Текст книги "Неизвестные Вязники. О чем писали газеты, но не расскажут на экскурсиях"

2.3. Предки и потомки первого начальника вязниковской полиции

В конце 1778 года после учреждения Вязниковского уезда была создана и вязниковская полиция. Её первым начальником стал отставной ротмистр армейской кавалерии Пётр Львович Рогановский – потомок героя Смутного времени начала XVII столетия Якова Якимовича Рогановского, польского шляхтича, верой и правдой служившего России! Польский дворянин (впрочем, не исключено, что по происхождению был белорусом, так как Белая Русь тогда входила в состав Речи Посполитой – федерации Королевства Польского и Великого княжества Литовского) Рогановский в пору противостояния Польши и России оказался на стороне Москвы. По-видимому, он состоял на русской службе ещё до войны. Будучи опытным воином, он присягнул на верность первому царю из династии Романовых Михаилу Фёдоровичу и в итоге стал… суздальским помещиком!

Атака рейтаров – конных пистолетчиков

Яков Рогановский командовал отрядом рейтаров (их ещё называли «чёрными рейтарами» из-за цвета доспехов) – конных ратников, которые набирались «из иноземцев» – наёмников из Западной Европы и Прибалтики и были вооружены сразу несколькими тяжёлыми пистолетами каждый, а также мечами и другим холодным оружием. В 1616 году государь пожаловал Рогановского «за их многие верные службы, и за кровь, и за раны» патентом на чин поручика рейтарского строя и имением в Суздальском уезде – селом Теренеевым Опольского стана, расположенным между Владимиром и Суздалем.

Яков Якимович Рогановский прослужил в России более четверти века. Известно, что он командовал рейтарской ротой вплоть до 1630 года. В 1618-м царские рейтары сразились со своими «коллегами» на службе польского короля, среди командиров которых был ротмистр Василий Рогановский – родственник Якова. В жаркой схватке поляков разбили, среди погибших оказался и ротмистр Рогановский. Так что не только русские, но и шляхтичи в ту пору порой шли брат на брата.

В начале 1620-х годов рота Рогановского (не менее хорошо вооружённых 150 всадников) дислоцировалась в Туле – в ту пору крепости, защищавшей подступы к Москве с юго-востока от возможных набегов отрядов крымского хана и поляков короля Владислава IV. В мае 1630 года роту Рогановского принял новый командир – нижегородский помещик Прокофий Мишевский, по всей видимости, тоже из шляхетства. Именно в ту пору поручик Рогановский ушёл в отставку или скончался. «На Москве» он «обрусел», женился на русской, а его дети – пять сыновей крестились по православному обряду и тоже состояли на ратной службе.

Внуки Якова Якимовича Мирон и Никита Рогановские, состоявшие в числе служилых московских дворян в начале царствования Петра Великого, уже лишь по фамилии относились к «иноземцам», фактически ничем не отличаясь от русского «благородного» сословия.

Правнук рейтара царя Михаила Фёдоровича Лев Никитич Рогановский служил в российской армии при Петре I и его преемниках офицером, достигнув чина капитана. К началу 1760-х годов он уже скончался, а в родовой вотчине Рогановских суздальском селе Теренееве жила его вдова Марфа Васильевна.

Сын капитана Рогановского Пётр Львович по примеру предков служил в кавалерии и вышел в отставку ротмистром. После образования в 1778 году Владимирского наместничества ротмистр Пётр Рогановский по выбору дворянства был избран первым по времени земским капитан-исправником – начальником полиции Вязниковского уезда. Там он оказался, так как имения его жены Аграфены Матвеевны, по первому браку Аргамаковой, урождённой Языковой, находились в новоучреждённых Ковровском и Вязниковском уездах. На посту главного вязниковского полицейского Рогановскому пришлось налаживать работу правоохранительных органов на обширной территории – тогда в состав Вязниковской округи входили такие селения, как Палех и Южа – нынешние райцентры Ивановской области.

Старший сын первого вязниковского исправника Аркадий Петрович Рогановский, в отличие от родни, служил не на ратном поприще, а по гражданскому ведомству. Он избирался депутатом Владимирского губернского дворянского собрания от Суздальского уезда, потом был заседателем 1-го департамента Владимирского верхнего земского суда и секретарём губернской дворянской комиссии. Состоя в родстве с аристократическим владимирским дворянским родом Безобразовых и владимирским губернатором в 1802—1812 годах князем Иваном Михайловичем Долгоруковым, Аркадий Рогановский в 1806—1811 годах занимал почётную должность ковровского уездного предводителя дворянства, получил чин надворного советника (подполковника) и орден Св. Владимира IV степени. Он был женат на дочери судогодского городничего Егора Степановича Пестрово Евпраксии.

Супруги не сошлись характерами и в итоге разъехались, хотя развод так и не оформили. После этого Аркадий Рогановский вступил во второй брак при венчанной первой жене с дочерью вязниковского помещика Марией Замыцкой, а Евпраксия Рогановская стала открыто сожительствовать с гороховецким дворянином Александром Батуриным.

Скандал получился даже не губернского, а всероссийского масштаба! О деле Рогановских докладывали императору Александру I. Закончилось же всё трагически. 2 сентября 1812 года, в тот самый день, когда французы входили в Москву, а сельское население волновалось, 42-летний Аркадий Рогановский был убит своими крепостными крестьянами. Так как его младший брат Николай Петрович Рогановский, отставной мичман Балтийского флота, умер бездетным ещё раньше, род Рогановских по мужской линии пресёкся.

Статский советник Пётр Николаев – внук Петра Рогановского. С портрета Перова из собрания Владимиро-Суздальского музея-заповедника

Зато дочь супруги убитого предводителя Лиза, рождённая от Батурина, получив отчество отца, носила фамилию своей матери и, таким образом, вошла в историю как Елизавета Александровна Рогановская. Она стала супругой известного поэта, литератора и переводчика Дмитрия Петровича Ознобишина, одно из имений которого находилось по соседству с вотчиной Рогановских. Внебрачное происхождение жены Ознобишина в своё время заставило попотеть историков, которые с немалым трудом разобрались с нюансами личной жизни её матушки. Парадокс – Елизавета Рогановская-Ознобишина стала самой известной из всех, носивших фамилию Рогановских, хотя фактически не имела к этому роду никакого отношения!

Последней в роду Рогановских стала дочь вязниковского исправника Олимпиада Петровна Рогановская, вышедшая замуж за преемника своего брата по предводительской должности в Ковровском уезде надворного советника Ивана Петровича Николаева. Именно ей досталось старинное имение Рогановских село Теренеево. Сын Николаевых и внук ротмистра Петра Рогановского, наречённый в честь деда, статский советник Пётр Иванович Николаев, в молодости тоже служивший в кавалерии и бывший гусарским офицером, получил известность как вязниковский предводитель дворянства и председатель Владимирской губернской земской управы в 1870-е годы. Именно он стал инициатором основания первой женской гимназии во Владимире. Женат Николаев не был, поэтому единственно известные потомки польского рейтара Рогановского прослеживаются лишь от дочери Олимпиады Рогановской и Ивана Николаева Елизаветы, которая вышла замуж за ковровского казначея Александра Ложкина. Их сын надворный советник Александр Ложкин-младший служил чиновником по ведомству Министерства Госимуществ, а внук Николай Александрович Ложкин в чине статского советника был судьёй Владимирского окружного суда вплоть до 1917 года. Потомки исправника Рогановского по линии Ложкиных сегодня живут в Санкт-Петербурге.

Николай ФРОЛОВ

«Районка, 21 век», №02 (267) от 21 января 2016 г.

2.4. Владелец Сарыевской волости – первый русский посланник в Бразилии

Бразилия, благодаря популярному советскому кинофильму, до сих пор известна на всём постсоветском пространстве преимущественно как страна, где много-много диких обезьян. Неудивительно, что в прошлые века наши соотечественники знали об этой экзотической державе ещё меньше. Между тем самый первый российский посланник в Рио-де-Жанейро Пётр Фёдорович Балк-Полев был незаурядным человеком и нашим земляком – одним из самых состоятельных землевладельцев Вязниковского уезда. Ему единолично принадлежала вся Сарыевская волость с почти тремя десятками селений. Оброк от этих имений крестьянам приходилось отправлять своему барину в несусветную даль, за моря-океаны…

Потомок смоленских князей и лифляндских немцев

Двойная фамилия первого российского дипломата в Бразилии – память об истории рода Балк-Полевых. Пётр Великий выдал замуж единственную наследницу боярского рода Полевых, потомков великих князей Смоленских, за своего любимца генерала Балка – обрусевшего лифляндского немца. Так появилась немецко-русская фамилия, представители которой занимали высокое положение при царском дворе. Ещё в петровское царствование Балк-Полевы приобрели у графа Андрея Матвеева – российского посла в Вене и Париже – Сарыевскую волость. Отец будущего дипломата камергер Фёдор Балк-Полев был женат на Прасковье Сергеевне Шереметевой – представительнице нетитулованной ветви знаменитого рода. Их единственный сын Пётр появился на свет в 1777 году. Ещё с пелёнок наследника громкой фамилии по указу Екатерины II зачислили на службу в гвардию. Молодой Балк-Полев свободно говорил и читал на десяти языках, разбирался в литературе, пробовал силы в поэзии и переводах, прекрасно танцевал и слыл в светском обществе за милого и умного человека.

Сцена из жизни Бразилии начала XIX столетия

Дело о шляпе

Рано лишившись родителей, Пётр Балк-Полев стал самостоятельно управлять своими владениями, размером почти с целый район Владимирской области (ему принадлежало и соседнее с Сарыевом село Осипово). Он несколько раз лично приезжал в Осипово и Сарыево, пытался разобраться в сельском хозяйстве и промыслах местных крестьян, но потом, махнув на всё рукой, доверил вести дела управляющему-немцу. Сам же поселился в Петербурге, став завсегдатаем придворных церемоний и балов. Екатерина II пожаловала его камергером, причём камергерское звание приравнивалось к генеральскому.

После воцарения императора Павла I камергер Балк-Полев, перебравшись в первопрестольную, не боялся критически отзываться о нелепых указах сумасбродного государя. Когда Павел запретил ношение фраков и круглых шляп, объявив их фасоны «якобинскими», Балк-Полев демонстративно появился на улице во фраке и шляпе идеально округлой формы. Московский полицеймейстер Эртель попытался силой снять со «смутьяна» запрещённую шляпу, но камергер по-простецки показал внушительный кулак ретивому ревнителю порядка. Обиженный Эртель завёл на Балк-Полева «дело о шляпе» и доложил императору, который лишил Балк-Полева чинов и наград, отправив в ссылку.

Камергер Пётр Фёдорович Балк-Полев

Так в 1797 году бывший камергер поселился в своих имениях в Вязниковском уезде. Зато среди литераторов Балк-Полев стал кумиром. Он был знаком с Державиным и Пушкиным. Балк-Полева уважали декабристы.

После дворцового переворота и убийства Павла I новый царь Александр I вернул Петру Фёдоровичу прежние чины и регалии, разрешив проживание в Москве и Петербурге. Вскоре Балк-Полев вновь стал блистать в Северной Пальмире, причём особой славой пользовалась его огромная библиотека. Там были все новинки отечественной и европейской литературы, причём многие – с дарственными надписями авторов.

Первый российский посланник в Бразилии

Во время наполеоновского нашествия Пётр Фёдорович снарядил из своих крепостных крестьян целый батальон. К тому времени он служил по Министерству иностранных дел, имея чин действительного тайного советника – такой же, как и у самого министра. После окончательного разгрома Наполеона, в 1815 году, встал вопрос о назначении российского посланника в Бразилию. В то время эта страна формально оставалась частью Португальского королевства. Во время оккупации Португалии французскими войсками в Рио-де-Жанейро обосновался португальский король Жуан VI. Но после того как Наполеона разбили и король вернулся в Лиссабон, в Бразилии остался его сын и наследник дон Педро Браганса, при котором заокеанская колония фактически стала самостоятельным государством. Вскоре принц провозгласил независимость Бразильской империи, став её первым императором под именем Педро I.

Церковь Михаила Архангела в с. Сарыево – центре вязниковских владений Балк-Полевых. Фото Н. Бойко, 2015 г.

Вот к этому дону Педро в страну диких обезьян в 1815 году российский министр иностранных дел Иоанн Каподистрия с благословения императора и направил в качестве посланника Балк-Полева. В Рио-де-Жанейро российского дипломата приняли с распростёртыми объятиями. Среди дипломатического корпуса в столице Бразилии русский посол оказался самым родовитым, состоятельным и представительным. Заокеанскому двору португальского принца, который готовился стать первым бразильским императором, очень импонировало то, что российский государь прислал к нему столь солидного представителя.

Правда, сам Балк-Полев особого почтения к португало-бразильскому монарху не испытывал, втихаря переписывая поэмы и стихотворения Томаса Антонио Гонзага – известного бразильского поэта, которого дон Педро уморил в ссылке, обвинив в подготовке антиправительственного заговора. Эти стихи российский посланник переправил на родину. Позже ими зачитывались декабристы, а после разгрома восстания 14 декабря 1825 года одно из стихотворений мятежного Гонзага перевёл сам Пушкин, проводя параллели между трагической судьбой поэта из Бразилии и участью друзей-декабристов.

Сапожник, отставка и… «Розы»

В конце концов, пристрастие российского посланника к бразильским вольнодумцам стало известным при дворе дона Педро и в Петербурге. Александр I вызвал Балк-Полева для объяснений. Аудиенция у императора оказалась короткой: Балк-Полев обвинил царя в том, что жалованья дипломатов не хватает на приличную экипировку. В доказательство своих слов эксцентричный посланник и камергер швырнул на пол перед венценосцем внушительный счёт от… сапожника за новые бальные башмаки и, хлопнув дверью, вышел из царского кабинета! На этом дипломатическая карьера и вообще государственная служба Петра Фёдоровича закончились навсегда.

Остаток дней П. Ф. Балк-Полев прожил в Москве, иногда выезжая в свои имения. Он по-прежнему был близок к литературным кругам, причём среди молодых мастеров изящной словесности почитался фигурой легендарной. Не случайно, любимая дочь Петра Фёдоровича Прасковья вышла замуж за известного поэта «золотого века» Ивана Петровича Мятлева, автора одного из лучших стихотворений нашей литературы «Розы»:

 
Как хороши, как свежи были розы
В моём саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!..
 

Бывший посланник в Бразилии скончался в 1849 году в возрасте 72 лет. На нём род Балк-Полевых по мужской линии пресёкся навсегда.

Николай ФРОЛОВ

«Районка, 21 век», №13 (230) от 09 апреля 2015 г.

2.5. Вязниковский помещик и владимирский вице-губернатор Пестель – брат декабриста

Фамилия Пестель в российской истории навсегда ассоциируется с известным декабристом, одним из руководителей Южного общества полковником Вятского пехотного полка Павлом Ивановичем Пестелем. Однако мало кто знает, что наш край связан с биографией его младшего брата Бориса Пестеля – помещика села Станки с деревнями Вязниковского уезда. А во Владимире-на-Клязьме Пестель-младший занимал высокие посты и даже несколько лет находился в должности владимирского вице-губернатора.

Пестели – саксонский дворянский род, представители которого в XVIII столетии переселились в Россию. Дед Павла и Бориса – подданный Саксонского королевства Бурхард Вольфганг Пестель выехал в Россию в царствование дочери Петра Великого императрицы Елизаветы Петровны. Служил по почтовому ведомству и занимал пост почт-директора в Москве. На русской службе он достиг генеральского чина действительного статского советника. В новом отечестве Пестеля переиначили в Бориса Владимировича, как и он сам стал себя называть. Его сын Иван Борисович Пестель начинал карьеру тоже по почтовой части и даже заведовал всеми почтами столичного Санкт-Петербурга, а потом стал сенатором и в 1806 году был назначен сибирским генерал-губернатором.

Известный литератор и журналист Николай Греч писал про него: «…Иван Борисович Пестель был человек очень умный, хорошо образованный, может быть и честный, но суровый, жестокий, неумолимый».

Сибирью Пестель управлял 16 лет, по большей части заочно, не покидая Петербурга, но из-за множества злоупотреблений в 1822-м его отправили в отставку, причём преемником отца декабриста в качестве правителя Сибири стал наш земляк – владимирец Михаил Сперанский.

И. Б. Пестель пожелал, чтобы его сыновья, в отличие от отца и деда, стали не гражданскими чиновниками, а военными, офицерами, и даже генералами. Однако, в отличие от старшего брата, будущего декабриста, который дослужился до полкового командира, Борису Пестелю носить офицерские эполеты оказалось не суждено. Будучи определён в элитный Пажеский корпус, из-за несчастного случая он сильно поранил ногу. Опасаясь возможной гангрены, медики настояли на ампутации. Так в 16-летнем возрасте Борис стал инвалидом, навсегда распрощавшись с мечтами о подвигах на поле брани. Отец зачислил его в свою канцелярию, после пятилетнего формального пребывания в которой Борис Пестель был переведён в Министерство внутренних дел чиновником особых поручений, а потом получил должность чиновника департамента мануфактур и внешней торговли.

Иван Борисович Пестель – отец декабриста

Елизавета Ивановна Пестель – мать Павла и Бориса Пестелей

Там молодой человек показал себя дельным сотрудником. В отличие от сослуживцев, сполна отдававших дань рассеянной столичной жизни, Пестель по вполне понятным причинам не танцевал на балах и не был дамским угодником, много времени уделяя службе. Он немало сделал для развития предпринимательства в России и уже в 27 лет получил чин коллежского советника (равный полковнику), причём к тому времени его отец уже попал в опалу, и дальнейшая карьера зависела всецело от способностей самого Бориса.

В 1824 году Б. И. Пестель стал начальником отделения департамента, а в 1827-м получил ответственное назначение вице-губернатором в северную Олонецкую губернию. К тому времени прошёл всего лишь год после того, как любимый старший брат-декабрист Павел Пестель был казнён царём, что стало сильнейшим потрясением для всего семейства. Что при этом пережил брат повешенного на кронверке Петропавловской крепости и погребённого в безвестной могиле на острове Голодае, можно только догадываться. Однако казнь декабриста Пестеля никак не отразилась на дальнейшей службе его брата.

В ту пору вице-губернаторы (их было всего по одному в каждой губернии) отвечали почти исключительно за развитие экономики своего региона. Поэтому задача Пестеля в данном качестве заключалась в более эффективном управлении государственной собственностью и активами в губернии, по возможности полным сбором всех податей (налогов), а также в создании стимулов для развития промышленности и торговли. В далёком карельском Олонце Борис Иванович потрудился достойно, после чего его отправили «подтягивать» другие, уже куда более насёленные губернии: сначала Смоленскую, а потом – Слободско-Украинскую (Харьковскую), где Пестель получил чин статского советника.

В апреле 1835 года статский советник Борис Пестель был назначен вице-губернатором во Владимирскую губернию, одновременно заняв должность председателя Владимирской казённой палаты. Владимирским губернатором тогда являлся действительный статский советник Степан Паскевич, младший брат любимца Николая I генерал-фельдмаршала князя Ивана Паскевича, переведённый во Владимир-на-Клязьме всего за три месяца до прибытия туда Пестеля. Брат царского фаворита и брат казнённого этим же царём заговорщика неплохо сработались, однако уже в 1836-м Степана Паскевича перевели в Петербург, а во Владимир на губернаторство вернулся грек Иван Курута, ранее уже занимавший этот пост, племянник воспитателя цесаревича Константина Павловича графа Дмитрия Куруты.

Здание присутственных мест во Владимире, где работал вице-губернатор Борис Пестель

С Курутой Пестель тоже поладил, причём в 1838 году на долю вице-губернатора пришлась миссия курирования губернского официоза газеты «Владимирские губернские ведомости», которая стала первым периодическим изданием региона и выходила один раз в неделю. Кстати, её первым редактором стал знаменитый революционер и писатель Александр Герцен, отбывавший тогда во Владимире административную ссылку. Таким образом, политический ссыльный выпускал официальную губернаторскую газету под руководством брата казнённого декабриста!

В северной столице работу Пестеля во Владимире оценили высоко, наградив вице-губернатора престижным орденом Св. Владимира III степени («Владимиром на шею»). Окончательно Борис Иванович покинул берега Клязьмы лишь в начале 1839 года, будучи переведён вице-губернатором в Крым. Тогда территория этого полуострова образовывала Херсонскую губернию, куда и определили Пестеля. В Крыму Пестель прослужил более пяти лет, причём с учётом пограничного положения этой территории по указу императора Николая I был переименован из гражданского чина действительного статского советника в генерал-майоры. Так, ни одного дня не служивший в армии калека всё-таки стал генералом, как когда-то мечтал его отец. Бывший сибирский наместник всего полтора года не дожил до этого светлого дня.

В 1845 году Бориса Пестеля перевели в Петербург в состав Совета Министерства внутренних дел, но уже в 1848-м он скончался в возрасте всего 53 лет. Не исключено, что генерал Пестель стал жертвой набиравшей тогда силу эпидемии холеры, одной из самых опустошительных в истории России (всего тогда в стране умерло более 690 тысяч человек). Его портреты не сохранились или, во всяком случае, пока ещё не найдены.

Борис Иванович Пестель был женат на княжне Софье Николаевне Трубецкой. От этого брака родилось две дочери – Елизавета и Екатерина. Семейству Пестелей так полюбилась Владимирская губерния, что они стали местными помещиками. В частности, им принадлежали село Станки с деревнями Костенево и Зобищи Вязниковского уезда, между Вязниками и Мстёрой, в которых проживало около 550 крепостных крестьян. Другое имение брата декабриста находилось в деревне Лихушино под Шуей, которая тогда тоже входила во Владимирскую губернию. Там Пестели владели усадебным домом и парком, кстати, остатки последнего уже в городской черте Шуи уцелели до наших дней. Бывший барский дом Пестелей в Лихушино сгорел в 1913 году. Там же, в Шуе, чудом сохранилось и надгробие вдовы Б. И. Пестеля Софьи Николаевны, которая пережила мужа на 22 года, хотя семейный склеп Пестелей давно уничтожен.

Село Станки – бывшее вязниковское имение Бориса Пестеля

А в Москве сегодня живёт Владимир Сергеевич Норманн – праправнук Бориса Ивановича и Софьи Николаевны Пестель, изучающий историю своей знаменитой семьи.

Николай ФРОЛОВ

«Районка, 21 век», №47 (264) от 17 декабря 2015 г.