Текст книги "Психология кризисных и экстремальных ситуаций. Индивидуальные жизненные кризисы; агрессия и экстремизм"

3.4. Психологическая готовность к экстремальным ситуациям

По мнению Меерсона Ф.З. (1981), при нарушении равновесия в системе «человек – среда» сразу включается процесс приспособления (защита и адаптация), вызывая напряжение всех адаптационных механизмов. Как известно, стресс – это состояние напряжения, возникающее при несоответствии приспособительных возможностей величине действующей на человека нагрузки, вызывающее активизацию и перестройку адаптивных ресурсов психики и организма. Степень стрессового воздействия зависит от следующих переменных:

1) характер индивидуального опыта субъекта, который может как затруднять, так и облегчать приспособление; 2) значимость для индивидуума происходящего события; 3) стабильность психофизиологических и функциональных возможностей организма. По мнению отечественного психолога Небылицына В.Д. (1976), состояние психической дезадаптации определяется пределом обратимого напряжения интегративных способностей, обусловленных индивидуальными особенностями личности, пределом ее выносливости, функциональной устойчивостью.

И действительно, если чрезмерное напряжение адаптационных механизмов приводит к нарушению нормального функционирования организма, к нарушению физического или психического здоровья, то такое приспособление (адаптацию) нельзя считать эффективным. Длительно существующий стресс приводит к постепенному истощению адаптационных и компенсаторных механизмов личности (Вассерман Л. И., Беребин М.А., 1994, 1997). По мнению Березина Ф.Б., эффективность психической адаптации нельзя рассматривать независимо от того, какие физиологические сдвиги влечет за собой напряженность ее механизмов. Он обращает внимание на физиологическую цену успешности (Березин Ф.Б., 1988, с. 163). Напряженность адаптационных механизмов, по его мнению, – это цена, которую организм платит за эффективное функционирование, за поддержание оптимального равновесия со средой. В связи с этим одним из критериев успешности адаптации является соответствие адаптационного потенциала личности требованиям динамично меняющихся условий среды, в результате которого достигается психический гомеостаз, обеспечивающий ощущение психического комфорта и реализацию целесообразного поведения.

В развитие этой идеи Александровский Ю.А. вводит понятие «барьер психической адаптации», указывая, что адаптационный барьер – это условная граница параметров внешней среды, в том числе и социальной, за которыми адекватная адаптация невозможна (Александровский Ю.А., 1976, 1993, 2000). Характеристики адаптационного барьера строго индивидуальны и, по мнению Александровского, зависят как от биологических факторов среды и конституционального типа человека, так и от социальных факторов и индивидуально-психологических особенностей личности, определяющих ее адаптационные возможности. При состоянии психического напряжения происходит приближение барьера адекватного психического реагирования к индивидуальной критической величине. При этом человек использует все свои ресурсы, чтобы осуществлять целенаправленное поведение и деятельность, полностью предвидя и контролируя свои поступки и не испытывая тревоги, страха и растерянности, препятствующих адекватному поведению. Если давление на барьер психической адаптации усиливается, и все резервные возможности индивида оказываются исчерпанными, то происходит надрыв адаптационного барьера. Вследствие этого резко сужаются рамки адекватной приспособительной психической деятельности, появляются качественно и количественно новые формы приспособительных, в первую очередь защитных реакций (Александровский Ю. А., 2000, с. 31). Прорыв адаптационного барьера может происходить на разных уровнях личностной организации: биологическом (вегето-висцеральном), психологическом (эмоциональном, мотивационном) или социальном. Вассерман Л. И. с соавт. (1994), в свою очередь, указывает, что барьер психической адаптации динамичен – под влиянием жизненных обстоятельств его уровень постоянно колеблется.

Снижение или «слом» адаптационных возможностей человека в напряженных, кризисных или экстремальных ситуациях приводят к психической дезадаптации личности. Проявления дезадаптации сходны по симптоматике с пограничными нервно-психическими нарушениями. Психическая дезадаптация личности может развиться стремительно, если личность столкнулась с непереносимой, чаще всего экстремальной ситуацией, или исподволь, если стрессовая ситуация имеет растянутый во времени характер (возрастной кризис, тяжелая болезнь и др.). Процесс развития психической дезадаптации проходит через несколько стадий:

1) напряжение адаптационнных механизмов;

2) «парциальная» психическая дезадаптация (предболезнь или «группа риска»);

3) «тотальная» психическая дезадаптация («высокая группа риска» или пограничная нервно-психическая/психосоматическая патология) (Семичов С. Б., 1987; Вассерман Л. И., Беребин М.А., 1994).

Суть синдрома психической дезадаптации состоит в утрате или неадекватности психических форм реагирования на различные стимулы (Абрамов В. А., Кутько Н. И., Наприенко А. К. и др., 1992).

Для совладания с внезапно возникшей проблемой или субъективно трудной жизненной ситуацией человеку необходимо задействовать весь свой потенциал. Личностные ресурсы по преодолению стрессогенных воздействий определяются способностью к построению интегрированного поведения, что позволяет даже в условиях фрустрации, психической напряженности сохранить устойчивость избранной линии поведения, соразмерно учитывать собственные потребности и требования окружения, соотносить немедленные результаты и отставленные последствия тех или иных поступков.

Черты, определяющие степень устойчивости к стрессу и повышающие возможность противостояния стрессогенным ситуациям, в разных источниках обозначаются по-разному: «чувство когерентности», «личностная выносливость», понимаемая как потенциальная способность активного преодоления трудностей (Antonovsky А., 1979; Kobasa S., Maddi S.R., 1982), «стрессоустойчивость», «психическая устойчивость», «резистентность» и т. д. (Китаев-Смык Л. А., 1983; Гурвич И.Н., 1999; Бодров В. А., 2000; Столяренко А.М., 2002). В зарубежных исследованиях широкую известность и популярность приобрела в 1980-е годы концепция С. Кобаса и С. Р. Мэдди (Kobasa S., Maddi S.R., 1981, 1982), в которой личность, личностные свойства и преодоление рассматривались в терминах «hardiness», или «твердость, выносливость» личности. Твердость или крепость духа (воли) – это тенденция индивида воспринимать стрессоры как «вызов», как стимул для личностного развития и как готовность противостоять им. Данный концепт понимался авторами как ресурс резистентности к стрессу

Устойчивость к стрессовым воздействиям и длительным психоэмоциональным нагрузкам относится к внутриличностным ресурсам по совладанию со стрессом и во многом обусловлена генетически детерминированными особенностями нейроэндокринной системы регуляции поведения человека (Виру А. А., 1980; Меерсон Ф.З., 1988; Медведев В. В., 1984, 2000; Сирота Н. А., 1994; Ялтонский В.М., 1995; Lazarus R. S., 1976, 1980). Однако, по мнению большинства авторов, устойчивость к стрессу связана с особенностями нейродинамики не прямо и непосредственно, а в зависимости от целого ряда индивидуальных и личностных особенностей – мотивов, отношений личности, особенности психических процессов. Прежде всего, психическая устойчивость связывается с умением человека ориентироваться на определенные цели, характером временной перспективы, организацией своей деятельности (Китаев-Смык Л. А., 1983; Бодров В. А., 2000; Маклаков А. Г., 2001; Куликов Л. В., 2004 и др.).

По мнению Небылицына В. Д. (1976), важнейшим личностным ресурсом является активность. Активность является ядром функционального состояния человека и служит побудительной силой мотивационного статуса человека. Однако вновь подчеркивается, что активность и сила личности составляют эмоционально-динамический паттерн индивида, уходящий своими корнями в тип высшей нервной деятельности и свойства нервной системы (Собчик Л.Н., 2000).

По мнению Д. А. Леонтьева (1997), устойчивость личности к стрессу во многом определяется соотношением смыслообразующих мотивов с определенными поведенческими паттернами (способами осуществления деятельности). Современные отечественные исследователи утверждают, что целесообразно рассматривать совладание со стрессами с позиций внутреннего мира человека и, прежде всего, его ценностей (Дейнека О. С., 1999; Коростылева Л. А., 2004). Направленность личности, ее мотивы и ценности, по мнению авторов, безусловно, должны рассматриваться как личностный потенциал адаптации, ее адаптационный ресурс. На важность изучения совладания через призму ценностно-смысловой сферы личности указывала также Л. И. Анцыферова (1994). Торчинская Е. Е. (2001) изучала стратегии адаптации после тяжелой травмы позвоночника у пациентов в условиях депривации витальных и социальных потребностей (на примере спинальных больных). По ее мнению, в основе стратегий совладания в условиях хронического стресса лежат различия в структуре ценностно-смысловой сферы человека (Торчинская Е.Е., 2001).

В настоящее время в исследованиях, посвященных изучению адаптационных возможностей личности, достаточно часто встречается понятие «личностный адаптационный потенциал» (Маклаков А. Г., 2001; Богомолов А.М., 2006; Хохлова К. А., 2007). Некоторые авторы отождествляют «адаптационный потенциал» с понятием «адаптивность», т. е. свойством, выражающим возможность личности к психической адаптации и определяющим адекватную регуляцию функционального состояния организма в разнообразных условиях жизни и деятельности. А. М. Богомолов (2006) рассматривает адаптационный потенциал как возможность личности к продуктивному прохождению адаптационного (приспособительного) процесса, как способность личности к структурным и уровневым изменениям своих качеств и свойств (под воздействием внутренних и внешних факторов), повышающим ее организованность и устойчивость. Автор выделяет следующие его компоненты: энергетический, когнитивный, инструментальный, креативностный, мотивационный и коммуникативный. Успешность адаптации определяется не абсолютной величиной потенциала, а относительной – механизмами формирования ресурсов, индивидуальным стилем их расходования и возобновления, возможностями компенсации недостающих или нарушенных ресурсов (Богомолов А.М., 2006). Даже при низком уровне развития отдельных адаптационных ресурсов характер объединения их в потенциал при определенных внутренних и внешних условиях может привести к высокой эффективности адаптации и развития личности. Таким образом, адаптационный потенциал рассматривается как системное свойство личности, определяющее границы адаптационных возможностей и характер адаптационной активности личности в ответ на воздействие факторов и условий среды (Богомолов А.М., 2006; Хохлова К. А., 2007).

В зарубежных источниках с 1970-х годов прошлого столетия преодоление (совладание) стрессовых ситуаций и критических жизненных событий рассматривается с позиций транзакционального подхода (Lazarus R. S., 1976, 1980), где успешность адаптации связывается с копингом и эффективностью развития личностных и средовых копинг-ресурсов (Сирота Н.А., 1994; Ялтонский В.М., 1995; Coyne J. С., Lazarus R. S., 1980; Terry D.}., 1991; D’Zurilla T. J. et al., 1998).

Так, например, С. Фолкман (Folkman S., 1984) выделяет следующие виды копинг-ресурсов:

• физические (здоровье, выносливость и т. п.);

• психологические (убеждения, самооценка, локус контроля, мораль и др.);

• социальные (индивидуальная социальная сеть, общественные поддерживающие системы и т. д.);

• материальные (деньги, оборудование и т. д.).

Важными и наиболее изученными личностными ресурсами являются Я-концепция, локус контроля, низкий нейротизм, эмпатия и другие психологические конструкты. Следует отметить, что в последние годы адаптационные ресурсы личности активно исследуются как в норме, так и в условиях болезни. Н. А. Сирота и В. М. Ялтонский (1994) рассматривают Я-концепцию личности как важнейший копинг-ресурс, определяющий адаптивное либо дезадаптивное функционирование. В своих исследованиях Н. А. Сирота, В. М. Ялтонский с соавт. (1995, 2001, 2004) установили следующие характерологические особенности личности, позволяющие справляться с вызовами и требованиями среды:

1) уровень интеллекта (способность и возможность осуществлять когнитивную оценку проблемной ситуации);

2) сформированность позитивной Я-концепции (самооценка, самоуважение, самоэффективность);

3) интернальный локус контроля (умение контролировать свою жизнь, поведение, брать за это ответственность на себя);

4) социальная компетентность (умение общаться с окружающими и знания о социальной действительности);

5) эмпатия (умение сопереживать окружающим в процессе общения);

6) аффилиация (желание и стремление общаться с людьми) и др.

Помимо внутренних, личностных, ресурсов, человек обладает и ресурсами социальной среды, которые также определяют его поведение (Гурвич И.Н., 1999; Ялтонский В.М. и др., 2001; Billings A. G., Moos R. Н., 1984; Perrez М, Reicherts М., 1992). Слабое развитие средовых копинг-ресурсов (материальных, социальных) связано с пассивным копинг-поведением, ведет к снижению качества жизни и социальной изоляции. Важным направлением в исследовании копинга является изучение социальной поддержки, которая оказывает смягчающий эффект воздействия стрессовой ситуации на личность (Barrera M.J., 1981; Cohen S., Syme S., 1985; Zimet G.D. et al., 1990; Wills T. A. et al., 2001; Turner-Cobb J.M., Gore-Felton C., Marouf E et al., 2002; Ялтонский B.M., Сирота H. A., 1996; Ялтонский B.M. и др., 2001). Социально-поддерживающий процесс включает в себя три компонента: социальные сети, субъективное восприятие социальной поддержки и копинг-стратегию «поиск социальной поддержки». Обращение за поддержкой, наличие эмоциональной и других видов помощи от ближайшего социального окружения является одним из важнейших социальных ресурсов в преодолении стресса (Гурвич И.Н., 1999). В концепции Р. С. Лазаруса социальная поддержка подразделяется на эмоциональную, материальную и информационную.

В салютогенной («salutogenic concept») концепции здоровья А. Антоновского копит и социальная поддержка являются центральными конструктами, определяющими понятие резистентности к стрессу, личность выступает в роли модератора в преодолении стресса и поддержании психического и физического благополучия (Antonovsky А., 1979), а здоровье выступает как результирующая переменная действия этих факторов. Исследования Sarasons также показали, что взаимодействие личностных переменных, копинга и социальной поддержки оказывает «буферный эффект» (Sarason В. и Sarason I., 1985).

Таким образом, перечисленные выше характеристики являются психологическими адаптационными ресурсами, которые определяют социальную интеграцию и конструктивную адаптацию личности. Современные отечественные ученые Н. А. Сирота и В. М. Ялтонский (2004), изучив все теоретические изыскания прошлого века, сделали важный обобщающий вывод о том, что успешная адаптация включает в себя: 1) сбалансированное использование активных проблемно-ориентированных копинг-стратегий; 2) достаточное развитие когнитивно-оценочных механизмов; 3) достаточность личностно-средовых копинг-ресурсов. В сочетании с накопленным индивидуальным опытом личностно-средового взаимодействия указанные психологические характеристики представляют собой, в конечном счете, адаптационный потенциал личности.

Контрольные вопросы и задания

1. Что такое психическая дезадаптация? Опишите, с чего начинается и как развивается процесс психической дезадаптации.

2. Что такое личностный адаптационный потенциал? Перечислите характеристики, черты личности, составляющие адаптационный потенциал.

3. Как социальные ресурсы влияют на психологическую адаптацию личности?

Литература

Основная

Александровский Ю.А. Пограничные психические расстройства. 3-е изд. М., 2000.

Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л., 1988.

Гурвич И.Н. Социальная психология здоровья. СПб., 1999.

Kumaee-Смык Л. А. Психология стресса. М., 1983.

Маклаков А. Г. Личностный адаптационный потенциал: его мобилизация и прогнозирование в экстремальных условиях // Психол. журн. 2001. № 1. С. 16–24.

Психиатрия чрезвычайных ситуаций. Руководство в 2 т. / под ред. Т. Б. Дмитриевой. Т. 1. М., 2004.

Дополнительная

Богомолов А.М. Адаптационный потенциал личности: определение, функции, структура // Матер, науч-практ. конф. «Ананьевские чтения-2006» / под ред. Л. А. Цветковой, А. А. Крылова. СПб., 2006. С. 333–334.

Вассерман Л. И., Беребин М.А. Факторы риска психической дезадаптации у педагогов массовых школ: пособие для врачей и психологов. СПб., 1997.

Меерсон Ф. 3., Пшенникова М. Г. Адаптация к стрессовым ситуациям и физическим нагрузкам. М., 1988.

Судаков К. В. Системные механизмы эмоционального стресса. М., 1981.

3.4.1 Виды, функции, типология защитных механизмов

Термин «защита» впервые появился в работе 3. Фрейда «Защитные нейропсихозы» (1894). По первоначальным представлениям, психологические защиты являются врожденными и выступают как средство разрешения конфликта между сознанием и бессознательным. Цель защиты заключается, по словам Фрейда, в ослаблении интрапсихического конфликта (напряжения, беспокойства), обусловленного противоречием между инстинктивными импульсами бессознательного и интериоризированными требованиями внешней среды, возникающими в результате социального взаимодействия (Freud S., 1971, с. 51–82). Неспособность личности разрешить «внутренний конфликт» вызывает рост внутреннего напряжения. В такие моменты активизируются специальные психологические механизмы защиты, которые ограждают сознание индивидуума от неприятных, травмирующих переживаний. Впоследствии защитные механизмы стали рассматриваться как функции «Я» – при угрозе целостности личности именно защитные механизмы отвечают за ее интеграцию и приспособление к реальным обстоятельствам.

Значительный вклад в развитие концепции психологической защиты внесла А. Фрейд. Она расширила представления о защите, более того, сделала попытку обобщить и систематизировать знания о механизмах психологической защиты. А. Фрейд указывала, что защитные механизмы предотвращают дезорганизацию и распад поведения, поддерживают психический гомеостаз личности. По ее мнению, набор защитных механизмов индивидуален и характеризует уровень адаптированности личности (Фрейд А., 1993). В своей монографии, вышедшей в свет в 1936 году, А. Фрейд описывает различные способы защитного поведения, которые рассматривает как перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы разной степени сложности, возникающие в процессе непроизвольного и произвольного научения. Их образование связано с травмирующими событиями детства в сфере межличностных отношений. А. Фрейд дала первое развернутое определение защитных механизмов: «Защитные механизмы – это деятельность “Я”, которая начинается, когда “Я” подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием» (Freud А., 1985, с. 172). В приведенном выше определении защита отнесена к виду бессознательных явлений, функционирующих автоматически. «Любое субъективно неприемлемое смысловое содержание прежде, чем подвергнуться подавлению или трансформации, должно быть хотя бы на короткое время осознано как таковое. Затем простая мыслительная операция свертывается, фиксируется и приобретает условно-рефлекторный, непроизвольный, автоматический характер» (там же).

Другие последователи 3. Фрейда, касаясь вопроса о психологической защите, по-своему рассматривали ее истоки и механизмы. Например, А. Адлер считал, что индивиду от рождения присуще «чувство общности», возникающее в первые годы жизни, которое побуждает его войти в общество, преодолеть чувство собственной неполноценности («комплекс неполноценности») и добиться превосходства за счет разного рода компенсаций. В результате у каждого ребенка к четырем-пяти годам формируется паттерн поведения, которого ребенок в последующем придерживается в течение всей жизни и использует при общении с другими людьми. Он характеризует отношение ребенка к окружающим и к своему будущему и включает механизмы психологической защиты (Адлер А., 1911).

К. Юнг защитные проявления личности связывал с процессом индивидуализации. По его мнению, конечная цель индивидуализации – достижение высшей точки «самости», целостности и полного единства всех психических структур. Несоответствие требований внешней среды и основной типологической установки индивида (интровертированность или экстравертированность личности) порождает внутренний конфликт, приводящий в действие механизмы психологической защиты (Юнг К., 1921).

К. Хорни полагала, что стремление индивида к безопасности порождается чувством «коренной тревоги». Параллельно действует тенденция к удовлетворению своих желаний, которая может входить в конфликт с тенденцией к безопасности. Во избежание такого рода конфликтов и невротизации индивид вырабатывает соответствующие различные стратегии собственного поведения: стремление к любви и привязанности как средство обеспечения безопасности жизни; стремление к власти, престижу и обладанию, стремление к изоляции, отдалению от людей, отвращение к соперничеству (Хорни К., 1937).

В современном понимании защитные механизмы представляют собой продукты развития и научения, действующие в подсознании, они запускаются в ситуации конфликта, фрустрации или стресса (Романова Е. С., Гребенников Л. R, 1996; Вассерман Л. И. с соавт.,1998; Никольская И.М., Грановская Р.М., 2001).

Большой вклад в изучение психологической защиты и разработку методов ее измерения внесли Р. Плутчик и X. Келлерман (Plutchik R., Kellerman Н., 1979; 1980; 1989). В рамках своей психоэволюционной теории эмоций авторы связывают механизмы психологической защиты с базовыми эмоциями, утверждая, что защитные механизмы являются производными от эмоций и направлены на их регулирование и контроль.

В исследованиях нейрофизиологической основы психологической защиты наиболее убедительными оказались разработки, проведенные сотрудниками группы Э. А. Костандова (1977). Ими была полностью подтверждена гипотеза о нервных механизмах трансформации осознания внешних явлений под влиянием отрицательных эмоций. Регистрация биоэлектрических и вегетативных реакций на эмоционально значимые стимулы, но еще не осознаваемые субъектом, позволила предположить существование сверхчувствительного механизма, который на основании информации, не достигающей уровней сознания, способен оценить эмоциогенное значение раздражителя, повысить порог восприятия и вызвать соответствующую когнитивную переоценку С точки зрения А. Г. Асмолова, существуют неосознаваемые резервы органов чувств, которые нередко называют «шестым чувством». Благодаря способности улавливать слабые неосознаваемые раздражители, лежащие за порогом сознания, индивид часто избегает опасности, точнее оценивает действительность (Асмолов А. Г., 1989).

Активное неприятие психоанализа, имевшее место на протяжении многих лет в отечественной психологии, несомненно наложило отпечаток на разработку проблемы психологической защиты. В работах отечественных ученых сам термин «защита» тщательно избегался или подменялся терминами «психологический барьер» (Ананьев Б. Г., 1980; Филонов Л. Б., 1980), «защитная реакция» (Славина Л. С., 1958), «смысловой барьер» (Божович Л. И., 1951), «компенсаторные механизмы» (Морозов Г. В., Шубина Н. К., 1973; Ташлыков В. А., 1984) и т. п.

Среди отечественных исследователей существенный вклад в разработку проблемы психологической защиты внес Ф.В.Бассин (1968, 1971, 1988). Активное обсуждение защит началось с его известной статьи «О силе Я и психологической защите» (1969). Он подчеркивал, что главное в защите сознания от дезорганизующих его влияний психической травмы – это понижение субъективной значимости травмирующего фактора. По мнению Ф. В. Бассина, защита способна предотвратить дезорганизацию поведения человека, наступающую не только при столкновении сознательного и бессознательного, но и в случае противоборства между вполне осознаваемыми установками. Автор считает, что основным в психологической защите является перестройка системы установок, направленная на устранение чрезмерного эмоционального напряжения и предотвращающая дезорганизацию поведения. «Психологическая защита – это динамика системы установок личности в случае конфликта установок» (Бассин Ф.В., 1969, с. 121).

В свете психологии отношений В. Н. Мясищева (Иовлев Б. В., Карпова Э.Б., 1997) и личностно-ориентированной (реконструктивной) психологии и психотерапии (Карвасарский Б.Д., Ташлыков В. А.,

Исурина Г. Л., 1992) психологическая защита понимается как система приспособительных реакций личности, направленная на защитное изменение значимости дезадаптивных компонентов отношений (когнитивных, эмоциональных, поведенческих) с целью ослабления их психотравмирующего воздействия на «Я-концепцию» индивида.

Некоторые исследователи (Ташлыков В. А., 1984, 1992; Роттенберг В. С., 1984; Василюк Ф.Е., 1984 и др.) считают психологическую защиту однозначно непродуктивным, вредоносным средством решения психологического конфликта. Защитные механизмы, по их мнению, ограничивают оптимальное развитие личности, ее так называемую «собственную активность», «активный поиск», «выход на новый уровень регуляции и взаимодействия с миром» (цит. по: Романова Е. С., Гребенников Л.Р., 1996, с. 12). Представители психоаналитического направления, как правило, подчеркивали отрицательные, фрустрирующие функции защитных механизмов, которые препятствуют успешной адаптации и развитию личности. Общей и определяющей чертой механизмов защиты ими был определен отказ личности от сознательной, целенаправленной деятельности, ориентированной на продуктивное разрешение ситуаций или решения проблем.

Р.Д.Лэнг считал, что сущностью защитных механизмов является блокирование прямого выражения потребностей и что именно усиление защиты уменьшает способность личности к адаптации (Лэнг Р.Д., 1973). К. Хорни рассматривала защитные механизмы как невротические способы решения проблем, т. е. как решение конфликтов путем простого исключения противоречий из сознания (Хорни К., 1937). Ф.Перлз отождествлял механизмы защиты и невроз и считал их препятствием личностному росту (Перлз Ф., 1951).

Дж. Вайллант (1977) выделил следующие функции психологических защит:

1) удержание поведения в допустимых рамках во время внезапных жизненных кризисов;

2) сохранение эмоционального равновесия через отсрочку или перевод биологических побуждений в другое русло;

3) получение отсрочки изменений образа «Я» (например изменение внешности после хирургической операции или изменения социального статуса);

4) совладание с неразрешенным внутриличностным конфликтом;

5) смягчение в сознании значимости конфликта.

Характеризуя особенности психологических защит, автор приходит к мнению, что поскольку они «искажают» реальность, есть основания рассматривать их как неэффективные; в то же самое время люди, подвергавшиеся интенсивным стрессовым воздействиям, в дальнейшем сравнительно хорошо адаптируются. В силу данного факта Дж. Вайллант предлагает анализировать защитные механизмы как стратегии адаптации, а сами психологические защиты называет интрапсихическими стилями адаптации или «адаптивными механизмами» (Вайллант Дж., 1977).

Обобщая многочисленные исследования психологической защиты личности в рамках психоаналитического направления в психологии, можно выделить основные характеристики защитных механизмов:

1) неосознанность – защитные механизмы действуют на неосознаваемом уровне и поэтому являются средствами самообмана;

2) искажение реальности и объективной картины мира – механизмы искажают, отрицают, трансформируют или фальсифицируют восприятие реальности;

3) неуправляемость – механизмы проявляются как бессознательные, не подлежащие критике и неуправляемые влечения (побуждения);

4) пространственно-временная и содержательно-ценностная ограниченность – ригидность и фиксированность механизмов защиты; отсутствие временной перспективы, направленность на обеспечение актуального психологического комфорта; ситуативность, подчинение актуальной ситуации, отсутствие ценностно-содержательной и личностной насыщенности;

5) самоотчужденность – механистичность, обособленность от истинного «Я»;

6) остановка в развитии – закрепление в поведении и фиксированность защитного механизма, использование его как единственного способа решения проблем приводит к неэффективности и дезинтеграции поведения, а также к нарушениям в развитии личности;

7) неэтичность и инструментальная направленность – узость пространственно-временных рамок и ограниченность содержательно-смысловой насыщенности действующего механизма защиты, игнорирование интересов окружения, направленность на реализацию узкоэгоистических интересов и достижение собственных интересов любой ценой;

8) вторичная конфликтизация – применение защитных механизмов ведет к «вторичной конфликтизации», вызванной сохранением объективных причин проблемной ситуации, а также обострением межличностных конфликтов с окружающими, для которых ситуации манипуляций и игр становятся содержательно прозрачными (Холл К., Линдсей Г., 1970).

Отечественные исследователи высказывали противоположную точку зрения. Е. Т. Соколова подчеркивала позитивную роль защитных механизмов в психической саморегуляции и формировании самооценки личности. С помощью механизмов психологической защиты, по ее мнению, «Я» пациента стремится удерживать систему отношений в устойчивом положении. Происходит ослабление эмоционального конфликта и стабилизация позитивной Я-концепции (Соколова Е.Т., 1991; 1995). Отечественные ученые Ф.В.Бассин, Б. В. Зейгарник (1981; 1986), А. А. Налчаджян (1980), Е.Т. Соколова (1976) и В.К.Мягер (1983) считали, что психологическая защита является нормальным, повседневно работающим механизмом человеческого сознания.

Ф. В. Бассин также подчеркивал позитивную функцию психологических защит и рассматривал их как важнейшую форму реагирования сознания индивида на психическую травму (Бассин Ф. В., 1969).

В свою очередь Б. Д. Карвасарский понимал психологическую защиту как систему адаптивных реакций личности, направленную на защитное изменение значимости дезадаптивных компонентов отношений с целью ослабления их психотравмирующего воздействия на Я-концепцию (Карвасарский Б. Д., 1982).