Текст книги "История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III"

Первое постановление, направленное против религии и Церкви в годы нахождения Н. С. Хрущёва у власти, увидело свет 7 июля 1954 г. и было посвящено анализу «крупных недостатков в научно-атеистической пропаганде и мерам по ее улучшению». Советский народ информировался о том, что с пассивностью в отношении религии необходимо покончить, что необходимо «с научных позиций» разоблачать сущность религии, в том числе православия. Подчеркивалось, что воспитательную работу среди учащихся необходимо вести в духе воинствующего материализма. Для советских педагогов, выросших и сформировавшихся в сталинские годы, слова о воинствующем материализме могли ассоциироваться только с декларациями воинствующих безбожников 1920–1930-х гг. Казалось, что прежняя терминология вновь становится востребованной коммунистическими идеологами.

Однако власти довольно скоро поняли, что поторопились. Некоторые сталинские соратники – Молотов, Маленков, Ворошилов – полагали, что новая конфронтация с Церковью, осуществлявшаяся под демагогическими лозунгами улучшения научно-атеистической работы, может повредить престижу Советского Союза за рубежом, а также вызвать нездоровую реакцию внутри страны. Их позиция – позиция прагматиков, заботившихся вовсе не о благе верующих, а о стабильности созданной Сталиным политической системы, в которой Православная Церковь занимала свое место и использовалась по мере надобности во внешнеполитических целях. В результате 10 ноября 1954 г. появилось новое постановление Центрального Комитета КПСС, пояснявшее, что борьба против религиозных предрассудков – это идеологическая борьба научного (материалистического) мировоззрения против антинаучного (религиозного), в которой нельзя допускать оскорбления религиозных чувств верующих и клириков. Тем самым косвенно доказывалось, что такого рода оскорбления допускались, и постановление от 7 июля лишь стимулировало их.

Уже то, что в течение нескольких месяцев коммунистическая партия дважды поднимала вопрос, связанный с атеистической пропагандой, показательно. В 1954 г. перспективы развития коммунистической системы были еще не ясны. Они прояснялись по мере укрепления позиций Н. С. Хрущёва, на что ушло несколько лет. Поэтому неслучайно, что период между 1954 и 1958 г. оказался самым благоприятным для Русской Православной Церкви после 1947 г. С 1954 по 1957 г. (включительно) число храмов и молитвенных домов Русской Православной Церкви не уменьшилось, оставаясь приблизительно на одном уровне: если в 1954 г. их было 13 422, то в 1957 г. – 13 430. То же самое можно сказать о состоянии монастырей и численности монашествующих – в 1954 г. было 59 монастырей с 4481 иноком и инокиней (монахинь было значительно больше, чем монахов), а в 1957-м – 57 с 4661 иноком и инокиней. Год от года росло число учащихся восьми духовных семинарий и двух духовных академий. Более того, с 1955 г. православные иерархи стали присутствовать на приемах в Верховном Совете СССР и в зарубежных посольствах. Тогда же впервые в СССР разрешили напечатать Библию и Евангелие тиражом 50 тысяч экземпляров. После разоблачения «культа личности» Сталина в 1956 г. из лагерей вернулись уцелевшие клирики, многие из них снова стали служить.

Для Русской Православной Церкви тяжелые времена наступили в 1958 г., после победы Хрущёва в 1957 г. над «антипартийной группой Молотова, Кагановича, Маленкова и примкнувшего к ним Шепилова». Давление на Церковь осуществлялось двумя способами: посредством финансового гнета и политически. 16 октября 1958 г. Совет Министров СССР выпустил два постановления – «О свечном налоге» и «О монастырях». Постановления были приняты в соответствии с требованием ЦК КПСС развернуть наступление на религию и связывались единой задачей: подорвать материальное положение Православной Церкви и максимально сократить численность монастырей. Вполне понятно, что уменьшение средств напрямую влияло на возможности Церкви содержать монастыри: постановление запрещало монастырям применять наемный труд и предусматривало сокращение арендуемой у государства земли. К тому же повышение налогов на землю делало нерентабельным труд насельников, «естественным» образом приводило обитель к экономическому упадку. К такому же упадку приводило приходы резкое повышение налога на свечи. До 1959 г. Церковь платила за свечи годовой налог в сумме чуть более 1 млн рублей, а в 1959 г. – 71 154 038 рублей.

Кроме того, советские власти активно боролись за сокращение сети духовных учебных заведений. С этой целью предпринимались всевозможные меры по уменьшению (и даже полному прекращению) приема в духовные школы. Под нажимом властей был ликвидирован заочный сектор в ленинградских духовных школах, прекращен прием лиц с высшим и средним светским образованием, выдвинуто требование принимать только тех, кто отслужил в Вооруженных силах СССР, и т. д. Принимались меры к закрытию трех из восьми духовных семинарий. И, действительно, в 1960 г. были закрыты Ставропольская и Киевская семинарии; затем – Саратовская. После 1963 г. прекратила свое существование Минская семинария. За период с 1958/59 по 1964/65 учебные годы число студентов духовных школ сократилось более, чем в 4 раза. С сентября 1959 г. стал выходить атеистический журнал «Наука и религия», на долгие годы превратившийся в идеологический рупор борцов с религий и Церковью. Возможности вести с атеистами полемику РПЦ не имела, хотя и продолжала издавать ежемесячный «Журнал Московской Патриархии», подвергавшийся строжайшей цензуре.

16 марта 1961 г. Совет Министров СССР принял закрытое постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», подключавшее к обеспечению «контроля» местные органы власти.

ДОКУМЕНТ

Журнал «Наука и религия» в апреле 1961 г. разъяснил своим читателям, что значит нарушение клириками советских законов о культах: «Церковники и сектантские проповедники злоупотребляют весьма чутким, деликатным отношением нашей партии к религиозным чувствам трудящихся верующих… С нарушениями советского законодательства о культах мириться дальше нельзя, их нужно пресекать. Это – одно из условий освобождения наших верующих из-под духовной опеки церковников, одно из условий полного и окончательного преодоления религиозных пережитков в нашей стране».

В апреле 1961 г. власти сумели навязать Синоду РПЦ постановление «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни». В июле оно было утверждено Архиерейским собором. В результате клирики отстранялись от руководства приходами, которыми с тех пор стали руководить приходские советы. Священнослужитель оказался в положении наемного работника, привлекаемого общиной для совершения религиозных служб. Советские власти получили право отвода членов приходских советов, назначения проверенных ими людей и т. п. Староста же, в отличие от священника, оказался «главным человеком» на приходе, что было в интересах коммунистического режима, так как подбор старост находился в его руках. Сильным ударом по Церкви стало и введение к лету 1962 г. регистрационных книг, в которых на основе паспортных данных должно было отмечаться, кто заказывал совершение крещений, венчаний, отпеваний. На основании этих данных власти могли теперь усилить контроль над верующими. Зарегистрированное крещение, венчание или отпевание тут же становилось темой рассмотрения на партийном или комсомольском собрании или, если человек был беспартийным, – на собрании профсоюзном. Такое рассмотрение неизбежно приводило к неприятностям – увольнению с работы, прекращению карьерного роста, отказу в предоставлении путевок и иных «льгот».

Председатель Отдела внешних сношений митрополит Николай (Ярушевич) одним из первых выступил против начатой Хрущёвым в октябре 1958 г. антирелигиозной кампании. Передавалась легенда, что, выйдя как-то на церковный амвон, он поднял газету «Правда», в которой была напечатана статья с нападками на Церковь, и сказал церковному народу – вот видите, газета носит имя «Правда», а в ней – всё ложь. Под нажимом КГБ митрополит Николай был отправлен в отставку («на покой») и в декабре 1961 г. при странных обстоятельствах умер в больнице.

Принятые в июне 1961 г. изменения приходского устава, резко ограничившие права духовенства и мирян, вызвали новые протесты. В 1965 г. архиепископ Калужский Ермоген (Голубев) написал резкое письмо Патриарху Алексию с требованием отменить новый приходской устав. К письму присоединились 4 архиепископа и 3 епископа. Вскоре Ермогена тоже отправили «на покой». В том же 1965 г. с протестами против наступления на Церковь выступили священники Н. Эшлиман и Г. Якунин. Их открытые письма распространялись в самиздате.

В истории хрущёвских гонений на Церковь особое место занимает XXII съезд КПСС. На съезде, проходившем в октябре 1961 г., была рассмотрена и принята новая Программа КПСС, внесены изменения в Устав КПСС. Если XXI съезд выработал экономический план строительства нового общества, то XXII съезд занимался по преимуществу идеологической работой, вырабатывая основные морально-нравственные принципы бесклассового строя. В этих условиях формирование «научного мировоззрения» стало одной из первостепенных задач. Под научным мировоззрением понималась система философских, экономических и социально-политических взглядов. Разумеется, предполагалось, что в такой системе не будет места религиозным «пережиткам» – так как претворяемая в жизнь теория станет зримым примером всемогущества человека, без всякой помощи «свыше» построившего новый коммунистический мир.

Правда, говоря о научно-атеистической пропаганде, новая Программа также не забыла указать на необходимость терпеливого разъяснения верующим несостоятельности религиозных верований, «возникших в прошлом на почве придавленности людей стихийными силами природы и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений». Из сказанного следовало, что верующие просто не видят (в силу различных причин) подлинных корней религии, слабо разбираются в естествознании и обществоведении. Получалось, что именно это – главная причина существования религиозных «пережитков». А такую причину можно ликвидировать методами просвещения и агитации.

В новой Программе КПСС нашел место моральный кодекс строителя коммунизма, включавший в себя, среди прочих, такие нравственные принципы, как добросовестный труд (с характерным пояснением «кто не работает, тот не ест»); коллективизм и взаимопомощь; гуманные отношения между людьми (так как «человек человеку – друг, товарищ и брат»); честность, нравственная чистота, скромность; взаимное уважение в семье; непримиримость к несправедливости, тунеядству и стяжательству; нетерпимость к национальной и расовой неприязни и т. п. Намного позднее составители этого кодекса из Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, смеясь, признавались, что просто списали его с десяти заповедей Моисея и Нагорной проповеди Христа, «подправив где что нужно».

Смысл морального кодекса очевидно прост: доказать, что коммунистическое общество – прежде всего общество нравственное. А так как оно должно быть в основном построено в ближайшее двадцатилетие (т. е. к началу 1980-х гг.), то и на формирование нового атеистического человека отводится короткое время. Преодоление религиозности в СССР стало программной задачей компартии, ибо научный атеизм считался одним из обязательных условий общества будущего. Как только был опубликован проект новой Программы КПСС, журнал «Наука и религия» включился в идеологическую полемику, называя религию тормозом на пути построения гуманного общества. Журнал заранее предрекал полное торжество атеизма, «ибо к этому ведет сама… жизнь». А уже в ноябре 1961 г. руководство журнала, совместно с кафедрой теории атеизма Московского государственного университета и Научно-методическим советом Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний, провело конференцию, обсудившую задачи научно-атеистического воспитания трудящихся.

Стремясь в максимально короткие сроки покончить с религией, что на практике означало и организационный разгром Церкви, атеисты сделали весьма характерный вывод о необходимости усиления научно-атеистической пропаганды по мере приближения коммунистического общества. Это был явный перифраз сталинского положения об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма. Тем самым Церковь и ее служители недвусмысленно выставлялись идейными врагами строившегося общества – со всеми вытекавшими отсюда последствиями (хотя речь и не шла о физическом устранении «врагов», – акцент делался на контроле за церковными кадрами).

В хрущёвский период «верховным распорядителем» Русской Церкви оставался регулирующий государственно-церковные отношения Совет по делам РПЦ при Совете Министров СССР, созданный еще в 1943 г. Реальной властью на местах пользовались уполномоченные Совета, с которыми архиереи должны были согласовывать все свои решения, в том числе и назначения священников на приходы. Кроме того, Совет дозволял епископские хиротонии, а уполномоченные – священнические и диаконские рукоположения. Патриарх Алексий (Симанский) в конце своей жизни с горечью говорил: «В начале моего патриаршества из десяти кандидатов в епископы я выбирал девять, а они [советские органы] – одного, теперь они дают девять, а я подбираю одного». Понятно, что руководство КПСС «продвигало» в епископы или убежденных атеистов – сотрудников КГБ, или лиц нравственно неустойчивых, разложившихся, которые будут растлевать и разрушать Церковь, управляя ею.

Стремясь дискредитировать православное духовенство, власти всячески поощряли вероотступничество. Различными мерами в конце 1950-х – начале 1960-х гг. им удалось добиться заявления о разрыве с религией от почти двухсот священнослужителей. Кроме того, за 1958–1964 гг. число приходов Русской Православной Церкви уменьшилось на 5863 (на 1 января 1966 г. РПЦ имела 7523 храма и 16 монастырей).

Впрочем, развалить Церковь изнутри не удалось, не помог и всеобъемлющий кадровый контроль. Одна из причин этого – внешнеполитическая деятельность Русской Православной Церкви, которая коммунистическим правителям была весьма необходима. Коммунистические руководители проявляли заинтересованность в православной критике западных «религиозных антисоветчиков», в бойкоте РПЦ работ Второго Ватиканского собора (чего не получилось), в том, чтобы Русская Церковь стала объединяющим центром всех православных поместных церквей.

Парадокс государственно-церковных отношений в том и заключался, что власти пытались решать две взаимоисключающие проблемы: стремясь окончательно уничтожить (как заявлялось, «идеологическими средствами») религию и Церковь, – с одной стороны, они хотели использовать авторитет РПЦ в своих политических целях, – с другой. Более того, коммунистические руководители тех лет проявляли откровенную заинтересованность в нормализации отношений с крупными религиозными исповеданиями и, прежде всего, с Католической Церковью. Хрущёв, например, вел переписку с Папой Римским Иоанном XXIII.

Выдающийся церковный деятель второй половины XX в. митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) (1929–1978) в начале 1960-х гг. активно использовал эту политико-идеологическую двусмысленность, но и он не сумел остановить воинственный напор антирелигиозной пропаганды. Помощь коммунистическому государству в деле «борьбы за мир» и участие, по воле руководства КПСС, в международном экуменическом движении не спасало Церковь от грубых атеистических нападок, ибо использование Церкви для коммунистической власти было делом тактики, стратегическая же задача ее уничтожения оставалась неизменной.

Заключительным аккордом публичной антирелигиозной деятельности эпохи Хрущёва стало расширенное заседание Идеологической комиссии при ЦК КПСС в ноябре 1963 г., посвященное обсуждению вопроса атеистического воспитания населения. Следующий – 1964 год – прошел под знаком реализации принятых решений.

На заседании был заслушан доклад Л. Ф. Ильичева, стремившегося играть роль главного советского идеолога. Его доклад – развернутая программа тотального наступления на религию и Православную Церковь в СССР. Впрочем, не стоит считать этот доклад лишь «памятником идеологической мысли» тех лет. Некоторые наблюдения Ильичева вполне заслуживают внимания. В частности, замечание об изменении облика верующего, об усилившейся активности деятелей Церкви и т. п. Показательно, что Ильичев не забыл заявить о противоположности морального кодекса строителей коммунизма и религиозных ценностей. Разумеется, он должен был отдать дань и «чистой» идеологии, напомнив, что время поблажек «церковникам» кончилось и что именно в последние годы были восстановлены положения ленинского декрета о свободе совести. Не забыл Ильичев и о «крайностях» в отношениях к Церкви, т. е. о грубом администрировании, напомнив также, что «наш атеизм является последовательным и принципиальным, глубоко воинствующим».

Даже западные коммунисты осудили доклад Ильичева. «Для нас, – говорил по этому поводу лидер французской компартии Морис Торез, – свобода совести – вопрос не тактики, а принципа».

Но в России новое атеистическое наступление верующие восприняли со страхом. Учащиеся семинарий молились, чтобы Бог дал им возможность после рукоположения отслужить хотя бы одну литургию. Уполномоченные, вызывая молодых людей, которые желали получить религиозное образование и стать священниками, объясняли им: «Вы – враги советской власти. Мы всех врагов истребили – капиталистов, троцкистов, белогвардейцев, а вы еще остались. Вас истреблять пока не разрешают, но помните – вы наши враги». В 1961–1964 гг. в СССР по религиозным мотивам было осуждено 1234 человека.

Большинством мирян и клириков антирелигиозная политика СССР персонифицировалась непосредственно с Хрущёвым. Его авторитет среди населения к середине 1960-х гг. был невысок. На религиозность народа хрущёвские гонения повлияли незначительно, более того, в начале 1960-х гг. в некоторых регионах РСФСР (например, в Чувашии, Тамбовской, Рязанской, Ульяновской и Кемеровской областях) наблюдался заметный рост обращений верующих к священнослужителям для совершения церковных обрядов (крещения, венчания и отпевания). Обещание Хрущёва, что в 1980 г. он пожмет руку «последнему советскому попу», не исполнилось. До 1980 г. Никита Сергеевич дожить не сумел – 11 сентября 1971 г. он умер от инфаркта миокарда.

Литература:

Архимандрит Августин (Никитин). Церковь плененная. Митрополит Никодим и его время. СПб.: Издательство СПб. университета, 2008.

Катакомбная, или Истинно-православная церковь (ИПЦ) находилась на нелегальном положении с 1920-х гг. Из-за репрессий в ней осталось мало священников. Тем не менее, общины ИПЦ продолжали действовать во многих регионах России и не соглашались на регистрацию Советом по делам религий и культов при Совмине СССР (СДРК). Десятилетиями сохранялись тайные монастыри и скиты. Многие верующие отказывались получать паспорта, участвовать в выборах, служить в армии. У ИПЦ были связи с Русской Православной Церковью Заграницей (РПЦЗ). Несмотря на репрессии, ИПЦ продержалась в подполье до падения коммунистического режима. Имели свои тайные скиты и старообрядцы.

Активно сопротивлялись госатеизму общины протестантов. Руководство официально признанного Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ) под нажимом властей в начале 1960-х приняло два документа, ограничивавших религиозную деятельность верующих. В мае 1960 г. образовалась Инициативная группа, добивавшаяся их отмены и проведения всесоюзного съезда баптистов. ВСЕХБ пытался лавировать, идя на уступки то верующим, то властям. КГБ арестовал около 200 сторонников Инициативной группы. В 1964 г. «инициативники» образовали Совет родственников узников евангельских христиан-баптистов в СССР, помогавший арестованным и их семьям и распространявший в СССР и за рубежом информацию о преследовании верующих. В итоге раскол в баптистской церкви стал неизбежен. В 1965 г. общины, выступившие против курса ВСЕХБ, создали независимый, нелегальный Совет церквей евангельских христиан-баптистов (СЦ ЕХБ). Многие его члены были арестованы и отбыли по несколько сроков в заключении. СЦ ЕХБ создал подпольное издательство «Христианин», выпускавшее типографским способом книги и журналы, общий тираж которых превысил полмиллиона.

Всесоюзная церковь верных и свободных адвентистов седьмого дня (ВСАСД) действовала в подполье с момента своего основания и непрерывно преследовалась. Ее руководитель Владимир Шелков провел 26 лет в лагерях и ссылках. Он был автором десятков книг и статей на религиозные и правозащитные темы. Его произведения и другая литература печатались нелегальным издательством ВСАСД «Верный свидетель». В 1976 г. адвентисты создали правозащитную группу, публиковавшую материалы о преследовании верующих.

Пятидесятники подвергались репрессиям с 1929 г. Более половины их общин отказались от государственной регистрации. Гонения вынудили пятидесятников выступить за право на эмиграцию. Первый список пятидесятников, добивавшихся выезда из СССР, был передан за рубеж в 1965 г. К 1979 г. в таких списках было 30 тысяч человек. В июне 1979 г. в Москве прошел съезд незарегистрированных общин, на котором избрали Братский Совет христиан веры евангельской пятидесятников. С 1970-х началось их сотрудничество с правозащитным движением. В мае 1980 г. пятидесятники создали свою самостоятельную правозащитную группу.