниция. Суть этого приема состоит в определении какого-либо понятия, встречающегося в нормативном акте. Законодательная техника рекомендует при этом фиксировать в определении существенные, имеющие правовое значение признаки, избегать неадекватности дефиниции и т. д.

Нетрудно видеть, что правила зависят от средств и приемов, как бы привязаны к ним, поэтому вряд ли правильно ставить данные компоненты в один ряд. Думаем, в связи с этим, что технические средства и приемы следует считать основными первичными компонентами в содержании законодательной техники, а правила – производными. Средства, приемы и правила мы не случайно называем первичными компонентами техники. Некоторые из них, будучи связаны между собой, могут образовывать и более крупные единицы в содержании законодательной техники. В данном смысле можно говорить, например, о методиках построения санкции и языкового выражения нормативных предписаний, о методике структуризации законодательного текста. Здесь возможна аналогия с содержанием права, элементарными единицами, «кирпичиками» («клетками») которого являются нормативные предписания – стандартные (правовые нормы) и нестандартные (например, правовые предписания о принципах и целях).[504]504
  Мнение о том, что содержание права не исчерпывается нормами права, а включает также нестандартные (нетипичные) предписания, одним из первых высказал В. М. Горшенев (см.: Горшенев В. М. Норма права и иные нормативные обобщения в структуре советского права // Проблемы эффективности правового регулирования. Куйбышев, 1977. С. 4; Он же. Нетипичные нормативные предписания в праве // Сов. государство и право. 1978. № 3. С. 115). Данный взгляд весьма убедителен, поскольку нормой права принято именовать правило поведения, обладающее к тому же определенной структурой. Однако некоторые правовые предписания лишены таких свойств (например, содержащиеся в ст. 2 УК положения о его задачах), так как они не носят предоставительно-обязывающего характера и не имеют присущей норме права структуры.


[Закрыть] Однако в содержании права можно вычленить и более весомые компоненты – «нормативно-правовые общности» (правовые институты, субинституты и другие блоки однородных предписаний). Роль «клеточек» в содержании законодательной техники как раз и играют ее средства, приемы и правила, а роль «общностей» – методики.

Указанные компоненты законодательной техники в уголовном правотворчестве тесно взаимодействуют, образуя единый механизм оформления воли правотворца. При этом их совокупность обладает, по нашему мнению, всеми признаками системного образования. Данная система включает две подсистемы: внутреннюю и внешнюю законодательную технику. Названные подсистемы в свою очередь состоят из элементарных единиц (средств, приемов и правил) и их блоков (методик).

Резюмируем сказанное: законодательная техника в уголовном правотворчестве представляет собой систему средств, приемов и правил, используемых для наиболее точного и последовательного выражения воли правотворца в уголовном законодательстве.

К внутренней технике относится, к примеру, методика системного построения уголовного права (ее цель – выработка структуры данной отрасли права). Она включает на правах приемов построение по типу уголовно-правовой нормы и группировку создаваемых норм, регулирующих однородные общественные отношения, в институты.[505]505
  С. С. Алексеев системным построением именовал тот элемент, который мы именуем построением по типу правовой нормы (см.: Алексеев С. С. Общая теория права. Т. II. С. 274). Однако система правовой отрасли помимо норм включает и институты (по самым «скромным» представлениям). Поэтому более верно, на наш взгляд, термином «системное построение» обозначать процесс образования всей системы правовой отрасли.


[Закрыть] Во внутренней технике можно выделить также методику построения состава преступления и методику построения санкции за совершение данного преступления. Разумеется, это не исчерпывающий перечень компонентов внутренней техники.

Внешняя же техника имеет, на наш взгляд, три методики: 1) языковогооформленияуголовно-правовыхпредписаний;2)структуризации уголовного закона и 3) размещения уголовно-правового материала.