Текст книги "Polystoria. Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе"

А.А. Гиппиус не разделяет «историцистских» построений А.А. Шахматова, возводившего хазарские сюжеты Начальной летописи к вставкам Никона, якобы почерпнувшего эти сюжеты во время пребывания в хазарской Тмуторокани[169]169
  Гиппиус А.А. К хазарской дани // ВЕДС. М., 2011. Т. XXIII. С. 49–55.


[Закрыть]. Впрочем, текстологически Шахматов был прав, так как «сказание о дани мечами» действительно представляет собой очевидную вставку, ибо и в НПЛ (по Шахматову, отражающей Начальный свод) оно вводится словами «по сихъ же лѣтехъ», а завершается характерным оборотом «нь мы на преднее возратимъся»[170]170
  НПЛ. С. 106.


[Закрыть]. Но это обращение к предыдущему изложению и обнаруживает, что перед нами не некий «исходный» текст, а результат сокращения и неумелой переработки новгородским летописцем изложения ПВЛ. «И по сих, братии тои, приидоста два Варяга и нарекостася князема: одиному бѣ имя Асколдъ, а другому Диръ; и бѣста княжаща в Киевѣ и владѣюща Полями (полянами. – В. П.)»[171]171
  НПЛ. С. 106.


[Закрыть].

Несуразность этой конструкции бросается в глаза при дальнейшем чтении НПЛ: только в следующем пассаже, опять-таки возвращающем нас к временам легендарных основателей Киева Кия (в НПЛ – «Кыева»), Щека и Хорива, упоминаются варяги, собиравшие дань «от мужа по бѣлѣи вѣверице» со словен, кривичей, мери и чуди. Далее следует легенда о призвании варяжских князей. Хазарская дань, собираемая со славян юга Восточной Европы, здесь не упоминается, но в списке данников варягов нет и полян, анахронистически переданных новгородцем под власть варягов Аскольда и Дира. Следуя шахматовским представлениям о непосредственном отражении композицией НПЛ Начального свода, А.А. Гиппиус увязывает и непонятый пассаж о киевских полянах как мужах «мудрых и смысленых» с рассказом об избавлении от хазарской дани, хотя этот рассказ следует за лестной характеристикой летописца (впрочем, сводимой на нет ремаркой «бяху же поганѣ, жруще озером и кладязем» и т. д.[172]172
  Там же. С. 105.


[Закрыть]). Как уже говорилось, мотив мудрости полян проясняется в контексте предысторического космографического введения к ПВЛ, где поляне противопоставлены соседям, живущим «звериньским образом». Составитель НПЛ, заявлявший во введении к своей летописи о первенстве Новгорода перед Киевом и стремившийся «нейтрализовать» эту киевскую предысторию Руси, удалил космографическое введение и синхронизировал предысторических Кия, Щека и Хорива с легендой о призвании варягов в летописной статье 854 г.[173]173
  Петрухин В.Я. Начало… С. 69–82.


[Закрыть]

Позднейшим дополнением к древнему тексту о полянской дани А.А. Гиппиус считает библейскую интерпретацию[174]174
  Гиппиус А.А. Указ. соч.; ср.: Вилкул Т.Л. Указ. соч.


[Закрыть], что кажется очевидным – ведь информация о русской власти над хазарами и в ПВЛ выглядит анахронистически, заморская «русь» в космографическом введении к летописи пребывает еще далеко от полянского Среднего Приднепровья и Хазарии. Вместе с тем главным в летописном повествовании остается божественный промысел («якоже и бысть: володѣють бо козары русьскии князи и до днешняго дне»); этот промысел был открыт монаху-летописцу еще до того, как он приступил к главной теме – повествованию о русских князьях.

С осторожностью следует трактовать и более «историчную», на первый взгляд, информацию о дани, получаемой хазарами, которую передает хазарский «царь» Иосиф в своем ответе на письмо к нему кордовского сановника Хасдая Ибн Шапрута. Так называемая еврейско-хазарская переписка относится к началу 960-х годов, но повествует о более раннем периоде истории Хазарского каганата. В пространной редакции письма царь перечисляет подвластные ему «многочисленные народы» у р. Итиль (Волги), называя их имена: это Бур-т-с, Бул-г-р, С-вар, Арису, Ц-р-мис, В-н-н-тит, С-в-р, С-л-виюн. Далее в описании Иосифа граница его государства поворачивает к «Хуваризму» – Хорезму, государству в Приаралье, а на юге включает С-м-н-д-р (ставку кагана в дагестанском Семендере) и поворачивает к Дербенту – Каспийским воротам (Баб-ал-Абвабу) и горам[175]175
  См.: Коковцов П.К. Указ. соч. С. 98 и след.


[Закрыть]. Далее граница Хазарии идет к «морю Кустандины» – «Константинопольскому», т. е. Черному, где Хазария включает местности Ш-р-кил (Саркел на Дону), С-м-к-р-ц (Таматарха – Тмуторокань), К-р-ц (Керчь) и др. Оттуда граница поворачивает на север к племени Б-ц-ра (печенегов), которые кочуют до границ области Х-г-риим (венгров).

Многие имена народов, которые, по Иосифу, платили дань хазарам, достаточно надежно восстанавливаются и имеют соответствия в других источниках. Первое из них – Бур-т-с (буртасы), имя которых иногда сопоставляется с этниконом «морденс» (мордва), упомянутым еще Иорданом (VI в.). Однако в древнерусском «Слове о погибели Русской земли» (XIII в.) в канун монголо-татарского нашествия приводится поразительно близкий список народов, подвластных уже Руси, где буртасы упомянуты наряду с мордвой: границы Руси простираются «от моря до болгаръ, от болгаръ до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви»[176]176
  БЛДР. Т. 5. С. 90.


[Закрыть]. В контексте письма Иосифа этот этникон очевидно привязан к Поволжью, где за буртасами следуют волжские болгары (в списке Иосифа – Бул-г-р, возможно, относящийся к болгарам Хазарии в целом, включая Причерноморье[177]177
  Ср.: Аксенов В.С., Тортика А.А. Протоболгарские погребения Подонья и Придонечья VIII–X вв.: Проблема поливариантности обряда и этноисторической интерпретации // Степи Европы в эпоху средневековья: в 11 т. Т. 2: Хазар. время. Донецк, 2001. С. 191–218; Красильников К.И. «Булг-р… Все они мне служат и платить мне дань» // Дивногор. сб. С. 112–125.


[Закрыть]), а далее – С-вар, название, которое увязывается с г. Сувар в Волжской Булгарии. Следующий этникон, «арису», сопоставляется с самоназванием этнографической группы мордвы – «эрзя» (соответственно в буртасах иногда видят другую группу мордвы – мокшу). Имя «Ц-р-м-с» перекликается с «чермисъ» из древнерусского источника: это – черемисы, средневековое название марийцев, финноязычного народа Среднего Поволжья. Описываемая ситуация очевидно восходит к эпохе расцвета каганата в первой половине IX в.: в 960-е годы, когда составлялось письмо «царя» Иосифа, едва ли была возможна какая бы то ни было зависимость народов Среднего Поволжья, прежде всего – принявших ислам болгар, от гибнущего каганата. За «черемисью» следует список славянских данников.

В этниконе «В-н-н-тит» видят имя вятичей/«вентичей», которые жили по Оке (сближаемые с вятичами славяне – носители боршевской/борщевской культуры – в верховьях Дона). Следующий этникон, «С-в-р», означает северян, живущих на Десне. Термин «С-л-виюн», завершающий эту часть списка данников[178]178
  Петрухин В.Я. Русь в IX–X веках… С. 125.


[Закрыть], относится к общему названию славян: здесь можно подразумевать всю совокупность славянских данников, включая левобережных радимичей и правобережных киевских полян (как данники хазар радимичи упоминаются в летописи под 885 г.[179]179
  ПВЛ. С. 14.


[Закрыть]). Задача не сводится, однако, к выявлению соответствий между еврейскими документами и начальной русской летописью. Списки данников в краткой и пространной редакциях письма Иосифа различаются: в краткой редакции список опущен, как и упоминание Б-ц-ра; говорится, что народы степи заселяют Хазарию до границы Хин-диим. П.К. Коковцов, предлагая конъектуру Х-г-риим[180]180
  Коковцов П.К. Указ. соч. С. 83.


[Закрыть], принимает версию А.Я. Гаркави, согласно которой Х-г-риим передает имя «угров или венгерцев»; действительно, в летописи термин «югра» – омоним, относящийся и к уральским уграм, и к центральноевропейским уграм (венграм)[181]181
  Петрухин В.Я. Югра: начало взаимодействия славянского и финно-угорского миров // Славян. альм. 2006. М., 2007. С. 36–42.


[Закрыть].

Существенно, что список данников завершают Б-ц-ра – печенеги, которые действительно кочевали в степи до границы венгров, каковых и следует понимать под этниконом «Х-г-риим». В X столетии ни печенеги, ни тем более венгры не могли быть данниками хазар, как это должно следовать из письма Иосифа. На какую-то власть над ними каганат еще мог претендовать, по данным Константина Багрянородного[182]182
  Константин Багрянородный. Указ. соч. Гл. 38.


[Закрыть], даже в середине X в.

Еще сложнее дело обстоит с конкретным историко-археологическим приурочением тех или иных «реалий» письменных текстов к историческим локусам. Наибольшую полемику в литературе вызвала локализация города Вантит: этот город (мадина) из арабских источников, упоминаемый в разных огласовках (Ва. ит, Вабнит) на окраине славянских земель, вызывает ассоциации с В-н-н-тит из письма Иосифа. Хотя хазарский царь имеет в виду народ данников, а арабские авторы – город, контекст упоминания этих «реалий» практически идентичен: Вантит – город в крайних пределах славян где-то у границ печенегов и (или) венгров, отсюда разброс в локализации города между востоком и юго-западом восточнославянского ареала – между вятичами и древнерусским городом Витичевом на Днепре (по версии Д.Е. Мишина[183]183
  Мишин Д.Е. Сакалиба: славяне в исламском мире. М., 2002. С. 54–58, ср.: Калинина Т.М. Интерпретация некоторых известий о славянах в «Анонимной записке» // ДГ 2001. М., 2003. С. 207 и след.


[Закрыть]). Письмо Иосифа помещает народ В-н-н-тит рядом с народами Поволжья; еще Б.А. Рыбаков[184]184
  Рыбаков Б.А. Путь из Булгара в Киев // Древности Вост. Европы. М., 1969. С. 189–195.


[Закрыть], опираясь на поздние данные ал-Идриси (XII в.), предположил, что Вантит расположен на пути из Киева в Болгар. Рыбакова впечатлил комплекс роменско-боршевских памятников на правом берегу р. Воронеж к северу от города, прежде всего – городище «Михайловский кордон» (9 га), и воронежские исследователи обозначили этот комплекс именем «Вантит»[185]185
  Ср.: Пряхин А.Д., Беседин В.И., Разуев Ю.Д. Вантит: Изучение микрорегиона памятников у северной окраины г. Воронежа. Воронеж, 1997. Вып. 1; Винников А.З. Юго-восточная окраина славянского мира в VIII – начале XIII вв. (Животинное городище на р. Воронеж). Воронеж, 2014. С. 199.


[Закрыть], подчеркивая условность наименования и необходимость создания охранной зоны и комплексного исследования памятников. Без систематического исследования невозможно представить себе историческое место этого действительно уникального комплекса, в том числе и в отношении проблемы даннической зависимости от Хазарии: свою важность «кордон» сохранял на пути из бассейна Оки на Дон в Средние века[186]186
  См. сн. 43 на с. 45.


[Закрыть]. Еще в XIX столетии краеведы обратили внимание на название одного из городищ – «Козарское», что вызывало ассоциации с летописным обозначением хазар (козаре) и хазарским присутствием в регионе[187]187
  Пряхин А.Д., Беседин В.И., Разуев Ю.Д. Указ. соч. Вып. 1. С. 3.


[Закрыть]. Материалы раскопок немногочисленны: на I Белогорском городище обнаружена типично славянская «боршевская» керамика вместе с керамикой «смешанного славяно-салтовского облика» и собственно салтовская посуда; есть она и на городище «Михайловский кордон»[188]188
  Там же. Вып. 2. С. 25.


[Закрыть]. Бассейн Дона испытывал влияние кочевой степи со скифо-сарматской эпохи; характерно открытие юртообразного жилища на одном из поселений Верхнего Дона гуннского времени[189]189
  Обломский А.М. Юртообразная постройка V в. н. э. на территории Верхнего Подонья // Средневековая археология евразий. степей: сб. ст. М.; Йошкар-Ола, 2006. С. 40–52. Ср. с предысторией славяно-иранских контактов на Верхнем Дону: Медведев А.П. Лесостепное Подонье накануне Средневековья // Средневековые древности Дона. Вып. 2. М.; Иерусалим, 2007. С. 11–24.


[Закрыть]. А.З. Винников рассматривает славяно-хазарские отношения на Дону в широком контексте этнокультурного взаимодействия славянской и салтово-маяцкой культуры, включая проблему керамического производства, взаимовлияния в сфере домостроительства, торговли, и отмечает, что сходные проблемы археологические источники позволяют ставить и в отношении Среднеднепровского региона[190]190
  Винников А.З. Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII – начало XI века). Воронеж, 1995. С. 128–148; Он же. Донские славяне и алано-болгарский мир: мирное сосуществование или противостояние? // Хазары: миф и история. М.; Иерусалим, 2010. С. 189–216; ср.: Колода В.В. Влияние хазаро-арабо-византийских отношений на контакты славян Руси с населением Хазарии // Междунар. отношения в бассейне Чер. моря в скифо-антич. и хазар. время. Ростов н/Д, 2009. С. 232–240.


[Закрыть]. Действительно, на воронежских памятниках встречается волынцевская керамика, характерная для той среднеднепровской культуры, которая развивалась в VIII – начале IX вв. под непосредственным воздействием салтово-маяцкой[191]191
  Винников А.З. Юго-восточная окраина… С. 198; ср.: Колода В.В. Взаимовлияние северянской и алано-болгарской керамических традиций конца I тысячелетия в Днепровском лесостепном Левобережье // Славяно-рус. древности Днепров. Левобережья. Курск, 2008. С. 106–112.


[Закрыть]. Давно отмечена близость боршевской и роменской культур (отсюда принятое в советской литературе наименование «роменско-боршевская культура»), равно как и близость роменской и волынцевской; близки были и судьбы славян в пограничье Хазарского каганата, хотя воздействие «салтовцев» на эти судьбы различалось.

Воронежские археологи показали, что проникновение носителей салтово-маяцкой культуры в славянские поселения бассейна р. Воронеж относится к первой половине X в. и связано с печенежской угрозой донским регионам Хазарии, в том числе Маяцкому городищу, но традиционные связи славянского и хазарского ареалов, в том числе в распределении восточного серебра, напоминают о хазарской дани из летописного рассказа. Еще А.Л. Монгайт обратил внимание на значение салтовской «могилы всадника» (с палашом) у с. Арцыбашево на Верхнем Дону: она отражала власть степняков в этом районе лесостепи, как и схожие комплексы в Среднем Поднепровье[192]192
  Монгайт А.Л. Рязанская земля. М., 1961. С. 82–85.


[Закрыть]. Две могилы воинов (без конского снаряжения, но со слабоизогнутыми саблями) обнаружены и на Маяцком селище (в некрополе известен и всаднический комплекс[193]193
  Винников А.З., Плетнёва С.А. На северных рубежах Хазарского каганата. Маяцкое поселение. Воронеж, 1998. С. 204; Винников А.З., Афанасьев Г.Е. Культовые комплексы Маяцкого селища. Воронеж, 1991. С. 14–15 (рис. 5.1), С. 49–50 (рис. 21.8).


[Закрыть]); погребение было парным – в той же камере была похоронена женщина с многочисленным инвентарем, включающим шумящую подвеску в виде коня, характерную для финского населения Оки (там сталкивались интересы не только славянских – вятичи – и финских племен, но и варягов и хазар). Типичным для этих воинских погребений оружием был палаш или сабля – рубящее оружие всадников, заточенное с одной стороны. Об этом оружии знали во времена составления ПВЛ – напомню, что, по летописной легенде, хазары добились дани со славян оружием, заточенным с одной стороны, славяне же имели обоюдоострые мечи. В целом археологическая характеристика славянских культур Среднего Поднепровья, а также верховьев Дона и Оки соответствует данным письменных источников – русской летописи и письма Иосифа о даннических отношениях между славянами и Хазарией (см. обзор литературы[194]194
  Тортика А.А. Северо-Западная Хазария в контексте истории Восточной Европы (вторая половина VII – третья четверть X вв.). Харьков, 2006. С. 365 и след.


[Закрыть]). Культуры славянских данников Хазарии как в Среднем Поднепровье, так и в бассейнах Верхнего Дона и Оки оказываются связанными едиными этнокультурными импульсами, как внутренними, так и внешними (салтовскими, т. е. хазарскими); на севере развитие культур варяжских данников также было взаимосвязанным: словене (культура сопок) и кривичи (культура длинных курганов) расселялись с ориентацией на разные ландшафтные зоны, связанные с племенными традициями землепользования[195]195
  Янин В.Л. О начале Новгорода // У истоков рус. государственности… С. 206–207.


[Закрыть].

В современной историографии повторяются попытки пересмотреть летописную историю, в том числе в отношении хазарской и варяжской дани, собираемой со славян. О. Прицак, опираясь на произвольную интерпретацию письма киевской еврейско-хазарской общины как на свидетельство власти хазар над Киевом до 930-х годов, отрицал достоверность летописного повествования о правлении в Киеве Вещего Олега[196]196
  Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 88–97.


[Закрыть]; К. Цукерман, отметив отсутствие в Киеве варяжских (скандинавских) древностей IX в., перенес эпизод призвания варяжских князей из 860-х годов в начало X в.[197]197
  Цукерман К. Перестройка древнейшей русской истории…


[Закрыть]; В.В. Седов настаивал на том, что Олег в 880-е годы захватил древний центр упоминавшегося «Русского каганата», существовавшего по крайней мере с 830-х годов, ссылаясь на известия Бертинских анналов о кагане, правителе «росов», и т. п.[198]198
  Седов В.В. Указ. соч. С. 295. Г.Е. Афанасьев (Афанасьев Г.Е. О территории Хазарского каганата…) напрямую увязывает фортификационную систему Хазарского каганата – донские крепости – с угрозой, которой опасались хазары: эту угрозу, по крайней мере уже в первой трети IX в., воплощал пресловутый «Русский каганат». Этому стереотипу, утвердившемуся в советской историографии, следовал и А.П. Новосельцев (см.: Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель (1991) // ДГ 1998. М., 2000. С. 446), стремившийся (в той же работе!) отмежеваться от подобных конструкций. Между тем уровень развития славянских земель, граничивших с Хазарским каганатом в IX столетии, в том числе отсутствие комплексов вооружения при наличии таких хазарских (аланских и болгарских) комплексов (всаднических с палашами и саблями) на славяно-хазарском пограничье (ср.: Винников А.З. Донские славяне…; Красильников К.И. Указ. соч.), позволяет, скорее, переориентировать направление угрозы в соответствии с данными Начальной летописи о хазарской дани, взимавшейся со славян (Петрухин В.Я. Русь в IX–X вв.… С. 109–136). А.П. Новосельцев предполагал даже, что угроза со стороны каганата заставила северных славян – новгородских словен и кривичей – призвать на помощь варягов (Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства… С. 459).


[Закрыть] Пока историки создавали свои конструкции и реконструкции русской истории, в Киеве благодаря раскопкам М. Сагайдака на Подоле были открыты древнейшие городские кварталы, ориентированные на речной путь и обслуживание проходивших днепровским путем ладей: планировка этих кварталов повторяла планировку, характерную для балтийских «виков» и поселений на пути из варяг в греки: схожую планировку имели прибрежные кварталы Ладоги и Гнёздовского поселения[199]199
  Сагайдак М.А. (при участии В.В. Мурашевой, В.Я. Петрухина). К истории градообразования на территории Древней Руси, VI – первая половина XI века // История рус. искусства: в 22 т. / отв. ред. А.И. Комеч. М., 2007. Т. 1: Искусство Киев. Руси: IX – первая четверть XII века. С. 81–108.


[Закрыть]. На киевской «горе» не было древнего города, там и в X столетии располагались некрополь и княжеский двор (предшествовавший городу Владимира): эту топографическую ситуацию отражает скандинавское наименование Киева – Koenugarđr, «лодочный двор (гард)»[200]200
  Джаксон Т.Н. Austr í Görđum. Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. М., 2001. С. 86. (Studia historica. Ser. minor).


[Закрыть]. Остается неясным место в предгородской или городской истории остатков укреплений – городища волынцевского времени на Старокиевской горе: дожил ли этот поселок до X в. и представлял ли он собой «киевскую крепость Самватас», упомянутую Константином Багрянородным, – возможное место обитания еврейско-хазарской общины, давшей крепости свое наименование[201]201
  Константин Багрянородный. Указ. соч. Гл. 9; см. также недавнюю дискуссию о происхождении Киева: Комар А. К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева // Ruthenica. К., 2005. T. IV. С. 127.


[Закрыть].

Источником, уточняющим сведения из письма Иосифа о данниках хазар, является ПВЛ. Сказанию о хазарской дани предшествует другой летописный сюжет – о Кие и значении Киева на пути из варяг в греки: якобы Кия принимал в Царьграде сам царь. Этот мотив приводится в летописи как антитеза преданию о Кие как «перевознике» через Днепр: это топонимическое предание связано как раз с историческими реалиями начального Киева. Киев, точнее, памятники на территории, где возник город, были «форпостом» левобережной волынцевской культуры VIII – первой трети IX вв. на правобережье Днепра. Славянская в основе, волынцевская культура включает элементы салтово-маяцкой культуры Хазарского каганата: на некоторых поселениях отмечены и прямые свидетельства пребывания степняков – следы юртообразных жилищ; основание большой юрты зафиксировано и в центре единственного волынцевского укрепленного поселения VIII в. – городища Битица на р. Псёл (там же найден хазарский палаш)[202]202
  Приймак В.В. Територіальна структура межиріччя Середньої Десни и Середньої Ворскли VIII – поч. IX ст. Суми, 1994. С. 47–53.


[Закрыть]. В левобережном ареале обнаружены два богатейших комплекса, связываемых с кочевым миром, – у Малой Перещепины (комплекс включает палаш) и Новых Санжар[203]203
  Ср.: Флёров В.С. Раннесредневековые юртообразные жилища Восточной Европы. М., 1996. С. 68–69; об отношениях с хазарами: Аксенов В.С., Михеев В.К. Население Хазарского каганата в памятниках истории и культуры. Сухогомольшанский могильник VIII–X вв. // Хазар. альм. К.; Харьков, 2006. Т. 5. С. 186–187.


[Закрыть]. К этим богатым «каганским» комплексам относятся и жертвенные места в Глодосах и Вознесенке в Запорожье, последнее – возле Крарийской переправы через Днепр (см. выше о важности контроля над переправами для Хазарского каганата); три палаша были вбиты в жертвенную яму, содержавшую многочисленные предметы конской узды и трофеи – навершия византийских воинских штандартов в Вознесенке[204]204
  Амброз А.К. О Вознесенском комплексе VIII в. на Днепре – вопрос интерпретации // Древности эпохи вел. переселения народов V–VIII вв.: сов. – венг. сб. М., 1982. С. 208, 211, 220. Назначение и датировка Вознесенки остаются предметом дискуссии: Н. Хрисимов относит его к болгарским культовым комплексам, датируя памятник первой третью VII в. (Хрисимов Н. Вознесенский комплекс: проблемы хронологии и интерпретации // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 7: Хазар. время. Донецк, 2009. С. 9–42). Атрибуция памятников типа Перещепины и Вознесенки как болгарских (Ст. Ваклинов считал Вознесенку местом погребения хана Аспаруха, основателя Болгарской державы на Дунае, см.: Ваклинов Ст. Формиране на старобългарската култура IV–XI век. София, 1977. С. 37–38) противоречит данным источников, в том числе Начальной летописи, свидетельствующим о власти хазар, а не болгар в Среднем Поднепровье (Комар А.В. Исторические предпосылки возникновения легенды о полянской дани хазарам по археологическим данным // Хазары. Евреи и славяне. Т. 16. С. 209 и след.). То же следует сказать и о недавней попытке возродить отвергнутую старую интерпретацию Вознесенского комплекса как болгарского «военного лагеря» (Щавелёв С.П. Указ. соч. С. 164). См. о болгаро-хазарской границе и отсутствии болгарских памятников между Днестром и Днепром: Атанасов Г. Първостроителите на българската държавност (619–721). Органа, Курбат, Аспарух, Тервел. София, 2015. С. 180–184, там же о критическом отношении известия «Болгарской апокрифической летописи» о гибели Аспаруха в войне с «измаильтянами» (хазарами?).


[Закрыть]. Схожий обряд известен комплексам с остатками трупосожжения и палашами в ареале волынцевской культуры: П.Н. Третьяков задолго до В.В. Седова приписал было эту культуру древнейшим «русам», но вскоре, учитывая ее хазарскую составляющую, отказался от своей атрибуции как безосновательной[205]205
  Третьяков П.Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970. С. 106–110. (Материалы и исследования по археологии СССР; вып. 179).


[Закрыть].

Левобережная волынцевская культура характеризует тот ареал приднепровских славянских племен, с которых брали дань хазары, Днепр считался западной границей Хазарии[206]206
  Ср.: Петрухин В.Я. Начало… С. 85–88; Гадло А.В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб., 2004. С. 184.


[Закрыть]. А.В. Григорьев именует волынцевский регион и связанные с ним области «славянскими землями Хазарского каганата»[207]207
  Григорьев А.В. О славянских землях Хазарского каганата // Сложение рус. государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света. СПб., 2009. С. 214–221. (Тр. Гос. Эрмитажа; т. XLIX).


[Закрыть]. Эти земли соответствуют этниконам «В-н-н-тит», «С-в-р» и «С-л-виюн» – обозначению славянских данников хазар в анализировавшемся письме хазарского «царя» Иосифа.

За пределами этой левобережной территории оказывается Киев (впрочем, единичные памятники волынцевской культуры известны в киевском правобережье). Поэтому существен летописный мотив Кия-перевозчика, с которым полемизировал летописец, изображавший Кия князем. Он важен и для понимания названия «киевской крепости» (Самватас), упомянутой в середине X в. Константином Багрянородным. Это «субботнее» название Киева специально анализировал А.А. Архипов: он продемонстрировал распространенность такой ономастики на окраинах еврейской диаспоры – названия «Самватас», «Самбатион» и т. п. ассоциировались с именем «субботней» реки из талмудических легенд; за ней обретались десять потерянных колен Израилевых, которые не могли до наступления последних времен форсировать бурную реку с потоком оружия или камней, русло которой высыхало только в субботу. Днепр был трудно проходим на порогах, располагавшихся по течению ниже Киева и описанных тем же Константином Багрянородным, – там бурлящая между скал вода могла напоминать Самбатион. Ассоциирование Днепра и порогов с легендарной рекой было естественным для еврейско-хазарской общины Киева, обретавшейся «на краю ойкумены»[208]208
  Архипов А. По ту сторону Самбатиона. Этюды о русско-еврейских культурных, языковых и литературных контактах в X–XVI вв. Oakland, 1995. P. 71 etc. (Monuments of Early Russian Lit.; vol. 9).


[Закрыть].

В эпоху формирования перечисленных комплексов и культур, в VII–Х столетиях, происходит интенсивная славянская колонизация лесостепной зоны. М.И. Артамонов полагал даже, что «поскольку […] славяне овладели Средним Поднепровьем с согласия хазар и при их содействии, то, поселившись здесь, они оказались данниками Хазарского каганата»[209]209
  Артамонов М.И. Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Сов. археология. 1990. № 3. С. 271–290, здесь С. 277.


[Закрыть]. Ранее еще В.О. Ключевский считал, в соответствии со своей «торговой теорией», что «хазарское иго» не было особенно тяжелым, но способствовало экономическому расцвету – ведь для послушных данников хазар были открыты речные дороги к черноморскому и каспийскому рынкам[210]210
  Ключевский В.О. Соч.: в 9 т. Т. 1. М., 1987. С. 139–140.


[Закрыть].

Ключевский опирался на суммарные представления его времени об обращении восточного серебра в Европе с VIII столетия. Но как раз речные торговые дороги были перекрыты для славян в IX столетии: в киевском Поднепровье нет монетных кладов. Исследователи отмечают, однако, что группа кладов IX в. концентрируется в левобережье Днепра по Десне и Сейму[211]211
  Исключая киевское Поднепровье, ср.: Кропоткин В.В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе // Древ. Русь и славяне. М., 1978. С. 113–114; Noonan Th.S. What Does Historical Numismatics Suggest about the History of Khazaria in the Ninth Century? // Archivum Eurasiae Medii Aevi. 1983. Т. III. P. 273 ff.; Енуков В.В. История Посемья – Курской волости на рубеже эпох (IX–XI века): автореф. дис. …д-ра ист. наук. Курск, 2007. С. 19–21.


[Закрыть] – на границе Хазарского каганата, в ареале северян и радимичей. Разрозненные монеты поступают и со Среднего Дона на Верхний, включая рр. Воронеж и Тихая Сосна с Маяцким городищем – пограничной крепостью Хазарского каганата[212]212
  Винников А.З. Юго-восточная окраина… С. 197–198; ср.: Григорьев А.В. О славянских землях…


[Закрыть]. Очевидно, хазары должны были оплачивать продукцию хозяйства славян (хлеб, пушнина, рабы), поступавшую не только в виде дани, но и виде товаров на международные рынки[213]213
  Ср.: Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое (о культуре восточных славян в период сложения Киевского государства). М.; Л., 1958. С. 222–223. (Материалы и исследования по археологии СССР; вып. 74); Григорьев А.В. Северская земля в VIII – начале XI века по археологическим данным. Тула, 2000. С. 180 и след. (Тр. ТАЭ; вып. 2); Тортика А.А. Указ. соч. С. 365 и след.


[Закрыть]. Скорее всего, платить славянам должна была и «русь» – за безопасность использования волоков, ведших в бассейн Оки с Дона[214]214
  Григорьев А.В. О славянских землях…


[Закрыть], и поставку леса для ремонта и строительства гребных лодок, о чем прямо свидетельствовал Константин Багрянородный. Предполагалось, что запасы серебра у радимичей в левобережье Днепра и вятичей на Оке достигли таких размеров, что они в состоянии были платить хазарам дань серебряной монетой «по щьлягу от рала»[215]215
  ПВЛ. С. 14, 31.


[Закрыть]; см., впрочем, ниже о концентрации хлеба у данников хазар. Танаис (Дон) в арабской географической традиции назывался «рекой Славян»[216]216
  См. из последних работ: Джаксон Т.Н. «Русская река»: речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии / Джаксон Т.Н., Калинина Т.М., Коновалова И.Г., Подосинов А.В. М., 2007. (Studia historica. Ser. minor).


[Закрыть], но контролировалась эта река хазарскими крепостями, в том числе Саркелом и ПЦГ. Система крепостей на Дону и в бассейне Северского Донца, видимо, призвана была контролировать эти важные для Хазарии регионы, в том числе земли донских (боршевских) «вятичей» и роменских северян в левобережье Днепра, а одновременно – и южные степные районы, где также стали селиться славяне. Показательно, в частности, в связи с летописным мотивом Кия-перевозчика, что хазарские крепости в Верхнем Салтове (на Северском Донце) и в районе Саркела (сам Саркел и Правобережная Цимлянская крепость) призваны были контролировать брод (Перевоз) и оба берега реки, Маяцкая крепость – регион впадения Тихой Сосны в Дон[217]217
  См.: Флёров В.С. «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность. М.; Иерусалим, 2011 и там же послесловие автора этой статьи.


[Закрыть].

Первоначальный раздел сфер влияния в Восточной Европе проходил в бассейне Оки: словене, кривичи в верховьях Волги и территория муромы по летописи были подконтрольны «руси» – мужам Рюрика, вятичи платили дань хазарам. Характерно, что именно этот окский участок торгового пути аккумулировал значительную часть монетного серебра, поступавшего через Хазарию на север, в Верхнее Поволжье, Новгородскую землю и Скандинавию. Центром, где сталкивались (и регулировались?) интересы «руси» и хазар, было городище Супруты, инвентарь которого, свидетельствующий о «дружинном» характере поселения, включает скандинавские и хазарские вещи[218]218
  Григорьев А.В. На Десне и Сейме, в верховьях Дона и Оки // Русь в IX–X веках. Археолог. панорама. С. 366–380.


[Закрыть]. Очевидно, что русские купцы должны были делиться частью своей прибыли с местным населением – вятичами, платить пошлину – десятину – хазарскому кагану (о чем сообщает мусульманский географ Ибн Хордадбех в IX столетии) и искать более доходные пути в обход Хазарии.

Исторические моменты, избранные для утверждения в Среднем Поднепровье предводителями русских дружин, весьма показательны. Активность в этот период демонстрировала не только русь, но и венгры. Появление венгров на дунайской границе Византии в 836 г. предшествует посольству «руси» в Константинополь и Ингельхайм, упомянутому в Бертинских анналах под 839 г. Очередной всплеск венгерской активности приходится на 862 г.: согласно тем же Бертинским анналам, в этом году венгры впервые вторглись в Восточно-Франкское королевство. Исследователи давно предполагали, что венгерский поход связан не только с распрями в Хазарии, но и с «давлением» на венгров формировавшегося Русского государства и печенегов. В это время Киев и Днепровский путь, видимо, оказались свободными. Вероятно, «руси» (Аскольду и Диру?) удалось утвердиться в Киеве к 860 г. и совершить поход на Царьград в период венгеро-печенежского конфликта, но левобережье Днепра еще оставалось под номинальной властью Хазарии (и союзных ей венгров). Аскольд и Дир, по летописи, не претендовали на хазарскую дань, собираемую со славян в левобережье.

К началу 880-х годов, видимо, относится восстание венгров с примкнувшими к ним каварами против власти хазар: во всяком случае, совместный поход венгров и каваров на Запад, вплоть до Вены, датируется 881 г.[219]219
  Ср.: Шушарин В.П. Ранний этап этнической истории венгров. Проблемы этнического самосознания. М., 1997. С. 168 и след.; Цукерман К. Венгры в стране Леведии… С. 674–679; Petrukhin V. Migratory Mechanism: Rus’ and the Magyars in the 9th Century // Ancient Human Migrations: A Multidisciplinary Approach. Santa Fe, 2007. P. 229–248. См. к дискуссии об археологических следах венгерских миграций в левобережье Днепра: Приймак В.В. Проблемы изучения древностей Днепровского Левобережья VIII–XI вв. // Славяно-рус. древности Днепров. Левобережья. С. 118–129.


[Закрыть]; франки в это время должны были сражаться против норманнов, захвативших Корвейское аббатство, о чем повествуют опять-таки Бертинские анналы[220]220
  Annales Bertiniani. S.a. 880–882.


[Закрыть].

Уходом на запад венгров и каваров смог воспользоваться Олег, наследник Рюрика, явившийся в Киев из Новгорода в 882 г.[221]221
  Как уже говорилось, походы венгров на Запад стимулировали продвижение руси в Среднее Поднепровье, что отчасти подтверждает условные датировки, разбившие летописный текст в конце XI в.


[Закрыть] С пришедшим в Киев Олегом было войско из варягов и словен, которое, по летописи, прозвалось русью.

Присвоение русским князем хазарской дани, собранной с северян и радимичей, и формирование на подвластной Хазарии территории днепровских славян Русской земли – домена киевского князя – очевидно привело к конфликту с Хазарией и к торговой блокаде Восточной (и Северной) Европы: в последней четверти IX в. наблюдается кризис поступления туда восточного серебра; Т. Нунен предполагал, что кризис связан с вторжением в хазарские степи печенегов[222]222
  Noonan Th.S. The First Major Silver Crisis in Russia and the Baltic. С. 875–900 // Hikuin. 1985. No. 11. P. 41–50.


[Закрыть]. Но поступление серебра возобновляется в 910-е годы, когда печенеги, по летописи, достигли Руси[223]223
  При наследнике Олега Игоре в 915 г.: ПВЛ. С. 21.


[Закрыть]; монета поступает через Булгарию Волжско-Камскую из государства Саманидов, минуя хазарские степи: тогда же поток восточного серебра достигает Киева[224]224
  Noonan Th.S. Why the Vikings… P. 394.


[Закрыть].

Поступление монеты на Русь (теми же саманидскими дирхемами насыщался и скандинавский рынок) привело к распространенным со времен Ключевского историографическим построениям о роли международной торговли и денежного обращения в раннем Средневековье Восточной Европы, которые опирались, в какой-то степени, и на содержавшиеся в источниках сведения о дани, которую платили радимичи и вятичи хазарам – последние «по щьлягу от рала»[225]225
  ПВЛ. С. 31.


[Закрыть]. Неясно, что собой представлял «щляг» – обозначение дирхема у предполагаемых еврейских купцов[226]226
  Новосельцев А.П. Хазарское государство… С. 117.


[Закрыть] или передачу германо-скандинавского обозначения весовой единицы (шиллинг)[227]227
  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. 2-е изд., стереотип. / пер. с нем. М., 1987. Т. IV. С. 508; ср.: Цукерман К. Английский след в ранней летописи, или Летописец шутит // У истоков и источников: на междунар. и междисциплинар. путях: юбил. сб. в честь Александра Васильевича Назаренко. М.; СПб., 2019. С. 457–482.


[Закрыть], – но очевидно, что дань поступала от земледельческого домохозяйства; даже легендарная дань мечами в «сказании» платилась «от дыма»; также платили дань варягам – «по бѣлѣ и вѣверици тако от дыма». Основой домохозяйства данников Хазарии (и варягов) было земледелие: А.В. Григорьев произвел показательные подсчеты концентрации хлебных запасов в Северской земле[228]228
  Григорьев А.В. Северская земля…


[Закрыть]; К.И. Красильников напрямую связал концентрацию хранилищ для зерна в поселениях освоивших земледелие степняков-болгар с данью, которую выплачивали хазарам Бул-г-р согласно цитированному письму «царя» Иосифа[229]229
  Красильников К.И. Указ. соч.


[Закрыть]. Возможно, дань собиралась не в монетном исчислении, а в хлебном эквиваленте, как это было в отношениях с тюрками на Великом шелковом пути[230]230
  Хансен В. Великий шелковый путь: портовые маршруты через Среднюю Азию: Китай – Согдиана – Персия – Левант / пер. с англ. М., 2014. С. 78, 131.


[Закрыть].

Хлебные печи обнаружены и в упомянутых главных центрах «варяжского присутствия» – в Гнёздове и Новгородском городище[231]231
  Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 54–57.


[Закрыть]. Но «пророчество» из сказания о хазарской дани отчасти сбывается только в княжение Святослава Игоревича: тот присваивает дань с последних славянских подданных хазар – вятичей – и уничтожает каганат. Показательно, что рассказ о хазарском походе Святослава оказывается вставкой в повествование об «освобождении» вятичей от хазарской дани[232]232
  НПЛ. С. 117.


[Закрыть], при этом главной целью Святослава оказывается Саркел – Белая Вежа: напомню, что вставкой в текст Начального свода (скорее, первой «редакции» ПВЛ) является и само сказание о хазарской дани. Святослав погибает на порогах от «сабель» печенегов, но его сын Владимир, крестивший Русь, наследует хазарский титул «каган».