Текст книги "Социальная психология. Современная теория и практика"

Когнитивистская ориентация

В самом общем виде сущность когнитивистского подхода может быть охарактеризована как стремление объяснить социальное поведение при помощи описания преимущественно познавательных процессов, характерных для человека. В противоположность бихевиоризму когнитивисты обращаются прежде всего к психической деятельности, структурам психической жизни. Главный акцент в исследованиях делается на процесс познания (cognition). Общая линия связи между этим процессом и социальным поведением прослеживается следующим образом: впечатления индивида о мире организуются в некоторые связные интерпретации, в результате чего образуются различные идеи, верования, ожидания, аттитюды, которые и выступают регуляторами социального поведения. Таким образом, это поведение целиком находится в контексте некоторых организованных систем образов, понятий и других «менталистских» образований.

При объединении этих образований в связанную структурированную систему человеку неизбежно приходится принимать некоторое решение, первым шагом на пути к которому является отнесение воспринимаемого предмета к какому-либо классу явлений, т. е. соотнесение его с определенной категорией.

К когнитивистским теориям относятся следующие теории: сбалансированных структур Ф. Хайдера, коммуникативных актов Т. Ньюкома, когнитивного диссонанса Л. Фестингера и конгруэнтности Ч. Осгуда и П. Танненбаума. Кроме того, в общем ключе когнитивизма работают такие известные американские исследователи, как Д. Креч, Р. Крачфилд и С. Аш.

Во всех перечисленных теориях сделана попытка объяснить социальное поведение личности.

Один из видных теоретиков когнитивистской социальной психологии, Р. Абельсон, своеобразно определил программу всех когнитивистских теорий: каждого человека необходимо рассматривать в большей степени в качестве Думателя, чем в качестве Делателя. Именно эта, самая общая, характеристика когнитивистской ориентации позволяет понять, почему ее теоретическими источниками выступают гештальтпсихология и теория поля К. Левина.

Теория поля К. Левина. Несмотря на близость теории Левина к гештальтпсихологии, ему присущи новые акценты, разработанные в теории поля, которые становятся особенно значимыми для социальной психологии. Поэтому довольно часто исследователи вообще считают необходимым обозначить теорию поля не только как один из источников когнитивизма, но и рассмотреть ориентацию на нее как самостоятельный теоретический подход в социальной психологии.

Наиболее важное значение для социальной психологии имеет тот факт, что в отличие от гештальтпсихологии, имевшей дело преимущественно с перцептивными процессами, теория поля предлагала принципы исследования проблемы личности и, следовательно, наряду с разработкой понятия «образ» выдвигала разработку понятия «мотив». При обращении к социальному поведению проблема мотивации никак не могла быть обойдена.

Для социальных психологов особенно значимыми оказались следующие положения теории поля.

Идея взаимодействия индивида и окружения (среды), где в отличие от гештальттеории значение приобретает не только перцептивная структура, но и структура, в которой совершается поведение. Это дает возможность выхода из чисто когнитивных образований в область реального поведения.

Использование понятия «поле» в гештальтпсихологии и у К. Левина различно. Для гештальтистов «поле» в психологии – это перцептивная структура, это то, что воспринимается в качестве непосредственно данного сознанию. Для К. Левина «поле» – это структура, в которой совершается поведение. Она охватывает в нераздельности мотивационные устремления (намерения) индивида и существующие вне индивида объекты его устремлений. Принятие идеи «поля» в обоих его значениях оказалось принципиально важным для социальной психологии, ибо позволяло перейти от когнитивных структур к структурам межличностных отношений, пользуясь одними и теми же принципами.

Общий принцип необходимости изучения индивида во взаимодействии с окружением применительно к языку социальной психологии выступил как принцип необходимости изучения личности в контексте группы, к которой она принадлежит.

Влияние К. Левина на американскую социальную психологию оказалось огромным, именно его ученики создали ядро когнитивистской ориентации (прежде всего Л. Фестингер и Ф. Хайдер), многие из предложенных им понятий вошли в язык когнитивных теорий. Особняком стоит, конечно, и новая область исследований, обозначенная К. Левином как «групповая динамика». Целый комплекс собственно социально-психологических проблем, таких как стиль лидерства, групповая дискуссия, групповая сплоченность, стал разрабатываться именно в рамках этого подхода [Андреева, Богомолова, Петровская, с. 153].

Внутри когнитивной структуры можно различить три основных процесса: дифференциацию, интеграцию, соотнесение элементов. Индивид использует эти процессы, чтобы отличить друг от друга или, напротив, идентифицировать отдельные частные явления.

Есть еще целый комплекс понятий, который характерен не для всех когнитивных теорий, но лишь для большой их группы.

К когнитивным теориям относятся: 1) теории когнитивного соответствия (Ф. Хайдер, Т. Ньюком, Л. Фестингер, Ч. Осгуд, П. Танненбаум, Р. Абельсон, М. Розенберг); 2) теории С. Аша, Д. Креча и Р. Крачфилда, использующие основные понятия когнитивизма, но не принимающие идеи соответствия.

Первая обширная группа социально-психологических теорий соответствия составляет ядро когнитивистской ориентации. Она базируется на центральной идее о том, что когнитивная структура человека не может быть несбалансированной, дисгармоничной, а если это имеет место, то немедленно возникает тенденция изменить такое состояние.

Общим для них всех с самого начала стало признание того факта, что человек ведет себя таким образом, чтобы максимизировать внутреннее соответствие его когнитивной системы, и, более того, группы ведут себя таким образом, чтобы максимизировать внутреннее соответствие их межличностных отношений. Ощущение же несоответствия вызывает психологический дискомфорт, что порождает реорганизацию когнитивной структуры с целью восстановления соответствия. Рассмотрим теории более подробно.

Теория структурного баланса Ф. Хайдера постулирует о том, что взаимодействие людей проходит по схеме Р–О–Х, где Р – воспринимающий субъект, О – другой воспринимающий субъект, Х – воспринимаемый объект. Структурный баланс – это ситуация, в которой воспринимаемые единицы и эмоции существуют без стресса, поэтому нет изменения когнитивной организации. Дисбаланс вызывает напряжение и силы, которые ведут к восстановлению баланса. Данная теория широко применяется в исследованиях массовых коммуникаций.

Теория коммуникативных актов Т. Ньюкома заключается в том, что если при коммуникации один человек положительно воспринимает третьего, то и другой меняет свое мнение относительно третьего, что носит название симметричной ориентации. Взаимодействие, согласно этой теории, происходит по схеме А–В–Х, где А – воспринимающий субъект, В – другой воспринимающий субъект, Х – третий субъект, которого они воспринимают. Дисбаланса в процессе такого взаимодействия можно избежать, если один из участников изменяет свою позицию.

Теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера. Если возникает противоречие между тем, что человек знает, и тем, что он делает, то это противоречие стремятся как-то объяснить и представить как непротиворечие, чтобы вновь достичь состояния внутренней когнитивной согласованности. Фестингер предлагает заменить термин «противоречие» на термин «диссонанс», а «согласованность» – на «консонанс». Основные положения теории: а) между когнитивными элементами может возникать диссонанс; б) существование диссонанса вызывает стремление уменьшить его или воспрепятствовать его росту; в) проявление этого стремления включает или изменение поведения, или изменение знаний, или осторожное отношение к новой информации.

Теория конгруэнтности Ч. Осгуда и П. Танненбаума предполагает область практического применения – область массовых коммуникаций. Взаимодействие происходит по схеме К–О–Р, где Р – реципиент, К – коммуникатор, О – информация о каком-либо объекте, предоставляемая коммуникатором реципиенту. Если реципиент позитивно оценивает коммуникатора, который вдруг дает позитивную оценку какому-то явлению, которое сам реципиент оценивает негативно, то в когнитивной структуре этого реципиента возникает ситуация неконгруэнтности; два рода оценок – моя собственная и позитивно мною воспринимаемого коммуникатора не совпадают. Согласно Ч. Осгуду и П. Танненбауму выход из этой ситуации – одновременное изменение отношения реципиента и к коммуникатору, и к объекту.

Версию когнитивного подхода в работах С. Аша, Д. Креча, Р. Крачфилда иногда называют примером классических когнитивистских теорий, приложенных к социальному поведению. В конечном счете эта мысль преобразуется у С. Аша в тезис о том, что человек имеет тенденцию быть настолько «хорошим» (для С. Аша это – «мыслящим связанно», «понимающим», «отвечающим условиям среды»), насколько допускают обстоятельства.

Парадокс основной идеи когнитивизма заключается в том, что, выступив против бихевиористской схемы поведения как непосредственно зависящей от внешней среды, подчеркивая в социальном поведении роль «менталистских» образований как элементов внутренней, когнитивной организации человека, когнитивизм в конечном счете вновь приходит к зависимости поведения от чисто внешних факторов, хотя и с противоположной стороны. Когнитивная активность личности полностью зависит от внешнего воздействия в том смысле, что личность постоянно организует свою независимость от этого воздействия путем восстановления равновесия. Эта зависимость «наизнанку» сохраняется при том условии, что сама потребность в гомеостазе объявляется потребностью личности. По существу, такая потребность выступает здесь лишь как защитный механизм, охраняющий личность от нарушений состояния равновесия когнитивного поля. Активность приобретает крайне односторонний характер потому, что сфера ее ограничена когнитивным полем, она не выведена в область предметной деятельности человека, а только иерархия деятельностей, как отмечает А. Н. Леонтьев, раскрывает многообразие проявлений человеческой личности. Вместе с тем когнитивистская ориентация в настоящее время получает все более широкое распространение. Это объясняется тем, что, в отличие от бихевиористски ориентированной социальной психологии, она подчеркивает с особой силой роль и значение «менталистских» образований в объяснении социального поведения человека.

Интеракционистская ориентация

В отличие от других теоретических подходов в социальной психологии, в основе которых лежат традиционные психологические школы и направления, интеракционистская ориентация пришла в социальную психологию из социологии. Абсолютное большинство ее представителей являются социологами по образованию. В их работах связь социологии и психологии является настолько тесной, что между ними зачастую бывает трудно провести четкую границу.

Название интеракционистской ориентации происходит от понятия «интеракция» – взаимодействие, а в рамках данного подхода это «социальное взаимодействие», взаимодействие людей в общении, группе, обществе. Источником данного направления послужила социально-психологическая концепция Дж. Мида. Отправной точкой анализа здесь является не отдельный индивид, а сам процесс социального взаимодействия, процесс интеракции индивидов в группе, обществе, анализ которого необходим для понимания социального поведения человека. Они пытаются выяснить, какими специфическими для человека средствами осуществляется и регулируется процесс социальной интеракции. Отсюда большой интерес к проблеме коммуникации при помощи символов, языка, к интерпретации ситуации, проблемам структуры личности, а также проблемам ролевого поведения и референтной группы как источнику формирования норм социального взаимодействия и социальных установок. Данное перечисление показывает, что интеракционистская ориентация охватывает широкий круг весьма сложных проблем.

В ней можно выделить несколько направлений, школ и течений. Причем эти направления отличаются не столько спецификой своего подхода, хотя и она присутствует в определенной мере, но главным образом той проблематикой, которой в них уделяется основное внимание. В этом плане в интеракционистской ориентации можно выделить следующие направления:

– символический интеракционизм;

– ролевые теории;

– теории референтной группы.

Указанное деление является в значительной степени условным, так как эти направления часто тесно переплетаются между собой. Однако оно дает возможность более систематизированно осуществить теоретический анализ интеракционистской ориентации.

Символический интеракционизм (лат. interactio – взаимодействие) – теоретико-методологическое направление преимущественно в американской социологии, социальной психологии и культурологии, сформировавшееся в Чикаго в 20–30-х гг. XX в. Это направление сосредоточивается на анализе символических аспектов социальных взаимодействий. Ученые этой школы: Ч. Кули, У. Томас, Дж. Мид, У. Джеймс, Р. Парк, Г. Блумер, Э. Хьюз, А. Стросс, Г. Бекер, Т. Шибутани, М. Кун, Т. Партленд, К. Бёрк, Э. Роффман и др. Первых пятерых из перечисленных ученых относят к числу основоположников направления, первому поколению представителей символического интеракционизма.

Самой авторитетной фигурой, собственно определившей популярность идей интеракционистского подхода в психологическом сообществе, является Дж. Мид. Опубликование его конспекта лекций под названием «Мышление, самость и общество» заложило фундамент для развития социальной психологии [Ярошевский, с. 67].

Позже идеи Дж. Мида приобрели широкую известность в большой степени благодаря стараниям его ученика Г. Блумера, который продолжил преподавание социальной психологии в Чикагском университете после смерти своего учителя. Г. Блумер всячески пропагандировал и подчеркивал значимость идей Дж. Мида под названием «символический интеракционизм». Г. Блумер ввел это понятие в 1937 г., а затем оно получило широкое распространение. В 60-е гг. XX в. идеи Дж. Мида в рамках символического интеракционизма стали одной из модных теорий.

По мнению Г. Блумера, символический интеракционизм опирается на три основные теоретические предпосылки:

1) люди действуют в отношении «вещей» на основе значений, которыми для них обладают вещи. Под «вещами» здесь понимается все, что человек воспринимает в окружающем мире: физические предметы; других людей; социальные категории, например друзей и врагов; социальные институты – школу, правительство; идеалы – личную свободу и честность; поступки других людей – их приказы и пожелания; ситуации, с которыми человек сталкивается в своей повседневной жизни;

2) значения вещей создаются или возникают во взаимодействии с социальным окружением;

3) эти значения используются и изменяются в процессе интерпретации человеком окружающих вещей.

Согласно Дж. Миду способность человека общаться развивается на основе того, что выражение лица, отдельные движения и другие действия человека могут выражать его состояние. Эти действия, способные передать определенные значения, Дж. Мид называет «значимыми жестами» или «символами». Следовательно, значение символа или значимого жеста следует искать в реакции того лица, которому этот символ адресован. Только человек способен создавать символы и только тогда, когда у него есть партнер по общению. В связи с этим символическая коммуникация объявляется конституирующим началом человеческой психики. Она трактуется как главный признак, выделяющий человека из животного мира [Ярошевский, с. 177].

Представители символического интеракционизма подчеркивают существование человека не только в природном, физическом, но и в «символическом окружении», а также опосредствующую функцию символов в процессе социального взаимодействия. По их мнению, в символическом взаимодействии они интерпретируют жесты друг друга, ситуацию общения и действуют на основе значений, полученных в процессе интеракции.

Для успешного осуществления коммуникации человек должен обладать способностью «принять роль другого», т. е. войти в положение того человека, которому адресована коммуникация, и посмотреть на себя его глазами. Только при этом условии, по мнению Дж. Мида, индивид превращается в личность, социальное существо, которое способно отнестись к себе как к объекту, т. е. сознавать смысл собственных слов, поступков и представлять, как эти слова и поступки воспринимаются другим человеком.

Для успешности более сложного взаимодействия, в котором участвует группа людей, индивиду, входящему в группу, приходится как бы обобщить позицию большинства ее членов. Нетрудно заметить, что идея Дж. Мида об «обобщенном другом» имеет прямое отношение к проблеме референтной группы.

Один из основных тезисов символического интеракционизма заключается в утверждении, что индивид, личность всегда социальны, т. е. личность не может формироваться вне общества. Акцентирование Дж. Мидом и его последователями в рамках символического интеракционизма социального характера человеческой личности, безусловно, является прогрессивным моментом.

Однако при этом надо иметь в виду, что понятия «социальное взаимодействие» и «социальный процесс» толкуются ими весьма ограниченно: все социальные отношения, по сути дела, сводятся лишь к социально-психологическим, межличностным отношениям. Социальное взаимодействие, любые социальные отношения рассматриваются только с точки зрения коммуникации, вне их исторической, социально-экономической обусловленности, вне предметной деятельности.

Поведение индивида определяется, согласно концепциям интеракционистов, в основном тремя переменными: структурой личности, ролью и референтной группой.

Структуры личности. Вслед за Дж. Мидом интеракционисты выделяют три основных компонента в структуре личности: i, mе, self. Ни у Мида, ни у его последователей не дается определений этих понятий. Однако общий ход рассуждений интеракционистов позволяет интерпретировать их следующим образом:

Первый компонент – i (дословно – Я) – это импульсивное, активное, творческое, движущее начало личности.

Второй компонент – mе (дословно – меня, т. е. каким меня должны видеть другие) – это рефлексивное нормативное Я, своего рода внутренний социальный контроль, основанный на учете ожиданий-требований значимых других людей и прежде всего «обобщенного другого». Это рефлексивное Я как бы контролирует и направляет импульсивное Я в соответствии с усвоенными нормами поведения в целях успешного, с точки зрения индивида, осуществления социального взаимодействия.

Третий компонент – self («самость» человека, личность, личностное Я) – представляет собой совокупность импульсивного и рефлексивного Я, их активное взаимодействие. Личность у интеракционистов понимается как активное творческое существо, которое способно оценивать и конструировать собственные действия.

Следует отметить, что вслед за Дж. Мидом современные интеракционисты видят в активном творческом начале личности основу развития не только самой личности, но и объяснение тех изменений, которые происходят в обществе. Поскольку они абстрагируются от исторических условий и социально-экономических закономерностей, то причину изменений в обществе, по их мнению, следует искать в специфике структуры личности, а именно в том, что наличие в ней импульсивного Я является предпосылкой для появления различных вариаций в шаблонах ролевого поведения и даже отклонений от этих шаблонов. Эти случайные вариации и отклонения и приводят, как они считают, в конечном итоге к тому, что последние становятся нормой новых шаблонов поведения и соответствующих изменений в обществе. Следовательно, изменения в обществе носят случайный характер и не подчиняются каким-либо закономерностям, а их причина заключается в личности.

Трехкомпонентная структура личности, предлагаемая интеракционистами, в определенной степени перекликается с моделью структуры личности, разработанной З. Фрейдом. Но при внешней схожести имеются и значительные различия в содержательной трактовке структуры личности. Это прежде всего проявляется в понимании функции того компонента личности, который как бы осуществляет внутренний социальный контроль. Если у Фрейда функция «сверх-Я» заключается в том, чтобы подавлять инстинктивное, подсознательное начало, то у интеракционистов функция рефлексивного Я заключается не в подавлении, а в направлении действий личности, необходимом для достижения успешной социальной интеракции. Если личность, Я у З. Фрейда – это поле вечного сражения между «Оно» и «сверх-Я», то у интеракционистов личность (self) – это как бы поле сотрудничества. Главное внимание фрейдистов направлено на исследование внутренней напряженности, конфликтного состояния личности. Интеракционисты же занимаются прежде всего исследованием такого состояния и поведения личности, которое характерно для процессов успешного сотрудничества данной личности с другими людьми [см.: Андреева, Богомолова, Петровская, с. 243].

Другая разновидность символического интеракционизма – структурный символический интеракционизм.

Главным архитектором структурного символического интеракционизма является М. Кун. Он приобщился к символическому интеракционизму в Висконсинском университете. В 1946 г. продолжил свою преподавательскую карьеру в Айовском университете, где организовал Айовскую школу символического интеракционизма. Исходными теоретическими посылками для него послужили работы Дж. Мида.

М. Кун определяет самость в понятиях структуры. Он рассматривает самость как структуру аттитюдов (планов действий) по отношению к собственному мышлению и телу. Это организации аттитюдов, которые фактически являются интернализованными индивидуальными ролями. М. Кун рассматривает самость как продукт социального взаимодействия и как конструкцию, в которой осуществляется социальное взаимодействие. Согласно его теории самость – продукт словесных утверждений индивида о себе, порождаемых «ориентирующими другими». Эти «ориентирующие другие» представляют собой людей, которым индивид эмоционально и психологически доверяет, считает ответственными за содержание значимых социальных ролей и которые через межличностную коммуникацию выступают в качестве источников поддержания или изменения Я-концепции. Самость всегда с индивидом по мере его продвижения от ситуации к ситуации. Благодаря этой вездесущности, самость выступает в качестве основы формирования аттитюдов по отношению к различным ситуациям. Наконец, по М. Куну, самость показывает степень закрепленности индивида в обществе.

В рамках структурного символического интеракционизма самость рассматривается как структура, состоящая из самопознаний и самоощущений и, в целом, из многочисленных представлений о себе. Этот тезис основывается на том, что представления о самости порождаются в процессе исполнения различных ролей применительно к различным ситуациям [см.: Ярошевский, с. 237].

М. Кун известен как автор «теории самооценки личности» (self theory). Для него поведение детерминируется тем, как индивид воспринимает и интерпретирует окружающую действительность, в том числе и себя. Таким образом, поведение личности (в принципе) можно предсказать на основе интернализованных ожиданий. Согласно М. Куну, если мы знаем референтную группу индивида, мы можем предсказать самооценку личности, если мы знаем самооценку личности, мы можем предсказать ее поведение. М. Кун и его сторонники рассматривают личность как структуру социальных установок, сформировавшихся на основе интернализованных ролей, и придают им решающее значение в детерминации поведения личности. М. Кун вводит следующее операциональное определение личности: «Операционально сущность личности можно определить… как ответы, которые индивид дает на вопрос: “Кто я такой?”, обращенный к самому себе, или на вопрос: “Кто Вы такой?”, обращенный к нему другим лицом» [Андреева, Богомолова, Петровская, с. 139].

Это определение было использовано М. Куном при разработке в 1950 г. так называемого «теста 20 ответов по самооценке», или теста «кто я». Суть теста заключается в том, что испытуемого или группу испытуемых просят в течение 12 мин. дать 20 различных ответов на обращенный к самому себе один вопрос: «Кто я такой?» В инструкции подчеркивается, что ответы должны даваться в том порядке, как они приходят в голову испытуемому независимо от логики и «важности» тех или иных ответов. Полученные ответы были подразделены авторами на две категории:

1) консесуальные ответы, характеризующие социальный статус и роль испытуемого, его принадлежность к определенной группе. К этой категории относятся ответы такого типа, как «студент», «дочь», «гражданин» и т. п.;

2) субконсесуальные ответы, относящиеся к индивидуальным характеристикам, например «толстый», «невезучий», «счастливый».

Исследования показали, что количество получаемых ответов одного испытуемого варьировало от 1 до 20. В среднем давалось по 17 ответов. Абсолютное большинство ответов относилось к первой категории, т. е. к ответам, характеризующим социальный статус и роль личности. Как правило, ответы этой категории шли первыми, ответы же второй категории нередко просто отсутствовали.

На основе проведения этих тестов авторами были сделаны выводы о том, что ролевые позиции являются наиболее значимыми для личности, так как они оказались ведущими в иерархии самооценок. Кроме того, было установлено, что у разных людей наблюдается весьма широкий диапазон самооценок в отношении их ролевых позиций и индивидуальных качеств. Установление этого факта эмпирическим путем обладает, по мнению М. Куна, большим преимуществом по сравнению с умозрительными заключениями Дж. Мида [см.: Андреева, Богомолова, Петровская, с. 127].

Чикагская и Айовская школы символического интеракционизма. Символический интеракционизм как направление неоднороден. В нем обычно выделяют по крайней мере две школы. Первая – это так называемая Чикагская школа во главе с самым известным учеником Дж. Мида Г. Блумером. Данная школа наиболее ортодоксально продолжает мидовские социально-психологические традиции. Ей противостоит другая – Айовская – школа символического интеракционизма во главе с М. Куном, профессором университета штата Айова, где он преподавал в 1946–1963 гг. Данная школа пытается отдельные мидовские концепции несколько модифицировать в духе неопозитивизма. Основное различие между этими школами проходит по методологическим вопросам, прежде всего по проблеме определения понятий и отношения к различным методам социально-психологического исследования.

Различие в методологических принципах Чикагской и Айовской школ находит свое отражение и в их подходах к ролевому поведению. Для Блумера и других представителей Чикагской школы ролевое поведение, для обозначения которого ими часто используется термин «делание роли», представляет собой поисковый, динамичный, творческий процесс. Такое понимание ролевого поведения логически вытекает из их концепции личности как активного и творческого существа, которое «конструирует» свои действия в зависимости от того, как оно воспринимает, интерпретирует окружающее.

Представители Айовской школы предпочитают говорить не о «делании роли», а об «исполнении», «проигрывании» роли или о «принятии роли», фактически исключая спонтанный, творческий элемент из поведения личности.

В современной науке ряд представителей символического интеракционизма пытаются занять какие-то компромиссные позиции по данным вопросам [см.: Андреева, Богомолова, Петровская, с. 194].

Некоторые зарубежные авторы справедливо отмечают, что теория символического интеракционизма может дать представление о том, как происходит взаимодействие, но не может объяснить, почему человек поступает тем или иным образом. В качестве существенного недостатка символического интеракционизма можно назвать и игнорирование им роли эмоций в человеческом поведении.

Ролевые теории

Дж. Мид понимал социализацию как процесс «принятия» на себя различных ролей. Наиболее интенсивно этот процесс протекает в детстве. Играющий ребенок исполняет по очереди роли тех, в кого он играет, а в спортивных играх ему необходимо знать роли всех своих партнеров. Изучение ролей сопровождается усвоением навыков интерпретации символов. Однако аналогичные процессы протекают в течение всей жизни, и именно они наряду с индивидуальным конструированием действия лежат в основе общества [cм.: Андреева, Богомолова, Петровская, с. 195].

Социально-психологический анализ социальной роли имеет большое значение для понимания социального поведения личности. К концу 60-х гг. XX в. в американской социальной психологии насчитывалось уже много сотен преимущественно эмпирических, но также и теоретических исследований в данной области. Наибольшей известностью в данной области пользуются работы таких социальных психологов и социологов, занимающихся социально-психологической проблематикой, как Т. Сарбин, И. Гоффман, Р. Линтон, Р. Мертон, Р. Ромметвейт, Н. Гросс и др. [см.: Ярошевский, с. 164].

Разрабатывая положения теории ролей, ученые исходили из того, что в процессе взаимодействия каждый индивид стремится соответствовать собственным представлениям и ожиданиям о себе и о той среде, в которой происходит это взаимодействие. Такое стремление вынуждает индивида принимать на себя соответствующую социальную роль, исполняя которую, он надеется наиболее оптимально для себя решить возникшую ситуацию.

Но ситуация не всегда развивается согласно ожиданиям индивида, поэтому возникают ролевые конфликты, ролевая напряженность. В процессе изучения подобных случаев учеными были разработаны теории ролевых конфликтов, ролевой напряженности. В них проработаны механизмы возникновения конфликтных ситуаций, их структура и пути выхода из них.

Теории референтной группы

В процессе своей жизни человек не только выполняет социальные роли, но и соотносит себя с определенными социальными группами. Поэтому появились на свет теории референтной группы. В основе теорий референтной группы лежат идеи Дж. Мида.

Разработка основных положений современной теории референтной группы начинается с 40-х гг. XX в. Термин «референтная группа» был введен американским социальным психологом Г. Хайманом в 1942 г. в исследовании представлений личности о собственном имущественном статусе по сравнению со статусом других людей. Т. Хайман использовал понятие «референтная группа» для обозначения группы людей, с которой испытуемый сравнивал себя при определении своего статуса. Результатом сравнения являлась самооценка испытуемым своего статуса. Позже понятие «референтная группа» было использовано Т. Ньюкомом для обозначения группы, к которой индивид причисляет себя психологически и поэтому разделяет ее цели и нормы, и ориентируется на них в своем поведении.