Текст книги "Сборник рефератов по истории. 9 класс"

Продолжает Троцкий: "Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я докладывал петроградскому Совету о положении вещей. Вот как изображает этот доклад газетный отчет: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует (Аплодисменты). Отдельные министры подвергнуты аресту („Браво!“). Другие будут арестованы в ближайшие дни или часы. (Аплодисменты.) Революционный гарнизон, состоящий в распоряжении Военно-революционного комитета, распустил собрание предпарламента. (Шумные аплодисменты.) Мы здесь бодрствовали ночью и по телефонной проволоке следили, как отряды революционных солдат и рабочей гвардии бесшумно исполняли свое дело. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменяется другой. Вокзалы, почта, телеграф, Петроградское Телеграфное Агентство, Государственный банк заняты. (Шумные аплодисменты.) Зимний дворец еще не взят, но судьба его решится в течение ближайших минут. (Аплодисменты)».

Этот голый отчет способен дать неправильное представление о настроении собрания. Вот что подсказывает моя память. Когда я доложил о совершившейся ночью смене власти, воцарилось на несколько секунд напряженное молчание. Потом пришли аплодисменты, но не бурные, а раздумчивые. Зал переживал и выжидал. Готовясь к борьбе, рабочий класс был охвачен неописуемым энтузиазмом. Когда же мы шагнули через порог власти, не рассуждающий энтузиазм сменился тревожным раздумьем. И в этом сказался правильный исторический инстинкт. Ведь впереди еще может быть величайшее сопротивление старого мира, борьба, голод, холод, разрушение, кровь и смерть. Осилим ли? – мысленно спрашивали себя многие. Отсюда минута тревожного раздумья. Осилим, – ответили все. Новые опасности маячили в далекой перспективе. А сейчас было чувство великой победы, и это чувство пело в крови. Оно нашло свой выход в бурной встрече, устроенной Ленину, который впервые появился на этом заседании после почти четырехмесячного отсутствия. Поздно вечером, в ожидании открытия заседания съезда Советов, мы отдыхали с Лениным по соседству с залом заседаний, в пустой комнате, где не было ничего, кроме стульев. Кто-то постелил нам на полу одеяло, кто-то – кажется, сестра Ленина – достал нам подушки. Мы лежали рядом, тело и душа отходили, как слишком натянутая пружина. Это был заслуженный отдых. Спать мы не могли. Мы вполголоса беседовали"[295]295
  Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.


[Закрыть].

Сталин писал в «Правде» 6 ноября 1918 г.: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому». Самооценка Троцкого, данная им в марте 1935 г.: «Для ясности я бы сказал так. Не будь меня в 1917 г. в Петербурге, Октябрьская революция произошла бы – при условии наличности и руководства Ленина… Если б в Петербурге не было Ленина, вряд ли кто справился бы с сопротивлением верхов… исход революции оказался бы под знаком вопроса. Но, повторяю, при наличии Ленина Октябрьская революция все равно бы привела к победе»[296]296
  Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.


[Закрыть].

4. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ТРОЦКОГО И ЛЕНИНА ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ

На заседании ЦК 1 ноября 1917 г. Троцкий выступил против предложения Зиновьева и других о приглашении в состав Совнаркома представителей правых эсеров и меньшевиков. Высоко оценив такую его позицию. В. И. Ленин заявил: «Троцкий давно сказал, что объединение невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика»[297]297
  Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.


[Закрыть].

В первые месяцы революции Ленин не раз прямо одобрял действия Троцкого не только как наркоминдела, но и как члена ЦК партии. Первые послеоктябрьские разногласия между ними обозначились при решении вопроса о мире с Германией. Назначенный председателем советской мирной делегации, Троцкий в качестве наркоминдела повел в этом вопросе непоследовательную политику, по сути дела, солидаризировавшись с «левыми коммунистами». Выдвинув двусмысленный лозунг «Ни мира, ни войны», он тем самым фактически спровоцировал немцев на новое наступление. И, в конечном счете, был подписан Брестский договор, более тяжелый, чем предполагалось ранее. Надо отметить, что во время решающего голосования вечером 18 февраля 1918 г. Троцкий вместе с Лениным голосовал за заключение мира, не присоединившись к пятерке, голосовавшей против.

24 февраля 1918 г. Ленин опубликовал в «Правде» статью «Несчастный мир», которая начиналась так: «Троцкий был прав, когда сказал: мир может быть трижды несчастным миром, но не может быть похабным, позорным, нечистым миром, мир, заканчивающий эту стократ похабную войну». Известно, что в этот же день на заседании ЦК Троцкий просил освободить его от должности наркоминдела, но, по предложению Ленина, вопрос этот был отложен. «…Полемизировать немного отнюдь не вредно»[298]298
  Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.


[Закрыть], – заметил при этом Ленин.

Отношения Ленина и Троцкого после подписания Брестского мира ясно показывали, что во многих вопросах они солидарны, действуют совместно, постоянно встречаются, советуются друг с другом по разным вопросам военной и мирной жизни страны. Не раз Ленин выражал благодарность Троцкому за успехи на фронтах, хотя одновременно и критиковал за некоторые его акции, требуя принимать срочные меры для устранения тех или иных просчетов и ошибок в военных действиях, в кадровой политике. Тем не менее его критика не носила больше того резкого характера, как это было до революции. Нет возможности просто перечислить круг дел и вопросов, которые Ленину приходилось обсуждать и решать с Троцким как наркомвоенмором и председателем РВС, а потом и наркомпути. Можно лишь сказать, что больше всего им приходилось контактировать при решении военных вопросов. Таким образом критика взглядов деятельности Троцкого не мешала Ленину доверять ему самые ответственные партийно-государственные посты и поручения.

Троцкий – сложная и противоречивая личность, революционер, который часто ошибался, но сыграл отнюдь не последнюю роль в Октябрьской революции и гражданской войне, немало лет дискутировал с Лениным, но восемь лет работал с ним плечом к плечу. Довольно распространено мнение о Троцком, что он, якобы, «больше любил себя в революции, нежели саму революцию». Но до 1924 г. никто не подвергал сомнению выдающуюся роль Троцкого в Октябрьские дни и годы гражданской войны. Однако с приходом к власти Сталина на Троцкого, как, впрочем, и на других выдающихся политических деятелей того времени, начались гонения. В 1927 г. Л. Д. Троцкий был арестован и выслан из Москвы, а в 1929 г. депортирован из России. 21 августа 1940 г. он был бандитски убит подосланным Сталиным фанатиком-террористом Рамоном Меркадером.

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

До 1917 г. в глазах марксистских теоретиков понятия «Россия» и «социализм» считались несовместимыми. Сам Ленин – автор социалистического проекта преобразования России, полагал, что не будь Первой мировой войны, наша страна годы и десятилетия могла бы прожить без революции против капиталистов. И, более того, указывал приблизительный срок ускорения, вызванный этой войной, – 30 лет.

Ленин в своем обосновании неотложности социалистической революции в России и перехода ее к социализму руководствовался не буквой марксизма (необходимость высокого уровня производительных сил и пролетаризация большинства населения), а опирался на марксистский анализ конкретно-исторической обстановки, сложившейся в России в 1917 г. Война обострила все общественные противоречия. Хозяйственная разруха вследствие отсталости страны приобрела небывалые масштабы, поставив Россию на грань национальной катастрофы. К началу ХХ в. в России перспективы эволюционного прогресса уже не существовало. Во всяком случае, самодержавие, растущий бюрократический аппарат, придававшие российскому империализму «военно-феодальные» черты, не допускали появления такой возможности. Капитализм в России не только не создал целостности хозяйственной жизни и относительного культурного единства нации, как это было в развитых странах, но и привел к прогрессирующей замкнутости различных общественно-экономических укладов, растущей социальной напряженности во всех классах и слоях населения. «Противоречие между сравнительно развитым капитализмом в промышленности и чудовищной отсталостью деревни становится вопиющим»[299]299
  Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост.: В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989.


[Закрыть], – отмечал В. И. Ленин в 1917 г., когда из 160 млн населения более 130 млн проживали в деревне. В социалистической революции Ленин видел не прыжок в неведомое, а конкретный ответ на конкретные проблемы и назревшие потребности.

Ленин учитывал, что Россия не достигла такой высоты развития производительных сил, при которых возможен социализм. В этом он согласен с меньшевиками. Но он видел, что в стране благодаря современным отраслям промышленности, транспорту, монополиям и банкам есть минимум материально-производственных предпосылок для постепенного перехода к социализму. Именно о постепенном переходе через ряд революционно-демократических мероприятий к социалистическому обществу говорил в 1917 г. В. И. Ленин. Главное – в стране налицо был громадный революционный потенциал, неодолимое стремление пришедших после Февральской революции в движение народных масс к радикальным переменам, к социальной справедливости.

Масштабность и острота указанных исторических задач и противоречий, нежелание правящих кругов искать приемлемые для России методы их решения ввергли страну в кризис, революционный выход из которого стал практически неизбежным.

6. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Книга, 1990. Т. 2.

2. Дойчер И. Троцкий в изгнании. М.: Политиздат, 1991.

3. Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М.: Политиздат, 1987.

4. Суханов Н. Н. Записки о революции. М.: Республика, 1992. Т. 3.

5. Хрестоматия по истории КПСС: Пособие для вузов. Т. 1. 1883–1924 гг./сост.: В. К. Горев и др. М.: Политиздат, 1989.

6. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки Советского государства/сост. В. А. Козлов. М.: Политиздат, 1991.

7. Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа?/ред. Волобуева. М.: Политиздат, 1991.

8. Дейч Г. М. Ленинские эскизы к портретам друзей и противников. Л.: Лениздат, 1990.

9. История Отечества в документах. 1917–1993 гг. Часть 1-я. 1917–1920 гг./сост. Г. В. Клокова. М.: ИЛБИ, 1994.

ПЛАН

1. Введение

2. Создание ВЧК и ее первые шаги

3. Приемы и методы работы «чрезвычайки»

4. Саратовская Губчека

5. Заключение

6. Использованная литература

1. ВВЕДЕНИЕ

В октябрьские дни 1917 г. большевики довершили разгром государственного аппарата, начавшийся после Февральской революции. И это не было случайным или незначительным процессом. Укрепление нового строя было поставлено в прямую зависимость от уничтожения «буржуазной государственной машины». Здесь большевики опирались на К. Маркса, который на опыте Парижской коммунны пришел к выводу, что рабочий класс не может просто овладеть государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей: «…не передать из одних рук в другие бюрократическую военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительно народной революции…»[300]300
  Маркс К. Избранные произведения. М., 1984. Т. 2. С. 443.


[Закрыть]. По Марксу, поражение Парижской коммуны предопределило то, что она была слишком совестлива по отношению к контрреволюционерам.

Эти мысли К. Маркса учел и развил лидер большевиков В. Ленин, высказав их в своей интерпретации в статье «Русская революция и гражданская война», вышедшей в свет в сентябре 1917 г.: «Мы многому научились со времен коммуны и не повторили бы роковых ошибок ее, не оставили бы банка в руках буржуазии, не ограничились бы обороной против наших версальцев, а перешли бы в наступление против них и раздавили их»[301]301
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35. С. 66.


[Закрыть].

По замыслу новой власти, порядок в стране мог быть обеспечен и сохранен лишь при условии максимального раскрепощения инициативы народа под руководством партии и Советов. Эта мысль красной нитью проходила в выступлениях В. Ленина, относящихся к данному периоду: «Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки. Ваши Советы отныне органы государственной власти – полномочные, решающие органы. Сплотитесь вокруг своих Советов. Укрепите их. Беритесь сами за дело снизу, никого не дожидаясь. Установите строжайший революционный порядок, беспощадно подавляйте попытки анархии… Арестуйте и предайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу…»[302]302
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 66.


[Закрыть].

Первым органом борьбы новой власти с контрреволюционной и уголовной преступностью стал Военно-революционный комитет, образованный Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов еще накануне октябрьских событий 1917 года. Фактически ВРК был создан большевиками для подготовки и проведения вооруженного восстания. Затем, с 27 октября 1917 г., стал главным оперативным органом ВЦИК и Совнаркома по формированию нового государственного аппарата, борьбы с контрреволюцией и саботажем.

Обстановка требовала создания такого аппарата, который бы мог не только пресекать, но и выявлять, а главное – предупреждать преступления против государственной власти на стадии их подготовки. Другими словами, большевики пришли к идее реанимации политического розыска. Однако варианты построения царских спецслужб их не удовлетворяли. По замыслу В. Ленина, нужен был орган диктатуры пролетариата, который бы мог «…репрессией беспощадной, быстрой, немедленной, опирающейся на сочувствие рабочих и крестьян», пресечь «все происки контрреволюции»[303]303
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 327.


[Закрыть]. Таким органом и стала Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК).

2. СОЗДАНИЕ ВЧК И ЕЕ ПЕРВЫЕ ШАГИ

«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона», – так население революционной России 25 октября 1917 г. было оповещено об установлении Советской власти. В обращении Всероссийского съезда Советов говорилось: «Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок»[304]304
  В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.), М., 1975. С. 12.


[Закрыть]. В частности, Советы должны были бороться с контрреволюционными выступлениями, в общем-то, это было первостепенной задачей: «Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов поручает Советам на местах, – говорилось в постановлении II съезда, – принять немедленно самые энергичные меры к недопущению контрреволюционных выступлений, „антиеврейских“ и каких бы то ни было погромов. Честь рабочей, солдатской и крестьянской революции требует, чтобы никакие погромы не были допущены»[305]305
  Там же, с. 13–14.


[Закрыть].

Погромы, в том числе еврейские, являлись одним из наиболее успешных методов борьбы с Советской властью в первые годы после Октябрьской революции. Участники погромов нападали на государственные и общественные учреждения, на продовольственные магазины, склады, уничтожали и расхищали народное имущество, убивали видных революционных деятелей. Организация погромов и участие в них справедливо рассматривалось новой властью как одно из опаснейших посягательств на завоевание пролетарской революции.

Еще большую опасность для нового режима представляла враждебно настроенная печать. В Декрете СНК «О печати» разъяснялось населению: «В критический момент, когда новая власть, власть рабочих и крестьян, только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага, в то время как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы». Поэтому-то «Временный революционный комитет вынужден был предпринять целый ряд мер против контрреволюционной печати разных оттенков»[306]306
  В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 14–15.


[Закрыть].

В Декрете объявлялось, что "закрытию подлежат лишь органы прессы:

1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению рабочему и крестьянскому правительству;

2) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов;

3) призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера"[307]307
  Там же.


[Закрыть].

Серьезно перед новой властью стояла проблема обеспечения населения продовольствием и подчинения экономической жизни страны новым требованиям. «Продовольственная разруха, порожденная войной, бесхозяйственностью, – говорилось в обращении СНК и ВРК, – обостряется до последней степени спекулянтами, мародерами и их пособниками на железных дорогах, в пароходствах, транспортных конторах и пр.». Для предотвращения такого положения Совет Народных Комиссаров предложил Военно-революционному комитету «принять самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа, скрывания запасов, злостной задержки грузов и пр.»[308]308
  Там же, с. 24.


[Закрыть].

В соответствии с этим постановлением пытавшиеся было саботировать работники Государственного банка были немедленно арестованы.

Аналогичным образом поступили и с правлением уральских заводов, а сами заводы конфисковали.

В правительстве очень боялись «возможности забастовки служащих в правительственных учреждениях во всероссийском масштабе». Для ее предупреждения 6 (19) декабря 1917 г. на заседании Совета Народных Комиссаров поручили Ф. Э. Дзержинскому «составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа»[309]309
  В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 33.


[Закрыть].

Уже 7 декабря Дзержинский представил проект учреждения комиссии. Ее состав предполагался из 10 человек, включая самого Феликса Эдмундовича. Задачи комиссии были сформулированы им предельно ясно: «Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили», а также «предавать суду Революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и вырабатывать меры борьбы с ними». В проекте отмечалось, что «комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения»[310]310
  Там же, с. 37.


[Закрыть].

Структурно комиссия разделялась на три отдела: информационный, осуществляющий сбор информации по всей России о неблагонадежных элементах, склонных к заговорщической деятельности; организационный, для организации борьбы с контрреволюцией по всей стране и филиальных отделов; и отдел борьбы, собственно и занимающийся расследованием политических дел.

В постановлении СНК приказывалось комиссии "обратить в первую голову внимание на печать, саботаж, кадетов, правых эсеров, саботажников и стачечников: меры, которые рекомендовалось употреблять в работе, были следующие: «Конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т. д.»[311]311
  В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 37.


[Закрыть].

Как видим, меры, которые устанавливала новая Советская власть в борьбе со своими врагами – саботажниками и заговорщиками, были чисто репрессивными. А проводить их должна была Всероссийская Чрезвычайная Комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем, так утвердили полное официальное название этой организации. Впоследствии ее называли просто ВЧК, возглавил ее «железный Феликс», Дзержинский.

ВЧК, минуя все инстанции, подчинялась непосредственно Совете Народных Комиссаров, в одном из его постановлений указывалось, «что какие бы то ни было изменения постановлений комиссии Дзержинского, как других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совет Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличными распоряжениями комиссара юстиции». Таким образом ВЧК приобрела огромную власть и в то же время полную самостоятельность и свободу действий в проведении репрессий. Борьба с врагами Советской власти велась очень жестко. В воззвании «Социалистическое Отечество в опасности» говорилось: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления»[312]312
  В. И. Ленин и ВЧК. Указ. соч., с. 41.


[Закрыть].

Кроме того, нападки на Советы происходили как справа, так и слева. И ВЧК предпринимала меры против любой оппозиции.

Во время Февральской революции, освободившей тысячи политических заключенных, вышли на свободу и различные уголовные элементы. И они тоже представляли опасность для новой власти, принявшись за грабежи и разбой, чем дестабилизировали обстановку в стране. Уголовники чаще всего скрывались под защитой различных политических партий леворадикального и даже террористического направления. Более всего преступников привлекли в свои ряды анархисты. «За последние месяцы, – говорилось в одном из обращений президиума Московского Совета, – население взволновано было целым рядом налетов на отдельные дома и квартиры, на все усиливающееся количество ограблений и убийств, совершаемых под флагом различных групп анархистов, отчасти входивших в федерацию анархических групп, отчасти самостоятельных»[313]313
  МЧК. Из истории Московской Чрезвычайной Комиссии 1918–1921. Сб. документов. М., 1978. С. 22.


[Закрыть].

Своевольно под свои «партийные» нужды анархисты занимали дома и другие помещения в городах России. И если в Петрограде им не давали «распоясываться», то в Москве они вели себя полными хозяевами. Так, «1 апреля в особняк по 1-й Мещанской улице явилась группа вооруженных лиц, человек 50, и заявила, что они – „независимые“ анархисты – занимают это помещение. Заняв особняк, они приступили к расхищению имущества»[314]314
  МЧК. Указ. соч., с. 18.


[Закрыть]. Чтобы выгнать их из здания, понадобилась целая рота Финляндского полка и «летучий отряд», но «независимые», встретив приближающиеся войска беспорядочной стрельбой, разбежались, кто через забор, кто через окошко.

Вообще, при занятии особняков анархисты руководствовались своеобразными мотивами: «Они выбирали стратегические пункты как раз против всех наиболее важных советских учреждений города», и поэтому в ВЧК имели основание предполагать, что «анархическими организациями руководит опытная рука контрреволюции»[315]315
  Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. В 2 Т. М., 1977. Т. 1. С. 170.


[Закрыть], т. е. в их среде готовится заговор против Советской власти.

В ночь на 12 апреля одна из групп анархистов в 2 ч ночи заняла особняк; на протест хозяев, требовавших разрешения от Советской власти, было отвечено, что «Советская власть еле дышит»[316]316
  Там же, с. 171.


[Закрыть].

Но еще 11 апреля на экстренном заседании Чрезвычайной Комиссии было решено приступить к разоружению различных групп, именующих себя анархистами. За последнее время с их стороны произошел целый ряд вооруженных выступлений, сопровождавшихся насилиями и грабежами. Кроме того, имелись сведения, что у них хранится масса оружия, бомб, взрывчатых веществ и даже артиллерийские орудия. Все это, несомненно, представляло постоянную угрозу для населения Москвы и должно было быть ликвидировано.

Во время ликвидации между отрядами ВЧК и анархистами развернулась целая уличная война. Против занятых анархистами особняков были выставлены броневики, те же, видимо, разузнав о предстоящем их разоружении, подготовились к обороне: были выставлены пулеметы в окнах и на крышах соседних домов, расставлены часовые и даже поставлено горное орудие. После оживленной перестрелки со стороны анархистов раздался рев пушки. Тогда решено было обстрелять дома, где они засели, артиллерией. Только после этого боевики сложили оружие. В захваченных особняках были найдены склады различного вооружения: револьверы, винтовки, пулеметы, бомбы и бомбометы. В подвалах были обнаружены большие запасы продовольствия.

Это действительно были «гнезда, на которые могла опереться любая контрреволюция»[317]317
  ВЧК. Указ. соч., с. 23.


[Закрыть]. Среди арестованных анархистов был отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым. В силу этого обстоятельства все мероприятия по ликвидации враждебного большевикам движения представили как борьбу обыкновенными преступниками. «Нашей задачей, – говорил Ф. Э. Дзержинский, – с самого начала возникновения Чрезвычайной Комиссии как органа борьбы с антиреволюционными явлениями была борьба с преступностью во всех ее проявлениях. Поэтому совершенное нами очищение города в ночь на 12 апреля следует рассматривать как одно из наших мероприятий, осуществленное в широком масштабе»[318]318
  Дзержинский Ф. Э. Указ соч., с. 169.


[Закрыть]. Руководитель ВЧК подчеркивал: «Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами, и в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем». Но, говорит он: «Идейных анархистов среди лиц, задержанных нами, очень мало, среди сотен – единицы»[319]319
  Там же, с. 170.


[Закрыть]. А так ли это? Ведь как же тогда, в то революционное время, можно было отличить идейного от неидейного? Да и вряд ли их различали.

Другим важным мероприятием ВЧК в первые месяцы ее существования была ликвидация так называемого левоэсеровского мятежа. Как известно, в марте 1918 г., после IV Всероссийского съезда Советов, на котором большинством голосов был ратифицирован мирный договор с Германий, левые эсеры вышли из состава Совета Народных Комиссаров. На V Всероссийском съезде Советов они вновь призвали к разрыву мирного договора с Германией и возобновлению боевых действий. Более того, член ЦК партии эсеров Б. Камков угрожал с трибуны съезда германскому послу Мирбаху, находившемуся в дипломатической ложе.

За угрозой последовали действия. 6 июля во второй половине дня в посольство Германии в Москве явились двое мужчин, представившихся сотрудниками ВЧК Блюмкиным и членом Революционного трибунала Андреевым. Предъявив удостоверение с подписью Ф. Э. Дзержинского и печатью ВЧК, они потребовали встречи с послом.

После непродолжительной беседы с Мирбахом пришедшие открыли стрельбу, Блюмкин бросил бомбу, оборвавшую жизнь посла, после чего террористы с места преступления скрылись.

Учитывая возможные серьезнейшие политические осложнения, расследование дела взял на себя Ф. Э. Дзержинский. Изучив оставленные в посольстве документы террористов, чекисты пришли к выводу, что, наряду с поддельными подписями, бланк и печать были подлинными. Блюмкин действительно работал в ВЧК в должности начальника секретного отделения, принадлежал к партии левых эсеров. Андреев числился фотографом ВЧК.

Чекисты установили, что Блюмкин укрылся в отряде ВЧК под командованием левого эсера Д. Попова. После отказа последнего выдать террориста Ф. Э. Дзержинский отправился к нему лично. Однако отряд вышел из повиновения главе спецслужбы. Дзержинский был обезоружен и арестован.

Левые эсеры вступили в вооруженную борьбу с государственной властью: задержали ряд ответственных лиц (в том числе М. И. Лациса, принявшего руководство ВЧК после ареста Ф. Э. Дзержинского), захватили Центральный телеграф.

Утром 7 июля власть применила силу. После обстрела здания, занятого отрядом Попова, мятежники сдались, практически не оказав сопротивления. Бывший заместитель председателя ВЧК В. Александрович, один из организаторов убийства Мирбаха, а также 12 человек из отряда Попова, участвовавших в аресте чекистов и боевых действиях против власти, по решению ВЧК были расстреляны.

3. ПРИЕМЫ И МЕТОДЫ РАБОТЫ «ЧРЕЗВЫЧАЙКИ»

В своем интервью в «Новой жизни» 8 июня 1918 г. Дзержинский так охарактеризовал приемы деятельности чрезвычайных комиссий: "Напрасно нас обвиняют в анонимных убийствах – комиссия состоит из 18 испытанных революционеров, представителей ЦК партии и представителей ЦИК. Казнь возможна лишь по единогласному постановлению всех членов комиссии в полном составе. Достаточно одному высказаться против расстрела, и жизнь обвиняемого спасена.

Наша сила в том, что мы не знаем ни брата, ни свата, и к товарищам, уличенным в преступных деяниях, относимся с сугубой суровостью. Поэтому наша личная репутация должна быть вне подозрения.

Мы судим быстро. В большинстве случаев от поимки преступника до постановления проходят сутки или несколько суток, но это, однако, не значит, что приговоры наши не обоснованы. Конечно, и мы можем ошибаться, но до сих пор ошибок не было, и тому доказательство – наши протоколы. Почти во всех случаях преступники, припертые к стене уликами, сознаются в преступлении, а какой же аргумент имеет больший вес, чем собственное признание обвиняемого?"[320]320
  Цит. по: Мельгунов С. П. Красный террор в России. 1918–1923. М., 1990. С. 109.


[Закрыть]

Но каким образом добывались эти признания в застенках ЧК? Все, что мы знаем о старых русских тюрьмах, о «русской Бастилии», как звалась обычно Шлиссельбургская крепость – место заключения важных политических преступников, – все это бледнеет перед тюрьмами и режимом, установленным коммунистической властью в некоторых местах заключения. Разве не пыткой, почти физической, является содержание в таких тюрьмах, иногда месяцами без допроса, без предъявления обвинения, под постоянной угрозой расстрела, которая в конце концов и осуществляется? Возрождением пыток назвал П. А. Кропоткин в таких условиях институт заложников. Но этими заложниками фактически являлись все вообще заключенные в тюрьмах. Жить годами в ожидании расстрела – это уже не физическая пытка.

Такой же пыткой является и фиктивный расстрел, столь часто и повсеместно применявшийся следователями ЧК в целях воздействия и получения показаний. Такой пытке подвергались, например, некоторые подсудимые в деле петербургских кооперативов, рассматривавшемся осенью 1920 г. в Москве. Одного из подсудимых несколько раз водили ночью на расстрел, заставляли раздеваться догола на морозе, присутствовать при реальном расстреле других – и в последний момент его вновь уводили в камеру, для того чтобы через несколько дней вновь прорепетировать с ним эту кошмарную сцену. Люди теряли самообладание и готовы были все подтвердить, даже несуществовавшее, лишь бы не подвергаться пережитому.

Русская писательница О. Е. Колбасина в своих воспоминаниях передает о таких же переживаниях, рассказанных ей одной из заключенных. Это было в Москве, во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, т. е. в самом центре. Обвиняли одну женщину в том, что она какого-то офицера спасла, дав взятку в 100 тыс. рублей.

Передаем ее рассказ так, как он занесен в воспоминания Колбасиной. "На расстрел водили в подвал. Здесь несколько трупов лежало в нижнем белье. Сколько, не помню. Женщину одну хорошо видела и мужчину в носках. Оба лежали ничком. Стреляют в затылок… Ноги скользят по крови… Я не хотела раздеваться – пусть сами берут, что хотят. «Раздевайся!» – гипноз какой-то. Руки сами собой машинально поднимаются, как автомат расстегиваешься… сняла шубу. Платье начала расстегивать… И слышу голос, как будто бы издалека – как сквозь вату: «На колени». Меня толкнули на трупы. Кучкой они лежали. И один шевелится еще и хрипит. И вдруг опять кто-то кричит слабо-слабо, издалека откуда-то: «Вставай живее», – и кто-то рванул меня за руку. Передо мной стоял Романовский (известный следователь ВЧК) и улыбался. Вы знаете его лицо – гнусное и хитрую, злорадную улыбку. «Что, Екатерина Петровна, испугались немного? Маленькая встряска нервов? Это ничего. Теперь будете сговорчивее. Правда?»[321]321
  Мельгунов С. П. Указ. соч. С. 118–119.


[Закрыть]