Текст книги "История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века"

Альфонсо VI объединил под своей властью Леон, Кастилию и Галисию в 1072 г. Этому предшествовала его длительная распря со старшим братом Санчо II, королем Кастилии. Альфонсо VI в начале 1072 г. был вынужден бежать из Леона под защиту вассала своего отца – правителя тайфы Толедо аль-Мамуна (1043–1075). Король-изгнанник оставался там около девяти месяцев, по истечении которых произошло событие, позволившее ему не только вернуться в свои земли, но и получить короны двух королевств – и Леона, и Кастилии. Санчо II погиб при осаде Саморы, где находилась его сестра, донья Уррака, оказавшая поддержку Альфонсо.

До самой смерти аль-Мамуна в 1075 г. Альфонсо VI не совершал нападений на толедскую тайфу, но после восшествия на престол аль-Кадира, внука аль-Мамуна, ситуация в Толедо осложнилась. Аль-Кадир не унаследовал никаких политических талантов своего деда. Аль-Кадир не смог удержать в подчинении Кордову и Валенсию, которые были присоединены аль-Мамуном. Кордова перешла в руки севильского эмира аль-Мутамида. Валенсия стала независимой тайфой в 1075 г. в результате восстания. Власть там захватил бывший приближенный аль-Кадира судья города Абу-Бакр.

При аль-Кадире возросли поборы с населения, что не в последнюю очередь способствовало ослаблению его позиций в Толедо. У него довольно быстро появилась сильная оппозиция, которая обратилась за помощью к правителю Бадахоса аль-Мутаваккилю. Тот начал наступление на земли Толедо и взял несколько замков и поселений. На юге против Толедо активно действовал севильский правитель аль-Мутамид, у которого, видимо, также были сторонники среди подданных аль-Кадира. Восточным границам тайфы угрожали правители Сарагосы. В 1079 г. в Толедо началось восстание, которым воспользовался аль-Мутаваккиль и занял город. Аль-Кадир бежал в Уэте и обратился за помощью к Альфонсо VI. Альфонсо VI подавил мятеж и изгнал аль-Мутаваккиля. В благодарность король получил три владения с замками – Сориту, Кантуриас и Каналес. Оставив в них гарнизоны, он вернулся в Кастилию.

В 1082 г. у леоно-кастильского короля осложнились отношения с севильским эмиром. Альфонсо отправил к аль-Мутамиду посольство для выяснения причин задержки ежегодных выплат. Возглавлявший его иудей Ибн Шалиб был убит, а его спутники взяты под стражу. Альфонсо, узнав об этом, стал готовить военный рейд на юг. И в 1083 г. два больших отряда христиан двинулись к Севилье. Этот поход был очень удачен для короля: он не только достиг стен столицы своего противника, но и дошел до Тарифы – самой южной оконечности Пиренейского полуострова.

Угроза завоевания тайфы Толедо другими эмирами была очевидна для Альфонсо VI. Осенью 1084 г. он начал осаду города, завершившуюся его сдачей в мае 1085 г. По договору, заключенному при этом, Альфонсо VI должен был помогать аль-Кадиру занять Валенсию. Король получал в свое распоряжение все мечети города с их имуществом, кроме главной, а также все владения, принадлежавшие аль-Кадиру, в том числе дворцы и городской замок – алькасар.

Территория толедской тайфы не ограничивалась лишь городом Толедо и его округой. Одновременно с ними к Леоно – Кастильскому королевству были присоединены многие небольшие города с прилежащими землями и сельскими поселениями. В результате взятия Толедо стало очевидным преобладание одной из сторон в противостоянии христиан и мусульман – за короткий срок территория самого крупного христианского королевства увеличилась почти в два раза. Под власть христиан перешла одна из самых крупных тайф и, что немаловажно, со значительным мусульманским населением. У мусульман, пожалуй, впервые возникло ощущение реальной угрозы их присутствию на полуострове. В результате эмиры Севильи, Бадахоса и Гранады обратились к одному из самых сильных в тот период правителей Северной Африки – Йусуфу Ибн Ташфину с просьбой защитить пиренейских мусульман.

Эпоха правления Санчо и Альфонсо стала временем утверждения на политической сцене Леоно-Кастильского королевства новой социальной силы – рыцарства. Именно при дворе этих государей прославился Родриго (Руй) Диас де Бивар (ок. 1050–1099), жизнь и деяния которого уже в XII в. воспринимались как воплощение рыцарского идеала. Благодаря своим ратным подвигам он получил прозвища Кампеадор – «воитель» и Сид – от арабского слова «sīdi» – «господин».

Толедо. Панорама средневековой части города

Родриго происходил из семьи кастильского рыцаря, чьи владения находились неподалеку от Бургоса и включали местечко Бивар, от которого и происходит вторая часть его имени. В юности Родриго был отправлен ко двору леоно-кастильского короля Фернандо I, где воспитывался вместе с его старшим сыном – будущим королем Санчо II и стал королевским оруженосцем (armiger regis). Он командовал королевской дружиной, в сражениях нес знамя короля (эта должность именовалась альферес). После гибели Санчо при осаде Саморы Родриго де Бивар согласился перейти на службу к его брату Альфонсо VI. Существует легенда, что прежде чем принести присягу верности новому повелителю рыцарь потребовал от него поклясться, что он непричастен к убийству брата («клятва в Гадеа»). Сид занял довольно заметное место при дворе нового короля: по его воле Родриго получил в жены донью Химену Диас, представительницу одного из самых благородных леонских семейств, находившегося в родстве с королями. Заметим, что благодаря таким брачным союзам могло происходить слияние новой элиты – опоры новой династии – с древними аристократическими родами. Родриго выполнял многочисленные важные поручения Альфонсо VI, в частности был отправлен за данью в Севильскую тайфу. Но пик славы Сида пришелся на те периоды, когда он находился в изгнании. Причиной двух его конфликтов с королем стали самовольные военные действий против мусульман и неисполнение королевской воли. Оба раза, покинув земли, находившиеся под контролем христиан, Сид поступал на службу к эмирам тайф.

«Песнь о моем Сиде»

Родриго Диас де Бивар – герой знаменитого средневекового эпоса «Песнь о моем Сиде». Созданное в XII в. это произведение стало первым крупным поэтическим текстом на романсе: оно состоит из 3735 стихов, которые объединяются в разные по величине строфы с общей ассонансной рифмой. Повествование начинается с изгнания Сида из-за ложного обвинения в краже. Завоеванием Валенсии и другими ратными подвигами изгнанник возвращает себе расположение короля, который в знак примирения предлагает заключить брак между дочерьми Сида и отпрысками благородного рода – инфантами Карриона. Однако инфанты оказываются недостойными рыцарями. Выказав трусость в столкновении с маврами, они вымещают свою злость на дочерях Сида: исстегав их плетьми, бросают связанными в лесу. Чести Родриго нанесен новый удар, и он обращается за правосудием к королю. Альфонсо VI назначает судебный поединок, победа в котором над вероломными зятьями восстанавливает поруганную честь доблестного рыцаря. В финале мы узнаем, что к дочерям Сида сватаются особы королевской крови – принцы Наварры и Арагона.

Давно подмечено, что «Песнь о моем Сиде» отличается от других эпических поэм отсутствием элементов мистики и обилием деталей, ярко характеризующих эпоху. Среди особенно примечательных стоит упомянуть две: героем эпоса становится не представитель знатного и состоятельного рода, а небогатый рыцарь из ничем не прославившейся прежде семьи, который своей доблестью добивается высокого положения – в этом вполне можно усмотреть отражение социального идеала эпохи. По ходу повествования мы не раз встречаем персонажей-мусульман, и их образы – это отнюдь не всегда портреты коварных и жестоких врагов, среди них, как и среди христиан, встречаются и благородные люди, верные союзники, и лживые предатели. Воинственный дух Реконкисты в это время не исключал возможности мирного диалога и соседства с иноверцами.

В 90-е годы, действуя самостоятельно, Сид добился подчинения своей власти значительных территорий в Леванте – ему платили дань мусульманские правители Валенсии, Льейды, Тортосы, Дении, Альбаррасина, Альпуэнте, Сегорбе, Альменары. Прежде многие из них были вассалами и данниками леоно-кастильских и арагонских королей, которые пытались, но безуспешно, воевать против Сида.

Единственной силой, которая могла поколебать власть Родриго Диаса де Бивара, были войска альморавидов, пришедшие в Аль-Андалус из Северной Африки. Эта угроза заставила Сида предпринять усилия по созданию своего политического образования (оно не имело определенного статуса графства или королевства) с центром в Валенсии, которую он завоевал в 1094 г. Рыцарь удерживал город до своей смерти в 1099 г. За это время в Валенсии была восстановлена епископская кафедра, которую занял клюнийский монах Иероним из Перигора (1097–1102). После смерти Сида его жена донья Химена еще три года обороняла город от мусульман, но в 1102 г. была вынуждена оставить его, несмотря на военную помощь короля Альфонсо VI.

Приток христиан с севера для освоения отвоеванных в долине Тахо земель был в эти годы очень мал из-за постоянной угрозы возвращения сюда мусульман. В некоторых крепостях бывшей толедской тайфы это произошло быстро. Новые военные успехи мусульман были связаны с приходом из Северной Африки альморавидов. Йусуф ибн Ташфин в июле 1085 г. высадился в Альхесирасе и к октябрю прибыл с войском в Бадахос. В 1086 г. в сражении при Салаке (известном также под названием Саграхас), длившемся несколько дней, войска Альфонсо VI потерпели поражение. Ибн Ташфин, не имея первоначально намерения утвердиться в Аль-Андалусе, вернулся в Северную Африку. Однако в 90-е годы он решает включить земли тайф в состав подвластных ему территорий. Альфонсо VI пытается противодействовать этому, поддерживая недовольство таким поворотом событий эмиров тайф, но безуспешно. Новая мусульманская династия начала свое правление в Аль-Андалусе, подчинив себе все тайфы. Именно в этот период мусульманские войска совершили несколько успешных рейдов на территорию Толедо. Особенно удачным был поход 1108 г. Им руководил Тамин ибн Йусуф, правитель Гранады, брат тогдашнего альморавидского эмира Али ибн Йусуфа. Основной целью мусульман был Толедо, отвоевание которого должно было восстановить Аль-Андалус в прежних границах и наладить сообщение между всеми его частями – принадлежавшая мусульманам Сарагоса все еще оставалась отрезанной от остальных мусульманских владений, в опасном окружении владений христиан.

Армия христиан выступила навстречу врагу под предводительством наследника престола принца Санчо. Сражение состоялось в мае 1108 г. у города Уклес. Христиане потерпели сокрушительное поражение, принц Санчо погиб. Однако Тамин бен Йусуф продолжать поход не стал, основные его силы вернулись в Аль-Андалус, и город Толедо остался в руках христиан.

В результате этой и последующих экспедиций мусульманам удалось отвоевать значительную часть толедской территории – альморавидские гарнизоны вновь появились в Орехе, Асеке, Калатраве, Мединасели, Алькале. Причем под их властью оказались не только крепости южнее Тахо, но и расположенные к северу от реки.

В это же время скончался самый могущественный из христианских правителей Пиренейского полуострова – король Альфонсо VI. Он существенно расширил границы христианских владений, но в момент его смерти над его приобретениями нависла угроза. Из-за отсутствия у Альфонсо VI наследников мужского пола корону наследовала дочь короля – Уррака. Помимо мусульманского натиска с юга начались военные действия на восточных границах Леоно-Кастильского королевства: королева враждовала со своим вторым мужем – королем Арагона Альфонсо I Воителем. Последний также претендовал на господство в королевстве Толедо (так стала называться территория тайфы).

Реконкиста в IX – конце XI в.

Все христианские королевства добились заметного превосходства над мусульманами в XI в., воспользовавшись распадом Кордовского халифата. Это выразилось не только в территориальных приращениях, но и в значительных выплатах, которыми были обязаны эмиры тайф королям. После прихода альморавидов продвижение христиан на юг приостановилось.

Власть духовная и власть светская. Испанская церковь в VIII–XII вв.

Установление мусульманского владычества на Пиренейском полуострове в большей мере отразилось на тех церковных структурах, которые остались под властью христианских правителей (большая часть диоцезов Таррагоны и Браги), тогда как митрополий, захваченных мусульманами (Толедо, Мерида, Севилья), изменения практически не коснулись.

Поскольку Толедская кафедра, обладавшая приматством в вестготскую эпоху, оказалась под властью мусульман, при короле Альфонсо II (792–842 гг.) в Астурии создается независимая церковная структура с центром в Овьедо, претендовавшая на то, чтобы стать наследницей вестготской Церкви. Из пришедшей в запустение Браги епископская кафедра была перенесена в Луго, кафедра Думио – в Мондоньедо, а епископ Ирии Флавии перебрался в Компостелу. Приходы в Испанской марке управлялись митрополитом Нарбонским. В IX в. в христианской части Испании осталось не более 12 действующих диоцезов, но по мере того как христианские правители севера Испании стали набирать силу, церковные структуры стремительно восстанавливались.

На протяжении IX–X вв. Церковь в Астурийском и Астуро-Леонском королевствах находилась под полным контролем королевской власти. Христианские правители сохранили за собой право избирать или утверждать кандидатуры епископов, учреждать новые епископства, определять границы диоцезов, созывать поместные Соборы. При этом на них лежала обязанность защиты христианства. Образцовым правителем этой эпохи для хронистов последующих времен стал Альфонсо II.

В Испанской марке до начала XI в. было заметно влияние каролингской церковно-административной системы, что особенно ярко проявилось во время споров вокруг адопцианства. Как сторонники, так и противники этого учения апеллировали не столько к Риму (и тем более не к местным графам), сколько к Карлу Великому, по повелению которого созывались один за другим Соборы для разрешения возникших споров. Карательные действия в отношении осужденной стороны также осуществлялись франкскими правителями (так, например, Феликс Уржельский был арестован и умер в заточении в Лионе).

Поворотным моментом во взаимоотношениях церковной и светской власти стало правление короля Леона и Кастилии Альфонсо VI, стремившегося к возрождению традиций вестготских монархов. Кульминацией стало освобождение древней вестготской столицы Толедо в 1085 г. Однако полное восстановление традиций вестготской монархии и объединение испанских земель по религиозно-территориальному принципу оказалось тогда невозможным.

Влияние Альфонсо VI на внутреннюю жизнь Церкви в Испании отразили легендарные истории, попавшие в хроники. Например, известен рассказ о том, как во время споров вокруг мосарабского обряда король устроил поединок, который должен был открыть волю Божию относительно этой традиции в Испании, между рыцарем, выступавшим в защиту римского обряда, и рыцарем, защищавшим мосарабское богослужение. Хотя последний победил в поединке, король своей властью все равно повелел уничтожить литургические книги мосарабов.

В начале XII в. резко повышается авторитет кафедры Сантьяго де Компостелы. Благодаря тому, что гробница апостола Иакова стала святыней общеевропейского значения и привлекала множество паломников, епископ Диего Хельмирес сосредоточил в своих руках огромные богатства. Он стал активно участвовать в междоусобицах, искусно лавируя между соперничающими испанскими правителями и претендентами на престол, между папой и клюнийцами, между знатными кланами и горожанами. Он же руководил защитой Галисии от пиратов, наняв генуэзцев и построив собственные корабли. Тем не менее, ему не удалось избежать нескольких крупных городских восстаний, во время одного из которых он едва не лишился жизни.

Период Реконкисты – время расцвета испанского монашества, отмеченное не только его численным ростом, но и заметным усилением его влияния на все стороны общественно-политической жизни.

На начальном этапе существования христианских государств на севере Испании приток монашествующих шел по двум направлениям. Во-первых, множество монастырей на освобожденных землях основали монахи, бежавшие от мусульман (например, такие крупные монастыри, как Сан Педро де Карденья, Сан Мигель де Эскалада и др.). В этих монастырях сохранялись традиции вестготского монашества и, наряду с начавшим распространяться бенедиктинским уставом, использовались уставы святых Исидора и Фруктуоза. Новой чертой, появившейся в эту эпоху, стал обычай заключения договора между аббатом и вступающим в монастырь (pactum).

Вторым источником роста испанских монастырей стал приток монашествующих из франкских земель, основывавших свои поселения вдоль границ с мусульманскими территориями.

Монашество играло важную роль в освоении опустошенных или недавно освобожденных от мусульман земель. Этот процесс происходил при непосредственном покровительстве королевской власти. Несмотря на постановления вестготской эпохи новые монастыри часто не подчинялись местным епископам. Особенно заметным это стало с появлением в Испании клюнийцев.

Клюнийский монастырь, возникший в Бургундии в 910 г., был одним из плодов монастырской реформы IX в. Монастырь был наделен иммунитетом, защищавшим его от посягательств со стороны не только короля и графов, но и римского папы и местных епископов. Особенностью Клюни и порожденного им монашеского движения стало то, что все монастыри, которые основывались выходцами из Клюни, подчинялись непосредственно клюнийскому аббату. Развитие принципа филиации позволило Клюни стать гигантской империей, в которую в период расцвета входило до полутора тысяч монастырей, находившихся не только во французских землях, но и по всей Европе.

В Испанию клюнийцев приглашал уже Санчо Великий, однако при его ближайших преемниках идея опоры на клюнийцев поначалу не получила продолжения. Тесное взаимодействие между Клюнийским аббатством и правителями христианских королевств начинается только в середине XI в. От Фернандо I Клюни получил право на ежегодные выплаты (census) в 1000 золотых, а также множество единовременных выплат и земель. В основном именно на средства, полученные от Фернандо, была построена новая церковь в самом аббатстве – знаменитая Клюни III, ставшая прообразом очень многих романских храмов во Франции и за ее пределами.

В 1072 г. аббат Гуго добился освобождения короля Альфонсо VI из плена, в котором его держал Санчо II, обеспечив тем самым королевское благоволение к клюнийцам на долгие годы. Лично Гуго и его преемникам удалось стать в некотором смысле посредниками между римскими папами, стремившимися к подчинению испанской Церкви своей власти, и леоно-кастильскими королями, желавшими возвращения к традициям вестготских королей. При этом клюнийцы не забывали и о своих интересах, которые не всегда совпадали с интересами испанской Церкви и короны. Например, в 1078 г. Гуго удалось устроить брак между своей племянницей Констанцией Бургундской и Альфонсо VI, что вызвало бурю негодования со стороны папы, поскольку Констанция находилась в четвертой степени родства с первой женой Альфонсо Агнессой Аквитанской.

Клуатр монастыря Санто Доминго де Силос. Вторая половина XI – середина XII в.

Альфонсо VI не только увеличил ежегодные выплаты аббатству до 2000 золотых, но и сделал своим советником клюнийского монаха Роберта. Таким образом, между Клюни и леоно-кастильской династией были установлены особые отношения, которые клюнийцы называли conjunctio (связь), а Альфонсо VI – pactum societatis (договором об общении). Некоторые исследователи ставили вопрос о том, носили ли эти отношения характер вассальной зависимости. Вероятно, речь шла все-таки не о вассальных отношениях (как между арагонскими правителями и римскими папами), а о некотором роде патроната клюнийцев над державой Альфонсо VI, хотя аббат Клюни и рассматривался как socius (товарищ) правителя.

Влияние клюнийцев на жизнь испанской Церкви было двояким. С одной стороны, они принесли с собой практику строгого следования бенедиктинскому уставу, поддержали римских пап в вопросе о запрете мосарабского богослужения, способствовали распространению в Испании культов святых, прежде почитавшихся преимущественно в южной Франции (например, культ св. Антолина (Антонина)). Вместе с тем, их отношение к вестготскому наследию испанской Церкви было достаточно бережным: продолжилось копирование вестготских рукописей, некоторые мосарабские песнопения даже вошли в обиход клюнийцев и через них стали известны в Европе.

Жизнь в монастырях клюнийской традиции строилась по единой модели. Все монахи находились в послушании не только у своего аббата, но и у аббата Клюни. Исследователи иногда отмечают «феодальный» характер клюнийского монашества (например, обряд пострига включал элементы оммажа – принесение клятвы верности аббату и подписание соответствующего документа), что отразилось и в их хозяйственно-экономической деятельности. Однако основной акцент в монашеской жизни у клюнийцев был сделан на богослужении. Большую часть времени монахи посвящали церковной молитве, продолжительность которой возросла настолько, что посещавшие Клюни клирики отмечали, что в воскресный день не могли улучить ни минуты, чтобы переговорить с кем-нибудь из монахов – все были на богослужении. Клюнийцы ввели продолжительные ходатайственные молитвы за живых и усопших, так что их поминальные книги, читавшиеся непрестанно, включали тысячи имен. Обратной стороной литургического возрождения стал практически полный отказ от физического труда, характерного для монахов предшествующих эпох (только появившийся в XII в. цистерцианский орден «реабилитировал» сельский труд). Постепенно основной рабочей силой в клюнийских монастырях стали conversi (обратившиеся, т. е. те, кто в отличие от oblati, отданных в монастырь на воспитание в детстве, сами приходили и просили принять их в братию).

Монастыри в Испании, как и во всей Европе, были главными центрами сохранения и распространения культуры. В эту эпоху особенно выделялись монастыри святых Факунда и Примитива в Саагуне, Сан Сальвадор де Онья, св. Себастьяна в Силосе (затем переименованный в Санто-Доминго), св. Эмилиана в Коголье, св. Торибия в Льебане. Они обладали обширными библиотечными собраниями и имели собственные скриптории.

В VIII–IX вв. контакты испанской Церкви с римскими папами не носили постоянного характера. Например, известны несколько посланий папы Адриана I, в которых говорится о спорах, возникших среди христиан Бетики относительно даты празднования Пасхи, о предопределении и о допустимости браков с иудеями и мусульманами. Папа Адриан указывал также на ряд порочных явлений в испанской Церкви: распространение обычая конкубината среди клириков, нарушение канонов при рукоположении священников, разводы и проч. Событием, потребовавшим прямого вмешательства Рима, стало распространение адопцианской ереси. Ее появление связывают с именем Элипанда Толедского (717 – ок. 802 г.), который на соборе в Севилье в 782 г. обвинил в ереси савеллианства (модализма) некоего Мигеция. Опровергая его, Элипанд отделял Божественную природу Иисуса Христа от Его человеческой природы и учил, что как Бог Христос является Сыном Божиим по природе, но как Человек – Он Сын Божий только по благодати (filius Dei gratia), через усыновление (filius Dei adoptivus). Против этого учения в Астурии выступил аббат Беат Льебанский, что было воспринято Элипандом как попытка лишить кафедру Толедо, находившегося под властью мусульман, приматства в Испании. В 787 г. папа Адриан I подтвердил осуждение Мигеция, но возражал против выражения «filius Dei adoptivus» как несторианского. Тем не менее, благодаря Феликсу Уржельскому учение распространилось на юге Франкского королевства. На Регенсбургском соборе 792 г. Феликса Уржельского осудили и отправили к папе Адриану I в Рим, где он был вынужден отречься от адопцианства. Однако, вернувшись на свою кафедру, он заявил, что отрекся под давлением. Элипанд и его сторонники обратились к королю Карлу Великому с прошением повторно рассмотреть их учение. В 794 г. на Франкфуртском соборе адопцианство вновь было осуждено. В 799 г. против него высказался папа Лев III, а в 800 г. на Ахенском соборе состоялся диспут между Алкуином и Феликсом. Последний вновь отрекся, Элипанд же остался при своих убеждениях до самой смерти, поскольку находился на арабской территории. Адопцианский спор на Западе явился, с одной стороны, запоздалой реакцией на решения Халкидонского (IV Вселенского) собора, а с другой, возможно, был попыткой мосарабских богословов отвести от христиан обвинения в троебожии со стороны мусульман.

В Овьедо хранятся послания испанским епископам папы Иоанна VIII, датируемые 821 и 822 гг., однако в XX в. была доказана их подложность.

Поэтому следующим по времени случаем, привлекшим внимание римских пап к внутренней жизни испанской Церкви, следует считать спор вокруг мосарабского обряда. По мере развития Реконкисты на землях христианских королевств число приходов, сохранявших в неприкосновенности богослужение вестготской эпохи, стало увеличиваться, но при этом из франкских земель шел постоянный приток монахов и клириков, совершавших богослужение по римскому обряду или близкому к нему бенедиктинскому уставу. Общая тенденция к унификации богослужения и повсеместное распространение римского обряда в Европе в конце концов вынудили римских пап поставить вопрос о целесообразности сохранения в Испании двух разных литургических традиций, тем более что многие в Европе по-прежнему ассоциировали мосарабское богослужение с адопцианской ересью.

Во второй половине XI в. римский обряд был добровольно введен в ряде крупных испанских монастырей (в 1067 г. – в Сан Сальвадор де Лейре, в 1071 г. – в Сан Хуан де ла Пенья). Для римских пап вопрос был принципиальным и увязывался с признанием их власти над испанской Церковью. Решительное наступление на мосарабский обряд предпринял папа Григорий VII, требовавший от светских правителей Испании запретить его. В 1079 г. в Испанию был отправлен легат Рикард Марсельский. На соборе в Бургосе (1080 или 1081 г.) было принято решение, поддержанное королем Альфонсо VI, о введении римского обряда на всей территории Леоно-Кастильского королевства. Вероятно, главными причинами этого были две: с одной стороны, обряд стал разменной монетой в отношениях между римскими папами и королевской властью (той уступкой, на которую Альфонсо, вступивший в незаконный брак, смог пойти, чтобы примириться с папой), с другой же стороны, запрет свидетельствовал о стремлении части испанской Церкви к максимально полному единству с остальной Европой.

После освобождения Толедо в нем также был введен римский обряд. Однако местная мосарабская община получила привилегии: шести толедским приходам разрешалось сохранить мосарабский обряд. При этом мосарабы лишались независимой иерархии, их клирики подчинялись местному архиепископу.

На протяжении X–XI вв. римские папы, пользуясь раздробленностью страны, неоднократно пытались взять под свой контроль церковные структуры в Испании, учреждая на ее территории епископства и архиепископства, изымая отдельные монастыри из-под власти местных епископов.

Однако благодаря политике Альфонсо VI Испания на некоторое время сохранила независимость от Рима. В конце XI в. происходит унификация системы церковного управления, связанная с освобождением в мае 1085 г. Толедо и возвращением ему приматства в Испании. 18 декабря 1086 г. состоялось празднование восстановления Толедской кафедры (по мосарабскому календарю это был праздник Благовещения Пресвятой Девы). Архиепископом был избран клюнийский аббат Бернард (который незадолго до этого был назначен аббатом монастыря Саагун вместо близкого друга и советника короля монаха Роберта, действиями которого был недоволен римский папа). Папа Урбан II сделал Бернарда примасом Испании, а Пасхалий II – своим легатом. В 1089 г. в качестве митрополичьей была утверждена кафедра Таррагоны, в 1099 (или 1100) г. – Браги, в 1120 г. – Сантьяго де Компостелы. Кроме того, суффраганами (викариями) архиепископа Браги были назначены епископы Асторги, Луго, Мондоньедо, Оренсе и Туя, а суффраганами архиепископа Компостелы стали епископы Саламанки, Сьюдад Родриго, Кории, Авилы, Ламегу и Лиссабона. Овьедо и Леон были изъяты из митрополичьей системы и находились под прямым управлением папы (что оспаривалось архиепископом Толедским). Все это повлекло за собой передел границ диоцезов и привело к многочисленным спорам между кафедрами (самым серьезным был спор о принадлежности Саморы между архиепископами Толедо, Браги и Компостелы).

В VIII–IX вв. более высокий уровень образования сохранялся в мосарабских церквах, однако в землях, оставшихся под властью христианских правителей, богословские науки также получили развитие. Например, из Испанской марки происходили несколько богословов, игравших заметную роль при дворе Карла Великого (Теодульф Орлеанский, Клавдий Туринский, Пруденций Галинд).

Основными образовательными центрами помимо монастырей были епископские школы, преподавание в которых было ориентировано на потребности диоцеза. Крупнейшими из них были школы в Леоне, Саламанке и Толедо. При соборах существовали библиотеки (в Леоне, Сеговии, Вике, Жироне и др.) и даже переводческие центры (в Толедо).

Помимо агиографических сочинений и хроник в Испании составлялись богословские и экзегетические сочинения. К числу наиболее известных произведений эпохи относится «Толкование на Апокалипсис» Беата Льебанского, украшенное, вероятно, по указанию самого автора, многочисленными миниатюрами (особо следует отметить карту с указанием миссионерских путешествий апостолов, в основе которой лежат утерянные ныне позднеантичные карты). Оно было настолько популярно, что имя Беата стало нарицательным наименованием жанра (beatos). От X–XII вв. сохранилось 23 рукописи. Кроме того, создавались полемические сочинения против иудеев и мусульман. Педро Альфонси (1062–1140) принадлежит «Учительная книга клирика» (Disciplina clericalis), представляющая собой собрание новелл, основанных на притчах, сказках и историях из греческой, арабской и еврейской традиций.