Текст книги "Общая часть уголовного права"

§ 6. Выдача лиц, совершивших преступления (экстрадиция) (М. В. Феоктистов)

В практике нередки случаи, когда лицо, совершившее преступление на территории одного государства, к моменту своего изобличения находится на территории другого государства. В современный период, когда ликвидируются таможенные и государственные границы между соседними странами, активно развиваются средства компьютерной коммуникации, преступность приобретает транснациональный характер, за выдачей приходится обращаться к другим государствам гораздо чаще, по сравнению с временами, когда наша страна находилась за «железным занавесом». Как зарубежному законодательству, так и отечественному, институт экстрадиции известен достаточно давно, однако положения о выдаче в российском УК получили закрепление лишь в 1996 г.

Правовое регулирование экстрадиции осуществляется на двух уровнях – наднациональном и национальном. Еще с древнейших времен государства заключали между собой преимущественно двусторонние договоры, в которых принимали на себя обязательства выдавать правителям соседних государств организаторов восстаний. При этом правители государств, на территории которых такие восстания возникали, были заинтересованы в преследовании виновных, чтобы те не могли окрепнуть, набрать сил, тайно вернуться и поднять новую волну волнений. Правители же близлежащих государств были заинтересованы в том, чтобы избавиться от чужих смутьянов и не допустить восстаний у себя. Так получил закрепление принцип взаимности, когда одно государство обязуется оказывать помощь другому, рассчитывая на встречную помощь со стороны этого государства. Постепенно эти договоры из двусторонних превратились в многосторонние, расширился и перечень преступлений, допускавших выдачу. Институт экстрадиции положил начало формированию международного уголовного права, соответствующим изменениям национальных уголовных законов.

В пору, когда уголовное законодательство России и бывшего СССР не содержало норм, посвященных вопросам выдачи, ее регулирование осуществлялось в соответствии с многосторонними[506]506
  См., например: Принципы международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в преступлениях против человечества: Приняты резолюцией Генеральной ассамблеи ООН № 3074 от 3 декабря 1973 г. // КонсультантПлюс: Международное право; Европейская конвенция о выдаче от 13 декабря 1957 г. // Собрание законодательства РФ. 2000. № 23. Ст. 2348; Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г.//Собрание законодательства РФ. 1995. № 17. Ст. 1472.


[Закрыть] и двусторонними[507]507
  См., например: Договор между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о выдаче от 26 июня 1995 г. // Собрание законодательства РФ. 1999. № 14. Ст. 1668; Договор между Российской Федерацией и Республикой Индией о выдаче от 21 декабря 1998 г. // Собрание законодательства РФ. 2000. № 28. Ст. 2883.


[Закрыть] международными договорами. Это еще раз подтверждает положение о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права могут выступать в качестве источников уголовного права.

На внутригосударственном уровне вопросы экстрадиции находят свое закрепление в Конституции РФ, уголовном и процессуальном законодательстве.

Обычно конституционные положения конкретизируются в нормах уголовного законодательства, однако применительно к выдаче законодатель отступил от этого правила, и уголовно-правовая норма об экстрадиции, принятая позже Конституции, оказалась по своему содержанию уже ст. 61 Конституции, что заслуженно получило отрицательную оценку в научных кругах.[508]508
  См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. СПб., 2006. С. 309.


[Закрыть] Так, в ст. 61 Конституции запрещается любая выдача гражданина Российской Федерации иностранному государству, а в соответствии со ст. 13 УК РФ иностранному государству не может быть выдан только гражданин РФ, совершивший преступление на территории иностранного государства. Если исходить из буквального толкования нормы УК, то российский гражданин, который, находясь на территории России, проник в банковскую систему другого государства, списал с банковского счета деньги и перевел их на свой счет в банке России, может быть выдан иностранному государству, ведь он совершил преступление, не находясь на территории другого государства. Но это напрямую противоречит Конституции РФ, поэтому такая выдача осуществлена быть не может, а уголовное законодательство следует привести в соответствие с Конституцией.

Решение вопроса об экстрадиции зависит оттого, является ли запрашиваемое к выдаче лицо гражданином России, иностранным гражданином или лицом без гражданства, т. е. от конституционно-правового статуса этого лица.

Как уже отмечалось, граждане России не могут быть выданы иностранному государству ни при каких обстоятельствах. Однако это не означает невозможности их привлечения к ответственности по законодательству иностранного государства. Такое возможно, например, в случае задержания российского гражданина во время совершения преступления на территории иностранного государства, в случае нахождения российского гражданина на территории иностранного государства под дипломатическим или иным иммунитетом и отказа Российской Федерации от предоставления ему дальнейшего иммунитета, в случае повторного возвращения в страну совершения преступления и его задержания.

Иммунитет от выдачи другому государству предоставляется российским гражданам только Российской Федерацией; если гражданин России совершил преступление на территории одного государства, а затем выехал в другое иностранное государство, то запрос этого государства о выдаче может быть им удовлетворен, поскольку положения Российской Конституции для этого государства не имеют общеобязательной силы.

В. П. Коняхин небезосновательно говорит о том, что, исходя из незыблемости суверенитета Российской Федерации, не подлежат выдаче иностранному государству лица с двойным гражданством (так называемые бипатриды), одно из которых является российским.[509]509
  См.: Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В. С. Комиссарова. СПб., 2005. С. 80.


[Закрыть] В основе этого лежат также положения ч. 2 ст. 62 Конституции о том, что наличие у гражданина Российской Федерации гражданства иностранного государства не умаляет его прав и свобод и не освобождает от обязанностей, вытекающих из российского гражданства, если иное не предусмотрено федеральным законом или международным договором Российской Федерации, и корреспондирующие ему положения российского законодательства о гражданстве, согласно которому гражданин Российской Федерации, имеющий также иное гражданство, рассматривается Российской Федерацией только как гражданин Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных международным договором Российской Федерации или Федеральным законом.[510]510
  См.: Ч. 1 ст. 6 Федерального закона № 62-ФЗ от 31 мая 2002 г. // Собрание законодательства РФ. 2002. № 22. Ст. 2031.


[Закрыть]

Такое утверждение применимо в первую очередь к случаям, когда бипатрид не имеет гражданства запрашивающего его выдачу государства. Если же запрашиваемое к выдаче лицо имеет, помимо российского гражданства, гражданство и запрашивающего государства, то, может быть, стоит решать вопрос его выдачи дифференцированно. Например, если преступление было направлено против интересов России или совершено на ее территории, то в выдаче такого лица следует отказать, а если преступление было совершено на территории запрашивающего государства или направлено против его интересов, то запрос о выдаче удовлетворить.

Конституция Российской Федерации запрещает выдачу иностранному государству не только своих граждан, но и иностранных граждан, а также лиц без гражданства, которым предоставлено политическое убежище (ч. 2 ст. 63). В соответствии с п. 5 Положения о порядке предоставления политического убежища[511]511
  Утверждено Указом Президента РФ № 746 от 21 июля 1997 г., в ред. Указа Президента РФ № 1417 от 1 декабря 2003 г. // Собрание законодательства РФ. 1997. № 30. Ст. 3601; 2003. № 49. Ст. 4755.


[Закрыть] политическое убежище Российской Федерации не предоставляется, если: лицо преследуется за действия (бездействие), признаваемые в Российской Федерации преступлением, или виновно в совершении действий, противоречащих целям и принципам Организации Объединенных Наций; лицо привлечено в качестве обвиняемого по уголовному делу либо в отношении него имеется вступивший в законную силу и подлежащий исполнению обвинительный приговор суда на территории Российской Федерации; лицо прибыло из третьей страны, где ему не грозило преследование; лицо прибыло из страны с развитыми и устоявшимися демократическими институтами в области защиты прав человека; лицо прибыло из страны, с которой Российская Федерация имеет соглашение о безвизовом пересечении границ, без ущерба для права данного лица на убежище в соответствии с Законом Российской Федерации «О беженцах»; лицо представило заведомо ложные сведения; лицо имеет гражданство третьей страны, где оно не преследуется.

Согласно п. 6 указанного Положения, лицо, которому Российской Федерацией было предоставлено политическое убежище, может утратить право на него в случаях: возврата в страну своей гражданской принадлежности или страну своего обычного местожительства; выезда на жительство в третью страну; добровольного отказа от политического убежища на территории Российской Федерации; приобретения гражданства Российской Федерации или гражданства другой страны. Это означает, что если лицо потеряло право на политическое убежище, то в случае его последующего возвращения в Россию оно может быть выдано иностранному государству. И наоборот, если лицо утратило право политического убежища в связи с приобретением российского гражданства, то такое лицо не может быть выдано другому государству, но уже по другому основанию.

Лицо может быть лишено политического убежища по соображениям государственной безопасности, а также если это лицо занимается деятельностью, противоречащей целям и принципам Организации Объединенных Наций, либо если оно совершило преступление и в отношении него имеется вступивший в законную силу и подлежащий исполнению обвинительный приговор суда (п. 7 Положения).

Запрос о выдаче может быть направлен как в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления в запрашивающем государстве, так и в отношении лица, осужденного в нем, если осужденный, например, совершил побег. В. П. Коняхин относит к экстрадиции и случаи передачи лица, осужденного к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданином которого оно является.[512]512
  См.: Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В. С. Комиссарова. СПб., 2005. С. 80.


[Закрыть] Представляется, что в данном случае безосновательно смешиваются различная по своей правовой природе экстрадиция и передача для отбывания наказания. Экстрадиция предполагает выдачу лица другому государству для осуществления над ним его юрисдикции, связанной с привлечением его к уголовной ответственности, осуждения и наказания. Передача же лица государству, гражданином которого оно является, имеет целью лишь отбытие им наказания, в то время как привлечение к уголовной ответственности и осуждение этого лица уже состоялись в другом государстве и пересмотру не подлежат.

Различная правовая природа экстрадиции и передачи вытекает как из положений Конституции, так и из международных актов. Часть 2 ст. 63 Конституции устанавливает, что выдача лиц, обвиняемых в совершении преступления, а также передача осужденных для отбывания наказания в другие государства осуществляются на основе федерального закона или международного договора Российской Федерации. Иными словами, законодатель различает выдачу и передачу лиц. В основе передачи лиц лежит и иная нормативная база.[513]513
  См., например: Конвенцию о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются от 19 мая 1978 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1979. № 33. Ст. 539; Конвенцию СНГ о передаче лиц, осужденных к лишению свободы для дальнейшего отбывания наказания от 6 марта 1998 г. // Содружество. Информационный вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ. 1998. № 1. С. 47–53.


[Закрыть] В пользу нашей позиции говорит и то обстоятельство, что одни и те же государства заключают между собой договоры как о выдаче, так и о передаче лиц для отбывания наказания. Так, между Россией и Латвией одновременно заключен договор о передаче осужденных для отбывания наказания от 4 марта 1993 г.[514]514
  См.: Сборник международных договоров Российской Федерации по оказанию правовой помощи. М., 1996. С. 358–361.


[Закрыть] и договор о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 3 февраля 1993 г.,[515]515
  Собрание законодательства РФ. 1995. № 21. Ст. 1932.


[Закрыть] который определяет вопросы выдачи. Кроме того, выдача осужденного возможна только в страну, которая вынесла приговор, а передача – в страну, гражданином которой является осужденный.

В случае выдачи лица и осуждения его в другом государстве на него распространяются все правовые последствия, предусмотренные законодательством этого государства, в том числе возможность помилования, применения актов амнистии и т. п. Если же имела место передача лица для отбывания наказания, то это лицо переходит под дальнейшую юрисдикцию государства, гражданином которого оно является. Это лицо теряет право на помилование тем государством, в котором оно было осуждено, не применяются к нему и акты об амнистии, издаваемые там. Зато это лицо вправе просить о помиловании руководство своей страны, к нему могут быть применены акты амнистии государства, в котором он отбывает наказание. Однако ни в науке, ни в международных документах не решен вопрос о том, как быть в том случае, если ответственность за преступление, совершенное в другом государстве, была в последующем существенно снижена или вообще деяние было декриминализировано.

Российская Федерация может обратиться к другим государствам с требованием выдачи своих граждан, иностранных граждан либо лиц без гражданства. В отношении же аналогичных запросов других стран Россия может удовлетворить только требования о выдаче иностранных граждан и лиц без гражданства.

А. И. Бойцов указывает на то, что выдача может носить как срочный, так и бессрочный характер.[516]516
  См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. СПб., 2006. С. 308.


[Закрыть] При срочной выдаче запрашивающая сторона должна гарантировать возвращение запрашиваемого лица в установленные сроки; иногда такую выдачу называют временной. При бессрочной выдаче, которую правильнее именовать окончательной, запрашивающее государство не принимает на себя каких-либо обязательств по возврату лица в запрашиваемое государство.[517]517
  Подробнее об этом см.: Бойцов А. И. Выдача преступников. СПб., 2004. С. 262–399.


[Закрыть]

Основанием экстрадиции является совершение лицом, выдача которого запрашивается, преступления.

Условия экстрадиции следующие:

– деяние, в связи с совершением которого запрашивается выдача лица, должно считаться преступлением как в стране его совершения, так и в стране, где находится виновный (этот принцип иногда называют правилом «двойной криминальности» или «тождественности»). При определении того, является ли деяние преступлением в одном государстве и в другом, следует руководствоваться не только идентичностью их названий, а учитывать еще и совпадение криминообразующих признаков, возраст уголовной ответственности за данное деяние и т. п.;

– деяние, за совершение которого испрашивается выдача лица, должно как в государстве своего совершения, так и в запрашиваемом государстве караться не менее, чем одним годом лишения свободы либо влечь более строгое наказание (если целью выдачи является привлечение к уголовной ответственности), либо лицо должно быть осуждено в запрашивающем государстве к лишению свободы не менее чем на 6 мес. либо к более тяжкому наказанию;

– Европейская конвенция о выдаче позволяет любому государству при ее подписании указать те преступления, выдачу по которым оно не производит;

– преступление, за совершение которого выдача испрашивается, должно быть совершено либо на территории запрашивающего государства либо должно быть направлено против интересов запрашивающего государства, либо запрашиваемое лицо должно являться гражданином этого государства;

– лицо, запрашиваемое к выдаче, находится на территории запрашиваемого государства;

– между запрашиваемым и запрашивающим государствами заключен двусторонний договор о выдаче либо они являются участниками одного и того же многостороннего договора;

– лицо не было привлечено к ответственности за это деяние в запрашиваемом или в ином государстве;

– совершенное запрашиваемым к выдаче лицом деяние не утратило своих правовых последствий (не истекли сроки давности привлечения к ответственности, лицо не подлежит амнистии и т. п.);

– если в запрашивающем государстве за совершение преступления возможно назначение смертной казни, а в запрашиваемом нет, то запрашивающее государство должно гарантировать неназначение или неприменение этого наказания;

– преступление относится к делам публичного, а не частного обвинения;

– при привлечении к уголовной ответственности запрашивающее государство не может выйти за пределы тех преступлений, которые были указаны в запросе.[518]518
  Данный перечень не носит исчерпывающего характера, поскольку помимо многосторонних договоров взаимоотношения сторон по выдаче могут определяться двусторонними договорами, сокращающими или увеличивающими этот перечень.


[Закрыть]

Несоответствие перечисленным условиям, если они обязательны в соответствии с действующим между сторонами договором, как правило, влечет отказ в выдаче.

При ратификации Европейской конвенции о выдаче российский законодатель определил дополнительные основания, с учетом которых в выдаче может быть отказано:

– если выдача лица запрашивается для привлечения к ответственности в порядке чрезвычайного или упрощенного судопроизводства либо в целях исполнения приговора, постановленного в таком порядке, и имеются основания полагать, что этому лицу не будут или не были обеспечены минимальные гарантии, установленные международным законодательством. Вероятно, с учетом того, что Россия модернизировала свое процессуальное законодательство, включила в него также упрощенный порядок рассмотрения уголовный дел, имеет смысл отказаться от возможности отказа в выдаче в порядке упрощенных судебных процедур;

– если имеются основания полагать, что в запрашивающем государстве лицо было или будет подвергнуто пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания либо в процессе уголовного преследования запрашиваемому лицу не будут обеспечены минимальные гарантии, установленные международным законодательством;

– исходя из соображений гуманности, когда имеются основания полагать, что выдача лица может повлечь для него серьезные осложнения, обусловленные его преклонным возрастом или состоянием здоровья;

– если выдача лица может нанести ущерб суверенитету, безопасности РФ, общественному порядку или другим существенно важным интересам.

Отказ в выдаче лица другому государству вовсе не означает безнаказанности такого лица, наличие у него возможности и дальше совершать преступления на территории других государств. Здесь действует правило о том, что запрашиваемая сторона должна либо выдать виновного, либо наказать его. При этом, если виновный совершил преступления на территории нескольких государств, то он должен понести наказание за все совершенные преступления. Наказание за совершенные преступления назначается не по законодательству запрашивающих государств, а по законодательству запрашиваемого государства, однако оно не может превышать того, которое предусмотрено законодательством запрашивающего государства.

От экстрадиции следует отличать возвращение захваченного воздушного судна, пассажиров и членов экипажа, а также лиц, виновных в его захвате, согласно Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г..[519]519
  Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXVII. М., 1974. С. 292–296.


[Закрыть] Последняя устанавливает упрощенный порядок возвращения судна, передачи членов экипажа, пассажиров, багажа, лиц, виновных в угоне, изъятого оружия, следов преступления и т. п. Эта конвенция может применяться и тогда, когда между государствами не заключены соглашения о выдаче.

В связи с подписанием Российской Федерацией и предстоящей ратификацией Римского статута Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.,[520]520
  См.: Справочно-правовая система КонсультантПлюс: Международное Право.


[Закрыть] следует отличать выдачу от передачи дела на рассмотрение Международного Суда. При выдаче всегда имеет место изменение юрисдикции одного государства и переход лица под юрисдикцию другого государства. При рассмотрении же дела Международным уголовным судом меняется лишь орган, осуществляющий юрисдикцию. Если при выдаче к виновному применяется законодательство запрашивающего государства, то при передаче дела в Международный суд применяется законодательство страны, гражданином которого является подсудимый.

В отличие от международного права, институт экстрадиции как часть национального уголовного права проходит путь становления, проб и ошибок, поэтому нуждается в дальнейшей разработке и обсуждении.

В. К. Звирбуль и В. П. Шумилов определяют выдачу преступников как акт правовой помощи, осуществляемой в соответствии с положениями специальных договоров и норм национального уголовного и уголовно-процессуального законодательства, заключающийся в передаче преступника другому государству для суда над ним или для приведения в исполнение вынесенного приговора.[521]521
  См.: Звирбуль В. К., Шупилов В. П. Выдача уголовных преступников. М., 1974. С. 11.


[Закрыть]

Более предпочтительным нам представляется определение экстрадиции, сформулированное А. И. Бойцовым: основанная на договоре, взаимности, международной вежливости или на национальном праве передача обвиняемого в совершении преступления либо осужденного за его совершение лица государством, на территории которого это лицо находится, другому государству в целях его уголовного преследования по законам запрашивающего выдачи государства или по нормам международного уголовного права либо для приведения в исполнение приговора, вынесенного судом запрашивающего государства.[522]522
  См.: Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. СПб., 2006. С. 307.


[Закрыть]

§ 7. Толкование уголовного закона (А. В. Иванчин)

Применение уголовного закона немыслимо без его толкования. Именно «с толкованием, – писал М. Д. Шаргородский, – связаны самые насущные проблемы судебной практики».[523]523
  Шаргородский М. Д. Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 176.


[Закрыть] Что является объектом толкования – уголовный закон или же уголовное право? А. Ф. Черданцев применительно ко всему праву отстаивал вторую позицию. Полагаем, что это неверный подход. «Оболочкой» уголовного права является уголовный закон, и, соответственно, уяснить последнее без проникновения сквозь эту «оболочку» невозможно. Следовательно, именно уголовный закон – объект толкования.

Толкование осуществляется с помощью различных приемов. Очень часто можно слышать заявления о необходимости увеличения объема легального толкования уголовного закона. Под ним понимают разъяснение понятий и терминов в самом УК. Это прием весьма полезный, не спорим. Однако он отвечает всем признакам правотворчества и, следовательно, не имеет ничего общего с толкованием уголовного закона.

Заглянув в не столь многочисленные уголовно-правовые работы, посвященные толкованию, мы обратили внимание на один негативный, как нам показалось, факт. Речь идет о недооценке в уголовно-правовой теории взаимосвязи интерпретационной и законодательной техники. В соответствующих главах учебников при описании толкования уголовного закона традиционно говорится о его понятии и видах в зависимости от субъекта, объема и, наконец, о его способах. При этом обрисовка способов обычно сводится к краткой характеристике систематического и грамматического приемов толкования. О связи этих приемов и толкования в целом с законодательной техникой, как правило, не говорится ни слова.

Однако почему возможно систематическое толкование? Потому, что правотворец системно излагает в уголовном законе свою волю. Почему мы задействуем грамматические приемы? Опять же по указанной причине, ибо законодатель в ходе правотворчества опирается на арсенал языковых средств. «Так как в нормативном акте государственная воля выражена на языке права, то для обеспечения реального действия юридических норм нужен, условно говоря, обратный перевод»,[524]524
  Алексеев С. С. Общая теория права. Т. II. С. 292.


[Закрыть] – верно отметил С. С. Алексеев. Интерпретация и заключается в этом обратном переводе, расшифровке текста закона. А для расшифровки, как известно, нужно знать шифр, или код, в качестве которого выступает в данном случае законодательно-технический инструментарий. Поэтому знание специфических средств и приемов построения уголовно-правовых предписаний призвано служить, по нашему мнению, прочной основой толкования уголовного закона. Таким образом, именно знание секретов законодательной техники – ключ к уяснению и объяснению уголовного закона.

Так, большее значение, нежели сегодня, в процессе толкования уголовного закона можно отводить уголовно-правовым конструкциям. Как средство толкования данные конструкции нацеливают интерпретатора на максимально полное выяснение всех элементов соответствующего законодательного построения. «Юридическая конструкция при толковании норм права дает направление мыслительного процесса интерпретатора, организует его мысли»,[525]525
  Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. Екатеринбург, 1993. С. 152.


[Закрыть] – обоснованно писал А. Ф. Черданцев. К примеру, конструкция наказания заставляет нас искать и уяснять элементы наказания. Ее использование требует путем познания соответствующих статей УК ответить, в частности, на следующие вопросы: за какие преступления установлено данное наказание; кто может быть субъектом анализируемого наказания (и, соответственно, кто – нет); каковы правоограничения, образующие содержание данного вида наказания; каковы его количественные параметры, т. е. минимум и максимум его срока (размера); возможна ли его замена другим наказанием. Ответы на эти вопросы и предопределят полноту выяснения содержания определенного вида наказания. Отсутствие же у интерпретатора информации хотя бы об одном из элементов уголовно-правовой конструкции означает неполноту в уяснении содержания законоположений.

В параграфе пятом отмечалось, что целый раздел законодательной техники образует методика использования языковых средств. Языку уголовного закона присуща масса закономерностей. К примеру, в уголовном законе «по умолчанию» множественное число, по общему правилу, используется для обозначения как нескольких соответствующих понятий, так и одного. Например, в диспозиции ст. 245 говорится о жестоком обращении с животными. Однако проявление жестокости по отношению и к одному животному образует состав данного преступления. Разумеется, в таком оформлении законодательной воли есть некоторая условность, которая должна приниматься во внимание в ходе «обратного перевода». Тем не менее встречаются попытки буквально толковать закон, считать множественное число прямым волеизъявлением законодателя. В частности, Э. С. Тенчов, ссылаясь, правда, на ст. 49 Конституции РФ о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого, приходил к выводу, что в подобных случаях «совершение деяния против одного лица или в отношении одного предмета вообще не образует преступления».[526]526
  Тенчов Э. С. Язык уголовного закона // Проблемы юридической техники: Сб. статей / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 582.


[Закрыть] В науке предлагалось даже «закрепить в УК соответствующее правило, ограничивающее распространение форм множественного числа на единственное при определении признаков преступного деяния».[527]527
  Ильюк Е. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона. Свердловск, 1989. С. 5.


[Закрыть] Однако, как представляется, такое толкование строится без учета изложенных выше особенностей отечественной законодательной техники, а потому весьма спорно.

В доктрине уголовного права довольно неоднозначно, а порой открыто критически воспринимается расширительное толкование. Оно якобы нарушает принцип «nullum crimen sine lege» и вообще будто бы является скрытой аналогией уголовного закона. Примером расширительного толкования может служить уже упоминавшийся прием уяснения содержания элементов состава преступления через призму синонимии множественного и единственного числа. Не думаем, что здесь есть нарушение принципа законности, поскольку правотворец сознательно использует указанную синонимию, кратко и понятно выражая с ее помощью свою волю. Однако, во избежание неизбежных споров при толковании, не стоит ли, действительно, подумать об отказе от этой синонимии и о переходе к употреблению соответствующих терминов в единственном числе?

Таким образом, по нашему убеждению, в перспективе учение о толковании уголовного закона должно в большей мере опираться на основы законодательной техники.