Текст книги "Музыка Макса. 2. Риффы"

– Макс, сейчас с тобой я тоже счастлива. Ты не эгоист, не забывай, что ты спас мне жизнь. Дважды!

– Ага, чтобы ты потом вышла замуж за деда и он трахал тебя до конца своих дней! – зло бросил Макс. – Ну вот видишь, опять! – воскликнул он. – Я сам тебя учил не относиться к людям, как к собственности, но в отношении тебя это правило не работает, чёрт бы тебя побрал! – Внезапно Макс рассмеялся сквозь слезы. – Знаешь, у меня была идея, снять за МКАДом дом с подвалом, потом похитить тебя и держать там взаперти. – Увидев мое изумление, Макс устало потер лицо ладонями. – Я уже сидел на сайте недвижимости, выбирая дом, когда понял, что у меня поехала крыша, и я превращаюсь в маньяка. Конечно, я понимаю, что мне придется смириться с твоим отъездом. Может быть, я менее болезненно буду переносить разлуку, если ты будешь очень далеко. Вдруг поговорка: «С глаз долой, из сердца вон», рабочая схема?

– Думаю да. Макс, вспомни те времена, когда ты был циничным мудаком. Тогда, вроде, все было ОК?

– Общение с тобой сделало меня сентиментальным.

– Разве не ты называешь меня сукой?

– А это мое влияние, – гордо вскинул голову Макс. – Только моя заслуга, что ты стала такой. Я был так жесток с тобой, другая уже бы сбежала от такого мерзавца. И вот кто мы теперь? – Макс развел руками. – Ты стала сильнее, а я нет. Я просто тряпка!

– Ты принимаешь сентиментальность за слабость? – Я фыркнула. – Да мы изменились, конечно, но, солнце, нельзя быть всегда сильными. Слабости делают нас людьми, это показатель того, что ты способен чувствовать. Относись к этому, как к данности.

– Тебе будет 22, а ты сидишь и вытираешь сопли взрослому мужику…

– Макс, для этого и нужны друзья. Причем тут возраст? – Я обошла стол и села к нему на колени, Макс обнял меня и потерся щекой о мои волосы. – Иногда мне кажется, что мы прожили целую жизнь вместе. Я очень хорошо тебя понимаю, понимаю, что ты чувствуешь, твои страхи, сомнения, ты сам говорил, что люди не идеальны. Ты очень долго пытался быть идеальным для других, пришло время пожить для себя. В каждой ситуации можно найти что-то хорошее, за что можно зацепиться. Мой отъезд поможет тебе снова обрести себя. Тебя перестанет рвать на две семьи.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Макс первым нарушил молчание:

– Ты права. Удивительно, как тебе все время удается найти нужные слова. – Он прижал меня к себе еще крепче. – Спасибо.

Я повернулась и внимательно посмотрела в его лицо. Макс уже не выглядел расстроенным, он даже улыбнулся мне. Я поцеловала его в губы, и мы снова оказались в спальне.

Мы уснули под утро, проснулись ближе к обеду. Мой телефон был выключен, как оказалось, у Макса тоже. Это была неслыханная роскошь для нас обоих вычеркнуть остальной мир из жизни на такое долгое время.

Я лежала на животе с закрытыми глазами, даже шевелиться было лень. Макс провел пальцами по моему телу от шеи до поясницы. У меня пробежали мурашки, я сонно потянулась.

– Глинский, дай поспать, – простонала я, чувствуя, как его рука уже спускается ниже к моим бедрам. – Ну, хоть пять секундочек…

Макс не ответил, но и от меня не отстал. Я почувствовала прикосновение его губ между лопаток, и шумно вдохнула. Устроившись поудобней, я засунула голову под подушку. Не отрываясь от моей спины, Макс скинул подушку на пол, мне стало ясно, что поспать мне больше не удастся. Мысленно смирившись с пробуждением, я постепенно настраивалась на секс, прислушиваясь к прикосновениям этого назойливого мужчины. Макс целовал мою шею, а его рука ласкала меня между ног. Постепенно я начинала заводиться…

– Ты такая мокрая… – прошептал Макс мне в ухо. От его горячего дыхания сладкая истома затопила каждую клеточку моего тела. – Ты знаешь, что у тебя самая узенькая и мокрая киска, из всех, кто пускал меня в себя?

Такие откровенные слова Макса во время секса действовали не менее возбуждающе, чем он сам, я уже извивалась под ним, мечтая, чтобы он вошел в меня. Макс уперся твердой головкой члена между моих ног, я замерла в предвкушении, но вдруг он отстранился от меня и откинулся на подушку. Раздосадованная, я вскочила, не понимая, что происходит. Макс посмотрел в мои уже совсем не сонные, а голодные глаза и расхохотался.

– Ах, так? – воскликнула я.

Я забралась на Макса верхом. Теперь я ласкала его тело губами, не забывая тереться своей «киской» о член Макса. Макс тоже был на пределе, мы сравняли счет. Он попытался войти в меня, но я отстранилась, вторая попытка также не увенчалась успехом, тогда Макс не выдержал первым, он сел и крепко схватив меня за бедра, с силой насадил меня на свой член. Я задохнулась от удовольствия.

– Боже, как же тесно у тебя внутри! – выдохнул Макс.

Я вцепилась в его плечи, откинувшись назад. Макс целовал мою грудь, постанывая от наслаждения. Потом я замедлила темп, подстраиваясь под свои ощущения. Макс не спешил, придерживая меня за бедра, он входил глубже и глубже.

– Любимый, я сейчас умру… – простонала я, из последних сил хватаясь за его плечи.

– Я держу тебя, – прошептал Макс, придерживая меня за спину.

Все мое тело сотряслось от оргазма, я вскрикнула и обмякла, следом за мной кончил и Макс. Он откинулся на подушку, увлекая меня за собой.

Я очнулась первая и, вытерев слезы счастья, слезла с кровати. Макс лежал, закинув руку за голову, и наблюдал за тем, как я одеваюсь. Странно, но я больше не испытывала перед ним стеснения. С заспанным лицом и растрёпанными волосами я чувствовала себя красивой и сексуальной, как никогда. Не спеша я нашла свои трусики и надела их, оглядываясь по сторонам в поисках рубашки.

– Ты голоден? – спросила я, не глядя на Макса.

– Да, – ответил Макс. – Я купил вчера кое-что из продуктов. Все в холодильнике.

– Хорошо, я сейчас приготовлю.

– Повезло Вирьену с женой… – со вздохом протянул Макс. Я повернулась, бросив ему взгляд полный осуждения. – И шьет, и вяжет, и слова не скажет.

– Гинский, заткнись! – Я подобрала с пола его боксеры и бросила в него. Макс ловко их поймал. – У тебя уже была точно такая же… – Я подошла к нему, закатывая рукава на его рубашке, Макс схватил меня за низ полы, притягивая к себе и пощекотал.

– Знал бы этот старикашка, чем занимается его невеста, его кондрашка бы хватила. Может рассказать ему? – Я снова посмотрела на Макса с осуждением. Сам-то он был не лучше меня. – Что? Он сдохнет, и ты останешься со мной.

– Мне кажется, или плохой Макс снова в деле?

– Тебе виднее. – Макс лениво потянулся и погладил свой живот. – Ты, кажется, собиралась меня покормить? Поспеши, господин проголодался!

Я рассмеялась и радостно упорхнула умываться. Мне нравилось, что Макс шутил, значит, настроение у него что надо. Макс пришел в кухню минут через двадцать. Он был умыт, причесан и хитро улыбался, разглядывая через мое плечо, что я там готовлю.

– Моя зайка! – радостно произнес он и ущипнул меня за зад. Он открыл окно и закурил. – Ты бросила? – Я повернулась к Максу, не понимая о чем он. – Ты не куришь второй день.

– А… ну я… да, – растерянно протянула я.

Макс одобрительно кивнул. Курить хотелось неимоверно! Я изо всех сил сосредоточилась на салате. У меня уже у самой свело желудок от голода, поэтому я быстро накрыла на стол. Макс занялся кофе. Мне нравилось, когда мы делали что-то вместе.

– Соскучился по твоим завтракам, – сказал Макс, разливая кофе по кружкам.

– Неужели Ева тебе не готовит?

Я села за стол, Макс напротив.

– Неа. Она встает в двенадцать, – ответил Макс. Он намазал хлеб маслом и передал мне. – А я из дома ухожу в восемь. Ухожу – спит, прихожу – спит. Ну, я же не буду беременную заставлять что-то делать… Тем более я щас снова на массе, сама знаешь, что приходится готовить дохуища! – Я прекрасно понимала, о чем он говорит, во времена супружества я проводила у плиты не по одному часу в день. Тогда Макс и набрал плюс десять килограммов. – Приходится самому готовить и в магазин ездить… А потом мне еще ночью мозги ебут, чтобы я за мороженым или клубникой сходил.

Макс невесело рассмеялся.

– Ну, найми домработницу! – предложила я, искренне жалея Макса.

– Так, блядь, есть же уже, – сказал Макс. – Уборкой занимается, ну, там гладить бельё… Иногда ужин готовит. А завтраки – это вещь интимная, их не каждому доверишь. Не хочу с утра пораньше лицезреть дома постороннего человека.

– Значит, я была идеальной женой? – задала я вопрос и не смогла сдержать самодовольную улыбку.

– Ну да… – вздохнул Макс, нервно тыча вилкой в тарелке. – Все познается в сравнении. И с тобой никогда не было так тоскливо. Теперь у меня не жизнь, а день сурка. Скорее бы гастроли!

– Неужто, все так плохо?

– Знаешь, я всегда думал, что когда любишь кого-то, то как-то проявляешь свою любовь: беспокоишься о человеке, заботишься, ставишь его приоритеты выше своих… – Макс увидел, как я скорчила рожицу, когда он сказал о приоритетах. – Согласен, не удачный пример… – Макс посмотрел, как я стряхнула невидимую крошку с его рубашки, мне не хотелось ее испачкать. – Ева, пока что, никак себя не проявила, кроме того, что вымазала мою рубашку косметикой, чтобы нас поссорить, а когда ей это удалось, она уже действовала не стесняясь. Ты бы так никогда так не поступила. – Я внимательно слушала Макса, понимая, что самое «интересное» в браке, его еще ждет впереди. – Так что любовью в нашей будущей семье не пахнет, а пахнет тухляком и безысходностью.

– Тебя послушать, так тебя бессовестно наебали и заставили жениться!

Макс ткнул вилкой в мою сторону.

– Вот именно такое чувство меня не покидает.

– Я уже говорила, что любовь бывает разная. Если бы Ева тебя не любила, то зачем ей было все это затевать? Вот увидишь, рано или поздно она себя проявит, а пока что ешь мое проявление заботы и хватит драматизировать.

Мы закончили завтракать, Макс убрал со стола и помыл посуду. Я вернулась в спальню и включила телевизор. Я сидела на краю кровати, свесив ноги, и искала что-нибудь интересненькое, щелкая пультом.

– Спасибо за завтрак, детка! – прошептал Макс, целуя меня в щеку.

Он лег на кровать, положив голову мне на колени. Я рассеянно погладила его по волосам, не прекращая переключать каналы.

– Я тут подумал… – Макс перевернулся на спину, чтобы видеть мое лицо. – Ты же вроде как еще девственница в одном месте…

– Ты о чем? – я отвлеклась от телевизора и посмотрела на Макса.

– Я о твоей миленькой попке… – пояснил Макс, хитро улыбаясь.

Я покраснела и отвела глаза. Все же есть еще вещи, способные меня смутить.

– Этому не бывать! – я была категорична.

– Ну почему? Ты даже не хочешь попробовать? – Макс был очень настойчив и улыбался своей самой обаятельной улыбкой.

– Нет.

Макс приподнялся на локте, чтобы лучше меня видеть.

– Ты что, покраснела? – Макс развеселился еще больше. Он расхохотался в голос. – Что за милота… – Он заправил локон моих волос за ухо. Я сделала вид, что смотрю передачу. – Ты мне не доверяешь? Я сделаю все так, что тебе понравится. Поверь, у меня достаточно опыта.

– Да причем тут это?! – Я вспылила и вскочила с кровати, размахивая руками. – О! Я даже не сомневаюсь в твоей опытности! Я сказала, нет, значит, нет!

Макс тоже поднялся с кровати. Подойдя ко мне, он взял меня за руки.

– Жаль, – сказал Макс. – Может, передумаешь? Минет ты уже делаешь не краснея.

Я покраснела еще сильнее.

– Наверное, я еще не доросла до таких утех. Моя девственная попка предпочитает и впредь таковой оставаться! – категорично заявила я. Макс открыл, было, рот, чтобы снова мне возразить, но я его опередила. – Разговор окончен, тебе меня не уговорить!

Макс рассмеялся и обнял меня.

– Ну и чем тогда займемся? – немного разочарованно спросил Макс.

– Посмотрим телек.

– Тебе вообще не скучно у меня?

Мы легли на кровать животами вниз, лицом к телевизору, я весело болтала ногами.

– Ничуть. Поваляться и попялить телек, или поспать для меня несказанная роскошь, – призналась я.

– Я тоже телевизор не смотрю, мне тоже некогда. Посмотрим обзор на твой концерт? Или ты уже видела?

– Какой обзор? Нет не видела.

Макс забрал у меня пульт и включил на Ютубе ролик, в котором та самая блоггерша, певшая мне дифирамбы на автограф сессии, разнесла мое творчество в пух и прах. «Безграмотная бездарность» и «выскочка, пиарящаяся за счет знаменитого мужа» – так отзывалась обо мне автор ролика, упомянув в нем Лёху, который вовремя меня бросил и Тёму, как бывшего наркомана, которого я подобрала после того, как Макс вышвырнул его из группы. Видео уже набрало полмиллиона просмотров и 2000 лайков. Я быстро пробежалась по комментариям, где были некоторые и в мою защиту, но большинство людей были согласны с автором.

Макс молча смотрел на меня, наблюдая за моей реакцией. Я разревелась от обиды и отчаяния.

– Признаюсь, я уже видел этот ролик, – сказал Макс, обнимая меня. – Я хотел быть рядом, когда ты тоже его увидишь.

– Я никогда больше не буду выступать, – в голос причитала я. – В пизду все это!

Макс ничего больше не говорил. Он дождался, когда я проревусь и успокоюсь.

– Вот об этом я толдычу с первого дня, как ты полезла на сцену, – сказал Макс, вытирая пальцами слезы на моем лице. – Теперь ты в полной мере ощутила, от чего я хотел тебя уберечь?

Я кивнула не в силах вымолвить и слова, продолжая всхлипывать от рыданий.

– Но теперь, – продолжил Макс. – Когда ты прошла точку невозврата, тебе нужно найти в себе силы, чтобы продолжить.

– Продолжить? – переспросила я. – Зачем? Чтобы дать новую пищу для хейта? Ты же сам был все время против моего творчества? Напомнить, как ты разозлился, когда я издалась?

– Я никогда не был против твоего творчества! – возразил Макс. – Я всегда считал тебя талантливой и восхищался тем, как тебе удается проникать в людские души, задевая за живое. Я не хотел, чтобы ты плакала и расстраивалась. Не хотел, чтобы тебе было больно.

– Поздновато для признаний! Я все решила!

– Сейчас в тебе говорит обида и отчаяние, но я-то знаю, что ты уже не сможешь остановиться.

– Я не пишу уже два года! Я закончилась!

– Я знаю, – вздохнул Макс. – Но это пройдет. Вот увидишь! Когда случиться что-нибудь необыкновенное, восхитительное, удивительное ты воспрянешь! Поверь мне на слово! Так что хватит обращать внимание на хейт! Думаешь обо мне не несли всякую чушь? Да я в глаза выслушивал такое, от чего повеситься хотелось! Собаки тявкают, караван идет! Ты же продала первую партию альбома? – Я кивнула. – Билеты все продала? Зал был полный?

– Мне пришлось согласиться на дополнительный концерт. Не все желающие смогли попасть на презентацию.

– Вот на что нужно обратить внимание! Вот доказательство твоего признания. А не это вот все… – Макс показал рукой в сторону телевизора. – Если уж твой отец признал твой талант, я думал, тебя уже ничего не остановит.

Я рассмеялась сквозь слезы. Макс смог меня убедить в том, что я не бездарность. Это было невероятно трогательно и приятно. Мне стало так хорошо!

– Так давно не видел, как ты смеешься… – задумчиво сказал Макс.

– Так я давно и не смеялась…

Макс кинул мне подушку, и теперь мы лежали поперек кровати: Макс сзади, а я, свернувшись калачиком в его объятиях. Он гладил меня по спине и волосам, отчего я сначала впала в дрему, а потом, развернувшись к нему, уткнулась носом в его грудь и отрубилась.

Проснулась я от ощущения, что я одна. Я посмотрела в окно, солнце клонилось к закату. Макса нигде не было видно. По звукам, доносящимся из кухни, я поняла, что он там. Я села на кровати, разминая шею. Интересно, который час? Хотя, какая разница?

Зайдя в кухню, где ароматно пахло едой, я остановилась в дверях, сонно жмурясь на Макса. Он разгуливал в трусах и фартуке, пританцовывая и негромко подпевая радио. Я не смогла сдержать улыбки от этого зрелища. Непосредственность Макса меня всегда подкупала. На столе стояла початая бутылка белого вина. У меня потекли слюнки от аппетитных ароматов, я знала, что мой бывший муж готовит великолепно, просто делал это редко. Макс заметил, что я за ним наблюдаю.

– Проголодалась? – поинтересовался он.

– Очень, – призналась я. – Я шла на запах.

Я вошла в кухню и села на стул, поджав под себя одну ногу. Макс тут же галантно засуетился, наливая мне вина.

– На запах сексуального мужчины? – спросил Макс, эротично и, в то же время, комично, поглаживая свои бедра и живот.

– Да, красавчик! – подыграла я, пригубив вино. – Именно так все и было.

Мы оба расхохотались, а потом мне стало немного грустно, что завтра все закончится. Макс заметил эту перемену.

– Что-то не так? – спросил он. – Что с тобой?

– Просто… не хочется уезжать отсюда в реальную жизнь, – призналась я. – Может зря я это затеяла? Длинные прощания – долгие слезы…

– Предпочла бы быстрый и страстный перепихончик на заднем сидении моего «Кайена»? – Макс покачал головой. – Что же это за проводы? Я же все же твой бывший МУЖ. Тут надо все делать основательно!

– Мне больше не нравится выражение «бывший муж», я буду звать тебя «первый муж».

Макс фыркнул и рассмеялся.

– Не забудь, что ты обещала не ныть! – напомнил Макс и погрозил мне пальцем.

По радио заиграла группа «Мураками» песня «Нулевой километр», я спрыгнула со стула, сделала радио «на всю» и закружила Макса по кухне в танце. Мы оба знали слова и подпевали. Макс прекрасно двигался. При своем росте и весе, он не был неуклюжим, напротив, каждый мускул его тела грациозно попадал в такт. Даже танцевал он сексуально.

– Мне немногого надо… – пели мы хором.

Песня закончилась, а мы только вошли во вкус. Я посмотрела на Макса, он был весел, его глаза возбужденно блестели. Дальше была песня «Зверей» «Напитки покрепче», Макс пригласил меня на медлячок. «Звери», фартук, поверх трусов, кухня Макса, где мы столько времени провели за разговорами, радио на всю громкость, весна.

Макс нежно коснулся губами моей шеи, потом погладил спину между лопаток, едва касаясь ткани рубашки. Он начал медленно вести меня к окну. Когда моя попа уперлась в подоконник, Макс подхватил мои бедра и усадил меня на него.

– Помнишь наш первый поцелуй? – спросил он.

– Еще бы! Мне хотелось вытолкнуть тебя в окно! – напомнила я.

– А я думал, что у меня ширинка лопнет. Я чуть с ума не сошел!

Макс поцеловал меня, снимая фартук. Я догадалась, что он собирается сделать, его член уже был в полной боевой готовности. Пальцами ноги я ловко подцепила барный стул и подтащила его ближе, чтобы опереться на него ногой. Макс стянул с меня трусики и небрежно отбросил их в сторону, потом не торопясь расстегнул все пуговки на рубашке и распахнул ее полы. Начав с моих губ, поцелуи Макса спускались вниз по моему телу, и вот его горячий язык уже ласкал внутреннюю поверхность моего бедра. Я откинулась как можно дальше, опершись на один локоть, второй рукой я держалась за шею Макса. Я ахнула, когда Макс поцеловал маня в самое сокровенное местечко.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, – шепотом пообещал мне Макс.

В отличие от меня, так толком и не научившейся делать минет, Макс в оральных ласках был мастер. Опытный язык быстро довел меня до изнеможения, я сама потянула Макса на себя, вынимая его член из трусов. Макс со стоном вошел в меня, стараясь проникнуть как можно глубже. Сама поза к этому располагала. Одной рукой Макс уперся в оконную раму, чуть выше моей головы, а другой придерживал меня за зад. Его движения были медленными и размеренными, подаваясь вперед, он как бы на долю секунды задерживался, и его живот упирался в мой клитор. Ощущения были невообразимыми.

Я чувствовала, что сейчас испытаю какое-то неведомое доселе наслаждение, но не могла объяснить даже самой себе, в чем же дело. Только когда я кончила, испытав двойной оргазм, а следом и Макс, вонзившись в меня до предела, и мое тело еще несколько секунд билось в конвульсиях, я поняла, что такому наслаждению Макс подверг меня нарочно. Он знал, что так бывает, а я нет.

Макс медленно вышел из меня, поправляя трусы. Я прислонилась к косяку и поджала ноги под себя, все еще приходя в себя.

– Почему ты раньше так не делал? – обиженно спросила я, чувствуя себя обманутой.

– Ну не знаю, – пожал плечами Макс. – Я тебе еще много чего не успел показать. Вот анальный секс, например. Но ты же… – Макс не договорил, метнувшись к духовке. – Сука, сука, сука! – повторял он, доставая оттуда противень с мясом.– Фу-у-у, – с облегчением выдохнул Макс. – Чуть не прохохотали ужин.

Слава Максу, мясо было спасено. Он жестом пригласил меня за стол. Я наполнила опустевшие бокалы вином.

– Извини, на гарнир огурец, – сказал Макс.

Понятное дело, раз Макс не жил в этой квартире, то и набивать холодильник было ни к чему. Мне было все равно, мясо было сочным, нежным, с хрустящей корочкой, я жадно набросилась на еду, и выглядела, наверное, как первобытная дикарка. Как бы ни был голоден Макс, он вел себя всегда культурно и сдержано.

– Приятно видеть, что у тебя хороший аппетит, – сказал он. – Ты очень похудела.

– Знаю, – с полным ртом, пробормотала я.

Некоторое время Макс молчал, занятый едой. Потом он задал мне вопрос:

– Оль, а если бы я отменил свадьбу, ты бы осталась… со мной?

– Хах, – выдохнула я. – Ты с ума сошел? Ты сделал Еве ребёнка, затеял свадьбу, а теперь снова собираешься сбежать? Только теперь уже от неё ко мне?

– Я не брошу Еву. Я буду помогать ей с воспитанием малыша.

– Даже думать об этом не хочу! – воскликнула я.

Макс открыл рот, чтобы что-то сказать, но я его опередила:

– Заткнись! Ты снова делаешь мне больно!

Макс со злостью отшвырнул вилку на стол.

– Я не нарочно, прости, – сказал он. – Я просто в отчаянии! Я не представляю, как завтра утром закрою за тобой дверь.

У меня пропал аппетит, и испортилось настроение.

– Я пойду, лягу, – сказала я. – Что-то расхотелось есть.

Я долго лежала в темноте в его кровати, слушая, как Макс ходит по кухне и хлопает дверцами шкафов. Не надо было оставлять его там одного. Тут я вспомнила, как одна проплакала полночи, когда Макс принуждал меня к беременности. Ничего, пусть думает в следующий раз головой, а не членом! Я потрогала свой живот. Интересно, я уже беременна?

Я улыбнулась сама себе. Мне не было жалко ни Еву, ни Макса, ни тем более себя. В комнате витал запах моей победы, я уснула, жадно вдыхая его дивный аромат.

Уже сквозь сон я почувствовала руку Макса, обнимающего меня и притягивающего к себе. В эту ночь мы не занимались любовью. Наша физическая близость, впервые начавшаяся на кухонном подоконнике, на нем же и закончилась этим вечером. Это было символично, как и самое сильное мое наслаждение.

«Я не представляю, как завтра утром закрою за тобой дверь»

Чтобы облегчить участь и страдания Макса, утром я ушла до того, как он проснулся. Мы попрощались не сказав «прощай». Уже сидя в машине, я дала волю слезам. Это не были слезы сожаления или раскаяния, это были слезы облегчения. Как будто я сбросила с себя тяжелую ношу. Она осталась в этой квартире, где я была живая, как никогда. Где я познала любовь, страсть, ревность, каково это, отдаваться мужчине и бояться его потерять, и каково это осознанно оставить его навсегда. Мужчину Моей Мечты, мечты миллионов женщин, яркую звезду, которая будет продолжать покорять и обогревать сердца своих поклонников и близких ему людей.

Я снова потрогала свой живот, еще раз мысленно попросив Бога дать мне это дитя. Мне было не понятно, не до хера ли я прошу, но я принесла свою жертву. Я не знала, нужна ли Богу моя жертва. Жаждет ли Господь вообще наших жертв? В любом случае, Макса я оставила, и мне было все равно, что думал об этом Бог.

Знакомство отца и Алонсе не предвещало ничего хорошего, но я должна была это сделать из уважения к отцу. Колька приболел, и Ирина не смогла присутствовать на этой встрече. Сначала я хотела пригласить их обоих домой, но потом подумала, что в более официальной обстановке отец будет чувствовать себя менне уверенно, чем привыкший к светской жизни Алонсе. Таким образом я сделала первый шажок к предательству отца.

Ресторан выбирал Алонсе. Встречу мы запланировали на вечер. Отец приехал прямо со службы, в форме. Мы с Алонсе уже ждали его за столиком. Телохранитель Алонсе стоял в сторонке и внимательно следил за всем происходящим.

При виде моего отца в погонах, мой жених как-то напрягся. Отец же, напротив, подошел к нам очень уверенным решительным шагом, как будто каждый день обедал в этом ресторане. Он обнял меня и обменялся с Алонсе коротким холодным рукопожатием. По его лицу было видно, что он неуважительно, я бы даже сказала брезгливо относится к французу.

К нам подошел официант и принял у нас заказ. Все заказали себе по салату, отказавшись от спиртного. Я поняла, что разговор будет коротким. На задушевную беседу я и не рассчитывала.

Официант удалился, и за столом возникло неловкое, напряженное молчание. Нужно было начинать разговор, но я не знала с чего.

– Господин Ларин, – начал первым Алонсе, и я затаила дыхание, прислушиваясь к каждому его слову. – Я уверен, что у вас ко мне накопилось множество вопросов, поэтому я с удовольствием отвечу на них, так полно и искренне, как только смогу.

Отец откашлялся и пристально посмотрел на меня. Я не выдержала его тяжелого взгляда и отвела глаза в сторону.

– Что ж, – сказал отец, чеканя каждое слово. – Начну с самого главного вопроса. Господин Вирьен, скажите, как так получилось, что вы с моей дочерью решили пожениться?

– Я очень люблю вашу дочь, – совершенно спокойно ответил Алонсе. – Что еще нужно для создания семьи?

– Наверное нужна еще и ее любовь. Тебя-то она не любит, – сказал отец, внезапно перейдя на «ты».

– Она уважает меня, – парировал Алонсе. – Мне достаточно и этого. Любовь придет, я уверен.

– И за что же тебя уважать? За твою петушиную репутацию? Или грязные делишки, которые ты мутишь в моем городе, в моей стране, а теперь и в моей семье?

– Папа! – попыталась я одернуть отца.

– Замолкни! – осадил меня отец. – С тобой я потом поговорю!

– Я был уверен, что вы поднимете все эти темы, – так же на удивление спокойно продолжил Алонсе. – Моя гомосексуальная репутация совершенно не должна вас беспокоить, а мои дела… Я решил со всем этим покончить и вернуться на родину, в доказательство тому именно я позаботился о том, чтобы у вас было предостаточно доказательств для ареста Ивана Федоровскго.

Отец на некоторое время замолчал, обдумывая услышанное.

– Я все понял! – воскликнул он через некоторое время. – Ты купил Ольгу! Слил своего подельника, чтобы прибрать к рукам все, что можно, и чтобы тот прекратил терроризировать Глинского? Гениально!

– Я на самом деле не хочу больше заниматься этим. Прекратить дела можно было только так, иначе за решеткой оказался бы я сам.

– Ты и окажешься! – пригрозил отец. – Думал слинять под шумок, хитрый сукин сын?

– У вас ничего не выйдет, поэтому смиритесь!

– Видишь вот это? – спросил отец, тыча пальцем себе в погон. – Я это не жопой в кресле получил! Я всю жизнь положил, чтобы такие как ты, сидели где им положено! Думаешь я отдам за тебя свою единственную дочь? Твой арест только вопрос времени!

Нам принесли заказ, но к еде никто даже не притронулся.

– Ваша дочь – не ваша собственность! – продолжил Алонсе. – Она выходит замуж по своему желанию!

– Хер тебе, а не моя девочка! – воскликнул отец, вскочив из-за стола. Ему было плевать, что все гости уставились на него. – Мне даже противно жрать харчи с тобой за одним столом! Тфу на тебя!

Телохранитель Алонсе подошел к столику.

– Ну ты и ссыкло! – усмехнулся отец, сжимая свои огромные кулаки. – Даже не знаю, что мне сделать: вызвать наряд, чтобы вас задержали на 48 часов, или дать пизды вам обоим!

– Хватит, пожалуйста! – воскликнула я, тоже выскочив из-за стола. – Папа, пойдем подышим воздухом, – предложила я, беря его за руку и выводя из ресторана.

Мы присели на лавочке у входа. Мне было больно смотреть, как отец, похлопав себя по карманам, трясущимися руками прикуривает сигарету.

– Он же запугал тебя, да? – тихо спросил отец. – Другой причины я не вижу. Я не верю, что моя дочь может воткнуть мне топор в спину. Не верю!

Что я могла ответить? Даже моему отцу не потягаться с Алонсе. Я сделала выбор и дороги обратно не будет.

– Он меня не запугивал, – соврала я. – Папа, он действительно завязал с наркотиками.

– Это его не оправдывает.

– Я хочу уехать отсюда.

– Максим знает?

– Папа, он женится! Какое ему до меня дело?

– Кто-то же должен тебя остановить! Это абсурд! Я не верю в происходящее!

– Я уезжаю, и меня никто не остановит!

– Это все ваш шоу-бизнес! Совсем уже попутали берега! Ни моральных ценностей, ни ответственности! Привыкли, что все можно! Одумайся! Он же преступник, каких поискать!

Я расплакалась, понимая, что больше нечего возразить. Мне было так жаль, так жаль…

– В общем так! – сказал отец, отбрасывая в сторону окурок и поднимаясь с лавочки. – Или ты сейчас идешь со мной, или забудь, что у тебя есть отец!

– Папа, пожалуйста! – взмолилась я сквозь рыдания, оставаясь сидеть на месте.

Я ожидала, что разговор будет не из приятных, но не думала, что отец будет так категоричен. Разве могла я встать и уйти?

Отец постоял немного, в надежде, что я передумаю.

– Твоя мать в гробу бы перевернулась, узнав, что ты творишь! – злобно прошипел отец. – Ноги твоей больше не будет в моем доме! Прощай!

С этими словами отец ушел на парковку, не оборачиваясь. Я смотрела ему в след, сквозь слезы видя его удаляющуюся размытую мужественную фигуру. Искать защиты и помощи больше было негде. От осознания, что я предала отцовский смысл жизни, мне было горько вдвойне. Не знаю, чего мне хотелось в тот момент больше: снова закурить или повеситься.

В этом состоянии меня и нашел Алонсе. Он сел рядом и обнял меня.

– Я рад, что ты любишь свою семью и держишь слово, – тихо произнес он. – Генерал простит тебя, когда ты вернешься и все расскажешь ему. Не печалься, время пролетит быстро, – успокаивал меня Алонсе. – Перестань! Теперь тебе нужно думать о нашем ребенке. Оставь эту старую жизнь здесь и начни новую, ради своих близких и малыша.

Я стояла у столика с закусками и выискивала что-нибудь не рыбное. От одной мысли о рыбе меня выворачивало наизнанку. Мои любимые роллы с лососем теперь не вызывали у меня ничего, кроме отвращения. Да, меня можно было поздравить с двумя неделями беременности! Вчера я была у врача, который подтвердил это.

Из-за волнения, тошноты и слабости я очень плохо запомнила происходящее на празднике. По этой же причине мы с Алонсе пропустили регистрацию Макса и Евы, попав лишь на свадебную вечеринку. Глядя на то, как я мучаюсь, справляясь со слабостью и приступами тошноты, Алонсе предложил и вовсе ни куда не ходить, но я не могла лишить его внимания журналистов. На Еву и Макса мне было похуй. Алонсе не отходил от меня ни на шаг и был очень внимателен и заботлив.