Текст книги "Социологическая школа права в контексте современной юриспруденции"

Глава 3
Правовой реализм в парадигме социологической юриспруденции

В истории социалистического права есть теоретики, последовательно отстаивающие диалектический подход к пониманию культуры, к восприятию права как относительно самостоятельного вселенского феномена. Лев Иванович Спиридонов – один из немногих исследователей, утверждавших в тот период значение реалистического подхода к изучению правовых явлений: «Объективный характер диалектики заставляет искать ответы на них в реальной действительности и анализе процесса ее изучения»[52]52
  Спиридонов Л. И. Социальное развитие и право. Л., 1973. С. 40.


[Закрыть]. Разработка идеи о включении правоотношений в содержание права, обращенность концепции Л. И. Спиридонова на диалектику реальной действительности позволяют причислить его к сторонникам реалистического типа правопонимания.

Развиваемые сторонниками движения правового реализма положения о том, что право есть элемент культуры общества, а правовые отношения специфицируют социальные договоренности индивидуумов об их взаимных правах и обязанностях, находят подтверждение в концепции Л. И. Спиридонова: «Все правовые отношения суть отношения общественного целого, члены которого наделяются юридическими определениями только как элементы этого социального организма. Он-то и является той предпосылкой, тем субъектом, чьи стороны получают в процессе развития экономическое, политическое, правовое и т. д. выражение»[53]53
  Там же. С. 44.


[Закрыть].

Тематизация правового реализма имеет важное гносеологическое значение, позволяющее выявить именно те закономерности правопорядка, которые оказывают существенное влияние на принятие правоприменительных решений. Субъект-объектный дискурс толкования права раскрывает компетенции акторов силы – правоприменителей, которые наполняют тексты решений своей интерпретацией и волей. Нормативные правовые акты, регламентирующие процессуальную деятельность юриста, приобретают вторичное значение по сравнению с его личными целями и мотивами.

Интеграция эмпирических и аналитических исследований в последние десятилетия характерна для постклассической юриспруденци. Можно рассматривать правовой реализм в качестве обновленной концепции социологического направления, объединяющей преимущества естественного права и позитивизма. Знание тех закономерностей, по которым происходит толкование и применение права на практике, носит не менее научный характер, нежели догмы академической юриспруденции. Полезность и важность эмпирических исследований заключается и в возможности на их основе подготовить студентов к практической деятельности, сформировать навыки и типы правосознания, способные противостоять неравенству в доступе к правосудию, несправедливости при вынесении прапоприменительных актов.

Междисциплинарность правового реализма позволяет преодолеть крайности метафизического теоретизирования и формалистского конструирования нормативных текстов, не соответствующих юридической практике. Десятилетия строительства коммунизма научили теоретиков и философов права выстраивать концептуальные обоснования без привязки к актуальному правопорядку. Несколько поколений ученых утверждали, что юридические закономерности могут быть придуманы в кабинетах и установлены нормативными актами, что воля суверена, регламентирующая должное поведение, способна изменить сущее право.

Правовой реализм основан на практической юриспруденции, изучение которой позволяет уяснить действительные запросы акторов правопорядка. Являясь признанным в международной юриспруденции движением, реализм открывает возможности сопоставления теоретических конструкций, юридических практик и пропагандистских доктрин. Реалистические подходы в парадигме социологических теорий права рассматриваются как направления теоретической мысли, способные формировать правопорядок, особенно в эпоху, когда стираются резкие грани между юспозитивизмом и юснатурализмом, когда в общем правовом теоретизировании исчезают разделения научных школ, утрачиваются советские традиции. Реализм позволяет обобщить эмпирические измерения правопорядка, интегририровать теоретические и практические феномены, без этого направления юриспруденции современные исследования уже не могут претендовать на всестороннее рассмотрение права в гуманитарных науках[54]54
  См.: Тонков Е. Н., Тонков Д. Е. Правовой реализм. СПб., 2022. С. 412–413.


[Закрыть].

В истории развития гуманитарных наук философское мышление предшествовало правовому, а социологические методы управления обществом уже применялись в период формирования права как явления. Корпусы обычаев, конвенциональных соглашений, нормативных предписаний и других источников права эволюционировали вместе с развитием этносов. Государству как форме организации общества, для своего возникновения и стабильного функционирования требовались не только философские и социологические обоснования, но и правовые конструкции управления, подчинения, в том числе, – механизмы применения легализованного насилия к человеку, вплоть до лишения жизни.

Право как вселенское явление содержит в себе интерсубъективное признание своих и чужих интересов, выраженное через корреспондирующие права и обязанности. При этом заслуживает особенного внимания такой тип коммуникации, при которой суверен навязывает подотчетному населению нормативные требования, приемлемые не для всех. Очевидно, что в любом государстве не все страты общества признают статус правителя и не все разделяют его представления о сущем и должном. В каждом государстве действуют институты нормотворческой деятельности, которые не в состоянии гарантировать соблюдение (разнообразных и подчас противоречивых) интересов всех социальных меньшинств и оппозиционно ориентированных сообществ.

Наиболее подробно в исторической перспективе разработаны темы собственности: права владения, пользования и распоряжения вещами, неимущественными правами, сервитутами и т. и. Взаимное признание собственниками прав на вещи предполагает развитие идей договора, товарного обмена, виндикации и других форм защиты прав собственника от притязаний несобственников. Каждый отдельный договор субъектов предполагает не только всеобщую правовую связь всех со всеми, но и наличие юридических механизмов, обеспечивающих исполняемость взаимных обязательств. Развитие международных экономических связей, политические и финансовые монополии, неравномерный технологический прогресс приводят к неэквивалентному товарному обмену и произволу в отношении слабозащищенных субъектов. Защиту интересов некоторых страт в полной мере могут обеспечить только принудительные меры со стороны государства.

Общечеловеческая тенденция к солидарности и равноправию индивидов нашла историческое отражение в идеях социализма и коммунизма. «От каждого по способности, каждому – по труду», – демократический принцип, используемый не только сторонниками социалистического способа производства, но и большинством работодателей во всем мире. Однако социалистическая идея столкнулась с неравенством интеллектуальных способностей и антропологических свойств человеческих организмов, не говоря уже о социальных особенностях классов, территориальных и образовательных градациях региональных элит, субъективных амбициях вождей, корпоративных интересах силовых структур.

Право регулирует систему общественного разделения труда, опосредует процессы отчуждения результатов деятельности индивида. Л. И. Спиридонов еще в монографии 1973 года обращал внимание на снижение роли ординарного человека, который становится «винтиком» в механизме всеобщего коммунистического строительства, писал об актуализации обезличенности человека: «индивид становится носителем определяемой обществом функции. В свою очередь, право превращается теперь в средство оценки деятельности людей с точки зрения ее соответствия социальной функции индивида-деятеля. В этой своей функции право выступает как мера, то есть как единство абстрактного права и неправа»[55]55
  Спиридонов Л. И. Социальное развитие и право. С. 53.


[Закрыть]. Осознанно или незаметно для себя «индивид оказывается включенным в систему производственных отношений и становится общественно определенным индивидом… Все это предполагает изменение характера субъективного отношения индивида к своей деятельности. Теперь это поступки члена коллектива владельцев. Тот, кто действует, обязан сообразовывать результаты своих действий с потребностями социального целого. Только отвечающий этому требованию поступок – правомерен»[56]56
  Там же.


[Закрыть].

Человек утрачивает свою субъектность, по мере приближения к коммунизму он становится пассивной частью государства, – объектом, – его социализация подразумевает включение в систему общественных отношений и наделение социальными свойствами согласно утвержденному сувереном плану. Индивидуальные черты личности растворяются в коллективных интересах, социализация «воспроизводит людей как членов общества, как персонификаций экономических функций, как членов класса, как граждан и субъектов права, т. е. в таких общественных определениях, которые выражают принадлежность человека к социально-оформленному коллективу»[57]57
  Там же. С. 60.


[Закрыть]. В означенной парадигме новые социальные свойства индивида уже не обусловливаются его особенностями природного происхождения: полом, кодом ДНК, индивидуальными интересами, личным счастьем.

Л. И. Спиридонов, вслед за К. Марксом и Ф. Энгельсом, в эпоху расцвета социалистического права говорит о новом основании бытия человека – общественном производстве, где индивиды исторически объединились на рынке для обмена продуктов, произведенных ими. Социальным оптимизмом с ноткой юридической настороженности пронизаны завершающие строки одной из его книг: «Социализм постепенно создает человеку условия для проявления всех таящихся в нем способностей, делая мерилом социальной ценности индивида его деятельность. Вещи перестали быть непременными посредниками в отношениях между людьми, и потому имущественное положение и институт наследования утратили свое значение решающих факторов социального продвижения. Социальное положение людей впервые начинает совпадать с тем, кто они суть, на что способны и что делают. Все это закладывает основу для коммунистического равенства, для окончательного разрешения противоречий между человеческим родом и обществом и, стало быть, для возвращения сущности человека к нему самому. Отношения между людьми и общественные отношения совпадут. Но в таком случае человечество перестанет нуждаться и в праве как средстве социального регулирования»[58]58
  Там же. С. 204.


[Закрыть].

Сегодня, преодолев почти четверть XXI века, мы констатируем неудачу теоретиков права, обосновавших практическую возможность перехода общества от социализма к коммунизму. Советский народ как прокламированная новая человеческая общность, после семидесяти лет мучительного строительства социализма, после нескольких лет хаотичной «перестройки» и несправедливой приватизации общественной собственности, – вернулся к капиталистическому типу производства в его государственно-монополистической форме. Постсоветскому этапу развития государственности соответствует гибридный правопорядок, сочетающий черты социалистического реализма, партийного строительства и капиталистической эксплуатации.

Исследования правового реализма сталкиваются с методологическими трудностями, производными от неодинакового понимания реализма в гуманитарных науках. Изучая современный реализм, необходимо дифференцировать философское, политологическое и юридическое понимание этого феномена. Реализм как явление не имеет общепринятой дефиниции, развивается в различных направлениях человеческих знаний как соотношение феноменов, терминов, фактов объективированной действительности в устанавливаемых исследователями закономерностях.

Философский реализм в целом утверждает существование теоретических объектов, вводимых научными концепциями, формирует методологические основы для их развития и внедрения в массовое использование. Реалистический подход позволяет исследовать ненаблюдаемые феномены наравне с объектами, существующими в природе.

История развития реалистической философии наполнена спорами реалистов с номиналистами, реалистов с идеалистами, реалистов с моралистами и т. д. С точки зрения реализма мир вокруг нас существует независимо от наших представлений о нем. Сущее бытие опредмечивается его исследователями, которые декларируют, что способны правдиво воспроизвести действительность в ее типических чертах.

Эпистемологический реализм видит мир познаваемым через наш чувственный опыт, при использовании которого мы имеем возможность познать все объекты окружающего мира. Предполагается, что вырабатываемые человеком понятия существуют в реальности, на них можно опираться для построения дальнейшей картины мира. Адекватное отображение действительности в описательных актах позволяет использовать результаты ее познания неопределенным кругом лиц, – можно ознакомиться с оригинальными текстами познающих авторов, чаще всего являющихся научными трудами, – и строить на их основе дальнейшие интеллектуальные и практически-ориентированные конструкции. По мнению сторонников реалистического подхода может существовать одновременно несколько несовпадающих мнений, в результате чего соотношение научных теорий с реальностью будет неодинаковым.

Наивным реализмом принято обозначать позицию, основанную на здравом смысле, прокламирующем обоснование повседневных практик достижениями научных теорий. При этом в современном мире существует возможность обосновать прямо противоположные тенденции со ссылкой на авторитетные теории. Например, научный коммунизм на протяжении многих десятилетий преподавался в качестве учебной дисциплины во всех высших учебных заведениях СССР. Для студентов юридических специальностей знанию этого предмета придавалось особое значение, неудовлетворительная оценка лишала возможности получить диплом о высшем образовании. Многим из читателей книги пришлось убеждать экзаменаторов в научности тезисов о постепенном отмирании государства, об исчезновении классов, о капитализме как основном источнике преступности, об искоренении преступности при коммунизме, – и о прочих государственно-правовых аспектах научного коммунизма. Очевидно, что научность коммунистической доктрины развития общества опровергнуто историческим опытом человечества, что не лишает ее идеологического и политико-правового значения.

Разнообразные концепты номинируются как научные по признаку стремления к постижению истины, имманентному обоснованию предмета и методов. Но нередко упускается из виду то, что научная обоснованность гуманитарных (в т. ч. юридических) теорий должна проверяться практикой, подтверждающей существование изначально ненаблюдаемых сущностей. Приближение к истине как цель может считаться достигнутой, если референтное сообщество будет в состоянии наблюдать реально существующие правовые явления в постулатах рассматриваемой теории. Необходимыми условиями становится синхронизация понятийного аппарата между исследователями и их адептами, терминологическая последовательность, объясняемость на уровне разумного обывателя. Соответствие текстов действующим закономерностям и успехи в обосновании методологического инструментария упрощают принятие новых юридических доктрин. Рациональные логические обоснования, релевантные примеры из практики, сравнение с аналогичными исследовательскими направлениями в других государствах, – способствуют принятию новаторских выводов.

Критика реализма развивалась в дискурсах тезиса неопределенности Уилларда Куайна, который в широком смысле скептически относился к возможности перевести идеи с языка одного человека на язык другого[59]59
  См. подробнее: Quine W. Word and Object. N. Y.; L., 1960.


[Закрыть]. «Согласно Куайну, значения, понимаемые как некоторые идеи, выражаемые языковыми образованиями, не обладают объяснительной силой, а понимание перевода (интерлингвистической синонимии) как сохранения одного и того же смыслового содержания есть заблуждение. Он утверждает, что “нет оправдания для сопоставления лингвистических значений, разве только в терминах предрасположенностей людей к открытой реакции на социально наблюдаемые стимуляции”. Соответственно язык характеризуется им как комплекс предрасположенностей к речевому поведению. Так возникает поведенческая концепция языка и связанная с ней гипотеза о неопределенности перевода. Следовательно, основной тезис гипотезы утверждает, что на основе поведенческих критериев (свидетельств) не существует никакого способа установления перевода уникально»[60]60
  Самсонов В. Ф. К анализу гипотезы Куайна о неопределенности перевода // Тетради переводчика. Вып. 16. М., 1979. С. 22.


[Закрыть].

Лингвистические ограничения и разночтения, а также субъективные составляющие научных феноменов могут ставить под сомнение саму возможность создать достоверное знание в гуманитарной сфере. Любое описание правовой реальности может не соответствовать действительности в полной мере, поскольку реальность правопорядка конструируется акторами силы на основе конвенций, а исследователям не всегда удается договориться даже о единстве терминологии, не говоря уже о согласованных выводах.

Очевидно, что значительная часть реальности не зависит от юридических доктрин и развивается самостоятельным путем. Выводы об истинности или ложности теоретических концепций и практических решений во многом зависят от используемых в исследованиях установочных концептов, которые не совпадают во времени, пространстве и по кругу лиц с конвенциональными подходами оппонирующих моделей социумов.

Онтологические обоснования редко приводятся в юридических исследованиях, но рассмотрение реалистического типа правопонимания в социологической парадигме требует философского анализа. Приведу еще одну дефиницию философа: «Реализм – это мировоззрение, содержащее убеждение в существовании реальности вне субъекта, это вера в существование внешнего мира, это и система философских построений, в которых анализируются различные представления о реальности с учётом и научных наработок. В эпистемологии реализм трактуют иногда как убеждение в том, что все свойства объекта присущи ему до всякого измерения»[61]61
  Черникова И. В. Трансформация представлений о реальности в науке и философии // Гуманитарный вектор. Философия. 2014. № 2 (38). С. 80.


[Закрыть].

Можно предположить, что «измерение» объекта профессиональными наблюдателями, в том числе философами права, позволяет отразить грани явления, невидимые обывателю. И. В. Черникова, как и многие другие философы, понимает под реализмом мировоззрение, предполагающее существование внешней относительно субъекта реальности. Она подчеркивает, что «спектр модусов реальности может быть весьма широк: от бытия идеальных сущностей до бытия предметов, естественных тел. В традиционном толковании реальность понимается как вещность (реальность – от лат. res – “вещь”). Одно из первых философских значений реальности – реальность как явление, явленность чего-либо. Например, у стоиков реальность есть явление “нечто”. В зависимости от “нечто” в дальнейшем свой особый смысл обрели субъективная реальность, объективная реальность, реальность в научном смысле, идеальная реальность, виртуальная и актуальная реальность. Реальность означает объективное существование, но дана она в чувственном восприятии или в мышлении. То, что не воспринимается, не может быть помыслено, то не явлено и как реальность отсутствует. Реальность – то, что дает пищу воображению, а не само воображение. В этом смысле реальность – антипод воображения»[62]62
  Там же.


[Закрыть].

По мнению Ю. В. Смирнова «реализм есть не просто метод описания бытия, который предполагает адекватное его отображение во всех фундаментальных свойствах, но склонен к трансцендированию за пределы чувственной данности. Базируясь на противопоставлении конечного индивида и бесконечного мира, реализм предполагает критику обыденного сознания, считающего мир уже данным в изначальном восприятии, и идеализма, полагающего, что предмет не дан мышлению, а задан им. Критикуя субъективизм и неполноту чувственного познания, беря на вооружение только общезначимый метод, реализм, тем не менее, сталкивается с проблемой доскональной атрибуции реальности, не будучи способным окончательно преодолеть пропасть между субъективным восприятием, опытом и самодостаточной реальностью. Данный момент приводит к существованию многочисленных разновидностей реализма (которые будут также нами рассмотрены), предлагающих различные подходы к определению реальности и методы ее постижения. Это заставляет познающий субъект опираться на “дополнительные языки описания”, помогающие достроить не данную в наглядном представлении реальность»[63]63
  Смирнов Ю. В. К вопросу о реализме и его интерпретациях // Труды Нижегородского государственного технического университета им. Р. Е. Алексеева. 2012. № 3(96). С. 295.


[Закрыть].

Реализм в философии представлен многочисленными концепциями, постулирующими относительную независимость предмета познания от сознания исследователей и их деятельностных актов. Несмотря на различные типы противопоставления субъекта и объекта познания, общим для реалистической эпистемологии является соответствие знания предмету исследования. С одной стороны, мир познаваем и научные закономерности имеют значение для практической деятельности; с другой стороны, каждая реальность может иметь несколько вариантов описания. Несходство трактовок реальности основано на неодинаковых методах познания и субъективных особенностях самих исследователей.

Общими чертами всех реалистических концепций можно считать онтологические статусы материальных и идеальных объектов. Независимо от интеллектуальных качеств субъекта, он будет вынужден признать существование права и сможет познать действующую в его отношении нормативную систему. «Внутренняя реальность» узника тюрьмы, оспаривающего справедливость приговора, может не совпадать с мнением судьи, вынесшего этот приговор на основании установленных «фактов реальности». Родственники осужденного, его защитник, прокурор, сотрудники пенитенциарного учреждения, потерпевший, сочувствующая публика и прочие референтные сообщества будут навязывать свои представления о реальности преступления в дискурсах собственных интерпретаций фактов и практикуемых ценностей. Интенционально окрашенные аргументы нескольких сторон столкнутся с неумолимостью текста судебного решения, вступившего в законную силу и подлежащего исполнению.

Проблема соотношения субъекта и объекта познания умножается на различные варианты реалистических подходов. Концептуализация реальности приобретает интенциональный окрас в зависимости от типа правопонимания интерпретатора. Еще одна современная философская дефиниция говорит о том, что «реализм – это направление, признающее находящуюся вне сознания реальность, которая истолковывается либо как бытие идеальных объектов, либо как объект познания, не зависимый от субъекта. В исторических своих формах он получил свое бытие в естественно-научном материализме, теории отражения, позитивизме…»[64]64
  Там же. С. 288.


[Закрыть].

С точки зрения неореалиста идеальные объекты (мифы, презумпции, страхи, заблуждения), возникшие из субъективного опыта индивида, не менее реальны, чем материальные предметы: нормативный акт, приговор, карцер следственного изолятора и т. и. Согласно идеям неореализма, материальные и идеальные объекты открываются наблюдателю в акте восприятия, здесь мы видим элементы радикального эмпиризма, при котором трудно различить отношение наблюдателя к объекту с объективными характеристиками самого предмета наблюдения. Чувственные рецепторы исследователя могут оказаться нетождественно настроенными, что исказит его восприятие материальной и/ или интеллектуальной реальности.

Апелляция к здравому смыслу, разумному поведению, рациональному выбору, истинному знанию и т. и. – не имеет научной перспективы, если собеседники не придерживаются общих философско-правовых взглядов. Если наивные реалисты склонны отождествлять сущность вещи с ее метафизическим образом, то наивный реализм прокламирует сходство познающего и объекта познания, – реальный мир воспринимается непосредственно, он таков, каким его осознает наблюдатель. Реальность соответствует представлению о ней, несмотря на своеобразный опыт и специфические задачи каждого оценивающего индивида. Между реальностью и ее интерпретатором нет посредника.

Мы понимаем, что образ формируется из эмпирических и логических фрагментов, но не все объекты могут быть эмпирически наблюдаемы, а для логического анализа требуется не только достаточное количество информации, но и методологические знания. Всегда может возникнуть ситуация, в которой наивный реалист не имеет методологических навыков для логического анализа и синтеза, а его чувственные способности не позволяют осуществить качественные эмпирические тесты. Познание реальности нельзя сводить к нарративам и творческому воображению.

Критический реализм предполагает, что факты реальности могут не совпадать с теоретическим конструктами. Этот вариант реализма постулирует существование реального мира, но предполагается, что объект может оказаться другим по сравнению с нашими представлениями о нём. Существует строгая версия критического реализма, согласно которой ни одна из структур реального мира не соответствует представлениям о ней. В качестве посредника между предметом познания и субъектом может выступать метод, позволяющий верифицировать действительные признаки предмета, отделив их от несущественных.

Критический реализм, отрицая основоположения неореализма, допускает нетождественность (несоответствие) интеллектуальных выводов фактическому статусу предметов и явлений, а также не требует методического посредничества между субъектом и объектом. Реальность может существовать независимо от познающих ее субъектов, из этого прямо следует, что субъект познания, объект исследования и образ этого объекта могут следовать неодинаковым методологическим скриптам. Обсерватор уверен, что получает знание именно об объектах, которые после уяснения их содержательных и сущностных черт становятся частью его сознания. В итоге, например, у свидетеля описание фактов и правоотношений может основываться не на их действительных качествах, а на их переработанном отражении, с учетом искажающих факторов. Здесь источником знания об объекте будет уже не действительность, а сознание, окрасившее факты в интенциональную палитру признаков. Женщина, возненавидевшая мужа своего, может необъективно оценить его действия при купании дочери, заявив суду об избыточной эротичности манипуляций с эрогенными зонами ребенка. Так сложилось, что в парадигме критического реализма выводы познающего субъекта и фактические качества объекта могут не пересекаться, воображение исследователя уведет его в метафизические дебри и не будет иметь онтологического статуса.

Существует направление гипотетического реализма, сторонники которого предполагают наличие реального мира, его частичную познаваемость и проверяемость, основанную на психологической очевидности[65]65
  См., напр.: Фоллмер Г. Эволюционная теория познания: врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки. М., 1998.


[Закрыть]. Дескриптивная особенность человеческого языка не всегда позволяет из содержания сообщения сделать вывод о действительности или недействительности этого заявления. Терминологическая несогласованность и контекстуальные различия могут лишить диалог рационального смысла, если собеседники не согласуют понятийный и методологический аппараты. Необходимо учитывать контингентность каждого исследования, действительного лишь для того времени, в тех особенностях правопорядка, в том референтном сообществе, где функционировал автор. Поэтому выглядит неубедительно обоснование современной юридической идеи ссылкой на философское произведение исследователя, создавшего свою концепцию, например, в Германии или Франции позапрошлого века. Мир настолько стремительно меняется, что даже при сохранении антропологической основы человека характер его социальных связей и интенсивность правовых воздействий имеет поколенческие различия.

Л. И. Спиридонов не соглашается с возможностью адекватного определения соотношения содержания и формы права только при помощи философских категорий. По его мнению, необходимо такое применение материалистической диалектики, при котором правовые явления теоретически воспроизводятся в понятиях собственно юриспруденции. Он доказывает, что «совокупность юридических категорий в онтологическом аспекте есть само право, а в логическом – описывающая и объясняющая его теория. Однако сказанного недостаточно ни для ответа на вопрос, каким образом должны быть вычленены эти категории из живой ткани социальной действительности, ни для решения задачи о последовательности их расположения в системе, обеспечивающей адекватность воспроизведения исследуемого предмета в его целостности»[66]66
  Спиридонов Л. И. Социальное развитие и право. С. 40.


[Закрыть].

Реальное существование права как относительно самостоятельного феномена предопределяет особенности именно правовых категорий, их спецификацию от понятийного аппарата общей философии. «Качество и количество права, его содержание и форма, сущность и явление и т. д. не могут быть выведены “прямо” из одноименных философских категорий. “Непосредственно” юридические категории выражают лишь диалектику самого предмета юриспруденции. Но поскольку право – “часть” мира, сторона общества как целого, они в то же время являются частными случаями диалектики вселенной. Иными словами, когда предмет юридической науки рассматривается как относительно самостоятельный феномен, категории правоведения выступают как выражение диалектики права. Когда же предмет юриспруденции еще не выделен, и ее объектом выступает общество как нечто, пока лишенное каких бы то ни было правовых определений, диалектика предмета юридической науки сама превращается в частный случай диалектики общественного развития – предмета исторического материализма. Наконец, если общество еще не вычленено в качестве предмета исторического материализма и его объектом выступает мир без всяких социологических определений, диалектика социального развития становится частным случаем диалектики вселенной – предмета марксистской философии в целом»[67]67
  Там же. С. 39.


[Закрыть].

По мнению Л. И. Спиридонова юридические категории выражают объективную диалектику мира, диалектику как логику и гносеологию лишь через диалектику права и диалектику всемирной истории. Он обоснованно писал о невозможности определения содержания и формы права лишь при помощи философских категорий содержания и формы, поскольку правовые явления воспроизводятся в понятиях собственно юриспруденции[68]68
  Там же. С. 40.


[Закрыть]. Неодинаковое восприятие права философами и юристами сохранилось до нашего времени, несмотря на снижение роли марксистской идеологии в деятельности современных исследователей.

Важным элементом юридически значимого сообщения является его цель, – вспомним о тысячах диссертаций на темы, обосновывающие коммунистический путь человечества. Насколько реальным окажется предмет исследования и в чем заключается задача автора. Обман, пропаганда, обоснование ложного сознания, критика оппонентов (например, «жестокого мира капитализма» – в текстах социалистических идеологов) – суть задачи многих философских и юридических текстов. Реалистическая установка дает не только онтологическое обоснование, но и мировоззренческую установку, и методологические инструменты, позволяющие установить закономерности, доказать наличие причинно-следственных связей между действиями субъектов и реальным изменением правопорядка.