Текст книги "Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве"

Аналогичная ошибка в имени жены Ивана III была в энциклопедии Волатерана, напечатанной в Риме в 1506 году. В ней сообщались краткие сведения о стране роксоланов: покрыта огромными лесами с дикими зверями, обладающими ценным мехом, там много пчел, дающих прекрасные мед и воск. Главным городом назван Новгород, в котором избирают государями тех, кто способен удержаться на огромном камне. На самом деле Новгород давно не был столицей Руси, государей никогда не избирали подобным странным образом, – страной правили представители наследственной династии Рюриковичей. Но Фабри почему-то воспользовался полной ошибок энциклопедией Волатерана. Некоторые географические сведения он почерпнул также из античного географа Плиния.

Основной же массив информации о Московии, как уже говорилось, Фабри получил от русских послов. Они сообщили, что по размерам Москва сравнима с Кельном. Назвали крупные города: Владимир, Псков, Новгород, Смоленск, Тверь, якобы окруженные каменными стенами и с пышными царскими хоромами внутри. На самом деле в то время у Владимира, Смоленска и Твери не было каменных стен. Позднее, в конце XVI века, кирпичная стена появилась только у смоленской крепости. Не было в этих городах и царских хором – они не являлись резиденциями государей.

Послы явно приукрашивали действительность. Князь Засекин сообщил, что сам может выставить 30 тыс. воинов, а все государево войско состоит из 200–300 тысяч ратных людей. Позднее С. Герберштейн выяснил, что князь был беден, а у государя в войске было не более 110 тысяч человек.

Часть данных автор сопровождал своими ремарками. Сообщая о военных успехах русских, он отметил их готовность служить императору и стремление совершенствовать свое воинское искусство, указав на их природную воинственность. Но при этом, видимо, намекая на турок, написал: «Если бы их страна не была бы хорошо защищена природой, то давно были бы они завоеваны».

В разделе о природных богатствах Фабри почему-то сделал вывод о том, что из-за постоянных войн русские не обрабатывают землю, ничего на ней не выращивают и живут только продажей ценных мехов. У читателя невольно напрашивалось умозаключение, что русские люди чужды цивилизации и занимаются только охотой. Фабри либо неправильно истолковал рассказ послов, либо более авторитетным для него источником оказалась все та же энциклопедия Волатерана с ее малодостоверными сведениями. В XVI веке сельское хозяйство у нас было достаточно развито, городские рынки снабжались дешевым продовольствием круглый год.

Но вот трактатом Матвея Меховского Фабри не пользовался, и в этом достоинство его сочинения. Он не называл русских людей москами, а указал, что сами они приняли имя московитов, поскольку главный их город носит название Москва и через него протекает река Москва. Язык их, по мнению Фабри, был похож на богемский, хорватский или словенский. Из этого автор заключил, что русские были выходцами из Далмации (одна из областей Югославии), т. е. являлись европейцами, а не дикими азиатами, как утверждал Меховский. Русские жили на своей земле и не были пришлыми чужаками, подобными туркам и татарам, как писали поляки.

Иоганн всячески нахваливает наших предков за честную торговлю, за целомудрие, за твердость в вере и отсутствие расколов. Церковь в Русском государстве процветает, управляясь митрополитом, архиепископами и многочисленными епископами. Они получают десятую часть государственных доходов и владеют значительными земельными угодьями. В стране, по утверждению Фабри, много монастырей, и никто из мирян не имеет права вмешиваться в церковные дела. Эта информация соответствовала действительности. В дела церкви не мог вмешиваться даже государь.

После рассказа послов об искренней приверженности русских людей к православной вере, об их особом почитании икон и распятия, о соблюдении постов, автор не мог удержаться от такого пассажа: «Услышав об этом, мы были так потрясены, что, охваченные восторгом, казались лишенными ума, поскольку сравнение наших христиан с ними в делах, касающихся христианской религии, производило весьма невыгодное впечатление. Мы считали их ведущими звериный образ жизни, а они благочестивее нас».

Правда, Фабри почему-то считал, что православное духовенство признавало Римского папу викарием Христа и наследником апостола Петра и ставило его выше Константинопольского патриарха, что русские люди с готовностью присутствовали на католических литургиях и что в целом в их вере мало существенных отличий от католичества. И уж точно по благочестию превосходили немцев, попавших под влияние лидеров Реформации: «Будучи окруженными турками и татарами, русские люди чтят веру отцов и сохранили ее в целости, чистоте и святости».

Однако здесь автор «Религии московитов» во многом выдавал желаемое за действительное. Римский папа, действительно, хотел принять русских людей под свою руку под предлогом того, что Константинопольский патриарх оказался под властью иноверцев. Он соглашался даже «наияснейшего и непобедимейшего царя всея Руси короновать в кристьянского царя». Но в ответ московские государи говорили, что они «Божиею милостию государи на своей земле изначяла, от первых своих прародителей, а поставление имеют от Бога».

Фабри, подобно Альберту Кампенскому, считал, что согласие между католической и православной церквями вполне возможно и, конечно, было бы очень полезно в условиях борьбы с турецкой агрессией. Однако в действительности православное духовенство относилось к католикам с большим предубеждением. В XVI веке на территории Русского государства были запрещены и католические проповеди, и строительство костелов. Церковь внушала враждебное отношение ко всему «латинскому» и уверяла православных, что «немцы» – существа нечистые, оскверненные «латинской схизмой». Русские люди знали, что в «латинскую церковь не подобает входити, ни пить с ними из единой чаши, ни ясти, ни понагии им дати». Со временем отчуждение в вопросах веры между католиками и православными только росло.

«Религия московитов», с одной стороны, должна была убедить Василия III в том, что не все в Европе верят негативу, распространяемому Польским королем. С другой, автор уверяет читателей, что правители России так же могущественны, как Римские императоры, а русские люди целомудренны в повседневной жизни, честны в торговле, вера их во Христа – чистая и святая. И значит, нет никаких препятствий для заключения дружественных союзов. В этом главный «посыл» сочинения Фабри для Европы.

Правда, после смерти Василия III в 1533 году и при ослаблении верховной власти в России в период малолетства Ивана IV в сочинение Фабри издатели вносят свои коррективы. Из текста исчезает императорский титул Василия III и именование его старшим братом Римского императора.

Но пока Василий был в силе, он представлял интерес и для Римских пап. Их тоже беспокоила турецкая агрессия – в Ватикане даже пытались организовать против турок крестовый поход, – но еще большую опасность для католической церкви представляли реформаторские движения. В 1517 году Мартин Лютер произнес свою знаменитую проповедь с критикой католичества и призвал своих сторонников отделиться от официальной церкви. Реформация всколыхнула Германию, Данию, Англию. Между тем с Русским государством со времени брака Ивана III и Софьи Палеолог были установлены дипломатические контакты, и теперь Василий III рассматривался как потенциальный сильный союзник.

Представители католического духовенства решили собрать сведения о Московии из достоверных источников. В 1525 году по заданию епископа Иоанна Руфо Павлом Йовием была написана «Книга о московитском посольстве».

Йовий

Итальянский ученый и церковный деятель Паоло Джовио, которого по латыни называли Павлом Йовием Новокомским, родился в 1483 году в итальянском городе Комо, от которого и получил свое прозвище. Изучал в итальянских университетах философию, медицину, историю, богословие. Получив разностороннее образование, занялся литературной и общественной деятельностью. Особенно его интересовало описание событий своего времени и история различных стран и народов.

В 1512 году Павел переехал в Рим и вскоре оказался при папском дворе. Там он стал выполнять различные поручения, иногда дипломатического характера. Особую симпатию к нему испытывал Климент VII, рукоположивший его в епископы города Ночеры.

Вскоре исторические труды Павла Йовия стали широко известны в Европе. Французский король Франциск I в 1533 году даже назначил ему пенсию. Многие богатые люди посылали ему подарки в расчете на то, что писатель прославит их в своих произведениях. Из всех этих даров Павел устроил в своем доме музей, первый в Европе.

В 1551 году Павел Йовий переехал во Флоренцию, где был тепло принят герцогом Тосканы Козимо I. В декабре 1552 года прославленный писатель умер и был похоронен в церкви Сан-Лоренцо.

Главными трудами Павла считаются многочисленные «Книги истории своего времени». В них описаны события, происходившие с 1494 по 1549 годы. Правда, первых 10 книг нет. По одной версии, они погибли в 1527 году, по другой – вообще не существовали.

Перу писателя принадлежат также два сборника «Элогии» о выдающихся европейских деятелях. Они были изданы в 1546 и 1551 годах. Писал он и менее фундаментальные произведения: «Записки о делах турецких» – изданы в 1531 году, «Записки о религии и нравах эфиопов» – изданы в 1540 году. В этом ряду – «Книга о посольстве Василия, великого князя Московского, к папе Клименту VII», опубликованная в Риме в 1525 году.

«Книга о посольстве» сразу стала очень популярной в Европе. В 1527 году в Базеле вышло второе издание. Потом в 1537, 1545 и 1551 годах она там же переиздавалась. С 1532 по 1555 годы это сочинение 5 раз публиковалось в составе сборников о путешествиях. В 1545 году оно вышло на итальянском языке в Венеции, в 1559 году было включено во второй том книги «Мореплавания и путешествия». Можно назвать еще несколько изданий: в 1556 и 1571 годах – в Базеле вместе с сочинением И.Фабри, 1557 году – в Антверпене, 1578 году – в Базеле, 1600 году – во Франкфурте. Сочинение Йовия было переведено на немецкий язык и опубликовано в 1563, 1567, 1576, 1578 годах. Были переводы на английский и голландский языки.

Всего вышло более 23 изданий за один век. Для европейцев в XVI веке «Книга о посольстве» стала одним из главных источников информации о Русском государстве и его народе. С ней был знаком и С. Герберштейн, который высоко оценивал ее содержание и использовал в своих «Записках».

На русский язык это сочинение впервые перевели в 1836 году.

История «Книги о посольстве» такова. В июне 1525 года к Клименту VII вместе с итальянским купцом Паоло Чентурионе, побывавшим в России, прибыл русский посланец Дмитрий Герасимов (1465–1533 гг.) с грамотой Василия III. Герасимов, хотя и занимался дипломатической деятельностью, статуса посла не имел. Его достоинством было знание иностранных языков, в том числе и латыни. По указанию Климента VII, Павлу Йовию было поручено расспросить русского посланца о его стране, экономике, вооруженных силах, географическом положении, особенностях жизни народа. На основе этих данных следовало составить сочинение о Московии. Павел выполнял для папы Римского ту же задачу, что и Иоганн Фабри для эрцгерцога Фердинанда. Оба автора писали свои труды в один и тот же 1525 год.

Помимо рассказов Герасимова Павел Йовий использовал другие источники. В частности, сведения Чентурионе, посещавшего Москву с целью открыть новый путь в Индию через русскую территорию. Некоторые географические сведения Йовий взял из трудов античных писателей.

Работал он очень быстро, стремясь закончить и издать свой труд до отъезда русского посланника. И успел подготовить текст, но карту нарисовать вовремя не смогли, в первых изданиях ее нет.

Йовий. «Книга о великом посольстве»

«Московитская земля не производит, в общем, ни лозы, ни маслины, ни одного плодоносного дерева с несколько более сладкими плодами, кроме дынь и вишен, так как все более нежные растения истребляются весьма холодным дуновением Борея. Однако полевые посевы дают рожь, пшеницу, просо, гречиху и всякого рода овощи, но самая верная жатва получается от воску и меду. Ибо вся страна преисполнена весьма плодовитыми пчелами, которые изготовляют превосходнейший мед не в сделанных поселянами ульях, а в самых дуплах деревьев. Отсюда по лесам и весьма густым рощам можно неоднократно видеть превосходные рои висящих на ветвях деревьев пчел, для огребания которых нет никакой необходимости в медном звоне. Часто находят огромное количество сотов, скрытых в деревах, и старый мед, покинутый пчелами, так как редкие обитатели отнюдь не исследуют каждого дерева в обширных рощах; таким образом, в удивительной толщины древесных пнях находят они иногда превеликие озера меду.

Посол Димитрий, отличающийся веселым и остроумным характером, рассказывал при громком смехе всех присутствующих, что в недавнее время один поселянин, живший по соседству с ним, прыгнул сверху для отыскания меда в очень большое дуплистое дерево, и глубокая медовая пучина засосала его по грудь; два дня он питался одним только медом, так как голос мольбы о помощи не мог в этих уединенных лесах достигнуть до ушей путников. Напоследок же, когда он уже отчаялся в спасении, он по удивительной случайности был извлечен и выбрался оттуда благодеянием огромной медведицы, так как этот зверь случайно, подобно человеку, спустился туда поесть меду. Именно поселянин схватился руками сзади за крестец медведицы, та перепугалась от этой неожиданности, а он заставил ее выпрыгнуть как тем, что потянул ее, так и тем, что громко закричал.

Во всякую страну Европы московиты посылают также превосходный лен и коноплю для веревок, а также много бычачьих кож и огромное количество воску. У них нет ни жилы, ни рудников золота, серебра или других менее благородных металлов, за исключением железа, и во всей стране нет никакого следа жемчуга или драгоценных камней. Всего этого они просят у иноземных народов. Однако эта несправедливость природы, совершенно отказавшей в стольких благах, возмещается одной торговлей самыми благородными мехами, ценность которых от невероятной алчности и роскоши людей возросла до такой степени, что меха, пригодные для подбивки всего одной одежды, продаются за тысячу золотых монет».

Во вступительной части «Книги о посольстве» Павел отмечает, что ставит перед собой цель с достоверностью описать положение Московии, не известной древним авторам, дать сведения о религии и обычаях народа, населяющего эту страну. Автор отмечает, что Василий III – не какой-то баснословный царь, а повелитель весьма многочисленных народов, и что он желает «соединиться с нами всеми своими чувствами и сочетаться с нами вечным союзом».

Желая убедить читателей в достоверности полученных им сведений, Йовий дает хвалебную характеристику своему информатору – русскому посланнику Дмитрию Герасимову. И попутно замечает, что тот многократно участвовал в различных посольствах, «поэтому очистил ум от всего варварского, вращаясь при европейских дворах». Ремарка невольно выдает подлинное отношение Павла к русским. Хоть он и собирался писать в положительном ключе, выполняя задание Климента VII, но на самом деле считал их далекими от цивилизации варварами. Изменить их в лучшую сторону, по его мнению, могли только европейцы.

Йовий подробно рассказал, как в Москву ездил Паоло Чентурионе, искавший путь в Индию, как он вернулся в Италию вместе с Дмитрием Герасимовым. По его утверждению, Василий III намеревался послать своих представителей на Латеранский собор 1512–1517 годов, но этому помешали его соседи. Поляки и ливонцы не пропустили посланников датского короля с приглашением на собор. Указал он и на причину отчуждения русского государя от папского престола – после поражения русского войска под Оршей в 1514 году в Риме по просьбе Польского короля был отслужен благодарственный молебен. В тексте молитв русские люди именовались врагами Христовой веры.

По мнению Павла, Климент VII намеревался установить самые дружеские отношения с Василием III, поэтому предложил ему королевский титул в обмен на присоединение к католической церкви. Однако в сохранившейся переписке русского государя с Римскими папами нет грамот с таким содержанием.

Сравнительно недавно был опубликован черновик не дошедшей до нас ответной грамоты Климента VII Василию III. В ней нет ни слова об обещании королевского титула русскому государю, но общий тон послания исключительно дружеский. Василий III назван «возлюбленным сыном», «могущественным и великим государем, признающим господа Иисуса Христа». Климент обещает, что при заключении союза с Василием «на него распространится вся его благосклонность». В заключение он пишет: «Мы испытываем к тебе несравненную любовь и славим твои добродетели».

Повествование о Московии Йовий начинает с описания ее территории – она большая, равнинная и болотистая. Вследствие этого летом по ней путешествовать невозможно. Большую часть ее занимает Герцинский лес, который застроен и обитаем. В нем водится много диких зверей: буйволы, лоси, медведи и огромные черные волки. Под буйволами, видимо, понимались зубры.

Пока ничего нового по сравнению с тем, что писали о Московии Барбаро, Контарини и Перкамот. Напрашивается предположение, что сочинения этих авторов также были в числе источников Павла. Например, сведения о татарах, вероятно, были взяты из обстоятельного труда Барбаро (хотя его сочинение еще не было опубликовано в это время, но оно могло находиться в папском архиве в виде рукописи).

В «Книге о посольстве» есть данные о том, что Василию III повинуются казанские татары и ногайцы, что часть Литвы называется Нижняя Русь, а Московия – Белая Русь, что часть Пруссии и Ливонии входят в московские пределы. Можно предположить, что некоторые из этих сведений Йовий получил от Дмитрия Герасимова (о подчинении казанцев и ногайцев), другие узнал из «Трактата о двух Сарматиях» (название Белая Русь) или из сочинений ливонцев. Данные о том, что в составе Московии находятся ливонские и прусские земли, могли быть сообщены в «Прекрасной книге», ставившей цель убедить европейцев в незаконном захвате их русскими государями. На самом деле таких территорий в составе Русского государства в то время не было. Более того, именно Ливония владела русскими землями с городом Юрьевым (Дерпт, Тарту), основанным Ярославом Мудрым в 1030 году.

К числу оригинальных сведений в сочинении Павла следует отнести рассказ о диких лапландцах и различных северных племенах под властью Москвы. Они могли заинтересовать европейцев не только экзотикой, но и данными о великолепных мехах, привозимых в качестве дани. Это, вероятнее всего, было сообщено Дмитрием Герасимовым. От него Павел мог получить информацию о хороших урожаях зерновых по берегам Северной Двины и главных сельскохозяйственных культурах (рожь, пшеница, просо, гречиха, овощи, лен, конопля); о способе постройки деревянных изб и их внутреннем устройстве; о любви Василия III к охоте на зайцев; о большом количестве дичи вокруг Москвы и ловчих птицах для охоты на нее. Герасимов мог рассказать также о русских реках и промысловых рыбах, о прежних столицах Руси (Новгороде и Владимире). И точно рассказывал об изобилии меда.

Русское государство было богатым краем, позволявшим местным жителям жить благополучно и ни в чем не нуждаться. Правда, можно заметить, что Йовий вносил свои коррективы. Русский посланник не мог бы забыть, что Киев был одной из прежних столиц Руси. В «Книге о посольстве» Киев не упомянут. В XVI веке город был в составе Польско-Литовского государства, правители которого всячески скрывали права на него московских государей. Это наглядно видно из «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского. Вполне возможно, что под влиянием этого произведения Павел умышленно не включил Киев в перечень прежних русских столиц.

По непонятной причине Йовий категорично написал, что в Московии нет металлов и драгоценных камней. На самом деле добыча железа, серебра и меди началась еще с конца XV века. Сначала железную руду нашли в районе Тулы, потом у реки Цыльмы нашли серебряную и медную руду. Был широко распространен и речной жемчуг, привозимый с Северной Двины. Его использовали в вышивках и для украшения русской одежды и церковных пелен. Обо всем этом Герасимов должен был хорошо знать.

Сообщая данные о православной вере, Павел, на первый взгляд, пытался представить ее мало отличающейся от католичества. Сначала в числе различий он назвал лишь заблуждение (по его мнению) в том, что Святой Дух исходит только от Отца, использование кислого хлеба для Причастия и отсутствие понятия «чистилище». Затем он добавил, что в церквях не разрешаются проповеди и возможно только чтение богослужебных книг (это могло подразумевать отсутствие самостоятельного понимания церковных догматов). Богослужение, по его утверждению, иногда осуществляется у водоемов (это можно было расценить как языческий обряд), а похороны – вне храма, на огороженной территории (такие кладбища как бы сравнивались с языческими могильниками).

На самом деле в православных храмах произносили иногда проповеди, но они были существенно короче, чем в католических костелах. Около водоемов проводился обряд освящения воды в праздник Крещения. Умерших хоронили на территории рядом с храмом, которая считалась освященной.

Ошибался Павел и в том, что считал Константинопольского патриарха реальным главой Русской церкви. Такая информация бросала тень на православную церковь, поскольку с 1453 года Константинополь был под властью турок. Но еще с 1448 года митрополиты поставлялись в Москве с учетом воли государя.

В информации Йовия о Русском государстве европейский читатель мог обнаружить достаточное количество негатива. Например, язык русских людей Павел назвал иллирийским. Это, хотя и подразумевало его глубокие корни, но убеждало европейских читателей лишь том, что для них он чужд и непонятен.

Йовий, на первый взгляд, хвалит русские законы, простые и понятные, поскольку их нельзя превратно толковать и извращать. Но при этом сообщает данные об очень изощренных пытках, которым подвергали людей, заподозренных в преступлении: лили в течение длительного времени на их головы холодную воду, загоняли под ногти деревянные колышки. Такой способ ведения следствия мог вызвать ужас у гуманистически настроенных европейцев. Следует отметить, что в русских источниках нет данных о широком применении подобных пыток при расследовании преступлений. Сначала следствие должно было доказать вину преступника. Для этого осуществлялся повальный обыск.

Двойственный характер в «Книге о посольстве» носит и описание внешнего облика русских людей. Жители Московии якобы имели средний рост, были голубоглазыми, с длинными бородами, короткими ногами и большими животами. Назвать такого человека красивым вряд ли можно. Сведения Павла противоречили утверждению Контарини и других авторов о том, что русские отличались красивой внешностью и были высокого роста.

Жизнь в Московии Павел считал хоть и сытной из-за обилия дешевого продовольствия, но не утонченной. Вслед за Барбаро и Контарини он отметил множество мясной продукции на русских рынках, которая стоила крайне мало. Но тонкие блюда, по его мнению, готовились только из дичи. Сам Йовий блюда русской кухни никогда не пробовал. Правда, Павел не стал обвинять русских людей в склонности к пьянству. Он лишь дал сведения о напитках: сладкое вино для торжеств, богослужения и лечения; мед, хранящийся в просмоленных бочках, для обычного употребления; пиво, брага и сок различных ягод, которые летом пили со льдом.

Йовий первым из европейских авторов сообщил о положении женщин в русских семьях. Несомненно, о нем он узнал от Дмитрия Герасимова, но истолковал по-своему. Из того, что знатным женщинам было не положено присутствовать на пирах, посещать в одиночестве дальние храмы и выходить на улицу без дела, Павел сделал вывод о том, что они не слишком почитаются мужчинами. Хотя из этих сведений можно сделать и противоположное заключение – русские мужчины слишком дорожили своими женщинами, поэтому не желали, чтобы те присутствовали на попойках и подвергались опасностям во время дальних поездок или даже прогулок без охраны.

Несомненно, со слов русского посла Павел сообщил много данных о Василии III, его дворе и войске. При этом вся информация сугубо положительная. В «Книге о посольстве» описана красивая внешность 47-летнего русского государя (родился 25 марта 1479 года). Даны сведения о выдающихся достоинствах его души, о любви к нему подданных, о его воинских успехах (победил ливонцев, разбил поляков и отнял у них Смоленск, вел успешные бои с татарами). Рассказано, что в многочисленный государев двор входили царьки из присоединенных земель и воинские чины, которых по мере надобности приглашали из различных областей. Из разрядных книг известно, что при дворе Василия III были татарские и ногайские князьки. Многие из них принимали православие и женились на русских девушках из знатных семей. Например, казанский царевич Куйдакул после крещения принял имя Петр и женился на сестре великого князя.

Йовий сообщил, как для государя выбирали невесту. Собрали со всех мест красивых незнатных девушек, тщательно осмотрели не только с точки зрения красоты, но и здоровья, потом лучших невест показали государю. Окончательный выбор он сделал сам.

Конечно, эти сведения были сообщены Дмитрием Герасимовым, но вновь слегка изменены Йовием. Действительно, именно так была выбрана первая жена Василия III Соломония Сабурова. Правда, она отнюдь не была незнатной девушкой, поскольку принадлежала к древнему боярскому роду. Вполне вероятно, что и другие претендентки отличались родовитостью. Следует отметить, что раньше подобного способа выбора невесты для государя в Русском государстве никогда не было. Считается, что он был заимствован из Византии.

Со слов Герасимова Павел Йовий дал правильные сведения о русском войске: численность до 150 тысяч конных воинов, пеших почти нет. Оружием служили копья, булавы, луки со стрелами, сабли. Для защиты воины использовали круглые щиты, шлемы, панцири. Во время боевых действий они имели возможность отличиться и показать отвагу. За это государь награждал их земельным наделом, который навечно за ними закреплялся. Для защиты крепостей служили медные пушки. При этом караул несло только местное население, никаких иностранных наемников не было. На ночь улицы запирали рогатками, и передвигаться можно было только со светильниками.

В «Книге о посольстве» Павел Йовий постарался достаточно объективно представить ту информацию о Русском государстве, которая интересовала европейских правителей. Но получилось у него с явным налетом негатива. Выполняя задание Климента VII, Павел не испытывал симпатий к жителям Московии, в глубине души считая их далекими от цивилизации варварами.

Его сочинение сразу же после выхода в свет было отправлено в Россию вместе с новым папским послом епископом Скарентским. Ему, как и его предшественникам, не удалось добиться каких-либо ощутимых результатов. Василий III был категорически против унии с католической церковью, но соглашался вести совместную борьбу с неверными.

После его смерти в 1533 году отношения Русского государства с папским престолом прерываются и возобновляются только во второй половине XVI века.

В малолетство Ивана IV в Европе не были заинтересованы в союзе с ним – и сразу вместо положительных сочинений о Московии стали появляться отрицательные. Тот же самый Павел Йовий выразил скрываемую при написании «Книги о посольстве» неприязнь к русским людям и их правителям в сочинении «Описание мужей, прославленных ученостью». Оно было завершено в 1545 году, опубликовано в следующем 1546 году. Многократно переиздавалось: в 1551 году во Флоренции; в 1561, 1571, 1574, 1575, 1576, 1577, 1578 и 1596 годах в Базеле; в 1554, 1557 и дважды в 1559 годах в Италии. Всего оно вышло в свет 14 раз за один век – свидетельство большой популярности у европейской читающей публики.

Шестая книга «Описания мужей» была посвящена непосредственно Василию III. В ней помещен портрет государя, даны сведения о нем и его стране. Прежде всего автор отмечает, что владения москов (название русских людей, заимствованное из «Трактата» Меховского) были открыты королем сарматов Сигизмундом. Он победил их государя Василия под Оршей, и по этому поводу в Риме был отслужен благодарственный молебен. Европейский сразу делал вывод: моски – чуждые христианству и ранее не известные люди, и Польский король Сигизмунд I вел с ними успешную борьбу. Сведения Йовий взял из сочинения Матвея Меховского, но опустил данные о том, что московские государи отняли у польских королей четыре больших княжества. Ведь они могли быть истолкованы положительно – как свидетельство могущества московитов.

Желая уверить читателей в правдивости своей книги, Павел упомянул о Дмитрии Герасимове. Русский посланец якобы привез в Рим портрет Василия III и рассказал о желании своего государя получить от Римского папы королевский титул. Но тогда в Русском государстве было запрещено рисовать портреты живых людей. Отсутствуют в русских источниках и сведения о том, что Василий III хотел получить королевский титул. Напротив, известно, что его отец Иван III заявил послу императора Фридриха, что русские государи имеют свой титул от прародителей и ни в каком «поставлении ни от кого» не нуждаются.

Если в «Книге о посольстве» Василий III охарактеризован самым положительным образом (красив, с выдающимися достоинствами души, любим подданными, удачлив в боях с ливонцами, поляками и татарами), то в «Описании мужей» он – абсолютно отрицательный персонаж. Все положительные качества русского государя Йовий переменил на противоположные! Василий якобы управлял страной «самым алчным способом», был «скареден», послов лишал даров, полученных от других правителей, отличался неудачливостью в войне, против врагов был не стоек, а люди подчинялись ему с большой неохотой. Желая убедить читателей в правдивости этих данных, Павел описал нападение крымского хана Мухаммед Гирея на Москву в 1521 году. В это время русский государь якобы так испугался, что спрятался в стоге сена. Представить в реальности эту картину просто невозможно, поскольку у Василия III была достаточно большая личная охрана, и сидеть в стоге сена ему было не нужно.

По утверждению Йовия, русский государь во время осады Москвы со страху признал себя данником Крыма. Спасли же русскую столицу немцы, отбившие атаки татар. Но в летописях содержатся данные только об осаде Коломны. К тому же в «Книге о посольстве» Павел сам уверял читателей в том, что обороной городов занималось местное население и никаких иностранных наемников для этого не использовали. Автор «Описания мужей» обвинил Василия III и в том, что он не вступил в бой с крымцами и не отомстил им за то, что они ограбили окрестности его столицы. По его версии, русский государь лишь жаловался на них соседям.