Текст книги "История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века"

Ибн Рушд оставил также сочинения по медицине, математике, астрономии, этике и политике. В XIII в. благодаря переводам на иврит и латынь, осуществленным в Испании, его идеи были восприняты европейскими схоластами и затем оказали большое влияние на Фому Аквинского.

Хотя слава Ибн Рушда как философа затмила в глазах потомков все прочее, он был еще и выдающимся законоведом того времени. В 1169 г. он стал судьей в Севилье, а двумя годами позже вернулся в Кордову на пост кади. Особенностью Ибн Рушда был подход к философским штудиям и сюжетам с точки зрения правоведа. Обладая фундаментальной юридической подготовкой, детально зная маликитский мазхаб, он изучал различные религиозно-правоведческие школы, их основания и внутреннюю логику. Около 1188 г. он закончил работу об официальных правовых толках и системе аргументации каждой из них при вынесении частного определения. Этот вопрос в маликизме обычно замалчивался, в то время как захириты и шафииты, напротив, были к нему очень внимательны. Ибн Рушду было свойственно самостоятельное и глубокое осмысление как философских, так и доктринальных правоведческих сюжетов, с опорой на ученую эрудицию и огромный опыт судебной и политической практики.

После падения альмохадской империи в тайфах и особенно в Гранадском эмирате позиции маликитской школы укрепились. Во многом это было связано с успехами христиан и продвижением Реконкисты. В структуре последнего испано-мусульманского государства маликиты играли основную роль, законоведы, имена которых мы встречаем в биографических словарях и сборниках судебных решений и мнений, занимают первое место в андалусских городах и, конечно, Гранаде – по своим знаниям, компетенции, социальному престижу и тому влиянию, которое они оказывали на круги, близкие к эмиру. Это не означает, что захириты исчезли из Аль-Андалуса. О них известно из сочинений восточных авторов. Но маликизм, безусловно, был признанным официальным толком, к нему апеллировали, на него надеялись и представители правящей династии насридов.

С другой стороны, следует учитывать, что маликизм XIV–XV вв., испытавший воздействие весьма специфической для ислама, с точки зрения политического положения, ситуации (например, вассальные отношения эмиров с христианскими государями, плотное и повседневное соседство мусульман с христианами, появление обширной группы мусульман, живших под властью христиан), вынужден был изменяться. Это обстоятельство нашло отражение в сборниках фетв – судебных решений и определений, которые выносили крупнейшие законоведы того времени: Ибн Лубб и его ученики аль-Шатиби, Ибн Сирадж и аль-Хаффар, Мухаммад аль-Саракусти, аль-Ваншариси, творившие в Гранаде и Магрибе.

Эпоха позднего Средневековья и заката исламской цивилизации на Западе ставила перед правоведами новые вопросы, порождала небывалые для классического шариата ситуации, требовавшие не просто реакции, а глубокой рефлексии и выработки, пусть и на основе авторитетного традиционного знания, новых подходов, а значит, и немыслимых для маликизма за пределами Испании конкретно-юридических суждений.

Хронисты и авторы биографических словарей упоминают в качестве основных культурных и интеллектуальных центров Аль-Андалуса Кордову, Севилью, Толедо, Сарагосу, Гранаду, Малагу, Альмерию и Гуадикс. В сельской местности существовали школы начального уровня.

На мусульманском Западе начальным обучением в скромных школах занимался учитель, которому платили родители учеников. Это обучение строилось вокруг Корана и его целью было, чтобы ребенок обладал хорошим почерком, хорошей дикцией, правильно и благозвучно читал коранические тексты и умел сделать паузу или акцент в устной речи. Ибн Хальдун рассказывает о том, что ученик на первой ступени обучения постигал основы счета, должен был наизусть знать основы арабской грамматики, вслед за Кораном изучал поэтические и эпистолярные произведения. Такая система обучения облегчала постижение Книги и закладывала отличную основу для следующего этапа. Высокий уровень школьного образования – важнейшая черта андалусской культуры. Отличное образование получали и отпрыски правящей династии во времена эмирата, халифата и тайф. Жители Аль-Андалуса всех социальных классов испытывали живой интерес к учению, несмотря на то, что образование было платным и требовало серьезных финансовых вложений.

Появление медресе, или университета, в Испании относится только к XIV столетию (в Багдаде – 1065 г.), оно было основано гранадским эмиром Йусуфом I, покровителем изящной словесности, стремившимся повысить свой престиж в мусульманском мире.

Кораническая сура, запечатленная в гипсе. Альгамбра, Гранада

Неизвестно, сколько времени обычно длилось обучение. Посещение занятий в школе дополнялось прослушиванием курсов по одному или нескольким предметам «на стороне», в том числе и на Востоке. Путешествия в поисках мудрости в арабоязычные земли, лежавшие за пределами Испании, были обычным явлением, хотя и не обязательным, могли сопровождаться хаджем, службой и затягиваться на годы. Большое внимание уделялось углубленному изучению Корана, Предания (прежде всего Муватты Ибн Малика) и арабского языка, занимались и литературой (доисламской поэзией, придворной поэзией, филологией).

Книжные собрания Аль-Андалуса

В Аль-Андалусе было немало богатых книжных собраний. Особенно славилась библиотека Хакама II, один только каталог которой состоял из 44 регистров в 500 листов каждый. Это собрание создавалось кропотливым трудом профессиональных копиистов и энтузиазмом принца, а затем правителя, заказы которого поступали в скриптории. Знатоки кроме того привлекались к работе в библиотеке по сверке оригиналов с копиями, дабы избежать ошибок и пропусков. Хакам одним из первых приобрел экземпляр знаменитой «Книги песен» – истории арабской поэзии и музыки, которую составил восточный писатель Абу ль-Фарадж аль-Исфахани. В Кордове X столетия были известные библиотеки, принадлежавшие ученым. С падением халифата библиотека Хакама разошлась по коллекциям правителей тайф и частным собраниям ученых мужей. Альморавиды не очень интересовались книгами, хотя Али, сын Йусуфа Ибн Ташфина приказал присылать книги для своей библиотеки со всей Испании. Альмохады использовали переписчиков и каллиграфов Аль-Андалуса. В Гранадском эмирате род Бану Ашкелула присвоил себе библиотеку, собранную аль-Зубайди, бежавшим из Хаэна в Гранаду. Основной ее фонд был возвращен по приказу эмира Мухаммада II истинному владельцу. Известны и другие коллекции, что свидетельствует о высокой книжной культуре, свойственной всему исламскому миру в Средние века и нашедшей выражение в особом почитании книги, заключенного в ней знания и, кроме того, в развитии искусства каллиграфии и складывании профессиональных сообществ переписчиков.

Филологические штудии, изучение грамматики и лексикографии понималось в исламском мире как неотъемлемая часть постижения богооткровенного Писания. Ранние арабские филологи опирались на древнеарабскую, еще доисламскую поэзию, стремясь постигнуть «чистое» словоупотребление, так что их трактаты были наполнены поэтическими цитатами. К ним относились не только как к иллюстративному материалу, но видели в них авторитетный источник. В Аль-Андалусе арабским языком и литературой занимались активно, но к сожалению мало что из созданного дошло до наших дней. Тем не менее об ученых, посвятивших себя арабской филологии, известно много. Приведем лишь несколько самых ярких примеров.

В 941 г. в Кордову с Ближнего Востока прибыл филолог Абу Али аль-Кали, которому Абд ар-Рахман III поручил обучение принца Хакама. Аль-Кали преподавал и писал в Аль-Андалусе около 20 лет и привез с собой большую часть своей библиотеки. Те книги, которые он не мог взять с собой или которые были утеряны по дороге, он надиктовывал по памяти вместе со своими комментариями. Самая известная его работа – «Книга надиктованного», посвященная халифу. В ней автор собрал весь тот материал, который он давал андалусским ученикам, – многочисленные рассказы о Пророке, сведения об арабах, их языке, поэзии, пословицах, исторические анекдоты об арабских поэтах эпохи Халифата, стихотворные и прозаические отрывки, которые он сам воспринял от своих учителей. Его большой словарь, «Книга языковых редкостей», включал, вероятно, около 4500 листов.

Среди эрудитов, окружавших аль-Кали, выделялись историк Ибн аль-Кутийа (ум. в 977 г.) и знаток грамматики Абу Бакр аль-Зубайди (ум. в 989 г.). Первый создал целый ряд трудов по грамматике, филологии и истории, которые особенно ценились впоследствии. Второй переложил словарь аль-Халиля, создав «Книгу консонанта „айн“», ставшую классической в Аль-Андалусе.

В Испании эпохи тайф особенно известен был слепой Ибн Сида. Он родился в Мурсии, учился у своего отца и багдадского филолога Саида, потом у Абу Амра аль-Таламанки. Перу Ибн Сиды принадлежит значительное число произведений, из которых до нас дошло только два словаря: 27 томов аналогового словаря, следовавшего порядку больших восточных лексикографов, и классический словарь с алфавитным принципом поиска. Оба словаря были хорошо известны как на западе, так и на востоке мусульманского мира. В первой половине XIII в. Умар аль-Шалавбини, который преподавал в Кордове, создал замечательную филологическую школу. Одним из его учеников был Ибн Малик, уроженец Хаэна, затем уехавший учиться на Восток – в Дамаске, Алеппо, Хамате. Ибн Малик остался в Дамаске, где пользовался большим уважением за свои филологические познания.

В XIV в. два испано-мусульманских филолога – Абу Хаййан аль-Гарнати из Гранады и Ибн аль-Саиг из Альмерии на обратном пути после хаджа обосновались и преподавали в Каире.

Интерес к наукам, ориентированность исламского средневекового общества на образованность, престижность интеллектуальных занятий довольно быстро привели к возникновению на исламской почве замечательного жанра – биографий. Обычно составлялись объемные биографические словари, в которых в хронологическом порядке помещались жизнеописания ученых, правоведов, судей и т. д.

В мусульманской Испании биографический жанр появился впервые в X в. благодаря приехавшему из Кайруана законоведу Мухаммаду бен аль-Харит аль-Хушани, который составил «Историю Кордовских судей», охватившую около двух с половиной столетий. В конце столетия Ибн аль-Фаради (962–1013), получивший образование в Каире, Мекке и Медине, написал «Книгу истории ученых мужей Аль-Андалуса», обширность и точность сведений которой поражают до сих пор. В XII в. Ийадом, уроженцем Сеуты, совершенствовавшим свое образование в Испании и затем ставшим кади Сеуты и позже Гранады, была написана книга о законоведах-маликитах. Продолжателем дела Ибн аль-Фаради стал кордовец Ибн Башкувал (1102–1183). Он даже назвал свое произведение «Продолжение» и поместил в нем 1400 биографий литераторов XI–XII вв. Здесь же приводились списки учителей и их учеников, многочисленные сведения об истории управления и о топонимике. Это сочинение в свою очередь было продолжено Ибн аль-Аббаром в его «Приложении к продолжению», которое заканчивалось серединой XIII столетия. Цепочка продолжателей дела аль-Фаради украшена трудом Ибн аль-Зубайра из Хаэна (1230–1308), знатока грамматики и Предания, который жил в Гранаде и был одним из двух учителей Ибн аль-Хатиба. Он занимал пост имама и предстоящего на молитве в Большой мечете и создал коллекцию биографий законоведов Аль-Андалуса XII–XIII вв. Ибн Абд аль-Малик аль-Маракуши (1237–1304), бывший кади Марракеша, составил «Продолжение и приложение к трудам Ибн аль Фаради и Ибн Башкувала». Этим основополагающим сочинением об известных людях мусульманского Запада, особенно для второй половины XIII в., пользовались затем и Ибн аль-Хатиб, и Ибн аль-Кади. В «Книге о высшей должности» гранадского кади Ибн аль-Хасана аль-Нубахи (создана в середине XIV в.) были собраны сведения о правоведах насридского эмирата.

С самого раннего времени арабы выказали интерес к занятиям историей, особенно к деяниям своих предков и к своей генеалогии. Средневековая арабская историография была посвящена изначально изучению высказываний Посланника и его сподвижников и мусульманским завоеваниям. Затем внимание больше стало концентрироваться на всемирной истории, в том числе на истории иудеев и христиан, попавших под власть арабов. На Востоке история развивалась по трем направлениям: одни придерживались жанра анналистики, составляя труды по всемирной истории и доводя их до своего времени; другие описывали только небольшой период; третьи занимались историей одного города или региона, концентрируясь на биографиях известных людей, которые здесь жили или появлялись.

В Испании историописание в VIII–IX вв. носит скорее легендарный характер. Дошедшие анонимные повествования о завоевании полуострова и хроники безлики, топосны и мифологизированы.

Первым настоящим историком Аль-Андалуса стал Ахмад аль-Рази, по происхождению перс, труд которого по истории Испании, дополненный его сыном Исой сохранился, к сожалению, только в отрывках. Крупнейшим испано-мусульманским историком был Ибн аль-Кутийа – «сын готки». Он родился в Севилье и принадлежал к потомкам вестготской аристократии. Ибн аль-Кутийа получил образование в родном городе, а потом перебрался в Кордову. Он был библиофилом, законоведом, знатоком Предания, одновременно был представлен халифу Хакаму II как самый известный филолог своего времени. Его хроника была продиктована и записана одним из учеников во второй половине X столетия.

Историки Аль-Андалуса принадлежали к общеисламскому культурному пространству и потому нередко продолжали анналы, созданные на Востоке. Например, «Хроника» кордовца Ариба бен Сада (ум. в 980 г.) была составлена в продолжение анналов аббасидского историка Табари (ум. в 923 г.) и доведена до правления Абд ар-Рахмана III.

Одним из самых значительных историков испанского Средневековья был Ибн Хаййан (987/988–1076), родившийся в Кордове в семье секретаря аль-Мансура и получивший отличное образование. Ибн Хаййан поступил писцом в канцелярию, что позволило ему иметь доступ к трудам предшественников и к документации, дабы реконструировать исторические события. Созданная им история XI столетия состояла из 60 частей, или томов. Его сочинения наполнены разнообразной и надежной информацией, хотя и дошли до наших дней лишь частично.

Различные исторические сочинения, создававшиеся в последний, гранадский, период истории мусульманской Испании, скорее имели локальный характер с биографическими сводами (например, история Альмерии Ибн Хатима). Официальная историография была представлена Ибн аль-Хасаном аль-Нубахи, кадием, посвятившим свое сочинение правителям насридской династии (заканчивает повествование Мухаммадом V), придворной жизни и окружению эмиров.

Во второй половине XIV столетия были созданы одни из важнейших для Гранадской истории сочинения – их автором был Лисан аль-дин Ибн аль-Хатиб (1313–1375). Родился он в Лохе, в семье ученых и сановников. Служил секретарем канцелярии эмира, затем был визирем при Йусуфе I и Мухаммаде V, после переворота бежал в Фес, где пал жертвой политических интриг. Будучи государственным должностным лицом, писателем, философом и медиком, Ибн аль-Хатиб остался в веках прежде всего как историк. Его перу принадлежат пять сочинений, в которых он, оставаясь верен мусульманской традиции анналистики, изложил политическую историю Гранады, Аль-Андалуса, международных отношений, дал замечательные очерки быта, обычаев и нравов, физических характеристик, произношения своих соотечественников. Историк сопроводил свои работы ссылками на тех авторов, материалами которых он пользовался, в своих исследованиях активно прибегал к документации, к которой имел доступ как официальный летописец Гранадского эмирата.

Современником Ибн аль-Хатиба был знаменитый литератор, философ, историк Ибн Хальдун (1332–1406), по праву считающийся одним из крупнейших мыслителей. Ибн Хальдун родился в Тунисе и большую часть жизни провел в Северной Африке, но принадлежал к древнему арабскому роду, с VIII в. обосновавшемуся в Испании и игравшему видную политическую роль в Севилье накануне взятия ее христианами. Ибн Хальдуну принадлежит обширный труд, последние тома которого рассказывают о североафриканских династиях. Наиболее известно введение (Мукаддима, или Пролегомены) к этому произведению, в котором порой видят первый опыт социологического сочинения. Кроме того, его работа наполнена ценнейшими наблюдениями и зарисовками политической жизни и повседневности Гранадского эмирата. Для Ибн Хальдуна характерно критическое отношение к историческим материалам. Творчество Ибн Хальдуна – яркий пример включенности Аль-Андалуса в общеисламское культурное пространство и ценнейший вклад в него испано-мусульманского региона.

Как и на Востоке, на Западе исламского мира большое внимание уделялось точным, естественным наукам и медицине. Здесь изучали геометрию, арифметику и алгебру, астрономию, ботанику и фармакологию.

Золотая башня в Севилье

Медицина развивалась в Аль-Андалусе в самом тесном контакте с медициной восточной – обычно испанские лекари дополнительно учились в Багдаде или Кайруане, хорошо знали труды Ибн Сины. Кроме того, они опирались на достижения персидской и эллинистической медицины, читали Гиппократа и Галена. Известно, что медики принимали активное участие в переводе на арабский «De materia medica» Диоскорида, подаренной халифу Константином Багрянородным. Эта работа осуществлялась под руководством византийского монаха Николая. В то же время многие андалусские трактаты по медицине, написанные на арабском, становились известны остальной Европе благодаря переводам на иврит, латынь и провансальский. Например, Абу ль-Касим Халаф аль-Захрави (Абулькасис в латинской традиции) оставил медико-хирургическую энциклопедию. Перевод ее был известен Герарду Кремонскому.

В омейядской Кордове среди врачей было много христиан (самый известный Халид Ибн Йазид Ибн Руман) и иудеев (знаменитый Хасдай бен Шапрут). В XI–XII вв. врачебной практикой и созданием теоретических трактатов и руководств прикладного характера занимался род Бану Зухр, давший целую плеяду блестящих медиков. Они опирались на опытное знание, занимались тонкой диагностикой, терапевтическими методами, писали о гигиене, диете, профилактике заболеваний и медикаментах, прежде всего растительного происхождения. Известны трактаты по офтальмологии (Абу Марван), общей патологии (Ибн аль-Хатиб), о чуме, противоядиях и многом другом.

Важно подчеркнуть, что медики Аль-Андалуса как правило были учеными широчайших познаний. Они занимались правом, филологией, философией, ботаникой и астрономией, писали исторические сочинения и поэмы, состояли на службе у халифов и эмиров.

Интеллектуалы Аль-Андалуса осознавали себя органичной частью исламского мира. Путешествия на Восток, в Аравию и Северную Африку, продолжение там образования, активная переписка с восточными коллегами, знакомство с последними новинками и классическими трудами ученых и поэтов метрополии – все это свидетельствует об устойчивости связей Востока и Запада. Принадлежность к мусульманскому миру во многом определила и векторы развития науки и культуры, ориентированные и на испанской почве на постижение богооткровенного, открывавшегося в самых разных областях знания.

В то же время Аль-Андалус оставался самой западной и удаленной провинцией исламской цивилизации, что не могло не наложить своеобразного отпечатка на здешнюю культуру. Испано-мусульманские ученые мало зависели от политической конъюнктуры в Багдаде или Кайруане, но испытывали самое непосредственное давление со стороны маликитов, поддерживавших один из самых консервативных порядков. Они вынуждены были считаться с изменением настроений правителей северо-африканских династий и близким соседством все более и более усиливавшихся христианских королевств. Обращает на себя внимание и тот факт, что многие интеллектуалы искали счастья на службе в государственном аппарате и нередко призывались властью на ведущие должности, каковой был, например, пост главного кади.

В Аль-Андалусе существовал высокий уровень начального образования с особым вниманием к изучению языка, что отличало западный порядок от восточной традиции, сразу сосредотачивавшей внимание на коранических штудиях, и заботливое сохранение арабского языка при оформленности местных диалектов и распространенности романских языков в разговорной речи.

* * *

Развитие исламской цивилизации на Западе, зажатой между Европой и Африкой, безусловно, при всей ее генетической и отрефлексированной связи с Востоком, было не только самостоятельным, но и своеобразным. Политический и общественный порядок, экономический уклад, культура и быт мусульман Аль-Андалуса, базируясь на общей для исламского мира основе, которая заботливо сохранялась, даже консервировалась, тем не менее постепенно приобретали особые черты, создавшие их неповторимый облик. Это обстоятельство, впрочем, мало занимало современников, поскольку для них, воспитанных в лоне в высшей степени абстрактной и универсалистской религии, различия и нюансы, интересующие современного исследователя, отходили на второй план.

С исчезновением с политической карты Пиренейского полуострова последнего мусульманского государства многовековое присутствие исламской цивилизации не было разом пресечено. Действительно, уже с первыми победными шагами Реконкисты, когда под руку христианских государей стали отходить принадлежавшие до того мусульманам земли, внутри христианских королевств появилось мусульманское население. В XIII–XV вв. по мере продвижения христиан на юг число мусульманских подданных кастильских и арагонских королей неуклонно росло. Далеко не все мусульмане готовы были сниматься с места и переезжать в Гранаду или Фес. Новые власти обещали широкие права автономии, гарантировали свободное отправление культа. Вплоть до эдиктов о крещении мавров, издававшихся в XV–XVI вв., мусульмане жили под властью христианских правителей, сохраняя веру, закон, обычаи, хозяйственный уклад, имея свою администрацию, свои школы и кладбища.

Многие достижения исламской цивилизации были восприняты в христианской Испании исподволь благодаря соседству и общей повседневной жизни. Кроме того, мусульмане немало сделали для того, чтобы передать накопленные знания неарабскому миру. В тандеме с иудейскими учеными и переводчиками были осуществлены переложения на латынь важнейших для западноевропейской мысли сочинений. Пожалуй, самым известным интеллектуальным сообществом в Испании XIII в. было сообщество переводчиков в Толедо, которому покровительствовал кастильский король Альфонсо X Мудрый.

Аль-Андалус, самая далекая и западная провинция исламского мира – обращенный лицом к Мекке, овеваемый жарким дыханием Сахары и суровыми северными ветрами, крепко стоявший пышными городами и цветущими садами – дал человечеству удивительный опыт цивилизационной цельности и способности к межцивилизационному контакту, сохранения идентичности и глубокого внутреннего развития.