Текст книги "Сравнительное правоведение. Национальные правовые системы. Том 1. Правовые системы Восточной Европы"

Конечно, все славянские племена, как отмечал летописец Нестор, «имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав».[386]386
  Повесть временных лет // Повести Древней Руси. С. 52.


[Закрыть]

Вместе с тем нельзя преувеличивать существовавшие между ними различия. Их многое объединяло: не только единые корни, о чем сказано выше, но и близкое родство славянских языков, сохранявшееся на протяжении многих веков и предопределявшее единую терминологию, сходные правовые понятия, единое восприятие образов права.

Прокопий Кесарийский писал: «У тех и других (славян и антов. – В. Л.) один и тот же язык, достаточно варварский».[387]387
  Хрестоматия по истории СССР. М., 1951. Т. 1. С. 17.


[Закрыть] Много столетий спустя Великая польская хроника утверждала: «У славян существует большое разнообразие в языках, и в то же время они понимают друг друга, хотя в некоторых словах и в их произношении существуют, по-видимому, кое-какие различия. Языки эти берут начало от одного отца Слава, откуда и славяне (Slavs)».[388]388
  Великая польская хроника / пер. с польск. В. Л. Янина, Л. М. Поповой, Н. И. Шевелевой//http://vostlit.narod.ru/Texts/ras/Chron_Pol_majoris/pred.htm.


[Закрыть]

О близком родстве славянских языков упоминает и русская «Повесть временных лет»: «Един народ славянский: славяне, которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которые теперь зовутся русь. Для них ведь, моравов, первых созданы буквы, названные славянской грамотой; эта же грамота и у русских, и у болгар дунайских».[389]389
  Повесть временных лет// Повести Древней Руси. С. 53.


[Закрыть]

Единство общеславянского права было предопределено и общностью религиозных верований – сперва языческих,[390]390
  Хорватская летопись XII в. повествует о том, как в хорватскую землю пришел многочисленный народ, с которым хорваты заключили союз и «стали жить в великой любви, тем более что были одной веры и языка» (http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kroatien/Chron_XII_veka/text.phtml?id=2521).


[Закрыть] а позже христианских, стремительно распространившихся в славянских землях начиная с IX в. Приятие христианства объяснялось многими факторами, в частности близостью некоторых канонов новой и прежней религий,[391]391
  На этот фактор одним из первых обратил внимание румынский исследователь М. Элиаде. В русском языческом пантеоне Сварог выступал как Бог Отец, Перун – как Сын, а Святовит – как Святой Дух. Они составляли дохристианскую Троицу. Храм Триглаву – «высшему богу» был, в частности, в Щецине.


[Закрыть] стремлением князей уничтожить сковывавшую их систему двоевластия.

Но, пожалуй, главным было то, что древние славяне видели в образе Христа не только божественное, но и человеческое, близкое каждому. Эту тайну тысячу лет спустя раскрыл Б. Пастернак. В восприятии древних славян, писал он, Иисус пришел «как легкий и одетый в сияние, подчеркнуто человеческий, намеренно провинциальный, галилейский, и с этой минуты народы и боги прекратились, и начался человек, человек-плотник, человек-пахарь, человек-пастух в стаде овец на заходе солнца, человек, ни капельки не звучащий гордо, человек благодарно разнесенный по всем колыбельным песням матерей…».[392]392
  Пастернак Б. Л. Доктор Живаго. М., 2007. С. 96.


[Закрыть]

В Нем воплощалось все: и жизнь, и смерть, радости и страдания, надежды и отчаяние. И во всем ощущалась Его безмерная любовь к каждому. Поэтому христианство так глубоко укоренилось в сознании древних славян.

В заключение необходимо сказать, что обращение к этой теме вызвано стремлением не только найти общие истоки славянской государственности, восстановить историческую правду, но и понять многие явления современной политической жизни, поскольку наследие предков не умирает. Оно живет в каждом из нас, проявляясь в стереотипах поведения и образах права. И мстит тогда, когда забывают о нем…

Из трех основных созидательных сил – христианства, народного правотворчества, светского законодательства, которые определяли развитие славянского права, главным, несомненно, было христианство. Неслучайно в «Младшей Эдде» – памятнике древнескандинавской литературы XII в. сказано, что Христос есть «хранитель греческой земли и Гардарики», то есть Руси.[393]393
  См.: Младшая Эдда. Язык Поэзии // Младшая Эдда. М., 2005. С. 87.


[Закрыть]

Христианство во многом определяло содержание светского права, упорядочивало те отношения, которые не подпадали под действие мирской власти, укрепляло нравственные устои общества, прокладывая путь к новой жизни, основанной на христианских ценностях свободы, равенства, милосердия и любви.

Практически все памятники славянского раннехристианского права подчеркивали его значение. Так, первые же строки древнейшего христианского закона – болгарского Закона судного людям[394]394
  Принят вскоре после принятия в 865 г. христианства.


[Закрыть] призывали: «Прежде всякой правды достойно есть о Божьей правде говорить».[395]395
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Bulgarien/IX/Zakon/text.phtml?id=2223.


[Закрыть]

В первой статье Польской Правды или Эльблонгской книги[396]396
  Названа так по тому городу, в котором была найдена в XIX в. Составлена в середине XIII в.


[Закрыть] отмечалось: «Желающие знать польское право должны помнить, что со времени принятия христианства поляки были подчинены римскому папскому престолу, а не императору. Римский престол взял их под свою защиту с тем, чтобы они охотнее были христианами. В знак этого они ежегодно платят указанному престолу деньги, так называемый пфенниг святого Петра».[397]397
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Polen/XIII/Pol_Pravda/text.htm.


[Закрыть]

Славянские законодатели не ограничивались только упоминанием о христианстве, верховенстве его ценностей, но и пытались воплотить их в нормах права.

Так, сербский Законник Стефана Душана (1349 г.) инкорпорировал нормы, развивавшие библейские ценности правосудия:

«Все судьи пусть судят по Законнику, справедливо, как написано в Законнике, и да не судят по страху моего царского величества» (ст. 174).

«Судьи да ходят по землям, где у кого свой округ, и да надзирают и защищают убогих и нищих» (статья 181).[398]398
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/Zakonnik_Stefan_Dusan/text.htm.


[Закрыть]

Созвучные нормы были в «Полном своде статутов» польского короля Казимира Великого»: «В судебных делах у справедливых судей нельзя ничего добиться обманом, взять верх лицеприятием, опрокинуть правосудие за плату, поэтому судья, держа весы в руке, взвешивая равными чашами, должен выносить справедливый приговор, имея перед глазами при его обдумывании и составлении самого Бога, и чтобы он не смел как расточитель своей чести и гонитель ее что-либо учинить в ущерб другой стороне против своей совести и справедливости, из лицеприятия или за подарки» (статья СХПI).[399]399
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Polen/XIV/Kazimir_Statut/text.htm.


[Закрыть]

Однако влияние христианства на светское право в целом было ограниченным. Отчасти это было вызвано неверием в возможность светских законов. Более того, в общественном сознании господствовало представление о том, что они не нужны, поскольку их заменят христианские ценности.

В поэме «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона[400]400
  «Слово о законе и благодати» – первое дошедшее до наших дней произведение на русском языке. Впервые оно было публично исполнено Иларионом 29 марта 1049 г.


[Закрыть] эта идея отражена в следующих словах:

«Закон отошел, а Благодать и истина всю землю исполнили».[401]401
  Слово о законе и благодати Митрополита Илариона // Повести Древней Руси. М., 2002. С. 11.


[Закрыть] По утверждению Илариона, прежний закон Моисея «как вечерняя заря погас», уступив место христианской благодати.

 
«Как отошел свет луны, когда солнце воссияло
Так и Закон – пред Благодатью явившейся.
И стужа ночная побеждена,
солнечная теплота землю согрела.
И уже не теснится человечество в Законе,
а в Благодати свободно ходит.
Ибо иудеи при свече Закона себя утверждали,
христиане же при благодетельном солнце свое спасение зиждут».[402]402
  Там же. С. 17.


[Закрыть]
 

Неверие в силу светского права отражено во многих писаниях отцов и православной, и католической церкви.

Оно проявилось также в таком явлении, как отказ от использования слова «закон» применительно к актам светского законодательства. С введением христианства слово «закон» в славянских языках приобрело сакральное значение. Так стал обозначаться только Закон Божий. Эта линия в «Повести временных лет» прослежена очень последовательно. По убеждению летописца Нестора, так как Бог один, поэтому и закон может быть только один. Обосновывая эту мысль, он приводил в пример кривичей и других язычников, «не знающих закона Божьего, но сами себе устанавливающих закон».[403]403
  Повесть временных лет // Повести Древней Руси. С. 53.


[Закрыть]

Вторая причина относительно слабого влияния христианства на светское право заключалась в том, что законы, исходившие от государства, изначально воспринимались как угроза народной воле. Об этом свидетельствуют многие летописи. Приведем только один рассказ Чешской хроники Козьмы Пражского.

К провидице и судье Либуше, как в библейской повести о воцарении Саула, обратился народ с требованием призвать для них князя. Долго Либуше отговаривала, обвиняя народ: «Ты несчастен и жалок, ты жить не умеешь свободно». Но увещевания были напрасны. И тогда она призвала на престол Пржемысла. И «с помощью законов он укротил… необузданный народ… обратив его в рабство, которое тяготеет над ним и поныне; вместе с Либуше установил он все законы, которым подчинена и которыми пользуется эта страна и теперь».[404]404
  Козьма Пражский. Чешская хроника // http://www.hrono.info/libris/lib_k/kozma01.html.


[Закрыть]

Мощное противодействие светскому праву стало одним из ключевых факторов стремительного развития церковного права в двух направлениях: православного и католического.

Между ними было много общего, потому что это были потоки одной христианской реки. Вместе с тем, между ними были существенные различия. Главным образом, они были обусловлены тем, что православие сохраняло большую свободу церковной жизни. Оно не было сковано едиными догматами, как это было в католической церкви, и могло творчески развивать христианское наследие.

Начиная с XII в. практически повсеместно в землях южных и восточных славян появляются сборники канонов, основной целью которых было укоренение заповедей христианской жизни. В основном они создавались на основе византийских писаний.

Первые церковные сборники на славянских языках появились сразу же после обращения болгар и моравов в христианство. Это были различные редакции Номоканона – Кормчей книги, вобравшей в себя многие нормы византийского права, а позже дополненной положениями из некоторых славянских правовых источников. Так, одна из русских редакций Кормчей книги включала Закон судный людям.[405]405
  Подробнее см.: Суворов Н. С. Учебник церковного права. М., 1913. С. 65.


[Закрыть]

Наибольшую известность приобрела Кормчая книга, составленная, согласно преданию, примерно в 1225 г. сербским первосвященником святым Саввой. Этот юридический памятник действовал не только в Сербии, но и в Болгарии, откуда в 1262 г. ее текст был направлен киевскому митрополиту Кириллу Второму. В дальнейшем ее рукописные копии были посланы во многие русские церкви «на уведение разуму и на послушание верным и послушающим».[406]406
  Там же.


[Закрыть]

Кормчая книга послужила основой для создания еще одного сборника канонических норм – «Мерила праведные», о котором рассказано выше – в разделе, посвященном влиянию христианства на развитие государства и права.

Следует подчеркнуть, что Кормчая книга и «Мерила праведные» касались не только вопросов церковной жизни. Они включали в себя многие нормы светского византийского законодательства, в основном в его кратких изложениях – Эклоге и Прохироне. Так, Эклога, составленная при императорах Льве и Константине, регулировала отношения, связанные с заключением брака, дарением, наследованием по завещанию и без завещания, опекой и попечительством, об обязательствах, о свидетелях, о сделках и разделе военной добычи.[407]407
  Подробнее см.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М., 2004. С. 28, 29.


[Закрыть]

Как отмечал Н. С. Суворов, эти источники «в глазах наших предков имели значение обязательных норм независимо от утверждения их русскими князьями, и притом норм исключительных, существованием которых исключалась необходимость установления каких-либо норм русскими князьями и национальными соборами».[408]408
  Суворов Н. С. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть]

Такое качество они сохраняли в течение многих веков, о чем свидетельствуют официальные издания в Кормчей книги святого Саввы, которые публиковались на Руси в ее рязанской «фамилии», или редакции, с благословения патриарха и по повелению царя в 1650, 1653, 1787 и 1816 гг.

Иным образом развивалось церковное право в славянских католических землях. Еще в 880 г. папа Иоанн VIII издал буллу с одобрением перевода церковных книг на славянский, «чтобы на этом языке возглашалась слава деяний Христа Господа нашего». И ничто, утверждала булла, «ни в вере, ни в учении не препятствует на том же славянском языке ни петь мессы, ни читать святое Евангелие или божественные чтения из Старого и Нового Завета, хорошо переведенные и истолкованные».[409]409
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Tschechien/IX/Slav_pis/pril3.phtrnl?id=2530.


[Закрыть]

Таким же образом утверждалось христианство в Хорватии – Королевстве святого народа, о чем повествует Хорватская летопись XII в.[410]410
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kxoatien/Chron_XII_veka/text.phtml?id=2521.


[Закрыть]

Но папская булла 880 г. действовала недолго. Уже через пять лет (в 885 г.), новый папа Стефан V запретил совершать церковные обряды и читать тексты Писания на славянском языке. Было разрешено лишь разъяснять их в проповедях. В Моравии отказ учеников Мефодия от исполнения новой папской буллы вызвал волну репрессий. Самые молодые из них были проданы в рабство, а старшие сперва заключены в тюрьму, а впоследствии высланы из страны.[411]411
  Об этом свидетельствуют Житие Климента и Житие другого ученика Мефодия – Наума, написанные в X в.


[Закрыть]

Начиная с XIII в. в Польше, Чехии, Хорватии распространяются различные своды католического законодательства (в частности, Декрет Грациана), вошедшие через три века в Полный свод (корпус) канонического права, изданный по постановлению Тридентского собора (1545–1563 гг.).

Римский папа пытался утвердить свое верховенство не только в церковной, но и в светской жизни. Еще в 880 г. он был провозглашен патроном-покровителем Моравии.

В Польше его верховенство было закреплено актом 991 г., согласно которому король Лешко I вместе с женой и двумя младшими сыновьями передал свое государство папе римскому и получил его обратно, но уже на правах лена.[412]412
  Подробнее см.: Бардах Ю., Леснодорский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. М., 1980. С. 83.


[Закрыть] Впрочем, ошибочно полагать, что римский папа играл какую-либо существенную роль в политической жизни Польши. Его роль была в основном символической. А акт прямого подчинения первосвященнику Рима подчеркивал не более чем духовную связь Польши с католической церковью. Впрочем, как показали дальнейшие события, он не оградил ее от притязаний Тевтонского ордена и прилегавших к ней немецких земель.

Вассальные отношения могли сложиться между папским престолом и Хорватией. Однако во время веча, на котором обсуждалось письмо папы римского, король Звонимир был убит, что послужило поводом для вторжения в Хорватию венгров. Тогда, как сказано в летописи, «хорваты пришли из воли в неволю, из свободных обратились в рабов. И случилось, как Писание говорит: «Злое дело ждет злая мзда».[413]413
  http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kroatien/Chron_XII_veka/text.phtml?id=2521.


[Закрыть]

Следует, однако, отметить, что в славянских землях и православная, и католическая церкви не стремились, за редкими случаями, к политическому господству. Свою основную роль они видели в другом – в просвещении народа и в организации народной жизни на принципах христианства.

В Болгарии изгнанные из Моравии ученики Кирилла (Константина) и Мефодия основали на рубеже IX–X в. множество училищ, которые не только готовили из местного населения священников, способных совершать богослужение и проповедовать на славянском языке, но и обучали грамоте простых жителей, в том числе ремесленников и крестьян.

Эта традиция была перенесена в Русскую землю. Начиная с XI в. в ее княжествах и вольных городах создается множество училищ для просвещения народа. Сказанное объясняет, почему в древнем Новгороде столь многие владели письменным языком, о чем свидетельствуют берестяные грамоты того времени.

Такую же просветительскую миссию осуществляли многие католические священники. Так, Польская церковь, руководимая архиепископом Якубом Свинкой, на синодах в Ленчице в 1285 и 1287 гг. приняла решение об обязанности приходских священников знать польский язык и объяснять истины веры по-польски.

Многие, в основном православные, монастыри были центрами распространения славянской культуры. Так, в Чехии наибольшую известность приобрел Сазавский монастырь, основанный в 1033 г. на реке Сазаве (к северо-востоку от Праги). Но он просуществовал менее века. В 1097 г. использование славянской письменности в Сазавском монастыре было запрещено, а православные священники изгнаны.

Духовными центрами православия в Болгарии был Рыльский монастырь, в Сербии – монастыри Студеница и Высокие Дечаны, в Македонии – Лесновский, в Украине – Киево-Печерский, в Беларуси – Свято-Троицкий Марков, в России – Троице-Сергиев монастырь. Каждый из них заслуживает отдельного повествования. Но мы остановимся только на одной истории, поскольку в ней, как в водной глади, отражена история всех православных монастырей.

Русь лежала растерзанной, опустошенной в результате набегов татар и постоянных междоусобных войн. У нее не было сил. И казалось, нет будущего. Но именно в это время в сломленном общественном сознании появилась сперва робкая надежда, а потом – убеждение в возрождении Руси.

Эту перемену вызвало движение печальников земли русской. Они уходили в глухие леса – пустыни, чтобы там, в отречении от всего мирского, в трудах и молитвах очистить свои души и вымолить прощение для всех. Так формировались пустынные монастыри, в которых Русь в течение нескольких столетий будет черпать силы и которые в конечном счете ее воскресят.

Великий русский историк В. О. Ключевский этот процесс описал так: «Пустынный монастырь воспитывал в своем братстве, по крайней мере, в наиболее восприимчивых его членах особое настроение: складывался особый взгляд на задачи иночества. Основатель его некогда ушел в лес, чтобы спастись в безмолвном уединении, убежденный, что в миру, среди «людской молвы», это невозможно. К нему собирались такие же искатели безмолвия и устрояли пустынку. Строгость жизни, слава подвигов привлекали сюда издалека не только богомольцев и вкладчиков, но и крестьян, которые селились вокруг богатевшей обители как религиозной и хозяйственной своей опоры, рубили окрестный лес, ставили починки и деревни, расчищали нивы и «искажали пустыню», по выражению жития преподобного Сергия Радонежского. Здесь монастырская колонизация встречалась с крестьянской и служила ей невольной путеводительницей. Так, на месте одинокой хижины отшельника вырастал многолюдный, богатый и шумный монастырь. Но среди братии нередко оказывался ученик основателя, тяготившийся этим неиноческим шумом и богатством; верный духу и преданию своего учителя уходил от него в нетронутую пустыню, и там тем же порядком возникала новая лесная обитель. Иногда это делал, даже не раз, и сам основатель, бросая свой монастырь, чтобы в новом лесу повторить свой прежний опыт. Так из одиночных, разобщенных местных явлений складывалось широкое колонизационное движение, которое, исходя из нескольких центров, в продолжении четырех столетий проникало в самые неприступные медвежьи углы и усеивало монастырями обширные лесные дебри средней и Северной России… Пустынный монастырь признавался совершеннейшей формой общежития, основание такого монастыря – высшим подвигом инока».[414]414
  Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1988. Т. 2. С. 234, 244.


[Закрыть]

Одним из таких иноков земли Русской был Сергий Радонежский (в миру – Варфоломей). Он родился в семье обедневшего ростовского боярина, который был вынужден переселиться в небольшой городок Радонеж. После смерти родителей Сергий и его брат Стефан ушли в лесную пустынь, где своими руками построили маленькую церковь во имя Святой Троицы. Было это в 1337 г.[415]415
  По некоторым данным, в 1345 г.


[Закрыть] Так началась история Троице-Сергиева монастыря.

Вскоре весть о новом подвижнике разнеслась по окрестным селам и городам. К нему все чаще приходили странники с просьбой оставить их жить в обители. Сперва Сергий отказывал, полагая, что многие из них не смогут выдержать испытаний отшельнической жизни. Но потом согласился, решив последовать завету Иисуса Христа: «Приходящего ко Мне не изгоню вон»;[416]416
  Евангелие от Иоанна. Глава 6. Стих 37.


[Закрыть] «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».[417]417
  Евангелие от Матфея. Глава 18. Стих 20.


[Закрыть]

Согласно житию преподобного Сергия, долгое время в его обители было 12 человек. В ней все были равны. А сам Сергий управлял ею «только посредством своего примера»: строил кельи для своих собратьев, готовил для всех пищу, шил им одежду, а ночи проводил в непрестанных молитвах.[418]418
  Житие преподобного Сергия Радонежского // Муравьев Андрей. Жития святых Российской Церкви. М., 2005. С. 339.


[Закрыть]

Но он был непреклонен, отстаивая правила, введенные им для обители. Так, он запрещал собратьям ходить по деревням и селам и просить подаяния. Каким бы ни был голод или иная нужда, нужно было всего добиваться своим трудом.

Нередко строгость монастырской жизни вызывала ропот среди собратьев. Некоторые угрожали, что уйдут из обители.[419]419
  Подробнее см.: Житие и чудеса Преподобного Сергия игумена Радонежского, записанные преподобным Епифанием Премудрым, иеромонахом Пахомием Лагофетом и старцем Симоном Азарьевым; Иеромонах Никон (Рождественский). Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия игумена Радонежского и всея России Чудотворца.


[Закрыть] Но он с неизменным терпением и любовью объяснял им значение их искупительной жертвы. И главное, он сам постоянно жертвовал собой.

По словам В. О. Ключевского, это была практическая школа благонравия, «в которой сверх религиозного воспитания главными житейскими науками были умение отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах. Наставник вел ежедневную дробную терпеливую работу над каждым отдельным братом, над отдельными особенностями каждого брата, приспособляя их к целям всего братства… Под его воспитательным руководством лица не обезличивались, личные свойства не стирались, каждый оставался сам собой и, становясь на свое место, входил в состав сложного и стройного целого, как в мозаичной иконе различные по величине и цвету камешки укладываются под рукой мастера в гармоническое выразительное изображение…»

Секрет такого строительства был прост и вместе с тем невероятно труден: «наблюдение и любовь к людям дали умение тихо и кротко настраивать душу человека и извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее чувства».[420]420
  Ключевский В. О. Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства// Ключевский В. О. Очеркииречи. М., 1913. С. 207.


[Закрыть]

Обитель Преподобного Сергия стремительно разрасталась. К ней шли, чтобы начать новую жизнь, найти спасение в ее стенах либо увидеть своими глазами иной мир, основанный на заповедях Христа.

Слава об обители Сергия разнеслась не только по Русской земле, но и далеко за ее пределами. Примерно в 1372 г. к нему прибыли посланцы Патриарха Константинопольского Филофея с советом и благословением установить в обители общежительный устав по образцу первых православных монастырей.

Но, устанавливая общежительный устав, Преподобный Сергий дополнил его многими новыми правилами. Одно из таких правил – странноприимство. Как пишет один из его сподвижников, «никто и приходивших в обитель бедняков не уходил из нее с пустыми руками. Блаженный никогда не оставлял благотворительности, он заповедовал насельникам обители давать приют нищим и странникам и не отказывать просящим. Он говорил: «Если вы сохраните мою заповедь без роптания, то получите награду от Господа и по моему отшествию от этой жизни обитель процветет и нерушимо простоит многие годы благодатью Христовою».[421]421
  Житие и чудеса Преподобного Сергия игумена Радонежского, записанные преподобным Епифанием Премудрым, иеромонахом Пахомием Лагофетом и старцем Симоном Азарьевым.


[Закрыть]

Перемены в уставе скромной обители Сергия произвели огромное впечатление на современников. Как отмечал Павел Флоренский, «общежительство знаменует всегда духовный подъем». Так было при рождении христианства, при создании Киевской Руси и при появлении Московской Руси, которая ввела общежитие по «совету и с благословения умирающей Византии».

«Идея общежития, – продолжал П. Флоренский, – как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве, – назовется ли она по-гречески киновией, или по-латыни – communia», была всегда близка русской душе и сияла в ней, «как вожделеннейшая заповедь жизни».[422]422
  Павел Флоренский. Троице-Сергиева Лава и Россия // www.newacademy.ru.


[Закрыть]

Отметим также другое обстоятельство. Обитель отца Сергия за полвека ее существования посетили многие тысячи людей. Они «вместе с водой из его источника черпали в его пустыне утешение и ободрение и, воротясь в свой круг, по каплям делились им с другими». Это, по словам В. О. Ключевского, вызывало «живительное брожение». Продолжая, он писал:

«Нравственное влияние действует не механически, а органически. На это указал Сам Христос, сказав: "Царство Божие подобно закваске". Украдкой западая в массы, это влияние вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, перестраивало весь нравственный строй души русского человека XIV в. От вековых бедствий этот человек так оскудел нравственно, что не мог не замечать в своей жизни недостатка этих первых основ христианского общежития, но еще не настолько очерствел от этой скудости, чтобы не чувствовать потребности в них».[423]423
  Ключевский В. О. Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства// Ключевский В. О. Очеркииречи. М., 1913. С. 209.


[Закрыть]

Русь не только «проснулась» от полуторавекового тяжелого сна. Она ощутила в себе огромные нерастраченные нравственные и материальные силы. Отныне ей было подвластно все.

Когда пришло известие о том, что хан Мамай ведет новую орду на Русь, она не затаилась, как прежде, а вышла навстречу ему. О том, каким был ее духовный подъем, можно судить по одному, всем знакомому факту: Куликовскую битву начал инок обители Сергия Александр Пересвет, на котором не было ни шлема, ни доспехов, а только схимы с изображением креста. Символическое значение этого поступка было предельно ясным. Русь уповала на собственные силы. Броня ей больше не была нужна. Ее поддерживала вера.

Значение отца Сергия для судеб русского народа трудно переоценить. Отец Сергий и сейчас хранит его, так же как русский народ хранит память о нем. Природу этого явления лучше всех раскрыл В. О. Ключевский:

«Преподобный Сергий своей жизнью, самой возможностью такой жизни дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нем еще не все доброе погасло и замерло; своим появлением среди соотечественников, сидевших во тьме и тени смертной, он открыл глаза на самих себя, помог им заглянуть в свой собственный внутренний мрак и разглядеть там еще тлевшие искры того же огня, которым горел озаривший их светоч. Русские люди XIV в. признавали это действие чудом, потому что оживить и привести в движение нравственное чувство народа, поднять его дух выше привычного уровня – такое проявление духовного влияния всегда признавалось чудесным, творческим актом; таково оно и есть по своему существу и происхождению, потому что его источник – вера. Человек, раз вдохнувший в общество такую веру, давший ему живо ощутить в себе присутствие нравственных сил, которых оно в себе не чаяло, становится для него носителем чудодейственной искры, способной зажечь и вызвать к действию эти силы всегда, когда они понадобятся, когда окажутся недостаточными наличные обиходные средства народной жизни…».[424]424
  Там же. С. 213, 214.


[Закрыть]

Такое же духовное брожение начинается и в наши дни на изломе двух тысячелетий. Провозвестниками его вновь стали печальники земли Русской, которые уходят в пустыни, чтобы там, в трудах и молитвах, очистить себя и вымолить прощение для всех.

В убранстве их церквей и часовен нет роскоши. Они не произносят громких слов, предпочитая молчание. Но именно эти труды и это молчание предвещают России иное, великое будущее – возрождения прежней Триединой Руси.

О ней один из печальников земли Русской иеромонах Роман (Матюшин) сказал так:

 
«Дорогие мои! Что же мы натворили, наделали?
Опорочила все, растерзала Отечество гнусь!
Триединая Русь! Русь Великая, Малая, Белая,
Кто тебя разделил, неделимая Русь?
Отстрадали отцы, отошли во обители лучшие
Нам бы Веру и Мужество их в искупительный час!
А братаясь вовсю с палачами безвиннозамученных,
Попираем отцов-матерей, убиенных за нас.
Триединая Русь! Ты земное подобие Троицы.
И прискорбна душа за напоенный ложью народ.
Возрождайся, ликуй перезвоном воссозданной звонницы,
Триединая Русь, Православный Оплот».[425]425
  Иеромонах Роман (Матюшин). Триединая Русь // pesni.voskres.ru.


[Закрыть]
 

В заключение этой темы отметим, что у каждого славянского народа были свои святые, которые, подобно Сергию Радонежскому, хранили его в самые тяжелые годы: в Чехии – святые Вацлав и Прокоп; в Польше – святой Станислав; в Болгарии – святые Климент Охридский и Иоанн Рыльский; в Сербии – святой Савва; в Хорватии – святой Влах.