Текст книги "Творчество: наука, искусство, жизнь. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 95-летию со дня рождения Я. А. Пономарева, ИП РАН, 24-25 сентября 2015 г."

П. Е. Григорьев[52]52
  [email protected]


[Закрыть], И. В. Васильева[53]53
  [email protected]


[Закрыть], Д. В. Коваленко[54]54
  d. [email protected]


[Закрыть]
Сравнение особенностей интуицирования аффективно окрашенных стимулов у законопослушных и осужденных мужчин

Медицинская академия имени С. И. Георгиевского ФГАОУ ВО «КФУ им. В. И. Вернадского» (Симферополь)

ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет» (Тюмень)

Теоретические положения. В экспериментах Д. Бэма (Daryl Bem) было введено представление об аномальном ретроактивном влиянии некоторых будущих событий на актуальные реакции человека (в виде выбора действия, вербального отклика, неосознаваемой физиологической реакции). Также Д. Бэмом было предложено рассматривать два феномена: предвидение и предчувствие будущих событий, которые невозможно было бы получить через любые известные процессы передачи информации. В рамках экспериментов с аффективно-окрашенными изображениями Д. Бэмом было установлено, что испытуемые-женщины с большей частотой предвидели негативно эмоционально окрашенные изображения, а мужчины – эротические изображения, нежели женщины (D. J. Bem, 2011). Эротические стимулы как провокаторы «приближения» к объекту, и стимулы с отвратительными сценами как провокаторы «избегания» объекта являются обращением к базовым потребностям человека, поэтому можно предположить их важную и эволюционно закрепленную роль в актуализации работы интуиции, если под интуицией в данном случае понимать механизм переработки информации о физически нелокальных личностно и/или биологически значимых событиях посредством совокупности психических процессов и воспроизведения в продуктах сознания, деятельности или поведении (Васильева, Григорьев, 2014).

Подтверждение общего положения о существовании прекогниции/предчувствия было показано в метаобзоре 90 экспериментов (D. J. Bem et al., 2014), которые с модификациями или без таковых повторяли эксперименты Д. Бэма. Несмотря на то, что работы Д. Бэма и его соавторов вызвали критику ряда скептиков, гипотеза о существовании прекогниции/интуиции заслуживает внимания и проверки на группах, обладающих полярными социальными характеристиками и с учетом социального контекста.

В настоящем исследовании проверялось предположение относительно того, существуют ли различия в предпочтениях выбора между тремя типами изображений: эротическими, нейтральными и негативно окрашенными у мужчин, осужденных за насильственные преступления и у законопослушных мужчин. Было выдвинуто предположение о том, что наиболее предпочитаемыми в группе осужденных будут эротически окрашенные изображения, вследствие того, что сексуальная потребность осужденных, как правило, фрустрирована. Группу законопослушных мужчин изначально полагали контролем, относительно выборов, которых мы не делали априорных предположений. В качестве стимульного материала использовались изображения базы IAPS (International Affective Picture System for adults) и звуки базы IADS (International Affective Digital Sounds); соглашение на использование которых для научных исследований было получено непосредственно от авторов. Стимульные изображения были отсортированы по содержанию и уравновешены по показателям валентности (Valence), возбуждения (Arousal), контроля (Dominance): парная эротика (на изображении мужчина и женщина); нейтральные (на изображении предметы вне контекста, как то пуговица, стол, стул, не актуализирующие базовых потребностей в пище, сексе, безопасности); негативные (например, сцены с рвотой, фекалиями, грязью, как правило, вызывающие брезгливость, отторжение).

Экспериментальная процедура. Для исследования прекогниции/ интуиции было разработано авторское программное обеспечение – тест «Антиципация аффективных стимулов» (идея П. Е. Григорьев, И. В. Васильева, программист-разработчик А. А. Таратухин). На экране компьютера предъявлялись две одинаковые карты рубашками вверх. Под одной из карт всегда скрывалось изображение, под другой – серый фон, при этом генерация случайного события происходила после нажатия испытуемым на клавишу случайным образом согласно сумме миллисекунд системного времени, считываемого после стохастически неопределенной задержки, следующей за кликом мышью.

Инструкция испытуемому звучала следующим образом: «Вам будет предложены три категории изображений – эротические, нейтральные и негативные. Вам необходимо в каждой пробе выбирать ту карту, чье скрытое изображение Вас привлекает. Испытуемый, по итогам каждой пробы, видел либо выбранное им изображение, либо серый фон. Испытуемый после предъявления ему выбранного изображения или серого фона мог кликом мыши сменить изображение на следующую пару карт». Между сменой и возможностью последующего выбора была выставлена временная задержка в 5 секунд для того, чтобы несколько нивелировать воздействие предыдущего стимула на эмоциональную сферу испытуемого перед последующим выбором, что, впрочем, не должно было повлиять на усредненные результаты вследствие случайности последовательности типов изображений. Всего предъявлялась последовательность из 150 стимулов (по 50 изображений каждой категории). Экспериментальная процедура длилась в течение порядка 25–35 минут, в зависимости от продолжительности времени выбора и созерцания испытуемыми изображений или серого фона. Каждый тип показываемого изображения (эротическое, нейтральное, негативное, серый фон при неугадывании изображения) сопровождался при показе соответствующим по эмоциональной оценке звуком из базы IADS, для того, чтобы создать более яркую стимульную среду для испытуемого и подключить слуховую модальность к ситуации интуицирования.

Выборка. Общая численность – 80 человек, из них 40 мужчин в возрасте от 25–35 лет, осужденных за насильственные преступления (убийства, разбой) и отбывающие наказание в колонии строгого режима; 40 законопослушных мужчин, характеризующиеся просоциальным поведением.

Результаты и обсуждение. Наиболее выбираемая осужденными-мужчинами категория изображений – негативные. Было проведено выявление тренда для упорядоченных градаций (двусторонняя критическая область, переменные принимают два уровня значений, Chisquare=6,02, число степеней свободы k=1, выявлен тренд p=0,014). В целом по группе осужденных наблюдается значимый тренд убывания выборов от негативных изображений к эротическим через нейтральные. Неосознаваемый выбор эротических изображений совершается значимо реже ожидаемых 50 % (47,4 %, р=0,021 по биномиальному критерию), что возможно объяснить фрустрированной сексуальной потребностью и стремлением избежать ее актуализации.

Для группы законопослушных мужчин также было проведено выявление тренда для упорядоченных градаций (двусторонняя критическая область, переменные принимают два уровня значений, Chisquare=5,93, число степеней свободы k=1, выявлен тренд p=0,015). В целом по группе законопослушных наблюдается значимый тренд убывания выборов от негативных изображений к эротическим через нейтральные. В этом проявляется сходная тенденция с осужденными мужчинами. Неосознаваемый выбор негативных изображений совершается значимо чаще ожидаемых 50 % (52,7 %, р=0,017 по биномиальному критерию). Следует отметить, что у осужденных так же отмечается некоторое статистически незначимое превалирование выборов изображений с негативно окрашенными изображениями (51,3 %). Возможно, эти тенденции связаны с витальной необходимостью предварительно выделять из контекста принуждающие к избеганию ситуации, чтобы затем иметь возможность, путем переработки информации, с ними справляться, что согласуется с биологическим смыслом антиципации и опережающего реагирования, свойственного организмам.

Сравнение доли для двух групп (неосознаваемый выбор эротических или негативных изображений). Использовалось угловое преобразование Фишера (с учетом поправки Йейтса). Двусторонняя критическая область. T=3.32, число степеней свободы k=3967. Выявлено отличие на уровне значимости p<0.001. Таким образом, наблюдается различие в 5,3 % между частотой неосознаваемых выборов негативных стимулов законопослушными мужчинами и частотой неосознаваемых выборов эротических стимулов осужденными мужчинами.

Посредством кластерного анализа методом К-средних испытуемые-осужденные были проклассифицированы на три группы (по результатам древовидной классификации и по анализу дисперсии в методе К-средних), в зависимости от типов выборов изображения стимульных категорий: 1) преимущественно выбирающие негативные изображения и вытесняющие эротические (45 % испытуемых); 2) преимущественно выбирающие эротические изображения и «вытесняющие» негативные (15 % испытуемых); 3) в равной мере «вытесняющие» все типы изображений (40 % испытуемых) – контринтуитивные испытуемые. Законопослушные испытуемые также распределились на три группы следующим образом: 1) в целом высоко интуитивные по всем типам изображений, но с превалированием выборов негативно окрашенных стимулов (50 %); 2) испытуемые с превалированием выборов нейтральных и «вытеснением» эротических стимулов (22,5 %); 3) в равной мере «вытесняющие» все типы изображений (27,5 %) – контринтуитивные испытуемые. Заслуживает внимания обстоятельство, что среди заключенных все же выявились, вопреки общей тенденции, 15 % испытуемых, у которых выборы эротических изображений преобладали (59,7 % против 50 % ожидаемых).

* * *

Васильева И. В., Григорьев П. Е. Интуиция: от противоречивости теоретических объяснений к методологии доказательного эмпирического исследования // Вестник ТюмГУ, 2014. 9. Педагогика. Психология. С. 189–195.

Daryl J. Bem. Feeling the Future: Experimental Evidence for Anomalous Retroactive Influences on Cognition and Affect // Journal of Personality and Social Psychology. 2011. V. 100. P. 407–425.

Bem D. J., Tressoldi P., Rabeyron T., Duggan M. (2014). Feeling the Future: A Metaanalysis of 90 Experiments on the Anomalous Anticipation of Random Future Events [Under Editorial Review]. URL: http://www.dbem.ws/FF%20Metaanalysis%206.2.pdf.

В. Г. Грязева-Добшинская, Ю. А. Дмитриева[55]55
  [email protected]


[Закрыть]
Креативные и мотивационные аспекты инновационного лидерства менеджеров

Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет) (Челябинск)

Инновационное лидерство менеджеров связано с проведением изменений в организациях и характеризуется особенностями управленческой деятельности на разных этапах внедрения инновационных проектов (Дафт, 2007).

Для эмпирических исследований инновационного лидерства и влияния лидерства на обеспечение инновационных и организационных изменений наиболее перспективной является теория трансформационного и транзакционного лидерства (Дж. П. Канджеми, 2007; Грязева-Добшинская, 2010, 2014; Глухов, 2013).

Многочисленные исследования достаточно точно определяют эти понятия. Трансформационный стиль лидерства подразумевает наличие у человека харизматичности, вдохновляющей мотивации, направленности на проведение изменений, стремления развивать у последователей креативность и склонность к инновациям. Транзакционный стиль лидерства подразумевает наличие у человека стремления к сотрудничеству, способности договариваться и основывается на умении взаимодействовать с окружающими (Avolio, 1999).

В нашем исследовании инновационного лидерства менеджеров промышленных предприятий выявлена необходимость выраженности и трансформационного, и транзакционного лидерства для эффективной реализации инновационных проектов (Грязева-Добшинская, 2007; Дмитриева, 2014). Выявленные особенности проявления инновационного лидерства у менеджеров российских предприятий задают необходимость валидизации теста MLQ B. Bass, B. Avolio, предназначенного для психологической диагностики структурных компонентов лидерства.

Цель исследования: для подтверждения критериальной валидности исследовать взаимосвязь показателей опросника MLQ B. Bass, B. Avolio с показателями креативных ресурсов теста Г. Роршаха и показателями структуры мотивации достижения методики ТАТ Х. Хекхаузена на выборке менеджеров российских предприятий.

Методики исследования. Для психологической диагностики структуры лидерства использовался опросник MLQ B. Bass, B. Avolio (Avolio, 1999). Опросник включает 5 шкал трансформационного лидерства; 4 шкалы транзакционного лидерства и 3 шкалы самооценки эффективности лидерства. Для психологической диагностики креативных ресурсов менеджеров использовался тест Г. Роршаха (Роршах, 2003). На основе факторного исследования показателей теста Г. Роршаха (Klopfer, 1995) для анализа креативных ресурсов менеджеров выбраны показатели оригинальности (Or), интеллектуальной инициативы (ΣM), психофизической активности (FM, m) и эмоциональной реактивности (ΣC). Для психологической диагностики мотивационных аспектов менеджеров применялась проективная методика ТАТ Х. Хекхаузена (Собчик, 2002). Для анализа мотивационных ресурсов менеджеров использовались показатели мотивации «надежды на успех» (НУ) и «избегания неудач» (ИН), а также показатели «Общей мотивации достижения» (ОМ) и «чистой надежды» (ЧН).

Выборка исследования. В исследовании приняли участие 375 менеджеров различных промышленных предприятий Уральского региона.

Взаимосвязь показателей опросника MLQ B. Bass, B. Avolio с показателями креативных ресурсов теста Г. Роршаха и показателями структуры мотивации достижения методики ТАТ Х. Хекхаузена исследовалась с помощью корреляционного анализа Спирмена (таблицы 1–3).

По выборке исследования выявлено, шкалы трансформационного лидерства имеют прямые взаимосвязи с показателями интеллектуальной инициативы и психофизической активности теста Г. Роршаха, и обратные взаимосвязи – с показателем оригинальности; шкалы самооценки эффективности лидерства имеют прямую взаимосвязь с показателем интеллектуальной инициативы, и обратную – с показателем оригинальности (таблица 1).

Эти взаимосвязи шкал трансформационного лидерства опросника MLQ и показателей креативных ресурсов теста Г. Роршаха более выражены у 2 подгрупп менеджеров: с интроверсивным (таблицы 1–2) и амбиэквальным типом переживания (имеют более высокие значения коэффициентов корреляции и уровень значимости).

У менеджеров с интроверсивным типом выявлены прямые корреляционные взаимосвязи шкал трансформационного и транзакционного лидерства с показателями интеллектуальной инициативы и эмоциональной реактивностью (таблица 2). У менеджеров с амбиэквальным типом переживания обнаружены значимые взаимосвязи шкалы транзакционного лидерства и шкал самооценки эффективности лидерства с показателем эмоциональной реактивности.

Таблица 1

Взаимосвязь показателей многофакторного опросника лидерства MLQ B. Bass, B. Avolio и показателей теста Г. Роршаха (на всей выборке менеджеров)

Таблица 2

Взаимосвязь показателей многофакторного опросника лидерства MLQ B. Bass, B. Avolio и показателей теста Г. Роршаха (у менеджеров с интроверсивным типом переживания)

Наименьшее количество значимых взаимосвязей шкал опросника MLQ с креативными ресурсами по тесту Г. Роршаху выявлено в 2 подгруппах менеджеров: с экстратензивным и коартивным типом переживания.

Полученные результаты свидетельствуют о более высокой выраженности взаимосвязи шкал MLQ с показателями креативных ресурсов по тесту Г. Роршаха у менеджеров с творческими типами переживания: интроверсивным и амбиэквальным (Роршах, 2003).

На основе корреляционного анализа взаимосвязей шкал MLQ с показателями ТАТ Х. Хекхаузена не выявлено статистически значимых результатов. Для исследования мотивационных аспектов лидерства вся выборка менеджеров была разделена на 3 группы с разным уровнем «общей мотивации достижения»: низкий (до 12 баллов), средний (от 13 до 20 баллов) и высокий (выше 21 балла).

Таблица 3

Взаимосвязь показателей опросника MLQ B. Bass, B. Avolio и показателей мотивационных тенденций методики ТАТ Х. Хекхаузена (у менеджеров с высоким уровнем общей мотивации достижения)

Только в группе менеджеров с высоким уровнем «общей мотивации достижения» выявлены прямые и обратные корреляционные взаимосвязи шкал трансформационного и транзакционного лидерства, а также самооценки эффективности лидерства со всеми мотивационными тенденциями (таблица 3): мотивацией «надежды на успех» (НУ) и «избегания неудач» (ИН), «общей мотивации достижения» (ОМД) и «чистой надежды» (ЧН).

Таким образом, выявлены многочисленные взаимосвязи практически всех шкал MLQ B. Bass, B. Avolio с показателями креативных ресурсов теста Г. Роршаха и показателями структуры мотивации достижения по методике ТАТ Х. Хекхаузена.

Данные результаты свидетельствуют о наличии креативных и мотивационных аспектах инновационного лидерства. Креативные аспекты инновационного лидерства максимально полно представлены у менеджеров с интроверсивным и амбиэквальным типом переживания. Мотивационные аспекты инновационного лидерства по показателям MLQ представлены только у менеджеров с высоким уровнем «общей мотивации достижения».

На основании проведенного исследования установлено, что опросник MLQ позволяет выявлять особенности профиля инновационного лидерства у субъектов и формировать индивидуальный стиль инновационного лидерства с учетом креативных и мотивационных ресурсов у каждого менеджера.

* * *

Глухов П. С. Стили лидерства в инновационной деятельности: феноменология и эмпирические исследования // Вестник ЮУрГУ. Сер. «Психология». 2013. Вып. 4. Т. 6. С. 53–60.

Грязева-Добшинская В. Г. Инновационное лидерство: моделирование тенденций активности менеджеров предприятия // Вестник ЮУрГУ. Сер. «Психология». 2010. Вып. 9. С. 9–17.

Дафт Р. Л. Уроки лидерства. М.: Эксмо, 2007. 478 с.

Дмитриева, Ю. А. Структура лидерства: результаты эмпирического исследования / Ю. А. Дмитриева, В. Г. Грязева-Добшинская // Вестник ЮУрГУ. Сер. «Психология». 2014. Вып. 4, том 7. С. 5–13.

Психология современного лидерства. Американские исследования / Дж. П. Каджеми, К. Дж. Ковальски, под ред. Т. Н. Ушаковой. Москва: Когито-Центр, 2007. 288 с.

Роршах Г. Психодиагностика: Методика и результаты диагностического эксперимента по исследованию восприятия (истолкование случайных образов). М.: Когито-Центр, 2003. 336 с.

Собчик Л. Н. Мотивационный тест Хекхаузена. Практическое руководство. СПб.: Речь, 2002. 16 с.

Avolio B. J. Re-examining the components of transformational and transactional leadership using the Multifactor Leadership Questionnaire / B. J. Avolio, B. M. Bass, D. I. Jung // Journal of Occupational and Organizational Psychology. 1999. P. 441–462.

Klopfer B. Development in the Rorschach Technique. New York: Harcount Brace Jovanovich, 1962. 726 p.

А. В. Губенко[56]56
  [email protected]


[Закрыть]
О механизмах трансформации смыслов в творческом мышлении

Институт психологи им. Г. С. Костюка НАПНУ (Киев)

В статье анализируются психосемантические механизмы творческой интеллектуальной деятельности, включающей в себя два противоречивых компонента – интуицию и логику. Анализ психосемантических механизмов и особенностей творческого мышления позволил выделить такие его компоненты, как семантические свертки, процессы сворачивания и разворачивания смыслов, сгущения и сжатия мысли и т. д. Анализ этих компонентов позволил определить и показать их роль на основных этапах и уровнях творческого процесса: интуитивном и логическом, сознательном и бессознательном. Создав тем самым предпосылки к более правильному пониманию глубинных механизмов творчества. А теперь расскажем о нашем исследовании подробнее.

Большое внимание вопросу активной роли неосознаваемого в творчестве уделял выдающийся советский исследователь творческого мышления Я. А. Пономарев. Он связывал бессознательное мышление с интуитивным (Пономарев, 1976). Ученый различал два типа знаний: интуитивное и логическое. Логическое знание осознанное и применяется при решении задач с опорой на уже известное знание (то есть конвергентных задач). Интуитивное знание таково, что не осознается в процессе его выработки, и интуитивное мышление вступает в действие при столкновении с дивергентной творческой задачей, для решения которой старые знания не могут быть применены. В сфере логики опыт и знания четко структурированы. В интуитивной сфере они гораздо меньше структурированы и формализованы. Знания в интуиции более неопределенны и расплывчаты, чем в дискурсивно-логическом мышлении, но более насыщены информацией. Когда решение находится на интуитивном уровне, субъекту нужно его логически выразить предоставить ему структурно-логическую форму, формализовать, перевести на дискурсивно-логический уровень (Пономарев, 1976).

Эти и другие исследования еще раз свидетельствуют об огромной роли, которую интуиция, наряду с дискурсивным мышлением, играет в креативных процессах. Здесь очень важным, на наш взгляд, является выяснение природы полисемантичности, то есть способности единицы смысла – семы – приобретать многозначность, нести в себе много смыслов, существовать, так сказать, на перекрестке многих содержательных полей, объединять большое (иногда – огромное) количество значений. В одной семе смешиваются, накладываются несколько смыслов, происходит «интерференция» смыслов, если применять физические аналогии. Именно это свойство психосемантических структур, наблюдаемое преимущественно в интуитивных состояниях психики, является основой таких феноменов мышления, как бисоциация, семантическая гибкость и т. п.

Интуитивному мышлению свойственны определенные особенности, которые совершенно отсутствуют в «обычном», традиционном формально-логическом мышлении. Понятие и другие семантические единицы, которыми оперирует интуиция, характеризуются неопределенностью, поливалентностью и многозначностью. Особенно трудно прояснить и смоделировать такое проявление интуиции из числа отмеченных выше, как полисемантичность. Полисемантичность и ее синтаксический носитель – семантическая свертка – являются фундаментом многих (если не большинства) интуитивных психосемантических процессов, поэтому выяснение сущности этого феномена и создания его приемлемой модели является, учитывая все сказанное, одной из важных задач психологии творчества.

Об огромном значении сворачивания смыслов в стихии слова и в языке говорил выдающийся российско-украинский филолог и философ языка А. Потебня. В этой связи он ввел понятие сгущения или конденсации мысли. «Поэтический образ, – писал А. Потебня, – дает нам возможность замещать массу разнообразных мыслей относительно небольшими умственными величинами… Этот процесс можно назвать процессом сгущения мысли…» (Потебня, 1990).

Введем понятие полисемантической свертки, которое, по нашему мнению, более оптимально способствует пониманию интуитивных явлений. Полисемантическая свертка характеризуется не только «сжатием» нескольких смыслов в один, что характерно также для моносемантической свертки, но и предусматривает одно – многозначное соответствие между именем и его содержанием, когда имени соответствует не одно, а несколько различных и разноплановых значений, одновременно каждому из этих значений отвечает одно и то же имя или символ (закон тождества нарушается).

На наш взгляд, полисемантическая свертка может быть той «исходной клеточкой», или единицей, порождающей класс явлений, связанных с творческими проявлениями мышления как целого. На самом деле при ближайшем анализе, как уже отмечалось, увидим, что именно такие свойства психосемантических структур, как многозначность, полисемантичность, являются основой таких феноменов творческого мышления, как переструктурирование, бисоциация, семантическая гибкость, скорость и продуктивность мышления, способность к семантическим рекомбинациям, трансформациям и мутациям, которыми так изобилует творческий процесс. Парадоксальность мышления творца («и гений, парадоксов друг»), связанная с неожиданным столкновением и совмещением несовместимых смыслов, а также алогичность, проявляющаяся в нарушении стандартных законов формальной логики, и другие нетривиальные «изломы» смыслов и нарушения привычных канонов, свойственные творческому мышлению, также связаны с «работой» полисемантических сверток.

С понятиями «свертка» и «сгущение смыслов» перекликается явление компрессионного сжатия смыслов.

Феномен сжатия смыслов во время кульминационной фазы мыслительного поиска обнаружили при проведении экспериментальных исследований творческой активности российские психологи И. Н. Семенов и С. Ю. Степанов (Степанов, Семенов, 1983), назвавшие его компрессионным сжатием.

Таким образом, и понятие сгущения смыслов, открытое более ста лет назад выдающимся филологом А. А. Потебней при исследовании языка и мышления, и результаты экспериментального исследования творческого мышления, приведшие психологов И. Н. Семенова и С. Ю. Степанова к открытию понятия компрессионного сжатия, и другие проанализированные нами исследования подтверждают правомерность применения нами понятия свертки, в частности, и полисемантической свертки, для объяснения многих феноменов творческого мышления, и, в особенности, интуитивного творческого мышления.

Подытожим основные свойства полисемантических сверток: 1. Полисемантические свертки сокращают расстояние между отдаленными ассоциациями и разнородными смыслами, не связанными очевидной логической связью. Они сжимают поле ассоциаций, кардинально уплотняют смысловые связи, буквально вкладывают смыслы друг в друга. Создавая из смыслов некое подобие голограммы с континуальным смыслом. В подобной семантической голограмме, по известному свойству всех голограмм, любая часть содержит все остальные части. Благодаря чему облегчается, разнообразится и ускоряется процесс контактов и взаимодействий между огромным количеством отдаленных, не только близких, смыслов. 2. Производят интерференцию смыслов. 3. Сокращают (редуцируют) логические операции. 4. Являются ускорителями мышления. Кардинально ускоряют процесс мышления: умозаключения и логические связи, развернутые во времени и создаваемые медленно и поэтапно поэлементным логическим интеллектом, в свертках производятся очень быстро, иногда мгновенно. 5. В полисемантических свертках, если обобщить свойства, связанные со сжатием семантического пространства и ускорением семантического времени (см. п. 1, 3, 4 и 6 данного перечня) происходит радикальное сжатие пространственно-временных рамок мышления. 6. Ускоряют понимание и восприятие смысла, закодированного в информационных сообщениях и текстах. 7. Полисемантические свертки выводят семантические блоки и структуры из поля вербализированного проговариваемого и осознанного мышления. Связаны с безотчетным мышлением и пониманием. 8. Обеспечивают продуктивный катализ творческих синтезов, комбинаций и трансформаций смыслов. Это происходит благодаря ускоренному сочетанию всех возможных семантических связей, модальностей и позиций между собой (за счет кардинального уплотнения смыслов в свертке – см. п. 1). В процессе такого сочетания и ускоренного рекомбинирования устанавливаются новые валентные смысловые связи и возникают замкнутые смысловые цепи с образованием реле-эффектов (понятие «реле-эффект» введено В. А. Моляко (Моляко, 1983).

Выводы

Таким образом, мы увидели, что полисемантические свертки играют значительную роль в основных процессах творчества и являются одним из основных психосемантических творческих интеллектуальных механизмов.

* * *

Губенко А. В. О механизмах функционирования смыслов в творческом мышлении // Горизонты образования (Севастополь). № 3. Т. 1 (42). 2014. С. 31–39. 1 д. а.

Моляко В. А. Психология решения школьниками творческих задач. К.: Рад. школа, 1983. 94 с.

Пономарев Я. А. Психология творчества. М.: Педагогика, 1976.

Потебня А. А. Теоретическая поэтика [сост. А. Б. Муратов]. М.: Высшая школа, 1990. 344 с.

Семенов И. Н. Рефлексия в организации мышления в творческом саморазвитии личности // Вопросы психологии / С. Ю. Степанов, И. Н. Семенов. 1983. № 2.