Текст книги "Творчество: наука, искусство, жизнь. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 95-летию со дня рождения Я. А. Пономарева, ИП РАН, 24-25 сентября 2015 г."

Н. Н. Данилова[57]57
  [email protected]


[Закрыть], Е. А. Страбыкина, А. М. Плигина
Когнитивные способности человека и их отображение в осцилляторной активности мозга[58]58
  Работа поддержана грантом РГНФ № 13-06-0031 и РНФ № 14-18-03253.


[Закрыть]

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова (Москва)

Проблема. Канадский психофизиолог – Константин Мангина (С. Mangina) разработал методику, которая требует «специфически – аналитического зрительного восприятия» (analytical-specific visual perception). Метод получил название Теста К. Мангины и хорошо зарекомендовал себя в экспериментах с нагрузкой на память. С его помощью у детей с гиперактивностью и дефицитом внимания выявлены низкие результаты решения задач в сравнении с нормой, которые коррелировали с увеличением латентного времени вызванных потенциалов (ВП) и его компонента Н450, а также с уменьшением амплитуды компонента в префронтальной и фронтальной областях коры (Mangina, Beuzeron-Mangina, Grizenko, 2000). Проведение тренировочных занятий детей с тестом К. Мангины улучшало их результаты решения задач при параллельном восстановлении амплитуды компонента Н450 в префронтальной и фронтальной областях коры и компонента П450 в задних отделах мозга (Mangina, Beuzeron– Mangina, 2004). Эти данные хорошо согласуются с низкими результатами теста К. Мангины, полученными на взрослых пациентах на ранней стадии болезни Альцгеймера при запоминании зрительно предъявляемых слов. Эти и другие исследования подтверждают, что тест К. Мангины способен выявлять нарушения мозговой деятельности. Кроме того он может быть использован для тренинга, который корректирует мозговые отклонения, что может быть отслежено по наличию билатеральной кожной проводимости, по увеличению амплитуд компонентов ВП и распределению их паттернов под электродами. В состав теста входит набор парных геометрических фигур, в которых первая фигура пары является элементом более сложной второй фигуры. Первые фигуры представлены многоугольниками разной формы, различающимися пространственной ориентацией, размером, направлением углов относительно оси, а также длиной элементов. Вторые фигуры состоят из множества многоугольников. Испытуемый в условиях дефицита времени должен опознать простую фигуру в составе сложной, что требует специфического анализа и мыслительных процессов. Новые данные, полученные в последние годы, расширили возможности теста К. Мангины. У здоровых молодых испытуемых во время выполнения теста по данным фМРТ выявлено различие в мозговой активности для двух категорий стимулов теста, выявляющих математические способности и способности к чтению и пониманию текста (Mangina, Beuzeron-Mangina, Ricciardi, Pietrini, Chiarenza, Casarotto, 2009a; Mangina, Beuzeron-Mangina, Casarotto, Chiarenza, Pietrini, Ricciardi, 2009b). Однако результаты, полученные методом фМРТ, представили очень сложную картину мозговой активности, хотя и различную для решения двух типов задач. Не смотря, на важность результатов, полученных методом фМРТ, его возможности для изучения быстро протекающих психических процессов ограничены, что в значительной степени обусловлено низким временным разрешением метода.

Методика. Для изучения психофизиологических механизмов когнитивных способностей человека, выявляемых с помощью теста К. Мангины, был использован авторский метод «Микроструктурного анализа осцилляторной активности мозга» (МАО), базирующийся на пейсмекерной гипотезе ритмогенеза (Данилова, 2009; Данилова, Страбыкина, 2011). Метод работает с частотно-селективными генераторами, выделяемыми из состава ВП и отвечающими свойствам пейсмекерных нейронов. По локализации эквивалентных дипольных источников частотно-селективных генераторов в структурах мозга определяются локальные нейронные сети, активированные ритмической активностью. Координаты диполей частотно-селективных генераторов переводятся в координаты структур «Стереотаксического атласа мозга человека» (Talairach, Tournoux, 1988). Метод МАО отличается высокой дискретностью во времени и пространстве (Данилова, Быкова, 2003; Данилова, Страбыкина, 2011).

В данном эксперименте Тест К. Мангины частично был модифицирован. Были отобраны только те парные стимулы, которые тестировали способность к математике и к чтению. Был введен интервал между предъявлением простого и сложного стимула, во время которого необходимо было удерживать в кратковременной рабочей памяти образ простого стимула. Исследование было выполнено на группе математиков в 10 человек. Анализировалась временная динамика частотно-селективных тета генераторов, отображающих процессы памяти, при решении двух типов задач: на «математику» и на «чтение» на протяжении 3-х секунд (1 с до стимула и 2 с после). Каждая секунда анализировалась отдельно. Две задачи сравнивались по уровню активности частотно-селективных тета генераторов.

Обсуждение результатов. Анализ динамики тета активности в процессе решения выявил общую тенденцию для двух типов задач, На первой секунде решения растет активность тета генераторов, на 2-й секунде уровень их активности падает. Однако процесс решения двух типов задач: на «математику» и на «чтение» различался структурами мозга, в которых возникала активность частотно-селективных тета генераторов. На 1 секунде решения математических задач тета активность достоверно увеличивалась в трех зонах цингулярной коры (Anterior Cingulate BА 24, Anterior Cingulate BА 32 и Cingulate Gyrus BА 31). При решении задач на «чтение» активировались иные структуры мозга. Активность частотно-селективных тета генераторов возникала в парагиппокомпальной коре (Parahippocampal Gyrus BА30), в таламусе (Thalamus, Pulvinar), а также в одной зоне цингулярной коры – Cingulate Gyrus BА 23. Последняя не совпадала с зонами активации цингулярной коры, вызываемыми решением математических задач. Данные результаты получены методом локализации в структурах мозга частотно-селективных тета генераторов. Тем не менее, они частично согласуются с исследованием, выполненным методом фМРТ (Mangina et al., 2009; Beuzeron-Mangina et al., 2009), в котором тоже показано принципиальное различие решения двух типов задач теста К. Мангины. В данном исследовании также как и у нас решение математических задач связано с использованием Аnterior Cingulate Gyrus, тогда как а при решении задач на «чтение» активируется Parahippocampal Gyrus. На 2-й секунде решения активность тета генераторов падала относительно 1-й секунды для задач обоего типа. Снижение тета активности возникало в 4-х структурах мозга, которые были общими для двух типов задач. Это происходило в трех зонах цингулярной коры (Сingulate Gyrus ВА 23, Cingulate Gyrus BA 31, Posterior Cingulate BA 23), и в таламусе (Thalamus Gray matter). При этом подавление тета активности на 2-й секунде при решении задач на «чтение» было более выражено в сравнении с «математическими» задачами и распространялось на большее количество структур мозга. Помимо выше указанных зон мозга, общих для двух задач, во время решения задач на «чтение» активность тета генераторов дополнительно падала в Cerebellum Anterior Lobe Culmen, Posterior Cingulate BА 29 и в Caudate Body. При решении же «математических» задач теста К. Мангины дополнительное снижение тета активности происходило только в Cingulate Gyrus BА 24. Различие мозговых механизмов, реализующих процессы опознания при решении двух типов задач, подтвердилось и поведенческими показателями (Данилова, 2014). По ошибкам и латентному времени решения «математические» задачи оказались более трудными. По групповым данным большее число ошибок возникало при решении математических» задач относительно задач «на чтение». (8,2 против 2,6 при p<0,01, n=10). Среднее время, затрачиваемое на решение математических задач, составило 3,4 секунды против 2,4 секунды при решении задач на «чтение» (p<0.01, n=10). Все представленные результаты о сходстве и различии реакций структур мозга при решении задач теста К. Мангины подтверждены статистикой (Т-критерием Вилкоксона и однофакторным методом ANOVA). Выполнение теста К. Мангины группой «математиков» сопоставлялось с группой «гуманитариев», состоящих из психологов (Данилова, Новикова, 2013). «Математики» быстрее и с меньшим числом ошибок выполняли тест. Методика – «Фигура Рея» подтвердила аналитические способности «математиков»». Это положительно коррелировало с их более высокой активностью частотно-селективных тета генераторов, отображающих активное использование процессов памяти. Тест К. Мангины в сочетании с методом Микроструктурного анализа осцилляторной активности мозга» подтвердил свою эффективность в выявлении когнитивных способностей к математике и чтению.

* * *

Данилова Н. Н., Быкова Н. Б. Осцилляторная активность мозга и информационные процессы // Психология. Современные направления междисциплинарных исследований. ИП РАН, 2003. С. 271–283.

Данилова Н. Н. Неинвазивное отображение активности локальных нейронных сетей у человека по данным многоканальной регистрации ЭЭГ // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2009. 6. № 1. С. 114–131.

Данилова Н. Н. Зрительно-аналитические способности человека: психофизиологическое исследование, оперирующее понятиями частотно-селективных генераторов осцилляторной активности мозга // 6 международная конференция по когнитивной науке, Калининград, 23.06–27.06, 2014, С. 258–260.

Н. Н. Данилова, Е. А. Страбыкина. Частотно-селективные генераторы осцилляторной активности мозга и их роль в процессах рабочей памяти. Современная экспериментальная психология / Под ред. В. А. Барабанщикова. 2011. Т. 1. С. 429–448.

Данилова Н. Н., Новикова О. Г. Психофизиологические механизмы когнитивных способностей, выявляемых тестом К. Мангины. //Материалы V международной конференции молодых ученых «Психология – наука будущего. 2013 г., Москва. Институт психологии РАН.

Mangina C. A., Beuzeron-Mangina H., Casarotto S., Chiarenza G. A., Pietrini P., Ricciardi E. Modulation of specific brain activity by the perceptual analysis of very subtle geometrical relationships of the Mangina-Test stimuli: a functional magnetic resonance imaging (fMRI) investigation in young healthy adult // Int. J. Psychophysiol. 2009а. V. 73 (2). P. 157–163.

Mangina CA, Beuzeron-Mangina H, Ricciardi E, Pietrini P, Chiarenza GA, Casarotto S. Neural correlates of “analytical-specific visual perception” and degree of task difficulty as investigated by the Mangina-Test: a functional magnetic resonance imaging (fMRI) study in young healthy adults // Int. J. Psychophysiol. 2009b. V. 73(2). P. 150–156.

Talairach J., Tournoux P. Co-Planar Stereotactic Atlas of the Human Brain. New York: Theime Medical, 1988.

Е. С. Демидова[59]59
  [email protected]


[Закрыть]
Когнитивные процессы юмора в контексте творчества

Кыргызско-российский славянский университет (Бишкек)

Многие ученые, исследователи изучали проблему юмора и творчества, они пытались понять их природу, выяснить значения и функции, и каждый находил что-то свое, новое, интересное и необычное.

Необходимо остановится на основных понятиях юмора и творчества.

Юмор – интеллектуальная способность подмечать в явлениях их комические стороны. Чувство юмора связанно с умением субъекта обнаруживать противоречия в окружающем мире. В широком смысле – всё, что может вызвать смех и улыбку (Петровский, Ярошевский, 1985).

Чувство юмора – сложное креативное свойство личности, «эстетический симбиоз» эмоциональных, интеллектуальных, экзистенциальных качеств. Чувство юмора связано с такими качествами, как интуиция, диалектичность, метафоричность, парадоксальность мышления, проявляющимися в неожиданных сопоставлениях, отдаленных ассоциациях, как реконструкции стереотипных моделей, способность видеть противоречия, импровизационность, амбивалентность чувств, способность к децентрации и эмпатии (Барышева, Жигалов, 2006, с. 122).

Творчество – это способность генерировать что-то такое, что никогда раньше не было известно, не встречалось и не наблюдалось (Дзикики, 2001, с. 17).

Творчество – деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающаяся неповторимостью, оригинальностью и общественно – исторической уникальностью (Советский Энциклопедический словарь, 1984, с. 1306).

Я. А. Пономарев утверждает, что полноценной творческой деятельности способен лишь человек, обладающий развитым внутренним планом действий. И не только потому, что иначе он не сможет ассимилировать нужным образом сумму специальных знаний, необходимых в той или иной области трудовой деятельности, но и потому, что иначе он не сможет полноценным образом сформировать свои убеждения, мотивы, интересы, притязания, т. е. личностные особенности, без которых невозможно подлинное творчество (Ильин, 2012, с. 166).

Цель работы – рассмотреть когнитивные процессы юмора в контексте творчества.

Юмор характеризуется специфическими видами когнитивных процессов (или – видами когниций). Чтобы генерировать юмор, человек должен мысленно обработать информацию, поступающую из окружающей среды или из памяти, играя мыслями, словами или действуя творческим способом и таким образом производя остроумное высказывание или смешное невербальное действие, которое воспринимается другими как забавное. При восприятии юмора мы получаем информацию (то, что кто-то говорит или делает или что мы читаем) через наши глаза и уши, понимаем смысл этой информации и оцениваем ее как несерьезную, игривую и юмористическую (Мартин, 2009, с.26).

Большинство исследователей соглашались с тем, что юмор предполагает мысль, образ, текст или случай, в некотором смысле нелепый, странный, необычный, неожиданный, удивительный или неординарный. Также должен присутствовать некоторый аспект, который заставляет нас оценивать стимул как несерьезный или несущественный, по крайней мере, на мгновение, вводя нас в игривое состояние сознания. Таким образом, сущность юмора заключается в несоответствии, неожиданности и игривости, что специалисты по теории эволюции М. Джервэйс и Д. Уилсон называют «несерьезным социальным несоответствием» (Gervais, Wilson, 2005). Эта совокупность когнитивных элементов характеризует все формы юмора, включая шутки, поддразнивание и остроумное подшучивание, ненамеренные разновидности юмора, такие как забавные оговорки или падение, поскользнувшись на банановой кожуре, вызывающая смех игра «ку-ку» с ребенком, веселая возня детей и даже юмор шимпанзе и горилл (Wyer, Collins,1992).

А. Кестлер использовал термин «бисоциация», для обозначения психического процесса, участвующего в восприятии юмористического несоответствия. Бисоциация имеет место, когда ситуация, случай или идея одновременно воспринимаются с точки зрения двух логичных, но обычно несвязанных и даже несовместимых критериев. Т. о., отдельное событие, «так сказать, вибрирует одновременно на двух различных длинах волны». Например, игра слов, при которой два различных значения слова или фразы используется одновременно. По А. Кестлеру, этот процесс лежит в основе всех типов юмора (Koestler, 1964).

Многие исследователи отмечали тесную связь между юмором и креативностью. А. Кестлер считал юмор, а также научные открытия и художественное творчество формами креативности, которые включают процесс биссоциации (Koestler, 1964).

Юмор и креативность предполагают изменения точки зрения, новый взгляд на вещи. Многие исследователи креативности полагают, что юмор – это по существу разновидность креативности.

Во многих исследованиях изучалась связь между измерениями чувства юмора как черты и измерениями творческих способностей и черт, между ними была обнаружена умеренная связь (O’Quin, Derks, 1997). Таким образом, люди с более развитым чувством юмора также имеют тенденцию быть более творческими в других областях.

Предъявление юмора может способствовать творческому мышлению, и что этот эффект, вероятно, опосредован положительными эмоциями (т. е. радостью), связанными с юмором.

Р. Мартин отмечает два возможных механизма, посредством которых юмор может влиять на креативность (Мартин, 2009, с.131). Во-первых, гибкие мыслительные процессы и активизации многочисленных схем, задействованных в обработке несоответствий в юморе, могут способствовать разноплановому мышлению, требующемуся для креативности (Belanger, Kirkpatrick, Derks, 1998). Во-вторых, связанные с юмором положительные эмоции (т. е. радость) могут ослаблять напряжение и беспокойство, что уменьшает ригидность мышления и повышает способность связывать и объединять разнородный материал (Isen et al., 1987).

Предъявление юмора может влиять и на память. Есть несколько причин, по которым юмор может улучшать память (Schmidt, 1994): 1. Связанные с юмором положительные эмоции могут оказывать позитивное влияние на память так же, как и неюмористическое эмоциональное возбуждение. 2. Юмор может способствовать сосредоточению внимания на стимулах из-за новизны и удивления, связанных с юмористическим несоответствием. 3. Юмористический материал может поверяться чаще, чем неюмористический материал, что приводит к его лучшему сохранению памяти. 4. Юмор может влиять на стратегии извлечения информации из памяти, побуждая испытуемых вспоминать юмористический материал раньше неюмористического материала.

Таким образом, можно сказать, что юмор, а также творчество рассматривали многие исследователи, привнося что-то новое и интересное.

* * *

Барышева Т. А., Жигалов Ю. А. Психолого-педагогические основы развития креативности. СПб., 2006.

Дзикики А. Творчество в науке. М.: УРСС, 2001.

Ильин Е. П. Психология творчества, креативности, одаренности. СПб.: Питер, 2012.

Краткий психологический словарь / Под ред. Петровского А. В., Ярошевского М. Г. М., 1985.

Мартин Р. Психология юмора / Пер. с англ. под ред. Куликова Л. В. СПб.: Питер, 2009.

Советский Энциклопедический словарь / Под ред. Прохорова А. М. М., 1984.

Belanger H. G., Kirkpatrick L. A., Derks P. The effects of humor on verbal and imaginal problem solving. Humor: International Journal of Humor Research, 1998.

Gervais M., Wilson D. S. The evolution and functions of laughter and humor: A synthetic approach. Quarterly Review of Biology, 2005.

Isen A. M., Daubman K. A., Nowicki G. P. Positive affect facilitates creative problem solving. Journal of Personality and Social Psychology, 1987.

Koestler A. The act of creation. London: Hutchinson, 1964.

O’Quin K., Derks P. Humor and creativity: A review of the empirical literature, 1997.

Schmidt S. R. Effects of humor on sentence memory. Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, Cognition, 1994.

Wyer R. S., Collins J. E. A theory of humor elicitation. Psychological Review, 1992.

Л. А. Дикая[60]60
  [email protected]


[Закрыть], В. В. Карпова
Нейрофизиологические корреляты образной творческой деятельности у представителей сферы искусства[61]61
  Исследование проведено при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ (проект № 25.2141.2014/К).


[Закрыть]

Южный федеральный университет (Ростов-на-Дону)

Искусство сопровождает развитие человечества с самого начала существования вида Homosapiens. Во всех своих проявлениях (изобразительное искусство, музыка, литература, танец, театр и т. д.) искусство является важной сферой деятельности общества, так как служит цели коммуникации при помощи символов, посредством которых передаются культурные нормы, история, идеи, эмоции. Влияние эмоций на креативность неоспоримо (Люсин, 2011). Представителям сферы искусства удается запускать особые могущественные механизмы в человеческом мозге. Это означает, что понимание феномена искусства, исследование уникальной и фантастической возможности человеческого мозга создавать произведения искусства является ключевой задачей для современных исследований в области психофизиологии творчества.

Одним из основных компонентов творческого мышления является образное мышление. Художественная, конструкторская, музыкальная, танцевальная, актерская деятельность требуют высокого уровня его развития. Каждый из этих видов деятельности включает создание художественного образа и владение художественными методами для эффективного выполнения композиционных решений в различной знаковой форме (картина, танец, музыкальное произведение).

В последнее десятилетие в психофизиологии сделан огромный скачок в развитии экспериментальных методов и методических подходов к изучению нейрофизиологических коррелятов творчества (Segev et al., 2014). Проведено немало эмпирических исследований, результаты которых описывают особенности мозговой активности при решении творческих задач с учетом пола испытуемых (Вольф, Тарасова, 2009), уровня мотивации к нахождению решения (Разумникова, Вольф, 2007). Рассматривается зависимость параметров ЭЭГ от профессиональной подготовки испытуемых (Дикая, Карпова, 2014). Сопоставляются ЭЭГ-корреляты у школьников с признаками интеллектуальной одаренности по сравнению с учащимися без этих признаков в процессе выполнения когнитивной деятельности (Дикий, 2014).

Однако, несмотря на рост интереса к изучению нейрофизиологических основ творческого процесса, вопрос о мозговых механизмах творческой деятельности остаётся открытым.

Цель исследования – изучение нейрофизиологических коррелятов образной творческой деятельности у представителей сферы искусства.

В качестве гипотезы было выдвинуто предположение о том, что нейрофизиологические корреляты образной творческой деятельности у представителей сферы искусства могут характеризоваться особой частотно-пространственной организацией биоэлектрической активности коры головного мозга и включать в себя определенные основные и вариативные компоненты. Основные компоненты будут отражать особенности образного творчества, характерные для всех представителей сферы искусства; вариативные компоненты могут быть специфичны для представителей конкретной профессии.

В исследовании приняли участие 60 испытуемых, которые в зависимости от своей профессиональной принадлежности были разделены на две группы: 1) художники и 2) представители других профессий сферы искусства (актеры, танцоры).

Для моделирования образной творческой деятельности использовалась техника монотипии – импровизация на тему свободного пятна. Испытуемым предлагалось в предложенной монотипии создать в своём воображении художественный образ и после этого продумать детали будущей композиции.

Регистрация ЭЭГ осуществлялась с помощью энцефалографа «Энцефалан», версия «Элитная-М» 5.4–10–2.0 (13.02.2004 г.) производства МТД «Медиком» г. Таганрог. Запись ЭЭГ сигналов осуществлялась от 21 электрода, установленных по монополярной схеме с ипсилатеральными ушными референтами и расположенных в соответствии с международной системой «10–20 %».

Показатели ЭЭГ регистрировались в спокойном состоянии (открытые и закрытые глаза) и на разных этапах творческого процесса (во время просмотра монотипий, фрустрации, обнаружении образа и продумывания деталей композиции).

Анализировались отрезки ЭЭГ длительностью 10 секунд, не имеющие артефактов. Рассматривались когерентные связи коры головного мозга между отведениями в диапазонах частот: тета (4–8 Гц), альфа1 (8,0–10,5 Гц), альфа2 (10,5–13,0 Гц) и бета (13–35 Гц).

Для статистической обработки данных применялся многофакторный дисперсионный анализ ANOVA/MANOVA. Обработка осуществлялась при помощи пакета компьютерных программ Statistica 6.0.

На основе обобщения полученных данных и сопоставления их с данными других авторов в нашем исследовании получены следующие результаты.

1. У художников в процессе решения образной творческой задачи наблюдается усиление когерентности задних межполушарных связей в тета диапазоне, связываемом исследователями с эмоционально-мотивационным возбуждением (Бехтерева, Нагорнова, 2007) на этапах просмотра монотипий и нахождения образа, а также коротких внутриполушарных связей в задних отделах правого полушария на этапах нахождения решения и продумывания деталей композиции.

В альфа1 диапазоне, отражающем общее активационное состояние коры, отмечается высокий уровень внутриполушарных правых и левых связей на всех этапах творческого процесса, а на этапе нахождения решения наблюдается увеличение силы межполушарного взаимодействия (p<0,05).

В альфа2 диапазоне во время просмотра монотипий отмечается усиление внутриполушарных связей обоих полушарий и уменьшение силы когерентности левополушарных связей в процессе последующих этапов, что может свидетельствовать об анализе, оценке имеющегося материала (монотипий) на первых (подготовительных) этапах творческой деятельности для эффективности дальнейшего спонтанного создания образов.

На всех этапах творческого процесса бета диапазон характеризуется высоким уровнем когерентности внутриполушарных и низким уровнем когерентности межполушарных связей (p<0,05).

2. У представителей других профессий сферы искусства (актеров, танцоров) в тета диапазоне в процессе решения творческой задачи наблюдается усиление когерентности межполушарных связей в задних отделах коры мозга на этапах просмотра монотипий и нахождения образа, а также длинных правополушарных связей на этапах нахождения решения и продумывания деталей композиции.

В альфа1 диапазоне уровень когерентности право– и левополушарных связей на всех этапах творческого процесса одинаков.

В альфа2 диапазоне наблюдается снижение силы когерентных связей в правом и левом полушарии на этапе просмотра монотипий и их усиление на последующих этапах творческого процесса, что способствует спонтанной продукции образов и мысленному конструированию изображений.

На всех этапах творческого процесса бета диапазон характеризуется высокой силой внутриполушарных связей и низким уровнем межполушарного взаимодействия (p<0,05).

Выводы

1. Выявлены нейрофизиологические корреляты образной творческой деятельности у представителей сферы искусства, характеризующиеся особой частотно-пространственной организацией биоэлектрической активности коры головного мозга и включающие в себя основные и вариативные компоненты.

2. К основным компонентам нейрофизиологических коррелятов образной творческой деятельности отнесены характерные для всех представителей сферы искусства высокая внутри– и межполушарная когерентность в тета диапазоне, высокий уровень внутриполушарного взаимодействия в альфа1 диапазоне и снижение уровня когерентности межполушарных связей в бета диапазоне на всех этапах творческого процесса. Такой характер распределения функциональных связей коры мозга отражает высокую эмоциональную вовлеченность, одинаковый уровень активации коры мозга на всех этапах творческого процесса и независимую работу полушарий при работе с образной информацией. 3. К вариативным компонентам нейрофизиологических коррелятов отнесены специфичные для художников, с одной стороны, и для танцоров и актеров, с другой, распределения паттернов функциональных связей коры головного мозга на разных этапах творческого процесса в альфа2 частотном диапазоне, отражающие различия в стратегиях выполнения образной творческой деятельности представителями этих сфер искусства.

* * *

Бехтерева Н. П., Нагорнова Ж. В. Динамика когерентности ЭЭГ при выполнении заданий на невербальную (образную) креативность // Физиология человека. 2007. Т. 33. № 5. С. 5–13.

Вольф Н. В., Тарасова И. В., Разумникова О. М. Половые различия в изменениях когерентности биопотенциалов коры мозга при образном творческом мышлении: связь с эффективностью деятельности // Журнал высшей нервной деятельности. 2009. Т. 59. № 4. С. 429–436.

Дикая Л. А., Карпова В. В. Влияние профессиональной художественной подготовки на особенности формирования функциональных связей коры головного мозга при выполнении образной творческой деятельности// Российский психологический журнал. 2014. Т. 11. № 4. С. 80–91.

Дикий И. С. Особенности функциональной организации коры головного мозга у одаренных учащихся различных возрастных групп при выполнении когнитивной деятельности // Естественно-научный подход в современной психологии / Отв. ред. В. А. Барабанщиков. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2014. С. 260–265.

Люсин Д. В. Влияние эмоций на креативность //Творчество: от биологических оснований к социальным и культурным феноменам / Под ред. Д. В. Ушакова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН». 2011. С. 372–389.

Разумникова О. М., Вольф Н. В., Тарасова И. В. Влияние мотивации на изменения мощности биопотенциалов коры головного мозга при выполнении образных и вербальных творческих заданий // Журнал высшей нервной деятельности. 2007. Т. 57. № 5. С. 553–561.

Segev I., Martinez L. M., Zatorre R. J. Brain and art. Front // Front. Hum. Neurosci. 2014. 8:465. doi: 10.3389/fnhum.2014.00465.