Текст книги "Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений (сборник)"

Убийство Лумумбы без суда и следствия 17 января 1961 г., о котором стало известно 13 февраля[282]282
  Заявление Советского правительства в связи с убийством Патриса Лумумбы, 14 февраля 1961 г. // СССР и страны Африки. Т. II. С. 194–198; Ludo De Witte. The Assassination of Lumumba. L.-N.Y, 2001. P. 61–124; Мазов Сергей. 201 день Патриса Лумумбы // http://www.vokrugsveta.ru/print/telegraph/history/853 5 февраля 2009 г.


[Закрыть], принципиально не изменило осторожную линию СССР в конголезском кризисе. На заседании Совета Безопасности 13 февраля Зорин предложил заведомо непроходной проект резолюции, который требовал, в частности, «немедленно арестовать для предания суду Мобуту и Чомбе», «в месячный срок прекратить “операцию ООН” в Конго, вывести оттуда все иностранные войска». Отдельный пункт резолюции призывал «сместить Д. Хаммаршельда с поста генерального секретаря ООН, как соучастника и организатора расправы над руководящими государственными деятелями Республики Конго»[283]283
  СССР и страны Африки. Т. II. С. 200–201.


[Закрыть]. Советские власти прекратили любые контакты с Хаммаршельдом, которого они перестали признавать в качестве официального лица ООН[284]284
  Urquhart B. Hammarskjold. P. 506.


[Закрыть].

Практические действия были куда более скромными. Советская помощь правительству Антуана Гизенги ограничилась передачей его представителю в Каире Пьеру Мулеле 500 тыс. дол. в два приема[285]285
  АВП РФ. Ф. 0590. Оп. 3. П. 4. Д. 1. Л. 71. Запись беседы заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова с министром просвещения и искусств Республики Конго Пьером Мулеле, 8 марта 1961 г.


[Закрыть]. Второй транш (250 тыс. дол.) до адресата не дошел. У ЦРУ был агент в ближайшем окружении Мулеле, который описал «чемоданы, в которых курьер должен был перевозить деньги, и как он собирался добраться до Стэнливиля». Девлин организовал операцию по перехвату курьера в аэропорту Хартума, где деньги были похищены[286]286
  Devlin L. Op. cit. P. 140–141.


[Закрыть].

Гизенга в качестве вице-премьера вошел в правительство Сирила Адулы, состав которого конголезский парламент утвердил 2 августа 1961 г. СССР признал это правительство. Расчеты, что оно будет проводить «нейтралистскую» политику[287]287
  АВП РФ. ОП. 4. П. 6. Д. 19. Л. 38. Справка II Африканского отдела МИД СССР «О положении в Республике Конго», 14 октября 1961 г.


[Закрыть], не оправдались. Курс Адулы был откровенно прозападным. В январе 1962 г. Гизенга был арестован и сослан на остров в эстуарий р. Конго. В течение года политический разгром лумумбистов был завершен: все министры, которые были членами «патриотических партий», лишились постов[288]288
  Винокуров Ю. Н., Орлова А. С., Субботин В. А. Ук. соч. С. 222.


[Закрыть]. Реальных рычагов влияния на ситуацию в Конго у Советского Союза не осталось.

Конголезский кризис закончился победой Запада. Мобуту, захвативший власть в 1965 г., был его верным союзником на протяжении более тридцати лет. Только после окончания холодной войны западные державы позволили противникам Мобуту свергнуть его режим.

Стратегия СССР в конголезском кризисе диктовалась надеждами советского руководства, «используя антиколониальную инерцию, ворваться в “мягкое подбрюшье” империализма, заручившись поддержкой миллионов пробудившихся к новой жизни людей»[289]289
  Мирский Г. И. Полвека в мире востоковедения // Восток. 1996. № 6. С. 130.


[Закрыть]. С самого начала кризис приобрел международный характер, в Конго были направлены войска ООН. Поэтому исход схватки за обширную и богатую полезными ископаемыми территорию в «сердце Африки» во многом решался на берегу Ист-Ривер. Распространенное в западной историографии мнение о том, что СССР занимал в ООН по вопросу о Конго «негибкую», «пропагандистскую» позицию представляется упрощенным. Проводя бескомпромиссную в духе холодной войны линию в отношении западных стран, «колонизаторов» и «империалистов», СССР стремился привлечь на свою сторону молодые афро-азиатские государства и изменить неблагоприятное для него соотношение сил в ООН. Советская политика в конголезском кризисе выстраивалась с учетом позиции этих стран, была гибкой и компромиссной. Поскольку за помощью в ООН обратилось правительство Конго во главе с левым националистом Патрисом Лумумбой, Советский Союз одобрил введение войск ООН в эту страну. Хрущев пытался сорвать замысел руководства западных стран и ООН превратить международные силы в инструмент борьбы с распространением советского влияния и коммунистической идеологии в Африке. Он поддержал план президента Ганы Кваме Нкрумы по «африканизации» операции ООН в Конго, оказывал прямую помощь, в том числе и двойного назначения, правительству Лумумбы, что являлось нарушением решений Совета Безопасности.

Представители СССР занимали в Совете Безопасности солидарную позицию с афро-азиатскими странами, голосовали за предложенные ими резолюции, хотя они часто носили расплывчатый, а иногда и очевидно невыгодный для СССР характер. Так продолжалось до начала сентября, когда Лумумба был отстранен от власти не без участия войск ООН. 14 сентября, в день мобутовского переворота, СССР впервые наложил вето на афроазиатскую резолюцию. Двумя днями раньше Нкрума отклонил тайное предложение Хрущева передать находившиеся в Конго войска левых африканских стран в распоряжение правительства Лумумбы. Столкнувшись с перспективой потерять всякую поддержку афро-азиатских стран, СССР дал задний ход. Через два дня на IV чрезвычайной сессии ГА он не только поддержал афро-азиатскую резолюцию, но и проголосовал за отдельно голосовавшийся по настоянию США пункт, запрещавший предоставление военной помощи правительству Конго в обход ООН.

Хрущев попытался «разрулить» ситуацию с присущим ему радикализмом и допустил стратегическую ошибку. Он использовал отстранение от власти Лумумбы для нападок на генсека ООН Дага Хаммаршельда, потребовал его отставки и кардинальной реформы ООН. Приглашая в состав «тройки» представителей афро-азиатских стран, Хрущев надеялся заручиться их поддержкой в противостоянии с Западным блоком. Результат оказался обратным. Осуществление хрущевской концепции «коллективного руководства» ООН сделало бы организацию недееспособной. Афро-азиатские государства справедливо сочли, что советские предложения являются пропагандистским маневром и отказались поддержать их. Дипломатический «мат» по конголезскому вопросу СССР получил 22 ноября 1960 г., когда ГА признала полномочия лиц, назначенных президентом Касавубу, в качестве представителей Конго в ООН.

Иванов Н. С. Латинская Америка и США: независимость против «блоковой» дипломатии (Опыт многосторонних отношений в 1940-е – 1970-е годы)

В работах российских латиноамериканистов К. А. Хачатурова, И. И. Янчука, Е. А. Ларина, А. Н. Глинкина, В. П. Сударева, НА. Михайлидиса, СА. Гони онского и других исследователей получили достаточно полное освещение основные проблемы отношений между США и странами Латинской Америки в послевоенный период, внешнеполитические концепции и доктрины администрации США, проблемы региональной интеграции[290]290
  Хачатуров К. А. Латинская Америка: идеология и внешняя политика. М., 1983; Янчук И. И. Политика США в Латинской Америке (1939-1945). М., 1975; История Латинской Америки: вторая половина XX века // Отв. ред. Ларин Е. А. М., 2004; Ларин ЕА. Латиноамериканская цивилизация. М., 2007; Латинская Америка в международных отношениях. XX век. В 2-х тт. // Отв. ред. А. Н. Глинкин. М., 1988; Современные международные отношения и мировая политика // Под ред. А. В. Торкунова. М., 2004; Михайлидис Н. А. Идеология и политика антикоммунизма в Латинской Америке. Минск, 1975; Гонионский С. А. Латинская Америка и США. 1939-1959. Очерки истории международных отношений. М., 1960.; Он же. Очерки новейшей истории стран Латинской Америки. М., 1964; Он же. Панама и Панамский канал. М., 1976; Внешняя политика стран Латинской Америки // Отв. ред. А. Н. Глинкин. М., 1982; Кедров А. И. Новые тенденции в дипломатии латиноамериканских стран. М., 1979; Строганов А. И. Латинская Америка в ХХ веке. М., 2002; Глинкин А. Н., Мартынов Б. Ф., Яковлев П. П. Эволюция латиноамериканской политики США. М., 1982; Давыдов В. М. Латиноамериканская периферия мирового капитализма. М., 1991; Романова З. И. Латиноамериканская интеграция: тенденции развития. М., 1970; Сударев В. П. Взаимозависимость и конфликт интересов. США и Латинская Америка (вторая половина ХХ века). М., 2000; Он же. Две Америки после окончания «холодной войны». М., 2004; Он же. Латинская Америка в современных международных отношениях // Современные международные отношения. М., 2000; Лавут А. А. Страны Латинской Америки и Карибского бассейна в ВТО. М., 2008.


[Закрыть]. Основное внимание в них уделяется межгосударственным отношениям между США и странами Латинской Америкой во второй половине ХХ века, разнообразным методам осуществления североамериканского влияния на континенте – экономическим, финансовым, международно-правовым, пропагандистским, военным, разведывательным, контрразведывательным и т. п. Все эти методы, как правило, тесно увязывались друг с другом и использовались в ходе реализации крупных внешнеполитических доктрин (вплоть до недавнего времени каждый американский президент провозглашал свою собственную доктрину по отношению к Латинской Америке).

Учитывая относительную разработанность темы двусторонних отношений США со странами Латинской Америки, в данной статье ставилась задача проанализировать позиции стран Западного полушария в годы холодной войны в контексте многосторонней дипломатии. При этом особое внимание автора обращено на формы и методы сопротивления стран Латинской Америки жесткому диктату со стороны североамериканского «доброго соседа». За рамками остается рассмотрение того фона, на котором развивались межгосударственные отношения. Однако необходимо отметить, что его характерной чертой являлось постоянное, то ослабевающее, то нарастающее давление со стороны массовых «низовых» протестных движений в странах Латинской Америки – без которых правящим кругам США удалось бы гораздо проще договариваться с местными чиновниками и олигархами[291]291
  См.: Power and Popular Protest: Latin American Social Movements // Ed. by Susan Eckstein. Berkeley, 1989; Latin American Social Movements: Globalization, Democratization, and Transnational Networks // Ed. by Hank Johnston, Paul Almeida. Lanham, Maryland, 2006; Latin America: Politics and Society Since 1930 // Ed. By Leslie Bethell. Cambridge (Mass.), 1998; Petras J. F., Morley M.H. US Hegemony Under Siege: Class, Politics, and Development in Latin America. L., 1990; Chomsky N., Dieterich H. Latin America: From Colonization to Globalization. N.Y, 1999.


[Закрыть].

При рассмотрении проблем межгосударственных отношений в годы холодной войны необходимо принимать во внимание специфические черты внешней политики латиноамериканских стран. Прежде всего, отсутствие с конца XIX века крупномасштабных конфликтов. Конечно, от времен испанского и португальского колониального владычества осталось более десятка неразрешенных территориальных споров. Тем не менее, в межгосударственных отношениях страны Латинской Америки соблюдали в течение всего ХХ века относительный мир и в большинстве случаев воздерживались от прямого военного столкновения.

Лишь Боливия потеряла значительную часть своей территории в Чакской войне с Парагваем (1932–1935). В 1969 г. между Сальвадором и Гондурасом разразилась так называемая «футбольная война» (поводом стал проигрыш команды Гондураса Сальвадору в матчах отборочного этапа чемпионата мира по футболу, однако причины лежали скорее в миграционных коллизиях по поводу десятков тысяч сальвадорцев, нелегально перебравшихся в Гондурас), в 1982 г. разразилась война между Аргентиной и Великобританией и в 1995 г. между Эквадором и Перу.

Парадоксально, но некоторые из американских авторов связывают относительный мир в регионе во второй половине ХХ в. именно с холодной войной! В работе известных латиноамериканистов из Гарвардского университета Х. Домингеса, Д. Мерса, М. Ороско и др. «Пограничные конфликты в Латинской Америке» утверждается: «Холодная война помогла разрешить территориальные конфликты в регионе. Она подчинила внутрирегиональные вопросы более широкой международной перспективе. Поэтому можно рассматривать жесткую позицию США в рамках «блоковой дипломатии» как весьма благотворную для разрешения местных споров и конфликтов»[292]292
  Domínguez J., Mares D., Orozco M., Palmer D., Aravena F., Serbin A. Boundary Disputes in Latin America. Cambridge (Mass.), 2003. P. 36.


[Закрыть]. Более того, мир на континенте в целом связывается с «доктриной Монро», которая помогала создать в XIX–XX вв. относительную изоляцию континента от «тлетворного влияния» европейской политики с ее военными альянсами, блоками и агрессивными войнами. А также с «балансом сил», сложившимся во второй половине ХХ в. (Бразилия и Чили, с одной стороны, и Аргентина, Боливия, Перу – с другой), который создал благотворную обстановку для мирного разрешения конфликтов[293]293
  Boundary Disputes in Latin America. Cambridge (Mass.), 2003. P. 29–46.


[Закрыть].

На самом деле главную роль в поддержании мира сыграла специфическая латиноамериканская идеология, общность внешнеполитического дискурса, предполагающая отсутствие вражды к соседним странам. Эта общность зародилась в ходе Войны за независимость в начале XIX в. И вомногом подпитывалась с конца XIX века общим недоверием по отношению к северному соседу, правящие круги которого относились к региону как к сырьевому придатку и «заднему двору» Соединенных Штатов.

Американские историки (в том числе и авторы цитированного выше труда) признают это отчуждение. Но чаще всего объясняют его «завистью к богатому и мощному северному соседу», «традиционным национализмом», недоверчивостью, обусловленной «ошибками» ряда политиков и их интервенционистской политикой в отношении Латинской Америки и т. д.[294]294
  Domínguez J., Mares D., Orozco M., Palmer D., Aravena F., Serbin A. Op. cit. P. 16; Lowenthal A. Partners in Confict. The United States and Latin America. Baltimore, 1987. P. 7; Blasier C. The Hovering Giant: U.S. Responses to Revolutionary Change in Latin America. Pittsburgh, 1976. Р. 240–249.


[Закрыть]

Хотя главной причиной антиамериканизма была экспансионистская экономическая политика США, которая шла рука об руку с открытым интер венционизмом во внешней политике. На долю Соединенных Штатов в годы холодной войны приходилось около 40 % внешней торговли латиноамериканских стран, которая приносила американским монополиям миллиардные прибыли за счет «ножницы цен» между дешевым сырьем и дорогими готовыми изделиями, экспортируемыми в Латинскую Америку.

США выкачивали из стран континента 96 % своего импорта бокситов, более 80 % – нефтепродуктов, 47 % – меди, 36 % – цинка, 35 % – железной руды, 33 % – свинца и марганца, а также 100 % импорта бананов, 68 % – кофе, 57 % сахара и т. д.[295]295
  «Latin America Economic Report». L., 1975. P. 16; «The Department of State Bulletin», 1976. Р. 586.


[Закрыть] Прямые частные американские инвестиции в латиноамериканские страны перевалили к середине 1970-х гг. за 20 млрд. долларов. Монополии США присваивали пятую часть ВВП этого региона и треть его доходов от экспорта. Латинская Америка стала важнейшим источником доходов американских монополий – здесь они получали около половины всех чистых прибылей от всей деятельности за границей[296]296
  The Transformation of Latin America: Economic Development in the early 1990s. Cheltenham, 2000. P. 46.


[Закрыть]!

Именно несправедливая империалистическая политика породила отчуждение латиноамериканских стран, которые за долгие десятилетия противостояния с США выработали в многосторонней дипломатии свои собственные средства самосохранения. Это, например, «доктрина Кальво» (по имени ее создателя, аргентинского юриста XIX в.) о незаконности военного или дипломатического вмешательства иностранных государств в поддержку финансовых претензий частных компаний этих государств к той или иной латиноамериканской стране. (Уж слишком часто правительство США вмешивалось во внутренние дела стран региона под предлогом «защиты интересов американских граждан»!)[297]297
  Хайд Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки… Т. 3. М.,1951. С. 311.


[Закрыть].

Еще одним инструментом стала «доктрина Драго» о недопустимости агрессии иностранных государств с целью взыскания долгов. Она рассматривалась в Латинской Америке как одна из наиболее важных международно-правовых норм, вытекающих из принципа суверенного равенства государств.

К числу международно-правовых норм, призван ных служить барьером против вмешательства США во внутренние дела латиноамериканских стран, относилась мексиканская «доктрина Эстрады» о признании существующих правительств в странах Латинской Америки. Ее появление было связано с тем, что Соединенные Штаты широко использовали акт дипломатического признания нового правительства той или иной латиноамериканской страны для получения от них всевозможных уступок. А в условиях политической нестабильности, характерной для большинства латиноамериканских стран, сам факт признания нового правительства превращался в руках североамериканской дипломатии в мощное орудие вмешательства в дела латиноамериканских стран[298]298
  Palacios Treviño J. La doctrina Estrada y el principio de la no-intervención. México, 2007.


[Закрыть].

В 1936 г. на межамериканской конференции в Буэнос-Айресе усилиями Мексики и ряда других латиноамериканских стран была создана еще одна юридическая преграда, призванная в известной степени затруднить вмешательство США в дела латиноамериканских государств – протокол по невмешательству, участники которого обязывались не прибегать к военной интервенции.

Тем не менее, на исходе Второй мировой войны, используя экономическое и военное превосходство и опираясь на местную олигархию, США смогли навязать латиноамериканским странам свою доктрину панамериканизма и воздвигнуть на ней в конце 1940-х гг. здание Организации американских государств (ОАГ) и весь огромный, широко разветвленный комплекс межамериканской системы в рамках «блоковой дипломатии».

Лаборатория холодной войны: Чапультепек, Пакт Рио, ОАГ

При описании начального периода холодной войны почти все историки концентрируются на событиях, происходивших на европейском континенте – действиях американских и британских оккупационных властей в Западной Европе, установлении народно-демократических режимов в странах Восточной Европы. Плюс, конечно, такие важнейшие события в других регионах, как провозглашение Китайской Народной Республики, противоречия по ближневосточным проблемам, конфликтные ситуации в Иране и Турции.

И лишь очень немногие из исследователей уделяют внимание Латинской Америке. А ведь поразительно то, что именно на этом континенте впервые был поставлен опыт по установлению «блоковой дипломатии», который США затем распространили на другие регионы мира!

Многосторонняя дипломатия играла важнейшую роль в латиноамериканской политике США, когда на исходе Второй мировой войны формировались новые принципы межамериканской системы отношений, направленные на создание под руководством США замкнутого военно-политического блока американских государств, имеющего антикоммунистическую направленность. Основы такого блока были заложены на межамериканской конференции по вопросам войны и мира, состоявшейся в феврале-марте 1945 г. в Чапультепекском замке Мехико. Принятый на конференции так называемый Чапультепекский акт рекомендовал создание «постоянного органа, состоящего из представителей генеральных штабов всех американских государств», регулярный созыв межамериканских конференций с целью «формулирования общей межамериканской политики» и заключение в дальнейшем специального договора по вопросам «совместной борьбы против возможного нападения на одну из американских стран»[299]299
  Texto de las resoluciones aprobadas рог la Conferencia inter-americana sobre problemas de la guerra у de la paz. México, 1946. P. 34–49.


[Закрыть].

Под нажимом США на конференции была принята также «Экономическая хартия Америки» (предвосхитившая неолиберализм с его «свободными рыночными» отношениями), согласно которой участники конференции обязывались: обеспечить «равный доступ к торговле и сырью»; ликвидировать «всякого рода барьеры в торговле»; всячески содействовать предоставлению широких льгот для «свободного перевода и вложения капиталов; создания одинакового режима по отношению к национальным и иностранным капиталам»; «принимать соответствующие меры, чтобы обеспечить стимулирование частной инициативы», и бороться с проявлением «экономического национализма»[300]300
  Texto de las resoluciones aprobadas рог la Conferencia inter-americana sobre problemas de la guerra у de la paz. México, 1946. P. 103–107.


[Закрыть].

В Чапультепекском акте, игравшем значительную роль в межамериканских отношениях, уже можно обнаружить риторику холодной войны – даже сама постановка вопроса о создании системы коллективной безопасности против возможной агрессии в условиях, когда исход Второй мировой войны был очевиден для всех, является весьма характерной. Начал создаваться новый «образ врага», и нетрудно было догадаться, кого прочили на эту роль.

В тексте Чапультепекского акта можно заметить клише (пока завуалированные), характерные для начального периода конфронтации. Например, «новая ситуация в мире делает более настоятельной, нежели прежде [?] упрочение солидарности американских народов для защиты их прав», далее в документе выражается тревога по поводу возможного «нападения противника», делается упор на необходимость проведения военных операций в рамках «коллективной обороны» в случае «нарушения мира и порядка в регионе» – формулировки, удобные для последующего нагнетания обстановки антикоммунизма, военного психоза[301]301
  Chapultepec. Inter-American Reciprocal Assistance and Solidarity (Act of Chapultepec). March 6, 1945. Resolution approved by the Inter-American Conference on Problems of War and Peace at Mexico, March 6, 1945. Entered into force March 8, 1945 // Treaties and Other International Agreements of the United States of America 1776-1949. / Compiled under the direction of C.I. Bevans. Vol. 3. Washington, 1969.


[Закрыть].

Один из ведущих экспертов небезызвестной «Rand Corporation» Альберт Вольштеттер считает, что именно данный документ был прямым предшественником Устава главного военного блока Запада в холодной войне – НАТО, принятого четырьмя годами позже, в апреле 1949 г.[302]302
  Wohlstetter A. Critique of a Brookings Agenda for the Nation on Military Strategy, Military Forces, and Arms Control. October, 1968 [Электронный ресурс] URL: www.rand.org/about/history/wohlstetter/DL17910/DL17910.html


[Закрыть] Такой же позиции придерживается представитель школы «конструктивистов» Дж. Рагги[303]303
  Ruggie J. G. Constructing the World Polity: Essays on International Institutionalization. Routledge, 1998. P. 267.


[Закрыть], а также известный исследователь проблем коллективной безопасности в годы холодной войны Арнольд Волфер[304]304
  Wolfer A. Collective Defense versus Collective Security. N.Y. 1962. P. 181–204.


[Закрыть].

А ведь Чапультепекский акт был подписан за год до знаменитой фултонской речи Черчилля о «железном занавесе», которая считается рубежом, положившим начало холодной войне!

Интересно отметить, что руководство СССР, которое могло вполне законно выразить недоумение по поводу странного документа, промолчало. И это молчание подтверждает позицию тех историков, которые настаивают на том, что И. Сталин и его окружение четко соблюдали взятые на себя обязательства в отношении сфер влияния, тогда как лидеры США и Англии нарушали их весьма часто. Американский историк У. Лафибер в своей известной работе утверждает: «К середине 1945 г. политика Сталина была прямолинейной и последовательной, чего нельзя сказать о политике Трумэна. Ее резкие метания стали наиболее очевидны, когда Соединенные Штаты всеми силами взялись за подрыв советской сферы влияния в Европе, при этом самым жестким образом укрепляя свою собственную сферу влияния в Западном полушарии»[305]305
  La Feber, W. America, Russia and the Cold War. 1945-1984. N.Y. 1985, P. 22.


[Закрыть].

Деятельность дипломатии США на конференции в Мехико отражала беспокойство, которое испытывали американский правящие круги в связи с предстоящим созданием Организации Объединенных Наций, Совет Безопасности которой получал право принимать решения в случае возникновения угрозы миру в любой части земного шара. Кроме того, оно хотело иметь в ООН послушный блок из 20 латиноамериканских стран, связанных решениями межамериканских органов, и превратить таким путем ООН в организацию, зависимую от США, (ведь голоса латиноамериканских стран в ООН составляли в то время 39 % членов Организации Объединенных Наций!).

Любопытно, что большинство из авторов, упоминающих Чапультепекскую конференцию 1945 г., утверждают, что ее решения были приняты в строгом соответствии с Уставом ООН. Однако конференция в Сан-Франциско, на которой был принят Устав, началась в апреле 1945 г., тогда как заключительный акт Чапультепека был подписан за месяц до этого. Более того, решения Чапультепека стали главным аргументом делегации США для навязывания статьи 51 Устава ООН.

Эта статья, первоначально сформулированная государственным секретарем по делам Латинской Америки Н. Рокфеллером и сенатором А. Ванден бергом, предусматривала коллективную оборону от внешних агрес соров со стороны региональных организаций, создаваемых вне рамок ООН, но придерживающихся ее принципов. Благодаря этой статье региональные организации при решении вопросов войны и мира могли обойти право вето, которым обладал в Совете безопасности Советский Союз. И США могли осуществлять контроль над своей зоной влияния, не опасаясь вмешательства СССР.

Жесткая позиция Рокфеллера по отстаиванию 51-й статьи определялась семейными интересами (Рокфеллеры фактически владели богатейшими нефтяными ресурсами Венесуэлы, а также многочисленными предприятиями в других странах латиноамериканского континента). Поэтому для него, как и других американских финансистов, вложивших свои средства в экономику континента, необходимо было создать экономические, политические и идеологические барьеры против проникновения любого влияния со стороны (будь то коллективная воля ООН или экономические связи со странами социализма). Но главное – в правящих кругах США созрело понимание того, что в начавшейся холодной войне «можно добиться того, что они задумали на мировом фронте только в при наличии твердой опоры в Западном полушарии»[306]306
  Green D. The Containment of Latin America. Chicago, 1971. P. 234.


[Закрыть].

В соответствии с решениями конференции в Мехико по инициативе США была созвана межамериканская конференция по поддержанию мира и безопасности на континенте, проходившая с 15 августа по 2 сентября 1947 г. в Рио-де-Жанейро. Подписанный на конференции «Межамериканский договор о взаимной помощи» (его называют также «договором об обороне Западного полушария» или «пактом Рио») свидетельствовал, что правительству Соединенных Штатов удалось навязать странам Латинской Америки свои политические и стратегические планы.

В 4-й статье «пакта Рио» уже был обозначен в географических координатах «периметр обороны» Западного полушария (за три года до знаменитой речи о «периметре обороны Западного мира» государственного секретаря Ачесона от 12 января 1950 г.). Он проходил через Северный полюс, Берингов пролив, по Тихому океану (примерно в 2000 км западнее Панамского канала) и через Южный полюс. На востоке границу очертили по восточному берегу Гренландии, затем она пересекала с севера на юг Атлантический океан и заканчивалась у Южного полюса. В «зону безопасности», таким образом, были включены помимо США и Латинской Америки также Канада, Гренландия, все владения европейских стран в Западном полушарии, территория Арктики и Антарктики.

В пределах этого периметра участники договора должны были оказывать друг другу «взаимопомощь» и принимать коллективные экономические, политические и другие меры, включая применение вооруженных сил не только при нападении на любого из них как внутри, так и вне этой зоны, но и при «возникновении угрозы» какому-либо американскому государству в результате «ситуации, которая может подвергнуть опасности мир в Западном полушарии», а также перед лицом действий, которые «ставят под угрозу суверенитет или безопасность какого-либо американского государства»[307]307
  Inter-American Treaty of Reciprocal Assistance (Rio Treaty). Adopted at Rio de Janeiro, Brazil. 2 September 1947. Ministry of Foreign Affairs of Brazil. Rio de Janeiro, 1948.


[Закрыть].

Такие формулировки открывали перед США широкие возможности для вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран, оказания на них давления в различных формах, в том числе и военного. Наряду с этим, для США создавались основы для привлечения латиноамериканских стран к участию в военных операциях в любой части земного шара.

Таким образом, на конференции в Рио-де-Жанейро был оформлен военно-политический блок латиноамериканских стран под руководством США – первый из агрессивных блоков, созданных США после Второй мировой войны, который стал прототипом Североатлантического пакта и других агрессивных блоков.

Разрешив на конференции в Рио-де-Жанейро наиболее важные военно-политические вопросы, США взяли курс на завершение реорганизации межамериканской системы, которая, по планам Вашингтона, должна была служить послушным орудием холодной войны.

На IX межамериканской конференции, открывшейся 30 марта 1948 г. в Боготе (Колумбия), была создана Организация американских государств (ОАГ) и был принят ее устав. В нем предусматривалось наличие административного аппарата ОАГ, а также с целью привязки латиноамериканских стран к военной стратегии США – совместного комитета по обороне.

В 4-й статье солидное место занимает «обеспечение совместных действий со стороны государств в случае агрессии против какого-либо из них». Та же тема «защиты от агрессии» повторяется по всему документу (статьи 5, 24, 43, целая глава о коллективной безопасности). Более того, само понятие «агрессия» расширилось до невероятных размеров. В статье 25 указано, что меры по обеспечению коллективной безопасности принимаются, «если территориальная целостность, суверенитет или политическая независимость любого американского государства подвергнется угрозе в ходе вооруженного нападения или любого акта агрессии, не являющегося вооруженным нападением, или конфликта вне пределов континента… или любого факта или ситуации, которая может угрожать миру в Америке» (курсив автора – Н.И.). По сути в Уставе ОАГ вопросы войны и мира, суверенитета стран региона ставились в зависимость от произвола США (причем американская администрация могла использовать в качестве предлога не только ситуацию на самом континенте, но и любые события в любой точке земного шара!)[308]308
  Charter of the Organization of the American States. Adopted at the Ninth International Conference of American States. 30 April 1948. Bogotá, 1951.


[Закрыть].

Кроме того, делегации США удалось добиться принятия «Декларации о защите демократии», наполненной стереотипами об угрозе «свободному миру» со стороны «международного коммунизма». Таким образом, при самом создании новой межамериканской организации ей была придана направленность в духе холодной войны[309]309
  Гвоздарева Б. И. Организация американских государств. M., 1960.


[Закрыть].

Уже в ходе конференции латиноамериканским странам был преподан первый урок «блоковой дипломатии». 9 апреля 1948 г. на одной из центральных улиц Боготы был убит выдающийся лидер колумбийских либералов, кандидат на пост президента страны Х. Гайтан. Убийство вызвало мощное народное восстание в городе, сопровождавшееся кровавыми столкновениями с полицией и армейскими частями, которое получило название «боготасо». Погибли более двух тысяч человек, десятки тысяч получили ранения и увечья. Волна восстаний и насилия прокатилась по всей стране, сопровождаясь захватом рабочими нефтедобывающих предприятий, принадлежавших американцам, и помещичьих латифундий крестьянами.

Это «убийство века» («magnicidio») стало водоразделом всей колумбийской истории. После событий 1948 г. состояние гражданской войны в стране, то затихая, то вспыхивая вновь, длится по настоящее время. «Эра насилия» («La Violencia»), которую официальные колумбийские историки датируют с 1948 по 1962 гг., унесла 200 тыс. жизней граждан этой страны, а ведь после нее, в 1960-е гг. началось формирование партизанских отрядов и активные боевые действия против правительственных войск («герилья»), которая ведется по сей день.

Сразу же после убийства председатель межамериканской конференции госсекретарь США Дж. Маршалл твердо заявил делегатам, что «Гайтана убили иностранные коммунисты» (причем не ссылаясь на какие-либо источники!). Затем от американцев последовала череда различных версий: от «происков Коминформа» перескочили внезапно к «консервативному заговору», затем всплыли личные мотивы «мести» и т. п. Видимо, эти переходы от одного заключения к другому делались сознательно и были призваны намекнуть странам региона, кто преподал им первый жестокий урок послушания в рамках «блоковой демократии».

Полупризнания о том, что ЦРУ (созданное за полгода до убийства Гайтана, в сентябре 1947 г.) совершило в Боготе свою первую акцию по ликвидации политического деятеля, появились в работе официального историка этого ведомства Дж. Дэвиса, опубликованной в 1969 г. Он писал, что сотрудники «конторы» рассматривали «богатасо» как «провал операции, с той точки зрения, что ее последствия не были достаточно четко проанализированы». В связи с этим, отметил Дэвис, некоторое время среди сотрудников ЦРУ даже бытовал термин «синдром Боготы» в смысле «слабой проработки начальных этапов кризисных ситуаций и упора на одну прямолинейную коммунистическую версию». Весьма характерным было само признание о проведенной «операции»[310]310
  Davis J. Distant events shape the craft of intelligence: the Bogatazo // Studies in Intelligence. Vol. 13, Fall 1969.


[Закрыть].

«Момент истины» наступил после публикации дочерью Гайтана сенсационных материалов в конце 1990-х гг. Она рассказала, что во время визита на Кубу ей показали кинопленку с записью допроса агента ЦРУ Дж. Эспирито, который признался в том, что в свое время принимал участие в операции ЦРУ под кодовым названием «Пантомима». Целью было физическое устранение Х. Гайтана[311]311
  Gaitán G Once ensayos sobre la violencia, Bogota, 1998. Р. 15–20.


[Закрыть].

Таким образом, есть основания полагать, что первой крупной политической акцией ЦРУ в международном масштабе в период холодной войны было убийство лидера колумбийских либералов, который имел все шансы стать президентом страны, выступая за проведение прогрессивных реформ и независимый внешнеполитический курс. (Большинство исследователей, занимавшихся историей ЦРУ полагали до недавнего времени, что первый удар был нанесен компартии Италии на общенациональных выборах 18 апреля 1948 г.)[312]312
  См. Иванов Н. С. События 1948 г. в Колумбии: внесистемные факторы и их воздействие на политическую культуру страны // Латиноамериканский исторический альманах. 2005. № 6. С. 7–33.


[Закрыть].

На начальном этапе холодной войны в рамках многосторонней дипломатии латиноамериканские страны не сумели поставить действенный заслон для защиты своих национальных интересов. Единственное, чего они добились – настояли в Боготе на добавлении к итоговому заявлению участников конференции ряда своих условий, которые касались принципов и норм межгосударственных отношений в западном полушарии.

Вопреки нежеланию США в Устав ОАГ были включены статьи 15 и 16. В первой из них говорилось: «Ни одно из государств, или групп государств, не имеет права, прямо или косвенно, по любым причинам, вмешиваться во внутренние или внешние дела любого другого государства». Статья 16 еще более конкретизировала данное положение: «Ни одно государства не может поощрять использование подрывных средств экономического или политического характера для того, чтобы сломить суверенную волю другого государства и получить от него выгоды какого-либо рода»[313]313
  Bogota Conference of American States, Charter of the Organization of American States; March 30-May 2, 1948 //A Decade of American Foreign Policy: Basic Documents, 1941–49. Prepared at the request of the Senate Committee on Foreign Relations by the Staff of the Committee and the Department of State. Washington, 1950, Р. 342–343.


[Закрыть]. Данные статьи являются прекрасной иллюстрацией уровня взаимоотношений между США и латиноамериканскими странами и той степени подозрительности (обоснованной десятилетиями бесцеремонного вмешательства во внутренние дела), которую они испытывали по отношению к своему «равному партнеру».

Важнейшие события в межгосударственных отношениях отразились на внутренней и внешней политике стран региона. С середины 1947 г. в них развернулась антикоммунистическая кампания, левые партии и группировки были объявлены вне закона. Чили и Бразилия в 1947 г., менее чем через два месяца после окончания конференции в Рио-де-Жанейро, разорвали отношения с Советским Союзом; в мае 1948 г. (на следующий день после окончания конференции в Боготе) их примеру последовала Колумбия.