Текст книги "Двое в обществе: интимная пара в современном мире"

8. Ревность как исключение посторонних. Это реакция на опасение, что кто-то чужой может вторгнуться в интимное пространство. Ревнующий предпринимает действия по изоляции жизни пары от потенциальной или реальной угрозы, разрывая или минимизируя опасные отношения. В то же время и партнер, к которому посторонние могут проявлять тот или иной интерес, стремится не давать повода для ревности и избегать «подозрительных» контактов с посторонними.

9. Ревность как катализатор саморазрушения пары. Это достаточно распространенный вариант. Срабатывает диалектическая логика: лучший способ потерять партнера – это фанатично бороться за его удержание с помощью ревности и контроля. Скандалы подрывают фундамент отношений, и когда это заходит слишком далеко, обнаруживается, что былого интимного сообщества уже нет, что чувства трансформировались в нечто совершенно иное, что издержки пребывания в паре перевешивают плюсы. В таком случае ревность дает противоположный результат, ускоряя процесс нарушения режима лояльности.

10. Стигматизация неверности. Отступления от принципа «1 + 1» в морали традиционно рассматриваются как тяжелое отклонение от основополагающей нормы. В русском языке оно обозначается с помощью тех же слов, что и опаснейшие государственные преступления, например «измена» или «предательство». Изначально эти понятия применялись только к нарушению режима семейной лояльности, но в настоящее время эта же терминология перенесена на все виды интимных пар.

По мере либерализации сексуальной жизни традиционная моральная норма, рассматривающая нарушение верности как тяжелое преступление перед партнером, сохранилась, но приобрела факультативный характер: можно ориентироваться на нее, а можно и на иные модели, в том числе предполагающие нормализацию отступлений от принципа «1 + 1» и наличие нескольких партнеров одновременно. Наблюдается тенденция превращения ранее однозначно аморальных образцов в допустимые стили жизни.

Среди них в последние годы начали привлекать внимание полиаморные сети и даже коммуны, существовавшие и ранее, но в основном в скрытом от глаз виде. Для них характерна модель отношений, при которой партнеры в интимной паре соглашаются, что они могут иметь параллельно иные (второстепенные, дополнительные) сексуальные отношения, состоять одновременно в нескольких парах. Здесь нет измены, а есть нескрываемые от друг от друга открытые отношения с другими.

«Полиаморные пары» – это зонтичное понятие, обозначающее целый ряд различных стилей отношений. Американские психологи представляют такой взгляд на открытые интимные сообщества: «Мы полагаем, что наилучшая ситуация для индивидов в паре – это поддерживать свободу каждого партнера выбирать и не ограничивать другого навязыванием ненужных правил и ограничений. Когда партнеры соглашаются уважать и поддерживать свободу другого, это распространяется на все аспекты их жизней и будет вполне логично применимо и к сексуальной свободе. Наша точка зрения состоит в том, что установки собственнического инстинкта и претензии на то, чтобы владеть другим человеком, ‹…› представляют собой нарушение прав человека» [Firestone, Firestone, Catlett, 2006: 221]. В то же время, опираясь на эмпирические исследования, они признают, что реализация этих принципов оказывается очень сложной и даже невозможной не только для их противников, но и для пар, теоретически принимающих принцип открытости отношений [там же].

Личные качества индивидов и свойства пары

Социальная система, вырастая из взаимодействия элементов, обретает свойства, не присущие составляющим ее элементам. Однако это процесс диалектического снятия: новое качество сохраняет в себе в преобразованном и отфильтрованном виде часть свойств элементов. Качество автомобиля в существенной мере определяется качеством деталей, из которых он состоит. «Онтология социальной структуры зависит от онтологии человеческих индивидов», обладающих способностью быть причиной свойств социальной структуры [Elder-Vass, 2010: 86].

Интимная пара по сравнению с составляющими ее индивидами представляет собой качественно новую категорию. Пара – комплекс отношений, ценностей и норм, принимающих самые разнообразные формы. Выбор формы обусловливается характером, ценностными ориентациями и привычками объединяющихся в пару индивидов, состоянием их здоровья, социальным положением и т. д. Социально и культурно допустимые формы индивидуализируются в личном выборе и уникальной ситуации взаимной адаптации двух индивидов.

Как и в любом ином малом сообществе, ролевые отношения в интимной паре несут существенный отпечаток личностных особенностей исполнителей. Одну и ту же социальную роль разные индивиды могут и желают исполнять по-разному. Их отношение к партнеру вообще и в данной ситуации в частности, темперамент, умение контролировать свои чувства, ценностные ориентации, настроение, состояние здоровья, влияние ролевого фона (прочих ролей, исполняемых данным индивидом) и т. д. существенно влияют на отношения в паре как в ролевом комплексе.

⁂

Таким образом, формирование «текучей современности», проявляющееся во всех сферах жизни, захватывает и малые группы. Как показывают проводимые в разных странах опросы, неформальные интимные пары в форме гражданских браков и сожительств приобретают в общественном мнении статус «нормальных», «допустимых» и даже «обязательных» социальных институтов, тем самым превращаясь в реальную альтернативу некогда монопольному положению семьи. В такой паре возникают разнообразные механизмы поддержания внутренней интеграции и конструирования границы, отделяющей «Мы» от «Них». При этом интимная пара, в базе своей создаваемая для удовлетворения сексуального влечения в его физиологической и психической формах, превращается в комплекс социальных ролей, в социальную единицу как элемент социальной структуры общества.

Глава 2. Возникновение интимной пары

Под интимной парой в данной книге понимаются два человека, связанные личными отношениями, характеризующимися близостью, в том числе и эротической, доверительностью, привязанностью, открытостью по отношению друг к другу и закрытостью для посторонних. Интимность основывается на дружбе и/или любви. Чаще всего интимность связывают с сексуальной близостью (впрочем, это лишь продукт рефлексии – результат дифференциации потока чувств, пропущенных через критерии культуры [Rosenberg, 1990]), однако принятое словоупотребление показывает, что интимность подразумевает более широкий круг отношений. Так, можно выделить несколько видов интимности: телесную (эротическую, сексуальную), духовную (близость ценностных ориентаций) и интеллектуальную (близость интересов и уровня их осмысления). Не все пары обладают полным набором интимностей, и часто наблюдается дисбаланс: один вид есть, другого нет, или же он ограничен.

Интимные пары могут принимать самые разные формы: от друзей, которым есть о чем поговорить и которые готовы делиться самым сокровенным, до сексуальных партнеров (романтическая пара, сожительство, семья). В данном исследовании рассматривались только разнополые неформальные пары, в которых системообразующей выступает телесная интимность, поэтому за скобки вынесены как формализованные браком сéмьи, так и пары, опирающиеся на гомосексуальные отношения и/или исключительно дружбу.

Интимная пара возникает – иначе говоря, формируется режим интимности, связывающий двух людей, – иногда медленно и противоречиво, иногда внезапно и однозначно. Два индивида каким-то «мистическим» образом замечают друг друга, знакомятся, борются за расположение, взаимно завоевывают сердца.

В нашем исследовании, которое, разумеется, не может исчерпать всего многообразия изучаемого процесса, мы выявили базовые модели возникновения интимной пары.

1. Индивиды знакомятся с более или менее осознанной целью создания или проверки возможности создания интимной пары. Это происходит как в реальном пространстве (в учебных заведениях, на работе и в публичных местах), так и в виртуальном (например, в социальных сетях).

2. Индивиды давно знакомы, но в процессе общения трансформируются чувства и отношения (из дружбы в любовь), что запускает процесс возникновения интимной пары.

Как писал Роберт Рождественский,

 
Но откуда, откуда, откуда
Возникает оно, это чудо?
‹…›
Встретились два человека
В мире, где столько людей.
 

Этот сюжет, один из наиболее интригующих, часто обыгрывается в художественной литературе, кино и театре, но в научных изысканиях представлен слабо. Выведем за скобки неизбежно присутствующее в этом процессе «чудо», пока не поддающееся социологическому анализу, и попробуем рассмотреть то, что нам, социологам, в той или иной мере доступно.

2.1. Визуальное внимание

Внимание, с которого начинается история пары, представляет собой комплексное явление. Во-первых, это процесс избирательной настройки субъекта на восприятие приоритетной информации [Большой психологический словарь, 2009: 87]. Во-вторых, такая концентрация, непроизвольно проявляющаяся во взгляде, повороте головы и других поддающихся наблюдению движениях, превращается в знак, интерпретируемый другими и способный вызывать их реакцию. В этом виде внимание превращается в форму взаимодействия. В-третьих, в обществе формируется культура внимания, то есть комплекс ценностей, норм и техник проявления внимания и реакции на него, принятый в конкретной социокультурной среде. Под давлением культуры внимание к другому человеку либо скрывается, либо, наоборот, подчеркивается. Во втором случае говорят, что он(а) «демонстрирует знаки внимания».

Внимание как психический процесс хорошо изучено, чего нельзя сказать о внимании как форме социальной коммуникации. Если внимание как психический процесс универсально, то есть свойственно людям всех эпох и стран, то внимание как социальное взаимодействие локализовано в пространстве и во времени, формируется из конкретного социального и культурного материала.

Культура внимания

Зарождение пары – загадочный процесс. Как люди замечают и выбирают друг друга? Внимание – исходная точка этого процесса.

Взгляд человека праздно скользит по потокам попадающихся на пути людей. Даже если он ищет кого-то конкретного или абстрактного (скажем, «девушку мечты»), взгляд сканирует лица и фигуры окружающих, не задерживаясь на них. Тем не менее в какой-то момент он становится избирательным и выхватывает из толпы заинтересовавшее лицо. Включается механизм визуального внимания.

Объектом визуального внимания является то, что в данный момент представляется значимым. «Внимание – это не только то, как мы фокусируемся на каких-то вещах, но и то, как мы умудряемся отключить от восприятия остальные»[9]9
  Cherry K. How We Use Selective Attention to Filter Information and Focus // Very Well Mind. 2019. May 6. URL: https://www.verywellmind.com/what-is-selective-attention-2795022 (дата обращения: 29.04.2020).


[Закрыть].

В социологии достаточно давно, хотя и с большим запозданием, произошло осознание, что эмоции социально конструируются, что они, с одной стороны, являются продуктом социальной структуры, а с другой – оказывают на нее обратное влияние [Hochschild, 1979, 1983; Gordon, 1990]. Это позволило интегрировать эмоции в социологические исследования. В итоге в социологию вошло понятие эмоциональной культуры [Gordon, 1990].

Однако подобного не произошло с категорией внимания, которая по-прежнему используется только в качестве психологического понятия, хотя логика этого процесса не в меньшей мере находится под влиянием социальной структуры. Правда, в истории социологии были заходы на эту тему через категорию «манипуляции впечатлениями» [Гофман, 2000].

Внимание проявляется в конкретном социокультурном контексте. Его можно описывать с помощью метафоры оптики. Последняя корректирует взгляд двояким образом: регулируя его фокус и кадр (как телескоп и микроскоп, очки для дальнозорких и близоруких людей, фокусное расстояние, количество диоптрий) и фильтруя лучи – усиливая одни и блокируя, ослабляя другие.

Культура внимания – это, с одной стороны, культурная оптика, отделяющая важное от неважного; с другой стороны, правила проявления внимания. Нормы регулируют в первую очередь видимые проявления внимания (например, на кого и как долго можно смотреть) и нередко выражаются оценкой «прилично/неприлично».

Нормативную функцию выполняют и формы проявления внимания (практики), порою противоречащие принятым правилам («проявлять внимание в такой форме неприлично, но так делают многие»). Иначе говоря, распространенность нарушения нормализует его («в принципе нельзя, но если очень хочется, то можно»). Нормы внимания индивидуализируются, то есть каждый индивид сам решает, какие нормы и с какими коррективами он будет применять, правда, с оглядкой на социальное окружение и социальные институты.

Культура внимания относительна и локальна: формы проявления внимания, приемлемые в одной среде, могут быть неприемлемыми в другой. Например, есть культуры, где открытое разглядывание привлекательной одиноко идущей женщины мужчинами (возможно, даже сопровождаемое сомнительными комплиментами) большинство считает «нормальным», в то время как в других культурах так делать «неприлично» и «недопустимо».

Мужчины и женщина. Рим, Италия

Близость к культурному идеалу притягивает взгляд силой восхищения.

Противоположность идеалу вызывает отвращение. Безобразное, как и прекрасное, служит источником энергии притяжения взгляда, хотя и в несравненно меньших масштабах. За этим притяжением стоят чувства ужаса, отвращения, страха. Однако такое визуальное внимание не вызывает желания приблизиться к объекту.

Психологические эксперименты фиксируют различия во внимании со стороны представителей различных культур [Grossmann, Ellsworth, Hong, 2012]. Один и тот же тип человека вызывает разную реакцию в деревне и в столице, в Санкт-Петербурге и в Катманду. Кроме того, культура дает индивиду материал для формирования собственного вкуса. В результате культурное давление индивидуализируется: в одной и той же среде обычно нет единодушной оценки внешнего облика.

Дети с ранних лет осваивают принятые в культуре образцы проявления внимания. Происходит формирование вкусов – представлений о том, что красиво, а что уродливо. Дети часто слышат: «Обратите внимание на…» Советами насыщена и сексуальная культура, предлагающая технологии выбора партнера. Воспроизводится она и в художественной культуре. Например, в кино и на телевидении широко распространен прием, когда оператор начинает показ женщины в юбке с ног. Как он смотрит на улице, так смотрит и через видоискатель камеры.

Человек часто даже не осознает истоки происхождения своего вкуса, ведь нормативная культура с рождения пропитывает его сознание. Опыт жизни в контексте условий разных социальных групп порождает разные вкусы [Bourdieu, 1979].

Человек как объект внимания

Людей, становящихся объектами визуального внимания, можно разделить на три категории.

1. Индивиды, выделяющиеся на общем фоне физическими особенностями (очень высокий или очень низкий человек), типом активности (все идут, а один бежит), производимым шумом (устроил скандал), яркостью одежды, прически и т. д. Это универсальная логика механического внимания, выводимая за скобки культуры, истории и индивидуальных ценностных ориентаций. Правда, проявление внимания всегда проходит через фильтр культуры: разглядывание, допустимое в одной среде, считается неприличным в другой.

2. Индивиды, выделяющиеся на общем культурном фоне. Здесь ключевым фактором становятся культурные различия, а не их физическое наполнение (например, оригинально и стильно одетый человек в однообразной толпе и наоборот стандартно одетый человек в модной тусовке). В этом случае ключевым фактором внимания является культура: все делают так, как принято, а он(а) выделяется на общем культурном фоне. Одним из признаков объекта такого внимания может быть новизна: вчера этого не было, а сегодня привлекло внимание.

3. Объекты целенаправленного внимания. Неудовлетворенная потребность заставляет целенаправленно искать средства, позволяющие решить проблему.

Стремление найти партнера и безадресное сексуальное влечение порождают ожидание встречи, обостряют взгляд, заставляют присматриваться к мелькающим в потоке лицам.

 
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
 

(А. Блок)

Эта ситуация ожидания и поиска прослеживается и в рассказах наших информантов.

Поступив в СПбГУ и покинув «село Гадюкино», я очутилась вдали от дома. ‹…› Постоянно находясь в поиске новых друзей, ‹…› я Его [принца] высматривала. Но то ли от длинного ожидания, то ли бес попутал, но в своем ошалелом от ощущения свободы состоянии я готова была любого ласково взглянувшего на меня человека воспринять как родного. (43/13-ж-24 г.)

Социокультурные фильтры как элемент оптики, регулирующей внимание, включают критерии двоякого рода: позитивные и негативные. Первые притягивают внимание, провоцируют интерес и/или влечение, вторые отталкивают и действуют в режиме «только не это!».

Если у человека неухоженные руки, то общение с ним для меня проблематично. ‹…› Неопрятные, неухоженные и неприятно пахнущие люди сразу отметаются. (41/13-ж-23 г.)

Позитивный фильтр как набор критериев, усиливающих внимание и заинтересованность, включает элементы, отражающие и ценности культуры, и индивидуальный вкус. Интересно, что часто информантам сложно припомнить «происхождение» этих характеристик (например, цвет волос и глаз, особенности фигуры).

Всегда обращаю внимание на парней, когда они читают. Книжка для меня – это вообще отдельная тема. Поскольку я сама очень люблю читать. Даже если я лица еще не увидела, а книгу – да, уже имеет место быть интерес. ‹…› Ни газета, ни журнал, ни телефон. Именно книга, и только. (50/13-ж-19л.)

Однако, как признавали многие из тех, с кем мы разговаривали в нашем исследовании, между имевшимся у них эталоном и реально выбранным партнером мало сходства.

Визуальное внимание и социальное неравенство

Внимание – это социальный ресурс, конвертируемый в другие виды ресурсов. Оно давно используется в бизнесе и политике. Чтобы продать товар, надо сначала привлечь к нему внимание. Чтобы продвинуть кандидата на выборах, необходимо направить на него прожектор общественного внимания. Разумеется, одного внимания недостаточно, но это первая ступень, без которой лестница непреодолима.

Категория телесного капитала, введенная в научный оборот как развитие концепции капитала Пьера Бурдьё [Bourdieu, 1986], помогает прояснить эти метаморфозы.

Визуально выделяться можно и за счет демонстративного потребления красивых и/или дорогих вещей. В зависимости от намерений объекта внимания разделим такие ситуации на два вида.

Выделение из общей среды может быть непроизвольным. Индивид, имеющий относительно высокие по сравнению с окружающими доходы, тратит их на вещи и услуги, которые ему нравятся, но недоступны тем, кто его наблюдает (одежда, автомобиль, жилище, ресторан и т. д.). Он ничего не собирается никому показывать, а просто покупает то, что ему доступно и обладает не только высокой ценой, но и высоким качеством. Зачем покупать плохие вещи, если доступны хорошие? Вещи, в которые он «упакован», сообщают миру о его материальном положении и выделяют его из общей массы, вызывая повышенное внимание. На улицах больших городов можно наблюдать, как очень дорогие, а потому достаточно редкие автомобили притягивают к себе внимание прохожих и становятся, например, фоном для селфи.

Выделение может проявляться в сознательном показном потреблении. Именно такое потребление рассматривал Торстейн Веблен в классическом труде «Теория праздного класса», опубликованном еще в конце XIX века [Veblen, 1899]. В данном случае мы имеем дело с продуманной тактикой манипуляции впечатлениями с помощью дорогих вещей и услуг как символов социального успеха. Такая самопрезентация повышает шансы индивида быть замеченным, а эти символы говорят: «Я могу себе это позволить!» Те же, кто позволить не может, с интересом и/или завистью наблюдают.

Гендерная оптика

Внешние данные и функциональные возможности тела – ресурсы, обеспечивающие доступ к ряду профессий и успеху в них (манекенщицы и фотомодели, актеры, а также работники, выполняющие функцию «лица компании» во многих отраслях экономики). Так телесный капитал конвертируется в карьеру, славу, доходы. С другой стороны, социальное положение дает возможность и в то же время принуждает к конструированию адекватного ему тела [Connell, Mears, 2018]. Мужские и женские тела представляют собой разные ресурсы, которые частично конвертируются в гендерное разделение труда. И хотя четко проявляется тенденция к его размыванию, говорить о его завершенности пока нет оснований.

C категорией телесного капитала частично совпадает категория эротического, или сексуального, капитала [Michael, 2004; Martin, Matt, 2006; Green, 2008; Hakim, 2011]. Применительно к логике анализа внимания эротический капитал можно определить в вошедших в широкий обиход терминах сексуальности и сексапильности (от англ. sex appeal). В данном случае нас интересует только то, как эти слова используются в обыденной речи для описания внимания и манипулирования им. В научной литературе понятие «сексуальность» имеет гораздо более широкий смысл, включая в себя круг явлений, прямо или косвенно связанных с полом и обусловленных физиологией, психикой, культурой и политикой [Bullough, Bullough, 1994; Francoeur, Noonan, 1997; Whelehan, Bolin, 2015]. Для решения конкретных задач понимания культуры внимания это понятие слишком громоздко.

Для анализа внимания как инструмента формирования интимной пары можно использовать термин «сексапильность», определенной как сексуальная привлекательность, конвертируемая в социальные отношения. Иначе говоря, индивид обладает такой притягательностью, что с ним многие стремятся познакомиться. Сама привлекательность лишь частично поддается описанию, например в терминах красоты, шарма. Часто в интервью остается недосказанность, необъяснимость. Порою говорят, что у конкретного человека есть «какая-то мистическая сексапильность».

Совершенно иной характер имеет сексапильность как разновидность нарциссизма. Индивид, удовлетворенный своей внешностью, любуется собой. Девушки, регулярно делающие селфи, – часто встречающаяся ситуация даже в публичных местах. Мужчины не менее склонны к нарциссизму, но доминирующая культура его не одобряет, оставляя право на публичное самолюбование молодым красивым женщинам. Однако такая сексапильность скорее не капитал, а надежда на то, что внешность станет им, если другие поймут и по достоинству оценят ее.

Сексуальный капитал – прежде всего внешность, привлекающая и удерживающая внимание, – часто конвертируется в успех при создании интимной пары. А это ситуация, которая может открывать доступ к социальным ресурсам партнера.

В качестве социального ресурса выступают разные аспекты тела. Одни люди обречены на позитивное визуальное внимание: они очень красивы и/или очень богаты. Однако уйти от этого внимания почти невозможно. В то же время многие люди неразличимы в толпе. Порой это удобно и приятно, но нередко вызывает уныние и убивает самооценку. Незаметность легко конвертируется в одиночество.

Каждый человек «многослоен». С первого взгляда заметна лишь внешность, а другие качества раскрываются только при общении или в ходе непосредственного взаимодействия. Есть люди, недоступные для поверхностного внимания. На первом этапе они уступают в конкуренции тем, кто обладает яркой внешностью. Взгляд посторонних скользит мимо: они обретают привлекательность только в процессе общения. Чем больше смотришь и говоришь с человеком, тем привлекательнее он становится. Правда, бывает и наоборот. Не раз журналисты сводили на нет шарм победительниц конкурсов красоты, вынуждая их рассуждать на разные темы. И от привлекательности красавиц ничего не оставалось.

Для того чтобы запустить цепную реакцию внимания, необходима ситуация, принуждающая ко второму, третьему и десятому взгляду. Необходимо, чтобы люди оказались рядом в силу причин, никак не связанных с логикой их внимания: поступили на работу в одно место, учились на одном факультете, оказались в одной туристической группе и т. д. Пребывание рядом принуждает к вниманию: нельзя не рассмотреть внимательнее того, кто длительное время находится рядом, с кем приходится общаться. Таким образом, люди, принадлежащие к одному социокультурному кругу, имеют больше шансов разглядеть друг в друге то, что социально удаленные увидеть не могут.

При этом социальная и культурная близость часто проявляется и в расположении людей в физическом пространстве. В одном офисе, аудитории или в туристической поездке на ограниченном участке оказываются люди со схожим социальным положением. На одном и том же концерте или выставке с достаточно большой вероятностью соберутся люди с близкими вкусами. Стоимость билетов в разных рядах театра сортирует людей по их месту в системе социального неравенства.

Амур с кошельком. Неизвестный автор.

Германия, XVII век. Государственный Эрмитаж

Достаточно легко прослеживается гендерная оптика целенаправленного внимания. Опросы показывают, что образы «идеального мужчины» и «идеальной женщины» заметно различаются. Например, «привлекательная внешность» оказывается на лидирующих позициях при описании «идеальной женщины», но остается периферийной для образа «идеального мужчины» [Женщина новой России, 2002; Досина, Кошкина, 2010; ВЦИОМ, 2017].

В культуре многих народов издавна утвердилось представление, что «женственность» – если и не синоним «красоты», то во всяком случае понятие, близкое ей. Американская журналистка Наоми Вульф в книге «Миф о красоте» [Вульф, 2018], не теряющей популярности во многих странах уже три десятилетия (первое издание вышло в 1991 году), показала, как в обществе потребления женщинам навязывается модель социального успеха через борьбу за красоту – борьбу, в которой главными судьями являются мужчины. Концепция эротического (сексуального) капитала фокусирует внимание на внешней привлекательности – в первую очередь женской – как ресурсе, конвертируемом в карьеру и удачное замужество [Michael, 2004; Martin, Matt, 2006; Green, 2008; Hakim, 2011]. Эротичность мужского тела – это тоже капитал, однако его конвертируемость в иные виды капитала весьма ограничена.

У нее безумно красивые голубые глаза (конечно, не без помощи линз, но все-таки). Они просто привлекают внимание. Да и в целом она очень красивая. (11/10-м-24 г.)

Типичным героем светской хроники и желтых СМИ является социально успешный мужчина (артист, режиссер, бизнесмен, политик), который регулярно заводит романы с молодыми красавицами, иногда переходящие в брак. В такой модели мужчина ищет красоту, в существенной мере связанную с юным возрастом, а девушки ищут мужчин, которые успели добиться социального успеха, а потому способны помочь и им достичь его. Внимание обеих сторон сформировано их интересами.

В то же время публичные истории, в которых успешные бизнес-леди и звезды уделяют серьезное внимание мужчинам, чьим главным достоинством является внешность, заметно менее распространены.

Распространенная женская модель целенаправленного внимания, лежащего в основе процесса поиска партнера для романтической пары, часто отводит внешность на периферию, ставя на первое место социальный статус мужчины. Классическим примером такой модели является фильм «Красотка» (реж. Г. Маршалл, 1990), а точнее первые его кадры: Он заметил ее длинные ноги, а Она – его кошелек, Ему не хватало хорошего секса, а Ей – материального благополучия. Правда, в процессе развития романа образы детализируются, обогащаются массой иных характеристик: герои обнаружили друг в друге скрытые от глаз душевные качества. Ироничная книга светских львиц первого десятилетия XXI века «Zамуж за миллионера, или Брак высшего сорта» [Робски, Собчак, 2010] формулирует, разумеется, не всеобщую, но все же широко распространенную женскую мечту.

Мужские и женские глянцевые журналы, игравшие до недавнего времени заметную роль в формировании моделей гендерного успеха, не только отражали эту мифологию, но и воспроизводили ее своим международным авторитетом. В них в качестве образцовой женской модели представлены сексапильная красавица и/или домохозяйка, а в качестве мужской – социально успешный мачо [Чернова, 2003; Гудова, Ракипова, 2010; Ваньке, 2011]. В данных опросов общественного мнения «умение обеспечить материальный достаток», «надежность» и «трудолюбие» являются ключевыми характеристиками «идеального мужчины», но второстепенны для «идеальной женщины» [Женщина новой России, 2002; Досина, Кошкина, 2010; ВЦИОМ, 2017].

В описанных выше ситуациях взаимное внимание возникает в силу логики, представленной в теории социального обмена Джорджа Хоманса: люди добиваются успеха во взаимодействии посредством взаимно приобретенной выгоды [Хоманс, 1994]. В ситуации социального обмена человек стремится максимизировать выгоду и минимизировать издержки. Каждая сторона выходит на «брачный рынок» со своим, кажущимся востребованным ресурсом, одновременно концентрируя внимание на поиске обладателей необходимых недостающих ресурсов.

Люди, которые хотят быть замеченными, прибегают к разным принятым в данной культуре техникам манипуляции вниманием, смысл которых сводится к тому, чтобы выделиться из толпы (необычный внешний вид или оригинальное поведение). Манипуляция может быть направлена как на толпу, так и на конкретного человека (приглашение на танец, угощение в баре, предложение познакомиться). В любом случае люди живут в атмосфере, насыщенной рисками несовпадения, и эта вечная драма веками питает художественную культуру.

 
Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает!
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
 

(М. Танич)

Критерий возраста

Частью оптики, регулирующей внимание, является критерий возраста. Его называли многие наши информанты, хотя в остальном разброс критериев был широк. Чаще всего воспринимается не сам возраст, а его видимые проявления (паспортные данные обычно обнаруживаются гораздо позднее). Иначе говоря, при визуальном контакте человеку столько лет, на сколько он выглядит. На этой почве нередко возникают истории, в которых совершеннолетний мужчина (гораздо реже это случается с женщинами) вступает в сексуальные отношения с несовершеннолетней девушкой, объясняя это тем, что она выглядела старше своих лет.

Культура, пропитывая индивида, формирует у него нормативные представления о приемлемом разрыве в возрасте. Если критерий нарушается, то внимание часто просто блокируется, а взгляд скользит дальше. Используемая оптика сильно индивидуализирована, поэтому любые обобщения чреваты искажением реальности. Однако в нашей выборке прослеживается тенденция: чем младше информанты, тем чувствительнее они к критерию возраста. Чем старше, тем чаще речь шла не о возрасте, а о реальном состоянии конкретного человека – физическом и социальном. Но тренд не является правилом, поэтому во всех возрастных группах встречались случаи, противоречащие ему.