Текст книги "История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века"

Закон принят, страсти со временем улеглись. Однако остался вопрос, задававшийся многими, прежде всего теми, кто по роду своих занятий связан с изучением прошлого: имеет ли право государство заниматься проблемой «исторической легитимности»? Можно ли регулировать законодательно, что́ обществу следует помнить и о чем забыть? Большинство из тех, кто высказывался по этому поводу, сочли, что принятое постановление создало опасный прецедент и что политики использовали неадекватные средства: закон не может и не должен стать средством прямого и непосредственного воздействия на историческую память.

История более отдаленных эпох также порой порождала жаркие споры, в которых научная и общественно-политическая позиция оппонентов сложно переплетались между собой. Так, в середине прошлого столетия внимание испанских медиевистов было поглощено решением вопроса, имевшего не только и даже не столько научное значение: обсуждалась проблема складывания испанского национального характера – время его зарождения, причины и суть своеобразия испанского народа. В 1948 г. уже известный к тому времени филолог, историк и политический деятель Америко Кастро (1885–1972) опубликовал книгу «Испания в истории: христиане, мавры и иудеи» (Castro A. España en su historia: cristianos, moros y judíos. Madrid, 1948), в которой изложил ряд идей, вызвавших самую длительную и значительную по последствиям дискуссию в испанской историографии. А. Кастро считал, что испанский национальный характер складывался в период противостояния с иноверцами – мусульманами и иудеями. Он детально разработал значение фактора «инаковости» при оформлении национального самосознания: только при наличии «другого» складывается народ как таковой. Именно эпоха Средних веков, когда взаимодействие между сообществами христиан, мусульман и иудеев было наиболее тесным и длительным, стала временем появления «испанского характера».

Оппонентом А. Кастро выступил другой историк и также политический деятель (был депутатом кортесов, министром, главой совета министров Республики в изгнании) Клаудио Санчес Альборнос (1893–1984). Он полагал, что основные черты национального испанского характера оформились еще в древности и что о прославившихся в античности уроженцах Пиренейского полуострова – вожде восставших лузитан Вириате, философе Сенеке, императоре Траяне – можно говорить как об испанцах. С его точки зрения, мусульманское завоевание в начале VIII в. сильно замедлило, почти прервало процесс складывания национального самосознания (Sánchez Albornoz C. España, un enigma histórico. Buenos Aires, 1956). К. Санчес Альборнос считал теорию А. Кастро плохо аргументированной, поскольку тот опирался главным образом на литературные тексты, игнорируя данные документов и исторических сочинений.

Существенным обстоятельством, оказавшим влияние на всю дискуссию, стало то, что оба оппонента были политическими эмигрантами, покинувшими Испанию во время Гражданской войны, – К. Санчес Альборнос жил в Аргентине, А. Кастро – в США. Их спор одновременно был и продолжением интеллектуальной традиции, которая сложилась в работах литераторов и философов, принадлежавших к «поколению 98 года», и попыткой объяснить себе и всему миру истоки той национальной драмы, которую переживала Испания в годы Гражданской войны и установившегося после нее политического режима, который несколько десятилетий удерживал страну в изоляции от общеевропейских процессов. В этих условиях размышления об особом пути Испании и ее национальном характере были практических неизбежны.

Благодаря усилиям К. Санчеса Альборноса, стремившегося обнаружить и показать особенности национальной истории во всех возможных сферах, новый импульс в своем развитии получили сугубо научные изыскания по истории таких феноменов, как Реконкиста и феодализм. А в трудах А. Кастро оформилась концепция «convivencia» – сосуществования и взаимовлияния трех культур (христианской, мусульманской и иудейской), которая легла в основу многих исследований по истории и культуре прежде всего Аль-Андалуса. Если разработка проблем, связанных с испанским феодализмом и Реконкистой, в последнее время вызывает дискуссии почти исключительно в сообществе профессиональных исследователей, то представления о том, как в истории страны развивались межконфессиональные и межэтнические отношения, актуальны для более широкого круга общественности Испании.

Радикализация настроений части мусульман, проживающих в Испании, и трагические события марта 2004 г. (теракт в Мадриде, когда в результате трех взрывов в поездах погиб 191 человек) стали причиной изменений в историческом сознании на всех уровнях общества. Кульминационным на сегодняшний день моментом в оспаривании концепции «convivencia» можно считать выступление авторитетного историка, академика М. А. Ладеро Кесады с докладом «Мудехары[1]1
  Мудехары – мусульманское население в христианских королевствах Пиренейского полуострова в Средние века.


[Закрыть] в средневековой Испании» в цикле лекций, организованном Королевской Академией истории в апреле 2004 г. под названием «Три культуры». Он заявил, что в Испании не существовало такого явления, как гармоничная «convivencia» трех религий, речь может идти лишь о вынужденном сосуществовании («coexistencia»), и то в очень ограниченных масштабах. Но эти немногочисленные случаи мирного соседства иноконфессиональных групп должны служить, по мнению историка, положительным примером для современного мира. Осенью того же года в своем выступлении на презентации издания материалов упомянутого цикла (Las tres culturas. Barcelona, 2004) М. А. Ладеро Кесада заметил, что между мусульманами и христианами в современном мире возможны мирные отношения, если они перестанут апеллировать к Средним векам в своих взаимных претензиях.

* * *

Предлагаемое издание является первой в России коллективной историей Испании. Как и любое важное начинание, оно имеет своих предшественников. Среди них и первая на русском языке обобщающая «История Испании и Португалии» В. К. Пискорского, и ставшая настольной книгой нескольких поколений испанистов «История Испании» Р. Альтамиры и Кревеа, впервые изданная на русском языке в 1951 г., и многие общие «Истории Испании» на испанском, английском, французском языках. Однако наше издание, рассчитанное прежде всего на российского читателя, имеет в этом ряду и некоторые особенности. Жанрово она объединяет черты академического обобщающего труда и учебного пособия и, как кажется авторам и редакторам, может быть с успехом использована испанистами самой разной специализации: историками, филологами, искусствоведами. В то же время благодаря соответствующему отбору сюжетов и достаточно популярному характеру изложения книга может представлять интерес для самого широкого круга читателей.

Поскольку в отечественной испанистике на протяжении многих десятилетий преобладали исследования по социально-экономической и институциональной истории, в настоящее время более остро воспринимается недостаток исследований по политической истории; подчас неспециалисту сложно даже с необходимой степенью достоверности восстановить ход событий. Поэтому одну из своих главных целей авторы видели в том, чтобы представить читателю ход основных событий, рассказать, «как это было на самом деле»… Однако наш труд – не справочное издание, мы не претендуем на то, чтобы единообразно и с равной степенью подробности осветить все проблемы, которые могут заинтересовать читателя. Каждый автор в ходе работы сам определял оптимальную для своих глав и разделов структуру текста, отбирал сюжеты, расставлял акценты. В одних случаях материал разбит по тематическим блокам, в других сделана попытка представить для каждого хронологического среза разные стороны историко-культурного процесса в их нерасторжимом единстве.

Сочетание хронологического, проблемного и регионального подходов, как мы надеемся, позволяет авторам проследить наиболее важные проблемы испанской истории в их динамике и в то же время продемонстрировать многообразие региональных вариантов развития. Последнему обстоятельству соответствует и принятая в издании система транскрибирования личных имен и географических названий. Преодолевая устойчивую отечественную традицию давать их исключительно в кастильском варианте, применительно к странам Арагонской короны мы приводим имена и названия на каталонском языке или его валенсийском диалекте (Жауме, а не Хайме, Жирона, а не Херона и т. д.). Это не только дань прошлому, о котором мы пишем, но и отражение языковой ситуации в современной Испании, где статус официального языка имеют, наряду с испанским (который сами испанцы не случайно часто называют кастельяно), каталанский, баскский и галисийский.

Другая сторона проблемы транскрибирования связана с отечественными традициями передачи имен и названий уже на кастельяно. Из XIX в. идут представляющиеся сегодня неоправданными обычаи использования дефисов там, где в испанском языке их нет (Альтамира-и-Кревеа, Алькала-де-Энарес), особенности склонения сложносоставных испанских фамилий. Мы последовательно отказываемся и от когда-то существовавшей в нашей стране практики механического перенесения в русский язык множественного числа некоторых испанских существительных, вошедших в русский язык на правах терминов. Поэтому мы пишем фуэро, а не фуэрос, кабальеро, а не кабальерос.

С именами правителей Испании в настоящее время существует двойственная ситуация: с одной стороны, сохраняется латинская традиция (Филипп, а не Фелипе, Изабелла, а не Исабель), с другой – историки уже давно пишут Энрике, а не Генрих, Фернандо, а не Фердинанд. Авторы и редакторы этой книги исходили именно из этого, не пытаясь жестко провести какой-то определенный принцип.

Большое внимание мы уделяем истории культуры. Специально акцентируется вопрос о роли Испании в истории Америки, затронуты также различные аспекты российско-испанских отношений. Особенное звучание в истории Испании приобретает тема взаимодействия и взаимовлияния цивилизаций Запада и Востока, которой в книге уделяется должное внимание. Основной текст сопровождается небольшими вставками, посвященными персоналиям, городам, событиям, архитектурным и литературным памятникам и т. д. Издание снабжено картами и широко иллюстрировано.

Сноски даются лишь в самых необходимых случаях, главным образом при освещении наиболее дискуссионных вопросов и особенно при цитировании, зато каждый из томов включает библиографию, которая для удобства читателя распределена по разделам, а внутри них – по главам.

* * *

В написании данного тома принимали участие:

М. А. Астахов (участие в написании: главы 2 раздела 3 части II; главы 5 раздела 3 части II; главы 3 раздела 4 части II)

И. И. Варьяш (раздел 2 части II; глава 2 раздела 3 части II; глава 5 раздела 3 части II; глава 6 раздела 3 части II – в соавторстве; глава 3 раздела 4 части II)

В. А. Ведюшкин (Введение – в соавторстве; глава 1 раздела 4 части II – в соавторстве; главы 1, 3 раздела 1 части III – в соавторстве; раздел 2 части III; главы 1, 2 раздела 3 части III; глава 5 раздела 3 части III – в соавторстве)

Г. С. Зеленина (глава 3 раздела 1 части II – в соавторстве; участие в написании главы 2 раздела 2 части II; глава 6 раздела 3 части II – в соавторстве; глава 5 раздела 4 части II; глава 2 раздела 1 части III)

В. И. Козловская (раздел 1 части I; главы 1, 2 раздела 2 части I)

И. С. Пичугина (Введение – в соавторстве; глава 3 раздела 3 части II – в соавторстве)

Г. А. Попова (Введение – в соавторстве; глава 1 раздела 1 части II; глава 3 раздела 1 части II – в соавторстве; глава 1 раздела 3 части II – в соавторстве; глава 3 раздела 3 части II – в соавторстве; глава 6 раздела 3 части II – в соавторстве)

А. А. Ткаченко (глава 3 раздела 2 части I; глава 2 раздела 1 части II; глава 3 раздела 1 части II – в соавторстве; глава 1 раздела 3 части II – в соавторстве)

А. П. Черных (глава 4 раздела 3 части II; глава 4 раздела 4 части II; глава 4 раздела 1 части III; глава 3 раздела 3 части III)

Д. Г. Федосов (глава 5 раздела 3 части III – в соавторстве)

Н. В. Фомина (глава 1 раздела 4 части II – в соавторстве; глава 2 раздела 4 части II; главы 1, 3 раздела 1 части III – в соавторстве)

Е. Э. Юрчик (глава 4 раздела 3 части III).

Иллюстрации к тому подобраны В. А. Ведюшкиным и Г. А. Поповой при участии авторов глав. В книге использованы фотографии И. И. Варьяш, В. А. Ведюшкина, А. М. Ведюшкиной, Р. Каналес, Г. А. Поповой, Н. В. Фоминой.

Карты подготовлены Г. А. Поповой.

Библиография составлена В. А. Ведюшкиным и Г. А. Поповой на основании материалов, представленных авторами глав.

Хронологический указатель составлен В. А. Ведюшкиным и Г. А. Поповой.

Именной и географический указатели составлены А. В. Русановым, В. А. Ведюшкиным и Г. А. Поповой.

Часть I. Древняя Испания

Раздел 1. Испания в эпоху первобытности

[2]2
  В. И. Козловская (главы 1–3).


[Закрыть]

Топоним «Испания» вошел в употребление в эпоху поздней Римской республики, когда она провела на Пиренейском полуострове административно-территориальную реформу и создала провинции Испания Ближняя и Испания Дальняя. В более древние времена страна называлась Иберией, как об этом пишет, например, Авиен, ссылающийся в свою очередь на анонимный, но весьма информативный перипл (в переводе с греч. это означает «описание морского путешествия») VI в. до н. э., а в 400-х годах до н. э. сам посетивший Гадис (совр. Кадис) с его Гераклейоном, святилищем Геракла / Геркулеса и богатой библиотекой. Топонимом «Иберия» как названием Пиренейского (в древности Иберийского) полуострова пользовался – наряду с топонимом Hispania – и Страбон.

Местоположение страны, находившейся в древности между Галлией и Африкой и державшей – «в паре» с Карфагеном – ключ к Атлантике, было чрезвычайно выгодным и привлекательным, почвы плодородны, недра богаты. Климат и водообеспечение благоприятствовали не только развитию автаркичной экономики, но и производству товарной продукции как для средиземноморского, так и европейско-континентального рынка. Страбон указывает, что «из южной Испании в Рим транспортируется зерно, большое количество вина и оливкового масла, которое и по объемам производства, и по качеству превосходно и несравненно. Также экспортируются воск, камедь, мед, разные овощи» (Strabo III. 2.6).

Процесс освоения Европы, в том числе и Испании, древнейшими этносами чрезвычайно сложен, так как речь должна идти о различных – азиатских, африканских, собственно европейских – потоках людей одновременно. Принято считать, что древнейшие обитатели появились в Европе и назад. Именно к этому времени относятся наиболее древние из твердо датируемых современной европейской археологией следы трудовой деятельности человека. Они обнаружены в частности в Атапуэрке (пров. Бургос), Фуэнте Нуэва-3 и Барранко Леон-5 (пров. Гранада).

Об образе жизни древнейших «испанцев» сказать что-либо определенное настолько трудно, что остается открытым даже такой естественный, казалось бы, вопрос, как и чем они питались: продуктами собственной охоты или подбирая то, что оставалось от рациона хищных животных (иначе говоря, падалью) – львов, гиен, по миграционным путям которых они следовали.

Поскольку транспортные средства для переправы из Африки через Гибралтар в ту эпоху отсутствовали, а бифасные каменные орудия-чоппинги возраста 1,4–1,0 млн лет обнаруживают черты сходства с континентально-европейскими, с одной стороны, и грузинскими типа Дманиси, с другой, то представляется естественным предположение о родстве древнейших европейских (включая полуостровных) мигрантов с обитателями Ближнего Востока (Хеврон, Телль-эль-Обейд и др.). К древнейшим орудиям относятся осколки камня, никак неподправленные человеческой рукой, и чопперы (choppers) – ударники, т. е. камни, оббитые с одной стороны. Лезвия и chopping-tools чрезвычайно редки, хотя в классическом олдувае (ранее 1,6 млн лет) их число возрастает.

Древнейшим видом гоминид Пиренейского полуострова эпохи нижнего плейстоцена была сложная комбинация эволюционного ряда Homo habilis (Homo rudolfensis) и Homo erectus (Homo ergaster) Африки и Азии. Его аналог из Дманиси уже получил свое видовое название – Homo georgicus, это своего рода промежуточное звено между Homo habilis и Homo erectus, останки которого найдены также на острове Ява и в Китае.

Около 800 тыс. лет назад на Пиренейском полуострове уже известна целая серия стоянок, основанных человеком, предшественником Homo heidelbergensis и его прямого предка, названного испанскими специалистами Homo antecessor, картография останков которого свидетельствует о его более чем широком расселении по оси «переднеазиатский Восток – средиземноморский Запад» вплоть до современной испанской провинции Бургос и южных отрогов Пиренеев. Столь протяженные миграции были обусловлены климатическим фактором, изменениями флоры и фауны, сейсмической деятельностью Гималаев и оставили в качестве следов останки человека и млекопитающих, каменные орудия труда, фрагменты одежды из меха кролика и овцы.

Раскопки Атапуэрки показали, что она была многократно заселена древнейшими людьми. От интересующего нас периода сохранилось значительное количество человеческих останков и костей животных. Из орудий труда пока есть только одно: оно бифасное и сделано из кварцита. Радиометрические и геомагнитные методы, с одной стороны, и анализ микрофауны, с другой, позволяют отнести жизнь поселения к 524 000–423 000 гг. до н. э. Несколько моложе стоянки в округе современных испанских городов Леон, Саламанка, Вальядолид. Сегодня можно считать, что к нижнему плейстоцену в Европе относится более 30 стоянок и лишь малая их часть локализуется в Испании. В современной испанской науке их принято квалифицировать как campamentos centrales или asentamientos residenciales, т. е. их обитатели предпочитали жить в них более или менее постоянно, в сезоны между занятиями охотой, сберегая для пропитания туши животных, добытых методом загонной охоты, изготовляя орудия труда из камня и одежду из шкур животных. Известен другой тип стоянок, ассоциирующийся, например, с Галерией, находившейся по соседству с Атапуэркой, но использовавшейся как временное пристанище.

В среднем плейстоцене на Пиренейском полуострове появляется человек типа Homo heidelbergensis как такового, его другое название – Homo rhodesiensis – отражает факт его прибытия из Африки. Это более выносливый и интеллектуально развитый человек, и неслучайно, что именно он достиг северной части Европы и положил начало роду неандертальцев. В пределах Пиренейского полуострова следы его пребывания засвидетельствованы в Атапуэрке. Неандертальцы освоили более или менее разнообразные территории Пиренейского полуострова, организуя свою жизнь в долинах рек под открытым небом или, если речь идет о гористых зонах, то в гротах, пещерах / нишах под естественным скальным навесом. Окружавшая их фауна обычно представлена оленем, горным козлом, овцой, бизоном и даже слоном, а отличия от предыдущей эпохи состояли в способе добычи и приготовления мяса. Нередко охота велась с использованием копий и каменных стрел. Рацион питания всё более активно пополнялся за счет ловли речной рыбы (лосось, форель), реже – улиток и других моллюсков, а находки палок-копалок на стоянке Абрик Романи (Каталония) свидетельствуют об использовании в качестве пищи корней и клубней растений.

Эта стоянка представляет собой многослойный памятник. Она располагалась непосредственно у входа в пещеру на площади 2,5×4,0 м, на ней обнаружены очаги – как простые в виде естественного углубления, так и более или менее сложные, типа выкопанной вручную и обложенной камнями ямы. В пещере Морин над очагом в скале было пробито отверстие, по которому к нему поступал воздух. Обе стоянки, как и им подобные из предгорий Пиренеев и долины Тахо, просуществовали вплоть до позднего палеолита (30 тыс. лет до н. э.), отсюда – всё разнообразие их очагов.

В настоящее время испанской науке известно порядка 40 стоянок подобного типа, от Гибралтара на юге и вплоть до Астурии, Кантабрии и Страны Басков на севере полуострова. Они располагаются как правило вдоль морского побережья, в долинах крупных рек и продолжают свою жизнь вплоть до эпохи мустье. В этот период обнаруживается очень интересное явление: уже 10 тыс. лет назад туземные сообщества, обитавшие к северу от долины Эбро (провинции Арагон, Наварра, Риоха, Каталония), по своему образу жизни и роду занятий более коррелируют с запиренейской Европой, нежели с остальной частью Пиренейского полуострова, демонстрируя в своем развитии динамизм и готовность к заимствованию европейского технологического опыта и культурных достижений. Более южные образования практически целиком вписываются в средиземноморско-африканский палеолит и его локальные культуры. Символом палеолита Пиренейского полуострова является стоянка Эль Кастильо, открытая еще в 1903 г., но систематическому изучению подвергшаяся лишь в 1980–1990-х годах. Проведенные изыскания позволили археологам выделить 22 историко-культурных слоя и датировать ее жизнь 150 000–75 000 гг. до н. э.

В верхнем палеолите наблюдается заметный прирост населения за счет иммигрантов из запиренейской Европы, которые в условиях бурного таяния ледников оказались вынужденными покидать обжитые места, и Пиренейский полуостров, как воронка, вбирал их в себя. В одной только Кантабрии известно более 20 стоянок этого времени, что как нельзя лучше иллюстрирует тезис о полуострове как о своего рода убежище для европейцев. Они принесли с собой собственный набор изделий из разнообразного камня и технику его обработки, а также костерезное ремесло – изготовление подвесок, серег, бус, игл, шильев. Эти артефакты являются однозначным свидетельством расширения производственного кругозора туземцев и, следовательно, их религиозно-культурных знаний за счет ассимиляции новых навыков, идей и ценностей, поскольку, как известно, в древнейших языческих религиях украшения (равным образом и наиболее употребительные орудия труда) обязательно наделялись магическими свойствами, являлись амулетами, талисманами, оберегами и т. д. Их разнообразие чрезвычайно велико, а техника изготовления всегда совершенна. На стоянке Парпальо (Валенсия), возникновение которой относится к концу III тысячелетия до н. э., найдена разнообразная коллекция изделий из камня, включая так называемые бифасные стрелы с крылышками и черенком. Этот тип костяных стрел в эпоху энеолита будет воспроизведен в металле.

Центр Пиренейского полуострова по-прежнему остается наименее заселенным. В районе Мадрида сохранилась стоянка Эль Сотильо, поблизости от Альбасете – Эль Паломар, обе расположенные, кстати сказать, вдоль путей, соединявших Месету и средиземноморское побережье полуострова. Их обитатели вполне могли использовать лошадь и оленя как надежные транспортировочные средства, их костные останки широко представлены в археологических материалах обеих стоянок.

В 17 500–11 500-х гг. до н. э. каменные стрелы постепенно вытесняются костяными. Костерезная индустрия этого периода обладает различными технологиями добычи и обработки кости, а ее продукция становится стандартизированной. В изменениях в области производства этого периода, как в зеркале, отражаются процессы слияния in situ человеческих праобществ собственно туземных этносов и пришельцев и последовательного формирования на столь сложной и динамичной основе множества локальных раннеродовых организаций. Поселения этого времени представляют собой campamento, или своего рода стан: их скромная по размерам территория оконтурена стенами, а обитатели живут в них постоянно.

Поздний палеолит Пиренейского полуострова отмечен, как известно, широким распространением наскальной живописи. Ее хрестоматийным примером являются росписи в пещерах Альтамиры (Кантабрия), Льомина и Кастильо (Астурия). Следует заметить, что памятники наскальной живописи к настоящему времени выявляются в Испании практически повсеместно и представлены двумя разновидностями – выполненные либо красками, либо методом резьбы и гравирования. Безусловным шедевром признается живописное панно из Лос Летрерос (пров. Альмерия) с изображением шамана, или колдуна. У него в руках предмет, напоминающий серп или молодой месяц, а на голове – маска с козлиными рогами. Его окружают группы людей и животных, выполненные краской, наиболее схематично изображенные из которых напоминают различные геометрические фигуры типа зигзагов, крестов, свастик и т. п. Видно, что отдельные члены групп объединены по половому признаку. Сюжет носит сакрально-космогонический характер и посвящен процессу образования человеческого сообщества под руководством божества плодородия, одной из зооморфных персонификаций которого в индоевропейской мифологии являлся козел, или такая его важная часть, как рога. Можно предложить и другой вариант интерпретации: центральным персонажем выступает не само божество, а его посредник – жрец в козлиной маске. Возникновение человеческого общества открывает новый жизненный цикл Природы, символизируемый нарождающимся месяцем. Не вызывает сомнения, что пещеры, столь дивно декорированные, служили святилищами, а мелкие предметы (костяные фигурки, пластины с выгравированными на них животными) носят культовый характер, являются данью почитания и благодарности божествам, воплощавшимся в животных и сопутствовавшим человеку в его многотрудной жизни.

Изображения второго типа выполнялись на открытых пространствах, например, на склонах скал или на невысоких плато, доступных взору любого человека, а не только носителей сокровенного духовного знания. Памятники этого типа найдены в Каталонии, Галисии, в бассейне реки Тахо. Излюбленным материалом служили песчаники, наиболее подходящие для выбивания с помощью резца, нередко в комбинации с техникой выжигания и нанесения насечек и зарубок, какого-либо панно. Обычно это были многофигурные композиции, образуемые группами людей, которые исполняют некое священнодействие. Пространство между ними заполнено изображениями животных, а также крестов, свастик, подков или шарообразных сосудов, традиционно использовавшихся для отражения связи ритуального действа с солнцем и другими божествами его, т. е. солярного, круга, – покровителями природы и ее изобилия.

Можно ли считать искусством элементы художественного творчества, свойственные артефактам палеолитической эпохи? Известно, что англосаксонская этноархеология отрицает эту возможность, а французская школа истории искусства, напротив, исходит из представления о том, что на протяжении всей истории человеческого общества искусство несло в себе, с одной стороны, религиозную функцию и одновременно имело утилитарный смысл, а с другой – служило средством выражения эстетических идей и представлений. Зеркалом такого гармоничного интерпретационного симбиоза можно считать пещерную живопись Альтамиры, отразившую весь пыл того религиозного чувства, который буквально озарял души страждущих как в моменты изображения своих божеств в виде известных им животных, так и в момент их созерцания. Палеолитическое искусство континентальной Европы и Пиренейского полуострова связано с появлением Homo sapiens sapiens. Этот человек создал ритуальные пляски, освоил гравирование по дереву и кости и другие искусства, несмотря на то что в отличие от человека мыслящего, способностью к абстракции и символизму он обладал, пожалуй, лишь на интуитивном уровне.

Итак, палеолитическая материальная культура Пиренейского полуострова – это настоящая мозаика, которая состоит из более чем 150 стоянок, располагавшихся чаще всего в пещерах или в нишах, естественным путем образовавшихся в скалах. Их особенно много на кантабрийском побережье, где сконцентрировано почти две трети всех стоянок. В Андалусии и долине Эбро обнаружено приблизительно по 20 стойбищ, в остальных районах (включая Месету и средиземноморское побережье) их открыто пока не более дюжины.