Текст книги "Экономические и социальные проблемы России №2 / 2017"

Выявлена также и значимая положительная корреляционная связь (0,462) между покупательной способностью населения и оборотом общественного питания в расчете на душу населения. В региональном разрезе значение этого показателя в 2016 г. колебалось от 0,8 тыс. руб. в Республике Ингушетия до 26,6 тыс. руб. в Республике Дагестан при среднероссийской его величине 9,2 тыс. руб.

Значительная часть покупок, осуществляемых жителями регионов России, осуществляется в кредит. По данным на 1 января 2017 г., задолженность физических лиц по кредитам88
  Отметим, что речь идет об общей величине задолженности по кредитам, а не о просроченных платежах по ним.


[Закрыть] составила в стране 10,6 трлн руб., 4,5 трлн руб., или 42,5%, составила задолженность по жилищным кредитам. В расчете на жителя страны задолженность по кредитам составила 72,6 тыс. руб. с межрегиональной дифференциацией в раз – от 5,7 тыс. руб. в Республике Крым до 187,4 тыс. руб. в Ямало-Ненецком АО. Априори можно выдвинуть две гипотезы – о прямой либо обратной связи между бедностью населения и задолженностью по кредитам. В первом случае предположение заключается в том, что чем глубже бедность, тем выше необходимость в получении кредитов, и тем, соответственно, выше задолженность по ним в расчете на жителя региона. Во втором случае ситуация обратная – меньшая бедность повышает закредитованность жителей, которые считают риски снижения своих доходов и непогашения кредитов невысокими.

В результате расчетов оказалось, что верна вторая гипотеза – чем богаче население региона, тем выше его закредитованность: коэффициент корреляции оказался значимым и составил 0,346. Иными словами, у более состоятельного населения, судя по этим данным, бóльшая уверенность в возможностях погашения своих кредитов. В свою очередь, кредитные учреждения (речь идет, конечно, не о микрофинансовых организациях) предпочитают иметь дело с состоятельными заемщиками.

Доходы населения и качество жизни в регионах

Различия в уровнях материальной обеспеченности, как было показано выше, определяют особенности формирования бюджетов граждан, относящихся к различным доходным группам. Межрегиональные различия в уровнях материальной обеспеченности населения, по-видимому, могут влиять на различия в качестве жизни населения. В состав характеристик последнего, в отличие от некоторых авторов, мы не включаем доходы населения, а используем только немонетарные показатели [Российская энциклопедия социальной работы, 2017].

Сначала было проверено влияние межрегиональных различий в уровнях материальной обеспеченности населения на основные демографические показатели, а именно, рождаемость, смертность и соотношение разводов и браков.

В 2016 г. рождаемость в регионах России при среднероссийской величине 12,9 промилле варьировала в широком диапазоне – от 9,2 промилле в Ленинградской области до 23,5 промилле в Республике Тыва с разрывом между ними 2,6 раза. Влияния межрегиональной дифференциации материальной обеспеченности на рождаемость выявлено не было: значение коэффициента корреляции практически нулевое (0,07) и, кроме того, он оказался не значимым. Этого следовало ожидать, и известная точка зрения демографов, что рождаемость определяется не только размером доходов, но и рядом иных факторов [Дарский Л., 1985], нашла дополнительное подтверждение.

Что касается смертности в субъектах Российской Федерации, то в 2016 г. она также сильно варьировала. Если в Республике Ингушетии она составила 3,4 промилле, то в Псковской области – 17,7 промилле, или в 5,2 раза больше (среднее значение смертности в стране составило 12,9 промилле). Связь межрегиональных различий значений этого показателя с межрегиональными различиями уровня доходов оказалась отрицательной (коэффициент корреляции составил -0,155, но связь эта была незначимой).

Связь между отношением числа разводов к числу заключенных браков и бедностью отсутствовала. Коэффициент корреляции, оказавшийся к тому же не значимым, был мало отличим от нуля, составив 0,03. В региональном разрезе число разводов в расчете на 100 заключенных браков в 2016 г. варьировало предсказуемо – от 14,9 в Чеченской Республике до 85,8 в Магаданской области (среднероссийское значение показателя составило 61,6).

Следующим тестируемым показателем стала заболеваемость населения. В 2014 г. (более поздние данные к моменту написания статьи не были доступны) в расчете на 1000 жителей в стране было зафиксировано 787,1 больных с впервые в жизни установленным диагнозом с межрегиональными различиями значений данного показателя от 434,7 в Кабардино-Балкарской Республике до 1436,8 в Ненецком АО. Связь заболеваемости с обеспеченностью населения доходами оказалось положительной (0,165), однако статистически незначимой.

Был протестирован также и показатель числа студентов высшего образования в расчете на 1000 жителей региона. В Российской Федерации на начало 2014/2015 учебного года оно составило в среднем 35,6 человек. Однако если в Ненецком АО учреждений высшего профессионального образования вообще не было, то в Москве в расчете на 1000 жителей приходилось 66 студентов вузов. Связь этого показателя с уровнем доходов населения практически отсутствовала (коэффициент корреляции составил 0,074 и был статистически незначим). Одним из возможных объяснений отсутствия связи может быть отсутствие жесткой привязки региона проживания студента к региону его обучения.

Еще одна важная характеристика качества жизни в регионах – это уровень преступности, представляющей угрозу жизни, здоровью и имуществу граждан. В 2014 г. в России численность лиц, потерпевших от преступных посягательств, в расчете на 1000 жителей колебалось от 1,1 человек в Республике Ингушетия до 24 человек в Забайкальском крае при среднероссийском его значении 10,9 человек. Связь между обеспеченностью населения текущими доходами и уровнем преступности, описываемым данным показателем, была отрицательной, но незначимой, составив -0,200. Тем не менее мы вправе предположить, что чем богаче население региона, тем ниже относительная численность лиц, пострадавших от преступных посягательств.

Доходы населения, очевидно, не могут не влиять на цены в регионе. Это наглядно видно на примере цен на недвижимость. В конце 2014 г. при средней цене 1 кв. м жилья на первичном рынке 51 714 руб., в субъектах Российской Федерации она варьировала от 22 785 руб. в Республике Дагестан до 174 538 руб. в г. Москве. Связь с уровнем доходов населения этого показателя оказалась значимой (на уровне 0,01) и положительной, составив 0,532. То же самое можно сказать и о цене 1 кв. м жилья на вторичном рынке, которая в стране составила в среднем 58 085 руб. при межрегиональной вариации от 30 008 руб. в Республике Ингушетия до 191 268 руб. в Москве. Коэффициент корреляции в данном случае составил практически ту же самую величину – 0,524.

Доходы населения, имущественный комплекс и финансовые активы домохозяйств

Еще один важный вопрос, на который была предпринята попытка получить количественный ответ, состоял в наличии либо отсутствии связи между уровнем текущих доходов населения и его обеспеченностью имущественными активами, которые можно приобрести за счет получаемых доходов. Одним из таких активов является жилье. К концу 2014 г. общая площадь жилых помещений, приходящаяся в среднем на одного жителя, составила в стране 23,7 кв. м, различаясь в региональном разрезе от 13,1 кв. м в Республике Тыва до 29,4 кв. м в Московской области. Значение коэффициента корреляции было положительным (0,128), но незначимым. По-видимому, это связано с тем, что на обеспеченность жильем населения влияет множество факторов, не связанных с текущими денежными доходами населения, – демографические, соотношение между городским и сельским населением, накопленный в советскую эпоху жилой фонд и т.п.

Можно предположить, что более тесная связь может иметь место в отношении тех предметов потребления, возможности приобретения которых непосредственно связаны с получаемыми денежными доходами. Для проверки такого предположения были выбраны две позиции – легковые автомобили и персональные компьютеры.

Согласно данным выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств, в 2014 г. наличие легковых автомобилей в расчете на 100 домохозяйств составляло в России 61 шт., причем если в Чукотском АО оно составляло 3 шт., то в Ямало-Ненецком АО – 92 шт. В результате расчетов выяснилось, что связь между уровнем доходов населения и обеспеченностью автомобилями отсутствует. По нашему мнению, это может быть объяснено двумя основными причинами. Во-первых, различной обеспеченностью регионов сетью автомобильных дорог и, во-вторых, тем, что в расчетах не учитывается возрастная и модельная структура парка автомобилей, которые находятся в личной собственности граждан. Иными словами, более качественный и молодой автопарк может находиться в пользовании граждан в более богатых регионах, а менее качественный и более возрастной – в более бедных.

Что касается персональных компьютеров, то в 2014 г. в расчете на 100 домохозяйств их было 113 с межрегиональной вариацией от 9 шт. в Республике Ингушетия до 181 шт. в Мурманской области. В отличие от ситуации с легковыми автомобилями связь между относительным богатством / бедностью населения в регионах и обеспеченностью домохозяйств персональными компьютерами оказалась значимой и положительной (коэффициент корреляции составил 0,418). Таким образом, высказанная гипотеза подтвердилась.

Наконец, были рассмотрены объемы финансовых активов домохозяйств, а именно, вклады (депозиты) на рублевых счетах в Сбербанке в расчете на жителя региона. В начале 2015 г. в Российской Федерации эта величина составила в среднем 44 тыс. руб. при минимальном ее значении 2,2 тыс. руб. в Чеченской Республике до 123,6 тыс. руб. в Москве. Результаты расчетов свидетельствуют, что чем выше отношение душевых доходов населения к прожиточному минимуму, тем больше у населения возможностей направлять часть получаемых доходов на сбережения. Коэффициент корреляции оказался значимым и составил 0,557.

* * *

Статистический анализ различий в уровнях доходов населения между субъектами Российской Федерации, который оценивался отношением среднедушевых денежных доходов к прожиточному минимуму, подтвердил гипотезу о связи имеющихся различий с уровнем экономического развития регионов. В свою очередь, более богатое в целом население благоприятно влияет на экономику регионов, обеспечивая более высокие показатели розничного товарооборота и поступления в бюджеты субъектов Российской Федерации. В результате, несмотря на сохранение бедности как социально-экономического феномена во всех без исключения регионах, которая в современных условиях охватывает значительные контингенты населения, в регионах с более богатым населением относительные масштабы бедности ниже.

Список литературы

1. Буров В. Теневая деятельность субъектов малого предпринимательства // LAP LAMBERT Academic Publishing GmbH & Co. KG. Saarbrucken. – 2011. – Режим доступа: http://rudocs.exdat.com/docs/index-270379.html?page=9

2. Войеков М., Анисимова Г. Социально-экономическое неравенство: Российские тенденции // Россия и современный мир. – 2017. – № 1. – С. 46–61

3. Дарский Л. Рождаемость // Демографический энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1985. – Режим доступа: http://geography.su/demogr/ item/f00/s01/e0001068/index.shtml

4. Доходы, расходы и потребление домашних хозяйств в III квартале 2016 года (по итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств). – М., 2017. – Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_102/Main.htm

5. Доходы, расходы и потребление домашних хозяйств в IV квартале 2016 года (по итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств). – М., 2017. – Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_102/Main.htm

6. Зубаревич Н. Социальное пространство России // Полит. ру. – 2009. – 13.04. – Режим доступа: http://polit.ru/article/2009/04/13/socprostranstvo/

7. Миркин Я. Слезли с нефтяной иглы? Ответ Медведеву / Republic. – 2017. – 24.04. – Режим доступа: https://republic.ru/posts/82006

8. Миркин Я., Смирнов С. Экономический рост: Обещания и реалии // Российское сетевое издание «Первый национальный». – 2017. – 21.04. – Режим доступа: http://www.1national.ru/news_smi.php?name=ekonomicheskij_rost_obeschaniya_i_ realii_&rubric=view

9. Нефедова Т. Основные тенденции изменения сельского пространства России // Известия РАН. Сер. Геогр. – М., 2012. – № 3. – С. 7–23.

10. Нова ли новая Россия? / Под ред. О.И. Шкаратана и Г.А. Ястребова. – М.: Университетская книга, 2016. – 400 с.

11. Плюснин Ю. Отходничество в современной России // Отечественные записки. – 2012. – № 5 (50). – Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/2012/5/othodnichestvo-v-sovremennoy-rossii

12. Регионы России. Социально-экономические показатели – 2016. – Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_14p/Main.htm

13. Российская энциклопедия социальной работы / Под ред. Е.И. Холостовой. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2017. – 1029 с.

14. Социально-экономическое положение России – 2016 г. – Режим доступа: http://www.gks.ru/bgd/regl/b16_01/Main.htm

15. Социальное неравенство и социально-структурные изменения / Голенкова З., Игитханян Е., Черныш М., Семенова Л. // Россия в глобальных процессах: Поиски перспективы / Отв. ред. Горшков М. – М.: Институт социологии РАН, 2008. – С. 26–51. – Режим доступа: http://www.isras.ru/index.php?id=1301& page_id=1548

16. Социальное положение и уровень жизни населения России. 2015. – М., 2016. – Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/doc_2015/soc-pol.pdf

Проблемы неравенства и социальной изоляции в Евросоюзе: Показатели, критерии и методы исчисления

Б.Г. Ивановский

В статье исследуются проблемы преодоления социально-экономического неравенства и одного из наиболее острых его проявлений – социального отчуждения в Евросоюзе. Рассматриваются понятие, факторы, показатели неравенства, бедности и общественной изоляции, а также методы их исчисления, разработанные учеными и экспертами отдельных стран ЕС в рамках Еврокомиссии.

Ключевые слова: Евросоюз; неравенство; социальная изоляция.

Понятие и показатели неравенства

Несмотря на высокий уровень экономического развития, социальное неравенство в ЕС составляет все еще относительно значительный уровень. Так, почти один из семи человек, проживающих в странах Евросоюза, подвержен риску бедности. Цифры еще выше для некоторых групп населения, таких как дети и пожилые люди. Вместе с тем степень и серьезность проблемы часто не совсем понятны ни разработчикам политики, ни широкой общественности. Зачастую она ассоциируется с развивающимися странами. Однако реальность такова, что нищета в ЕС является реальной проблемой. Это напрямую затрагивает основные права людей, ограничивает их возможности для раскрытия своего потенциала, приносит высокие издержки обществу и препятствует устойчивому экономическому росту [Poverty and inequality.., 2016].

Социально-экономическое неравенство определяется в основном различиями в диапазоне экономических и социальных факторов, которые влияют на уровень благосостояния населения, включая доходы, образование и здоровье. Экономическое неравенство связано в первую очередь с различиями в доходах, полученными посредством оплачиваемой занятости и доходов домашних хозяйств, которые отражают совокупные эффекты заработка и чистых социальных трансфертов (налоги и льготы).

Социальное неравенство определяется также различиями в доступе к социальным услугам, например здравоохранению или образованию, социальным и институциональным сетям [Why socioeconomic inequalities increase?, 2010, p. 2]

В 28 странах изучение неравенства является весьма непростой задачей. Она предполагает рассмотрение распределения благ на двух уровнях, как на внутреннем, так и межстрановом, а также анализ его динамики. В беднейших странах социальное неравенство увеличивалось быстрее среднего показателя по ЕС. Согласно расчетам, диапазон показателя неравенства в 2014 г. в Германии, Эстонии, Словакии и Великобритании колебался в соотношении 20 к 50, что превышало на 10% это соотношение в 2013 г. Джини коэффициент в указанных странах вырос на 3,4%, а в среднем по Евросоюзу – на 1,3%. Учитывая то, что 2014 г. был последним до введения установленного минимального уровня заработной платы в Германии, тенденция роста неравенства в стране может сохраниться, полагают авторы. Несмотря на это уровень социального неравенства в Германии остается несколько ниже среднеевропейского (Германия – 5,1, ЕС – 5,2). В странах Южной и Восточной Европы этот показатель составляет 6,0 [Dauderstädt M., Keltek C. Inequality in Europe, 2017, p. 4].

Крайне тяжелая ситуация в области социального развития наблюдается в странах Средиземноморья, где слабо защищенные слои населения особенно сильно пострадали в результате политики жесткой экономии. Среднедушевой доход в этих странах колеблется от 15 до 25 тыс. евро, что ниже величины дохода в среднем по ЕС (среднедушевой уровень дохода в Европе более 26 тыс. евро), однако, выше, чем во вновь принятых в Евросоюз странах Восточной Европы, где этот показатель снижался в последние годы, и в настоящее время составляет менее 15 тыс. евро. Эта тенденция наблюдается также и в Италии, где доход на душу населения упал ниже среднеевропейского [Dauderstädt M., Keltek C., 2016, p. 2].

Социальные проблемы вполне могут подорвать политику Европейского Союза. Примером того могут служить протесты в Греции, Испании, Португалии, Ирландии, Италии и т.д. Экономический союз невозможен без социального, а перечисленные страны не могут инвестировать в социальные проекты без помощи сильнейших стран ЕС.

Ряд аналитиков ЕС считают, что экономический рост вполне может компенсировать проведение социальной политики. Бедные получают слишком мало, чтобы быть активными потребителями, а богатые, наоборот, получают слишком много, чтобы приблизится к среднему уровню потребления. Более того, в странах с высоким уровнем экономического неравенства многие не имеют доступа к ключевым ресурсам, таким как образование, здравоохранение и сфера занятости. Если власти страны не борются с такими явлениями, они теряют человеческий капитал, что также не может не затормозить экономический рост, считают М. Додерштадт и С. Келтек.

Решение Великобритании выйти из ЕС (Brexit) еще больше осложняет проблему неравенства в регионе. В апреле 2017 г. Евро-комиссия представила документ «Европейские основы социальных прав» (Fundamental social rights in Europe)99
  Mode of access: http://intersentia.com/en/shop/academisch/fundamental-social-rights-in-europe-challenges-and-opportunities.html


[Закрыть], в котором предлагается обсудить социальные вопросы в Европе, которые вызывают недовольство у части жителей. Литва в этом контексте упоминается как чемпион по неравенству и масштабам эмиграции. Но недовольство социальным положением наблюдается и в других странах. 8 из 10 европейцев считают, что основные вызовы ЕС – безработица, социальное неравенство и миграция. Они надеются, что рыночная экономика будет идти в ногу с социальной защитой [Pillar of Social Rights, 2017]. 7 из 10 европейцев считают, что плохо решаются вопросы занятости и социальной политики и хотят, чтобы эти вопросы решались как на национальном, так и на европейском уровне.

Когда создавался ЕС, многие надеялись, что свободное передвижение товаров, услуг, капитала и людей приведет к примерно одинаковому уровню развития разных стран, а в будущем уравняют и социальные стандарты, иными словами, что жизнь граждан ЕС станет примерно одинаковой. Однако процесс сближения застопорился, поэтому в развитых и богатых странах ЕС слышны возгласы недовольства: якобы приезжие из менее развитых стран сбивают социальные стандарты, соглашаются работать за небольшую зарплату, не выполняют требования безопасности труда, не защищают свои права. Отличается и уровень безработицы в разных странах ЕС. Еще больше разницы в социальных системах стран.

Европейские общины одни из самых равных в мире, несмотря на то что 20% самых богатых домашних хозяйств зарабатывают в 5 раз больше 20% самых бедных. Самое большое неравенство доходов наблюдается в Румынии, Литве, Болгарии, Латвии, Эстонии, Италии и на Кипре. Велик также риск нищеты: около четверти всех жителей 27 стран ЕС сталкиваются с риском нищеты [Самушкайте Э., 2017].

Социально-экономическое неравенство затрагивает не только экономическую, но и политическую сферу. Европейский союз был построен на основе принципа всеобщего равенства, а текущая ситуация во многих странах Европы ставит этот основополагающий принцип ЕС под вопрос [Рост социально-экономического неравенства.., 2016]. При этом бедность в странах ЕС является не проблемой дефицита, вызванного кризисом, а следствием несправедливого распределения богатства. По оценкам Credit Suisser 1% самых богатых европейцев (в том числе живущих в странах, не входящих в ЕС) владеют более одной трети богатства региона.

Рост нищеты и неравенства также являются результатом неадекватной государственной политики [Ortis A.A., 2015]. Директор МОТ по вопросам социальной защиты И. Ортис отмечает, что Европа давно гордится своей социальной моделью, которая способствовала процветанию и резкому сокращению бедности в период после Второй мировой войны. Однако эти важные достижения были разрушены во время финансового кризиса. Серии краткосрочных реформ корректировки экономического курса привели к росту безработицы и нищеты в Европе, затормозили процветание среднего класса. В результате в настоящее время 123 млн человек в Европейском союзе находятся под угрозой бедности, что составляет четверть всего населения региона (в 2008 г. эта величина равнялась 116 млн человек). Ситуация изменилась в результате финансового кризиса, тогда правительства использовали огромные общественные ресурсы для спасения частных финансовых учреждений. Это привело к тому, что налогоплательщики понесли огромные потери. В результате увеличился суверенный долг, что вызвало замедление экономического роста. Под угрозой нищеты к 2025 г. могут дополнительно оказаться от 15 до 25 млн человек, если политика жесткой экономии будет продолжаться.

В исследовании Европейского социального обзора, осуществленного в рамках Европейского Барометра реформ (SIM Europe Reform Barometer) представлены так называемые индексы социальной справедливости в рамках стран – членов ЕС [Social policy reforms.., 2015, p. 4]. Авторы обзора констатируют углубление разрыва в социальной сфере между государствами – членами ЕС и снижение социального статуса по всей территории Союза с 2009 г. Особенно сильно финансово-экономический кризис сказался на социальной сфере южных стран – членов ЕС, которые не располагают финансовыми средствами для поддержания достаточного уровня социального обеспечения. Напротив, некоторые северные страны ЕС сумели не только стабилизировать, но даже увеличили уровень социальной интеграции.

В данном исследовании показатели бедности включают в себя следующие понятия: предоставление доступного жилья; борьба с детской и молодежной нищетой; гибкий график занятости для отдельных домохозяйств; борьба с неравенством доходов (перераспределение ресурсов); создание устойчивых условий жизни и труда; социальная поддержка безработных. Обобщение полученных статистических данных по 28 странам ЕС осуществлялось при помощи трех ключевых критериев, которые определяли степень полноты ответов опрашиваемых в отдельных странах на вопрос о значении того или иного показателя. К этим критериям относятся: политическая готовность к опросу, индивидуальные представления о необходимости исследования, а также финансовые ограничения.

Наиболее подробно был исследован индикатор детской бедности, скорость ответа по которому была выше средней. Это свидетельствует о том, что правительства действительно озабочены растущим количеством лиц до 18 лет, подвергающихся бедности и социальной изоляции. По данным Евростата в 2013 г. доля таких лиц в данном возрастном диапазоне составляла почти 28% [Social policy reforms.., 2015, p. 4].

Социальная изоляция (отчуждение) и неравенство

Дискуссия о бедности в ЕС тесно связана с концепцией «социальной изоляции», которая используется для того, чтобы определить процессы, ограничивающие доступ людей к материальным и духовным ресурсам, что препятствует их участию в нормальной социальной и культурной жизни, усиливает у них чувство маргинализации, бессилия и дискриминации.

Другим распространенным термином, связанным с бедностью, является «социальная уязвимость». Люди находятся в уязвимом положении, когда их личное благополучие подвергается риску, поскольку они не имеют достаточных ресурсов, рискуют оказаться в долгах, страдать от плохого состояния здоровья, испытывают недостаток в области образования, живут в неудовлетворительных жилищных условиях и окружающей среде [Poverty and inequality.., 2016].

Концепция «социальной изоляции» первоначально возникла во Франции в первой половине 70-х годов прошлого века. Ее целью является изучение проблемы исключения из широкого спектра социальной и экономической жизни таких категорий граждан, как инвалиды, одинокие родители и безработные. В последние десятилетия концепция социальной изоляции постоянно развивалась в политической повестке дня Евросоюза и в настоящее время ее принципы прочно закреплены в европейской системе социального управления.

На Лиссабонском саммите Совета ЕС в марте 2000 г. (Lisbon Council) основной темой повестки дня стала проблема социальной изоляции. Кроме того, с принятием программы Стратегии развития Европы до 2020 г. (Europe 2020 strategy EU) на Совете ЕС в 2010 г. правительства стран-членов обязались сократить количество бедных и, следовательно, социально изолированных граждан, по крайней мере, на 20 млн человек [Massimiliano M., Ludwinek A., Ledermaier S., p. 3]. Эта цель будет решаться одновременно с ростом занятости и повышением уровня образования.

В связи с экономическим кризисом социальная изоляция растет во многих странах ЕС, поскольку проблемы трудоустройства для многих граждан усугубляются. Это, в свою очередь, приводит к росту социального неравенства и маргинализации определенных групп населения, среди которых больше всего страдают молодые люди. Так, если в период кризиса 2008–2012 гг. 24,5% всего населения Евросоюза подверглись риску социального отчуждения по причине бедности, для молодежи эта доля составляла 28,2%. Кроме того, количество молодых людей в возрасте 15–29 лет, которые не имели работы, не обучались и не получали профессиональную подготовку, достигло к 2012 г. 15 млн человек [Exploring the diversity of NEETs, 2016, p. 25].

Формы социального отчуждения включают в себя широкий спектр проблем, например, таких как недовольство, неуверенность в трудоустройстве, что сказывается на физическом и психологическом состоянии здоровья молодых людей. При этом социальная изоляция может стать не временной ситуацией, а, возможно, иметь широкие последствия на протяжении всей будущей жизни.

Улучшение условий трудоустройства и занятости играет наиболее важную роль в достижении социальной интеграции молодежи в странах ЕС. Во втором квартале 2015 г. уровень безработицы среди молодежи снизился до 20,7%. Однако доля безработных молодых людей в ряде государств – членов ЕС, особенно в странах Восточной Европы, остается все еще высокой. Около 13% лиц в возрасте 15–24 лет в настоящее время остаются вне трудовой занятости, сферы образования и профессиональной подготовки [Massimiliano M., Ludwinek A., Ledermaier S., 2015, p. 23]. В связи с этим растет риск ведения асоциального образа жизни (преступность, наркомания и т.п.).

В связи со значительным воздействием кризиса на уровень безработицы среди молодежи Еврокомиссия выдвинула ряд предложений по его снижению. Они были приняты на сессии Европарламента в 2010 г. и сводятся в основном к следующему: сокращение числа лиц, раньше времени покидающих школу; модернизация образования и профессиональной подготовки; облегчение доступа молодежи на рынок труда; содействие мобильности в рамках ЕС; эффективное использование европейских фондов для деятельности в области занятости молодежи.

В 2014 г. Еврокомиссия приняла программу под названием «Молодежные гарантии» (Youth Guarantee implementation program), являющуюся предметом постоянных изменений в зависимости от конкретной экономической и социальной ситуации в соответствующих странах ЕG20. Ключевым фактором этой программы является четырехмесячная гарантия включения безработной молодежи в трудовую деятельность. Другой особенностью программы является так называемая схема «рабочий мостик» (Job Bridge), что предполагает гарантию получения профессиональной стажировки в течение 6-9 месяцев для тех, кто не может получить работу в силу слабой профессиональной подготовки либо желания приобрести новые навыки. В Ирландии эта схема предусматривает размещение 9 тыс. человек в частном, государственном или общественном секторах [Massimiliano M., Ludwinek A., Ledermaier S., 2015, p. 37]. При этом стажеры получают еженедельное пособие в размере 50 евро в период обучения. Для регионов, наиболее пострадавших от безработицы, программой предусмотрено дополнительное финансирование. Вышеперечисленные направления реализации программы «Молодежные гарантии» наиболее широко используются в Австрии, Финляндии и Швеции, где удачное функционирование гарантийных схем оказало существенное влияние на снижение уровня безработицы среди молодежи. По оценкам МОТ, внедрение «Молодежной гарантии» в еврозоне будет стоить 21 млрд евро (0,22% от ВВП ЕС). Это позволит трудоустроить дополнительно 14,6 млн человек [Exploring the diversity of NEETs, 2016, p. 28].

В качестве основного инструментария программы «Молодежной гарантии» используется набор, состоящий из 24 мер, которые включают в себя: предоставление консультационных услуг, в том числе онлайн-консультирование (консультационные центры Киберхаусы в Дании (Cyberhouse counselling service)); создание сервисных и информационных центров для социально незащищенных молодежных групп (Молодежная сеть Чавос Небо (Chavós Nebó Youth Network)) в Испании; предоставление бесплатных юридических услуг для молодых людей из уязвимых слоев населения в Греции.

Существует широкий спектр мероприятий, включенных в национальные молодежные программы, начиная от информационно-пропагандистских до предоставления конкретных услуг, таких как профессиональное обучение и приобретение опыта работы или профилактика раннего ухода из школы. Полное использование всего спектра конкретных мер по обеспечению занятости среди молодежи необходимо для индивидуального подхода к молодым людям в зависимости от их потребностей в том или ином виде деятельности. Эти меры делятся на следующие категории: