Текст книги "Социальное пространство современного города"

Социальное пространство современного города

Предисловие

Когда летишь ночью на самолете над каким-нибудь городом, видишь территорию, залитую светом фонарей, под которыми скрываются маленькие и большие дома, где живут люди, ежедневно решающие разные по масштабам и важности проблемы своей повседневной жизни.

Город является в настоящее время средоточием политической, экономической, культурной жизни огромных масс населения, формируя особые формы самореализации и самоутверждения личности в трудовой, семейно-бытовой, досуговой деятельности. При этом люди чаще всего не осознают влияния социального пространства города на их сознание и поведение. Они подстраиваются под ритм городской жизни, реализуя стремление соответствовать ее постоянно возрастающим требованиям.

В условиях динамично меняющегося мира существование в городе, особенно крупном, насчитывающем сотни тысяч или миллионы жителей, побуждает индивида решать разные проблемы, связанные с функционированием жилищно-коммунального хозяйства, транспорта, с работой учреждений здравоохранения, образования, культуры. Жизнь в состоянии постоянного изменения ориентаций, установок, повседневных практик составляет суть существования подавляющего большинства горожан. Формируется особый «дух борьбы» за улучшение своего материального положения, условий отдыха, досуга – жизни, насыщенной событиями и интересной информацией, получаемой из различных источников. У человека возникает потребность не раствориться в огромной массе разных по статусу, финансовому достатку, уровню политической, нравственной, эстетической культуры людей.

Социологические исследования всегда направлены на то, чтобы выяснить содержание тех проблем, которые характеризуют повседневную жизнь людей, и предложить способы ее улучшения. Данная монография направлена на то, чтобы на материалах теоретических и эмпирических исследований, проведенных преподавателями, аспирантами, студентами департамента политологии и социологии Института социальных и политических наук Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, в основном в Екатеринбурге в течение 2012– 2014 гг., рассмотреть варианты решения актуальных вопросов его развития как привлекательного для местного населения и для гостей территориального образования. При этом, на наш взгляд, их осуществление зависит не только, а часто не столько от работы депутатов муниципалитета, представителей исполнительной власти, сколько от самих жителей. Каждый горожанин может в той или иной мере повлиять на экологическую ситуацию в городе, на уровень чистоты улиц, скверов, дворов, контролируя свое собственное поведение. Также силами общественного мнения можно многое изменить в работе учреждений культуры, образования, здравоохранения. Важно обеспечить поиск приемлемых для разных групп населения способов решения актуальных проблем экономического, социально-политического и культурного развития социального пространства.

В монографии исследуются особенности восприятия образа города как местным населением, так и его гостями, выявляется степень обоснованности претензий Екатеринбурга на то, чтобы быть «третьей столицей» страны. С одной стороны, для этого многое делается: возводятся высотные здания и торговые центры, расширяются территории, улучшается качество работы общественного транспорта. С другой стороны, возникает вопрос: насколько комфортно жить в пространстве, сплошь заставленном автомобилями, с пыльными улицами, дорогами, изъеденными рытвинами? У кого и при каких условиях возникнет желание вкладывать значительные финансовые средства в развитие крупнейшего города Среднего Урала?

Екатеринбург – не только промышленная, но и культурная столица Среднего Урала, один из самых динамично развивающихся городов России. Он привлекает тем, что здесь имеется множество достопримечательностей и мест для отдыха, которые вызывают интерес как у коренных жителей, так и у гостей города. Посетив расположенные здесь музеи, ознакомившись с памятниками истории и культуры, сохранившими образы великого прошлого, каждый желающий сможет здесь найти для себя что-то интересное и получить незабываемые впечатления. В связи с этим исследователями рассматриваются возможности повышения туристической привлекательности Екатеринбурга, активности его населения в организации интересного отдыха, досуга.

Особенностью влияния средств массовой информации, включая Интернет, на сознание и поведение жителей крупного города является то, что они могут трактовкой политических, экономических проблем вызвать разную по направленности деятельность тех или иных социальных групп. На материалах эмпирических исследований в монографии выявляются ориентации, установки разных общественных групп на восприятие экстремистской по содержанию информации.

Социологические исследования чаще всего проводятся по тем вопросам, решение которых в настоящее время осуществляется неэффективно. В частности, требуется поиск иных, более действенных методов развития здоровьесберегающего поведения населения, например, преодоления привычек, связанных с употреблением спиртных напитков. Анализу этих проблем посвящена одна из глав книги.

Также во все времена велась и ведется борьба с коррупцией путем принятия законов, ужесточающих наказание за данное преступление. Однако количество тех, кто, обладая властью, стремится извлечь для себя дополнительную выгоду, почти не снижается. Более того, среди большинства населения нередко господствует мнение, часто не всегда обоснованное, о высокой степени распространенности коррупции в системе учреждений образования, здравоохранения, в органах внутренних дел. Поэтому актуальными являются исследования, показывающие изменение мнений разных групп горожан об эффективности борьбы с этим негативным явлением в крупном индустриальном центре.

Изучение вышеназванных и иных социальных проблем горожан осуществляется в нашей стране разными группами социологов начиная с 70-х гг. ХХ в. Разработаны теоретические подходы к анализу актуальных вопросов развития социального пространства крупных и небольших городов. Существуют эмпирические данные о том, какие проблемы в первую очередь волнуют население того или иного территориального объединения. Однако каждый город имеет свои особенности, уникальные возможности для реализации потенциала созидательной деятельности людей, в нем проживающих. К тому же в условиях динамично меняющейся жизни всегда возникают те вопросы, значимость которых была прежде невысокой, в нынешних же обстоятельствах они требуют оперативного решения. Поэтому результаты социологических исследований, представленных в данной монографии, ценны тем, что они, с одной стороны, раскрывают содержание и направленность социальных процессов, происходящих в столице Среднего Урала в последние два года. С другой стороны, они выявляют общие для многих крупных промышленных центров проблемы дальнейшего развития и саморазвития с опорой на инициативу, творческую активность людей, стремящихся повысить уровень материального и психологического комфорта своей жизни.

Глава 1
Методология анализа социального пространства города

1.1. Социальное пространство современного города в ракурсе социологического знания

На современном этапе развития общества жизнь человека все больше оказывается связана с городом. Именно города в концентрированном виде отражают те социальные процессы и проблемы, которые сближают или отличают различные национальные и социальные системы.

В социальном пространстве города сталкиваются интересы разных групп населения, что нередко приводит к повышению уровня социальной напряженности и конфликтам. Предупреждение и разрешение этих конфликтов – это серьезная практическая задача, с которой сталкивается администрация любого города, и ее решение должно базироваться на солидной исследовательской базе, отражающей состояние и динамику социальных отношений в пространстве современного города. Отсюда вопросы методологии исследования социального пространства современных городов становятся все более востребованными.

Условно в социологическом осмыслении феномена городов можно выделить два качественно отличающихся направления. Для первого город – это прежде всего люди, городская община, сообщество. Второй относится к городу как к особому пространству, вместилищу. Истоки первого подхода заложены еще в классической социологии в работе М. Вебера «Город» (фрагменте более крупного труда). В своем исследовании он исходил из того, что горожане представляют собой особый тип общности людей, который характеризуется большей, чем сельская община или деревня, сложностью социальных взаимодействий.

М. Вебер одним из первых заговорил о таком последствии городского образа жизни как снижение вероятности личностных контактов одновременно с ростом частоты контактов вообще [см.: 1]. Ученый выделил экономические признаки города, принципиальные его функции, дал анализ социокультурных предпосылок его становления.

Ф. Теннис отмечал, что для городов присущи «общественные» отношения, основанные на рациональных договорных началах, низкая степень социального контроля, высокая степень отчужденности людей друг от друга [см.: 2]. В городах, несмотря на большое количество людей, человек еще больше чувствует себя одиноким, отношения между людьми обезличены.

Эти же идеи развиваются в работах Г. Зиммеля, который также отмечает, что увеличение контактов меняет их качество. Рационализм, равнодушие, замкнутость и обособленность – характеристики межличностных отношений в городе. В городах не так сильно социальное регулирование со стороны социальной группы, что является предпосылкой свободного и самобытного развития личности, с одной стороны, а с другой – такое освобождение приводит и к одиночеству [см.: 3].

Г. Зиммель говорит и о повышенной нервозности, которая причиной своей имеет быструю непрерывную смену впечатлений, об «интеллектуальном характере душевной жизни» и о «блазированности большого города», которая заключается в том, что все вещи «представляются человеку с притупленными чувствами однообразно тусклыми и сырыми, ничего не стоящими, недостойными никакого предпочтения перед другими. Такое душевное состояние есть настоящее субъективное отражение всепроницающего денежного хозяйства» [3]. Он отмечает, что самосохранение в большом городе осуществляется за счет обесценивания всего объективного мира, что приводит к обесцениванию и собственной личности.

К первому подходу следует отнести и работу одной из основоположниц нового урбанизма Д. Джейкобс «Смерть и жизнь больших американских городов», написанную в 60-х гг. XX в., в которой она утверждает, что город – это среда, которую люди могут сделать лучше [см.: 4]. Город как экосистема нуждается в разнообразии, взаимодействии разных элементов. Тротуары – это средоточие городской жизни, а городское сообщество – важная база для развития города.

Таким образом, во-первых, в социологической мысли при анализе феномена города представителями первого подхода делался акцент на отличительных чертах, особенностях жизни людей в городе и социальных взаимодействиях в городском пространстве. Второй подход к изучению города был заложен в работах представителей Чикагской школы. Город для них – это естественная лаборатория, в которой верифицируется теория социальной экосистемы. Э. Берджес занимался разработкой прикладного варианта социальной экологии, проблемами урбанизации, социальных патологий в городской среде, социализации личности, семьи и общины. Особенно важно отметить, что он разработал исследовательскую процедуру – методику «концентрических зон», которая позволяла выявить социальную неоднородность пространства большого города [см.: 5].

Р. Парк был основателем социально-экологической концепции, ввел термин «городская среда», которая, по его мнению, является источником социальных болезней и в то же время стимулом к мобильности и развитию личности. Р. Парк говорит о городе как о центре свободы, где каждый человек может реализоваться, раскрыть свои потаенные человеческие силы, где «все заветные чаяния и все подавленные желания находят в городе то или иное выражение» [6].

Л. Вирт ввел урбанизм как социологическую категорию, исследовал особенности городского образа жизни, который, по его мнению, создают такие наиболее значимые признаки как численность и плотность населения и социальная гетерогенность. Он выделяет такие характеристики, присущие городу, городскому образу жизни: усиление анонимности общения, уменьшение социальной роли семьи и соседской общины, преобладание вторичных формально-ролевых отношений, уменьшение роли традиций и ослабление социальной солидарности и социального контроля, неустойчивость статуса и мобильность личности, чувство одиночества в равнодушном мире [см.: 7]. Социальные взаимодействия при урбанизме характеризуются поверхностностью, анонимностью и мимолетностью.

Представители второго подхода подчеркивают, что город – это специфическое пространство, которое обладает своими качественными чертами и влияет на образ жизни людей в нем.

Феномен города сложный и многообразный, и, соответственно, дать определение, которое могло бы отразить все характеристики процессов и явлений, происходящих в нем, достаточно сложно. Поэтому мы вслед за Е. Н. Заборовой выделим только основные качественные черты города, на которых исследователями ставится акцент:

– Пространственное скопление жилищ, вещей, отношений.

– Специфическая (городская) деятельность.

– Городской образ жизни.

– Официальный статус города. –Место в системе расселения.

– «Город как специфическая среда обитания – искусственная среда, жизненная среда, как целостность, система, взаимодействие различных сред» [8, с. 19].

Основываясь на этих признаках, Е. Н. Заборова, исходя из общесоциологической позиции, «обладающей достаточно высокой степенью абстракции» [Там же, с. 21], предлагает следующее общее определение: «Большой город как явление прошлого и настоящего представляет собой наиболее крупную из искусственных сред обитания, созданных человечеством, в которой больше, чем в какой-либо другой среде, концентрируются и проявляются результаты продвижения цивилизации» [Там же].

Но город – это не просто искусственная, созданная человеческой деятельностью среда, а социальная система. Основным признаком города как социальной системы будет то, что ее составляющими являются социальные субъекты, люди, которые взаимодействуют между собой. Здесь следует обратить внимание на позицию Т. Парсонса, который подчеркивал, что социальные взаимодействия имеют и физический аспект. Это, на наш взгляд, особенно важно при рассмотрении города как социальной системы. Ведь город как система – это и физическое пространство, наполненное материально-вещностными предметами, и социальное пространство, состоящее из взаимодействий людей.

Содержательное наполнение термина «пространство» зависит от того, с позиций какой науки, парадигмы или исследовательской стратегии мы будем его рассматривать. И хотя существует потребность в создании некоего максимально общего определения, отражающего суть понятия и удовлетворяющего различным подходам, сложно не согласиться с известным географом и урбанистом Д. Харви, который так отзывается о сложившейся в науке ситуации: «формулировка общей дефиниции пространства оказывается невыполнимой задачей» [9, с. 19]. Однако этот факт не останавливает исследователя в попытках дать определение указанному понятию. Д. Харви выделяет три способа понимания пространства:

– «пространство как абсолют, “вещь в себе”, обладающая существованием, независимым от содержания. Это пространство обладает структурой, которую мы можем применять к изолированным или индивидуализированным феноменам;

– релятивное пространство предполагает, что оно может быть понято как отношение между объектами, существующее лишь до тех пор, пока существуют и находятся в отношениях друг с другом сами объекты;

– реляционное пространство как пространство, содержащееся в объектах, в том смысле, что об объекте можно сказать, что он существует, лишь поскольку он содержит и репрезентирует в себе самом отношения к другим объектам» [Там же, с. 20].

При этом Харви замечает, что «пространство не является ни абсолютным, ни релятивным, ни реляционным само по себе, но оно может стать одним из них или тремя сразу в зависимости от обстоятельств» [Там же, с. 21]. Ученый считает, что использовать тот или иной подход нам следует в зависимости от предмета анализа, поскольку в своих повседневных практиках индивиды, возможно, сами того не осознавая, используют то или иное представление о пространстве.

А. Лефевр, социолог-неомарксист, для определения этого понятия различал:

– пространственную практику – область воспринимаемого пространства;

– репрезентации пространства – область понимаемого;

– репрезентационные пространства – область проживаемого пространства [см.: 10].

Соответственно, это физическое, ментальное и социальное пространства. Таким образом, социальное пространство – это лишь один из видов пространства. Есть объективное физическое пространство и социальное, пространство социальных отношений, которые представляют собой различные уровни рассмотрения пространства вообще и которые вступают во взаимодействие и так или иначе влияют друг на друга. В контексте же нашего исследования нам представляется все же более верным говорить не о различных видах пространства вообще, а о различных уровнях его понимания.

Итак, переходя к рассмотрению непосредственно социального пространства, обратимся к позиции З. Баумана относительно того, откуда взялась сама его идея. Он говорит, что она не «родилась в головах социологов», будучи метафорой физического пространства, а наоборот, объективное ныне пространство, измеряющееся в строго определенных мерах длины, изначально мерилось «размерами частей человеческого тела или человеческими отношениями» [11, с. 167]. То же и с понятием дистанции, которое изначально применялось прежде всего для характеристики взаимоотношений людей. Данная точка зрения имеет под собой исторические основания. Но в контексте нашего исследования нам важно рассмотреть развитие данного понятия именно в социологической науке.

В социально-философской мысли, как отмечает П. А. Сорокин, попытки определить социальное пространство были предприняты Р. Декартом, Т. Гоббсом, Г. Лейбницем, В. Вайгелем, Ф. Ратцелем, Г. Зиммелем, Э. Дюркгеймом, Р. Парком, Э. Богардусом и др. Однако целостной концепции создано не было [12, с. 1]. В социологию категория «социальное пространство» была введена Ф. Теннисом, определившим общую социологию как науку о человеческой витальности, изучающую взаимоотношения людей друг с другом в пространстве и во времени. Г. Зиммель, написавший отдельную работу «Социология пространства», характеризует социальное пространство как бездейственную форму, существующую лишь благодаря энергии деятельности субъектов [см.: 3].

Т. Парсонс уже вводит понятия «территориальность» и «резидентное размещение».

Вместе с тем, в научной методологии социологического знания практически до конца ХХ в. наблюдается больший интерес к проблемам времени, чем пространства, на что обращает внимание А. Ф. Филиппов, анализируя работы классических социологов. В своей работе «Социология пространства: общий замысел и классическая разработка проблемы» он пишет: «За исключением Гидденса, мы не можем в последние десятилетия назвать ни одного крупного теоретика, поставившего эти проблемы в центр своей концепции. За одним важным исключением, о котором речь пойдет ниже, социология пространства не становится предметом специального интереса и у классиков социологии» [13].

При этом, как отмечает А. Ф. Филиппов, и мы согласимся с ним, «в новейшей литературе чуть ли не общим местом стало утверждение, что социология до сих пор пренебрегала пространством, и этот недостаток необходимо решительно восполнить» [Там же]. Однако, по выражению того же Филиппова, социология пространства остается маргинальной областью для общей социологической теории, и именно в этом смысле ей уделяется недостаточное внимание.

В современных трактовках социального пространства нам представляется возможным выделить два отличных друг от друга подхода к пониманию социального пространства, где так или иначе социальное пространство постигается через физическое, сравнивается с ним.

Представители первого считают, что социальное пространство тождественно физическому, а точнее, все пространство является социальным. Данным образом понимают социальное пространство А. Лефевр и З. Бауман. По их мнению, социальное пространство являет собой «то же самое пространство тел, только измеряемое и постигаемое не формально-геометрически, а некоторым иным способом, который, с одной точки зрения, может считаться неразвитым, архаическим, ненаучным, а с другой – изначальным, неповрежденным и подлинным» [3, с. 187].

Следовательно, социальными при данном подходе считаются даже «формально-геометрические» определения пространства тел. Социальное пространство сливается с физическим, и их невозможно различать. Мы, конечно, можем считать такое понимание имеющим право на существование, но все же есть ряд вопросов, которые в данном случае, как нам кажется, плохо поддаются объяснению. Исходя из вышеприведенной позиции следует, что социальными надо считать и нерукотворные природные объекты, и тогда, как отмечает А. Ф. Филиппов, в соответствии с данным подходом «подчиненность начальнику есть позиция столь же социальная, как и проживание в жилом квартале Парижа, в доме, напоминающем штабеля ящиков, в квартире, площадь которой измеряется квадратными метрами» [14, с. 190].

Подобное понимание социального пространства отличает и концепцию представителя «поворота к материальному» в альтернативной социологии Б. Латура. Он считает, что социальное существует в контексте физического пространства, выражается в нем и в большей степени определяется им [14, с. 184]. Латур говорит, что «не-человеки», то есть материальные объекты, являются равноправными участниками социальных взаимодействий, или, по его терминологии, «актантами» [см.: 10]. Следовательно, неверно изучать социальное в отрыве от материальных структур. Исходя из положений Латура, также следует, что все физическое пространство, преобразованное и сотворенное людьми, является по своей сути социальным, и социология не должна их разделять.

Отличительной чертой второго подхода является понимание социального пространства как метафоры физического. Характеризуя данный подход, обратимся к пониманию социального пространства П. А. Сорокиным.

Под социальным пространством Сорокин понимает «некую вселенную, состоящую из народонаселения земли. Там, где нет человеческих особей или же живет всего лишь один человек, там нет социального пространства (или вселенной), поскольку одна особь не может иметь в мире никакого отношения к другим. Она может находиться только в геометрическом, но не в социальном пространстве» [12, с. 1].

Другими словами, социальное пространство можно определить как совокупность связей индивида с другими людьми внутри групп, к которым он принадлежит. А социальная стратификация – «это дифференциация некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге» в соответствии с тремя показателями (экономическим, профессиональным и политическим) [Там же, с. 2]. Таким образом, все существующие социальные статусы могут быть расставлены иерархически в соответствии с этими показателями, и несмотря на физическую близость в географическом пространстве, индивиды могут быть значительно удалены друг от друга в пространстве социальном, то есть в пространстве статусов. Пересечение границ между статусами, таким образом, оказывается более сложным, чем пересечение границ географического пространства, хотя границы эти могут быть и «невидимыми». Самое же важное для автора то, что «социальное пространство представляет собой нечто совсем иное, нежели пространство геометрическое» [Там же].

Сорокин в своей теории социальной стратификации рассматривает как структуру социального пространства, то есть статический аспект, так и социальную мобильность как динамический аспект социального пространства. При этом социальная мобильность прежде всего рассматривается как переход от одного социального статуса к другому и не связывается с перемещением индивида в географическом пространстве вообще. Способы передвижения в социальном пространстве также являются объектом исследования социолога.

Развивал идеи П. А. Сорокина французский социолог П. Бурдье. Исходной точкой своих рассуждений он называет тот факт, что «человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами» [15, с. 39]. Конструирование человека как социального агента происходит «в отношении и через отношение с социальным пространством, точнее, с полями» [Там же].

Таким образом, каждый человек как биологический индивид обладает определенной «локализацией» в физическом пространстве и как социальный агент – определенным положением, рангом в пространстве социальном. При этом социальное пространство многомерно, и в различных социальных полях индивид может занимать различное положение.

Бурдье, как и Сорокин, отмечает качественную отличность социального пространства от физического (геометрического), но указывает на их взаимосвязь: социальное пространство стремится найти выражение в пространстве физическом.

На примере Парижа Бурдье описывает выраженность социального деления в городском физическом пространстве. То физическое пространство, в котором живет современный человек, не является «самостоятельным»: оно оказывается социально сконструированным и обусловленным, а мы как социальные агенты умеем «прочитывать» и следуем тем порядкам и правилам, которые задаются структурой пространства: «Социальное деление, объективированное в физическом пространстве, функционирует одновременно как принцип видения и деления, как категория восприятия и оценивания, короче, как ментальная структура» [Там же, с. 40].

Бурдье отмечает, что крайне сложно отделить для анализа социальное пространство от физического, ведь даже рассуждая о социальном пространстве, мы используем термины, характеризующие пространство предметов. Но в качестве методологического принципа анализа социального пространства он предлагает проводить четкое различие между физическим и социальным пространством для того, чтобы определить, как локализация в определенной точке сказывается на представлении агентов об их позиции в социальном пространстве.

Итак, определяя социальное пространство, П. Бурдье отмечает:

– «социальное пространство – абстрактное пространство», состоящее из подпространств или полей (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.) [Там же, с. 42];

– структура социального пространства основана на неравном распределении различных видов капитала;

– физическая реализация социального пространства выражается в распределении в физическом пространстве: (а) различных видов благ и услуг; (б) индивидуальных агентов и групп, которые имеют разные возможности доступа к этим благам и услугам;

– физически выраженные различные области социального пространства обладают различной ценностью для социальных агентов;

– распределение в физическом пространстве благ и услуг, соответствующих различным физически объективированным социальным пространствам, неравномерно и стремится к концентрации, то есть существуют пространства, «насыщенные» благами, и пространства, «лишенные» благ.

Данного подхода придерживается и А. Ф. Филиппов, называя «метафорой социальное пространство как пространство социальных позиций» [14, с. 186]. В «Социологии пространства» он приводит три определения социального пространства, исходя из различия авторских подходов:

1. Порядок социальных позиций, например статусов, сосуществующих таким образом, что занятие одной позиции исключает занятие другой, подобно тому, как в физическом пространстве вещи одной и той же природы не могут занимать в одно и то же время одно и то же место.

2. Характеристика любого пространства (зоны, территории, места, региона), поскольку его составляющие (границы, объекты) имеют социальное происхождение.

3. Физическое пространство, поскольку на него проецируется принцип распределения и соотнесения социальных позиций [14, с. 261].

В нашем представлении существование данных подходов обусловливается в первую очередь наличием так называемых традиционалистской и альтернативной социологий, которые, в свою очередь, различаются объектом и предметом рассмотрения, что и приводит к отличиям в понимании категории социального пространства.

Обозначив два подхода к решению проблемы социального пространства, охарактеризуем нашу точку зрения, сформированную для исследования социального пространства города.

Социальное пространство связано исключительно с деятельностью социального субъекта. Так, и Г. Е. Зборовский отмечает: «Формой и условием функционирования общественного человека является социальное пространство» [16, с. 67]. Значит, социальные взаимодействия происходят в социальном пространстве, а без них нет и социального пространства.

Социальные взаимодействия в обществе осуществляются в различных сферах деятельности социальных субъектов, соответственно, социальное пространство представляет собой структуру сфер социальных взаимодействий. На наш взгляд, рассматривать социальное пространство только как метафору физического в отрыве от пространства материального будет недостаточно эффективным, как и сливать эти два пространства полностью.

Таким образом, под социальным пространством мы будем понимать реально существующее пространство взаимодействия социальных субъектов в различных сферах деятельности, которое находит свое проявление в физическом пространстве.

В соответствии с таким пониманием социального пространства нами были выделены его признаки. Во-первых, это наличие социальных субъектов и взаимодействий между ними, без которых социального пространства нет. Во-вторых, существование структуры различных сфер социальных взаимодействий. И, в-третьих, материальная выраженность этих взаимодействий в физическом пространстве.

Такой подход позволяет нам далее перейти к анализу специфики социального пространства города.

В контексте нашего исследования нам представляется важным осветить еще одну проблему, а именно дифференцированность самого социального пространства города, разделенность его на части. Как нами было отмечено, наличие структуры социального пространства является одним из его признаков.