Текст книги "Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки"

«Почитай старших» – это своего рода трек-палимпсест. Палимпсестом называют рукопись на пергаменте или папирусе поверх смытого или соскобленного текста, где порой можно разглядеть более ранние фрагменты на фоне новых. Я уже прибегал к этому методу, вплетая в свои треки цитаты из Мандельштама, Бродского и Есенина («Сохрани мою речь», «В темноте», «Зубы мудрости»), но теперь решил подойти к вопросу глобально – это песня о том, что все мы стоим на плечах у гигантов-предшественников и поем свои новые песни под аккомпанемент могучего хора великих голосов прошлого[113]113
  Noize MC. Почитай старших // The Flow. 01.11. 2019. URL: https://the-flow.ru/videos/noize-mc-pochitay-starshyh.


[Закрыть].

Переработанная цитата из песни «Гражданской обороны» «Все идет по плану» («Он разложился на плесень и на липовый мед») стоит через несколько строчек от цитаты из Маяковского «Я слов бесценных мот и транжир» – Noize MC строит повествование вокруг фигур относительно недавнего прошлого наряду поэтами Серебряного века:

 
Культура распалась на плесень, липовый мед,
трафареты и коллажи.
Тащу на бит все, что плохо лежит.
Я слов бесценных мот и транжир,
И мародер. Я самый модный в СССР,
Лапти сменил на цилиндр и башмаки лакированные.
 

В тексте песни мы видим констатацию того, что культура распалась на «липовым мед, трафареты и коллажи», повсеместные цитаты предшественников из разных эпох. Отделить уникальный авторский голос от бесконечного цитирования предшественников становится труднее, обыгрываемые исполнителем штампы накладываются друг на друга.

4.7. «Советский парфюм»: новая искренность в 2010-е

Стратегию искренности ad absurdum, на наш взгляд, можно найти в творчестве группы «Буерак». Она была основана в Новосибирске в 2014 году 22-летним Артемом Черепановым и 20-летним Александром Макеевым[114]114
  Запись на стене от 22.02.2020 в официальном сообществе группы во «ВКонтакте». URL: https://vk.com/buerak_vsegda_anshlag?w=wall-72000629_47220.


[Закрыть]. Музыканты играют классический постпанк, который звучит так, будто мог быть записан в 1980-е. По их собственным словам, «”Звуки Му” и “Кино” – святые группы (смеются). Мы прекрасно понимаем, почему так. Вся русская музыка повторяет себя»[115]115
  Буерак – романтичный постпанк из Сибири с абсурдно-ироничными текстами // The Flow. 18.07.2017. URL: https://the-flow.ru/new-flow/new-flow-vol8-buerak.


[Закрыть]. При этом «Буерак» обращается к позднесоветскому опыту не только через музыку, но и через тексты и общую эстетику группы. Наиболее явно мы можем это наблюдать в песне «Советский парфюм» (у коллектива также есть песня с говорящим названием «Советский постмодерн»). В их музыке ирония, ностальгия и ретромания объединяются посредством абсурда, позволяющего музыкантам оставаться на иронической дистанции от того, о чем они поют, не переставая быть искренними.

В песне «Советский парфюм» «время вне времени» обозначается отсылкой к объекту, ассоциирующемуся у музыкантов с СССР. Солист группы поет о том, что советский тройной одеколон играет много ролей в жизни мужчины. Если использовать его как парфюмерное средство, то «от женщин нет покоя, очередь на весь дом», но когда герой выпивает одеколон вместо алкоголя, от него «убегает жена, не успевает надеть сапоги»; самое же главное свойство одеколона – он «наполняет жизнь надеждой».

Индивидуальная память о прошлом фиксируется на советском парфюме на основе элементов коллективной памяти старших поколений, которые застали жизнь в Советском Союзе. Более того, сами артисты сознательно обращаются к опыту советского прошлого для того, чтобы найти в нем элементы, которые можно перемешать с личным опытом проживания российского настоящего. Артем Черепанов, один из участников группы, отмечает в интервью:

Я тоже раньше думал, что нужно что‐то особенное, потом я просто понял, что для создания абсурдной музыки нужен просто личный опыт, который в данном случае и определяет абсурдность. Чем больше ты живешь в России, особенно в провинции, тем больше ты даже нехотя сам сталкиваешься с таким абсурдом и бредом, это все в тебе откладывается, и потом тебе проще все эти вещи доступно объяснять. А с культурной стороны, если хочешь добиться убедительности в такой музыке, стоит посмотреть на тех, кто был раньше, до тебя. Посмотреть на андеграунд 90-х годов, там на «Звуки Му», «НИИ Косметики», такие постпанковые или около того, советские, может. И, если совместить личный опыт и культурный бэкграунд, получится мощно[116]116
  Завьялов В. «У нас постмодернистское государство»: большое интервью с группой «Буерак» // Афиша. 18.09.2019. URL: https://daily.afisha.ru/music/13035-u-nas-postmodernistskoe-gosudarstvo-bolshoe-intervyu-s-gruppoy-buerak.


[Закрыть].

Советский парфюм становится символом из прошлого, которое можно воскресить в настоящем при помощи искусства. В тексте отмечен «ностальгический запах» парфюма, репрезентирующий «дух» советского прошлого и витающий в российском настоящем. Обыгрывая миф коллективной памяти о том, что духи использовались вместо алкогольной продукции, музыканты романтизируют эпоху, в которой им не довелось жить, через перемещение значения символа в настоящее:

 
Люблю советский я парфюм
И презираю зарубежный.
Выпиваю по два сорта в день
И наполняю жизнь надеждой.
 

Песня гиперреалистично описывает ландшафт постсоветской России. Несмотря на абсурдность указанных способов использования советского парфюма, она может восприниматься слушателями серьезно. В одном из интервью Черепанов признается:

Надо все подавать с серьезным лицом, чтобы тебя серьезно воспринимали… Нам хочется, чтобы нормальные 40-летние мужчины, которые ходят в кафе «Манты», могли нас тоже послушать и потанцевать под них с удовольствием. А такие мужики шуточки не любят. Им нужны нормальные жизненные песни[117]117
  Артем Черепанов / «Буерак»: «Нам хочется, чтобы нормальные 40-летние мужчины, которые ходят в кафе “Манты”, могли нас тоже послушать» // Сова. 04.12.2015. URL: https://sova.ponominalu.ru/kuda-shodit/interview-buerak.


[Закрыть].

Пользуясь терминологией Пригова и Эпштейна, такую стратегию обращения к советскому можно назвать новой искренностью, которая отходит от обличительного ироничного тона, чтобы стать «нормальной жизненной песней» для посетителей кафе «Манты», хотя и сохраняет в себе легкий оттенок иронии. С другой стороны, ироничная атмосфера усиливается тем, что композицию исполняют молодые люди на вид чуть за 20. В контексте песен перестает быть важным различение того, что реально могло происходить в жизни исполнителя или слушателей, а советский парфюм становится оторванным от места и времени образом для описания переживаний молодых людей.

4.8. «Комсомольск» и утопия

На фоне повсеместного постправдивого дискурса, безжалостной иронии и хонтологического исторического разлома для молодых исполнителей СССР может также становиться утопией – «не-местом», «местом, которого никогда не было». Лирические и утопические мотивы мы можем найти в творчестве группы «Комсомольск». В интервью ее вокалистки поясняют выбор такого названия:

Комсомольск – это не название конкретного города, а нечто обобщающее. Валялась на даче подшивка журналов «Крокодил», и на обложке одного из них, за 1959 или 1962 год, был нарисован красный корабль: на палубе стояли молодые люди с сильными и красивыми лицами, а на парусах были написаны названия городов, которые они едут строить. Вот в том числе и Комсомольск-на-Амуре. Конечно, возводили Комсомольск в основном зэки, но сама идея, что молодежь из Москвы срывается на Дальний Восток строить новые города и новую жизнь, – очень красивая, несмотря на свою утопичность. Мы могли бы назваться и «Чевенгур», но это уже слишком[118]118
  «Успокойся, я не из Чечни, чтобы передо мной ты постоянно извинялся. Премьера первого клипа группы «Комсомольск» – «Где мы сейчас?» // Meduza. 20.07.2018. URL: https://meduza.io/feature/2018/07/20/uspokoysya-ya-ne-iz-chechni-chtoby-peredo-mnoy-ty-postoyanno-izvinyalsya.


[Закрыть].

Для «Комсомольска» советская визуальная символика отрывается от всех коннотаций. Если в предыдущих частях статьи мы прослеживали критическую рефлексию по отношению к прошлому, политике памяти, современному настоящему, а СССР сохранял свою связь с историей, то для «Комсомольска» от Советского Союза остаются фрагменты памяти и утопичное настроение, а весь смысл, связанный с реальной эпохой, «схлопывается». Фантазия группы «Комсомольск» относится то ли к какому-то абстрактному, не вписанному в историю городу, то ли к вполне конкретному городу Москве, в котором происходит действие их песен. Обложки их записей – трамваи советской эпохи, фотографии московского метрополитена неопределенного времени – представляют собой коллажи из разных эпох; на то, что их можно интерпретировать внеисторично и ирреально, указывают также черно-белые глаза, наклеенные на лица девушек. Эта деталь как будто подчеркивает фикциональный характер тех нарративов, которые создает группа.

Характерный пример в этом смысле – клип на песню «Где мы сейчас?», снятый режиссером Еленой Ваниной. Участницы группы с помощью фантазии могут оказаться где угодно – однако поиск своего места в истории и современности по сюжету начинается с советской рюмочной. Здесь обобщенное «советское» становится тем самым не-местом, из которого можно начинать строить отношения с настоящим и будущим. В кадрах мелькают бюсты советских вождей, поет Майя Кристалинская, девушки меняют парики и оказываются то в советской рюмочной, то в центре Москвы.

Интересно, что в конце клипа череда перемещений героинь из одних образов в другие обрывается как будто по нажатию кнопки. Две девушки снова оказываются официантками в рюмочной, как если бы вокруг них с момента начала действий клипа ничего не произошло, а все приключения были сном. Таким образом, вопрос об определении своего места в мире или в истории оказывается, в сущности, утопичным, а одним из возможных ответов может быть внеисторическая фантазия. В качестве топологической координаты «Комсомольска» можно определить призрачное по своей природе советское прошлое, которого никогда не было, которое никогда не переживалось молодыми людьми, но которое при этом создает устойчивый эффект дежавю. Его потенциал и плодотворность заключается как раз в возможности нелинейно мыслить историю, мечтать не о фантастическом будущем, о котором и так много было сказано, а об ирреальном прошлом.

5. Заключение

Хонтологичная, «нечеткая, призрачная, мутировавшая, деформированная давлением наложенных на нее слоев информации»[119]119
  Дренда О. Польская хонтология. С. 7.


[Закрыть] память о Советском Союзе по-новому ожила в постсоветском пространстве, когда главная роль в медиапроизводстве перешла к новому поколению, родившемуся после распада СССР. Нам важно было показать весь спектр разных оттенков в отношении этого поколения к Советскому Союзу. Молодые люди могут действовать на манер Пригова и иронично эстетизировать различные повседневные клише, доводя их до абсурда так, чтобы это становилось искренним и лиричным – как это делает «Буерак». Или же – как Монеточка – создавать свою версию событий, переписывая историю так, как захочется, ведь само прошлое уже скрылось за пеленой мифов. Можно использовать СССР для социально-политической критики, где даже преувеличения и выдумки будут колкими метафорами (Noize MC). Можно зарабатывать популярность на своей постиронии и провокационных цитатах из советской истории (Слава КПСС, Бабангида), а можно через ушедшее прошлое находить лазейку в обход модерна и отправляться на поиски своей личной утопии («Комсомольск»).

Когда Светлана Бойм пишет о рефлексирующей ностальгии, она упоминает ее индивидуальный характер, невозможность объединения тоскующих (которыми для нее в первую очередь были советские эмигранты) в какую-то строгую общность – этому препятствует сам характер ностальгии. Нельзя сказать, что музыкальная индустрия вовсе перестала производить политически заряженную музыку, которая серьезно апеллирует к СССР. Здесь мы прежде всего хотели выявить тенденцию и настроение, которые воспроизводят себя в культуре после 2010-х годов, показать, как советские символы отрываются от своих означающих, а СССР становится не столько историческим фактом, сколько утопическим не-местом вне времени, открытым для творческой актуализации в настоящем.

Кристина Чернова
Советская волна: Ностальгия и практики конструирования утопии

Об авторке

Родилась в подмосковном наукограде Протвино в 1996 году. Мечтала стать рок-звездой, оказалась на журфаке. Выпускница факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ (2017) и магистерской программы «Культурная и интеллектуальная история: между Востоком и Западом» НИУ ВШЭ (2019). По утрам играет на саксофоне, днем работает редактором в научно-просветительском проекте «ПостНаука».

Музыка, о которой идет речь в статье: https://www.youtube.com/watch?v=4HTEmRYvz-s&list=PL7f_ywlsJjeOSIGtjk9TSinBG6LmUh5a7

Ностальгия – «одна из величайших поп-эмоций», констатирует музыкальный журналист и исследователь Саймон Рейнольдс[120]120
  Reynolds S. Retromania: Pop Culture’s Addiction to Its Own Past. Faber and Faber, 2011. P. 23.


[Закрыть]. Одним из ярких проявлений ностальгии в популярной музыке является ретровейв, или синтвейв, – стиль электронной музыки, появившийся в середине 2000-х годов и основанный на подражании синтезаторным стилям 1980-х и попытках воспроизвести атмосферу фильмов и видеоигр той эпохи. Локальным ответвлением этого жанра на постсоветском пространстве стал так называемый sovietwave, главная черта которого – использование элементов, ассоциирующихся у слушателей с Советским Союзом. Фактически sovietwave конструирует воображаемое советское прошлое через перенос различных культурных элементов «советского» в современный контекст. Исполнители используют аутентичные синтезаторы 1970–1980-х годов или их цифровые эмуляторы, семплируют речи советских государственных деятелей или фрагменты из советских научно-популярных теле– и радиопередач, искусственно состаривают фонограмму, добиваясь «советского» звучания. Для sovietwave характерен отрыв от политического и фиксация на науке и культуре – в результате этого историческое прошлое тут оказывается сильно романтизированным; СССР обретает черты утопического, высокотехнологичного государства, ориентированного на интеллектуальный и духовный опыт.

Я выросла в Протвино – подмосковном городке, который был основан в 1960-е годы вокруг строящегося протонного ускорителя. Для работы советских и иностранных физиков создавались максимально комфортные условия: строилось жилье улучшенных серий, в магазины поставлялись продукты и вещи, недоступные в большинстве других регионов СССР. В 1979 году в протвинском Доме ученых выступил Владимир Высоцкий: он открыл вечер песней «Товарищи ученые». В 1990-е годы часть научных программ института была свернута; с началом строительства Большого адронного коллайдера вложение в крупные установки потеряло смысл. И хотя о том, какой была жизнь в Протвино в те далекие годы, я знаю лишь по воспоминаниям старших родственников, рассказывая о его истории, я чувствую необъяснимую тоску. Образ маленького советского города, затерянного среди сосен, в котором строится передовая по тем временам научная установка, живут и работают выдающиеся ученые, выступают известнейшие музыканты, кажется одновременно близким и далеким, родным и отстраненным, реальным и вымышленным – и резко контрастирующим с современной мне реальностью.

Похожее чувство возникает при прослушивании sovietwave – музыки, написанной моими ровесниками, которые родились после распада СССР или в последние годы его существования. Откуда в молодежной музыке берется тоска по эпохе, которую исполнители не застали, и какие формы она обретает? Что, собственно, «советского» в sovietwave – в какой степени это направление реконструирует прошлое, а в какой – додумывает его и с какой целью? И что sovietwave может сказать об отношении к СССР? Именно в этом мне хочется разобраться.

1. Рефлексирующая ностальгия

Посткоммунистическая ностальгия воплощается в рациональной и эмоциональной ориентации определенных социальных групп бывших стран соцлагеря на идеализируемый общественный порядок прошлого. Обычно тоске по социалистическому прошлому сопутствует эскапизм – стремление абстрагироваться от современных экономических, политических и культурных реалий.

В работах, посвященных ностальгии в популярной культуре Восточной Германии, подчеркивается, что «остальгия» – тоска по ГДР, выраженная в музыке, моде и кино 1990-х годов, – связана с противоречиями, возникшими в результате воссоединения когда-то насильственно разделенных частей одной страны[121]121
  Simpson P. Retro-Nationalism? Rock Music in the Former German Democratic Republiс // Yoffe M., Collins A. (Eds.). Rock & roll and Nationalism: a Multinational Perspective. Cambridge Scholars Press, 2005. P. 54–80.


[Закрыть],[122]122
  Smith F. Between East and West: Sites of Resistance in East German Youth Cultures // Skelton T., Valentine G. (Eds.). Cool Places: Geographies of Youth Cultures. Routledge, 1998. P. 290–306.


[Закрыть]. Хотя процессы, происходившие в Германии в конце 1980-х, описывались как объединение, фактически западная часть поглотила восточную. Заметное экономическое отставание бывшей ГДР от ФРГ, вскрывшиеся культурные и социальные различия между восточными и западными немцами, наконец, сам факт вынужденной ассимиляции вызвали разочарование и внутренний протест у жителей восточной части Германии, что вылилось в ностальгическую тоску по культуре ГДР. В середине 1990-х – начале 2000-х получили популярность продукты питания и автомобили гэдээровских марок, фильмы, телепередачи и книги, описывающие жизнь на востоке до объединения, музыка восточногерманских исполнителей. Возросший спрос на все гэдээровское привел к коммерциализации ностальгии: начали организовываться тематические вечеринки и музеи ГДР, издаваться кассеты и DVD с записью восточногерманских телепередач и фильмов. Как пишет исследователь Дэвид Дриссел, остальгия и связанная с ней мода представляют собой негласную форму восстания восточных немцев против гегемонии Запада над бывшей Восточной Германией и ее культурой, экономикой и собственностью[123]123
  Drissel D. Anarchist Punks Resisting Gentrification: Countercultural Contestations of Space in the New Berlin // International Journal of the Humanities. 2011. 8 (10). P. 19–44.


[Закрыть]. С другой стороны, остальгию можно рассматривать как стратегию интеграции «осси» в новые политические реалии, которая позволяла сохранить их собственный оригинальный опыт, воспоминания и ценности, несовместимые с теми, которыми обладало западногерманское большинство[124]124
  Ahbe T. Ostalgie: Zum Umgang mit der DDR-Vergangenheit in den 1990er Jahren. Landeszentrale für politische Bildung, 2005.


[Закрыть].

Происходящий в России и свойственный представителям поколения, которое застало СССР, ностальгический поиск песен, звучавших по радио в советское время, просмотр старых фильмов и телепередач о прошлом, коллекционирование музыкальных инструментов и так далее с этой точки зрения вполне очевидны и объяснимы. Однако объяснить теми же факторами эстетику sovietwave не получится: людей, которые играют эту музыку, отделяет от трансформаций, связанных с распадом СССР, гораздо более ощутимая временная дистанция. «Нам с коллегой всего 21 от роду. Мы там [в СССР] никогда не жили, зато видели отражение эпохи в книгах, в кинематографе, в фотографиях. Слышали это отражение в музыке, из уст наших предков. Мы, вероятно, впитали все самое лучшее, что было тогда…» – говорит Эрика Киселева, одна из соавторов проекта «Артек Электроника»[125]125
  Возрождение советской электроники. Интервью с участницей группы «Артек Электроника» // Бумбараш. 2015. № 3 (120). С. 7.


[Закрыть]. Это похоже на ностальгию, которую Светлана Бойм в своей работе «Будущее ностальгии» охарактеризовала как рефлексирующую. В отличие от реставрирующей ностальгии, которая направлена на буквальное восстановление объектов, символов и практик из «светлого прошлого» и ассоциирует себя не с ностальгией, а с традицией, незыблемым порядком вещей, рефлексирующая ностальгия осознает невозможность восстановления прошлого таким, какое оно было, и использует его в качестве пространства творческой игры[126]126
  Cм.: Бойм С. Будущее ностальгии. М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 172–220.


[Закрыть].

Наталья Самутина обращает внимание на следующее обстоятельство: зрители нового поколения, воспринимающие советское кино как «культовое», способны выстраивать неконфликтные, внеидеологические отношения с «советским». Эффект культовости усиливает изначально существующую оппозицию «свой/чужой»: смотря советское кино, в том числе научную фантастику, «зрители наслаждаются качеством вымышленных миров, видимых через призму того мира, который для них тоже уже предстает если не вымышленным, то уж точно фантастическим»[127]127
  Самутина Н., Степанов Б. «А Вас, Штирлиц, я снова попрошу остаться…» К проблеме современной рецепции советского кино // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2009. № 3 (65). С. 116–131.


[Закрыть]. Дистанция между потребителем и культовым объектом множит количество подобных разрывов и порождает фрагментарность восприятия. Молодые зрители видят осколки советской культуры, но не стремятся к тому, чтобы собрать из них целостную картину.

Подобная фрагментарность типична для жанров, основанных на обращении к прошлому. В таких жанрах, как хонтология и гипнагогическая поп-музыка, более ранние звуковые и культурные означающие оказываются помещены в современный контекст. «Призраки» музыки прошлого и технологии настоящего объединяются в звуковой коллаж, который транслирует обрывочные, причудливо деформированные представления о прошлом. Рейнольдс подчеркивает, что подобную творческую игру с музыкальным наследием следует отличать от собственно ретромании – самоповторения популярной музыки, зацикленности культуры на собственном прошлом, которая в частности прослеживается в явлениях вроде мэшапа. Его суть в том, чтобы скомбинировать элементы популярных (или как минимум узнаваемых) хитов прошлого в угоду потребителю, смешав историю популярной музыки в «нечеткую, серую мякоть цифровых данных, взрыв сахара в крови с пустой энергией углеводов, без индивидуальности и питательной ценности»[128]128
  Reynolds S. Retromania. P. 360–361.


[Закрыть]. Ретромания игнорирует настоящее и будущее; хонтология, напротив, сопротивляется прошлому, переписывая его или указывая на ускользающее настоящее, на возможность будущего внутри прошлого – которое не становится объектом идеализации и сентиментализации, а используется как архив материалов. Этот архив служит источником субкультурного капитала, который обыгрывается и осмысляется в контексте настоящего[129]129
  Ibid. P. 31.


[Закрыть]. Если вновь обратиться к дихотомии Светланы Бойм, ретроманское чувство близко к реставрирующей ностальгии, а творческая игра с прошлым, которую подразумевает хонтология, – к рефлексирующей.

Обращаясь к эстетике и проблематике советского фантастического кино как культового объекта и в частности апеллируя к наследию Алексея Рыбникова, Александра Зацепина и Эдуарда Артемьева, молодые sovietwave-музыканты оперируют фрагментарностью восприятия, с одной стороны, воссоздавая вымышленные, утопические миры советского кинематографа, с другой – конструируя собственную вымышленную вселенную, основанную на обрывочных, идеализированных представлениях о советском, не основанных на личном опыте.

2. Постсоветские советские: краткая история

Интересно, что локальный жанр, ностальгирующий по советскому, обозначается англицизмом. С одной стороны, это отмечает его преемственность по отношению к другим жанрам (ретровейв, чиллвейв, дримвейв, синтвейв), с другой – является отголоском интернет-культуры поиска музыки по хештегам, обозначающим жанр. На заре существования жанра сами музыканты подобное обозначение не использовали, а слушатели пытались категоризировать их творчество как чиллвейв, дримвейв или синтвейв для удобства поиска исполнителей на популярных сервисах для прослушивания и рекомендаций музыки.[130]130
  «Маяк». Сообщения рупора на странице исполнителя на Last.fm. URL: https:// www.last.fm/ru/music/%D0%9C%D0%B0%D1%8F%D0%BA/+shoutbox?sort=popular&page=4.


[Закрыть] Приставка soviet позволила выделить локальные постсоветские ностальгические музыкальные проекты.

В прессе термин sovietwave впервые появляется в январе 2014 года в статье «Электрозвуковая ностальгия» на сайте «Ридус»[131]131
  Краснощеков А. Электрозвуковая ностальгия // Ридуc. 11.01.2014. URL: https://www.ridus.ru/news/152520.


[Закрыть]. Ее автор Андрей Краснощеков объединил под этим словом таких исполнителей, как «Маяк», «УРАН-08», «Творожное озеро», «Электроника-302» и «Импульс-80». В мае 2014 года появляется сообщество #sovietwave во «ВКонтакте», а в октябре 2014 года – соответствующий тег на Last.fm. В рамках сообщества #sovietwave функционирует онлайн-радиостанция, которая транслирует музыку круглосуточно. На ноябрь 2019 года у этого сообщества – более 15 тысяч подписчиков.

Основоположником и своего рода эталоном направления музыканты и слушатели чаще всего называют «Маяк» – анонимный проект харьковского музыканта, предположительно, 1989 года рождения. Живых выступлений у «Маяка», существовавшего в 2013–2014 годы, не было: он жил в цифровом пространстве и издавался на кассетах и виниле. Среди поклонников проекта распространено мнение, что автор «Маяка» после закрытия последнего стал заниматься другим анонимным проектом «Июнь» (функционирует с 2014 года)[132]132
  Ностальгический музыкальный проект | Маяк. Запись от 07.07.2017. URL: https://vk.com/wall-86619665_89.


[Закрыть].

Названия sovietwave-проектов часто обыгрывают советские технологические артефакты. Название «Маяк» отсылает одновременно к советской радиостанции и предприятию, перерабатывающему радиоактивные материалы. Другой ранний sovietwave-проект «Электроника-302» назван в честь советского магнитофона. «УРАН-08» обыгрывает название советской драм-машины, разработанной отставным военным, которое расшифровывается как «Ударно-ритмический автомат настольный».

Если в начале 2010-х многие sovietwave-проекты существовали только в Сети, то ближе к концу десятилетия музыканты вышли из виртуального пространства и начали давать концерты. В августе 2018 года состоялся первый ежегодный фестиваль «Волна», на котором выступили «УРАН-08», «Пожар», «Артек Электроника», «Удары синтезаторов», «Со мною вот что», «Пустая электричка», Sintipon и «Заговор».

Музыкально sovietwave дрейфует между постпанком и ретровейвом, от мрачного до мечтательного настроения, от попыток полной реконструкции звучания таких образцов «советской электронной музыки», как композиции Эдуарда Артемьева, Александра Зацепина, групп «Дисплей» и Zodiac, до включения в музыку отдельных ностальгических элементов. От ретровейва как основополагающего жанра советскую волну отличает настроение и ассоциации, которые вызывает звуковой материал, – чаще всего они привязаны к локальному контексту. «New retrowave похож на неоновые огни, поездку на машине по Майами-Бич, а sovietwave – это расслабленное лето, проведенное на даче, детство и отпуск», – так говорил об этом Дмитрий Груздев, один из создателей сообщества #sovietwave во «ВКонтакте»[133]133
  Masha Kasha. Sovietwave. Cosmonauts’ Day Special. Interview with Dmitriy Gruzdev // PEEK-A-BOO Magazine. 20.04.2017. URL: http://www.peek-a-boo-magazine.be/en/interviews/sovietwave-2017.


[Закрыть]. Общие места для разных sovietwave-музыкантов – использование аналоговых синтезаторов и их эмуляторов, искажений звука, семплов из советского кино, теле– и радиопередач, песен, голосов советских дикторов, операторов Центра управления полетами, космонавтов, политических деятелей; самых разнообразных означающих, связанных с прошлым. Один из слушателей так описывал впечатления от музыки: «Этот эффект звучания как будто издали или сквозь воду в сочетании с полудепрессивным вокалом под инструментал прямиком из прошлого века лично у меня вызывает ощущение, будто исполнители давно умерли и их песня доносится до нас буквально с того света. Учитывая тематику совиетвейва и историю нашей страны, это даже символично…»[134]134
  Дмитрий Романов. Запись на стене во «ВКонтакте» от 31.07.2018. URL: https://vk.com/sputnikmayak?w=wall-86619665_196%2Fall.


[Закрыть].

«Советский» материал извлечен из контекста и помещен в звук, транслирующий общее представление о советской электронике, но не воссоздающий ее в полной мере. С одной стороны, это связано с тем, что советская электронная музыка маскировалась под саундтреки к фантастическим фильмам и детским сказкам, лабораторные эксперименты молодых композиторов, заставки к теле– и радиопрограммам, эстрадные шлягеры. Цельного представления о советской электронной музыке как самостоятельном феномене фактически не существовало. Поэтому sovietwave в большей степени напоминает ретровейв, чем произведения Артемьева, Рыбникова, группы Zodiac (во многом ориентированной на группу Space и похожие образцы западного диско), к которым апеллируют исполнители советской волны. Иными словами, в какой-то степени sovietwave не воссоздает советскую электронную музыку, а создает ее. «Подобной музыки в СССР никогда не существовало. Она лишь вызывает ностальгические ассоциации, благодаря звучанию, используемому инструментарию. Но тот коллаж, который делает “Маяк” или “Протон-4”, не похож ни на одну группу того времени. Это скорее дримвейв с элементами и философией музыки 80-х», – говорил создатель проекта «Протон-4» Олег Марченко[135]135
  «Протон-4». Интервью для сообщества во «ВКонтакте» NewRetroWave Everyday. 08.06.2015. URL: https://svyazalamuzyka.wordpress.com/2015/06/08/proton/#more-12137.


[Закрыть].

Советская волна 2010-х не возникла ниоткуда: во многом она базируется на попытках постсоветских коллективов конца 1990-х – начала 2000-х привнести элементы советского в такие жанры, как IDM, транс, минимал-техно. Электронная музыка традиционно связывалась с тематикой космоса: советская группа Zodiac давала концерты в Звездном городке[136]136
  Липатов А. «Зодиак»: музыка из детства // AudioVideo. 28.11.2018. URL: https://www.salonav.com/arch/2018/11/zodiac-muzyka-iz-detstva.htm.


[Закрыть], заводы электромузыкальных инструментов дарили космонавтам новейшие модели электроорганов[137]137
  Федорчук Л. Собачья жизнь, или Пауза для эстрадина с оркестром // Проза.ру. URL: https://www.proza.ru/avtor/fedoli.


[Закрыть], а кинокомпозиторы экспериментировали с синтезаторами при озвучивании научно-фантастических фильмов. Когда электронная музыка вовсю зазвучала на постсоветском пространстве, тема советского космоса, романтика свершений и знакомые с детства герои-космонавты начали обыгрываться в рамках локальной электронной сцены. Первый московский рейв, состоявшийся в декабре 1991 года в павильоне ВДНХ «Космос», получил название Gagarin Party и позиционировался как «праздник космической музыки»[138]138
  Воронин И., Цодиков О. Поехали! История Gagarin Party // Mixmag. 14.12.2016. URL: https://mixmag.io/cover/63144.


[Закрыть]. Хит проекта «Радиотранс» «Космонавт» (1996) цитирует детскую советскую поговорку «Если очень захотеть, можно в космос полететь». Проект «Научно-электронное музыкальное объединение» в альбоме «Механизация», который записывался с 1997 по 2001 годы, эксплуатирует научно-технологическую тематику, сочетая минимал-техно и аналоговые синтезаторы с репликами советских космонавтов, сообщениями ЦУПа и фрагментами научно-популярных и документальных фильмов. При этом сами музыканты говорили, что к ностальгии их музыка никакого отношения не имела: «Тема космоса изначально не планировалась в альбоме превалирующей, но в процессе сведения была внедрена экспромтом и, надо отметить, добавила еще большей абсурдности в общий посыл, изначально заключавшийся в попытке донести некую научную мысль, пусть и в абстрактной форме»[139]139
  Научно-электронное музыкальное объединение (Н.Э.М.О.) – «Механизация» (CD-версия). Комментарий к альбому. URL: http://smssend-rock.blogspot.com/2013/04/cd.html.


[Закрыть].

Постсоветская музыка обращалась к советскому не только через возвращение к романтике, но и через иронию. Так, в 1995 году стала популярной техно-композиция «Даду внедреж» проекта «Господин Дадуда», в которой использовался голос сатирика Михаила Задорнова, пародировавшего Михаила Горбачева. Ее автор – Игорь Кезля, бывший участник советского электронного дуэта «Новая коллекция», музыка которого использовалась в заставках советских телепередач. В альбомах электронного дуэта «Нож для Фрау Мюллер» «Алло, Супермен» (1999) и «Second Hand Dreams» (2000), которые участники проекта обозначали как post easy listening (тем самым подчеркивая преемственность жанра по отношению к easy listening – послевоенной поп-музыке, ориентированной на взрослых, лишенной влияния джаза и блюза и концентрирующейся преимущественно на мелодии)[140]140
  Аредова-Кострова Н. «А ведь это золотые россыпи, золотой песок!» Интервью с Олегом Костровым из «Нож для фрау Мюллер» // Афиша. 20.01.2016. URL: https://daily.afisha.ru/music/313-a-ved-eto-zolotye-rossypi-zolotoj-pesok.


[Закрыть], ретроэстетика также обыгрывается иронически, через обширное использование штампов советской массовой культуры и вплетение в танцевальную музыку аудио– и видеоартефактов посредством семплирования. В композициях используются фрагменты из комедий, мелодрам, детских мультфильмов, научно-популярных фильмов, фантастических комедий – от «Сказки о потерянном времени» (1964) до «Бриллиантовой руки» (1968). Советскими звуковыми клише оперируют и другие проекты 1990–2000-х годов, такие как «Весна на улице Карла Юхана», «Ким и Буран», «СВ Хутор».

Подобные ходы нередко оказывались коммерчески успешными – причем за пределами собственно советского культурного ареала. В 2001 году композиция электронного дуэта «ППК» «Resurrection», в которой обыгрывалась музыкальная тема Эдуарда Артемьева к фильму «Сибириада» (1979), попала в ротацию радиостанции BBC Radio One, ее использовали в своих сетах самые успешные диджеи мира Пол Окенфолд и Армин Ван Бюрен. Трек «Reload», представляющий собой переосмысленную в рамках транса композицию «Зодиак» (1980) советской синти-поп-группы Zodiac, поднимался до 39-го места в британском хит-параде синглов.

На первый взгляд, в подобном осовременивании советского музыкального материала есть черты экзотизации; попытки включать элементы советского в музыку воспринимаются как ирония или игра – тем более что в процессе становления музыкального рынка в постсоветской России роль Запада как значимого Другого возросла. Советские звуковые ретроартефакты тут внедряются посредством технологических средств в канву современных, западных жанров и рассчитаны, с одной стороны, на немедленное узнавание, с другой – на сравнение временных и культурных пластов.