Текст книги "Литература в зеркале медиа. Часть II"

Это действительно так. Но, помимо этого, телевидение большим количеством текстовой информации, присутствующей в кадре, приучило зрителей не только смотреть и слушать, но и читать написанное. Подобное качество не замедлило сказаться на эстетических возможностях телевизионного повествования. В сериале по «Двенадцати стульям» И. Ильфа и Е. Петрова, снятом режиссером М. Захаровым, зрителям постоянно предлагались воспроизведенные в титрах дословные цитаты из романа. Это позволило передать особенность юмора авторов, которая проявлялась не только в создании сюжетных коллизий и ярких героев, но и в литературной стилистике, в том, как конкретно писатели рассказывали о происходящих с их героями событиях.

В пору становления отечественного телевидения как творческой формы, его мастера смело, подчас даже безоглядно смело, вторгались в неведомые для других зрелищных видов искусства, главным образом, конечно, кинематографа – сферы выразительности. Некоторые из этих экспериментов непосредственно касались способов использования авторского слова. Так, в «Скучной истории» П. Резникова, ставшей телевизионной экранизацией рассказа А. Чехова, актер Б. Бабочкин, исполнитель главной роли, произносит не только текст своего персонажа, в том числе и то, что принято называть внутренним монологом, но и прежде совершенно невозможное – чеховские комментарии к происходящему. Кто-то подсчитал, что в этом сравнительно небольшом телефильме/спектакле актер произнес слов в пять раз больше, нежели в знаменитом полнометражном «Чапаеве», где он исполнил заглавную роль.

И дело, конечно, не столько в количестве слов, сколько в том, какую эстетическую функцию они выполняют. Кроме самого привычного для зрителей диалога, менее распространенного в кино и ТВ монолога (он чаще всего выглядит довольно условным и непривычным в нынешней телепрограмме), на телеэкране гораздо привольнее, чем в кино, чувствует себя слово автора. Известна наивно выраженная, при одном из опросов о различии кино и телевидения, весьма наглядная формула школьников, сказавших, что «в кино люди разговаривают друг с другом, а на ТВ они говорят с нами».143143
  Цит. по: Колосов С. Н. Документальность легенды. – М.: Искусство, 1977. – С. 108.


[Закрыть] Телевидение действительно приучило своих зрителей к тому, что все его программы фактически – бесконечный разговор с аудиторией.

Поначалу, как говорилось выше, телевидение активно пользовалось титрами в оглавлении своих передач. Потом надписи заменили дикторы. Теперь и они оказались не у дел: программы сменяют в эфире одна другую без всяких промежутков. Надписи ушли в сферу рекламы, где они используются широко, может быть, даже слишком широко, ибо их непомерное количество подчас сказывается на качестве. Дурно влияет на уровень рекламных телевизионных титров и то, что они создаются рекламодателями по своему усмотрению и вкусу. И хоть в некоторых надписях присутствуют высказывания от первого лица, говорить всерьез об авторском голосе в рекламных титрах не приходится. Это «авторство» читается как кокетство, а на деле является откровенной спекуляцией на тех или иных слабостях потребителя, оказавшегося возле экрана телевизора.

Телеканалы по условиям соглашения с клиентами рекламного рынка не имеют (за редкими исключениями) права менять что-либо не только в изображении, но и в надписях. В итоге в эфире осталось очень мало надписей, идущих от вещателей, от телеканала, который с их помощью обращается ко всем своим зрителям, несмотря на то, что большинство каналов весьма ревностно относится к возможности иметь постоянную и верную аудиторию. Чаще всего они ориентируются на тех, кого принято называть «медийными лицами», то есть ведущих и участников своих программ. Этих людей каналы всячески привечают, отдают им преференции в своем вещании, на больших встречах и передачах (типа тех, что устраиваются в праздничные дни), непременно приглашают в студию, сажают на лучшие места и назойливо показывают крупным планом: вот, мол, это наш золотой фонд, не забывайте об этом, смотрите на них. При этом, большинство каналов не побуждает своих любимцев высказываться от первого лица ни в устной, ни в письменной форме. Они нужны им прежде всего как «картинка», узнаваемая звездная физиономия в телекадре, как еще одна форма рекламы канала, доказательство его популярности и значительности.

Очень многие титры или закадровые тексты, присутствующие на телеканалах, выглядят разновидностью все той же рекламы. Так, серьезный деловой канал РБК ежедневно время от времени горделиво сообщает аудитории: «С нами зарабатывают миллионы…», – после чего добавляется та национальная валюта, в которой исчисляются эти самые миллионы. Для зрителей, знающих, что в той или иной стране их деньги мало чего стоят, подобная пафосная надпись звучит скорее юмористически. Возможно, это и стало целью авторов, придумавших такой прихотливый ход в похвалах своему телеканалу, хотя в такое верится с трудом. Ведь во всех остальных проявлениях канал этот весьма далек от юмористических решений.

На телевидении осталось очень немного мест, где каналы и их авторы открыто, от первого лица, обращались бы к зрителям. Тем удивительнее оказалась практика «Дождя», молодого телеканала, появившегося лишь в 2010 году, когда вся эфирная система страны имела за спиной десятилетия практики вещания, некие неписаные правила общения с аудиторией, столь же негласные табу. И вдруг в эту устоявшуюся систему, четко обозначившую, что можно, а что нельзя, вторглась новая, непривычная форма отношений телевидения с нами, зрителями. Может, причиной тому стало происхождение канала «Дождь»: он оказался продолжением радиостанции «Серебряный дождь», а на радио, как известно, принята несколько иная, нежели на телевидении, система контактов с аудиторией.

Но главным обстоятельством, как мне кажется, была общественная активность нового канала, его нежелание повторять эволюцию большинства коллег по телевещанию, которые на наших глазах в последние годы резко повернули в сторону откровенного коммерциализма. Диктат исчисляемых рейтингов, от которых зависит количество дорогой рекламы на канале, а вместе с нею и его финансовое благополучие, послужил изменению облика отечественного телевидения как СМИ. Коллектив единомышленников на «Дожде» попытался противостоять этой тенденции. Не только своим творчеством, в частности, информационными программами, которые выглядели резким контрастом по сравнению с тем, что делали коллеги на большинстве других каналов.

Для нашей темы в особенности интересными становятся средства, которыми канал «Дождь» устанавливает связи со своей аудиторией. В этом он резко выделяется среди всех остальных телеканалов (не только нашей страны, но и, кажется, всего мира). В противовес хрестоматийным представлениям о телевидении как форме, где торжествует приоритет картинки над словом, а также слова произнесенного над написанным, журналисты «Дождя» постоянно работают со словом. Иногда это отдельное слово, написанное, как у Дзиги Вертова, во весь экран («Live», «Жизнь» или «Дождь»). В другом случае – целая фраза, некая сентенция, которая обозначает позицию канала: «Дождь – канал для тех, кому не наплевать», (в другой формулировке – «Кто думает»), «Обновление неизбежно», «Россия – это Европа», «Россия для всех».

В числе надписей на канале немало и таких, что носят рекламный характер. В трудной борьбе за выживание, в пору, когда закон запрещал «Дождю» размещать рекламу, канал, встав на путь развития подписки зрителей на его вещание, не стеснялся обращаться к своей аудитории: «Возьми Дождь с собой», «Нам не хватает только вас», «Если вы станете нашим подписчиком, перед вами откроется целый мир». Причем, в отличие от других рекламодателей, эти тексты не кажутся привычной гиперболой производителей товара: «Дождь» с первых же дней своей короткой истории сумел внушить зрителям доверие.

Надписи в кадре канала чаще всего сознательно полемичны, они спорят с бытующими в наших СМИ поверхностными идеологическими клише. Скажем, надпись: «Выборы, которые изменили мир» и вариант «Люди, которые…», имеет у них продолжение «…Которые изменили нас», а также дерзкий вариант «…Которые изменили не нас». Или принципиальный тезис, подкрепленный сотнями фотопортретов, где запечатлены не «медийные лица», успевшие набить оскомину на остальных каналах, называемые, на западный манер, «звездами», а обычные наши соотечественники, незнакомые люди с живыми, пытливо всматривающимися в нас глазами, сменяющие друг друга на экране: «Все разные, все равные».

В начале каждого информационного часа на заставке, которая на других каналах в последние годы превратилась в нечто бессмысленно-сверкающее, крутящееся, прыгающее, оглушающее зрителей мельтешением форм и звуков, приемлемым разве что в новогодней развлекательной программе, – на «Дожде» идут крупно написанные (иногда даже на двух языках, русском и английском) слова, обозначающие те принципы, которые авторами канала положены в основу вещания: Мечта, созидание, свобода, открытость, неравнодушие, ответственность, оптимизм.

Любопытно заметить, что на «Дожде» не только непривычно много надписей, начертанных, кстати сказать, очень красиво, в стиле, получившем у профессионалов название «белое на белом», но и то, что некоторые из них к тому же дублируются закадровым дикторским текстом. Так, крупно, во весь экран написанное слово «Сказано», предваряющее какую-нибудь важную цитату, которую нам предстоит услышать, мы не только читаем, но и слышим, что удваивает ее эффект.

Титры на «Дожде» – феномен, вероятно, достойный специального исследования. Совершенно очевидно его нетелевизионное происхождение, ведь на телевидении, как мы пытались показать, роль надписей с каждым годом убывает. Можно предположить, что молодой канал, откровенно ориентированный на молодую, во всяком случае, на продвинутую во всех отношениях аудиторию, аудиторию компьютерной эры, исходит из того, что его зрители привыкли к письменной форме общения, превалирующей в нынешних носителях информации. Но возможны, наверное, и другие гипотезы. Для нас, в данном случае, важно отметить, что экранный титр, который, казалось, канул в вечность вместе с породившим его немым кино, спустя столетие обретает новую жизнь.

Мария Каманкина. Сетевое творчество литературных фанатов (на материале фандома «Гарри Поттера»)

Интернет второго поколения Web 2.0 стал полем обширной литературной деятельности, возродил различные эпистолярные жанры и письменную коммуникацию. Право голоса получили не только профессиональные литераторы и журналисты, но и многочисленные любители. Одной из организованных форм любительской литературы стали так называемые фандомы – сообщества фанатов какого-либо художественного произведения (романа, кинофильма, рок-группы и т.д.). Субкультура фанатов – масштабное явление, весьма разнородное по своему составу и качеству, однако, как и в любой области культуры, здесь встречаются самобытные явления и яркие креативные личности. Плоды фанатского творчества редко выходят за пределы породившей их среды, о них мало известно и они практически не изучаются. Правда, это отчасти компенсируется непосредственно в самой среде склонной к саморефлексии.

Остановимся на фандоме романов о Гарри Поттере, одном из наиболее обширных и плодотворных международных творческих сообществ 2000-х годов.

В западном мире (особенно Великобритании) творчество Джоан Роулинг признано крупным явлением современной литературы, его активно изучают. Гарри Поттер включен в школьную программу. Обладая неистощимой фантазией и блистательным даром рассказчика, Роулинг создала в своем первом романе неповторимый язык и стиль повествования, особый жанровый симбиоз и способ построения сюжета, уникальный мир, который в течение десяти лет стал для миллионов людей одной из важных составляющих их реальной и творческой жизни, а дети, чей возраст совпал с возрастом героев Роулинг, росли и взрослели параллельно с созданием книжной серии. В Гарри Поттере обобщены и переработаны многие литературные, мифологические, сказочные, фольклорные, эзотерические, религиозные сюжеты и образы. Возможно, поэтому роман стал источником мифотворчества целого поколения.

Коммерческие показатели успеха, столь любимые журналистами и критиками, заслоняют более важные признаки удачной судьбы этой книги – ее не просто читают, она активно живет в общественном сознании: в десятилетний период ее создания вокруг нее кипели страсти, она обрастала теориями, трактовками, дискуссиями. Статьи, научные исследования, Интернет-сайты множились как снежный ком, образы произведения осмысливались, варьировались, проживались в художественно-любительских формах творчества. В эпоху Интернета можно было легко и наглядно созерцать эту картину во всем ее объеме и красочности.

Подобно трилогии «Властелин колец» или фильму «Звездные войны» Гарри Поттер стал произведением, породившим свою субкультуру. Какие особенности и свойства должны быть присущи подобному авантексту, своеобразному креативному руслу, по которому устремляется творческая энергия фанатов? Помимо художественных достоинств, авантекст должен быть устроен таким образом, чтобы его можно было дополнять, развивать, интерпретировать, он должен как бы приглашать к сотворчеству, обладать потенциалом открытого произведения.

В романах о Гарри Поттере есть тщательно проработанный детализированный мир – некая территория для виртуальной жизни, сотворенная богатой фантазией художника, где можно жить и бесконечно фантазировать на заданные темы. Волшебный мир Роулинг описан в мельчайших подробностях, что придает повествованию почти реалистическую достоверность. Множество деталей, не имеющих непосредственного влияния на события, создают насыщенный информационный фон, что придает повествованию удивительное правдоподобие. Разные магические атрибуты, в том числе такие традиционные для сказок как метла или волшебная палочка, встречаются в тексте многократно и показаны в разных функциях и ситуациях. Можно сказать, что уже на стадии своего создания Гарри Поттер не был только книгой. Текст становился актом творения нового мира и одновременно доказательством его существования. Сколько бы аллюзий, мифологем, скрытых цитат, символов ни использовала Роулинг, в ее книгах они переплавились в единый, целостный и автономный мир, живущий по своим законам. Автор, который сумел создать собственную Вселенную, обречен всю жизнь обосновывать ее реальность. Так делал Толкин, который описал сотворение и предысторию Валинора и Средиземья, придумал населявшие его народы и их языки. Точно также небольшие книги (учебники Хогвартса): «Квиддич сквозь века», «Волшебные твари и места их обитания», а также сборник «Сказки Барда Бидла» словно подтверждают существование Хогвартса.

Другое важное свойство авантекста – опора на универсальные мифологические и фольклорные архетипы, которые проживаются вновь и вновь каждым поколением. Обращение к жанрам сказки, эпоса, фантастики, фэнтази всегда вызывают творческий отклик, так как в них реализуется потребность в мифотворчестве. Нарисованная автором целостная, эпически обобщенная картина мира с четким разделением противоборствующих сил (добро и зло, свет и тьма), ясно представленной этической позицией, отвечает вечным потребностям в идеалах, мечтам о благородном герое, о любви и счастье как высших ценностях бытия (идеалы, которые потеряли силу в интеллектуальном искусстве ХХ века, но при этом остались достоянием массовой культуры).

В книгах о Гарри Поттере сам тип повествования предполагает активное сотворчество читателей. Многое скрыто в контексте, растворено в иносказаниях, аллюзиях, подсказках. При этом подсказки эти разные: некоторые раскрываются уже в следующей главе, а другие проявляются только через несколько книг. Особенно наглядно это видно в последнем томе, где получили объяснение многочисленные загадки, связанные с предыдущими книгами. Как принято говорить, выстрелили все ружья, развешенные в шести книгах этого фэнтази-сериала.

Роулинг – прекрасный литературный портретист, даже ее второстепенные персонажи получаются столь яркими, что их невозможно забыть (главные герои вообще воспринимаются фанатами как реально существующие люди). Развитие многочисленных побочных образов – один из наиболее очевидных поводов для литературных дополнений романа. Большой простор для творчества дают также многочисленные побочные сюжетные линии, обрисованные подчас бегло и неполно.

Рассказывая о своих героях, которые взрослеют на наших глазах, проходя трудный возраст от 11 до 17 лет, писательница проявляет незаурядное понимание детской и подростковой психологии. При этом характеры героев раскрываются прежде всего посредством их поведения, действий, поступков, диалогов, принятых решений, и значительно меньше путем подробного описания их внутреннего мира и чувств. Текст романа устроен так, что в нем ничего не говорится и не объясняется прямо. Диалог с читателем ведется через систему намеков, ключей, символов, которые могут быть как очевидными, так и двусмысленными, допускающими разные трактовки. Это побуждает додумывать, достраивать недосказанное. Роулинг часто пускает читателя по ложному следу, играя расхожими сюжетными и психологическими клише, типичными представлениями об очевидном, раздавая одинаковое количество аргументов в пользу двух противоположных ответов.

Роулинг описывает события с точки зрения главного героя. В начале романа он прибывает в Хогвартс, ничего не зная о мире магов. Мы видим многие вещи глазами наименее информированного персонажа – притом наивного и категоричного. Роулинг не фильтрует и не комментирует увиденное, читатель волен отождествлять себя с Гарри и разделять его эмоции, реакции и заблуждения, или же сделать свои собственные наблюдения и выводы. Роулинг раскрывает многие секреты (в том числе героев старшего поколения: Снейпа и Дамблдора) лишь в финале, когда Гарри достаточно повзрослел, чтобы воспринять сложную информацию и дать ей адекватную оценку.

В Интернет-творчестве проявляется целый ряд фольклорных закономерностей, хотя, конечно, это не тот фольклор, который известен как культура традиционных обществ. Интернет-фольклор отличается от традиционного в первую очередь тем, что он формируется в принципиально открытом сообществе, к которому может в любой момент присоединиться каждый желающий, что порождает объединения весьма пестрые, неоднородные и нестабильные. Фанатские Интернет-форумы можно отчасти уподобить литературными клубами прошлых веков. В них общение подчинено определенным правилам и этикету, который поддерживают модераторы. Однако объединяющий принцип здесь только один – общность интересов. Все остальные факторы, игравшие большую роль в прошлом: социальные, территориальные, профессиональные и даже языковые и культурные, в Интернет-объединениях не являются определяющими. Возможно, именно такой тип самоорганизующихся сообществ по интересам будет играть большую роль в будущем.

Интернет-творчество носит поистине коллективный характер, фандом накапливает значительное количество вариантов одной и той же идеи, и эти плоды предоставлены в общее пользование, каждый может творить, опираясь на потенциал, наработанный другими пользователями. Творческое поле фандома структурируется вокруг некоторого стабильного круга популярных излюбленных тем. Важную роль играют креативные и интеллектуальные лидеры отдельных сайтов, они выдвигают самые яркие и плодотворные идеи, которые начинают активно разрабатываться и дискутироваться данным онлайновым коллективом (фольклористы знают, что и традиционный фольклор только издалека представляется безликим и безымянным, но реально имеет своих лидеров, свои известные имена). В определенный период идея будет активно развиваться в режиме постоянной повторяемости и вариативности, будет осуществляться отбор и кристаллизация наиболее интересных аспектов, поворотов предложенной темы, пока она не окажется исчерпанной. Процесс этот, конечно, не является анонимным, ведь в рамках фандома хорошо знают авторов произведений, теорий, переводов, даже отдельных удачных формулировок и приколов. Однако это не препятствует использованию общих наработок в собственном творчестве. С ходом времени многие имена забываются, и плоды деятельности отдельных авторов становятся общим достоянием. Таким образом, возникает своего рода эффект гиперавторства или сверхавторства.

Еще одна существенная, и может даже уникальная особенность фандома Гарри Поттера, состоит в том, что создание оригинального текста Роулинг происходило параллельно с его своеобразной фольклоризацией, народной творческой разработкой его идей и образов. В фандоме развилась мощная прогностическая традиция, ибо для большинства поклонников Гарри Поттера главный интерес состоял в ожидании продолжения. Дискуссии на форумах разворачивались в основном вокруг сюжетных тайн и романтических отношений героев. Это отразилось на всех жанрах любительского творчества фандома, даже не связанных напрямую с предугадыванием развития событий.

Ситуации чтения книг с продолжением существовали в истории. Можно вспомнить хотя бы романы Диккенса, которые печатались в журналах по частям. Журналы прибывали в Америку морем, а народ собирался на пристани и ждал.

Однако отличие ситуации Интернет-фандома в возможности напряженного творческого диалога читателей с автором и его произведением. Атмосферу ожидания, азарт угадывания поддерживала и сама Джоан Роулинг, включаясь в игру со своими читателями. Она поддразнивала фанатов своими двусмысленными ответами и провокационными умолчаниями. Например, на вопрос о том станут ли друзья Гарри Рон и Гермиона парой к концу, она отвечала: «Я не могу сказать точно. Думаю, что к настоящему времени я предусмотрела чрезвычайно много подсказок относительно этого предмета. Вы должны сами прочесть все между строк». Или еще: «Я действительно не хочу рассказывать об этом, это может разрушить все фанатские сайты, испортить дискуссии, которыми я наслаждаюсь. Они так хорошо развлекаются со своими теориями».

Следуя лукавому совету автора, фанаты детально, дотошно рассматривали каждую сцену, страницу, реплику, расшифровывали символы, намеки, совпадения, проводили параллели с любимыми книгами Роулинг, в надежде найти ответы.

Многие произведения фанатов рождены неудовлетворенностью каноном – это может быть желание иначе трактовать тот или иной характер, изменить ход повествования, описать предысторию какого-нибудь события или же само событие с другой точки зрения, развить альтернативные взаимоотношения героев и т. д. Существуют особо любимые народом персонажи, например, профессор Северус Снейп – герой загадочный и неоднозначный. В фан-литературе образ Снейпа получил столь богатую разработку, что многими любителями фанфикшн он начинает восприниматься иначе, чем описанный в романе. Снейпа Роулинг уже не существует, он исчез, растворился в бесконечном диалоге фанатов с писательницей.

Мир, созданный Роулинг, как и сама жизнь, таит множество гипотетических вариантов развития событий и характеров. Сотворчество фандома, параллельное написанию основного текста, показывает их неисчерпаемость. Пока демиург не представил единственный канонический путь, вариации множились и множились, сюжет бесконечно ветвился, и в некоторых случаях это выглядело очень логичным и убедительным. Одна из функций творчества фанатов вероятно заключается в стремлении исчерпать все возможности авантекста. Полижанровый роман Роулинг позволяет развивать сюжет и характеры героев в разной логике: эпической, романтической, сказочной, мифологической, что, конечно, дает разные результаты.

В этом аспекте весьма интересной была дискуссия фандома относительно темы, какая романтическая пара сформируется из троицы главных героев: Гарри-Гермиона или Рон-Гермиона. Сторонники этих пейрингов называли себя командами двух кораблей, носивших имена Рumpkin pie (тыквенный пирог) и Good shipper (удобный для перевозок груз, или Good ship – исправное судно). Читая многочисленные теории об этих парах, в которые вкладывалось столько души, труда, таланта, надежд, страшно было подумать о грандиозном разочаровании тех, кто окажется неправ. И вот наступило время выхода седьмой книги (хотя уже после шестой все было ясно), и битва кораблей завершилась: «гудшипперы» выкатывают на палубу бочки вина и празднуют победу, а многочисленный корабль «пампкинпайцев» мрачно тонет. Надо заметить, что именно сторонники пары Гарри/Гермиона были особенно настойчивы и плодовиты. Они написали огромное количество чудесных по убедительности и тонкости исследований. Однако их логика – романтическая, а логика Роулинг – мифоэпическая. Писательнице необходимо было осуществить мечту Гарри, отраженную в волшебном зеркале: иметь большую семью, и сделать это так, чтобы оба его главных друга к этой семье принадлежали. В этом свете отношения Гарри и Гермионы могут быть трактованы в рамках редкой по глубине дружбы между мальчиком и девочкой, ставших братом и сестрой. Однако в глазах молодых читателей это ценится гораздо меньше, чем любовные отношения. Затяжные ожидания и годами взлелеянные надежды, длительно отрабатываемые прогнозы и гипотезы (для их доказательства текст был выжит до последней капли, из него были извлечены все мельчайшие зацепки и аргументы) – это как хронические заболевания, уже практически неизлечимые. Для таких фанатов то, что не состоялась их пара, или то, что умер любимый герой – события, воспринимаемые крайне болезненно: почти что личные драмы.

Война кораблей – один из многочисленных примеров, показывающих, каким напряженным и драматичным может быть диалог фанатов с писательницей. Он принимал даже форму открытого творческого соперничества, когда, например, в период ожидания следующей книги, авторы фандома писали альтернативные полномасштабные продолжения. Успех некоторых любительских сочинений бывает довольно значительным (иногда он вполне заслужен, так как встречаются действительно талантливые авторы). На форумах можно прочитать наивные восторги поклонников фанфиков: «Это гораздо лучше Роулинг». Или: «Книга Роулинг– всего лишь материал для более одаренных авторов». Творческий процесс писательницы многими участниками фанатских сайтов мыслится только в той или ином соотношении с деятельностью фандома, причем мнения на этот счет высказываются прямо противоположные:

Роулинг прочла слишком много фанфиков, и даже не постеснялась кое-что позаимствовать оттуда. Роулинг полностью проигнорировала творчество доблестных фанфикописцев;

Роулинг слишком вежливо обошлась со своими обнаглевшими фанатами. Она вдоволь посмеялась над ними;

При написании книг Роулинг ориентировалась на ожидания фанатов. Роулинг написала свою книгу, не обращая внимания на чужие мнения.

Интересно, как складывалась бы судьба Властелина колец, если бы уважаемый Д. Р. Толкин выдавал почтенной публике свое творение по частям?

Перед нами – сложная проблема взаимодействия автора и читателей в ситуации действующего фандома. Что происходило на самом деле? Существовало ли влияние фандома на Роулинг и в чем оно выражалось? Каковы правила игры автора со своими фанатами, проявлялась ли эта игра лишь в интервью и общении через официальный сайт, или же велась также на страницах произведения?

Для фанатов Вселенная Гарри Поттера не является только миром Роулинг. Это также и их мир – он творился, складывался, развивался множеством народных творцов параллельно с созданием оригинального произведения. Авторов фанфиков по Гарри Поттеру гораздо больше интересовал сам магический мир (который они с увлечением обживали), чем постижение идей писателя. Развитие сюжетных линий и характеров, при всем разнообразии любительского творчества, было в целом весьма далеко от замысла Роулинг. Фикрайтеры, как и их многочисленные читатели, присваивали себе героев Гарри Поттера и ощущали себя их собственниками. В такой ситуации истинный автор персонажей обречен на самую жесткую критику. Годы ожиданий и надежд фанатов на то, что Роулинг напишет ИХ книгу, не оправдались. Джоуан написала свою книгу безо всякой оглядки на посторонние мнения. Это вызвало разочарование и акции протеста, обусловило драматизм непонимания и неприятия.

Фанат, погруженный в жизнь фандома, читает немало фанфиков, пропитывается самыми разными сюжетами и идеями, и они включаются в общую сумму впечатлений под названием «Гарри Поттер». Особое значение имеют тексты, авторы которых стараются прилежно следовать за каноном, дополняя и развивая отдельные стороны романа, недостаточно подробно отраженные в оригинале. Это могут быть, например, страницы биографии какого-то персонажа. Не нарушая замысла Роулинг, фикрайтер привносит свои оттенки в понимание образа, которые его Интернет-читатель уже никогда не забудет. Ситуация непрерывной художественной разработки фандомом образов романа рождает особый эффект незавершенности персонажей, они оказываются такими же изменчивыми и неопределенными, как живые существа, им словно удается избежать насильственного акта окончательного оформления и объективации.

В любительских сочинениях, даже при сознательной или невольной подражательности, не получается воспроизвести своеобразную повествовательную манеру Роулинг, не говоря об ее смысловой и символической многогранности. Из сложной партитуры романа выбираются отдельные темы, которые чаще всего развиваются в реалистическом духе, с подробным объяснением сути происходящего и описанием переживаний героев. Играя на поле Роулинг свою партию, фикрайтеры пользуются уже готовым материалом. Например, произведение можно начать так: «Гермиона любила первые дни сентября в Хогвартсе…», при этом не описывая ни героиню, ни место действия. Создание особой атмосферы обеспечено. Магический мир Роулинг приобрел в фандоме права своеобразного другого языка, который стал средством коммуникации в общении фанатов и их литературных играх. Среди авторов фанфиков есть немало тех, кто начал писать под влиянием Роулинг, есть и корифеи, добившиеся большого признания в своей среде, имеющие десятки тысяч читателей. Неудивительно, что успешные авторы могут начать испытывать ревность к Роулинг, желание вывести свое вторичное творчество из тени ее материнской фигуры.

Один из распространенных мотивов фикрайтеров испытывает несогласие с Джо, желание изменить, исправить, переписать по-своему ее тексты. В период создания Гарри Поттера между Роулинг и фандомом существовало несколько стабильных расхождений. История этих противостояний, этого непонимания сторон (или, наоборот, очень тонкого понимания) – богатый материал, достойный отдельного анализа. Один из примеров – профессор Снейп – объект своего рода коллективного помешательства. В интервью Роулинг неоднократно пыталась воспротивиться любви фанатов к этому персонажу, однако это не охлаждало поклонников. Развитие образа в фандоме имеет разные направления, например, популярен демонический Снейп: холодный, мрачный и загадочный, его литературные родственники – мистер Рочестер и мистер Хитклиф. Известно, как легко роковые злодеи кружат головы женщинам, и нет числа фанфикам, в которых описана любовная победа над недоступным язвительным Снейпом. Другое направление – Снейп как Фауст: в этом топике он гений, ученый, алхимик, мизантроп, занятый рискованными магическими практиками. Под пером фанатов этот неисчерпаемый образ преображался в вампира, андрогина, рыцаря, трагического героя, комического персонажа, Великую Мать. Задаваясь вопросом об удивительном несовпадении оценки Снейпа автором и читателями, в фандоме была проанализирована проблема отношения к Северусу самой Роулинг144144
  Taming the Prince: A psychanalytical essay about Snape and JKR // URL: http://cabepfir.deviantart.com/art/Taming-the-Prince-66617660.


[Закрыть].